Викинг и сивилла (кроссовер-автофанфик)

[Артанис]

Эрэа Эйлин, огромное спасибо Вам!

Спасибо  историю, эреа Артанис!   Хорошо написано, Ваш слог меня всегда радует. И рада за героев, сумевших победить, остаться в живых и нашедших свое счастье. Конечно, не все - жаль Арпина, но Ютурна нашла свое счастья с другим. Да и Стирбьерн ей очень подходит. Воистину - два сапога пара. Смогут ли они выйти в земли викингов? И что будет с ними дальше?

Спасибо, что читаете и отвечаете!
Арпина жаль в этой версии, но что поделать. Сразу всех осчастливить не получается. А у Ютурны в этом произведении и должна быть другая судьба. Ну и, кроме того, избежит инцеста при таком раскладе.
Очень рада, что одобряете идею насчет нее и Стирбьерна. Ну а что там с ними дальше - можете уже взглянуть сами.

А "Молот Тора", подгоняемый ветром, туго надувающим его широкий парус, стремительно мчался по направлению к открытому морю. Викинги налегали на весла, что было сил, спеша скорее испытать свою судьбу. Удастся ли им покинуть Землю Спасения, или она окажется для них ловушкой? Никто не задавал вслух мучивший всех вопрос; напротив, все старались держаться весело, как подобало воинам после удачного похода. Да и как могло быть иначе: ведь погруженные на корабль сундуки ломились от римских богатств, а кроме того, их сопровождала молодая жена их вождя - Ютурна!
Той поначалу все было в новинку в непривычном походном быте. Ей прежде не доводилось плавать на корабле, да и вообще, римляне того времени не имели флота даже в зачатке. Путешествовать в дальние страны тоже стремились редкие из них, и те, по необходимости, покупали места на греческих или финикийских торговых судах. Да и те, по несовершенству их постройки, обычно двигались вдоль берегов, не выходя в открытое море. Куда было осторожным южным купцам до "Морского Короля" Стирбьерна, правившего кораблем, способным выстоять в любой шторм!
Когда последняя серая полоска скалистого берега растаяла вдали, и со всех сторон, сколько мог окинуть глаз, заколыхалось одно лишь сине-зеленое море, бесстрашной Ютурне на время сделалось не по себе. Ей показалось, что за этой бездной нет ничего, и они будут плыть бесконечно, или пока не иссякнут припасы и силы гребцов. Трудно поверить, что где-то лежит край этой чудовищной бездны, а за ним - другие земли. Море казалось безграничным, как и воздушный океан над головой. И таким же чуждым человеческой природе. Морские боги, должно быть, лишь смеются над попытками людей измерить их владения. Пожелай они - ничего не стоит раздавить корабль, такой крошечный по сравнению даже с одной волной бездонного моря...
Пошатываясь на качающейся палубе драккара, Ютурна все-таки смогла удержать равновесие, добравшись к Стирбьерну, правившему рулевым веслом. Он поднял голову и увидел жену; непривычно бледная, она смотрела расширенными черными глазами. Молодая женщина не произнесла ни слова, но викинг, видевший ее исполненной решимости во время битвы, догадался сразу. Усадил ее на скамью, укрыл своим плащом.
- Мы справимся, Ютурна, - пообещал он. - Только бы удалось уйти обратно, в море нашего мира, а там все ветра и течения помогут нам добраться домой. Море не всегда так уж сурово оно скорее друг нам, чем враг. У нас хватит сил его преодолеть. Взмах за взмахом, наши весла приближают нас к цели. Потерпи немного, ты привыкнешь к морю, ты полюбишь его так же, как и мы.
Под шерстяным плащом, пахнущим морской солью, Ютурне стало тепло, она пригрелась и закрыла глаза. Рядом с мужем уверенность вернулась к ней, и даже больше того - она почувствовала себя так спокойно, как было разве что в детстве. Как бы там ни было, у нее теперь есть муж, он способен справиться с любыми испытаниями, что встретятся им, и, в любом случае, у них отныне одна судьба.
Спустя несколько дней Ютурна достаточно освоилась на корабле, чтобы привыкнуть к качке и не ежиться, когда очередная высокая волна гулко ударялась вровень с бортом драккара, осыпая всех соленым дождем из мириадов колючих сверкающих брызг. Природная ловкость покорительницы высоких деревьев помогла ей научиться и здесь сохранять равновесие. А освоившись, Ютурна внимательно изучила весь корабль, стараясь разобраться во всем, подобно кошке, впервые попавшей на новую территорию. Больше всего ей нравилось место на носу, рядом со статуей могучего бога с настоящим железным молотом в руках. Держась за его огромную фигуру одной рукой, она подолгу стояла так, вглядываясь вдаль. Иногда до нее доносились разговоры вращавших весла викингов.
Их она тоже узнавала все лучше, незаметно приглядываясь и прислушиваясь день ото дня. Для разговоров особенно не было времени, разве что во время обеда или отдыха, когда гребцы сменяли друг друга, но Ютурне и не требовалось никого расспрашивать. Она и без того замечала многое. Прежде всего терзавшее всех опасение: что, если Земля Спасения не выпустит их, если они так и продолжат плавание по чужому морю, неизвестно куда? Об этом даже во сне продолжал думать Стирбьерн, если ему вообще удавалось заснуть; та же тревога посещала и всю команду "Молота Тора". Как-то ветер донес до стоявшей впереди Ютурны разговор викингов.
Первым начал самый молодой на корабле, Эйнар, еще не приобретший выдержки старших товарищей. Оглядевшись по сторонам, он проговорил, понизив голос:
- А что будет... ну, если нас так и не перенесет обратно? Ведь волшебного камня-то больше нет! Куда же мы пойдем? Неизвестно, есть ли в этом мире Земля Фьордов...
В ответ викинги поначалу только фыркали, ворчали, отмахиваясь от подобной возможности, наверняка украдкой чертили на скамьях и веслах руны от сглаза. Наконец, кто-то - кажется, Олаф, - раздраженно бросил:
- Кому хочется это узнать - милости прошу снарядить в ту сторону собственный корабль! А я надеюсь еще вернуться в нашу, родную, Землю Фьордов. Того, кто хочет иного, могу отправить туда вплавь!

[Артанис]

Никто не решился ему возразить, и на короткое время все замолчали. Потом Моди нехотя проговорил:
- Почем знать, может, здесь и нет никакой Земли Фьордов? Вот пришли бы мы - а на ее месте плещется море. Лучше станет, когда увидим такое?
- Или она есть, но, как в первоначальные времена, покрыта льдом, и в ней обитают лишь йотуны да тролли, - вмешался его брат. - Тоже не лучше.
- Пусть даже в этом мире есть Земля Фьордов, - добавил Бьярни. - Пускай она также хороша, как наша. Может быть, там даже живем другие мы, похожие на себя нынешних, как отражение в воде... Найдется ли нам место там? Местные жители скорее подумают, что сошли с ума или столкнулись с темным колдовством. Посадить нас за весло драккара и дать место у очага другие-мы вряд ли захотят, и я их понимаю.
И остальные викинги, представив возможность, изображенную скальдом, печально склонили головы. Там, где они оказались - в родном мире Ютурны, - им и вправду не было места.
Понимая, как важно ее спутникам вернуться домой, Ютурна решила попробовать помочь. В Риме ей в облике Сивиллы удалось поднять восстание благодаря безоговорочной народной веры в эту прорицательницу, так что каждое ее слово люди считали откровением богов. Значит, нужна только вера, с ее помощью можно добиться всего! Вера же могла открыть и викингам ворота миров. Ютурна вновь постаралась убедить мужа, что боги, о которых он успел ей рассказать, примут "Молот Тора" обратно, не покинут его команду в изгнании. Показалось ей или нет, но Стирбьерн, кажется, избавился от сомнений. Это было в последнюю ночь перед тем, как, по его расчетам, все должно было решиться.
Ничего особенного вокруг, кажется, не происходило. Драккар шел тем же курсом прямо на север, подгоняемый попутным ветром, его весла мерно резали морские волны, а вокруг не было ни души; разве что стая дельфинов покажет спины из воды далеко впереди, да плеснет крупная рыба. Никакой границы, разумеется, отмечено не было. И тем не менее, все почувствовали: она здесь.
Стирбьерн передал рулевое весло Аснару, а сам пристально вгляделся вдаль, замерев рядом со статуей Тора. Потом проговорил хриплым от волнения голосом:
- Теперь молите всех богов, чтобы вернули нас домой, позволили, как прежде, самим выбирать себе дорогу!
Ютурна же вспомнила его слова о том, что воины верят, что она должна принести им удачу. Вновь почувствовав себя Сивиллой, вдохновленной богами, она звонко воскликнула:
- Боги помогут нам, если увидят нашу веру твердой, как закаленное железо! Отбросьте все сомнения, отважные викинги! Думайте все только об одном: о возвращении в свой мир! Вложите все силы в это желание, сосредоточьтесь только на одной мысли: "Домой!"
Воскликнув так, она легко вскарабкалась на мачту драккара, глядя с огромной высоты на сверкающее под солнцем море. Мачта скрипела и гнулась под порывами ветра, но Ютурна недаром с детства лазала по самым высоким деревьям, да и став взрослой, не оставила своих привычек, несмотря на полученный при падении большой шрам на руке. Опираясь на крепящие парус снасти, она выпрямилась, словно всю жизнь балансировала таким образом. И запела, импровизируя на ходу, песню о возвращении домой - самом трудном и самом желанном, ради которого ничего не стоит ниспровергнуть любые преграды. Заканчивалась песня уверением в том, что боги вознаградят странников, которых только временно изъяли с лица мира, и сейчас откроют им врата...
Никакой видимой разницы, вроде бы, заметить было нельзя. Только ветер стал чуть холоднее и резче, да жаркое солнце юга немного поблекло. Да еще прокатилась пенящимся валом и скрылась за кормой высокая волна. Но все почувствовали: это уже их мир, то самое место, куда "Молот Тора" забросил шторм. Напряжение разом отпустило викингов.
Последних строф своей песни Ютурна не успела допеть. Ее заглушил дружный радостный вопль почти сотни луженых глоток, а вслед за ним - яростный, оглушительный, но ритмичный стук рукоятями мечей о развешенные вдоль бортом драккара щиты. Кто-то дудел в огромный рог. Вся эта дикая музыка странным образом попадала в такт с песней Ютурны, гармонировала с ней, хоть импровизация самозваной Сивиллы сильно отличалась от северных правил стихосложения.
Стирбьерн с горящими от гордости глазами протянул руки к жене, и она со смехом прыгнула в его объятия, отчего он даже не покачнулся. Склонившись к ее уху, он проговорил:
- Это в твою честь, моя госпожа! Между прочим, так в Земле Фьордов редко приветствуют даже самого конунга.

[Артанис]

- В мою честь? - удивленно переспросила Ютурна.
Но викинги даже не замечали ее удивления. Они верили, что именно благодаря ее помощи смогли вернуться в свой родной мир, и теперь им оставался лишь путь через море - обычный, достижимый и не связанный не с какими тайными силами. И теперь наперебой восхваляли жену своего вождя, именуя ее Вещей, Приносящей Счастья, валькирией, спустившейся на землю. Ютурна поняла, что ей ничего не остается, как принять за чистую монету их похвалу... и постараться не разочаровать впредь. И она стояла рядом со Стирбьерном, высокая, прямая и гордая, остававшаяся заметной даже рядом с могучим викингом, и многим тогда подумалось, что и королева Ингрид не могла бы держаться лучше.
Никто так и не разобрал, кто первым предложил отделить Ютурне равную долю добычи. Кажется, это был скальд Бьярни, открыто восхищавшийся ею, тем более, что она тоже была певицей. Но в этот раз его предложение поддержали и другие; и, таким образом, Ютурна становилась не просто пассажиркой на "Молоте Тора", но полноправным членом хирда Стирбьерна, наравне с викингами. И сам вождь, хоть и никогда не стал бы первым предлагать такого для своей жены, не скрывал гордости. Если уж ему суждено было в своих вечных странствиях найти себе жену, она, конечно, должна быть непохожей на обычных женщин.
- А какого подарка ты попросишь у меня? - поинтересовался он, когда Ютурна принялась выбирать свою долю из их добычи, предпочитая такие вещи, от которых у нее не оставалось личных печальных воспоминаний.
Ютурна не сомневалась, о чем ей попросить. Оглядев глядевших на них викингов, она спросила у мужа, но так, что ее слышали все:
- Сперва обещай, что ты выполнишь любую мою просьбу, какой бы она ни была.
Стирбьерн подозрительно нахмурился. Ему не очень-то нравилось такое начало, однако на людях не следовало отказываться от своих обещаний.
- Еще никто не сомневался в слове Стирбьерна, сына Арнульфа, - гордо произнес он.
- Я знаю, муж мой, - ответила она мягко, примиряющим тоном. - Тогда моя просьба - всегда сопровождать тебя в твоих походах. Ты и твои воины приняли меня в команду - благодарю вас за честь. Я надеюсь впредь оправдать ее больше. Вы все видели меня в бою и знаете, что я, по крайней мере, не опозорю себя и вас. Но мне этого мало. Я хочу всегда быть рядом с тобой, Стирбьерн, ибо разве мы не единое целое?
Рыжеволосый викинг упрямо склонил голову, услышав такую просьбу. Перед его глазами прошли нескончаемые морские шторма, о которых Ютурна пока что знала лишь по их рассказам; нехватка пищи и воды; бесчисленные сражения с другими племенами; морские и сухопутные чудовища; и, наконец, самая страшная из них Золотая Змея, которой он некогда бросил вызов, и уже давно искал встречи с нею. И всем этим опасностям Ютурна готова была подвергнуться вместе с ним! Сама мысль брать жену с собой в походы казалась верхом опрометчивости. Но ведь он уже дал обещание.
- Пусть будет, как ты хочешь, - наконец, проговорил он, тяжело вздохнув. - Клянусь молниями Тора, что в любом походе, морском и сухопутном, ты, жена моя, будешь вместе со мной!

[Артанис]

Глава 6. В Земле Фьордов
Ютурне и в голову не приходило, насколько обширно море! Потому что много-много дней прошло, и не одна луна взошла и снова уменьшилась и пропала, а викинги продолжали все так же резать веслами волны. И лишь движение звезд показывало, что "Молот Тора" действительно продвигается все дальше на север. Рисунок звезд на небе успел измениться за время плавания. Стирбьерн учил жену различать эти звезды, отличающиеся от тех, что она видела в своем родном мире.
Училась она во время плавания и многому другому, так как твердо решила стать полезной частью хирда викингов, а не просто возвеличенным непонятно за что капризом их вождя. Вращать тяжелое весло даже самой крепкой женщине было не под силу, но она в скором времени научилась ставить парус и крепить снасти не хуже ловкого Эйнара, а при случае могла поймать на крючок большого полосатого морского окуня.
Кроме прочего, она расспрашивала мужа об его северной родине, которой предстояло стать и ее домом, о родичах и других северных жителях. Стирбьерн никогда не старался блистать красноречием, однако же немало сообщил о конунге и его жене, о многочисленных двоюродных братьях и других жителях Сванехольма и подвластных ему владений, так что Ютурне казалось, что она их знает.
Викинги спешили вернуться домой поскорее, и потому "Молот Тора" нигде не задерживался подолгу. Лишь несколько раз высаживались в безлюдных бухтах, чтобы пополнить запасы воды. Стирбьерну не хотелось теперь ввязываться в ненужные стычки, когда он возвращается домой с молодой супругой. Да и новой добычи, кроме римской, "Молот Тора" уже не вместил бы.
Воздух меж тем становился все холоднее, знаменуя приближение к северу. До викингов он доносил дыхание их родины, зато Ютурне приходилось теперь не снимать шерстяного плаща. Она старалась двигаться побольше, но все равно могла по-настоящему отогреться только по ночам, в объятиях Стирбьерна.
Однажды из туч, сгустившихся над морем, пошел снег. Ютурна поначалу не могла поверить своим глазам, видя мягкие белые хлопья, бесшумно кружившиеся в воздухе как перья неизвестных птиц. Они падали все гуще, и вскоре корабль уже двигался сквозь белую пелену, словно кто-то распорол гигантскую перину. Удивленная и немного испуганная, Ютурна облизнула губы и почувствовала во рту растаявшую воду. Затем зачерпнула пригоршнями снег, уже успевший собраться возле борта, и держала так, пока тот не растаял.
- У нас мальчишки лепят из него снежки, а еще строят снежные крепости, - произнес Стирбьерн, заметив замешательство своей жены. На его волосах тоже лежал снег, превративший их из рыжих в седые.
Молодая женщина провела по ним рукой, возвращая настоящий цвет. Потом усмехнулась, поглядев на снежное мельтешение вокруг:
- Когда я сбежала из Рима, мне представилось: вдруг Тарквиний с Туллией вздумают отдать меня замуж за кого-нибудь из их этрусских друзей, туда, где зимой идет снег?
Стирбьерн тоже улыбнулся, в свою очередь сбивая снег с черных кос жены.
- У нас в Земле Фьордов снега гораздо больше. Он лежит больше половины года, а глубиной бывает в два человеческих роста, так что по нему можно ходить только на лыжах. Бывает, что метель метет по нескольку ночей подряд, и тогда земля не видит неба. Корабли зимой стоят на берегу, потому что зимние шторма - немного слишком даже для нас, викингов. А что творится зимой в лесах и горах - известно лишь их хозяевам, йотунам... Ну как, ты испугалась?
Ютурна, поняв его поддразнивание, боднула мужа лбом в плечо.
- Оставь надежду меня устрашить! С тобой я не замерзну и во владениях ваших йотунов, а с чужим, немилым мужчиной было бы холодно и в жарком Риме... если бы только не убила его и себя.
Как долго будет длиться путь, она не спрашивала. Во всяком случае, викинги нашли по звездам верное направление домой, а женщине оставалось лишь доверять их искусству мореплавателей...
Скалистые отроги гор показались в предрассветной мгле совершенно внезапно. Только накануне Стирбьерн обещал драгоценный пояс в награду тому, кто первым увидит Земли Фьордов. Это вызвало оживление среди викингов; они долго спорили, кто это будет, и ставили в заклад собственную добычу, пытаясь угадать счастливца. Потом, вспомнив, что в команде есть прорицательница, обратились к ней. Ютурна не стала отнекиваться, поставила ожерелье из серебра с лунными камнями на храброго Иринга. Викинги охотно приняли ставку, с лукавым почтением показывая, что не сомневаются в ее даре. Но, что верно, то верно - ставки в пользу Иринга сильно возросли. Против ожерелья Ютурны один лишь Вестгар решился сделать крупную ставку - нож, выкованный из остатков Камня с Неба, драгоценной глыбы небесного железа.

[Артанис]

- Проси богов, госпожа, чтобы и на сей раз оправдался твой дар, а то здесь есть люди, видящие получше Иринга, - посоветовал ехидный воин.
Однако Ютурна чувствовала, что победителем выйдет именно Иринг, и настояла на своем. Перед сном она еще успела заметить, что Стирбьерн, собираясь отдыхать, передал Ирингу рулевое весло...
Наутро, едва забрезжил рассвет, викинг поднял всех, кто отсыпался после дневной гребли, отчаянным воплем. Очень далеко впереди лежала зубчатая серая полоска - точно кто обронил гребень, - но все же ее можно было разглядеть.
- Смотри, жена! Это Высокие Скалы на юге, значит, мы почти у цели! - указал Стирбьерн в сторону приближающейся земли.
Затаив дыхание, долго вглядывалась в страну, с которой ей предстояло связать жизнь. Потом, меж тем, как Стирбьерн передал награду торжествующему Ирингу, она повернулась к Вестгару.
- Как видишь, боги помогли мне и в этот раз увидеть победу Иринга. Не будем испытывать их терпение, - проговорила она с улыбкой.
К ее удивлению, ехидный Вестгар не только протянул ей проспоренный нож, но еще и поклонился в пояс.
- Бери и владей им во славу богов, вещая госпожа! Пусть навсегда отсохнет язык у всякого, кто вздумает в тебе усомниться.
Таким образом Ютурна окончательно завоевала авторитет у команды "Молота Тора".
Вблизи берегов Земли Фьордов стали часто попадаться другие драккары, отчасти похожие на "Молот Тора", но различающиеся размерами и цветом паруса, и резными фигурами на форштевне. Ютурна видела корабли с головами драконов, птиц, волков и медведей, резных коней с развевающимися гривами и быков, грозно выставивших рога; корабли, увенчанные фигурами людей и неведомых богов. У нее вскоре зарябило в глазах, а вот ее спутники узнавали большинство драккаров, называли имена и владения их облдателей, хорошо зная всех. Большинство драккаров при виде "Молота Тора" спешили показать белый щит, даже если их было несколько против него одного. Викинги вообще-то не стеснялись, столкнувшись в нейтральных водах, нападать и на своих соотечественников, особенно если между родами и прежде была вражда. Но ссориться со Стирбьерном не решился бы никто.
Некоторые корабли какое-то время шли вровень с "Молотом Тора", словно вызвались на соревнование. Но постепенно все отставали: у их гребцов не было такой силы и слаженности движений, как у хирдманов Стирбьерна. Кроме того, те торопились, особенно после того, как увидели далеко на севере странное темное облако.
Оно показалось вдали, сперва лишь крохотной черной точкой, которую легко было принять за летящую в сером осеннем небе птицу. Но и много позднее "точка" виднелась на том же месте, более того - она постепенно расширялась, становясь все заметнее. Теперь уже похож была на  висящий в небе лоскут, стремящийся с севера им навстречу. В тени этого странного облака гасли солнечные лучи, они как будто обламывались, не в силах его развеять, и небо на севере тускнело, словно подернутое пеплом.
Судя по реакции викингов, такого им прежде не доводилось видеть, и необычное явление наполнило их сердца опасением, пожалуй, даже страхом. А лицо Стирбьерна, когда Ютурна увидела его, показалось ей ужасным: зубы оскалились, как у зверя, готового к смертельному бою, глаза горели, шрамы на щеке и на лбу побелели, точно нарисованные, а жесткие рыжие волосы готовы были встать дыбом, если бы не были такими длинными. Казалось, что им сейчас овладеет ярость берсерка. Но, заметив жену, вождь викингов усилием воли заставил себя успокоиться. Стиснув рулевое весло так, что его пальцы побелели от напряжения, Стирбьерн прохрипел, ни к кому не обращаясь:
- Вовремя мы вернулись в Землю Фьордов! Что, Золотая Змея, думала - я уже не вернусь?!
Теперь "Молот Тора" полетел по волнам еще быстрее, так что Ютурна едва успевала разглядывать остающиеся впереди скалистые берега, острова и живописные заливы, чужие корабли. Но, как ни быстро мчались они, темное облако все так же маячило  на севере, и похоже было, что оно приближается, медленно, но неуклонно.
И все-таки, о непонятной угрозе было почти забыто, и даже самые мрачные из викингов повеселели, когда, наконец, впереди показался Сванехольм-фьорд, в котором располагалась столица северного края.
Стоя на носу корабля под белым щитом рядом с мужем, Ютурна глядела горящими глазами на аккуратно расчищенный берег в глубине большого залива. На берегу уже столпились люди, встречая подходивший драккар.
- В этой земле сила моря и железа соединилась с иной, древней силой гор и лесов, - именно эта мысль первой пришла в голову Ютурне, когда "Молот Тора" причалил к берегу.

[Артанис]

Стирбьерн под руку с Ютурной первым соскочил с борта драккара на галечный берег и склонил голову, почтительно приветствуя немолодого, но осанистого мужчину в богатой одежде, встречавшего их в сопровождении нескольких воинов. Ютурна поняла, что это и есть Харальд конунг, правитель Земли Фьордов и дядя Стирбьерна. Он оказался именно таким, как рассказывали викинги. Однако даже Сивилла не смогла понять, радуется ли он возвращению родича. Он словно и радовался, и нет, хотя приветствовал Стирбьерна вполне радушно.
- В дальних ли краях побывали? - осведомился конунг, внимательно разглядывая спускающихся на берег викингов.
- На этот раз мы побывали в земле, которой нельзя достичь простым вращением весел. Нас туда перенесла тайная сила по воле богов, и мы могли бы застрять там навсегда, если бы не моя жена. Ее зовут Ютурна, она владеет пророческим даром, и только благодаря ей мы вернулись, да еще с богатой добычей.
При этих словах Харальд задержал на ней взгляд, хотя, разумеется, сразу заметил высокую черноволосую женщину, гордо стоявшую рядом со Стирбьерном. Она даже слегка улыбалась, казалось, ничуть не испытывая тревоги, естественной для человека, попавшего в новую среду. Хороша, бесспорно, но только из-за этого Стирбьерн не привез бы ее с собой. Прорицательница, значит? Ладно, пусть покажет себя на первых порах. Конечно, Стирбьерн лишь такую женщину и мог взять в жены: он него всю жизнь можно было ожидать любых необычных поступков. Вот если бы он вдруг женился на обычной северной девушке из подходящего по знатности рода - тогда бы удивились все, а Харальд конунг - первым.
- Если так, поздравляю тебя со свадьбой, - сказал он племяннику, но покосившись в сторону его жены. - Сразу видно, что в тебе кровь Асгейра Смертельное Копье: ведь он, приведя свой род в Сванехольм - а здесь был тогда дикий берег, - взял в жены деву из рода йотунов, по имени Рагнхильд.
Ютурна поняла, что это относится главным образом к ней, и усмехнулась в ответ:
- Потому-то род Асгейра и сохраняет свою славу, что его потомки по-прежнему берут себе достойных жен.
На сей раз Харальду осталось лишь кивнуть, соглашаясь с ее словами. Не ожидал такого меткого ответа от иноземки, неведомо каким колдовством выучившей северное наречие!
Но, подавив замешательство, сделал знак собравшимся на берегу:
- Что же мы, так и будем беседовать на берегу? Пойдемте скорее в усадьбу, там расскажешь, что вы повидали! Сейчас для вас истопят баню, а вечером будет пир.
Тем временем берег весь заполнился людьми; они подходили и подъезжали со всех сторон, стараясь протиснуться поближе к прибывшим. Всем хотелось увидеть Стирбьерна и его спутников, долго не появлявшихся в родных краях. Поглядывали и на Ютурну; очевидно, слухи о ее пророческом даре уже успели распространиться. Кроме того, богатая добыча, которую викинги принялись разгружать с "Молота Тора", сама по себе будоражила воображение, точно сказочное золотое руно. Ютурна порадовалась про себя, что здесь неизвестна легенда о Язоне и Медее, иначе ее могли бы принять совсем не так...
Большой дом конунговой усадьбы показался Ютурне скромным жилищем. Ни камня, ни дерева - просто приземистое строение из непонятного материала, грязно-бурого цвета, с плоской толстой крышей. Точно сарай или коровник, а не жилище правителя. Стены были сплошными - ни единого окна. Впрочем, Ютурна мгновенно догадалась, почему так. Когда наступают жестокие северные морозы, обитателям такого дома нужно было сохранить как можно больше тепла, а без света можно было обойтись, тем более что зимой его все равно не хватало.
Возможно, окажись на месте Ютурны кто-то из более изнеженных римских патрицианок, Сванехольм показался бы им ужасным. Но дочь Турна Гердония была истой наследницей древних царей, живших задолго до того, как суровые латины узнали, что такое роскошь и удобства. Что хорошо было для ее предков, сумеет принять и она. А ленивые, изнеженные греки-сибариты были рабами в поместье ее отца.
Когда они со Стирбьерном вошли после бани в большой дом, их встретило жаркое пламя огромного очага, занимавшего всю длину северной стены. А затем, в свете укрепленных на стенах факелов, она разглядела, одного за другим, собравшихся в зале людей. Семью Харальда конунга. Семью Стирбьерна - во всяком случае, ближайших ему по крови людей. А стало быть, теперь и ее, Ютурны. Она сама так выбрала.
- Теперь это и твой дом, жена Стирбьерна, - произнесла глубоким голосом светловолосая женщина, поднявшаяся с кресла. Такая же высокая, как Ютурна, с царственной осанкой, хоть и старше ее, по меньшей мере, на двадцать лет. Королева Ингрид, жена конунга. Никто и не усомнился бы, что королева.
- Счастья и долгой жизни тебе, госпожа, - ответила молодая женщина, сев на указанное место рядом со Стирбьерном.
Поблизости от королевы расположились трое ее сыновей, на скамейке у ее ног сидела единственная дочь, рыжеволосая Фрейдис, рассеянно гладившая пушистую кошку. На всех лицах было написано желание как можно скорее узнать историю путешествия Стирбьерна. В ответ на пожелание Ютурны Ингрид улыбнулась, взглянув на свою семью:
- Счастье женщины - в ее семье. Да пошлют боги и тебе возможность в этом убедиться, Ютурна.
Тогда ее старший сын и наследник конунга, Хельги, красивый молодой мужчина, улыбнулся в ответ на слова матери:
- Значит, боги вознаградили и тебя, матушка, заслуженным счастьем.

[Артанис]

Затем он протянул руку сидевшей рядом Ютурне:
- С прибытием тебя! Не только мы, но и вся Земля Фьордов будет рада, увидев жену Стирбьерна.
Светлое, искреннее приветствие молодого викинга помогло Ютурне окончательно почувствовать себя как дома. Казалось, он не удивлялся, кто она и откуда взялась, но раз и навсегда принял ее как часть большой семьи.
Но, когда Хельги снова сел в кресло, ласково обняв свою жену, сидевшую рядом, у Ютурны почему-то тревожно сжалось сердце при взгляде на них. Ей вдруг привиделось на месте Хельги животное, избранное для принесения в жертву именно за свою красоту и отсутствие недостатков...
Она встряхнула головой, отгоняя наваждение. Хельги и Герда сидели на своем месте, повернув головы друг к другу, так что их волосы переплелись. Красивая, любящая, счастливая пара... Словно сказка, о которой в юности мечтается всем, да только сбывается она у одной пары на десять тысяч. Но все-таки порой сбывается, чтобы люди вовсе не утратили веры в лучшее!
Королева Ингрид тоже залюбовалась старшим сыном. И, встретившись с ней взглядом, Ютурна поразилась: в ее синих глазах плескалась такая печаль, что, кажется, вырвалась бы на волю - затопила бы всю Землю Фьордов, как второе море, сделала бы небо черным. Но нет - печаль дремала за семью печатями, так что никто, кроме Сивиллы, и не различил бы ее. Ее сдерживала железная твердость и - несмотря ни на что, - отчаянная надежда. У Ютурны мурашки пробежали по коже. Ингрид знала, во всяком случае, предчувствовала нечто, касавшееся судьбы старшего сына, а возможно, и не только его. Она ведь в молодости служила Фригг супруге верховного бога Одина, и, как говорили, богиня иногда посылала ей вещие сны... Но она молчала, и Ютурна также постаралась отогнать свои предчувствия.
- Своей судьбы не избежит никто - ни боги, ни люди, - проговорила королева, словно прочтя ее мысли.
"Она права", - подумала дочь Турна Гердония. - "Лучше уж принять свою судьбу с честью, чем, узнав ее приговор, трусливо вилять, извиваться ужом, стараясь его избежать, и, в конце концов, придти как раз к тому, от чего так старался избавиться".
Тем временем зал заполнился людьми, собравшимися на пир. На почетном возвышении устроился Харальд конунг с женой, вокруг - их дети и незаконные сыновья конунга, рожденные до брака с Ингрид; Стирбьерн с Ютурной и вся команда "Молота Тора"; лучшие викинги и кормчие драккаров, а также все собравшиеся на зиму в Сванехольме ярлы, их родственники и особо отличившиеся воины. Хоть в Земле Фьордов, как стало понятно из их беседы, дела были не особенно хороши, но конунг еще мог себе позволить накормить до отвала столько гостей, сколько вмещал большой зал его дома. Что и доказало обильное угощение, от которого ломился настил из досок, заменявший здесь стол.
В первое время Ютурна не могла запомнить всех новых людей, хоть конунг и приветствовал каждого из знатных гостей, называя их имена и владения. Слишком много было новых лиц, слишком много впечатлений для одного дня. Кроме семьи конунга, ей бросились в глаза лишь немногие. Одним из таких был дальний родственник, Йорм, с волосами как лисий мех, одетый ярко и пестро, точно девушка. О нем, как припомнила Ютурна, муж почти не рассказывал ей, лишь нехотя упоминал раза два его имя. И теперь она поняла, почему.
Бесцеремонно подойдя к ним, Йорм отвесил утрированно-низкий поклон сидевшему Стирбьерну, который лишь небрежно кивнул в ответ. Затем повернулся к Ютурне со сладкой улыбкой.
- Рад познакомиться с новой родственницей! - даже голос у него был вкрадчивый, показавшийся женщине неприятным. - Надеюсь, тебе не будет здесь скучно среди нас, когда Стирбьерн оставит тебя, снова уйдя в море. Что поделать, у него только одна госпожа - море... и Золотая Змея...
Стирбьерн угрожающе поднялся из-за стола, но Ютурна успокаивающе коснулась его руки. Ей почудилось что-то зловещее в интонации, с которой Йорм упомянул Золотую Змею, но она хотела ответить наглецу сама.
- Благодарю за пожелания, но я намерена жить здесь с моим мужем, когда он бывает в Сванехольме. А когда он решит уйти, я пойду с ним.
Теперь уже не только Стирбьерн, но и все викинги с "Молота Тора" выжидательно косились в сторону Йорма. Но этого и не потребовалось: встретившись взглядом с Ютурном, воспитанник конунга отвел глаза и убежал подальше от них, словно подхваченный ветром.
Ее недавние спутники осушили кубки и пиршественные роги за "победу" своей госпожи над Йормом. Это происшествие всех развеселило. Только сама Ютурна никак не могла отогнать подозрение. Что-то странное было в этом Йорме, как будто он был не плотью от плоти своего народа, а таким же иностранцем, как она сама. Его ужимки и бесцеремонная дерзость неприятно напомнили ей сыновей Тарквиния - а ведь она рассчитывала, что впредь не встретит ничего, напоминающего о прошлом. Но все же, это был родственник ее мужа, и она решила пока ничего не говорить о нем, если не будет более серьезных доказательств.

[Артанис]

Ну вот, все молчат...
Вы хоть скажите: может, мне и писать этого не надо?

Глава 7. Накануне
После того, как Стирбьерну пришлось, по настойчивым требованиям собравшихся, рассказать о своем небывалом путешествии (причем Ютурна отметила, что теперь он говорил прилюдно менее охотно, чем перед ней, в пещере Инвы), пир пошел своим чередом. Другие вожди викингов тоже повествовали о своих походах, хвастались добытыми сокровищами. Те из гостей, что владели искусством стихосложения, произносили висы, восхваляя каждый своего вождя и его хирд. Звенели, опрокидываясь, чаши, хрустели кости жареной дичи на зубах воинов.
Только не всем на том пиру было весело, да и не ради веселья, как видно, созвал гостей Харальд конунг. Постепенно разговор пошел о серьезных делах. Давно уже все заметили, что холода наступают по осени все раньше, а зимы становятся все более суровыми. В море бушевали шторма, потопившие много кораблей. Лов рыбы становился невозможен, а урожаи тоже делались все меньше год от года. Земле Фьордов грозили холод и голод. Говорили, что их посылают злобные йотуны, желающие, чтобы Срединный Мир принадлежал им одним.
Стирбьерн подтвердил их худшие опасения, сообщив о темном облаке, ползущем с севера. Он-то ни на минуту не сомневался, кто стоит за всеми бедствиями: Золотая Змея, его давний враг, к победе над которой он стремился всю жизнь. К сожалению, она, хоть несколько раз доказывала викингу, что знает о нем, не спешила встретиться с ним лично. Но теперь наступало его время, и он не сомневался, что скоро встретит, наконец, неуловимую древнюю тварь.
Сидевшая рядом с мужем Ютурна ощущала почти физически исходившее от него напряжение, словно сквозь него проходили молнии Тора. Мысленно Стирбьерн был сейчас далеко отсюда, вел свой драккар по ледяным морским волнам, навстречу Золотой Змее. Но только что вернувшиеся воины нуждались в отдыхе, а "Молот Тора" - в починке. Кроме того, может быть, пока они отдыхают, наследница Имира даст знать о себе, и ему будет проще ее найти...
Прислушиваясь к разговорам на пиру, Ютурна начинала лучше понимать трудную жизнь северян. Можно было понять их воинственность, их суровые обычаи, если знать, что в их краю до сих пор водились чудовища, подобные которым там, откуда она пришла, остались лишь в мифах.
Но о будущем тем, кто собрался здесь, предстояло позаботиться после. А теперь был пир, и, как сказал Харальд конунг, "даже если ему суждено стать последним, он не должен оказаться худшим". Окончательно пир не смог испортить даже Йорм, принявшийся дерзко насмехаться над всеми подряд, не считаясь ни с кем. Ютурне это не понравилось, в ее душе вновь всколыхнулось неясное предчувствие. Однако хозяев дома выходки Йорма, похоже, забавляли, и они не придали им большого значения, даже когда наглеца, наконец, выставили прочь из зала. Вот так же при дворе Тарквиния ни во что не ставили Юния Брута, - подумалось молодой женщине. Однако Брут, как оказалось, все эти годы был врагом тиранов, тайно готовившим им погибель, - ну а чего ожидать от Йорма? Как он отблагодарит родичей, воспитавших его, когда погиб его отец?
Из всей мешанины человеческих фигур, имен и голосов, что ей довелось встретить в этот вечер, Ютурне наиболее отчетливо запомнились два лица. Проницательное и совершенно непроницаемое - начальника стражи Рольфа и сумрачное, даже немного грустное лицо одного из внебрачных конунговых сыновей, отличавшегося крепким сложением и необычными для викинга черными волосами. За время пира он не произнес ни слова, так что Ютурна уже решила, что он нем. Однако в ответ на издевки Йорма черноволосый викинг бросил несколько слов, не глядя на того. Похоже, что разнаряженный выскочка был ему также неприятен, как и Ютурне. Склонившись к мужу, она шепотом спросила, кто это.
- Это Ульв Черный, мой двоюродный брат. Хороший воин, только конунг его не ценит.
- Почему?
- Боится унизить сыновей королевы, наверное, - Стирбьерн пожал плечами. - А может, просто не замечает. Ульв почти всегда молчит. Я в детстве играл с ним, но он и меня сторонится, как других.
В перегруженном впечатлении сознании Ютурны смутно мелькнула мысль, что интересно было бы узнать получше и этого Ульва. Но она уже плохо соображала. Усталость и обильное угощение, духота и жар от очага совсем уморили ее, и она даже не заметила, когда именно муж унес ее из зала и уложил на скамью в одной из боковых комнат, отгороженной от главного помещения пестрым занавесом. Здесь, видимо, должна была располагаться их со Стирбьерном спальня.
В следующие несколько дней Ютурна едва начала понемногу осваиваться в незнакомой земле. Язык племени фьордов она научилась понимать  при переходе между мирами, как и викинги - латынь. Но их обычаи, одежда, даже пища была ей непривычны, всему приходилось учиться сначала. К счастью, молодая женщина была любознательна и восприимчива, и не отказывалась перенимать опыт местных жителей. Обитатели усадьбы, надо сказать, относились к ней уважительно: как-никак, жена Стирбьерна, к тому же прорицательница - это не случайная наложница-иноземка.

[Артанис]

Сразу после возвращения у Стирбьерна было слишком много дел, чтобы проводить с женой много времени, так что они виделись только рано утром да вечером. Следовало заново проконопатить "Молот Тора", залить смолой все образовавшиеся трещины, поменять мачту, обновить все ставшие ненадежными доски. Надо было позаботиться и о воинах; для своей команды он заказал лучшие оружие и доспехи. В том деле, что предстояло им, не могло быть мелочей: ржавый нож или подгнившая доска могли погубить драккар и всю команду. Ютурну также ждал подарок, но ее муж ничего не говорил ей заранее.
А когда его не было рядом, Ютурна общалась в основном с Фрейдис, с которой быстро подружилась, хоть та и была на десять лет моложе нее. Двоюродная сестра Стирбьерна была такой же рыжеволосой, вспыльчивой и беспокойной, как и он, совсем не похожей на родителей и братьев. Похоже было, что ей дома часто бывало одиноко, и она очень обрадовалась новой родственнице. В первый же день Фрейдис принесла пару легких мечей и предложила Ютурне поучиться владеть ими. Та охотно согласилась, думая о будущем. Лучше, если она сможет быть на "Молоте Тора" помощницей, а не обузой, а для этого мало было ножа, выигранного ею у Вестгара.
Фрейдис, как и она, впервые в жизни взяла в руки меч, и знала о нем не больше Ютурны, но оказалась ей достойным партнером. Быстрая, гибкая и отчаянная, она кружила вокруг противницы, не давая по себе попасть, изгибалась и подныривала под руку, и даже умудрилась разрубить старый щит, которым прикрывалась Ютурна, и поцарапала ее кожаный нагрудник. Кончилось тем. что обе дружно расхохотались и, бросив оружие, сцепились уже в рукопашной борьбе, да так и покатились по земле, продолжая смеяться, пока не обессилели.
Взглянув на подругу, такую же растрепанную и перепачканную землей, как она, Фрейдис лукаво подмигнула:
- А здорово ты придумала взять со Стирбьерна клятву, чтобы он брал тебя с собой. Пожалуй, я, когда выйду замуж, тоже возьму со своего мужа такую же.
- А есть уже кто-нибудь на примете? - в тон девушке поинтересовалась Ютурна.
Покраснев, как ее волосы, Фрейдис шепотом призналась, что ей, вообще-то, приглянулся Ингвар ярл из Идре-фьорда. К счастью, он по знатности рода годился в женихи дочери конунга, и она надеялась, что со стороны родителей не будет проблем. Ютурна смутно припомнила одного из вождей помоложе других, с зелеными, как у рыси, глазами, и кивнула в ответ. Но не успела ничего сказать, так как к ним подошел Стирбьерн.
- Вот вы где! - сказал он, затем кивнул в сторону валяющегося на земле оружия: - Отличная идея, Фрейдис! Интересно, что было бы, узнай о ней твоя матушка?
- Но ведь от тебя она ничего не узнает, правда же? - подмигнула Фрейдис.
- От меня - нет, - согласился Стирбьерн. - Но тебе сегодня придется остаться дома: королева звала тебя. А тебя, Ютурна, я приглашаю на охоту. Ты ведь хотела увидеть наши леса?
Такое приглашение Ютурне не требовалось повторять дважды. В мгновение ока она вместе с мужем присоединилась к охотникам. Там же был конунг с сыновьями, почти все ярлы и викинги, и еще много народа. Однако все оживление Ютурны как рукой сняло, едва она увидела Хельги. Наследник конунга беззаботно засмеялся, успокаивая мать и жену, а те стояли рядом с помертвевшими бледными лицами и, казалось, вот-вот вцепятся в него, стремясь силой удержать дома, раз не вышло уговорить. Но, конечно, не стали: так не ведут себя жены и матери воинов, тем более знатного рода. И Хельги последовал со всеми, не беспокоясь о своей судьбе. У Ютурны щемило сердце от непонятной тревоги, когда она провожала его взглядом. Она до крови закусила губу, чтобы не окликнуть красавца-викинга.
Нет, предчувствия не обманули ее, не обманули оставшихся дома Ингрид и Герду. Впоследствии Ютурна никогда не могла ясно вспомнить ту охоту. Последующее событие начисто затмевало картину облавы в осеннем лесу, вытесняло даже внезапное нападение вервольфов - йотунов-оборотней. Потому что немного позже они нашли Хельги со стрелой в сердце, одного на лесной поляне. И никто не мог даже ответить, у кого поднялась рука на сына конунга, ведь его любили все в Земле Фьордов.
Страшно было теперь глядеть на враз постаревшего Харальда, на Ингрид, неподвижно замершую, словно окаменевшую, когда ей принесли тело старшего сына. Братья - и родные, и сводные, - не находили себе места, а Стирбьерн был в ярости. В доме лежала без памяти Герда, молодая жена Хельги. Один из сводных братьев, Хаук, был обвинен в убийстве и бросился в пропасть. Так черные дни пришли в Землю Фьордов.
На следующее утро после гибели Хельги не взошло солнце.

[Артанис]

Солнце не появлялось на небе, скрытое облаком тьмы, и на земле становилось все холоднее. Никогда еще в Земле Фьордов не бывало ничего подобного, и люди уже шептались: не наступает ли Рагнарёк, гибель всего живого? Предательское убийство Хельги, после чего убила себя и его молодая жена Герда, становилось лишь началом бедствий. Не требовалось быть Сивиллой, чтобы предвидеть их. Это носилось в воздухе, слышалось в свирепом завывании вьюги, ощущалось в мертвящем дыхании мороза, в неутихающих снежных вихрях.
Когда на Сванехольм напали враги, Стирбьерна с Ютурной не было дома. Они были в отъезде, у Каменного Кургана, где пробудился к жизни похороненный пятьсот зим назад живой мертвец, драугр. Стирбьерн сам вызвался упокоить его, и был вынужден исполнить свою клятву - взять с собой жену. Хоть и недолго успела Ютурна пожить в Земле Фьордов, все же успела немного научиться ходить на лыжах, так что хирдманам ее мужа не приходилось над ней смеяться. Куда более удивительно, что вместе с ними вдруг увязался Йорм, которого прежде не отличала особая отвага. Ютурна никак не могла побороть неприязнь к нему, но ведь тот был, как-никак, родственником ее мужу, и к нему следовало относиться терпимее...
Когда живой мертвец в доспехах, впервые сраженный в битве самим Асгейром Смертельное Копье, был сожжен на вершине своего кургана, Ютурна в полной мере смогла почувствовать, что попала в царство древних легенд, воплотившееся наяву. В ближайшей деревне оплакивали близких, убитых драугром, и на фоне черного неба и снега его огромный силуэт, блистающий драгоценными доспехами, подсвеченный пламенем - это врезалось в память на всю жизнь.  Куда там было всем чудовищам римской мифологии, которых и не встречал никто из живых! Здесь легендарное прошлое заявляло о себе так зримо, что при виде него холодный пот бежал по коже, подгибались ноги, и сердце бешено колотилось. И сам Стирбьерн после признался жене, что поединок с ожившим мертвецом был самым опасным в его жизни, при том, что проиграть его ни в коем случае было нельзя...
А вернувшись домой, они обнаружили на месте Сванехольма пепелище. Только хищные черные вороны важно расхаживали среди обгоревших развалин, да неясные серые фигуры непонятного происхождения крались, выискивая что-то среди развалин, откуда, должно быть, уже утащили все ценное их сородичи рангом повыше. Их шатры из звериных шкур виднелись поодаль, на большом поле, где прежде поселяне растили лен и ячмень.
- Все погибли! - прошептал Стирбьерн, бледный, как смерть. - Пока нас не было, коварные дети Имира сожгли Сванехольм! Вот зачем им было надо, чтобы мы ушли...
Проговорив так, он страшно зарычал и бросился вперед, уже не задумываясь, сколько врагов бродит по округе. Викинги последовали за ним; они не могли оставить своего вождя, но и не пытались его удержать. Потому что Стирбьерном овладело сейчас бешенство берсерка, проявлявшееся у него реже, но и страшнее и тяжелее, чем у Хальфдана, у которого безумная ярость была естественной чертой его натуры. Только одна Ютурна могла сейчас осмелиться подступиться к Стирбьерну. С огромным трудом догнав его на не слишком послушных для нее лыжах, женщина ухватила мужа за руку и проговорила, задыхаясь от усталости:
- Подожди, муж мой! Сперва поищем живых. Я верю: есть еще спасшиеся люди! Смотри: вон там, у моря, где стоят корабли, светится полоска неба. Она сулит надежду. Туда не достигла тьма...
- Это Священная Роща, - равнодушно ответил Стирбьерн, и вдруг встрепенулся: - Ты права, клянусь молниями Тора! Там они могли спастись! - и он стремительно бросился в ту сторону.
Отряду Стирбьерна все-таки пришлось прокладывать себе путь с боем, так как войска Других Народов внимательно следили за округой. Но роща возле моря, где приносили жертвы богам, потому и была Священной, что над ней не властно было никакое колдовство, и нечисть не могла туда войти. Там, к великому счастью встретившихся, и вправду укрылись все, кому довелось пережить страшную ночь разрушения Сванехольма. Меньше половины населения большого города, вместе со всеми приезжими. Впрочем, на большее количество людей не хватило бы и припасов; и без того в скором времени приходилось опасаться голода. Ни одна семья в Сванехольме не избежала в эти непроглядные дни потерь. И семье конунга, еще не оправившейся после гибели Хельги, пришлось оплакивать еще и младшего сына, Гутторма.
Так началась осада Священной Рощи. Войско нечисти с одной стороны, все сильнее сжимающиеся тиски зимы - с другой делали все более тяжелым положение изгнанников.

[Артанис]

Как ни трудно было Ютурне терпеть лишения, с трудом выносимые и для коренных северян, она все же не жаловалась, даже когда кожа на обмороженных руках стала трескаться, оставляя кровоточащие язвы. Когда муж однажды спросил, не кается ли она, что последовала за ним, молодая женщина, не раздумывая, покачала головой.
- Как можно? Я твоя жена, и знаю свое место. Конечно, я мечтала о жизни полегче, но сумею встретить свою судьбу с тобой вместе. Там, где я жила, жена клянется мужу на свадьбе: "Где ты, Кай, там и я, Кая".
Стирбьерн залюбовался ею, лежащей перед ним на тюфяке, покрытом рваной шкурой. Среди этой нищенской обстановки еще роскошнее казалась красота молодой женщины, словно роза, расцветшая на мусорной куче.
- Ты - настоящая валькирия, Дева со щитом, - проговорил викинг.
- Женщины моего рода никогда не бросали своих мужчин в беде.
- Ты - валькирия, - упрямо повторил Стирбьерн, заключая ее в объятия.
Ему тоже нелегко давалось вынужденное бездействие в Священной Роще. Созданный для решительных действий, он мечтал решить все раз и навсегда, отправиться навстречу Золотой Змее, а там будь что будет! Но Харальд конунг опасался дробить силы, и сын Арнульфа вынужден был кое-как смириться с его приказом - но именно кое-как.
Развязка наступила однажды, когда в Священную Рощу приехали в санях, запряженных  полумертвой от усталости лошадью, двое мальчишек, чудом спасшихся из начисто уничтоженной нечистью деревни. Ютурна почти физически ощутила страх и отчаяние, подгонявшие их всю дорогу, но поверх того - необыкновенно яркий образ, затмевавший даже страшную картину всеобщей гибели. И она поняла, что на Стирбьерна тоже произвела впечатление история, что поведали мальчики - да и разве он мог иначе? Напрасно конунг пытался образумить своего непокорного родича - тот все решил, и команда "Молота Тора" была готова следовать за своим вождем. Если что и смущало Стирбьерна, так это желание Ютурны сопровождать его. Ночью в своем шатре он попытался отговорить ее. Но не учел упрямства дочери Турна. Она не желала и слышать о том, чтобы остаться дома.
- Ты дал мне клятву, Стирбьерн, - напомнила женщина с раздувающимися от гнева ноздрями; впервые она по-настоящему разозлилась на мужа. - Ты ведь не можешь ее нарушить.
- Если ты откажешься сама, мне не придется ничего нарушать, - возразил он.
- Я ни за что не откажусь! Поздно нам теперь менять решения. Я чувствую: тебе именно теперь пригодится моя помощь. Ты ведь всегда доверял мне, поверь и в этот раз. Мальчишек ты берешь с собой, а я...
Стирбьерн тяжело вздохнул, впервые в жизни уступая чужому желанию и - вопреки всему, - все-таки восхищаясь мужеством своей жены:
- Хорошо. Ты пойдешь с нами, но, ради всех богов, будь осторожнее! Нечисть не только дерется, как бешеная, но и умеет колдовать. Надеюсь, ты будешь сильнее всех их чар!.. А это доспехи для тебя, самые лучшие.
Он показал ей длинную кольчужную рубаху, сверкающую серебром, точно по росту и фигуре Ютурны. Прикрепил поножи, помог надеть шлем, украшенный парой крыльев. На сделанном для нее небольшом щите ярко рдела руна Альгиз. Был там и меч, как раз по руке ей, украшенный привезенными из Рима самоцветами.
Когда Ютурна вместе с мужем вышла навстречу ожидавшим их викингам, то и вправду, должно быть, похожа была на спустившуюся из Асгарда валькирию. Викинги, уже готовые подняться на корабль, встретили ее вновь дружным стуком мечей о щиты.
Когда последние вещи были погружены на борт, Ютурна произнесла громко, так, что ее услышали все:
- Нам нужна лодка!
- Лодка? - переспросили сразу несколько возмущенных голосов. - Викинги никогда не берут с собой лодок! Для нас невозможна и мысль, что кто-то захочет спастись один, бросив товарищей!
Но Ютурну не так легко было смутить.
- Нам нужна лодка, - упрямо повторила она. - Я предчувствую, что она может нам пригодиться, а вы свободны верить мне или не верить.
Но все-таки они предпочли поверить Сивилле, в даре которой убеждались прежде не раз. Маленькая лодка, в длину едва ли больше человеческого роста, была аккуратно уложена среди прочих необходимых в походе вещей.
Последним на борт "Молота Тора", крадучись, скользнул Йорм. Ютурна хмуро покосилась на него; однако Стирбьерн не возражал против его присутствия, и она промолчала, не желая затевать ссоры перед отплытием.

[Akjhtywbz22]

Спасибо, эрэа Артанис.
Читаю с интересом ещё один вариант истории уже знакомых и полюбившихся викингов . Взгляд со стороны, глазами Ютурны, добавляет новых ноток. Удастся ли команде с её новым необычным членом - Сивиллой изменить ход схватки с Золотой Змеёй?
Жду продолжения.

[Артанис]

Спасибо Вам, эрэа Akjhtywbz22, что, наконец-то, нашли что сказать мне!

Спасибо, эрэа Артанис.
Читаю с интересом ещё один вариант истории уже знакомых и полюбившихся викингов . Взгляд со стороны, глазами Ютурны, добавляет новых ноток. Удастся ли команде с её новым необычным членом - Сивиллой изменить ход схватки с Золотой Змеёй?
Жду продолжения.

Ютурна кое-что, надеюсь, сможет изменить, но не до неузнаваемости. Она не богиня и не Мери-Сью. Неужто она в одиночку сможет сделать больше, чем целая команда здоровенных мужиков? А если бы могла - чего бы стоили такие мужики?
Ну, и свободу выбора еще никто не отменял. Дар Сивиллы, который в магическом мире, вполне вероятно, еще усилится - все-таки не гарантия, что все непременно последуют ее совету. Я много думала о том, насколько возможно изменить события "Саги...", и вот, можете судить, что получается в итоге...
И "каноном" все равно остаются четыре моих "Саги...". Если бы можно было их превратить в настоящую книгу, таковой стали бы именно они, а "Викинг и сивилла" - не более чем фанфик, никак не отменяющий первоначального сюжета. Как у Шаховской в сюжете не было никаких викингов, точно так же в подлинной версии моего северного цикла нет никакой Ютурны.

Глава 8. Золотая Змея
В скором времени и Ютурне, и всему хирду Стирбьерна пришлось сильно пожалеть о своем доверии к Йорму. Того поймали, когда он, со знаком Золотой Змеи на шее, призывал морских чудовищ напасть на "Молот Тора" во время сонного оцепенения, охватившего всех на борту. Правда, атаку удалось отбить, а самого Йорма Стирбьерн в ярости швырнул в море. Однако десятка погибших товарищей это вернуть не могло, да и вождь викингов с того времени сделался мрачным и молчаливым, как будто что-то неотступно мучило его. Он почти не ел и не спал, подолгу вглядывался в темные, без блеска, волны непреклонным взглядом фанатика.
Только Ютурна решилась обратиться к мужу, выбрав момент, когда он слишком устал, чтобы сопротивляться ей.
- Тебе жаль того предателя? Или ты разуверился в победе? - мягко спросила она, положив руки ему на плечи.
Рыжеволосый викинг покачал головой.
- Не в том дело. Йорм это заслужил. Но суждено ли нам победить, я вправду не знаю. Этого и тебе, вещей, не дано узнать раньше срока. А срок уже скоро, недаром боги позволили мне нарушить зарок, прикоснуться к золоту, да еще заговоренному Золотой Змеей. Знаешь, Ютурна, я видел ее тогда, в очарованном сне. Она обещала мне бессмертие и власть над Мидгардом. Сначала она была в облике прекрасной женщины, но, когда я отказался, превратилась в змею.
Усмехнувшись, Ютурна прижалась к мужу еще ближе.
- Так ты отказался от ее предложений, даже самых заманчивых? Бедная Золотая Змея! Могу лишь посочувствовать ей. Следует признать, она хорошо разбирается в мужчинах. Можно уважать ее за такой выбор, хоть и безнадежный.
Ютурна говорила о Золотой Змее со смехом, как о самой обычной женщине, и на обветренном лице Стирбьерна скользнула тень улыбки.
- Скоро все решится, - снова проговорил он. - Но тебе, жена, лучше было бы оставаться дома.
- Я остаюсь с тобой, - упрямо проговорила она, не напоминая, что в сожженном Сванехольме сейчас едва ли безопаснее.
И вот, спустя несколько непроглядных дней и ночей плавания по бушующим волнам, наступила развязка. Началась гроза; легко прорвавшие завесу грозы молнии Тора то и дело высекали свет, гром гремел над головой, не переставая. Тогда Стирбьерн, будто ошалев при явлении могучего бога, позвал Золотую Змею. И она явилась, страшная и великолепная, сверкающая в темноте, как расплавленный слиток. А вместе с ней - целая свора йотунов и морских чудовищ. На борту "Молота Тора" закипела битва, какой еще никто не видел.
Стирбьерн еще успел посадить в лодку Свена с Кари, двух мальчиков, принесших известие о Золотой Змее. Отправить за ними жену уже не успел, и она видела все, что происходило, при вспышках молний.
Самой ей сражаться почти не пришлось, хоть она облачилась в доспехи и постаралась припомнить все, чему смогла научиться за короткое время с тех пор, как взяла в руки меч. Блестящий строй викингов плотной стеной окружил жену вождя от подступающих врвгов, чему, говоря по правде, следовало лишь радоваться. Йотуны и уродливые тролли, похожие на бесформенные обломки скал, живые мертвецы, поднятые со дна морского, чудовища со множеством рук-щупалец, - никому из людей не захотелось бы увидеть их против себя. Но хирдманы Стирбьерна сражались с ними отчаянно, сознавая, что это, верно, их последний бой. Далеко впереди Ютурна видела мужа, ожесточенно рубившего отмеченной рунами секирой саму Золотую Змею, меж тем как та снова и снова разила его ядовитыми клыками, извивалась, стараясь сбить его с ног. Но туда было не добраться, и Ютурне оставалось лишь при каждой вспышке молнии выцеливать среди стены щитов очередную напирающую на них тушу врага и колоть, куда могла дотянуться, чтобы хоть как-то помочь своим.  Она видела, что строй вокруг становится все реже, что уже многие викинги погибли. Похоже было, что никому из участников этой битвы не остаться в живых. Погиб "Молот Тора", напоровшийся на подводную скалу, и теперь затапливаемый водой, ту же участь готовилась разделить и его команда, продав подороже свои жизни.

[Артанис]

Когда навстречу ей рванулось, больно ударив в грудь, взметнувшееся из моря бледное щупальце, Ютурна закрылась щитом, скорее непроизвольно, нежели сознательно, и ударила мечом. Щупальце отдернулось прочь, но тут же новое обвилось вокруг ее руки, Ютурна разжала пальцы и уронила меч, чувствуя, как чудовище с непреодолимой силой тянет ее к себе. Оставшейся свободной рукой  женщина нашла на поясе нож, выигранный у Вестгара, который теперь уже лежал мертвым, и стремительно полоснула им по гибкому упругому щупальцу. Хлестнула волна призрачно-голубой крови, и Ютурна почувствовала себя свободной, а чудовище с громким плеском скрылось под водой.
К ее ногам упал израненный викинг. Женщина дрожащими руками расстегнула на нем шлем, при вспышке молнии узнала Иринга. Тот умирал; у него была разворочена грудь. Совсем рядом Ютурна разглядела его синие глаза, расширенные от боли. Потом раненый улыбнулся, узнав ее.
- Прощай, госпожа из иного мира... Жаль, не увижу тебя королевой в Сванехольме... - он закрыл глаза и умер.
Ютурна закрыла ему глаза и горько усмехнулась. "Королева? Какая королева?" - даже дар Сивиллы не видел сейчас иного исхода, кроме всеобщей гибели. Вся палуба "Молота Тора" была завалена телами павших викингов и изрубленной ими нечисти. Битва заканчивалась. Похоже было, что в ней не останется ни победителей, ни побежденных.
Теперь Ютурна увидела своего мужа далеко впереди, на носу корабля. Он с Золотой Змеей, оба жестоко израненные, все еще продолжали терзать друг друга, оба залитые кровью, непонятно каким чудом еще остававшиеся в живых. Оба в самозабвенной ярости перешли некий предел, после которого нельзя уже остановиться, а остается лишь дальше вычерпывать все запасы сил, пока не рухнешь замертво. Ютурна хотела броситься на помощь мужу, но застыла, будто пригвожденная чьей-то незримой рукой. "Это должно решиться между ними двумя", - то ли вправду пророкотал ей на ухо низкий голос, то ли послышалось среди раскатов грома?.. Дрожа всем телом, она по колено в воде наблюдала за страшной битвой, не в силах отвести глаза.
Ютурна разглядела во все учащающихся вспышках молний, как умирающая Золотая Змея приняла человеческий облик, и уже в таком состоянии напоследок пронзила Стирбьерна кинжалом. Только теперь Ютурна страшно вскрикнула вместе с мужем и бросилась ему навстречу. Молния блеснула и погасла, и она увидела сперва перед собой обезглавленной тело Золотой Змеи. Та, видимо, в момент смерти тянулась к лежащему рядом хрустальному флакону с каким-то зельем, так что даже сейчас ее рука судорожно шевелилась, пытаясь дотянуться до него. Ютурна с внезапной вспышкой радости наступила сапогом ей на пальцы. А затем подняла флакон, еще не зная, зачем он может пригодиться. Краем глаза заметила, что жидкость в нем была густой и ярко-золотого цвета. Затем женщина стремительно повернулась к мужу.
Еще один яростный раскат грома потряс небо, и вспышка молнии осветила мертвенно-бледное лицо Стирбьерна, его застывшие от боли, точно стеклянные, глаза. В доспехах чернели дыры там, где их пронзали ядовитые клыки, из раны от кинжала потоком лилась кровь. Увидев жену, рыжеволосый викинг судорожно прохрипел:
- Ютурна, уходи отсюда! Лодка пригодилась... для тебя со Свеном и Кари. Уходите! Он сейчас будет здесь!
- Кто? - не поняла женщина.
- Могучий Тор! Он сожжет здесь все, чтобы и духа нечисти не оставалось. Уходите!
Молнии били все чаще и ближе, громовые раскаты не утихали, и Ютурна поняла, что он прав. Но отчаянно замотала головой, отказываясь уйти.
- Я никуда не пойду без тебя!
Стирбьерн не спорил, устало прислонившись к борту. Он был слишком слаб, чтобы возражать, и жена, подставив ему плечо, почувствовала, как он дрожит.
- Свен, Кари, помогите нам! - с отчаянием крикнула она, не зная, отзовутся ли мальчики.
- Спасайся одна, - повторил ей Стирбьерн. - Она кусала меня много раз. От яда Золотой Змеи нет спасения. Уходи же!

[Артанис]

Ютурна и сама дрожала не меньше него, не веря, не желая соглашаться, что ему не помочь. Ей казалось - где-то рядом должен быть способ, и она непременно его нашла бы, но мысли метались, как сухие листья. "Она предлагала мне бессмертие", - так сказал ей муж несколько ночей назад, а теперь он умирал, как умерли все его хирдманы. Вспомнились пальцы Золотой Змеи, тянувшиеся к флакону с зельем. Он все еще был зажат во вспотевшей ладони женщины. Флакон, который умирающая королева йотунов хотела достать, точно в нем было единственное спасение... Или и впрямь оно было способно исцелить даже смертельные раны?
Зелье. Волшебное зелье йотунов. Зелье, способное сделать человека бессмертным либо исцелить умирающего...
Она обернулась к мужу. Тот в полузабытье сидел, прислонившись к борту и, похоже, лишь последним усилием воли еще оставался в сознании. К этому времени Ютурна достаточно много видела смертей, чтобы не узнать ее печать на лице Стирбьерна. Зелье Золотой Змеи было единственным для него шансом.
Подставив руку под голову раненому, она осторожно влила ему в рот густое золотистое зелье. Стирбьерн проглотил его, не задумываясь - похоже, что его мучила жажда. Ютурна даже порадовалась, что он не сознает, что это такое, зная ненависть своего мужа ко всему, связанному с йотунами. Он предпочел бы умереть, нежели исцелиться таким образом.
Женщина некоторое время напряженно вглядывалась, ожидая, что будет. Но каких-то сверхъестественных чудес сразу не произошло. Лишь через несколько невероятно долгих мгновений Стирбьерн тяжело вздохнул и открыл глаза. Теперь он смотрел более осмысленно, и Ютурна готова была обрадоваться, но тут же мысленно одернула себя: непохоже было, чтобы его раны зажили мгновенно. Она помогла мужу подняться и кивнула на лодку Свена и Кари, пляшущую на волнах.
- Пойдем! - повторила она.
С помощью мальчиков ей удалось перетащить Стирбьерна в лодку. Он опустился на дно лодки, вытянувшись почти во всю ее длину. На лицах склонившихся над ним мальчиков блестели слезы. Ютурна чувствовала, что плачет и сама, но, отерев лицо ладонью, быстро отрезала кусок своего плаща и перевязала мужу рану от кинжала. К этому времени кровь остановилась, и края раны как будто стали соединяться, но Ютурна все еще боялась верить в действие неизвестного зелья. Кроме того, помимо этой раны, был еще и яд. Оставалось только надеяться на лучшее. Как в тот день, когда их отряд вместе с римскими заговорщиками поднимал восстание. Как при возвращении домой, когда никто не мог поручиться, вернутся ли викинги в свой мир.
Она укрыла Стирбьерна остатками своего плаща. Он не то заснул, не то потерял сознание; лицо его при свете молнии показалось Ютурне даже не бледным - зеленым. Женщина отерла пот с его лба, поцеловала и взяла пару весел, вместе с мальчиками уводя лодку подальше из-под ударов молний, бичующих черное небо.
Они еще не успели отойти далеко, когда огромная синяя молния со страшным грохотом ударила прямо туда, где оставался застрявший на подводных камнях "Молот Тора". Огромный столб пламени поднялся над кораблем, наверняка уничтожив все, что осталось там.
А наутро, когда лодка с Ютурной, полумертвым Стирбьерном и двумя мальчиками причалила к одному из лежащих поблизости островов, над Землей Фьордов впервые за долгое время поднялось солнце.