Рецензии (доп-список + заявки)

[Gatty]

Кроме основного списка, списка рассказов, которые я отметила в своем топ-листе у  меня как-то вылупился список произведений, которые с одной стороны меня явно зацепили, а с другой я просто не знаю, что с ними делать. В том смысле, что это, как любят выражаться издатели, «не формат». Тем не менее, обойти их вниманием я  не могу.

Начинаю с «Солдата», тем более, что на его счет поступила заявка.

[Gatty]

"Солдат"

       Вещь более чем странная, и я понимаю, как трудно было нашей  «приемной комиссии», которой приходилось определить, к  какой номинации ее отнести. Это явно не фантастика в привычном смысле этого слова, еще более явно не фэнтези, ее даже альтернативной историей  не назовешь.  Антиутопия? Тоже не очень, анитутопия подразумевает куда более подробное описание ситуации с объяснением, как дошли до жизни такой.  Как на меня, то я бы отправила эту вещь в номинацию… ПОЭЗИЯ. Потому что она до предела абстрактна и лаконична и при этом образна. И еще потому, что в стихотворениях, среди которых встречаются и стихотворения в прозе, можно обойтись без подробностей, пояснений,  имен.  Поэзия допускает просто Войну и просто Солдата,  поэт может сказать «пулю пробито днище котелка» и этим ограничиться. Так и тут.
   У нас есть какой-то вокзал,  в каком-то городе. Идет эвакуация, потерявшая человеческий облик толпа штурмует вагоны, и за всем этим наблюдает герой, человек с ружьем, вернее со снайперской винтовкой. Все, что он может, это выбирать в толпе зверья  самых отвратительных зверей и уничтожать, если получится, спасая при этом слабых. Он это и делает, как может. Будучи уверен, что все безнадежно, что вторжение не остановить, что бегство только отсрочит конец.
         Налетают вражеские самолеты, рвутся по головам гражданских к поездам дезертиры, но даже в этом жутком вареве появляются очаги человечности, которые постепенно становятся очагами сопротивления, зародышем  то ли повстанческой, то ли партизанской армии. Наш человек с ружьем  к ним не только присоединяется, он их возглавляет, как офицер и как старший по званию. Оказывается, это  не конец, а  начало. Войну за свое «я» люди  выиграли, теперь начинается война за свой дом.       
        «Нам везёт, и на нас никто не обращает внимания. Пока что им не до беженцев. Хотя беженцы им тоже не нужны. Но только мы – не беженцы. Мы – партизаны.
   Мы уходим в леса, как когда–то давно уходили наши деды и прадеды.
   Мы обречены, потому что наш народ и наша страна стали лишними в этом мире. Нужна только наша земля. Но эта земля – наша. И терять нам больше нечего.
   Рано или поздно, нас выследят. Нас затравят. Нас уничтожат.
   Но пока мы живы – будет война.
   Потому что я – солдат. И по–другому я не умею».
Знатоки мне говорят,  что «Солдат» напоминает  рассказ  Лукьяненко "Поезд в теплый край".  Не читала. Ничего не могу сказать, но  «Солдат» - вещь, безусловно, сильная, но вопросы возникают в количестве. Конечно, поэзия есть поэзия, и она может обойтись без улицы, города и века, и все же…
         Когда, где и почему?
        В результате прочтения у меня возникло ощущение гибрида современных реалий и второй мировой и хорошо, если не гражданской. Приходит на ум то ли последние пароходы из Крыма (как показывали  в  советских фильмах, на самом деле белые из того же Крыма уходили  куда более достойно, чем показано в «Служили два товарища»), то ли Польша 39, то ли Франция 1940, и совершенно точно не уж всяко не  июнь 1941. При всем ужасе первых дней войны, неразберихе, путанице, мешанине, Великая Отечественаня была совсем другой войной.
         Тут же все абстрактно  и непонятно. Кто враг? Откуда он пришел? Откуда у него старые бомбардировщики? Почему герой  уверен, что пришел конец всему? Кого разбили? Куда делась армия? Куда делись другие офицеры? Где комендант вокзала, наконец? Как герой, боевой офицер, оказался один с винтовкой на крыше вокзала? Где его солдаты и его командиры? Что вообще происходит?!
           Описанная ситуация скорее напоминает весобщее бегство  от катастрофы, эпидемии, каких-то монстров, чье существование несовместно с существованием людей, но  откуда тогда у них допотопные бомбардировщики?  Вопросы, вопросы, вопросы…

        И еще одно. Внутренний монолог в прозе от первого лица в режиме текущего времени, монолог, в котором нет ни единого имени – это очень трудный прием. Немножко перегнешь, и все начинает казаться нарочитым. В «Солдате»  ощущение нарочитости у меня  несколько раз вскидывало голову и шипело. Причем шипело тем громче, чем удачнее и образнее были соседствующие  с «нарочитостями» абзацы.

          Можно ли это исправить и, самое главное, нужно ли? Не знаю. Куда можно отдать эту вещь, чтобы ее напечатали, не знаю. Видимо, в какой-нибудь толстый литературный журнал. Если мне будет дано «добро» я попробую ее показать паре человек, с таковыми журналами связанными, но, естественно, без гарантий.  С высоколитераторами у меня связь только через Городницкого и Ассоциацию «Русская культура», а прямого выхода нет.

[DYZ]

Спасибо =)

Было бы интересно чуток пообщаться с Вами на тему "нарочитости".
Любопытно вот что - 95% рассказа писалось сразу, на дыхании, на нерве.
Потом, перед конкурсом, я его чуток правил. И несколько небольших абзацей добавил.
Получились ли нарочитыми именно они - или нет - вот в чём вопрос. Из чистого самопознания =)

Когда я написал первый абзац Солдата, у меня перед глазами так ясно встала первая сцена из "Поезда в тёплый край" (мой любимый у Лукьяненко), что захотелось всё бросить. Но потом я всё же решил, что рассказы - разные. И дописал. Но наверное - где-то под влиянием _настроения_ от "Поезда...". Хорошо это или плохо - не знаю пока =)

Спасибо за "неформат" =)

ПС. Потом допишу ещё, сейчас убегаю =(

ППС. 2All: Все долги помню, но простите, хронически не хватает времени. Обещаю, что наверстаю и уже скоро.

[Gatty]

Еще три работы (одна из-за малого объема шла вне конкурса, но я все-таки ее помяну), которые я не могла не отметить объединены темой памяти, но, если в «Черном снеге» речь идет о целенаправленном переписывании всей истории, то в «Земле отцов», «Воздаянии» и «Знаке» общее распадается на частности, на персональные судьбы.
   

«Воздаяние»

   Пожалуй, более неровной и неоднозначной вещи на конкурсе нет.   Будь она написана с литературной и фактологической точки зрения более профессионально, копий из-за нее переломали бы  преогромное количество. Яркая до злости идея, лаконичный и емкий сюжет и, увы, перебор с агитацией и значительное количество алогичностей и ляпов.
   Итак все очень просто. Ветерану,  одиноко живущему в отдаленном селе, попадает в руки столичная газета (почему-то «Известия»), он ее открывает и находит  статью, в которой некий журналист в духе приснопамятных «Сволочей» перевирает историю тяжелого бронепоезда, на котором служил Федор Кузьмич, дописываясь до того, что  «Несколько сотен политических заключенных были сожжены под Псковом огнеметами этого бронепоезда, во время панического отступления наших войск в июне 1941 года»
Потрясенный и взбешенный старик вспоминает свой боевой путь, своих  товарищей и…   «Никогда не жаловавшийся на здоровье Федор Игнатьевич прилегает на койку. Перед глазами – перемежаемая яркими вспышками черная пелена. Тяжело.
-   Глаза бы твои, мразь не глядели, и всего отродья твоего…- слова почти не слышны.
Покойного, во второй половине следующего дня, обнаружила принесшая изрядно задержавшуюся пенсию сотрудница почты…»   Смерть одинокого старика никого особенно не удивила и уж тем более никто ее не связал с тем, что столичный журналист Сема Исаев, будучи в сильном подпитии, споткнулся на обледеневшем крыльце, упал и в результате полученной травмы ослеп. Но это было только начало. Его дети  родились слепыми, слепы от рождения были и дети его детей.  «Зрячими из Исаевых не родился никто».
   Разве мог предполагать бойкий писака, что ненароком оскорбленный и по сути убитый им ветеран вел свой род от того самого волхва, который некогда говорил с вещим Олегом…
   Финал, в котором дети отвечают не только за родителей, но и за прадеда, коробит. Не может не коробить, но это я к недостаткам сюжета  не отношу. Не потому, что считаю подобное справедливым (подробнее об этом говорилось при обсуждении «Города»),  а потому, что высшие силы (а «сработавшее» проклятие  и упоминание о знаменитом предке подразумевает вмешательство  высших сил, причем откровенно языческого толка) руководствуются своими законами. Сюжет, когда за грехи предков втридорога платят потомки,  не экслюзивен. Таких легенд и сказаний пруд пруди (сама в ПЭ про Ринальди написала), равно как и вещей, написанных на стыке мистики и материализма (вспоминайте, хоть «Собаку Баскервиллей»,  хоть «Дикую охоту короля Стаха», хоть «Проклятых королей»).  Если же говорить о реальной истории,  то можно вспомнить истории о проклятии Мариной Мнишек убивших ее сына Романовых и о  конце династии, чье правление началось  Ипатьевским монастырем и закончилась Ипатьевским домом.
При желании можно написать об этом нечто мистическое. Жутко? Да! Несправедливо? Да! А кто говорил, что Абсолют справедлив и благостен?
   Нет, финал рассказа при всей своей жестокости и неоднозначности можно было бы назвать сильным, если б ни ряд моментов, которые на мой взгляд его изрядно обесценивают.
   В первой части, повествующей о Федоре Игнатьевиче таких моментов немного, хотя автор на мой взгляд перегибает с интернационализмом (экипаж бронепоезда  представляет собой какой-то Ноев Ковчег советской формации) и пафосностью. В результате получается  скорее публицистика, чем художественная проза, но это исправить не так уж и сложно. Зато человек  искренен и «в материале». Бронепоезд Великой Отечественной тема мало разработанная, так что рассказ только выиграл бы от более подробного описания боевого пути Федора Игнатьевича с включением бытовых эпизодов.
   Но вот вторая часть, посвященная Семе Исаеву, про которого автор политкорректно сообщает, что он, хотя и был принимаем многими за еврея, таковым не являлся, более того, евреи его терпеть не могли.
Не знаю,  как  воспринимают этот  образ люди, от журналистики далекие, но я вижу, что о журналистской специфике автор «Воздаяния» не имеет никакого понятия. Его разум возмущенный вскипел (и справедливо) и в результате мы получили образ до такой степени карикатурный, что он напрочь перечеркивает то сильное и правильное, что есть в рассказе.
Итак Сема Исаев «был никаким. Ни богу свечка, ни черту кочерга, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, ни то, ни се. Однако, до чего же непотребно быть ходячим пустым местом! Даже Плюшкин, и тот счастливее – он хотя бы «прореха на человечестве». А тут и сам никто, а как тебя будут звать – вот сам и заботься»
   Сема был таким никаким, что его не только евреи, но и девушки не любили, хотя он к ним (девушкам) регулярно клеился. Не любили, хотя «Сема был бы даже не импозантен, а по-настоящему красив, этакий мужественный нордический типаж, но абсолютно бессмысленный взгляд водянисто-серых глаз портил решительно все. Девушки всерьез задумывались, а не «обкурен» ли этот не в меру назойливый тип?»    Как такое никакое  стало модным журналистом (для чего надо быть пусть сволочной, но личностью,  или хотя бы завести себе серьезных покровителей) непонятно. И еще менее понятно, как нелюбимый  девушками даже в бытность свою при глазах и при деньгах Сема после травмы обзавелся значительным потомством. Конечно, жалеть у нас бабы всегда умели, но все равно как-то… Не очень.
   В итоге  я бы посоветовала автору снизить пафос, добавить бытовых и боевых подробностей, возможно, убрать вещего Олега (мало ли было на Руси волхвов попроще, а этот вызывает в памяти сразу Пушкина, Высоцкого и Никитина, что на мой взгляд перебор), и переделать Сему в нечто более реалистичное. Или (как вариант решения вопроса) его вовсе выкинуть и дать в конце сноску про то, что в Москве попал в автомобильную аварию известный журналист (возможно, даже правозащитник) С.Исаев. Его жизнь вне опасности, но он, увы ослеп и получил от очередного ПАСЕ  и Фонда защиты демократии, частной собственности и обезьяны пожизненную  пенсию. Причем Фонд полагает, что причиной аварии стали разоблачительные публикации Семы,  касающиеся военных преступлений сталинских убийц, и что журналисту заткнули рот. Ну а когда дети Исаева  родятся незрячим, уверенность Фонда в том, что преследование Исаева кровавой гебней и врачами-садистами продолжается,  возрастет многократно… 

[Gatty]

Земля отцов»

   Эпиграфом к этому рассказу взята строчка Высоцкого «наши мертвые нас не оставят в беде», но на мой взгляд сюда в бОльшей мере подошла бы «Ошибка»  Галича.
Итак наше время. Таджикская погранзона. Утреннее построение. «Как велось уже из десятилетия в десятилетие, в наряд по охране государственной границы (только слова про Союз Советских и прочих республик стыдливо исчезли в связи с политической ситуацией) назначался лейтенант Сидоров»
          Сидоров  Петр Никанорович, рожденной по старому стилю 14 апреля 1910  героически погиб при защите государственной границы СССР 16 июня 1936 года и, как  сотни других героев советского времени был навечно внесен в списки своей части. Каково же было потрясение присутствующих, когда во время переклички   «откуда-то из-за спин строя чеканным шагом вышел на центр плаца средних лет человек в странной форме и доложил:
-   Лейтенант Сидоров для прохождения службы в расположение части сроком на одни сутки прибыл!» 

         Воспоследовала немая сцена, после чего странного человека, явно похожего на потрет героя,  потащили на допрос. Следствие вел майор Стародуб, вполне соответствующий своей фамилии. Означенный майор лез из кожи вон, пытаясь понять, откуда взялся непонятный визитер и чем дальше, тем больше приходил к выводу, что он не «вор и не шпиен, а вообще-то дух» (С) .То бишь  герой Сидоров, пришедший охранять государственную границу.
   ... - Ну хорошо, хорошо, лейтенант. Допустим. А год сейчас на дворе какой, по-твоему?
   - Две тысячи пятый. Первое ноября.
  -- Ну и какого же ты хрена тогда в армии делаешь, дедуся? Тебе ж девяносто пять годиков уже стукнуть должно!
  -- Я погиб в возрасте двадцати шести лет. И сейчас мне двадцать шесть. И вообще, в списки личного состава части я зачислен навечно - так что присяга обязывает поставленную командованием задачу выполнить независимо от возраста...
 Я назначен в наряд по охране государственной границы... не знаю, как теперь у вас государство называется. И намерен приказ выполнить - если вы мне все-таки не станете в этом препятствовать».
         Так ничего и не решив, майор отправился спать, а утром странный задержанный, хоть и был заперт по всем правилам особистской науки исчез, словно его не было. Стародубу это происшествие стоило должности, куда дороже оно обошлось государству, о чем означенное государство осталось в невединие.
А дело было в том, что  вернул Сидорова из царства мертвых Премудрый Чжао Сян, Земное Подобие Дракона, и сделал это с далеко идущими целями.
      "Я сделал это не для живых. Я сделал это для мертвых. Теперь предки русских знают, что они, их слава и их подвиги, не нужны их потомкам, живущим под Небесами. Американцы, как бы ни старались, не уцепятся за Туркестан прочно, и мы поможем им поскорее убраться отсюда, придет срок. Но русские уже положили кости своих соплеменников в эту землю, скрепили свой союз с землей Центральной Азии перед лицом Небес. Мудрейший Кун-Цзы учит почитать предков, а не менее мудрый Сталин понимал, что связь с той землей, куда воины державы сложили свои тела и пролили свою кровь, свята и неразрывна. Я показал душам павших русских воинов, что, несмотря на официальное почитание, их дела забыты. Предки отвернутся от своих неблагодарных потомков и откажут им в помощи. Когда победоносные армии Поднебесной войдут сюда, у них и так будет достаточно врагов. Совершенно излишне дать главному врагу опереться еще и на помощь своих предков. За сотню лет русские сделали Западный край* своим. Теперь он вновь ничей - и Великое Небо тому свидетель».
 
        Сильно. Рассказ вообще очень четкий и лаконичный, как говорится, не убавить и не прибавить. Разве что не факт, что наши мертвые, даже узнав о неблагодарности потомков от них отступятся (см. «Дожить до Победы» и тот же эпиграф). «Если зовет своих мертвых Россия, значит, беда». И  даже, если  на этот раз «вышла ошибка, и мы ни к чему», когда придет настоящая беда  со всех них от воинов,  шедших на Куликово поля до сталинградцев станется очередной раз простить и помочь. Уж такой у нас характер национальный, хотя Великие Драконы могут этого и не понять, а в Туркестане,  который для русского человека все же не Родина, заклятье Чжан Сяна может и сработать, только это уже совсем другая история.
         Что до самого рассказа, то в нем на мой взгляд автор несколько перегибает  с  ерничанием. Конечно, майор Стародуб смачен почти по-аншлаговски, а имя Супрат Усратов для русского уха звучит соответствующе, но ИМХО, будь  Стародуб  не Стародубом,  а обычным обалдевшим от жары и ситуации Сидоровым, которому, между прочим, за державу местами тоже обидно, получилось бы  еще сильнее.         
        Очень бы хотелось увидеть эту вещь напечатанной

[apis]

 Уважаемая Gatty! Прочитал Вашу рецензию на "Землю отцов" и не удержался, что бы не вставить словечко. Вы оцениваете как "сильную" вещь, которая в рамки патриотического конкурса ну просто никак не вписывается.  Притом, что идея рассказа, на мой взгляд, САМАЯ интересная на конкурсе - её реализация совершенно неудовлетворительна. "Наши мёртвые нас не оставят в беде..." - это так. А мы? Читатель,  отождествляя себя со Стародубом (а больше и не с кем, не с Супратом же...) пренебрегает героем (Героем!),  вернувшемся из небытия. Да и вернувшемся-то, исключительно благодаря китайским колдунам. Русским эзотерикам это, по-видимому, не под силу... И чьё тут дело правое? И за кем будет  победа? Это скорее духовное поражение.

[Gatty]

Уважаемая Gatty! Прочитал Вашу рецензию на "Землю отцов" и не удержался, что бы не вставить словечко. Вы оцениваете как "сильную" вещь, которая в рамки патриотического конкурса ну просто никак не вписывается.  Притом, что идея рассказа, на мой взгляд, САМАЯ интересная на конкурсе - её реализация совершенно неудовлетворительна. "Наши мёртвые нас не оставят в беде..." - это так. А мы? Читатель,  отождествляя себя со Стародубом (а больше и не с кем, не с Супратом же...) пренебрегает героем (Героем!),  вернувшемся из небытия. Да и вернувшемся-то, исключительно благодаря китайским колдунам. Русским эзотерикам это, по-видимому, не под силу... И чьё тут дело правое? И за кем будет  победа? Это скорее духовное поражение.

Уваажемый   apis, если б вы прочитали топик с начала  то увидели, что   в нем я говорю именно что о  "неформате", вещах, которые  не (или не вполне)вписываются в конкурс, но которые я не  могла не отметить, как интересные произведения, требующие  к себе внимания. 

А "Земля отцов" сейчас более, чем актуальна. Про свои претензии к майору Стародубу я написала, не стану повторяться. А ощущение от вещи в целом отнюдь не  довольная  свинская констатация, дескать, ну и черт с ни, с этим прошлым, и с этим  Туркестаном  и вообще со всем, зато у нас теперь чипсы и  Пепси есть и вообще долой империю зла.
Ощущение прямо противоположное, а именно, что  за Державу обидно. И перед ушедшими стыдно. А от этой обиды  и до  чувства правого дела и желания за него встать  не так уж и далеко.

Что до русских эзотерииков, то это, пожалуйста, не сюда, а к Никитину. Там они, если не ошибаюсь, в количестве, всех побеждают и враг бежит, бежит, бежит.

[эфра]

спасибо за столь лестный отзыв
ожидал куда более погромного
после таких Ваших слов даже писать то, что планирую, как то неудобно, но...

про ерничанье и усратовых (обычная фамилия кстати, имечко уябай куда как похлеще будет) даже не спорю - что есть, то есть (хоть и базируется на богатой фактологии реальной жизни), упреки целиком принимаю
а вот по поводу неформата...
боюсь, что мой рассказ - единственный (кроме неба полины) целиком вписывающийся в формат конкурса
патриотизм - вещь, понимаемая не сердцем, а разумом
реально он - осознанные действия по всяческому улучшению условий жизни (и физической, и духовной) твоего народа, причем очень жестким граничным условием является сохранение базовых моральных и культурных ценностей народа
у животных  - патриотизма не бывает...
соответственно, тема патриотизма на русском сайте безусловно должна касаться действий на благо русского (российского, советского) народа (народов)
да, патриот - это тот, кто любит своих, а не  ненавидит чужих - но при этом действия, продиктованные любовью к своим, зачастую идут во вред чужим, и это неизбежно
наиболее критическим  и ярким выражением патриотизма бывает выбор между сохранением тела или духа народа - тому пример александр невский, или выбором судьбы народа в ситуации выбора из двух зол - тут совсем недавний пример - дилогия "империя превыше всего" николая данииловича
в ней, несмотря даже на приторную тошнотворность сусального белогвардейского образа острова-планеты крым, тема эта прописана ярчайше, тронь - зазвенит натянутым золотым нервом
и при всем при этом - в самом начале конкурса был заявлен патриотизм ВООБЩЕ - безотносительно национальности
ну и началось...
то, что многие перепутали патриотизм с героизмом (вещи то разные, хоть и переплетающиеся) - еще полбеды, даже и не полбеды, а так, четверть с хвостиком
главная беда - тема то у конкурса "наше дело ПРАВОЕ"
и потому выползает незаметная сразу, но разрушительная впоследствии,  идея о том, что чей то патриотизм должен быть правее
в переводе на современный лад - идея общечеловеческих ценностей, и право на патриотизм только у тех, кто этим ценностям соответствует
и самое поганое - на общечеловеческие ценности возникает копирайт, и те, у кого этот копирайт (а не у нас он!), могут оценивать на свой вкус другие народы, давая им право быть или не быть собой, право на самость
и война русского народа против немецких захватчиков в эти общечеловеческие ценности не влезает, увы
а вот маленький член гитлерюгенда, искренне любящий все человечество и милую германию в частности вполне в рамки влезает
один такой уже всему миру известен - йозеф ратцингер
вместо того, чтобы показывать, что советские воины боролись за правое дело, многие авторы стали искать САМУЮ ПРАВУЮ идею
хорошо хоть, в открытую никто не назвал борьбу советского народа в Великой Отечественной войне не совсем правым делом,только намеками да ссылками на жж подразумевали - сходил по указателям туда, чуть наизнанку не выернуло
мой рассказ - это и есть жесткое соблюдение принципа патриотизма вообще, принципа, что чей то патриотизм можт быть правее
если стараться даже в фантазиях соблюдать реальности жизни, то получается именно такая жуть и безысходность
в обсуждении кто то назвал моего сидорова затюканным совком
что ж, может быть с точки зрения общечеловеческих ценностей так оно и есть...

ну и о хорошем напоследок
единственным светлым выходом в таких рамках могло быть только следование совсем уж общим, фактически биологическим правилам и законам людского общества
спасение ребенка - одно из таких немногих всеми принимаемых правил, на нем и основывается "небо полины"
только детским и немного наивным и может быть настоящий и чистый патриотизм в условиях копирайта на общечеловеческие ценности...

[эфра]

собственно, указанные строки - это не  сам патриотизм
это героизм
выполнение неких действий, сопряженных с риском для жизни, во имя целей, напрямую не связанных с существованием данного индивидуума
патриотизм является здесь базой, моральной основой для проявления героизма
многие рассказы как раз содержали нерв героизма - но без отсылки к патриотическим чувствам, красиво показывали КАК герой жертвует собой, но не показывали ВО ИМЯ ЧЕГО
про вербу за мостом забывали

ЗЫ - и про голый партиотизм не понял
что такое голый патриотизм? и почему русский патриотизм "тем более" голый, даже более голый, чем просто голый патриотизм?

[apis]

 2 Gatty. Действительно, насчёт "неформата" я как-то упустил из виду... Виноват!  Просто, этот рассказ с самого появления на конкурсе вызвал у меня внутренний протест. Будь язык покорявее, или ляпов побольше - можно было бы проигнорировать. Но нет! Рассказ читается одним махом, персонажи живые. И в конце -  накося: это китайцы потратили чуть не всю свою внутреннюю энергию что бы показать нашим предкам, какие у них неблагодарные потомки. Это на одном-то единственном примере! А ведь, судя по словам Сидорова П.Н., они там, наверху, неплохо осведомлены о происходящем здесь.
     Ваш выпад против чипсов и Пепси мне кажется тут не совсем ...  в правильной координатной точке.
      Вы правильно заметили, что : "Ощущение прямо противоположное, а именно, что  за Державу обидно. И перед ушедшими стыдно."   Мне как читателю - обидно! Что ж! Если отрицательный результат - тоже результат, то и отрицательный пример - тоже пример!
     Никитина не читал.

[DYZ]

Развёрнутый ответ (выдался свободный час):

"Солдат"

Это явно не фантастика в привычном смысле этого слова, еще более явно не фэнтези, ее даже альтернативной историей  не назовешь.

Это предвидение нежелаемого будущего и воспоминание о нежелаемом прошлом.

Как на меня, то я бы отправила эту вещь в номинацию… ПОЭЗИЯ.

Отдельное спасибо за поэзию =)

Наш человек с ружьем  к ним не только присоединяется, он их возглавляет, как офицер и как старший по званию. Оказывается, это  не конец, а  начало. Войну за свое «я» люди  выиграли, теперь начинается война за свой дом.       

По сути - девиз тамплиеров в действии: Делай, что должен, и будь, что будет.

Ничего не могу сказать, но  «Солдат» - вещь, безусловно, сильная, но вопросы возникают в количестве. Конечно, поэзия есть поэзия, и она может обойтись без улицы, города и века, и все же…
         Когда, где и почему?

Неужели здесь это действительно важно?
Сформулировать боль-мень внятные геополитические условия для такой ситуации - дело несложное. Названия, причины, фамилии. Но - зачем? Неужели здесь это действительно - надо? Ведь речь-то не об этом...

        В результате прочтения у меня возникло ощущение гибрида современных реалий и второй мировой и хорошо, если не гражданской.

Ну, у меня и у самого  похожее ощущение было =)
А на самом деле ничего в мире не меняется - каждая война так или иначе повторяет войну прошедшую. Сто, двести или тысячу лет назад - не суть важно. Меняются масштабы и оружие, а люди - те же.

         Тут же все абстрактно  и непонятно. Кто враг? Откуда он пришел? Откуда у него старые бомбардировщики? Почему герой  уверен, что пришел конец всему? Кого разбили? Куда делась армия? Куда делись другие офицеры? Где комендант вокзала, наконец? Как герой, боевой офицер, оказался один с винтовкой на крыше вокзала? Где его солдаты и его командиры? Что вообще происходит?!

Дьявол в деталях, верно? Действительно стоит добавить это всё? Сейчас без своих обид (откуда им взяться =)) спрашиваю:
Разве неясно, что:
1) Кто враг? - Они. =) А кто они сами? Принципиально? Можно сказать - американцы против русских. Можно - чатлане против пацаков. Что меняется? Просто - Враг =) Мы и они. Наши и чужие. На войне для солдата в этом плане просто. Сложно - для политиков.
2) Откуда он пришел? - Оттуда. Суть важно - с соседнего острова, материка или планеты?
3) Откуда у него старые бомбардировщики? - Старые бомбардировщики есть всегда и у всех. И сейчас у американцев. И сейчас у русских. Как и старые истребители. И старые пушки. И старые боеприпасы. Перевооружение армии - дело нескольких лет, иногда - десятков. И старьё всегда бросается либо на убой - не жалко, либо туда - где оправдано и рационально (в зависимости оти соображения генералитета). И старые - не значит обязательно винтовые. Хотя и сейчас такие есть как вполне современные.
4) Почему герой  уверен, что пришел конец всему? - ну, как у офицера спецподразделения у него, видимо, есть такие данные =) верные они или нет - вопрос другой.
5) Кого разбили? Куда делась армия? - после того, как армию разбили, она куда-то и делась.
Куда делась сейчас миллионная армия Ирака?
6) Куда делись другие офицеры? - Кто убит, кто эвакуирован, кто так же, как он - непонятно где и почему =)
7) Где комендант вокзала, наконец? - кто бы знал? Бардак. Война. Паника. Вряд ли комендант оставался до последнего вагона, если сука =(
8) Как герой, боевой офицер, оказался один с винтовкой на крыше вокзала? Как герой, боевой офицер, оказался один с винтовкой на крыше вокзала? - это, пожалуй, стоило бы объяснить. Честно - сам не очень знаю. Полагаю, они были среди привилегированных пассажиров. Иногда в истории, которую видишь, просто что-то именно так, а что-то - иначе. Как "дано" в задачке. Не знакомо? =) Не всё рождается мышлением, что-то приходит просто откуда-то.
9) Что вообще происходит?! - паника. эвакуация. перейдённый Рубикон. безысходность.
Вот пишу и не знаю: то ли я, как обычно, до последнего отстаиваю СВОЁ, то ли - и впрямь это не важно и должно быть понятно. Люди, скажите?

          Можно ли это исправить и, самое главное, нужно ли? Не знаю.

Исправить - можно. Нужно ли - не знаю =(

Куда можно отдать эту вещь, чтобы ее напечатали, не знаю.

Да здравствует "левая резьба" =)

Видимо, в какой-нибудь толстый литературный журнал. Если мне будет дано «добро» я попробую ее показать паре человек, с таковыми журналами связанными, но, естественно, без гарантий.

"Добро" я, конечно же, даю. Да вот только стоит ли терять время? Вряд ли куда возьмут - неформат по нонешним временам. Боюсь, почти никому это не нужно. Напечатаю это в своей антологии, буде такая случится =))))
А Вам - всё равно огромное спасибо за всё.

ПС.
Завтра куплю Вашу книгу (с чего начинать-то?=)) и Вы станете для меня более настоящим человеком, чем просто словами на формуе. Да, да. Вынужден признаться, ничего у Вас не читал, хотя много слышал. Почему прошло мимо - не знаю. Вчера зашёл в книжный - и Вас там много, есть из чего выбрать, пора приступать =)

ППС. 2All. В понедельник будут первые рецензии и наконец-то выложу "Мир, в котором меня нет".
Сожалею о задержке.

[Gatty]

Да, да. Вынужден признаться, ничего у Вас не читал, хотя много слышал.

Кстати, да. И я тоже.
А потому -  с нетерпением жду обещанные   книги с автографом.

Будут адреса, будут и автографы, но  ежли не пойдет, не страшно. Я пишу довольно-таки специфические штуки, на любителя.
А для начала гляньте самое мелкое. Что б потом не разочаровываться.
http://kamsha.ru/books/small/vorob.html

[Gatty]

а вот по поводу неформата...
боюсь, что мой рассказ - единственный (кроме неба полины) целиком вписывающийся в формат конкурса
...

Не бойтесь. Было достаточно рассказов полностью вписывающихся в формат конкурса. А вот ваш, увы, нет.

соответственно, тема патриотизма на русском сайте безусловно должна касаться действий на благо русского (российского, советского) народа (народов)

а вам не кажется, что говорить за всю Одесу, а тем более за весь русский народ  и говорить о том, что должно быть на русских сайтах, а чего не должно, несколько смело?  И, если уж на то пошло, то аншлаговское самооплевывание и ерничанье  с патриотизмом вяжется не очень.

Главное же, у конкурса была конкретная тема. Это не была абстрактная выставка  патриотического рассказа.
Приведу пример. Если конкурс назван, к примеру, "Благослови же, небеса, ты первый раз одна с любимым" не стоит на него представлять рассказ "Меня не любишь ты,  так берегись любви моей" или "зачем, зачем на белом свете есть безответная любовь",  хотя конкурс и можно назвать конкурсом о любви.

Так и тут, "Земля отцов" при всех своих несомненных достоинствах на конкурсе "Наше дело правое" - неформат. Вот на конкурсе под названием "Кто владеет прошлым,  владеет будущем" или на конкурсе "Если зовет своих мертвых Россия" она будет более, чем уместна. При этом все три конкурса будут вполне себе патриотическими.
Здесь же  на мой взгляд наиболее "форматными" вещами являются  "Небо над Прохоровкой",  "Видовдан" и "Кипрей", хотя в одном  герои действуют на благо сербского народа, а в третьем мир и вовсе вымышленный.
      Впрочем, про общие выводы и впечатления, будет сказано в отдельной теме.

[Gatty]

8 транспортов и танкер

   Последняя из вещей, мимо которых я не смогла пройти. Опять-таки я ее не могу отнести ни к фантастике, ни  к фэнтези ни к альтернативной истории, ни даже к поэзии. Ближе всего она  к военно-морской прозе, но в таком случае появляются вопросы  иного плана, но о них позже..
          Итак идет война народная… Не альтерантивная, не похожая на ту, что была, а та самая. Северное море. Старший лейтенант Коколия, капитан ледокольного парохода, который так и называется «Лед», получает приказ «идти на восток, навстречу разрозненным судам, остаткам конвоя и при этом взять на борт пассажиров-метеорологов».
           Пассажиры оказываются непростыми. Во-первых у них  есть полномочия приказывать капитану корабля, во-вторых выглядят они, мягко говоря, своеобразно. «Один, одетый во все флотское, был явно сухопутным человеком. Командиром – да, привыкшим к власти, но эта власть была не морской природы, не родственна тельняшке и крабу на околыше…Его напарник был явно привычен к морю, но изможден, и шея его болталась внутри воротника, как язык внутри рынды.
         Коколия вгляделся в него в кают-компании и понял, что этот худой – совсем старик, хотя волосы его и лишены седины. Старика называли Академиком, это слово просилось на заглавную букву».
         По ходу дела выясняется, что таинственного Академика интересуют еще более таинственные «немецкие закладки», которые по его мнению стоят восьмидесяти транспортов. Коколия же думает только о том, что его помощи ждут чудом вырвавшиеся из ада восемь транспортов и танкер.
         А потом «Лед» нарвался на немецкий крейсер. Выбор у капитана прост. «Если мы выйдем в эфир, они накроют нас примерно с четвертого залпа. Если мы сейчас спустим шлюпки, не выйдя в эфир,  то выживем все». Коколия не колеблется ни секунды, только дает возможность уйти пассажирам.
        «…сейчас мы спустим шлюпку, и через двадцать минут, когда нас начнут топить, мы поставим дополнительную дымовую завесу. Поэтому лично у вас есть шанс размером в двадцать минут. Если повезет, выброситесь на остров, он в десяти милях. Но, честно вам скажу мне важнее восемь транспортов и танкер»
       Метеорологи уходят, а смешной, старенький «Лед» принимает бой. Исход предрешен. Раненый Коколия, которого матросы выдают за погибшего абхаза-механика, оказывается в плену, его долго везут на вражеском корабле, потом допрашивают, и, наконец, он  с остатками команды попадает в  немецкий лагерь.
     «К последней военной весне от его экипажа осталось тринадцать человек – но никто, даже умирая, не выдал своего капитана.
Таким хмурым гражданским пленным он и услышал рев танка, что снес ворота лагеря и исчез, так и не остановившись.  Коколия заплакал – за себя и за Аршбу, пока никто не видел его слез, и пошел выводить экипаж к своим. Он был слаб и беспомощен, но держался прямо. Ветхая тельняшка глядела из-за ворота его бушлата. Бывший старший лейтенант легко прошел фильтрацию и даже получил орден. Нога срослась плохо, но теперь он знал, что на Севере есть по крайней мере восемь транспортов и танкер».
     
        Казалось бы, все, но история имела свое продолжение. Вернувшегося в родной город и устроившегося на работу в Грузинское Пароходство  нашел спутник Академика и приказал следовать за ним. Коколия последовал. Сначала на аэродром, в Москву к Академику,  и дальше на север, где моряку вместе с пытавшемся разбомбить рейдер летчиком предстояло вспомнить непонятно, что.
        «Наконец, Академик сознался – он искал точку, куда стремился немецкий рейдер, и точка эта была размыта, непонятна, не определена. Одним желанием уничтожить конвой не объяснялись действия немца – что-то в этой истории было недоговорено и недообъяснено».
        И тогда Коколия вспомнил, как, пытаясь отвлечься от боли в раненом животе, он считал и запоминал повороты немца. И они вычисляют точку на таймырском берегу и находят  странные развалины.  Оказывается, немцам, чтобы привести в ход нечто чудовищное, нехватило всего нескольких часов и эти часы у них отобрали старый  ледокольный пароход и самолет-торпедоносец.
        «- Я ничего не знаю про фантастику. Мне не интересны ваши тайны. За мной было на востоке восемь транспортов и танкер, - упрямо сказал Коколия. – Мой экипаж тянул время, чтобы предупредить конвой и метеостанции. Мы дали две РД, и мои люди сделали, что могли.
Академик заглянул в глаза бывшему старшему лейтенанту.
        - Да, конечно. Не слушайте никого. Был конвой – и были вы.  Вы спасли конвой, если не сказать больше, вы предупредили все это море. У нас встречается много случаев героизма, а вот правильного выполнения своих обязанностей у нас встречается меньше. А как раз исполнение обязанностей приводит к победе… Черт! Черт! Не об этом - вообще… Вообще, Серго Михайлович, забудьте, что вы видели - это все не должно вас смущать. Восемь транспортов и танкер – это хорошая цена».
   Надо отдать должное автору, он необыкновенно изящно обошел вопрос о том, что именно собирались сотворить немцы на таймырском берегу, и каким именно образом каплей Коколия и летчик Григорьев помешали их планом. То есть опасность, подстерегающая человека, пишущего не фэнтези. А научную фантастику, опасность изобрести эдакий полевой синтезатор «Мидас», превращающий в полевых условиях опилки в золото вопреки весм постулатам современной науки, автор победил.
         НЕВАЖНО, что там делали немцы, важны люди, выполнившие свой долг  и не задумывающийся ни о чем глобальном.  Коколии и Григорьеву было не до ЗЛА и ДОБРА с  Большой Буквы, у них были эти самые транспорты и еще они должны были предупредить своих, а то, что при этом они случайно смахнули в вулкан какое-то колечко и не заметили, так ведь  делом же заняты были…
        В этом смысле рассказ безупречен. Хорош и главный герой, и ощущение северной войны, напоминающей о «торпедоносцах». И  «Дорогой мой человек» приходит на память с мудрым капитаном Амирэджиби, и «Два Капитана»… Именно, что приходят, потому что рассказ этот вполне мог быть написан тридцать – сорок лет назад. А вот сейчас некоторые ситуации вызывают вопросы. Не фантастические, не психологические, а военно-исторически-медицинские.
             Оговорюсь, я специальной историей полярных конвоев не занималась, поэтому мой взгляд сугубо дилетантский, но у меня вызывает серьезное сомнение, что тяжело раненого в живот даже не капитана ледоколишки, а механика немцы стали бы и сумели бы таскать с собой на важнейшее (судя по всему) задания. И он, лежа на палубе, пусть и в очень чистых бинтах, выжил бы. И пережил допросы (если б механика усиленно допрашивали), а затем лагерь и своих товарищей, с которым его не разлучили. И все это время он был в ветхой тельняшке и бушлате,  и лагерь пленных (где он, кстати, был, куда их завез рейдер) освободил один танк, а побывавший в плену под чужим именем Коколия сходу прошел фильтрацию, поулчил орден и отправился к себе на юг.
        Сдается мне, что и супер-секретного Академика с его спутниками посадили бы не на ледокольный пароходик, идущий на опасное дело, а на эсминец, катер, на «подлодку» наконец.    Да и изъятие Коколии уже после войны и вторая встреча с таинственными пассажирами, один из которых явно проходит  по ведомству Лаврентия Павловича кажется не очень достоверной. Уж скорее это могла быть случайная встреча с Академиком году эдак в 1960. Или его должны были выдернуть сразу же, как он назвал свою настоящую фамилию.
     Если мои умозаключения неправильны и за основу взята конкретная биография или несколько биографий (известно, что жизнь даст фору любой логике  и любой фантастике), я готова извиниться, но мне при чтении эти моменты показались не очень продуманными.
         Но даже, если это ошибка, рассказ по настроению и по смыслу вышел более, чем просто хороший.       


.

[эфра]

уважаемой Gatty
ххех... меня не поняли
утверждения про неформат были не намеком на несправедливость решений или мнений, а скорее предисловием к размышлению о тенденциях толкования авторами патриотизма на данном конкурсе

по поводу отнесения меня к неформату по официальным канонам и условиям конкурса никаких претензий не имею