Древнейшие времена

Сведений о жизни варитов и агмов до переселения крайне мало, причем их источником являются записанные много позднее предания и легенды. Следует подчеркнуть, что в северных державах повсеместно используется эсператистский алфавит, пришедший на смену гальтарской письменности, с помощью которой были сделаны древнейшие надписи. Неизвестно ни единого случая употребления не золотоземельских алфавитов, из чего можно заключить, что до переселения ни вариты, ни агмы не имели собственной письменности, а отсутствие в сказаниях об оставленной родине упоминаний о государствах или хотя бы о крупных городах, подводит к выводу, что таковых не имелось вовсе.

Косвенным подтверждением этого является отсутствие письменности у более ранних седоземельских переселенцев, а именно у холтийцев, до сих пор довольствующихся устными преданиями, избегающих оседлой жизни и почитающих так называемых Духов Степи. Логично предположить, что изначальные верования обитателей западной части Седых Земель имели сходную природу, пусть и с некоторой поправкой на более или менее оседлый образ жизни.

Со временем дриксы, мараги и часть бергеров, по меткому выражению Франциска Оллара, стали большими эсператистами, нежели агарисский конклав, однако изначально варитские переселенцы отправляли собственные культы. В Гаунау и Бергмарк до сих пор параллельно с Создателем и эсператистскими/олларианскими святыми почитают так называемых «старых богов» (в Гаунау их порой именуют варитскими), чьи имена и число, однако, никогда не называются. Было ли так всегда, или же эти сведения оказались утрачены, неизвестно. С определенной уверенностью можно утверждать лишь то, что вариты предпочитали разговаривать с высшими силами под открытым небом и, желательно, в горах.

В Торке мест для бесед с богами хватало, а вот новым обитателям золотоземельских равнин пришлось создавать рукотворное подобие холмов. На территории нынешней Дриксен и частично Талига до сих пор сохранились курганные кольца, по всем признакам некогда бывшие святилищами, однако суть проводившихся там обрядов забыта. Если взять за основу гаунасские и бергерские обычаи, суеверия и сказания, можно предположить, что в Седых Землях не было профессиональных жрецов, а служение богам условно делилось на два вида. Существовали общие, по большей части сезонные, празднества, во время которых проводились более или менее единообразные ритуалы, в которых главные роли отводились действующему правителю и его окружению. Кроме того, к божествам обращались по достаточно важным конкретным поводам, что также сопровождалось некими ритуалами, исключавшими, однако, кровавые жертвы.

Вариты и агмы избегали просить высшей помощи в начинаемом сообща деле, полагая это недостойным, но в случае успеха всегда выражали богам свою признательность. Главным способом отблагодарить богов являлся пир с возлияниями, и чем масштабнее было достижение, тем дольше длилось празднование, а вот личные просьбы полагались делом сугубо интимным и исключали любое посредничество. Каждый мог воззвать к божеству, сопровождая это определенным зароком, подчас довольно своеобразным.

Сопоставление сказок и легенд позволяет предположить, что имелось несколько способов отблагодарить богов, причем между сторонниками этих вариантов возникали разногласия вплоть до рукоприкладства. При этом общим во всех случаях было то, что за себя каждый платил сам, хотя в исключительных случаях долг перед высшими силами мог быть подхвачен другом или кровным родичем просившего. При условии, что поднята чужая ноша была сугубо добровольно.

Наиболее распространенными вариантами платы были сбрасывание в пропасть или глубокую воду ценностей, временный или постоянный отказ от чего-то или же, наоборот, обязательство что-то исполнить. Иногда это приводило к любопытным коллизиям. Так в гаунасской легенде повествуется о дочери некоего правителя, которая, прося за больного отца, дала клятву в случае его исцеления хранить девственность.

Отец поправился и решил выдать дочь замуж за союзника, в помощи которого крайне нуждался, но девушка, хоть и влюбилась в жениха с первого взгляда, отказала ему наотрез. Также влюбившийся жених в надежде завоевать сердце, как ему думалось, гордячки совершал подвиг за подвигом, но дева оставалась непреклонна. Отвергнутый влюбленный попросил помощи у богов и, видимо, был услышан, поскольку судьба привела его на берег реки, где красавица плакала и жаловалась на свою горькую долю. Поняв, в чем причина отказов и возблагодарив высшие силы за помощь, жених разрешил проблему с помощью насилия, после чего супруги жили долго, счастливо и имели обильное потомство.

Еще одна имеющая несколько версий развязки при едином зачине сказка косвенно опровергает господствующее в Дриксен и Кадане мнение об изначальном единстве всех варитов, враждовавших исключительно с грабителями-агмами и холтийскими дикарями.

В одной деревне некогда жил глупец, который, однако, ставил себя очень высоко. Однажды он шел по горной тропе, по своему обыкновению рассуждая о собственном уме и чужой глупости. Задумавшись, он споткнулся и упал, а пока поднимался, на дорогу перед ним скатился огромный камень. Глупец счел, что боги таким образом подтвердили его избранность и скоро воспоследует великое откровение. В ожидании этого откровения глупец ходил к камню каждый день, но лето сменилось зимой, очень холодной и снежной. Все, кроме глупца, сидели по домам у теплых печей, но он упорно продолжал ходить к камню.

Далее история разделяется.

В Дриксен рассказывают о вдовой соседке глупца, которой очень хотелось замуж. Зная, зачем сосед ходит к камню, женщина его опередила, спряталась в щели и, когда глупец появился, объявила ему «волю богов» - взять в жены первую встречную, дабы дать жизнь величайшему вождю. Глупец поверил и немедленно женился на якобы случайно оказавшейся у него на дороге обманщице. От этого союза родилось восемь дочерей, однако глупец не унимался и настолько надоел жене, что она однажды ушла в лес, где согрешила с медведем. Когда у нее родился сын с медвежьей головой, глупец возликовал, ибо счел это знаком избранности. Счастливый «отец» настолько надоел соседям своими восторгами, что его со всем семейством прогнали прочь. Глупец и тогда не успокоился, продолжая изводить своими рассказами тех, кого встречал по пути, но не находил понимания. Так продолжалось, пока он не добрался до гаунасской деревни, в которой обитали еще большие глупцы. Они поверили говорливому пришельцу и сделали полузверя своим правителем.

Любопытно, что гаунау, даже формально приняв эсператизм, не отрицают того, что прародителем королевской династии был могучий воин с медвежьей головой, но считают его не полузверем, а одним из старых богов. Более того, некоторые наблюдения за повседневными привычками и обычаями гаунау позволяют предположить наличие у них культа бога (или предка?) медведя, и поныне вполне существующего. При этом в Гаунау в ходу свой вариант истории про глупца.

Своими зимними походами к камню глупец одновременно вывел из себя и разжалобил бабушку богов, которая велела глупцу надеть теплую шапку, идти, откуда пришел, и вести себя, как положено. Глупец понял все на свой лад, решив, что ему приказано идти к людям и именем богов велеть им всегда ходить с покрытой головой. Он вернулся в свою деревню и принялся всех донимать. Зимой его просто не слушали, а летом побили и прогнали прочь, велев не возвращаться. Глупец пошел куда глаза глядят, и к зиме добрался до земель дриксов, которым и принялся проповедовать. Дриксы же оказались настолько глупы, что стали его слушать и, в конце концов, сделали своим королем, шапки же стали носить и зимой, и летом.

Эта на первый взгляд забавная история наталкивает на мысль, что нынешние гаунау и дриксы отличались друг от друга и обитали в разных местах, что подтверждается заметными языковыми отличиями между дриксами, марагами и гаунау. При этом бергеры говорят на языке, близком к гаунау. Мало того, налицо очевидное сходство во внешности и ряде обычаев. Эти обстоятельства натолкнули путешествовавшего по северу Золотых Земель адепта ордена Знания Ксенофонта Мирикийского на мысль о том, что вариты-гаунау и агмы-бергеры некогда были единым народом и разделились относительно недавно.

Дополнительным аргументом в пользу этой гипотезы является тот факт, что племена холтийцев при переселении воспользовались перешейком, некогда соединявшем Золотые Земли с Седыми, и затем ушедшим под воду. Ксенофонт допустил, что легендарный Агмарен прежде был полуостровом наподобие Кэналлийского, но затем уровень Полуночного моря поднялся, низменности оказались под водой, а возвышенности стали островом или же группой островов. Исчезновение пригодных для выпаса скота и земледелия угодий вынудило будущих агмов заняться морскими промыслами, из которых наиболее прибыльными оказались прибрежное пиратство и набеги на бывших соплеменников, у которых было в достатке плодородных земель и, соответственно, пищи. Наложившись на обычай кровной мести, это дало непримиримую вражду, причем участники конфликта предпочли вычеркнуть общее прошлое из памяти.
Новых островитян стали называть агмами по имени их острова. Не исключено, впрочем, что все было ровно наоборот, и это Агмарен, еще будучи полуостровом, получил свое название по имени обитавшего на нем племени. Затем остававшиеся на «большой земле» агмы отказались от ставшего им ненавистным имени и начали относить себя к варитам. В любом случае говорить о едином седоземельском государстве явно не приходится. Будь иначе, до нас дошло бы, самое малое, его название и имена правителей, однако более или менее известен лишь Торстен. В Дриксен принято считать его вождем всех варитов и предком наиболее значимых в нынешней кесарии фамилий, однако это утверждение не выдерживает критики. Несомненно, Торстен возглавил одну из крупных переселенческих волн, но она, и это совершенно очевидно, не являлась ни первой, ни последней.
____________________________
В полном объеме статья войдет в шестой том переиздания цикла ОЭ "Шар судеб", который в настоящее время находится на стадии оформления.