Любимые стихи

[Лойсо Пондохва]

И еще чуть-чуть

Непросто – думать о высоком,
паря душой в мирах межзвездных,
когда вокруг под самым боком
сопят, грызут и портят воздух.

Мы делим время и наличность,
мы делим водку, хлеб, ночлег,
но чем отчетливее личность,
тем одиноче человек.

И мерзко, и гнусно, и подло,
и страх, что заразишься свинством,
а быдло сбивается в кодло
и счастливо скотским единством.

Никто из самых близких поневоле
в мои переживания не вхож,
храню свои душевные мозоли
от любящих участливых галош.

Разлуки свистят у дверей,
сижу за столом сиротливо,
ребята шампанских кровей
становятся бочками пива.

[бховани]

Женщина и кошка (почему-то ассоциируется с Катариной)


Она играла с кошкой. Странно
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк выступал нежданно
То белых лап, то белых рук.
Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шелковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.
Другая тоже злость таила
И зверю улыбаясь мило…
Но Дьявол здесь был, их храня.
И в спальне темной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели
Четыре фосфорных огня.

Верлен

[де Молэ]

Бриллиантовая легенда

Прости, Время, рабов своих
Непросчитанные варианты.
Носится дух, забывший,
Он - дворник или генсек.
Транзитный Орден Победы
С выковыренными бриллиантами
Словно вставная челюсть
Легла
В буфетный отсек.

Кому принадлжеат бриллианты?
Падшим за них миллионам?
Зомби больной эпохи
Он соблюдал режим.
Ходил он к сигнализации,
Наверное, подключенный.
Кому мы принадлежим?

А женщину обхаживали
Генерал-бриллианты.
Тот, кто ее улещивал,
Теперь обличать здоров...
Блистательная игрушка
Блистательных шулеров
Теперь с пустыми ушами
Бродит она по бильярдной
Где больше
Не слышно
Шаров

Пропали ее бриллианты,
Пожарами отпылали.
Ведом генерал-бриллиантом
На "красный" шел Мерседес...
Лежит на снегах столица
С выковыренными куполами
И выковыренные таланты
С чужих
Взирают
Небес

А. Вознесенский

[Брисоль]

В каком-нибудь неведомом году
Случиться это чудо непременно:
На Землю нашу, мирную звезду,
Слетятся гости изо вселенной.

Сплошным кольцом землян окружены,
Пойдут они по улицам столицы.
Покажутся праправнукам странны
Одежды их и неземные лица.

На марсианку с кожей голубой
Праправнук мой не сможет наглядеться.
Его земная грешная любовь
Заставит вспыхнуть голубое сердце.

Его земная грешная любовь,
И марсианки сердце голубое –
Как трудно будет людям двух миров!
Любимый мой, почти как нам с тобою…


ДВА ВЕЧЕРА
Мы стояли у Москвы-реки,
Теплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел -
Так порою на чужих глядят.
Посмотрел и улыбнулся мне:
- Ну, какой же из тебя солдат?
Как была ты, право, на войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Понимаешь, просто не могу
Я тебя представить в сапогах!..

Я же вечер вспомнила другой:
Минометы били, падал снег.
И сказал мне тихо дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот, лежим и мерзнем на снегу,
Будто и не жили в городах...
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках!..

Юлия Друнина.

[Sankrad]

Письма римскому другу

СПОЙЛЕРЫ

                *

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
   Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
   чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
   дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
   ни объятье невозможно, ни измена!

                *

Посылаю тебе, Постум, эти книги
   Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
   Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
   Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
   лишь согласное гуденье насекомых.

                *

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
   был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
   он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
   Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
   Даже здесь не существует, Постум, правил.

                *

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
   но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
   лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
   Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
   Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

                *

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
   я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
   все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
   Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
   он и будет протекать на покрывало.

                *

Вот и прожили мы больше половины.
   Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
   Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
   Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
   Неужели до сих пор еще воюем?

                *

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
   Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
   Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
   Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
   и скажу, как называются созвездья.

                *

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
   долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
   там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
   в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
   чтоб за ту же и оплакивали цену.

                *

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
   Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
   Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
   Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
   Дрозд щебечет в шевелюре кипариса. 

Бродский

[бховани]

Щит и меч

Казалось мне, что так велел весь миp, весь миp, весь миp,
Когда впеpвые я надел мундиp, мундиp, мундиp.
Занятий pатных быть сpеди за честь почел, почел,
И мне весь миp сказал: "Иди!". И я пошел, пошел.

И был я смел, покуда пpав, а пpав,покуда жив.
А если что, читал устав, а там - куpсив, куpсив.
И был куpсив пpочней миpов, и бил сильней pечей,
И я забыл и отчий кpов, и свет твоих очей.

Когда свистел мой тяжкий бич, впеpед бpели быки,
Когда гpемел мой pатный клич, в поход текли полки.
Едва я в стоpону огня пpотягивал ладонь,
Как все молились на меня и шли за мной в огонь.

А я носил мундиp, мундиp и был кpасив, кpасив,
А если так - за мной весь миp, а если что - куpсив.
А истина - она одна, одна - в огне, в огне.
А если пуля суждена - она не мне, не мне.

Так думал я, в дожде свинца не отвеpнув лица, -
Hе будет этому конца. И не было конца.
И мой солдат впеpед, впеpед кидался под пpицел,
И знал,что он умpет, умpет, а я останусь цел.

Меня осколок пощадит, помилует каpтечь,
Ведь мне весь миp довеpил щит и меч, и меч, и меч.
И клич звенел, и полк шагал, и я, дpугих затмив,
Шагал и пел, я миф слагал, а в нем - куpсив, куpсив.

Когда ж и мне свинца кусок попал в висок, в висок,
Я молча лег в песок,в песок и встать не смог, не смог.
А щит и меч схватил дpугой и полк повел впеpед.
Hо ведал он, что смеpть с клюкой вослед за ним идет.

Какое знамя ни pазвей и фоpму ни надень,
Hе отдалишь свиданья с ней ни на век, ни на день.
Hи гpозный меч, ни яpкий шелк от смеpти не спасет -
Так думал полк, мой хpабpый полк, и шел себе впеpед.

Шакал могилу pаскопал, останки слопал гpиф,
Буpан стpаницы pазметал, жаpа сожгла куpсив.
Один мундиp лежит, забыт. Лежит, забыт и сиp.
Весь миp глядит - мундиp лежит. Подумаешь, мундиp.

М. Щербаков

[Valentine]

Любимые не любимые, но...

Задворками разбитых дач
Коней вторые сутки мучим.
За мной вихрастый штаб-трубач
Качается в седле скрипучем.
Какая скучная война!
На фронте ни врага, ни друга...
И душу гложет мысль одна:
Не слабо ль стянута подпруга?
А солнце южное печет,
Густая пыль забила поры,
В глаза горячий пот течет,
Жмут сапоги, обвисли шпоры...
И вдруг - внезапный поворот.
За ним прудок, покртый тиной,
Гусиный выводок и вот -
Русалка с длинной хворостиной.
Цветная кофточка узка,
Но так пленительно прильнула,
А из-под легкого платка
Такая молния блеснула!..
Как подтянулся эскадрон!
Как избоченился спесиво.
Как солнцем вылощен красиво
Золотокованный погон!
И, пламенным сверкая оком,
Срывая ногу так и так,
Приплсывая, скачет боком
Мой горбоносый аргамак.
И враз, почти без уговора -
Небрежной удали краса -
Гремят разведческого хора
Подобранные голоса.
И тенор, заливаясь свистом,
Уже ликует вполпьяна
О том, что в поле, в поле чистом
Нам рано гибель суждена.

(стихи белогвардейского офицера)

[Dama]

         Бунин

      Солнечные часы

Те часики с эмалью, что впотьмах
Бежали так легко и торопливо,
Давным-давно умолкли. И крапива
Растёт в саду на мусорных холмах.

Тот маятник лучистый, что спесиво
Соразмерял с футляром свой размах,
Лежит в пыли чердачного архива,
И склеп хранит уж безымянный прах.

Но мы служили праведно и свято.
В полночный час нас звёзды серебрят,
Днём солнце озлащает - до заката.

Позеленел наш медный циферблат,
Но нашу стрелку в диске циферблата
Ведёт сам Бог. Со всей Вселенной в лад.


                                            Маршак

Как призрачно моё существованье!
А дальше что? А дальше - ничего...
Забудет тело имя и прозванье -
Не существо, а только вещество.

Пусть будет так! Не жаль мне плоти тленной,
Хотя она седьмой десяток лет
Бессменно служит зеркалом Вселенной,
Свидетелем, что существует свет.

Мне жаль моей любви, моих любимых.
Ваш краткий век, ушедшие друзья,
Исчезнет без следа в несуществимых,
Несознанных веках небытия.

Здесь, на земле, вы прожили так мало,
Но в глубине раскрытых ваших глаз
Цвела земля, и небо расцветало,
И звёздный мир сиял в зрачках у вас.

За краткий век страданий и усилий,
Надежд, борений, радостей и дум
Вселенную вы сердцем отразили
И в музыку преобразили шум.



Только ночью видим мы Вселенную.
Тишина и темнота нужна,
Чтоб на эту встречу сокровенную
Не закрыв лица пришла она.

[Lorena]

В тинейджерском возрасте совершенно не переваривала поэзию Олега Ладыженского. Выросла, послушала ее в песенном варианте и поняла, что была не права... 

Тоже очень люблю Олега Ладыженского (ну и Дмитрия Громова за компанию  ), особенно все стихи из "Кабирского цикла". Знаю, что они издавались отдельным сборником, но никак не могу найти.
 
Юлия Друнина

Мы любовь свою схоронили
Крест поставили на могиле.
"Слава Богу!" - сказали оба...
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
- Что ж вы сделали? Я живая!..


Александр Блок

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух.
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.

Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
По звездам прочитать ты умел,
Что грядущие ночи — темней и темней,
Что ночам неизвестен предел.

Вот — свершилось. Весь мир одичал, и окрест
Ни один не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд,—
Нестерпим окружающий мрак.

И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
Что грядущего ночь не пуста,—
Затуманила сердце усталость и месть,
Отвращенье скривило уста...

Было время надежды и веры большой —
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой,
Не пугаясь людской клеветы...

А теперь — тех надежд не отыщешь следа,
Всё к далеким звездам унеслось.
И к кому шел с открытой душою тогда,
От того отвернуться пришлось.

И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволненьям отдаться спеша,—
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.

И остались — улыбкой сведенная бровь,
Сжатый рот и печальная власть
Бунтовать ненасытную женскую кровь,
Зажигая звериную страсть...

Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи:
Ты не встретишь участья у бедных зверей
Называвшихся прежде людьми.

Ты — железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.
 

[Николай]

Любимых стихов много. Русских поэтов, европейских, античых, восточных (арабских, китайских индийских).

Можно привести:

Генрих Гейне – Король Ричард (перевод З. Морозцевой)

Сквозь чащу леса вперед и вперед
Спешит одинокий рыцарь.
Он в рог трубит, он песни поет,
Душа его веселится.

О твердый панцирь его не раз
Ломалось копье иноверца.
Но панциря тверже душа, как алмаз,
У Ричарда Львиное Сердце.

"Добро пожаловать! - шепчут листы
Своим языком зеленым.--
Мы рады, король, что в Англии ты,
Что вырвался ты из полона".

Король вспоминает свою тюрьму
И шпорит коня вороного.
На вольном воздухе славно ему,
Он будто родился слова.

Л.А. Мей - Плясунья

Окрыленная пляской без роздыху,
Закаленная в сером огне,
Ты, помпеянка, мчишься по воздуху,
Не по этой спаленной стене.

Опрозрачила ткань паутинная
Твой призывно откинутый стан;
Ветром пашет коса твоя длинная,
И в руке замирает тимпан.

Пред твоею красой величавою
Без речей и без звуков уста,
И такой же горячею лавою,
Как и ты, вся душа облита.

Но не сила Везувия знойная
Призвала тебя к жизни - легка
И чиста, ты несешься, спокойная,
Как отчизны твоей облака.

Ты жила и погибла тедескою
И тедескою стала навек,
Чтоб в тебе, под воскреснувшей фрескою,
Вечность духа прозрел человек.

[bigbeast]

Павел Коган

Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова -
Сажень косая, твердый шаг -
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я - патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках...
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.

[Vitar]

"любящая ушами
я выбирал для тебя серьги
долго-долго
и наконец взял
за $3 у сумасшедшего негра
эти подвески из мелких ракушек
чтобы с каждым шагом ты слышала
чуть-чуть океана
теперь
на другом конце света
сижу у залива
и в шорохе каждой волны слышу
твои шаги"

Виктор Степной, эпиграф к "Паутине" Мерси Шелли.

[Dama]

                                      Леонид Мартынов

Вода благоволила литься!
Она блистала
Столь чиста,
Что ни напиться,
Ни умыться -
И это было неспроста:
Ей не хватало ивы, тала,
И горечи цветущих лоз,
Ей
Водорослей не хватало,
И рыбы, жирной от стрекоз.
Ей не хватало быть волнистой,
Ей не хватало течь везде -
Ей
Жизни не хватало -
Чистой
Дистиллированной воде!


О, не в тайгу пришёл б искать я рай -
Не Ева ты, я не Адам нагой.
Всё ж помолчи и отдышаться дай -
Ведь я пришёл к тебе, а не к другой.

Тяжёлый запах ты сейчас вдохнёшь.
В нём будет всё - и паровозный дым,
И сырость трюмов. Пистолет и нож
Я спрячу под подушку. Помолчим.

Мир озарён Полярною звездой,
За окнами упругий снега хруст.
Ты поцелуя тёплою водой
Напой меня из приоткрытых уст.

Прощай, хозяйка губ своих и плеч!
Забудешь, или память сохранит -
В вечерний час соседний мир поджечь
Я улетел в потоке Леонид.

[Gvalchka]

Одно из самых любимых ( я вообще не особый эстет, но стихи и романы Марии Семеновой в свое время взбудоражили мою юную душу основательно, и вообще ее стихи вполне заслуживают признания, поэтому, имхо, достойны упоминания, особенно этот стих):

И когда твое сердце захлестнет темнота,
И душа онемеет в беспросветной тоске,
Ты подумай: а может, где-то ждет тебя Та,
Что выходит навстречу со свечою в руке?

Эта искра разгонит навалившийся мрак
И проложит тропинку в непогожей ночи...
Ты поверь: вдалеке вот-вот зажжется маяк,
Словно крепкие руки, простирая лучи.

Ты не знаешь, когда он осенит горизонт,
И откуда прольётся избавительный свет
Просто верь! Эта вера - твой крепчайший заслон.
Даже думать не смей, что Той, единственной, нет...

Наивно, да, но искренне.... В свое время именно этот стих меня поддерживал в здравом уме, наряду с книгами М. Фрая... но это было еще до знакомства с книгами В.В.Камши ))))

[Dama]

      Вероника Тушнова

Всё было до меня: десятилетья
Того, что счастьем называем мы.
Цвели деревья,
Вырастали дети,
Чередовались степи и холмы,
За ветровым стеклом рождались зори
Очередного праздничного дня,
Был ветер,
Берег,
Дуб у лукоморья,
Пир у друзей -
Всё это без меня.
Моря и реки шли тебе навстречу,
Ручной жар-птицей
В руки жизнь плыла...
А я плутала далеко-далече,
А я тогда и ни к чему была.
Ты без меня сквозь годы пробивался,
Запутывался и сплеча рубил,
Старался, добивался, любовался,
Отпировал, отплакал, отлюбил...
Ты отдал всё, что мог, любимой ради,
А я? -
Всего глоток воды на дне,
Сто скудных грамм в блокадном Ленинграде...
Завидуйте,
Все любящие,
Мне!


Открываю томик одинокий,
Томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки -
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе,
И в столетьях мы не повстречались...
Если я от этих строчек плачу -
Значит, мне они предназначались.


Я пенять на судьбу не вправе,
Годы милостивы ко мне...
Если молодость есть вторая -
Лучше первой она вдвойне.
Откровеннее и мудрее,
Проницательней и щедрей.
Я горжусь и любуюсь ею -
Этой молодостью моей.
Та подарком была, не боле,
Та у всех молодых была.
Эту я по собственной воле,
Силой собственной добыла.
Я в её неизменность верю
Оттого, что моя она,
Оттого, что душой своею
Оплатила её сполна!