Коль уж объявилась, надо притащить что-нибудь из натворенного.
***
Тоска приходит крадучись, во сне.
Свив гнездышко из теплых простыней,
Глядит насквозь и каждый вздох мой ловит.
Наутро я кормлю ее с руки,
Из каждой недописанной строки
Змеиным ядом выцедив былое.
Мы пленники соседних паутин,
Наверно, я бы мог еще уйти,
Порвав с тем, что до одури знакомо.
Но я боюсь, что стану ей назло
Скитаться по земле, как Ланцелот,
Надеющийся вновь убить дракона.
А, впрочем, для побега нет причин.
Мою тоску так просто приручить,
Обезоружить, лаской искалечив...
Она вернется той же, что была.
Размеченный штрихами циферблат -
Как символ ожиданья новой встречи.
Зимнее автобиографическоеБезлюдье, ветер, снег. Глядит во мглу
Затерянный в метели столб фонарный.
Я пленник погребенных вьюгой Нарний,
Давно забывший Индию Колумб.
Ни фляги, чтоб слегка согреть нутро,
Ни компаса - кругом один лишь север.
Проклятье дураков и Одиссеев -
Не признавать наезженных дорог.
Доносится из леса чей-то вой.
Храни, господь, беззубых вурдалаков.
Мне хочется упасть в сугроб, заплакав,
Но я бреду все дальше по кривой. -
Презрев усталость, тихо матерю
Слепой фортуны выходки и козни.
На мне тулуп, носки из шерсти козьей,
Ушанка и две пары теплых брюк.
Но вдруг сквозь снежных хлопьев мишуру
Покажутся вдали два желтых глаза...
Приехал, ну приехал же, зараза,
Спасительный тринадцатый маршрут.
ГамельнскоеОн всегда приходит из ниоткуда,
Словно шорох капель по черепице,
В час, когда туманом восток окутан
И смолкают разом ночные птицы.
Старый плащ с опущенным капюшоном
Защищает лучше иных доспехов,
Но всегда, откуда бы ни пришел он,
По пятам чуть слышно крадется эхо.
Затаив дыханье, он осторожно
Гладит тени серые по загривкам.
В колыбельной, трепетной и тревожной,
Скрыт осенней нежности горький привкус.
В каждой ноте странно знакомой гаммы
Ждет дорога, только идти - ему ли?
Путь измерен крошечными шагами
В лабиринтах узких и темных улиц.
Тишина и звук - колдовские нити,
Город спит под шелковой паутиной.
Песни тоже лгут, но к чему винить их,
Если это сказка наполовину,
Если сердце сбившимся метрономом
Отмеряет такты, минуты, годы...
Каждый вечер я выхожу из дома,
Чтоб идти на зов своей несвободы.
Я давно не жду ни шагов, ни чуда,
Ни свечных огней в черных дырах окон.
Я уже не знаю, чего хочу я
И смогу ли выбраться из потока,
Что несет меня так легко и мягко,
Будто лист опавший держа в ладони.
На рассвете дождь пахнет дикой мятой.
На рассвете сны - не сыскать бездонней.
Но покуда небо черней агата,
Ночь в горсти катает предчувствий щебень.
Я не знаю - прятаться, убегать ли,
Чтобы утром грезить о возвращенье?
Явь течет рекою меж берегами,
Время стынет патокой - вязкой, клейкой.
Я бездомной крысой ищу свой Гамельн,
Чтобы вновь услышать звучанье флейты.
***
Бояться нечего: меня убьёшь не ты.
Уж лучше бойня, чем в бокале капля яда.
Мне не впервой: я дуэлянтом был заядлым.
Хоть пыл угас, пороховницы не пусты.
Мне не к лицу теперь скрываться от облав.
Порой и старый волк - угроза своре гончих.
Покуда ярости моей запас не кончен,
Я буду черпать из кипящего котла.
Мне б рассмеяться над прошедшей слепотой -
Какие козни может строить агнец божий!
Тобою предан, я любуюсь - всё тобой же.
Точней ударить не сумел ещё никто.
Закатный луч алеет в стёклах витража.
Хрусталь разбит, и пляшут по полу осколки.
Умелый выпад отражён - один из скольких?
И чью атаку не удастся мне сдержать?
Должно быть, это называется судьбой.
Я в полушаге от того, что ждёт за гранью.
Но рано празднует твой нынешний избранник...
Я постараюсь и его забрать с собой.
Автор
Авторизирован
