Архив моих дорог. Ну или дороги моих архивов))) - IV

[Архивариусы Талига]

За последнее - особое спасибо! Это так... до комка в горле.

оно было написанно в очень...странный и неоднозначный день, но разве с Вороном могло быть иначе?

[Архивариусы Талига]

Стихи очень хороши!

благодарю)

[Красный Волк]

И снова - спасибо просто огромное, дорогие авторы, за любовь к ОЭ и их героям, которой в этом поэтическом ожерелье согрета буквально каждая строка-бусина! За Луизу, Вальдеса, Альмейду. За Алваро. "...В гроб... положите гитару!.." - это просто как удар в сердце... И - обязательно будем верить: "...Песня - бесконечна. \ Ветер тоже. Ты вернешься. В срок..."

[Архивариусы Талига]

И снова - спасибо просто огромное, дорогие авторы, за любовь к ОЭ и их героям, которой в этом поэтическом ожерелье согрета буквально каждая строка-бусина! За Луизу, Вальдеса, Альмейду. За Алваро. "...В гроб... положите гитару!.." - это просто как удар в сердце... И - обязательно будем верить: "...Песня - бесконечна. \ Ветер тоже. Ты вернешься. В срок..."

-----------------------------------------------------------------
Эреа Красный Волк, очень рада, что "Алваро" Вам понравился) Ну и "Звёздный иней"-я вообще оптимистка и верю, что всё будет так, как мы ожидаем. А иначе зачем петь?))

[Архивариусы Талига]

Морская задорная

Мы болеем парусами и несут нас вдаль шторма,
И на суше, и на море что сума нам, что тюрьма?
Эй, красотки в пышных юбках, подходи, не поскуплюсь:
Может, сказкой, может, песней за улыбку расплачусь!

Припев:
Хэй-хо, морякам
стол накрыт тут и там,
Корабли в порт спешат-
Морю рада душа!
Альмиранте твёрдой дланью правит к порту линеал,
Кэцхен к нам летят на встречу: ветер  в вантах засвистал,
Песня с борта раздаётся,  моряки плывут домой,
Вальдес, как в бою, смеётся, шван ярится за кормой!

Припев:
Хэй-хо, морякам
стол накрыт тут и там,
Корабли в порт спешат-
Морю рада душа!
К Леворукому сомненья-завтра снова будет бой,
Право на последний выстрел мы оставим за собой,
И когда за бортом пену закружит водоворот,
Вновь в безбрежные просторы море властно позовёт!

Припев:
Хэй-хо, морякам
стол накрыт тут и там,
Корабли в порт спешат-
Морю рада душа!

[Tany]

Задорно!

[Архивариусы Талига]

Трясясь в повозке, засыпая на постоялых дворах, вступая на доски паромов, гоганни упорно твердила про себя имена своих защитников и спасителей. Это было очень трудно — просто перечислять, но так решил Создатель. Мэллит представила его себе, сильного и быстрого, с глазами из голубого льда и неподвижным лицом. Создатель походил на того, кого называли бароном Райнштайнером, хотя имя его было Ойген, а звание — генерал.
Гоганни помнила, как Райнштайнер обрывал непонятливых, и говорила с похожим на него богом по правилам. Она просила защитить принцессу Матильду, герцога Эпинэ, сержанта Дювье, генерала Карваля, полковника Придда, вице-адмирала Вальдеса, капитана Джильди, баронессу Вейзель и генерала Вейзеля, ничего про них не объясняя. Детей Кабиоховых недостойная тоже просила, стала просить после встречи с тем, кто при жизни звался Енниолем.

(Мэллит, «СВС. Полночь»)
------------------------------------------------------------------------------------------

Рыжая девочка молится в тихой ночи,
Слов непривычных свивая тугие спирали:
"Глупое сердце, о том, что забыто-молчи,
Ты береги их, Создатель, хоть слышишь меня ты едва ли!"
Горстками бус на подол упадут имена,
Титулы звонко рассыпятся бисерной крошкой-
Слышишь меня, не сходящая с неба луна?
Время свернулось в тепле ненароком разнеженной кошкой,
Память сама подбирает слова для молитв,
Грозный Создатель становится нужным и близким-
Ты сбереги их, прошу, посреди их пылающих битв,
Ты так силен, Кабиох...Что ж луна-то сегодня так низко?
Список велик тех, кого не закроешь собой,
Кем недостойная держится в мире безумном-
Рыжий Залог всей невинной и чистой душой
Молится ночью за тех, что оставила в мире подлунном.

[Tory]

Сильно!

[Архивариусы Талига]

Р.В.

Крылья чёрного цвета.
Крылья ветры обнимут.
Не до ласточки предков-
Белый небо не примет,
Белый-дело святое,
Белый-брату. На кудри.
Ты застынешь у трона.
Пусть Оллар правит мудро,
Сын Предателя? Бросьте!
Это, в сущности, глупо,
Ты стоишь в горле костью
Тем, кто жил мелко, скупо,
Не умел-против ветра,
Не умел-грудью полной,
Ты как знойное лето,
Ты-как веер из молний,
Что глядишь так устало?
Пусть боятся, не любят,
Пусть честят запоздало…
С ними Вечность рассудит.
Мой Рамиро, ты-Ворон.
Весь в отца-соберано,
Весь в отца, кровь от крови,
Синим смертным дурманом
Лишь глаза глянут зорко…
Взором-мать одарила.
Чаша может быть горькой.
Не Судьба ль так решила?
Ничего! Ты же Алва,
Сын горячего юга,
Сын мужчины из стали,
Сын… Сбегают в испуге
Те, что трон расшатали-
Кто из них здесь остался?
Перевешать едва ли
Сможешь ызаргов стайку,
Тут не жизнь-девять жизней
Будет мало, пожалуй!
«За отца…»-с укоризной
За спиною шептали,
Перестали шептаться…
Может, поняли что-то?
Трон не должен качаться.
Ну а с Честью-в расчёте!

[Tany]

О Рамиро - замечательно, но как же я могла пропустить такое о Мэллит!

[Красный Волк]

"...Ты как знойное лето, \ Ты - как веер из молний..." Как сказано о Рамиро-младшем! И за "Молитву Мэллит", которая просто завораживает, тоже огромное спасибо. Читаешь - и видишь эту рыжую девочку как живую...

[Архивариусы Талига]

О Рамиро - замечательно, но как же я могла пропустить такое о Мэллит!

----------------------------------------------------------------------------
Эреа, я уже начала недоумевать, куда все делись))) Рада, что Мелхен нашла отклик. сейчас попробую притащить (если найду) ещё немного из цитатника, там моих кусочков разбросано было ещё штук пять.

[Архивариусы Талига]

"...Ты как знойное лето, \ Ты - как веер из молний..." Как сказано о Рамиро-младшем! И за "Молитву Мэллит", которая просто завораживает, тоже огромное спасибо. Читаешь - и видишь эту рыжую девочку как живую...

Я не могу писать о Рамиро-старшем. Ком в горле, руки дрожат и всё такое.... А вот о сыне-вышло. Неожиданно даже для меня)

[Архивариусы Талига]

Немного порождений цитат,странных вечеров, тронувших слов и неощутимых камешков-шариков судеб и поступков

– У Иссерциала герой если не в полдень гибнет, то в полночь, а старый охальник питался гальтарскими мифами. Может, это неспроста?
– А кто сказал, что умирать надо в сумерках? – отмахнулся Алва. – Днём убивают в бою, ночью – из-за угла, обычная логика.

(Марсель, Рокэ, «СВС. Закат»)
--------------------------------------------------------------
Кто сказал, что надо-умирать?
Логика мужская беспощадна.
Ни в семнадцать и ни в тридцать пять
Не летите вы в Закат так жадно,
Днём в бою, в ночи-из-за угла-
Мир жесток, куда в него ни целься-
Убивают. Пуля ли, стрела,
Яд в бокале обрывают песню,
Смех и вздох, и конский лёгкий бег.
Что же, эры, смертью не напьётесь?
Весит очень мало Человек,
Но над смертью в голос он смеётся...

– Про вас недаром болтают, что вы отродье Леворукого.
– Я одинаково владею обеими руками, – пожал плечами Алва, – а милейшие Адгемар, Штанцлер и Сильвестр никоим образом не принадлежат к моему проклятому роду, однако играют по тем же правилам. То есть без правил! Я выиграл эту войну, а как – моё дело.

(Вейзель, Рокэ, «Красное на красном»)
---------------------------------------------------------
Выиграйте пару войн. Уйдите от пары шаек.
Пронзите клинком врагов, которые так смешны-
Тогда вы б смогли, мой друг, с небесных сойдя лужаек,
Пенять мне, что я не так толкую чужие сны,
Их делая явью. Днём и ночью, а что поделать,
Оковы по кличке "долг" сжимаются всё сильней.
Война-лишь война, мой друг. Моё, несомненно, дело.
Война лишь война...И я лечу, устремясь за ней,
Перечу ветрам и людям, дразню напоказ драконов,
В кармин и желток слегка раскрашиваю киркорелл-
Нет правил для ветра. Нет единых ему законов,
Возможно-неточно-есть и ветру во мне предел...

– Мне не нравится, когда трясутся мои горы. – Когда Хайнрих смотрит в упор, становится неуютно, особенно если ты не привык смотреть в глаза… зверю. – И ещё меньше нравится, если это происходит в том числе и по моей нерадивости. Я не знаю, правы ли были мои предки, и не желаю доказывать их правоту ценой своей армии и своего королевства. Мы успеем вернуться к нашим войнам через год или позже. Если захотим. Я готов дать слово варварского короля. Его не нарушали из боязни погубить свой род и свой дом. Потом его перестали давать, но молчать – не значит забыть.
– Слово должно встретить слово. – Всё это полная дикость, но костяные деревья над текущей водой стоят и по сей день. Они стоят, а Надор исчез. – До Эрнани Святого у нас имелись свои клятвы. Не у всех, но мой дом вправе клясться кровью, и я готов это сделать. Как варвар. Завтра – подходящий день для клятв. Манлий Ферра заключил договор с агмами точно в полдень первого дня Летних Скал у текущей воды. Они сказали, их услышали.

(Хайнрих, Лионель, «Сердце зверя. Шар судеб»)
-------------------------------------------------------------– 
У текущей воды, в день погожий, в день нужный и важный,
Кровь залогом падёт на звенящую росно траву.
Жесткость клятв? Ну и что! По ручью, как кораблик бумажный,
Поплывёт горстка слов, на рефрене шепнув: "Я живу!",
И никто не решит, что-иначе ведь можно и проще,
И никто не пожмёт ни плечами, ни вражеских рук-
Это слово и кровь. Это солнцем пронзённая роща.
Это варвар-король, это замкнутый силою Круг,
И тебе не с руки сомневаться в мотивах поступка,
И не с левой-качнуть белокурою "Нет!" головой.
Слово слышат. И вслушавшись в мир, замеревший так чутко,
Ты поймёшь, что был прав, став рекою, сосною, травой...

[Архивариусы Талига]

И заранее прошу прощения за огрехи в размере и ритме, но...правитьотчего-то не выходит(((


– Когда здесь меняют стражу?
– Утром, но это не повод задерживаться.
– Я уже допил ваше вино. Больше меня здесь ничего не задерживает. Так же, как и вас.
Алва не ответил. Точёное бесстрастное лицо до жути напоминало гальтарские маски Капуль-Гизайля, только было не золотым, а алебастровым.
– Вас удерживала клятва Первого маршала, – Марсель поставил бокал на стол, – но она больше не имеет силы. Фердинанд Оллар мёртв, а Карл Оллар в Бергмарк, и ему вы кровавых клятв не приносили.
– Фердинанд умер? – Маска открыла глаза, но более живой не стала. – Когда?
– Прошлой ночью. Вот письмо Альдо Фоме Урготскому. Кстати, после разговора с вами он сменил штаны. Не Фома, Альдо.
– Что же он носит теперь? – Передавая письмо, Марсель не преминул коснуться пальцев Ворона. Они были горячими.
– Анакс переодевается четырежды в день. От полудня до заката штаны бывают лиловыми, сейчас они, видимо, чёрные.
– Прискорбно. У вас есть другие доказательства смерти короля?
– Робер Эпинэ при мне пил за упокой души Оллара. Он был заметно опечален. По его мнению, Фердинанд покончил с собой.
– А по-вашему?
– Господин в штанах получил ультиматум. Либо умирает Фердинанд – либо меч Раканов, принцесса Елена и золото Фомы достаются Савиньяку. Фердинанд умер.
– Оказывается, в этом городе умеют предъявлять ультиматумы… Кто же?
– Я, – отчего-то вытянулся в струнку Валме.
Алва медленно свернул письмо и поднялся.
– Я думал, это сделает Придд, – сказал он, – и не думал, что это случится так скоро.
– Придд не виноват. Он не видел Гальбрэ, не говорил с вами на стене и не знает, откуда на гербе Фельпа птице-рыбо-дура. Клятва Первого маршала не предусматривает немедленного убийства цареубийцы, я проверял. Вы сможете идти?
– Если упаду, вы меня поднимете.

(Марсель, Рокэ, «Сердце зверя. Правда стали, ложь зеркал»)
-------------------------------------------------------------------------------
Подниму. Даже не сомневайся, пожалуйста.
Спрячу в сумку гадюку с чешуйками жалости,
Засмеюсь: "Всё в порядке, бывает, чего уж там!
Ну тебя, Ворон, к кошкам!" И шпагу тебе отдам,
Что ж тут сложного? Да, порученье особое:
Нянькой стать. И ходить вот за этой особою,
Всё ты сделаешь, даже назад затащить попытаешься,
Коль эта птица в безвестность беспечно срывается,
Не обрезать, но бережно сдерживать ломкие крылья,
Петь, когда горло занято мелкою горькою пылью...
Вот рука. Ну, держись! Удержать тебя будет мне сложно.
Я боюсь без тебя. Это шутка, конечно? Возможно...