"И возвращается ветер..." - II

[aiv]

Ночью, когда Пабло с Брехой заснули, Бастьен, которому на сей раз выпало дежурить первую половину ночи, шепотом торопливо выкладывал Хорхе – тьфу, то есть, Патрисио, еще проговориться не хватало! – всё, что с ним было, начиная с Лаик и далее: Ликург, Холта, Санкт-Бертольд… А потом брат рассказывал – про училище, экзамены, службу. И как увидели они дриксов, и бились, и его ведомый, Мориц, теньент Карои, младший сын начальника Альбертовки, эра Лайоша, полетел всех, кого надо, оповещать и поднимать, а Патрисио остался: не показывать же было хвост «казаркам»! А там было если кого валить – то бомбера, «казарки» явно шли только приложением к нему, и неплохим, надо сказать: никак не давали к дичи подобраться! Пока боеприпасы не вышли – гонял гусятину, а потом… Победить было невозможно – но и проигрывать нельзя. Пошел на таран. «Казарки» так и брызнули в стороны – не ожидали! «Лебедя» спровадил в Закат – но и себе винт измочалил к котам полосатым. И старался изо всех сил увести падающий «ястребок» подальше от крепости, к лесу, к скалам – «чтобы не нашла гусятня, да над мертвым не надругалась бы, еще не хватало, чтобы лапчатым в руки попался один из нас – а ведь они бы узнали, фамильное сходство, кот бы его подрал, еще вздумали бы шантажировать от… государя!».
Планировал, неумолимо теряя высоту, уже верхушки сосен по брюху царапали – и вдруг… Выровнялся самолет!! И даже приподнялся! И быстрее пошел! Оглянулся – глазам не поверил: ворон, огромный, сам чуть не с «ястребок» ростом, вцепился жилистыми чешуйчатыми лапами в крыло – и держал, и нес, тащил, тяжело и мерно взмахивая лоснящимися черными крыльями. «Святой Рокэ!??» – «Святой Рамиро, – каркнула птичища, будто услышав его мысли. – Рамиро Вешатель. Росио на втором крыле», – и усмехнувшись – да, эта птица способна была усмехаться – продолжала: «Твой хвост тащит Лонсето, а папа охотится – гуси тут налетели жирные!».
Рассказывал Хорхе – а вороны, сидя над ними на сосновых ветках, слушали, иногда вскаркивали, встряхивались, шурша перьями, поблескивали в свете костра их круглые глаза – у троих черные, а у одного синие-синие…
И шелестел в хвое ночной ветер, и в шелесте этом чудилось братьям довольное мурлыканье…

[Tany]

Ворон с синими глазами!!!!

[NNNika]

Спасибо за продолжение.
Росио изучает потомков
СПОЙЛЕРЫ

А вот Рамиро кажется тоже синеглазый?

[aiv]

Предатель-то? Не вспомнила с ходу. Говорю же - сочиняю после работы:))

[Nicael]

На обложке ОВДВ нарисован кареглазым.

[aiv]

Потом настало утро, и они поехали – не по тропе, прямо через лес, гнедые кони сами выбирали дорогу, будто знали заранее, куда идти, пока не замаячили между деревьев добротные бревенчатые дома, и не послышались голоса, и не выступили им навстречу из-за могучих вековых елей такие же могучие и кряжистые белобрысые бергеры. Деревню Штелленфосс, как выяснилось, дриксы обошли стороной – в густом лесу кавалерии несподручно, с пушками не продраться тем более, вот и перли всей бандой по дороге колонной по двое. До самого Альтенберга перли, как на параде. А вот там их встретили. Говорят – легионерский фургон с границы прикатил, с плачущими офицерскими женами и ребятишками, ну и офицер один с ними, для верности, и два гайифца. Чуть не на крыльцо к ратману галопом въехали! Ну, старина Михель Штосс – мужик с головой, долго не телился – сам на колокольню вскарабкался, в набат бухнул, что было сил. Тот офицер, ур-Приддхен-как-там-его, поехал с фургоном дальше – надо, говорит, начальству доложить ситуацию! Ну да у него на физиономии написано: кабинетный вояка, крыса штабная, страшней пера да чернильницы оружия в руках не держал. Альтенбергцы тоже малых да хворых – на телеги, и велели гнать на восток во весь опор.
А сами приняли бой. Народ тут не из трусливых, каждый первый – охотник, в каждом доме ружье, да не одно. Все поднялись, как один. Даже старый Отто Вайнхиммель, которому в прошлом году девяносто восемь стукнуло, хозяин «Золотого оленя», что на Лионеленштрассе стоял – да, именно что теперь уже стоял! – созвал детей, внуков и правнуков, и прочую родню, «эрвин» свой прадедовский зарядил, патронташ нацепил, говорит, еще чего не хватало, чтобы дриксы тут, как у себя в гусином хлеву, разгуливали! Гусю, говорит, место на вертеле да на сковородке! И женский пол туда же: вилы похватали, косы, лопаты – что под руку пришлось. Да послали мальцов за подмогой куда можно было успеть – в Зальц, Пферде, Риттерншталь. Оттуда тоже подоспели мужики – и вовремя!
Бились до последнего. Но какое там… Аккурат как в Санкт-Бертольде и вышло. Дриксов прет – гибель. И бомбер тот копченый у кесаря не единственный был.
Потом, кто уцелел и смог подняться – по округе разбрелись, кто к родне, на север, кто, верно, через линию фронта думает лесными тропами пролезть. Некоторые вот в Штелленфосс подались. Йохан Шмидт, кузнец, рассказывал: лежу, грит, посередь улицы, раненый, а пара дриксов – мимо, я, грит, мертвым прикинулся, не шевелюсь, а они промеж собой толкуют: мол, скоро принц Фридрих, кесарев, значит, старший, в Талиге коронуется. На мелочи не размениваются – на столицу прут, сволочи!
Вот и пусть прут, зло усмехается Бастьен. А мы им, с тыла зайдя, из хвостов перья повыщиплем!

[Tany]

Ага, продолжение! Партизанская война начнется?
А Предатель был точно синеглазым - есть описание парадного портрета Оллара с сыном и пасынком. Октавий голубоглазый,а Рамиро - синеглазый. На обложке ОВДВ изображен Рамиро-старший, синеглазость в роду Алва пошла от Октавии

[Nicael]

Ага, продолжение! Партизанская война начнется?
 А Предатель был точно синеглазым - есть описание парадного портрета Оллара с сыном и пасынком. Октавий голубоглазый,а Рамиро - синеглазый. На обложке ОВДВ изображен Рамиро-старший, синеглазость в роду Алва пошла от Октавии

Ну так! Предатель - это Рамиро-старший, муж Октавии, он кареглазый. Рамиро-младший, который сын Октавии и синеглазый, как она, это Вешатель.

[Tany]

Ага, продолжение! Партизанская война начнется?
 А Предатель был точно синеглазым - есть описание парадного портрета Оллара с сыном и пасынком. Октавий голубоглазый,а Рамиро - синеглазый. На обложке ОВДВ изображен Рамиро-старший, синеглазость в роду Алва пошла от Октавии

Ну так! Предатель - это Рамиро-старший, муж Октавии, он кареглазый. Рамиро-младший, который сын Октавии и синеглазый, как она, это Вешатель.

Точно. Это я запуталась и запутала всех. Имела в виду Вешателя, а написала Предатель

[aiv]

Ага, продолжение! Партизанская война начнется?

А как же! Обязательно и всенепременно! По методике Дениса Давыдова!

[NNNika]

Большое спасибо за продолжение.

[aiv]

***
…Мальчишка лет двенадцати, тончавый, смуглый, черноволосый, в протертых на коленках черных штанах и синей рубахе – рукава закатаны, полы затянуты на голом исцарапанном пузе узлом – сидит верхом на церковном низком заборе, из серых камней сложенном, и смотрит, притенив рукой глаза, как по главной улице Грантвиля на север, в сторону Ронсеваля снова с утра поранее тянутся, тащатся, топают и трюхают войска – пехота, кавалерия, пушки за фургонами катят, большие колеса на булыганах подскакивают.
Мальчишка, навострив уши, ловит долетающие обрывки разговоров: так, фронт, значит, все-таки отодвинули, отодвинули от Альвеары, на три хорны – ну, почти на три! И держатся наши. Но из последних сил держатся. А он, Алваро Аррохадо, как дитятко малое, сидит тут, на юге, где тепло и безопасно, хотя ему уже почти двенадцать! И вообще, что это такое, мать и дядя Хесус только и знают: туда не ходи, с тем не разговаривай, этого не делай, сиди возле маменькиной юбки, как пришитый. Алваро – не маленький! У него, вот, нож есть. И стрелять его научил дядя Хесус. А папито когда последний раз присылал денег? Алваро уже и забыть успел. И мать вчера поздно вечером плакала: как прокормиться? У дора Хесуса тоже таллы с рассветных небес не сыплются – пенсию по выслуге лет только и знают урезать да задерживать! Хорошо, что ли, обузой быть? А в армии мундир дадут, и коня, и кормить станут три раза в день. А если отличиться так, чтобы наградили – так и денег отсыплют.
Мать не отпустит. Нипочем. Сырость разведет и крик поднимет. Этих дам слушать…
А, да пропади оно всё!
Мальчишка ящеркой соскальзывает с забора, подбирается к обозу, который как раз встал перед перекрестком, и, дождавшись, пока усатый возница отвернется, взбирается в крытый выгоревшей зеленой парусиной фургон…

[NNNika]

О, еще один герой появился!

пенсию по выслуге лет только и знают урезать да задерживать!

Что-то совсем печально все в Талиге!
Если Роке может вмешиваться в земные дела, как же он удержался, чтобы своему дебильному потомку клювом по лбу не настучать?

[aiv]

– Ну, и что это у нас тут такое? И откуда это вылезло?
– Из фургона, дор полковник.
– И как ты там оказался?
– Залез втихаря, дор полковник. Пока дор Верхильо отвернулся. Это ж быстро. Но дор Верхильо не виноват!
– Просто прелестно! Нет, капитан, вы слышали? Он, видите ли, втихаря залез! Можно подумать, мы в Тарнику на пикник едем… И где же вы, сударь, изволили к нам присоединиться?
– В Грантвиле, дор полковник.
«Квальдэто цера… Только детский сад в обозе развести не хватало!» – Хайме Дьегаррон тяжело вздохнул и потер виски кончиками пальцев. Полковник не выспался, у него болела голова, перед ним на походном столике громоздилась куча бумаг и бумажек, из которой ехидно высовывало угол со сломанной тяжелой сургучной печатью очередное послание из столицы, дора Хайме с утра осаждали интенданты, порученцы, эскадронные – и все, конечно же, с неотложными делами. А тут еще это чудо выпрыгнуло, как кот из корзинки. И ведь пряталось же где-то от Грантвиля чуть не до самого Мантье, и ни разу дору Хайме на глаза не попасться ухитрилось! Подрастет – станет неплохим разведчиком. Если удастся подрасти. Война есть война, и там, молодой человек, знаете ли, постреливают. Что? Будете полезны? Картошку чистить умеете, и даже варить? Вот как, и о стрельбе и верховой езде имеете представление? Ладно, будет случай – проверим. А пока, коль скоро дор Верхильо допустил твое… кхм… появление – будешь у дора Верхильо личным вестовым. Да, господа офицеры, ни у кого нет, а у Верхильо Мендеса – будет. Потому что рядовой Мендес сам своим ротозейством накачал себе на голову этот дар Леворукого, как бишь там тебя звать? Алваро Аррохадо? Впрочем, не суть важно. Так рядовому Мендесу и передайте от меня! Но если нагрянет ревизия – ни я, ни кто другой ничего не видел, не знает и не ведает! Всем ясно?
Ясно. Разрешите идти? Идите, молодой человек. Малолетнее кошачье отродье вытянулось в струнку, отсалютовало, сделало налево кругом – и вышло из палатки. За ним – остальные. Вот и ладно, подумал дор Хайме, берясь за бумаги. Теперь – ждать. Как-нибудь всё утрясется. Всегда как-нибудь да утрясается. Даст Анэм, доберемся до Альвеары – а там, вполне вероятно, после первого же авианалета не будет уже ни полковника, ни полка, и сама Пегая не вспомнит, что крутился у них между фургонами чернявый малец, у которого на лбу литерами в три бье было выведено: Алва…

[Nicael]

Однако.