Странными путями

[Nicael]

"Рассвета" все нет и нет, и совсем стало грустно, что Рокэ уже который год сидит в дыре. История получается не серьезная и будет пересекаться с двумя другими известными произведениями. В общем, не убоясь тапок, приступаю:

За несколько часов Рокэ так и не смог понять, бредет ли он по настоящей пещере, или эти ходы и залы созданы не только природой. Ничего явно рукотворного на глаза не попадалось, но уж слишком аккуратным, чистым и безжизненным было все вокруг. Впрочем, магия здесь несомненно присутствовала. Во-первых, здесь было светло. Откуда именно брался холодный белый свет под каменными сводами было неясно, он просто был. Рокэ видел нечто подобное в Урготе, когда серые тучи равномерно затянули небо, и о том, что где-то высоко над ними есть солнце, догадаться было невозможно. Во-вторых, не так пронизывающе холодно, как следовало ожидать от глубокого подземелья. В-третьих, само то, что он упал с такой высоты и не разбился, выходило за рамки простого везения.
Он помнил о загробном лабиринте из древнегальтарских мифов, но на испытание, рассчитанное на людей, это было мало похоже. Развилки и боковые ответвления попадались редко. Рокэ старался проверять их все подряд, но часть из них были слишком малы и узки для человека, даже для ловкого и стройного; часть располагалась выше человеческого роста, и добраться до них без каких-либо приспособлений было нереально. Может быть, из них наоборот должен выползать, выбегать или даже вылетать кто-то местный? Но до сих пор ему не встретилось никаких следов того, что это место не пусто: ни ужасных чудовищ, ни банальных крыс или червей, ни обещанного той же легендой спутника-проводника. Отсутствие последнего скорее было хорошим признаком, а вот всех остальных – не очень. Есть и пить ему еще не хотелось, но время шло. Наверное. «Вот и разберусь, я еще живой или умер и не заметил этого», - невесело усмехнулся он.
Некоторые из подходящих по размеру ходов ни разу не разветвлялись и вскоре оканчивались бессмысленными тупиками. Один из них Рокэ долго и тщательно обшаривал руками, но механизма, открывающего потайную дверь, не обнаружил. Быть может, никакой двери там и не было, и быть не могло, если пещера все же была подлинной.
Очередной коридор был перегорожен завалом. Беспорядочное нагромождение камней никак не походило на архитектурную обманку. Могло ли статься, что катастрофа случилась как раз на дороге, ведущей к неведомой пока цели? Единственной дороге? А еще камни были мокрыми. Вода просачивалась откуда-то сверху. Весь язык поцарапаешь, пока напьешься, но лучше, чем ничего. Он с большим трудом заставил себя вернуться, ноги просто не шли, он даже подумал было, что к воде примешалась отрава, но в главном коридоре наваждение прошло.
Потом, проходя мимо щели, годной разве что для тощей крысы, он ощутил глупое желание свернуть туда. У него получилось лишь заглянуть – а предполагаемая крыса отправилась бы по ней примерно в том же направлении, куда вел и заваленный коридор.
Он прошел мимо, и еще один привлекательный поворот не заставил себя ждать. Сначала изменился оттенок света, блики побежали по стенам, сиреневое мерцание изливалось навстречу идущему. Впереди был огромный зал, куда сходилось множество путей, а из центра били в разные стороны неровные трепещущие языки сиреневого пламени. Рокэ понимал, что из узкого коридора он должен был бы видеть лишь маленький кусочек пространства впереди, но сиреневое пламеня, похоже, не желало подчиняться скучным законам оптики, которые мешали ему являть себя во всей красе даже издали. Вот только дорогу к этому чуду преграждала расщелина с гладкими отвесными краями. Не очень широкая, с десяток шагов. Про глубину сказать было сложнее – дно терялось во тьме, но глубже человеческого роста. Не перепрыгнуть и не выбраться, если скользнуть внутрь. Это препятствие тоже выглядело натуральным, но Рокэ все равно тщательно обыскал все вокруг. Ни тайника с веревкой или длинными жердинами, ни скрытого рычага для подъема моста… В памяти всплыла слышанная в далеком детстве история о похождениях отважного героя со странным сочетанием кэналлийской фамилии и бергерского имени, задавшегося целью разыскивать и разрушать древние святилища Четверых, который в подобной ситуации отважно шагнул в пропасть, уповая на Создателя. И Создатель не подвел – явил ему прочный мост, невидимый и неощутимый ранее.*
Рокэ с детства не любил занимать голову размышлениями в сослагательном наклонении – что бы он сделал, если бы не произошло то, что уже произошло. Это было больше похоже не на интересное и полезное упражнение для ума, а мелкое жульничество, подгон условия задачи под выдуманный же привлекательный ответ. Вот строить многовариантные планы, когда будущее неизвестно – гораздо более разумное и увлекательное занятие... Он развернулся и устало побрел обратно искать другую развилку. В зал с сиреневым пламенем сходились не менее десятка коридоров. Если даже считать, что в их число входили и уже обнаруженные им полностью заваленный и узкая щель, оставались и другие. Надо их только найти.

… Они кружились и хохотали, а стрелка компаса металась как припадочная. Вахтенные попрятались, решив что корабль посетили призраки. Еще бы, ведь на юные балбесах были настоящие рыцарские доспехи, позаимствованные в Алвасете. Нескольким манекенам в Коридоре Рыцарей предстояло провести эту ночь налегке. Рамон получил свой первый в жизни отпуск с корабля, и после нескольких бутылок их вдруг заинтересовала историческая тайна: мог ли древний рыцарь влиять на стрелку компаса, или нет? Решено было немедленно проверить… Так вот почему он так устал и ему так жестко и холодно – он лежит на голой палубе в доспехах. Рокэ открыл глаза. «Собрался немного отдохнуть и совсем заснул. Даже сон увидел. Неуместный здесь сон про море. Компас! Он показывает направление к цели, но не путь к ней. Ему безразлично, что прямо по курсу могут быть рифы и мели, которые надо обойти.»…

Это ответвление было в другую сторону, и сворачивать в него совсем не хотелось. Рокэ привык доверять своему внутреннему голосу, но, возможно, здесь ему вдобавок пытается советовать и та сила, что привела его к дыре в Надоре. Надежная и разумная, как компас. Так что он все же повернул, и вскоре свет снова изменился, но на сей раз не на призрачный сиреневый. Из широкой щели пробивались лучи самого настоящего солнца. Вверху было яркое южное небо, под ногами - маленькая скальная площадка, а далеко внизу можно было разглядеть рощу, замок и море. Рокэ понял, где находится. Эта скала близ Алвасете была не самой высокой, но считалась окрестными жителями совершенно неприступной. Не зря горные вороны облюбовали ее для своих гнезд. Вниз – не вверх, но и спуститься отсюда без веревки или крючьев не стоило и пытаться. И нехорошо оставлять за спиной нерешенную задачу. Хотя прогуляться наружу, раздобыть там все для наведения моста и вернуться – тоже решение. Он просидел здесь до вечерней росы. Когда солнце скрылось, попробовал позвать. Капитан Зоя Гастаки не откликнулась, но это было неудивительно – кто ж мог умереть на неприступной скале, да еще и дурной смертью? Даже вороны ни разу появились поприветствовать тезку. Огромное гнездо было пустым. На питательный обед из свежих яиц он опоздал этак на пару месяцев.
Если это и было искушением, то каким-то нелепым, ведь выбор уйти или остаться не предлагался. Ну а считать соблазном возможность убить себя среди красивых скал, а не в скучной пещере и вовсе смешно. Но, оказывается, там, внизу, нельзя доверять не только времени и расстоянию, коль он ухитрился дойти пешком из Надора до Кэналлоа, взглянув по дороге на легендарное пламя под Гальтарами и лишь слегка проголодавшись, но и направлению – за все время пути он ни разу не ощутил, что поднимается вверх.
Рокэ бросил прощальный взгляд в сторону близкого и недосягаемого дома и вернулся в пещеру.
Дальше было несколько тупиков. Каждый он добросовестно проходил до конца в поисках незаметных издали сюрпризов. И последний вроде бы ничем не отличался от прочих. Рокэ коснулся рукой стены и почувствовал, что не то падает, не то взлетает. А потом вокруг него оказалось много невкусной соленой воды. Солнце было в зените, на горизонте не было ничего. Скучал по морю – так на тебе! Ближайшая земля, как гласила старая морская шутка, явно была прямо внизу.


•   Ну не знаю, в каком конкретно виде добрели до Кэртианы истории о похождении Джонса Индианы, ну то есть наоборот.

[Nicael]

Нехорошо прерываться на таком месте, так что сразу ставлю следующую часть, а дальше еще не написано.

Утонуть в теплом море, отправившись на прогулку по северным скалам, было б оригинально, но, как бы выразился оставшийся в Надоре Марсель, неизящно. Рокэ хорошо умел плавать, но даже лучший из пловцов не сможет держаться на воде бесконечно. Но это ж не повод сдаваться сразу. Он извернулся, стянул с себя сапоги и поплыл наугад.
Надвигались сумерки. Приподнимать голову над водой, чтобы осмотреться вокруг было все труднее, и лодку он заметил, когда та была уже совсем близко. Обычная небольшая лодка под потрепанным посеревшим от времени парусом. Сильная смуглая рука помогла ему перевалиться через борт и поднесла к губам фляжку с пахнущим незнакомыми травами напитком. Рокэ глотнул и помянул на выдохе Леворукого и все шутки его – это оказалось крепче и пряней алатской перцовки. Еще в меню были очень крепкие и – редкостное сочетание – заплесневелые до бирюзово-зеленого состояния сухари и вкусная сочная рыба. Сырая.
Спаситель представился Джеком, но лицом больше походил на Яго, или даже Джелиаха. По талигойски и кэналлийски он говорил с равно чудовищным акцентом, по-морисски, подумав, выдал забористое ругательство, а его прическа с перьями и бусинами и густо насурьмленные глаза произвели бы фурор даже в Гайифе. Против новой транскрипции своего имени странный моряк не возражал, Рокэ даже показалось, что тот считает себя известной персоной и обрадовался тому, что не узнан. Впрочем, он сам тоже не стал представляться полным титулом.
Когда Рокэ проснулся, день был уже в разгаре. Вокруг по-прежнему было море и только море. Странно, что такое утлое суденышко ушло так далеко от берегов. Ветер наполнял парус. «Море полно сюрпризов, некоторые неприятны, многим из них не отыскать причины…*», – Яго тихонько мурлыкал себе под нос, время от времени прикладываясь к фляжке. Нет, фляжка бездонной не была, объемистый бочонок этого жуткого зелья, именуемого ромом, обнаружился под лавкой. Сухари при ярком свете выглядели еще более угрожающе, пресной воды, как выяснилось, не было вообще, однако свежайшая рыба могла несколько компенсировала это неудобство. От рома Рокэ к плохо скрываемому удовольствию хозяина раз и навсегда отказался.
На вопрос о цели пути Яго неожиданно ответил тоже вопросом, куда и откуда шел корабль, с которого его гость вчера упал в воду. Рокэ, не сдержавшись, снова помянул Леворукого.
Вчера он заснул до первой звезды, так что по-прежнему совершенно не представлял, где находится. Вообще-то про «куда» можно было ляпнуть что угодно, а если собеседник удивится, вывернуться, что назвал конечный пункт назначения, а не ближайшую остановку, но хитрый Яго спросил сразу про две точки маршрута. С другой стороны, очень странно, что хозяин не хочет отвечать, ведь через несколько часов это должно выясниться само собой. Пауза неожиданно затянулась. Рокэ еще раз оглядел собеседника. Нет, в его взгляде не заметно ни скрытой жалости, ни злорадства, как если бы он собирался отвезти своего случайного спутника в место, куда бы тот заведомо не согласился бы попасть по доброй воле. Оставалось невероятное: человек в лодке тоже не знает, где находится. Может быть, Яго с его бусинами, перьями и накрашенными глазами – идиот, не знающий моря и потому не сознающий опасности? Но вспомнив, как ловко тот выдергивает из воды и разделывает на аккуратные чистые куски рыбу, Рокэ решил, что нет.
Яго протянул руку к ремню, за который был заткнут здоровенный пистолет. Рокэ напрягся, но тот всего лишь достал из одного из многочисленных кошелей небольшую обшарпанную коробочку, открыл ее и заглянул внутрь. Увиденное ему явно не понравилось.
– Если уж кто-то потрудился обеспечить тебе неприятности и бессмертие вдобавок, чтобы забава не кончилась слишком быстро, следует использовать это по полной, смекаешь? – вдруг произнес он. – Сначала расправиться с врагами, и вообще завершить все опасные дела, добыть кучу золота, найти себе место, где хотел бы жить долго, счастливо и спокойно, а уже потом избавляться от проклятия.
Чего-чего, а философской тирады, да еще на такую тему Рокэ не ожидал. Впрочем, на ум сразу пришел вполне ехидный ответ.
– Советуешь, исходя из собственного опыта?
– Нет, наблюдаю за ошибками других, – не смутился Яго. – Моя бывшая команда… впрочем, это долгая история. – Он неожиданно подмигнул. – Я тебя заинтересовал? Теперь ты хочешь узнать, куда хочу попасть я, больше всего на свете?
И он протянул пассажиру свою коробочку. Это оказался карманный компас. Хотя руки моряка вроде бы не дрожали, Рокэ успел заметить, что стрелка собачьим хвостом мечется из стороны в сторону. Сломан? В его собственной руке, однако, стрелка покорно замерла, но… Кэналлиец посмотрел на компас, на солнце, снова на компас…Кажется, он все таки сломан – в теплых морях север никак не может находиться там, куда показывала стрелка.
– Это – Компас-Который-Не-Указывает-На-Север,– подтвердил его догадку Яго, салютуя фляжкой.
– Мог бы этого и не говорить, – пожал плечами Рокэ, возвращая предмет обратно.
– Но ведь людям нечасто нужно прямо на север, – продолжал Яго как ни в чем не бывало. – Он показывает направление к тому, что ты хочешь больше всего на свете. Удобная штука, если уметь ей пользоваться.
– Направление к цели, а не путь к ней? – полувопросительно произнес Рокэ.
– Смекаешь.
Из другого кошеля Яго достал замусоленный клочок бумаги, посмотрел на него и потянулся к парусу. Рокэ протянул руку, и бумага оказалась у него. Это был обрывок незнакомой карты. Получивший недурное образование кэналлийский соберано отнюдь не претендовал на знакомство со всеми существующими в мире картами, но здесь необычной была сама манера исполнения: подбор цветов, штриховка, кусок морского чудовища, служившего украшением. Еще она была «слепая», то есть совершенно без названий, но местность была более-менее узнаваемой – небрежно прочерченная южная береговая линия Багряных Земель – он сходу мог указать пару ошибок, и несколько островов еще дальше к югу. Про точность их изображения он не мог сказать ничего. Золотоземельские съентифики вообще их не упоминали. Мориски заплывали туда редко и называли эти воды странными. Считалось, что там есть какие-то острова, но они не заселены и там не водится, не растет и не лежит в земле ничего полезного и достойного внимания, так что приличному морскому шаду делать там совершенно нечего. Один из островов был грубо помечен крестом. Закончивший смену курса Яго молча ткнул пальцем в море между крестом и материком, мол мы здесь, забрал карту и вновь занялся своей фляжкой.
Хозяин лодки не выглядел хорошим бойцом, он выпил за сегодня немало рома, а порох в его пистолете скорее всего отсырел от близости воды. Но, во-первых, нападать того, кто только что спас тебе жизнь – свинство. Во-вторых, если карта верна, к большой земле придется идти почти согласно фамильному девизу, а Рокэ вовсе не был уверен, что сам справится с галсированием. В-третьих… Рокэ задумался, мысленно перечисляя места, куда ему бы стоило поторопиться: Оллария, Торка, снова провал в Надоре, гальтарские развалины, подземный зал с сиреневым пламенем... Он решительно протянул руку Яго:
– А что, если теперь я посмотрю, куда мне надо больше всего на свете?
Компас в его руке уверено показал в ту же сторону, что и в первый раз.

* По дороге из Тайника Дейви Джонса в тумане слышались разные голоса. Будем считать, что и Бродского там тоже читали.

[Enigma]

СПОЙЛЕРЫ

но сиреневое пламеня, похоже, не желало подчиняться скучным законам оптики,

Ну, вот и выяснился ответ на рассветную загадку - просто за пределами очерченной еще Абвениями области Кэртиана смыкается с другими мирами
Позвольте уточнить - действие происходит после третьей части "Пиратов"?
СПОЙЛЕРЫ

*робко* а, может, Вы нам и про Калипсо расскажете? А то странно - после того, как ее в третьей части освободили, от нее в четветой - ни слуху, ни духу. Вообще. Как будто какой-то кусочек потерялся...

[Ирина]

Какая прелесть 
Все же компас - великая штука.

[Техна]

Спасибо, эреа Nicael, только фанфиками нам в ожидании "Рассвета" и спасаться!

[Nicael]

Спасибо!
Эрэа Enigma, да после третьей. СПОЙЛЕРЫ

Честно говоря, пока я планировала ввести Каллипсо только как героиню одной из баек, рассказанных Джеком Воробьем, и этот рассказ ее судьбу после "освобождения от уз плоти" не  пояснял бы. Но я еще не очень подробно продумала конец (ну кроме того, разумеется, что все кончится хорошо), так что может быть она и сама появится. Но я в этом не уверена.

А Кэртиана конечно смыкается. По крайней мере эпизодически. Ведь Одинокий туда приходит и уходит, раттоны предположительно пробираются... Значит есть врата, которые могут открыться. Почему бы им не быть и за пределами ЗЗ и БЗ?

Спасибо, эреа Nicael, только фанфиками нам в ожидании "Рассвета" и спасаться!

Вот я и спасаюсь...

Все же компас - великая штука.

Если уметь правильно его готовить.

[aiv]

Бедный Росинька: поглядел сверху на Алвасете – а добраться туда не смог:(((

[Эйлин]

Здорово! Новая история! И какая интересная!  Своеобразный попутчик оказался у Рокэ. Но одно хорошо, что соберано из подземелий  выбрался. Хотя кто знает куда ему  было надо... А впрочем - знает компас и    даже  указывает.
Спасибо, эреа Nicael !

[katarsis]

Однако, вы заинтриговали. Куда же ему всё-таки, надо?

[Nicael]

Однако, вы заинтриговали. Куда же ему всё-таки, надо?

СПОЙЛЕРЫ

Да в пещеру и надо. Просто он свернул не туда, а выход оказался  односторонним, обратно не войти.

[Красный Волк]

 Спасибо огромное за новый фанфик, эрэа Nicael! С удовольствием присоединяюсь: прелесть . И сама история, и соберано, и Яго Воробей. И нестерпимо интригует: что же дальше?
А за Рокэ в ожидании "Рассвета" и правда уже всё сердце изнылось ... 

[Nicael]

Что-то оно медленно пишется. Это примерно половинка того, что я думала назначить следующей главой.  Если писать "шапку" строго по правилам, то уже пора добавлять еще одно обозначение кроссовера. Скажите, вещь из третьей реальности узнаваема?

Через несколько дней пути они увидели остров и без приключений пристали к нему.
На берегу первым делом Яго достал свой компас. Теперь стрелка вращалась, как заведенная.
- Я уже видел такое. – Радостно заявил он. – Это значит, что искомое прямо у нас под ногами. Можно копать. Стрелка же не может сорваться со штырька и показать вниз.
Рокэ молча сделал десяток шагов в сторону. Стрелка продолжала вращаться. Так они обошли по кругу весь остров. Яго хмурился все больше.
По понятным причинам он так до сих пор и не признался, что именно ищет, подогревая любопытство спутника странными туманными историями. Одна из них была о том, как он нашел свою карту в брошенном доме, где хозяйкой раньше была найери, так влюбившаяся в одного капитана, что решившая жить на берегу и вести хозяйство как обыкновенная женщина. За много лет в ее доме скопилось множество странных и удивительных вещей. Когда же капитан умер, она вернулась в море, а хитрый Яго первым сообразил, что дом теперь ничей. Логичностью рассказанное не отличалось, а местами и вовсе смахивало на наглое вранье. Например то, что Яго упорно претендовал на кровное родство с духом моря, раз называл ее тетушкой – тиа. Тем не менее Рокэ мысленно сделал заметку, что неплохо будет поговорить об этом с Ротгером Вальдесом, если, нет, когда доведется встретиться. Традиционные подарки для кэцхен хэксбергские моряки оставляли не одно столетье, Бешеный и сам успел подарить своим «девочкам» уже не один десяток бус. И эти дары принимаются и куда-то уносятся. Неужели где-то на вершине горы у веселых ведьм есть сундуки с добром, дома, чтобы они не мокли зря, прочее хозяйство?..
Островок был маленьким – с рыночную площадь небольшого городка. Песчаный пляж обвивал его кольцом, широким с одной стороны и сужающимся с другой, там, где над островом возвышалась скала. Собственно не скала, а одно название, груда камней ростом с приличное дерево. Однако из-под них к большой радости новоприбывших пробивался самый настоящий родник с прекрасной вкусной пресной водой. А вот деревьев на острове не было ни одного. Еще с моря путешественники с удивлением заметили занимающее пол-острова цветное полотно: внизу узенькая зеленая полоса, а над ней более широкие синяя, красная и белая. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это - цветочная поляна. Самые высокие из цветов – белые – вздымались выше человеческого роста, но все три разновидности были очень похожи между собой. Ботаника входила в число дисциплин, которые домашние учителя в свое время старательно вдалбливали юному Росио, но ничего похожего он припомнить не мог. Спрошенный Яго отрицательно помотал головой, мол, тоже не знаю. Больше на острове не росло ничего, разве что скала кое-где была покрыта пятнами мха.
- Если мы здесь остаемся, неплохо бы выяснить, можно ли это есть. – Рокэ решительно сорвал пару здоровенных мясистых листьев с ближайшего красного цветка.
- Предлагаешь «на раз-два-три», чтобы не обидно было? – прищурился Яго.
- Обидно будет умереть, потому что твоему товарищу тоже настолько плохо, что он не в состоянии отогнать от тебя желающую поживиться чайку или помочь тебе перебраться в тень, когда солнце придет к тебе, - холодно парировал Рокэ. – Так что предлагаю совсем наоборот: я попробую сейчас, а ты не будешь совать это в рот по крайней мере до завтрашнего утра.
- Какую чайку, здесь же нет никого.
- Морскую. Вокруг, знаешь ли, море, а чайки умеют летать.
Лист был сочный, с пикантной горчинкой, жестковатый, но вполне жующийся. Рокэ принялся за второй, но тут же понял, что сделал это зря. Сердце заколотилось, его резко бросило в жар, цвета вокруг показались безумно яркими, шелест волн – оглушающее громким, поддерживающие его руки Яго – даже сквозь рубашку - обжигающе-горячими и шершавыми как наждак, а запах его «универсального лекарства» из фляжки – тошнотворным. Впрочем, последнее оказалось как раз кстати.
Все кончилось так же быстро, как и началось. Через полчаса от дурного самочувствия не осталось и следа, и Рокэ вовсю помогал Яго готовиться к обеду, удивленно думая, что, пожалуй, аж с Багерлее не чувствовал себя таким бодрым и полным сил. С выбором продуктов не было никаких проблем, потому что не было самого выбора. Бирюзовые сухари можно было использовать разве что в агитационных целях, и они справлялись со своей задачей прекрасно – посмотришь на сухарь, и с удовольствием принимаешься за сырую рыбу на завтрак, обед и ужин. Но если в лодке такое меню было жизненной необходимостью, то теперь у них было сколько угодно пресной воды. Рядом с источником можно было б наслаждаться вкусом жареного или испеченного в углях… Но увы, на острове не было дров. Подготовка к обеду, собственно, и заключалась в том, что они мстительно нарвали большую охапку цветов и попытались развести из них костер. Рокэ предупредил было, что дым тоже может оказаться ядовитым и отравить жаркое, но его спутник махнул рукой и предложил обсудить этот вопрос потом, если понадобится. И действительно, зелень оказалась слишком сочной, и гореть не желала. Однако выяснилось, что огромные белые цветы на удивление легко выдергиваются с корнями, и корни эти смахивают на целый клубок здоровенных морковок. На задумчивое замечание Рокэ, что бывают растения, у которых ядовиты только некоторые части, а другие вполне съедобны и даже используются в пищу в виде основного блюда, а не экзотической приправы, Яго с отчаянным выражением лица рубанул пару раз корень кинжалом и сунул в рот немытый ломтик. Впрочем, он тут же принялся отплевываться и разразился длинной речью, что эту жесткую мерзость совершенно невозможно разжевать, а раз ее невозможно разжевать, значит ее нельзя есть, и поэтому совершенно все равно, ядовитая она или нет. Гореть корни тоже не горели, но тут была надежда, что положение дел изменится, если их несколько дней подсушить на солнце. Рыбу, кстати, тоже можно было попытаться завялить или засушить для разнообразия, но никаких приправ у них не было. А смысл замены сочной и сравнительно мягкой гадости на почти такую же по вкусу, но сухую и долгожующуюся, был более чем сомнителен.

[Nicael]

Первый обед на острове все равно пришлось есть сырым. Настроение у Яго менялось очень быстро. Вот только что блуждал мрачным и разочарованным взором по окрестностям, а теперь в глазах загорелись огоньки. Рокэ уже несколько раз чувствовал на себе хитрый оценивающий взгляд якобы увлекшегося едой спутника. Тому явно пришла в голову интересная мысль, вот только делиться ей он не спешил. Это могло предвещать проблему.

- Я тоже пока не вижу здесь того, чего желал бы найти больше всего на свете, – спокойно сказал Рокэ.
Яго аж подскочил и принялся энергично и неестественно возмущаться:
- Ты намекаешь, что мой компас не работает? Что мы заплыли невесть куда: в мерзкое, отравленное и абсолютно никчемное место, преисполненное страшных лишений?!
Рокэ пожал плечами.
- Вовсе нет. Даже если допустить, что он принял во внимание желания только одного из нас, раз мы оба не нашли тут ничего интересного, значит…
- Значит что?!
- Значит, здесь есть что-то, что мы еще не видели, или видели, но не узнали. Довольно сложно помочь другому в поисках, если не знаешь, что именно он ищет.
- Опять бессмертие. Ну и от сокровищ не откажусь, если подвернутся.
Рокэ чуть не подавился от неожиданности. Яго, конечно, выглядит странным типом, но чтоб настолько…
- Опять? Ты уже искал? – весело спросил он, откашлявшись.
- Я уже находил, - обиженно возразил собеседник. – И не однажды. Но все было не то, совсем не то. Один раз, - он принялся загибать пальцы, - при этом были б недоступны телесные радости. Ну, заниматься-то можно было чем угодно, но удовольствия никакого, смекаешь? Потом еще хуже: торчать вечно в очень скучном месте. Гораздо, гораздо паршивей, чем здесь, хотя и тут – не Тортуга. Там не было совсем ничего, даже смерти… Я чуть не спятил и сбежал.
- Чуть?
Яго усмехнулся.
- Этим – он тряхнул своими невероятными патлами, - я обзавелся давным–давно. Однажды… -Он сделал столь широкий жест, что недообглоданный рыбий хвост улетел из его руки далеко в сторону и плюхнулся прямиком на его же разложенный просушиться на солнышке камзол. – Вот черт! Да проторчим мы тут еще десяток-другой дней, и ты станешь красавчиком не хуже.

Последнее заявление, судя по интонации, граничило с клеветой. Еще в начале совместного плавания после некоторых колебаний Яго разрешил спасенному брать его кинжал. Тут же выяснилось, что хозяин лодки рисковал намного меньше, чем можно было б предположить. Расхожая поговорка «Каков хозяин, таковы и ножи» не подходила к случаю только потому, что Яго был странным, но вовсе не тупым. Однако в его многочисленных кошелях нашелся и на удивление недурной точильный камень, так что Рокэ, приложив немало усилий, все же заточил лезвие до бритвенной остроты. И бриться каждый день под ехидную болтовню, что дам к обеду опять забыли пригласить, а присутствующих гладкость его щек не волнует. Впрочем, на пятый или шестой повтор немудрящей шутки кэналлиец поинтересовался, не намекают ли ему, что присутствующего наоборот волнуют небритые мужчины, и комментарии прекратились.

- Потом, - Яго сделал неопределенный жест рукой, - я отдал бессмертие другу. – Он с вызовом глянул на сидящего рядом. – Да, сам потом долго удивлялся. Это на меня совсем не похоже. Но он умирал… Да и погулять в кабаке раз в 10 лет для меня маловато. Ром! Я люблю ром и веселье!
Ехидного ответа не последовало.
-Но! Один раз прокля…, то есть бессмертие было в махонькой безделушке. Легко и удобно, подержал в руке – и готово, смекаешь? Но забиться в нору, куда смерти нет ходу – это не по мне. Вечный плен и вечная скука. Даже если приложить к этому бесконечную бочку рома – не согласен. Если и с этим островом та же история, то он мне полностью и категорически не подходит!
- Или может быть, что «безделушек» тут много, и компас не может выбрать одну-единственную. - Рокэ догадался, что именно такая мысль взбодрила его спутника. А некоторые вопросы неплохо было прояснить сразу.
- Ага, смекаешь! А чего тут много?
- Песка, камней, ракушек…
- Цветов этих дурацких! – не выдержал Яго. – Нигде таких больше не видел! – Голос его вдруг стал вкрадчивым. – А ты не думаешь, что уже стал бессмертным?
- Тыкать себя ножиком для проверки не дам, смекаешь?
Лицо Яго выражением живо напомнило кота, застигнутого над разбитым горшком сметаны.
- Я не… Что! Что ты делаешь?!
Рокэ покопался в куче вянущей зелени, вытащил жирную и мерзкую на вид гусеницу, положил на камень и аккуратно прихлопнул другим. Яго оторопело уставился на мокрое пятно.
- Она всю жизнь жила тут и кушала эти дурацкие, как ты выразился, цветы. А воскресать вроде бы не собирается. – И, пока тот не пришел в себя, Рокэ продолжил. – А теперь твоя очередь смеяться. По некоторым признакам в середине зимы нам предстоит конец света, и мне нужен способ, чтобы его предотвратить. Спасти не себя лично, и не горсточку избранных друзей, а весь мир. Поэтому маленький безопасный островок в океане или несколько безделушек, охраняющих владельца, мне тоже совсем не подходят.
- Смекаю… - прошептал Яго.
Рокэ улыбнулся. Преподаватель логики вряд ли поставил юному Росио «отлично» за такие теоретические рассуждения, но на практике удара в спину можно пока не опасаться.

Яго давным-давно храпел на теплом песочке, а Рокэ не спалось, даже просто лежать спокойно было мучительно. Похоже, это еще сказывались последствия отравления. Развести костер они так и не смогли, так что оставалось скучать в полной темноте. Конечно, есть увлекательное занятие, которому ночной мрак не помеха, но для него сильно не хватало присутствия дамы. Не то, чтобы он не подозревал о альтернативах, но подчинять свой вкус голосу скуки… Фи… Оставалось разве что осторожно прогуляться по берегу, благо что, насколько он помнил, никаких препятствий вдоль линии прибоя нет.
Он прошел около половины окружности острова и заметил пробивающийся из скалы лучик света.

[aiv]

Интересно, кто там Росиньку дожидается?

[Nicael]

Отверстие было совсем крошечным. При свете солнца они могли б проискать его много дней, даже если б знали точно, что тайна острова кроется именно внутри скалы. Соседний камень на удивление легко сдвинулся с места, за ним другой, третий… Возможно, обвал произошел столетья назад, но простой травы на острове не было, здоровенные дурацкие цветы росли только внизу, а хрупкому мху было не под силу прочно сцепить камни меж собой. Очень скоро стараниями Рокэ был готов пригодный для человека вход в уводящий внутрь скалы коридор, освещенный уже знакомым холодным светом. Идти пришлось совсем недалеко. Один поворот – и перед ним возникло уже знакомое видение огромного зала с пылающим в центре сиреневым пламенем. Но на сей раз никаких обманов и никаких препятствий. Еще несколько шагов, и он действительно вошел в зал. Оттуда в разные стороны вели еще несколько проходов. Если доверять глазам, пещера была столь огромна, что не поместилась бы не только под скалу, но и под весь остров. Если доверять ногам, недлинный коридор шел вниз вовсе не с таким наклоном, чтобы привести под дно океана. Если доверять древним летописям и собственной памяти о них, то подземный храм с неугасимым сиреневым пламенем должен был располагаться возле Гальтар, а не под безымянным островком далеко на юге. Так что какой-то подвох, очевидно, все же был в наличии, но пока что не мешал. Разве что легендарное сиреневое пламя при ближайшем рассмотрении выглядело так, что если б оно было простым огнем в камине, руки так и потянулись бы за кочергой его подправить. Неровное, скособоченное, болезненно дергающееся. Хотя, взяв кочергу, пришлось бы застыть в недоумении – что подправлять, ведь огненные языки появлялись прямо из каменного пола. Рокэ осторожно подошел поближе, и все же разглядел среди яркого сияния нечто более плотное. Слишком маленькое и неравномерно расположенное, чтобы быть «дровами». Даже вблизи пламени ощущался не обжигающий жар, а только слабое тепло, но прикасаться к нему, тем более лезть внутрь, все равно казалось неправильным. Вспомнились так напугавшие его когда-то в детстве истории брата о неописуемо ужасных чудовищах, что бродили по гальтарским пещерам и иногда выбирались наружу, неся разор и опустошение. А вслед за этим читанный уже в гораздо более взрослом возрасте труд древнего автора, который утверждал, что чудовища вылезали не просто так, а каждый раз, когда в пещеру, невзирая на запрет жрецов, спускался очередной искатель приключений. Съентифик не осмеливался утверждать, отражало ли это представление пещерных чудовищ о справедливости и равноценном обмене, или же это несчастный странник в таинственной глубине сходил с ума и терял человеческий облик в буквальнейшем из смыслов, но старательно привел аргументы за и против обеих версий.
Рокэ прошел обратно по недлинному коридору. Наверху уже занимался рассвет, но его спутник продолжал сладко спать. Алва не стал его будить. Он потихоньку взял одно из весел – других длинных палок на острове попросту не было, и вернулся обратно. По дороге он не удержался и глянул на свое отражение. Темная предутренняя вода шла рябью, но ни хвоста, ни рогов, ни перьев вроде бы пока не появилось. Ничего нового не поджидало его и в пещере. Рокэ аккуратно коснулся веслом самого большого из темных пятен, налег посильнее и почувствовал вполне материальное сопротивление. А потом весло, скользнув, попало в удачную точку, и темное нечто неожиданно легко сдвинулось с места, покатилось и оказалось за пределами огненного круга. Это был камень, округлый, как будто подтаявший по краям. Скорее всего, он когда-то откололся от потолка. Выбивающееся далеко в сторону пульсирующее огненное щупальце тут же налилось ровным сиянием и устремилось вверх. Потом нашарились еще несколько камней поменьше, почти невидимые в сиянии. Последний, самый мелкий, так вообще рассыпался песком от удара о стенку. Видимо, пламя могло постепенно расправиться с небольшими помехами и само. Если б в подземном зале присутствовали художники или поэты, неизвестно, сочли бы они, что аккуратное и симметричное ровно горящее пламя выглядит красивее, чем бурно мечущееся и перетекающее из одной прихотливой формы в другую, но самому сиреневому пламени перемены пришлись по вкусу. Чуть заметное гудение пламени, раньше неприятно-угрожающее, теперь звучало как мелодичное мурлыканье. Впрочем, в благостных нотках разомлевшего кота проскакивала иногда и иная нотка: «Может, еще сметанки дашь, хозяин? Довольный кот – тебе ж меньше хлопот…». Рокэ еще раз огляделся, но чего сиреневому пламени может не хватать для полного счастья, в голову не шло. Возможно, это после бессонной ночи разрезвилось воображение.