Леонард Манрик

[Лань с клыками]

А Вам непременно нужны трупы? Моральный ущерб не в счет?

Ух ты!
Вы знаете, у меня в уме, по мере чтения, честно начал составляться ответ, но я вдруг подумала, что отвечу я Вам, когда Вы обоснуете то, что сейчас сказали. Не говоря о других передергиваниях, которые, честно сказать, меня утомили.

Тогда отдыхайте.

Без проблем.

[Уленшпигель]

Базиль готов умереть ради собственной чести.

Как-как? Чести?

Вы его с Эгмонтом не перепутали?

Мне таки интересно как вы иначе можете интерпретировать его запрет говорить, что его специально направили послом, чтобы его казнили?
И ведь уже на эшафоте он таки не поменял своего мнения.
И таки да - его честь и честь Эгмонта это таки две большие разницы!

[Dolorous Malc]

И таки да - его честь и честь Эгмонта это таки две большие разницы!

Настолько большие, чтоб называть то и то одним словом я бы затруднился.

[Уленшпигель]

И таки да - его честь и честь Эгмонта это таки две большие разницы!

Настолько большие, чтоб называть то и то одним словом я бы затруднился.

Несомненно.

[Dolorous Malc]

И таки да - его честь и честь Эгмонта это таки две большие разницы!

Настолько большие, чтоб называть то и то одним словом я бы затруднился.

Несомненно.

А слово "честь" у меня таки раз и навсегда зарезервировано за Эгмонтом - поэтому ценности Базиля я называю иначе.
Тем более что он их сам, сколь я помню, не называет никак.

[Хель]

А на счет «многих», привычка Манрика распекать подчиненных и угрожать им различными карами, была поводом для шуток над «рыжим придурком» среди офицеров.

Если точнее, то "привычка Манрика угрожать подчиненным всевозможными карами и его происхождение от беглого гоганского повара". Правда, угроза угрозе рознь. Например, одному из этих весёлых шутников, который не понял разницы между угрозой и предупреждением, это стоило жизни.

[Уленшпигель]

И таки да - его честь и честь Эгмонта это таки две большие разницы!

Настолько большие, чтоб называть то и то одним словом я бы затруднился.

Несомненно.

А слово "честь" у меня таки раз и навсегда зарезервировано за Эгмонтом - поэтому ценности Базиля я называю иначе.
Тем более что он их сам, сколь я помню, не называет никак.

И каким словом?

[Dolorous Malc]

А слово "честь" у меня таки раз и навсегда зарезервировано за Эгмонтом - поэтому ценности Базиля я называю иначе.
Тем более что он их сам, сколь я помню, не называет никак.

И каким словом?

Навскидку: "совесть".

[Уленшпигель]

А слово "честь" у меня таки раз и навсегда зарезервировано за Эгмонтом - поэтому ценности Базиля я называю иначе.
Тем более что он их сам, сколь я помню, не называет никак.

И каким словом?

Навскидку: "совесть".

Ну как то это весьма неточно для описываемой ситуации. Совесть у Базиля есть. Но то, что заставляет его требовать не говорить о планах Тартю даже на эшафоте , этим словом не  охарактеризовать.
Что же до эгмонтовской чести, то я бы назвал это спесью, предрассудками, зашоренностью, гордыней и глупостью. Но не честью.

[Dreamer]

Каш-ш-шмар, сейчас модератор поддержит офф-топик 

Что сам Базиль говорил о причинах такого своего поведения?
СПОЙЛЕРЫ

... Ваше Высокопреосвященство, у меня к вам есть одна просьба. Первая и последняя. Я хочу сообщить вам две вещи. Это, упаси Святой Эрасти, не исповедь, но… – Базиль задумался, – но я просил бы вас сохранить мои слова в тайне до казни. Лось и так обо мне невысокого мнения, не хотелось бы его усугублять.
– Я постараюсь исполнить вашу просьбу.
– Будет слишком большой наглостью, если я попрошу дать слово Мальвани?
– Вот даже как?
– Клирик может отказаться от данной клятвы, разумеется, к вящей славе божией, а Тигр – никогда.
– Хорошо, – чуть подумав, сказал кардинал Гварский, – я даю слово Мальвани, что не раскрою вашу тайну.
– Она не моя, а ваша. В том смысле, что касается всех, кто убрался из Арции в Гвару. Тартю вас обманывает. На самом деле о судьбе короля – разумеется, я говорю об Александре – ничего не известно. Тело, выставленное в Мунте, – это тело Эжена Трюэля, подправленное с помощью магии. Тагэре ищут, но безуспешно.
– Граф!
– Монсигнор. Дайте мне договорить. Рафаэль Кэрна тоже жив и здоров. Я встретил его в окружении весьма странной компании. Атэв, клирик-эрастианец и нечто вовсе несусветное, именующее себя хозяином всея крапивы. Я не сошел с ума, как это ни странно, и я, как вы понимаете, трезв.
– Это был именно Кэрна?
– Я видел его и говорил с ним.
– И вы оба остались живы?
– О, ему ничего не грозило, я был связан, хотя, правду сказать, я для байланте не противник. А что до меня, то мириец никогда не был жадным. С него хватило глаз моего брата, меня он оставил на съедение Рорику и тем, кто отступил в Гвару.
– Вы могли вернуться в Мунт.
– В том-то и дело, что не мог. Я обещал.
– Во имя Проклятого! Зачем вам понадобилось мое слово?! Рорик, узнай он, что Александр может быть жив, вас наверняка отпустит.
– Потому я и прошу вас молчать. Мое признание вот с этим, – Базиль поднял скованные руки, – весьма смахивало бы на трусость, а я хочу умереть прилично. И хочу, чтоб вы знали правду о Гразе и о Кэрне. Хотя о нем вы скоро услышите. Маркиз не в состоянии долго хранить инкогнито, а его спутники – и вовсе как морковка на снегу. Но вы дали слово Мальвани…
– Да, – кивнул Жорж, – хотя приносить жизнь в жертву глупой фанаберии – преступление.
– А у меня, кроме этой фанаберии, ничего нет, – засмеялся Гризье, – так пусть хоть она останется. Вы – «тигр» по праву рождения и никогда не жили в шкуре «пуделя». Я не знаю, кому и что хочу доказать. Скорее всего себе самому, но никто не скажет, что я скулил и ползал на брюхе. Проклятый! Вы все-таки заставили меня исповедоваться.
– В таком случае придется вам услышать, что вам дадено отпущение.
– Арде! Умру с миром. А вы меня простили как кардинал Георгий Гварский или как Жорж Мальвани?
– Как Жорж Мальвани. Таких закоренелых ослов кардиналам прощать не положено. Слово я сдержу, хотя и глупо все это.
– Не спорю. Но мне надоело ваше проклятое презрение. Надоело, – почти выкрикнул Базиль, – если хотите, это моя месть. Всем! Вам! Тартю! Матери с братом! Судьбе, в конце концов…

[Хель]

Ну как-то это весьма неточно для описываемой ситуации. Совесть у Базиля есть. Но то, что заставляет его требовать не говорить о планах Тартю даже на эшафоте , этим словом не  охарактеризовать.

Эр Уленшпигель, а если посмотреть несколько шире? События в Гваре - это финальная точка всей поездки. Поездки, исход которой для себя Базиль прекрасно понимал (мало того, приближал его - вспомните разговор с Рориком). Фактически, Базиль ехал в Гвару умирать. Это совесть. Но если "муки совести" можно приравнять к обвинению, то здесь, как мне кажется, уже идёт речь о вынесенном приговоре и назначенном наказании.

[Уленшпигель]

Назвать честь фанаберией - это весьма характерно для человека с честью и совестью.
Ой, уточню - свою собственную честь...
К офтопику, так сказать, усугублю...
Вспомнилось мне определение чести и репутации из Барраярского цикла Буджолд:
Честь- это то, что ты знаешь о себе, репутация - это то, что думают о тебе другие.

[Хель]

Назвать честь фанаберией - это весьма характерно для человека с честью и совестью. Ой, уточню - свою собственную честь...

Похоже, пора переименовывать тему в "Базиль Гризье - ум, честь и совесть Арции".

[Уленшпигель]

Всякая тема стремиться к офтопу...   

[Муррка]

Я больше склоняюсь к четвёртому варианту.
И вызывает у меня сочувствие этот персонаж.Да, не безгрешен, но осознаёт это.Да, слаб, но имеет желание изменить ситуацию (и даже один раз попытался).Я всё же надеюсь, что Леонард осмелился бы, если бы остался жив.
И в итоге больше всего от своих несовешенств пострадал сам.Причём, если бы не Сильвестр, пострадал бы ещё раньше.