Спой, менестрель, о моем короле,
Прошу тебя, спой; я выдержу: знаю:
Белая роза на мерзлой земле:
Снег лепестков ветер ласкает.
Не дай мне сорваться из шепота в крик,
Вихрем тоски о скалы разбиться,
А подари мне забвенья на миг,
В горечи слов дай мне забыться.

Нет, не надо! Прости мне, я слаб:
Медленным ядом проклятая память,
Скорбь, что сквозь мили и сны проросла,
В кузнице прошлого душу мне плавить.
Пусть струны бьют - наотмашь, сильней!
От ветра столетий лица не укрою;
Струны как стрелы - но ранят больней:
Прости, что не умер рядом с тобою.

Я знаю, простишь - только сам не прощу:
Копья в земле - прощальным эскортом;
Мне холод предгорий, где ветром грущу,
Тебе - могилой глина Босворта.
Только лишь - имя, почти не дыша -
Взгляд застилают горячие слезы -
Трудно дышать - это просто душа
Кровью стекает на белые розы.

Да, ненавижу! Я знаю что грех;
Втоптано в грязь - и мое тоже - знамя;
Только вперед - и теперь только вверх,
Скоро друзья, я буду с вами.
Предрешено, последний рывок,
Мечется ярость загнанным вепрем;
Голос струн во Тьме одинок.
Мой король мертв, не верю, не верю!!!

Спой мне слова, что смоют дожди;
Сам не заметил - подкралась зима,
Спой, менестрель! Нет! Подожди,
Слышишь? Шаги - просто дождь у окна.
Спой, менестрель, о моем короле,
Ты не смотри, что слезы из глаз,
Прости, я забыл, ведь ты тоже в земле;
Ну что же, я сам спою в первый раз.

Стол, лист бумаги, летящие строчки.
Только не будет поставлено точки;
Листья-ладони кружат невесомо,
В чаше вино - но об этом особо.

Тихо, беззвучно - никто не услышит
Как ветер осени памятью дышит.
В вазе хрустальной три белые розы,
Вместо воды лишь - прозрачные слезы.

Только улыбки, не время для грусти,
Клятва прощания сердце отпустит.
Бьется в окно одинокая ветка,
Брошенным словом свет падает метко.

Книга раскрыта - я помню, я знаю.
Время беззвучно страницы листает.
Шепот лесов и упавшие звезды.
Только сегодня - не рано, не поздно.

Бьется в окно одинокая птица,
Рвется на волю, не может разбиться.
Стрелки застыли: без вечности восемь,
Медленно на руки падает осень.

Снег лепестков - пусть вино будет красным.
Кто-то не верит? Ну и напрасно.
Тихо, по имени - струны ли, ветер?
Мне не спросить, а тебе - не ответить.

Нервно срываются пламенем свечи -
Памятью, грустью и символом встречи.
Бьется в окно гордо ветер нездешний -
Чувством полета, безумной надеждой.

Свечи и розы, раскрытая книга,
В чаше вино - и оно ждет лишь мига.
Стол, лист бумаги, летящие строчки.
Только не будет поставлено точки

В незакрытое окно - ветер,
Догорает, не спеша, осень.
Я спрошу - только кто ответит;
Просто песен душа просит.

Размешал все закат краски:
Полыхает багровым небо,
Белым розы, вино - красным.
Помню, знаю, хоть я там не был.

О тебе, мой король, петь струнам;
Опоздал я стать рыцарем только.
Лист бумаги, летящие руны -
Только что от стихов моих толку?

Этот день - просто дверь в вечность.
Я узнал его, вспомнил - сразу.
Нервно в танец срываются свечи
Легкой тенью несказанной фразы.

Что мне толку спорить с судьбою?
Но я буду спорить упрямо.
Дождь в дорогу забрал ты с собою:
Путь домой - только вверх и прямо.

А в окно желтым листья-ладони:
Ветру встречи покой неведом.
Лишь глаза навсегда запомнят
Бесконечно прекрасное небо.

Недописанной быть поэме.
Недосказанной быть правде.
Осыпается листьями время,
Чтобы на руки звездами падать.

* * *

Посвящение Ричарду

Не ищи мою тень, не тревожь мой покой ломким шорохом снов,
В ледяной пустоте, где звучат голоса нерожденных миров.
Где ладони согревает, разгораясь, пламя звезд.
Где над пропастью мгновений не построить мост.
Твой взгляд из-под ресниц
И крики черных птиц
Рвут сердце на куски
Осколками стекла,
Осколками стекла.
В тех снах, где мы одни,
В ладонях протяни
Осенний желтый лист
И капельку тепла,
И капельку тепла.

Не молись небесам о погибших в бою: все равно - не вернуть.
Бьют лучи по глазам: то дорога в закат - наш непройденный путь.
За меня поставь свечу и я прошу - не надо слез.
Там у камня на земле слишком много белых роз.
Вновь звон клинков в ушах,
И мечется душа,
Срываясь птицей ввысь,
Свивая боль в струну,
Свивая боль в струну.
И сжавшийся кулак,
И красно-белый флаг,
И гордый белый вепрь
Бежит по полотну,
Бежит по полотну.

Ты балладам не верь, что звучат обо мне - просто плачет струна.
На дороге потерь, на дороге в закат, всех рассудит война.
Протяни ко мне ладони и почувствуй в пальцах дрожь.
Там, где в танце закружит нас осенний дождь.
Дыхание свечи -
И вновь душа кричит,
И рвется на цепях
Среди холодных звезд,
Среди холодных звезд.
Тоской на плечи плащ,
Прошу тебя - не плачь.
В груди ревет огонь,
Вставая в полный рост,
Вставая в полный рост.

Так зачем я тебе - одинокая тень, проигравший герой?
Нервный шаг по струне - только это обман: нет дороги домой.
Посмотри: свеча сгорела, в твои окна бьет рассвет.
Ты опять не спишь, ты ищешь мой неверный след.
Но протяни ладонь,
И трепетный огонь
Коснется твоих рук
В молчаньи теплых фраз,
В молчаньи теплых фраз.
И хрупкий мягкий сон
За гранью, вне времен,
Где мы с тобой кружим,
Не закрывая глаз,
Не закрывая глаз.

* * *

Легкий утренний ветер шелестел травами, срывал первые желтые листья, хлопал тканью простой походной палатки. Солнце еще не взошло. Рассвет разгорался, разгорался, и никак не мог разгореться, будто кто-то от всей души полил весь горизонт дождями. По лицу спящего в палатке человека скользили тени. Было не понятно - то ли улыбается, то ли хмурится во сне. Оставалось совсем немного: вот сейчас он встанет, поднесет к лицу горсть воды, облачится в доспехи, что стоят тут же рядом - чуть ли не единственная достопримечательность аскетично обставленного жилища, и выйдет в утро. Но это еще не сейчас, время еще оставалось - совсем немного. Это потом вслед за рассветом придет осень. Это потом хронисты обмакнут в чернила свои перья и выведут скупые равнодушные строчки на пергаменте. Это потом, подменив черное белым, героев назовут предателями, а предателей - святыми; имена горстки безумцев смешают с осенней грязью и предадут забвенью, а их потомков лишат земель и титулов. Это потом, все это - потом. А пока, пока он просто спал - в последний раз.
А над миром медленно и неотвратимо вставало солнце. Было раннее утро 22 августа 1485 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа.

Последние сны

О чем твои сны в предрассветной тиши?
Нет, не спеши просыпаться, король!
Дай исцелиться ранам души,
Слышишь - уходит привычная боль?
Чувствуешь - время меж пальцев водой?
Звезды так близко - ладонь протяни.
Это начало дороги домой,
Просто желанье остаться в тени.
Шаг по ступеням на призрачный мост,
Миг - и не будет сил повернуть.
Видишь - во тьме среди светлых звезд
Узким клинком серебрится твой путь?
Такого тепла не подарит вино -
Как руки любимой на сильных плечах.
Мгновенье покоя забыть не дано.
И крохотной искрой прощанья - свеча.
А, может быть, снится потерянный дом,
Забытое детство, роса на траве,
Северный ветер и хлеб с молоком,
И - облака в предрассветном огне?
Не гаснет свеча на прощальном ветру -
Трепетным пламенем бьется душа.
Врут менестрели - я тоже вру -
А солнца лучи не спешат, не спешат.
Горечи привкус в чаше побед?
Пламя заката на гранях клинка?
Лица друзей - тех, кого рядом нет?
В грохоте битв догорают века?
А, может быть, просто снится гроза
И отблески молний на гранях весны?
Но ты не спеши открывать глаза:
Это твои последние сны.
К горлу беззвучно подкатит тоска,
Лишь небо вспорют солнца лучи.
Время пульсирует кровью в висках
В такт колыханию гордой свечи.
Магия хрупких последних минут
Тает в неровном дыханье листвы.
Рушится ночи прохладный приют,
Падают звезды, сгорают мосты.
Ветра круженье и танец свечи,
Бликов с тенями на травах игра.
Ровно, уверенно сердце стучит.
Солнце взошло. Пора.
Ветер расправит плащ словно крылья
В ярости скачки последней атаки
Тех, кому стать легендой - и пылью.
Кто же мог знать, что все кончится так вот.

* * *

На дороге от Босворта к Гразе

На дорогу от Босворта к Гразе
С неба падают светлые звезды -
Мелким крошевом, льдисто-алмазным;
Терпкой горечью слова "поздно"
На губах застывает имя,
Что не в силах стереть столетья -
Пусть падут все в мире твердыни,
А в развалинах стонет ветер.
Ни юг, ни восток, ни запад, ни Уэльс, ни английские лорды
Потери не осознают; сталь лязгнет прощальным аккордом.
Шотландских предгорий вереск, ирландский душистый клевер,
Йоркшира прибрежные скалы: погибших оплачет Север.

На дороге от Босворта к Гразе
Сны и осень в ладонях колдуньи.
Ранит сердце мечта не сразу -
Только волчий вой в полнолунье
Душу рвет на части тревогой,
Неизбежным страхом потери.
Нервной дрожью зовет в дорогу
Сквозь холодный туман и метели.
Под ветром сухие травы к земле приклонились низко -
Уже ничего не исправить: зима безнадежно близко.
Цветов не дождаться первых, весной не встречать рассветы,
Беззвучно кружатся листья: в крови захлебнулось лето.

На дороге от Босворта к Гразе
Листопад и яростный ветер,
Тени слов несказанной фразы
Сквозь дожди пронесут столетья,
Сквозь кружение паутинок
В невесомо изящном танце.
Шорох ломких тревожных льдинок,
За которым как вздох - останься.
Беззвучно в ночи сомкнется печали холодный омут,
Тоску и древние свитки огонь не посмеет тронуть,
А вечное небо грусти окрасит пожар востока;
Взмах крыльев - земля отпустит. Легко, навсегда, жестоко.

Вдоль дороги от Босворта к Гразе
Прорастают белые розы -
Словно в песне, как в детском рассказе;
Только горло сдавили слезы.
Только криком с губ рвется - имя,
Что не в силах стереть столетья -
Пусть падут все в мире твердыни,
А в развалинах стонет ветер.
Уйдешь, так и не оглянувшись, туда, где не бьют в спину.
Плащом ляжет Тьма на плечи, беззвучно собой обнимет,
А звездный ветер расправит знамена с вепрем и волком...
Да будет легкой дорога, четвертый сын герцога Йорка!

* * *

"Конь споткнулся - дурная примета..."

Конь споткнулся - дурная примета;
Ты приметам не веришь упрямо -
Что с того: догорает лето,
Значит путь твой - вперед и прямо.
Значит, ветру раскрыв ладони,
Ты шагнешь по ступеням - в небо,
Этот день навсегда запомнив,
Словно запах пьянящий хлеба.

Впереди тебя ждет сраженье.
Ну подумаешь, конь споткнулся!
Разве это уже пораженье?
Уходя, ты не оглянулся...
Может быть, имена героев
Канут в Лету, во тьму забвенья,
Только те, что пошли с тобою
Как и ты не верят в знаменья.

Ветер в танце закружит листья,
Ты застынешь в молчаньи гордом
Для чего и кому молиться..?
Просто верность делает твердым.
Восемь четких шагов по грани,
По струне, а девятый - в вечность.
Только память - открытой раной,
Тенью снов и надеждой встречи.

Не вернуться домой к любимой -
Дома нет, и никто не встретит.
Только чье ты прошепчешь имя
За мгновенье до шага в бессмертье?
Конь споткнулся - дурная примета;
Ну и что же, такое бывает.
За спиной догорает лето;
Осень ветром лицо ласкает.

* * *

"Это война…" (Менестрель VIII)

Это война. Ты шагнешь за порог,
Чтоб затеряться в сплетеньи дорог.
Тают мгновенья, все словно в забытом сне.
К горлу беззвучно подкатит комок:
Стоит ли дверь закрывать на замок?
В следующий раз ты вернешься дождем по весне.

Конь под седлом, черный плащ на плечах,
Скрещены лютня и ножны меча.
Капли дождя смывают минутный страх.
Теплое лето, но в сердце метель.
Ты ведь не воин, ты - менестрель.
Злая усмешка застыла на сжатых губах.

Больше, чем верность присяге, и выше, чем честь:
Герои войны уходят в молчании гордом.
Над Англией мчится на крыльях черная весть;
Знамена на битву с врагом собирают лорды.

Скачка сквозь ночь под холодным дождем.
Смерть уже близко; она подождет.
Ты же ведь знаешь, что это совсем не игра.
Может не стоит себя так ломать?
Ты не умеешь - пока - убивать.
Но, не свернув, ты будешь скакать до утра.

Холодно - пусть; согревает мечта:
Ты веришь в то, что спасет красота,
И этот мир будет жить еще тысячи лет.
И не турниры твой радуют глаз -
Россыпи дивных невиданных фраз...
Знаешь, ведь жизнь твою оборвет арбалет.

Солдаты спят у походных костров - вокруг,
Плачут о доме потерянном звонкие струны.
Завтра ударит в спину вчерашний "друг"...
Время оставит от вас полустертые руны.

Птица ночная тревожно кричит,
Плащ на ветру словно пламя свечи,
Ночь рассыпает над миром вещие сны.
Белая роза и алая кровь -
Кто на войне станет петь про любовь?
Армия движется к сердцу твоей страны.

В темных зрачках серебрится Луна.
Сердце в груди стонет словно струна,
Трепетно бьется над Севером звездный венец.
...Ну, вот и Босворт; а вот и заря.
Брошена жизнь на плиту алтаря.
Что же, прощай, и... удачи в бою, певец!

Для поколений потомков жестокий урок
Судьба с издевкой в лицо беспощадно бросит.
Ты в том бою молчать и не петь не смог -
С песней войны на губах ты встречал ту осень...

* * *

Прощание

Птицей на взлете сбитой медленно знамя падает.
Вот и финал. Разбиты. Осень струится ладаном...
Ржанье коней и стоны, грохот и крики раненых.
Стылым свинцом – корона. И не пройти путь заново.
Прощайте навсегда
Все те, кого любил.
Я вовремя, увы, не заучил урока.
Последний взмах меча –
Как взмах тяжелых крыл:
Я ухожу во Тьму – без цели и до срока.

Силы как сон уходят. Стали круженье плавное.
Гулкий пустой колодец – в память со вздохом падаю.
Ядом, надеждой встречи, в мыслях последних милая...
Сном успокоит вечным Босворта глина стылая.
Удар клинка – пора.
Сражались до конца.
Но лишь холодный дождь нас по весне оплачет.
Нездешние ветра
Касаются лица.
Еще бы жить и жить… Мы не смогли иначе.

Хрупким прощальным даром – небо бездонно синее.
Кровь на ладонях – алым. Смерти дыханье – инеем.
Осень и вздох последний, слово со вкусом хереса
Ветер вплетет в легенду легким узором вереска.
Еще последний шаг
По рвущейся струне.
Раскрыв ладони вверх, я в небо взмою птицей.
В грязи остался флаг.
В безмолвной тишине
Я обернусь на миг, чтобы на век проститься.

* * *

Баллада выжившего знаменосца

Теплый день улыбался, но было совсем не до смеха.
Я к ручью склонился и пил – пил себя не помня.
И, шатаясь под тяжестью смятых в бою доспехов,
О траву я вытер клинок, обагренный кровью.

Там, под сводами леса, о чем-то кричали птицы,
Теплый солнечный луч скользнул по лицу несмело;
Я хотел – не уснуть, я хотел – не забыть, не забыться.
А еще – умереть, а небо о жизни пело.

Не бежал я, о нет, я просто в бою был ранен.
А когда я очнулся, уже завершилась битва.
Огляделся вокруг – но исчезло бесследно знамя.
Огляделся и вспомнил с тоскою: мы были разбиты.

...Мы летели навстречу судьбе железной лавиной.
Я бы даже сказал, что мы были в чем-то бессмертны.
И летел наш клич “Йорк!”, а кто-то любимой имя
Как святая святых прошептал на прощанье ветру.

На подъем все мы были легки: что же, драка так драка!
Не одежды вельмож – сталь доспехов была нам привычней.
Первый меч королевства нас вел за собою в атаку –
Придававшая силы нам верность именем Ричард.

Я скакал рядом с ним по привычке по правую руку,
С отставаньем в полкорпуса будто бы по этикету.
И сливался стук сердца с безумным копыт перестуком,
Ну а там, за спиной, безвозвратно сгорало лето.

Ускользающий запах ржаного душистого хлеба
Обернулся тоской по всему, что придется бросить,
И уже касалась лица сквозь прорези шлема
Невесомо-прохладным дыханием близкая осень.

Не останется песен, но, может, кому-то приснится –
Хотя я, если честно, не очень-то в это и верю –
Как до боли, до хруста костей я сжимал в деснице
Красно-белое знамя с гордым матерым вепрем.

Было – небо; и горько-пьянящее чувство полета.
И наш путь за предел, уводящий прямой в неизвестность.
Было пение ветра – прощально-надрывная нота.
Билось кровью в висках понимание – нам здесь не место.

Не сумели сберечь, потеряли страну, проиграли.
Мы на ровном месте смогли так нелепо попасться!
И в ловушку предательства сами себя мы загнали;
Но безумно хотелось еще ненадолго остаться.

Чтоб вдыхать запах трав, подставляя солнцу ладони,
Чтобы ветер в лицо и бежать за мечтою по следу.
Это был только миг, но его навсегда я запомнил
И по-детски наивно зачем-то поверил в победу.

А потом – ряд щитов, отражение страха на лицах,
И был страшный удар, ломавший копья и судьбы.
Пусть хронисты со временем всех нас запишут в убийцы,
И за верность присяге и чести посмертно осудят –

Все равно не бывает судьи страшнее, чем совесть.
А она в том бою нас била наотмашь – по нервам.
Был еще горький привкус, не знаю – гордыня ли, гордость? –
Имена позабудут, а нет – проклянут. Все верно!

Победители пишут историю; в ней мы – изгои.
Ну и что, что в крови одинокая белая роза?
Не вернуть нас молитвами, так что – не надо, не стоит.
По ушедшим за Грань проливать уже поздно слезы.

Лишь родные нам будут потом тайно ставить свечи –
Мы и сами свечами в безумном бою том сгорали.
Словно вся тяжесть мира легла на усталые плечи:
Не жалея себя, для врагов не жалели мы стали.

А тоска все сжимала когти – хоть вой ты волком!
В спину били “свои” – мы предателей поздно узнали.
Да, конечно, дрались мы как боги – а толку?
Наших вдов, к сожаленью, от этого меньше не станет.

Кто рискнет через сотни лет собирать осколки?
Кто поверит в нас, услышит сквозь лязг оружья?
Кто увидит сквозь сны выражение глаз, а не только –
Перекрестье, удар, ложный взмах, разворот, полукружье..?

Пляска стали – она как танец осенних листьев.
И за песней клинков стон предсмертный бывает не слышен.
Взмах, удар, разворот... – я умел только так молиться.
И за мертвых друзей, и за тех, что все еще дышат.

Чтоб исправить ошибки жизнь не дается дважды,
А в бесстрашье героев – не надо, лучше не верьте!
Не узнает никто, как сходили с ума от жажды
Наши кони и мы под палящим дыханием смерти.

Небо – купол расколотый, смяты врата королевства.
Это осень до срока пришла за рассветом по следу.
Мы встречали ее, оставляя печаль ей в наследство,
И один за другим уходили молча – в легенду.

Обреченность безумцев – не спорю, сюжет избитый.
И забвенье в веках – это, в общем-то, тоже не новость.
Не расскажет всей правды никто; а мы будем убиты.
Дождь на Босвортской глине нашу напишет повесть.

Я не видел, как падал Ричард – я рухнул раньше.
В бок обломок копья – бывает. Какая мелочь!
Все что смог я запомнить, теряя сознанье от раны –
Пятна крови моей на штандарте, когда-то белом...

А потом я проснулся – то было стократ страшнее –
Среди мертвых друзей, не в силах молчанья слышать,
Умирая от жажды, что стала всего важнее.
Я не знаю зачем, я не должен, не должен был выжить!

Я не помню, как в полубреду добрался до леса,
Ненавидя себя – за рану, за жизнь, за слабость.
Теплый ласковый мир, в котором мне больше нет места.
Я, как лист на ветру; а друзья... никого не осталось!

Может, мой король жив? Я в это и сам не верю...
Я ведь слышал, как он нам сказал: “Я умру сюзереном”.
Я его не нашел. Не нашел я и знамени с вепрем,
Пред которым мы все преклонили когда-то колена.

Что я чувствую... Дикую ярость? Боль от потери?
Стыд за то, что я жив? – но это слова всего лишь.
А еще за то, что не стало последней постелью
Поле Босворта мне, глухую обиду и горечь.

Что мне делать, куда мне идти, я теперь вне закона..?
Я хочу умереть, в попытке отбить наше знамя!
А закатное солнце все так же искрится в кронах...
Я не знаю, как жить да и стоит ли мне – я не знаю...