В. Санин зимовал в Вестеросе!

[Верблюд]

Купил книжку В. Санина, сборник "Трудно отпускает Антарктида" - три полярные повести, и обалдел:
На задней обложке - карта. Что-то знакомое... Ба!  Это ж Вестерос! А конкретно - часть от Севера до Дорна. Правда, без каких-либо населенных пунктов, значит, Зима была ну очень долгой. Но дороги обозначены, стало быть, жизнь шевелилась. А может, Иные по трактам наяривали?
Передняя обложка тоже веселая: явно смешаны советский период изучения Севера и дореволюционный. Колчак и Папанин в одном флаконе.

[Alavarus]

Переиздали Санина? Молодцы. ИМХО очень хорошие и без лишнего пафоса повести о людях и тех местах куда их заносит. Зачитал в свое время до дыр, да и сейчас с удовольствием перечитываю порой.

[Верблюд]

Ага. Хорошие книжки.
Юмор только местами немного натужным выглядит. На мой вкус.
Впрочем, это заканчивалось уже в "Новичок в Антарктиде".
А так - три полярные повести стоят на полке. Рядом с "Не говори ты Арктике - прощай."

[Alavarus]

Советую у него почитать "Одержимый". Очень занятная вещь, хоть и не про полярников.

[Верблюд]

Спасибо, Алаварус, но уже. Хотя и давно, лет 10 назад.

Я у Санина почти все читал. Кроме самых ранних вещей. Их теперь просто не найти: "Мы - псковские", что-то там про Робинзонов.

[Верблюд]

Кстати, буквально вчера-сегодня на фикшнбуке выложили книг Санина:
http://www.fictionbook.ru/ru/author/sanin_vladimir_markovich/
В качестве ознакомления

[Эррор Ляпсус]

Санин велик! С удовольствием читал его в детстве и читаю до сего дня. Каждый раз поражаюсь, как мало людей о нём хотя бы слышало.
Любимые романы - "Трудно отпускает Антарктида", "Белое проклятье", "Большой пожар" и "Одержимый". Но самая сильная сцена, на мой взгляд - пожар на дрейфующей станции в романе "За тех, кто в дрейфе":
СПОЙЛЕРЫ

"«В тринадцать часов по местному времени в десяти метрах от радиостанции прошла трещина, и мачта антенны сорвалась с растяжек. При падении мачта замкнула электропровода и повредила кабель, протянутый к домику ионосфериста. Реле оборотов дизеля не сработало, и двигатель „пошел в разнос“. При разрыве осколками пробило топливные баки…»
...Попробуй, предусмотри, в каком месте лед лопнет. На метр, на один только метр разошлась трещина – и тут же заторосилась, нет ее! А дело свое поганое сделала…
Страшная штука – огонь, ничего другого так не опасался Семенов в своей полярной жизни. Лучший друг человека и его злейший враг – огонь… На Востоке, когда морозы переваливали за восемьдесят, снился ему один и тот же навязчивый сон – брошенный тлеющий окурок; просыпался тогда в холодном поту, вставал и обходил помещение. На любой другой станции сгорит домик – перейдешь в другой, на любой станции, кроме Востока, там пожар – верная гибель. Саша и Андрей пошушукались, спелись и нашли для свихнувшегося начальника лекарство: ночным дежурным по станции назначать некурящего. Наверное, и в самом деле заглянули в темную дыру подсознания – кончились те сны…
Льдина горела.
Сначала вспыхнула дизельная. Промасленная и просоляренная, она пылала весело и страшно изогнувшимся под ветром факелом. И в первое мгновение Семенов никак не мог понять, то ли трещат ее стены, то ли это треск лопающегося льда. Но времени размышлять у него не было, так как на данную секунду главной опасностью были бочки, одни с соляром, другие с бензином, составленные у правой стены дизельной. Не раздумывая, он шагнул в озерко и по бедра в ледяной воде бросился туда.
– Берегись!
Откуда то возникший Филатов откатил от стены бочку, она плюхнулась в воду. Задыхаясь от едкого дыма, Семенов выбрался наверх.
– Какие с бензином?!
– Берегись! – в исступлении орал Филатов, выдергивая из штабеля бочку.
Филатов, конечно, был прав: некогда разбираться, какие с бензином. Теперь они вместе орудовали у стены, в четыре руки выдергивали бочки и катили их в воду. Едкий дым застилал, ел глаза, но боковым зрением Семенов видел, как Бармин и Дугин, стоя в озерке, подтаскивали бочки, а другие откатывали их подальше.
– Эта с бензином!
Пламя лизнуло Семенову лицо, он отпрянул в сторону.
– Николаич! – услышал он плачущий голос Филатова. – Примерзла!
Отвернув лицо от огня, он подобрался к Филатову, и они вместе пытались вырвать бочку, которую уже хватало пробившимся из стены огнем. «Назад!» – чей то неистовый крик. Бочка не поддавалась, в дизельной что то рухнуло, стена пропустила сноп искр, и тут Семенов понял – не мозгом, а потрохами, кожей понял, что время вышло. Он ухватил Филатова за шиворот и поволок в воду. Филатов вырывался, сыпал ругательствами, но обоих уже подхватили люди и силой потащили за собой.
Мощный взрыв взметнул в небо гору черного пламени, и оно, подхваченное и разорванное на куски ветром, пошло гулять по Льдине, образуя ручьи, островки огня...
Льдина горела. Соляр, который призван дать станции тепло, энергию и жизнь, обрекал ее на гибель. Он залил, пропитал поверхность Льдины и широкой полосой огня стекал в озерко, снежницы, промоины и лунки. Горел лед, пылала вода, ветер швырял в лица людей черные хлопья сажи...
Сначала выстроили цепочку с ведрами и пытались сбить пламя водой – куда там, будто не воду, а масло в костер подливаешь! Тогда Семенов сорвал брезент и швырнул его на подступавший огонь, который стал задыхаться и дал людям выигрыш во времени. Баллоны весили килограммов под девяносто, но их отбрасывали словно спички: опасность была слишком очевидной, и силы людей удесятерились. А огонь подмял под себя брезент и побежал следом, настигал и лизал языком стальные тела баллонов, и люди хватали их, оттаскивали еще на метры и сантиметры, – и так до тех пор, пока огонь не остался без пищи.
Тогда Семенов оглянулся и увидел, что Кирюшкин со своей группой отстоял кают-компанию, издыхающий огонь ничего не мог поделать с мокрыми стенами. Но один огненный ручей подполз и принялся за аварийный склад у тороса, а другой украдкой подбирался к волокуше, на которой стояли два запасных движка. Семенов – бегом туда, но Бармин намного его опередил, впрягся в волокушу и, как трактор, увел от огня бесценные движки.
И в ту же секунду в аварийном складе взорвались три канистры с бензином. Вспыхнул трехметровый торос, и горящая многотонная глыба голубого льда словно увенчала столкновение противоположных стихий – огня и воды…" (с)

[Читатель]

О!.. Санин!
Помню, как в 1984-м году мы вытащили из депрессии одну нашу приятельницу, примчавшуюся за утешением из Питера в Калугу, читая ей вслух "Белое проклятье", напечатанное тогда еще в журнале "Звезда" (теперь оно стоит у меня на полочке в сборнике с "Большим пожаром" и "Не говори ты Арктике прощай"). Приятельница, как и мы, в те, неизбалованные президентом-горнолыжником времена, тоже каталась на горных лыжах, и книга о "нас" тогда была большой редкостью .

А антарктический цикл в те далекие (конец семидесятых - начало восьмидесятых) годы был одним из самых любимых в нашей семье.
К сожалению, трилогию "Трудно отпускает Антарктида" я так и не сумела заиметь в свою библиотеку - с книгами тогда было трудно .
Так что могу похвастаться только "72 градуса ниже нуля" в издании "Роман-газета", многократно перечитанной и заботливо переплетенной моим свекром.
Прошли года, сменилась "формация", но, ИМХО, описанные Саниным в его художественных произведениях взаимоотношения между особой категорией людей (не обывателей) ничуть не устарели (ИМХО, и опять же ИМХО, в отличие от его нехудожественных произведений типа "Новичок в Антарктиде", которое тоже стоит у меня на полке ).
А насчет Вестероса.....
ИМХО, эти вещи никак совместимы быть не могут.
М.б. я не права, и в те времена, когда я начала читать Санина и доступа к нынешней фэнтези иметь, в принципе, не могла, такие параллели можно было и провести...
М. б. я излишне ригидна....
Но, ИМХО, Санин и фэнтези - это "две разные разницы".
Мир выдуманный и мир реальный

[Эррор Ляпсус]

Помню, у меня сестра жаловалась, что читала "72 градуса ниже нуля" летом в Крыму и простудилась. Я, правда, думаю, что это из-за того, что она из моря не вылазила, но она грешит на волшебную силу искусства.
А вчера я нашёл сайт "Арктического и Антарктического научно-исследовательского института":  http://www.aari.ru/main.php
Интересно: есть фотогаларея, биографии ряда полярных исследователей, научная информация, данные о полярных станциях.
А из списка персоналий на сайте я узнал, что, увы: два выдающихся полярных исследователя, которые стали прообразами главного героя трилогии "Трудно отпускает Антарктида", Сергея Николаевича Семёнова - Владислав Иосифович Гербович (1927 - 2004) и Василий Семёнович Сидоров (1925 - 1999) - уже скончались...

[prokhozhyj]

И Гених Арнаутов из "Новичка в Анарктиде" - тоже. Мне с ним случалось в рейсы ходить, он меня учил планктонные сетки латать. Ас был палубных работ...

А что Санина переиздали - это замечательно.

P.S. А до меня ведь только недавно дошло, что санинский "Большой пожар" написан по фактологии известного пожара в гостинице "Россия". Но я ещё успел походить вокруг и прикинуть, кто куда лез. А потом "Россию" разобрали...

[Yolka]

Санин велик!

Воистину!

С удовольствием читал его в детстве и читаю до сего дня.

Аналогично.

Каждый раз поражаюсь, как мало людей о нём хотя бы слышало.

Но ведь правда. При всей моей любви к Джеку Лондону, наши Санин и Куваев не хуже. Хотя сейчас уже и о Лондоне не все слышали.

К сожалению, трилогию "Трудно отпускает Антарктида" я так и не сумела заиметь в свою библиотеку - с книгами тогда было трудно

А сейчас эту трилогию заиметь легче? Где? А то моя ушла "в зрительный зал", так же, как и "новичок..." с "Вокруг света...", так же, как "72 градуса..." в роман-газетном виде. А "Одержимый" с "Точкой возврата" я сама подарила хорошему человеку. И остался у меня только тот же сборник, что вы упомянули (с "Пожаром") да "Остров веселых робинзонов".

Я у Санина почти все читал. Кроме самых ранних вещей. Их теперь просто не найти: "Мы - псковские", что-то там про Робинзонов.

Они за последние несолько лет тоже переиздавались: пестренькие нижечки карманного формата.

А из списка персоналий на сайте я узнал, что, увы: два выдающихся полярных исследователя, которые стали прообразами главного героя трилогии "Трудно отпускает Антарктида", Сергея Николаевича Семёнова - Владислав Иосифович Гербович (1927 - 2004) и Василий Семёнович Сидоров (1925 - 1999) - уже скончались...

Что ж, они прожили достойную жизнь и ушли, не дождавшись маразма. Завидная участь.

[Красный Волк]

Как-то даже неловко снова будоражить тему, которая в последний раз поднималась на форуме четыре с половиной года назад . Но просто не смогла удержаться.
Очень люблю книги Владимира Санина. "72 градуса ниже нуля", "Белое проклятие", "Точка возврата", "Одержимый", "Когда я был мальчишкой", документальные повести об Арктике и Антарктиде - это вещи, которые не выцветают от времени. И которые можно перечитывать и перечитывать... А трилогию "Трудно отпускает Антарктида" я впервые прочла лет в пятнадцать. Примерно тогда же, когда начала терзать бумагу попытками писать фантастику. Ох, как же долго после этого я ловила себя на том, что все положительные молодые главгерои моих жутких опусов про благородных космических флибустьеров и первопроходцев упорно получаются один в один похожими на Веню Филатова...
А вот "Большой пожар" прочитала, к своему стыду, только совсем недавно. Книга - потрясающая, но я сейчас - немножко о другом. Об одном эпизоде из нее.
Помните там разговор в начале о пристрастности музы Клио?
" ...Ольга покачала головой.
...- Даже воспетый Пушкиным Пимен - и тот судил царя Бориса на основе не слишком проверенных слухов. Еще лучший пример - Ричард Третий, которого Шекспир на века ославил как чудовищного негодяя и который, как полагает сегодняшняя наука, вовсе таковым не был.
-Это горбатый король, которого Ульянов по телевизору играл? - поинтересовался Дед.
-Шекспир наделил его физическим недостатком для большей выразительности,- пояснила Ольга. -Ричард Третий, судя по его прижизненному портрету и воспоминаниям современников,был довольно приятным молодым человеком и вовсе не плохим королем - неудачливым, правда..."
Так что Владимир Маркович не только в Вестеросе зимовал .
Ему бы наверняка и Сандер Тагэре понравился .
Кстати, своей внутренней чистотой и цельностью, когда я в первый раз читала "ХА", Сандер мне чем-то напомнил санинского Андрея Гаранина...