Janis
|
- Пока я спал, в этом государстве сменились правительство и законы, а ваше несравненное величество оказались на должности кансилльера? - худощавый мужчина в черном беззвучно закрыл за собой дверь. Несмотря на то, что голос был тих и приятен, хрупкая дама, сосредоточенно копавшаяся в ящике стола, дернулась, как от выстрела над ухом. - Да вы не смущайтесь, - в ленивом баритоне слышалась ирония. – Продолжайте выполнять должностные обязанности, я подожду. Конечно, мне было бы интересно узнать, что вы ищете… - Не ваше дело, - решив, что наступление – лучшая защита, дама оставила ящик в покое и гордо выпрямилась. – Кстати, маршал, а что вы забыли в кабинете кансилльера? Я не слышала, чтобы вы оставили военную карьеру и подались в чиновники… - Туше, - вздохнул упомянутый маршал. – Я всегда считал, что вас недооценивают… И все-таки – как вы здесь оказались, и что ищете? Признаюсь, я был на Совете и, когда нашему доброму кансилльеру стало дурно, решил воспользоваться моментом… но вас-то на Совете не было? - Женская интуиция, - женщина зло сощурилась. - Да-да, - кивнул гость, - а также изрядная охапка со вкусом подобранных сорняков в травяной отвар, которым наш общий знакомец балуется вместо шадди. Я не буду спрашивать, где вы взяли рецепт, и как вам удалось напоить получившимся безобразием любителя здорового образа жизни. Я даже не стану интересоваться, как вы обзавелись ключом от этого кабинета или же дубликатом оного – честно вы все равно не расскажете, а пытки – не в моем вкусе. Рискуете, дорогая, - и пусть я сейчас же окажусь в Рассвете, если для подобных фокусов у вас нет крайне веских оснований… Ну да ладно. Скажите, сколько времени вы собирались посвятить изучению здешних архивов? Ору? Две? Всю оставшуюся жизнь? - Н-не знаю, - испуганные голубые глаза, выбившиеся из высокой прически светлые пряди. – Но мне сказали, что это безвредно… - За что не люблю дилетантов – за излишний оптимизм, - мрачно констатировал собеседник. - Впрочем, что сделано – то сделано, хорошо бы еще и польза была… Вот и еще один блестящий образчик оптимизма - он подошел к окну и тщательно задернул шторы. – Вам не кажется, что свет в кабинете кансилльера – не лучший способ сохранить наш визит в тайне? Особенно если половине дворца известно, что хозяин кабинета едва ли не при смерти и возле него суетятся лекари? А второй половине известно, что в отсутствие эра Августа эта комната заперта едва ли не надежней королевской сокровищницы? Кроме того, не пришло ли вам в вашу гениальную голову, что наш приятель вряд ли оставит в открытых ящиках стола что-нибудь более интересное, чем пара счетов от прачки и сапожника? – в процессе произнесения проповеди незваный гость оказался возле секретера и начал внимательно изучать замочные скважины. - Надеюсь, у вас имеются не только дубликаты ключей от кабинета, но и отмычки? – светским тоном осведомился он. Женщина со вздохом покачала головой. - Что и следовало ожидать, - говоривший, кажется, ничуть не удивился. – Еще одна отвратительная черта всякого дилетанта… - закончить нахал не успел, посреди монолога пришлось уворачиваться от довольно увесистого пресс-папье. Неожиданная реакция собеседницы резонера не слишком испугала. Одним плавным движением он переместился от изучаемого секретера к столу и прежде, чем метательница канцелярских принадлежностей успела опомниться, вытащил у нее из волос парочку украшенных бриллиантами шпилек. – Тогда задействуем резервы… - шагнув обратно к секретеру, он занялся замком на верхнем ящике. По-видимому, занятие было не из простых – по крайней мере, пара-тройка эпитетов, адресованных гайифским мастеровым, лестной считаться не могла. «Ограбленная» владелица шпилек, впрочем, на это никак не отреагировала – она пыталась спасти разваливающуюся на глазах прическу. Щелчок замка заставил ее пересмотреть приоритеты – теряя уцелевшие шпильки, дама рванулась к открывшемуся ящику, и, отталкивая взломщика, кинулась просматривать содержимое. - Предлагаю сделку, - одна из шпилек была зажата в зубах ненавистника гайифских замков, отчего дальнейшие реплики звучали несколько невнятно. – Вы говорите мне, ради чего вы все это затеяли, я открываю остальные замки… ну, сколько успею. И сам просматриваю бумаги. Вы в обмен не суетесь под руку, а стоите неподалеку от дверей или вообще отправляетесь восвояси – что-то мне кажется, что вскоре наш «умирающий» воскреснет. Вряд ли ни один из лекарей не сообразит, что к чему… - Это личное, - неудачливая отравительница сдаваться не собиралась. - Обещаю не читать ничего, написанного вашим почерком. - Мой почерк не при чем… Рокэ… Вы не поймете… - Как скажете, - пожал плечами маршал, явно не желая тратить время на препирательства, и занялся вторым ящиком. Неожиданно его что-то насторожило. Оставив в покое замок, взломщик метнулся к окну и, буквально на палец отодвинув портьеру, выглянул в окно. Увиденное ему явно не понравилось. - Кажется, вам следовало для верности напихать в отвар крысиного яда. Потому что наш трудолюбивый кансилльер пришел в себя и пожелал вернуться к важным государственным делам. Сейчас он в сопровождении помощника лекаря и пары слуг подходит к дверям. Полагаю, подниматься по лестнице страдалец будет довольно долго, но вряд ли нам с вами удастся уничтожить следы обыска и незаметно испариться отсюда, - он выразительно посмотрел на разбросанные на столе бумаги. - Моей репутации уже ничто не повредит, но что делать с вами? Может, Дорога Королев? Бледная, как мел, королева закусила губу и покачала головой: - Отсюда выхода нет, это крыло перестраивали при Франциске. - Тогда… - герцог на секунду задумался, затем неожиданно рассмеялся. - Решайте, какое преступление для королевы простительнее: супружеская измена или кража со взломом? - Рокэ, вы с ума сошли? - Возможно, но другого выхода я не вижу, - с легкостью подхватив женщину на руки, Алва усадил ее прямо поверх бумаг. – В приступ неодолимой страсти кансилльер, конечно, вряд ли поверит, но и доказать, что в бумагах рылись, а не просто как следует повалялись на них, не сможет. Не пойман – не вор, верно? Королева поерзала на столе, устраиваясь поудобнее, и, нервно хихикнув, принялась расстегивать ремень на штанах любовника, демонстрируя немалый опыт в подобных делах. Когда за дверью раздался страдальческий голос отпускающего слуг кансилльера, заподозрить, что спектакль начался буквально мгновения назад, было невозможно. Растрепанные волосы, искусанные губы, полуприкрытые глаза и задранная чуть не до подбородка юбка – ничто в новоявленной сарагойской блуднице не напоминало о испуганной скромнице, девочке-кукле в пышном черно-белом наряде. Похоже, парочка была настолько увлечена друг другом, что не заметила, как в комнате появился зритель. Одного наглого вторжения в кабинет ненавистного герцога Алва с лихвой хватило бы, чтобы кансилльер оказался на грани апоплексического удара, но такого безграничного цинизма кансилльер не ожидал даже от своего заклятого врага. А Катарина? Кто бы мог подумать, что у этой бледной куклы хватит смелости так оскорбить своего благодетеля? Вместо возмущенного вопля из уст Штанцлера вырвался звук, похожий на хриплое кваканье. Любовники отпрянули друг от друга, но, похоже, не особо смутились. Герцог старательно поправил платье на королеве, и только после этого издевательски медленно привел в порядок собственный костюм. Галантно снял любовницу со стола, и, поддерживая ее под руку, направился к двери. - Как… что… чем вы занимаетесь в моем кабинете? - кансилльер чувствовал себя полным идиотом, но смолчать было выше его сил. - Неужели вы не были молоды, господин кансилльер? - синеглазый наглец укоризненно покачал головой. – Или ваша молодость была безвозвратно загублена общением с гайифцами? Не дожидаясь ответа, парочка ретировалась, оставив кансилльера в полуобморочном состоянии. Только одно несколько успокаивало эра Августа – наиболее важные бумаги по традиции были спрятаны в сейфе в его городском доме. А в сейфе Катарине с Алвой делать решительно нечего – как не изворачивайся, заняться любовью в этом узком железном шкафу не получится.
|