Век Новых Героев

[Akjhtywbz22]

Спасибо за чудесное продолжение, эрэа Артанис!
Куда же отправилась Глориана? Интересно, скажется ли как-то на её поведении и нраве то, что у неё сердце Марсии?
Картинки изумительные!

[Эйлин]

Магистр Дамиан создал редкую пакость и так ничего и не понял. Бывает, но  теперь еще одно бедствие свалилось на головы остальных.
Спасибо за продолжение, эреа Артанис! Образы женщины очень хороши и отлично отражают их суть.

[Артанис]

Эрэа Lorianna, (новый читатель! ), эрэа Akjhtywbz22, эрэа Эйлин, большущее спасибо вам!

Эрэа Артанис, спасибо за удивительную, завораживающую историю! Чует моё сердце, эта гадюка Глориана попробует окрутить кого-то из братьев...

Насчет братьев ни для кого не спойлер с самого начала, по-моему. Ну не умею я закручивать детективные интриги...
А вот насчет Глорианы - не факт. Сами по себе, при встрече, они бы ей приглянулись наверняка, но ей же нужна власть, нужен блеск. А сочтет ли она их достаточно могущественными для своих целей? Это Вам не Морна Золотая Змея из моей же одноименной "Саги...", чтобы ее привлекали еще и личные качества человека.

Куда же отправилась Глориана? Интересно, скажется ли как-то на её поведении и нраве то, что у неё сердце Марсии?

Боюсь, что сердце у нее выполняет сугубо свои биологические функции - качает кровь, для чего, собственно, его и вложил ей магистр Дамиан. Но связь ее с Марсией так или иначе скажется еще.
Рада, что картинки понравились.

Магистр Дамиан создал редкую пакость и так ничего и не понял. Бывает, но  теперь еще одно бедствие свалилось на головы остальных.

Магистра Дамиана все-таки немножко жаль. А понять он и не мог ничего, слишком поздно ему осознавать и проникаться раскаянием.
Ну а враги там и похуже Глорианы есть, подождите еще...

Глава 17. Серьезный разговор
И снова граф Аризийский мерил широким шагом комнату в своем особняке, ту самую, где когда-то размышлял о таинственном письме, предупреждавшем его об "ошибке императора". Сейчас тоже были плотно задернуты тяжелые бархатные шторы, и на столе в бронзовом канделябре горели свечи. Но, кроме того, на столе стоял большой кувшин вина, оплетенный соломой, и два серебряных кубка. Хозяин дома ждал гостя, и, видимо, не простого,  судя по тщательно сдерживаемому волнению.
Наконец, приоткрылась дверь, и в комнату заглянул юноша-оруженосец.
- Эн Адриан, к Вам барон Ренард.
Лицо Горного Барса на мгновение озарилось злобной радостью: глаза хищно вспыхнули, зубы оскалились, как у настоящего свирепого хищника. Но в следующее мгновение он успокоился, по крайней мере внешне, и сказал только что испуганно отшатнувшемуся от него оруженосцу:
- Хорошо, Сильвий. Позови его... Да, и останься здесь. Тебе будет чему поучиться.
Сбитый с толку юноша кивнул и тут же открыл дверь, пропуская барона Ренарда.
Бывший Первый Советник императора с начала осады Адлерштайна жил в своем доме тихо и уединенно, почти никого не принимая, во всяком случае, открыто. Теперь вошел, одетый в траурный коричневый костюм без всяких украшений, но держался с достоинством: поредевшие седые волосы и борода до середины груди - "знак мудрости", - тщательно уложены, на худом бледном лице выражение терпения и усталости. Со дня пожара в Золотом Дворце он терпеливо ждал удобного момента, чтобы вновь вернуться в большие события. Приглашение графа Аризийского насторожило Старого Лиса, но и обнадежило вместе с тем. Он не сомневался в том, кто именно правит сердцем Империи.
- Садитесь, барон, и отведайте моего аризийского вина. Оно заложено в погреб в последний год жизни моего отца, - теперь лицо Адриана Вальтари, разливающего вино в кубки, было совершенно  непроницаемо, только блики свечей, играя со светом и тенью, делали его темным и резким, словно отлитым из бронзы.
Ренард понял намек, но ответил тихо, сохраняя достоинство:
- Мне очень жаль, граф, но я по давней привычке и по состоянию здоровья пью только ключевую воду.
- Пусть будет так, - Адриан отодвинул вино и, позвав слугу, велел принести воды. Протянув собеседнику такой же серебряный кубок, чуть заметно усмехнулся: - Не сомневайтесь, это святая вода, из источника в храме Илиары... Кстати, Вам известна судьба Магического Университета?
Ренард печально кивнул.
- Знаю и скорблю. В этих стенах совершалось много славных дел и великих открытий...
- А ведь и Вы начинали свою карьеру в Ордене Магов? - как бы между прочим припомнил Адриан. - Но политика привлекла Вас сильнее магии?
- Вы прекрасно осведомлены, граф. Не ожидал...
- От грубого варвара-горца, чтобы он был в курсе столь давних событий? - с усмешкой договорил за него граф Аризийский.
- От иностранца, до недавнего времени мало интересовавшегося делами Лагардской Империи, - поправил Ренард с мягкой укоризной.
- Это верно. Я мало интересовался Лагардской Империей, но что же поделать... Если не заниматься политикой, то политика займется тобой. Сейчас не те времена, когда мы могли жить в своих горах независимо, как будто на свете нет никого, кроме нас. Великий Бастард уже показал нам, что это не так. Да и Димире, убийца моего отца - тоже.
Последние слова Адриан с особым выражением, так что барону Ренарду потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить видимую безмятежность. Но он никогда бы не смог достичь своего высокого положения, а тем более - так долго его сохранять, если бы легко поддавался страху. До сих пор он не знал, что нынешнему графу Аризийскому известно имя убийцы его отца, так как было объявлено, что охрана Маркуса Вальтари растерзала убийцу на месте. Но об этом следовало задуматься после, а пока надо продолжать уже начатую игру.
- Зато теперь только Вы и Ваши доблестные рыцари спасаете Лагардскую Империю, и она только Вам будет обязана в случае победы! Ведь Вы полагаете, Адлерштайн удастся отстоять?
Адриан пожал плечами.
- Надо постараться, чтобы удалось. Я не ввязался бы в заведомо безнадежное предприятие. Послезавтра мы устроим вылазку, попробуем оттеснить виранских союзников с южной стороны.

[Артанис]

- О, Отец-Солнце! Не слишком ли самоуверенно - нападать, зная, что в случае вашего поражения город останется без защиты?
- Вы не воин, и не можете понять, что всему свое время: и для осады, и для решительного натиска, - надменно произнес Горный Барс. - Тот, кто только обороняется, заведомо ставит себя в невыгодные условия. Кроме того, первая же победа поднимет боевой дух горожан. Мне приходилось слышать, что какие-то подлецы сбивают их с толку, отговаривают воевать...
- Вот как? - сочувственно кивнул Ренард. - Тогда Вы правы. Что я могу советовать в военных делах? Но все же прошу действовать осторожно: если первая же победа, без сомнения, поднимет боевой дух горожан, то первое же поражение уронит его, и, возможно, непоправимо.
- Это так, разумеется, но ведь мы не собираемся проигрывать, - усмехнулся Вальтари. - Даже принцесса Иеронима одобрила представленный мной замысел нападения.
- Ах да, принцесса Иеронима, - протянул Ренард вкрадчиво и очень мягко. - Скажите мне, как частному человеку: как Вы оцениваете эту юную наследницу?
- Принцесса Иеронима - истинная лилия императорского дома, чистая и стойкая. Я счастлив, что в трудное время имею дело именно с ней. Кроме того, ей свойственно редчайшее для монарших особ качество: благодарность.
- Ах да, конечно! Дочь принца Александра и не могла не унаследовать этих замечательных качеств, - заметил Ренард тоном любящего дядюшки. - Не сомневаюсь, что она щедро отблагодарит того, кто выиграет для нее войну, и тем спасет Империю и ее трон.
- Она оценит не только военную помощь, но и любую, что будет кстати на первых порах - ведь принцессу, увы, не учили править... Кстати, она спрашивает и о Вас, барон. Просила передать, что будет рада, если Вы решите вернуться на пост Первого Советника, - как бы между прочим припомнил Адриан, вертя в руках серебряный кубок, на котором были выгравированы гонки колесниц.
Ренард почтительно поклонился, как будто принцесса лично, хоть и незримо, присутствовала здесь.
- О, она действительно светоч благодарности! Я не ожидал такого приглашения...
- Но почему? Разве Вы не были другом ее отца? И ее дяди, покойного императора Аврелия? Ее Высочество также надеется на Вашу дружбу, - с деланным простодушием заметил Адриан.
Старый Лис вновь всмотрелся в его жесткое смуглое лицо, пытаясь понять, что тот знает. Но теперь Вальтари столь же не стремился выдать свои мысли, как статуи его предков, стоявшие в фамильном склепе Таренского замка. И вот, Ренард глубоко вздохнул и устало прикрыл глаза.
- Полно, граф! Я мыслю понятиями другого века, и у меня нет ни сил, ни честолюбия вновь окунаться в политику. К тому же, я думаю, в случае победы принцесса найдет себе другого советника и защитника - сильного, мужественного, того, кто поможет ей покончить с войной и вновь вернуть в лагардское подданство распоясавшихся баронов, восстановить в Империи порядок. Тот, кто разделит власть с лагардской императрицей, должен быть одновременно могучим воином и умным советником.
- Но откуда взяться такому сверхчеловеку? Или Вы думаете, что волна Илиары вновь вынесет его на берег? - усмехнулся Адриан.
- Нет-нет! Великий Бастард был величайшим воином, и очень много сделал для Империи, но он не видел дальше своего копья, так править Империей нельзя. Я говорил о Вас, граф. Вам одному будет справедливо получить в наследство спасенный Лагард.
Вот теперь граф буквально онемел на несколько мгновений. Казалось, его потрясла дерзость предложений бывшего Первого Советника. А может быть, невозмутимость, с какой старик говорил о смене династии, как о самом простом деле?
- Вы думаете, что я собираюсь узурпировать власть? - переспросил он с нарастающими грозными интонациями.

[Артанис]

- Я думаю, что Вы, во всяком случае, не для того прилагаете столько усилий, чтобы затем отказаться от заслуженной награды... Затем, кто же говорит об узурпации? Заметьте, обстоятельства складываются исключительно благоприятно для Вас: на трон восходит молодая девушка, не знающая политики, не имеющая твердой опоры. Вам естественно быть ее первым защитником и покровителем. И никто не удивится, если Вы решите взять в жены спасенную кронпринцессу - напротив, подобный союз многих успокоит. И род Вальтари совершенно законным путем сменит Маннелигов на троне.
- И Брат Зверя восторжествует над Принцем Звезд? Очень хорошо, - усмехнулся Адриан. - Только Вы кое-что упустили из виду: у меня уже есть жена, которую я совершенно не собираюсь менять даже на лагардскую императрицу, и трое прекрасных детей.
Но разве Старого Лиса смутишь подобными возражениями?
- Я думаю, Вы, Ваша Светлость, как человек рассудительный и искушенный в политике, не станете мыслить подобными категориями, что уместны лишь горожанину. Если Вы решите оставить семью, кто сможет помешать Вам, будущему императору? Наконец, Ваши дети от первого брака унаследуют Аризию, Ваше родовое владение, а те, кого пошлют Боги принцессе Иерониме, станут править Лагардом...
Резкий скрежет прервал его слова. Адриан невзначай смял руками серебряный кубок, потом отодвинул кресло от стола и снова прошелся по комнате.
- Все-то Вы предусмотрели, - глухо усмехнулся он. - Не учли только одного: ваш Лагард мне нужен не больше, чем моим предкам, что поколениями воевали против равнинных людей. И, чем больше я говорю с Вами, тем больше понимаю, как они были правы, предостерегая нас против всякого сближения! После этой войны ничто на свете не заставит меня больше спуститься с моих гор. Впрочем, даже питай я честолюбивые желания, добился бы всего сам, ни у кого не спрашивая совета.
В его голосе и лице, во всей высокой, статной фигуре чувствовалось столько внутренней силы, что Ренард чуть отстранился в своем кресле и склонил голову. На губах его мелькнула слегка виноватая улыбка.
- Я испытывал Вас, граф! Надеюсь, вы простите мне старческую осторожность? Теперь-то я точно знаю, что Лагард приобрел не только верного, но и бескорыстного союзника. Многие бы на Вашем месте обеими руками уцепились за такую возможность. Ведь все события удивительно благоприятно складывались для Вас, если бы Вы пожелали...
- Это верно, - кивнул Адриан, остановившись перед собеседником. - Сперва погиб император Аврелий со своим двором, прямо перед началом войны. А вельможи, чудом избежавшие гибели, в большинстве своем сидят сейчас в своих замках и выжидают - кто же победит? И правильно: они ведь не давали никаких клятв, и не обязаны служить Лагарду. Но все же странно: как будто их кто-то заранее предупредил держаться подальше от Золотого Дворца в данный день и час. Но как кто-то мог знать, что заключенная магами саламандра выйдет из-под контроля?
Ренард непонимающе пожал плечами.
- Продолжаем дальше: Лагарду, как и мне, действительно очень повезет, что единственной императорской наследницей остается Иеронима - чистая и скромная, и вместе с тем необыкновенно храбрая, даже самоотверженная девушка. Кстати - единственная дочь Серебряного Принца, любимого народом... и скоропостижно скончавшегося. Что и говорить, дети Аврелия вряд ли способствовали бы победе, они даже не поняли бы, как это делать. К счастью, принцессу Иерониму пожелал спасти преданный рыцарь, а их - отчего-то нет.
- Каждый сам создает себе друзей и врагов, - бледно улыбнулся Ренард.
- Это точно. Но все же, помимо воли Богов, я усматриваю в событиях последнего времени еще чью-то руку... Человеческую. И наверняка имеющую собственные цели. Не знаете, о ком я говорю?
- Нет, граф, - только легкая бледность выдала растущее смятение Старого Лиса.
- О Вас, барон, о Вас. Ведь это Вы послали предупреждения тем, кто избежал рокового приглашения, не правда ли? И сами заблаговременно уехали, точно зная, что "император ошибся". А может быть, как маг, хоть и вышедший из Ордена, и саламандру выпустили?
Теперь Ренард почти лежал в кресле, откинувшись на спинку и ловя ртом воздух. С каждым новым обвинением он становился все бледнее, и выглядел тяжело больным. Но усилием воли сумел выпрямиться, и даже засмеялся, переводя серьезный разговор в шутку.
- Это уж слишком, граф! Я не обладаю такими способностями, чтобы перенацелить саламандру.

[Эйлин]

Милая такая беседа, многообещающая! Ренард  совсем  не прост и, граф Аризийский, скорее всего, прав в своих  подозрениях. Но здесьбарон поторопился,  не ожидал, что раскусят?
Спасибо за продолжение, эреа Артанис!

[Akjhtywbz22]

Спасибо, эрэа Артанис! Интересно и интригующе! Жду продолжения

[Артанис]

Эрэа Эйлин, эрэа Akjhtywbz22, огромное спасибо вам!

Милая такая беседа, многообещающая! Ренард  совсем  не прост и, граф Аризийский, скорее всего, прав в своих  подозрениях. Но здесь барон поторопился,  не ожидал, что раскусят?

Думаю, что Ренард недооценил Адриана. Или, напротив, переоценил - как посмотреть. Думает, что тот, о чем бы не выяснил, сочтет выгодным договориться, как положено политикам.

- Зато вы обладаете более полезной способностью: знанием людей и умением их направить к нужным Вам целям, - уважительно заметил граф Аризийский.
Ренард, все еще бледный, задышал чуть ровнее: в конце концов, он сможет договориться с Горным Барсом, тот все-таки больше политик, чем непредсказуемый свирепый хищник, и поймет, что плохой мир лучше доброй ссоры. И что иностранцу, как бы он ни был могуществен, в сердце Лагардской Империи лучше не пренебрегать помощью барона Ренарда. Тогда будет больше шансов выиграть войну.
А Адриан тем временем продолжал, остановившись перед собеседником:
- У меня есть еще новость, которую вы, барон, могли упустить из виду в своем уединении. Мной пойман агент виранцев, что смущал горожан, отговаривал их воевать. Слышали бы Вы его псевдоученый бред в сочетании с самыми омерзительными трусливыми измышлениями!
Ренард слабо улыбнулся.
- Я не прислушиваюсь к уличным проповедникам.
- Нет, Вы только пишете для них речи! - Адриан, только что нервно расхаживающий по комнате, стремительно обернулся к барону и, казалось, вырос, словно орел, камнем падающий на добычу. - Я допросил проповедника, и он назвал ряд имен, в их числе - Ваше. Другие арестованные тоже указали на Вас. Ради чего Вы служите Виране? - крикнул он вдруг таким голосом, что оконные стекла задребезжали. - Ради денег? Вы уже стары, и у Вас нет семьи. Ими хотите сами напоследок стать императором или хотя бы наместником?
Старый Лис поднял глаза, почти успокоившись. Он сознавал свою слабость перед могучим рыцарем, находясь, к тому же, в его доме, где в случае чего не к кому будет взывать о помощи. Но именно поэтому делать этого и не собирался. Только самообладание могло еще спасти его.
- Вам не понять, Ваша Светлость, - проговорил он устало и глухо. - Я много лет видел, как деградирует священный род Принца Звезд. Если самого благородного коня не пускать бегать, а только досыта кормить отборным овсом, купать и чистить каждый день и покрывать шелковой попоной вместо седла, он скоро разжиреет, как свинья. Так и последние поколения императоров Лагарда. Аврелий охотно предоставлял военные дела Великому Бастарду, а государственные - мне, сам же интересовался лишь пирами да прелестями придворных дам. И принц Феликс вырос ничуть не лучше. Что говорить: Вы сами успели узнать их. И согласились, что спасение жизни Аврелия Маннелига будет не лучшей услугой Лагарду. Ведь и Вы, получив мое предупреждение, ничего не сделали, чтобы помешать случившемуся. Раскроем наши карты, граф: мы квиты!
Вот теперь пришла очередь графа Аризийского замереть от неожиданности: его удивила такая выдержка разоблаченного противника. Он стиснул руками крышку стола, так что костяшки пальцев побелели от напряжения, и уставился на Ренарда горящими глазами.
- А не Вы ли занимали императора с юношеских лет одними удовольствиями, чтобы он и не мог интересоваться достойными мужчины делами? Не Вам ли Аврелий все эти годы был удобен именно таким, как есть? Из двоих братьев Маннелигов Вы выбрали более удобного для своих целей. А когда цели изменились, отправили и второго брата следом за первым.
Бывший императорский советник выпрямился, как змея, готовая нанести удар.
- Все это лишь гнусные слухи, которых никто не может доказать! Принц Александр покончил с собой из-за душевной болезни после смерти жены...
- В это, может быть, и поверит его дочь, чрезмерно приверженная своей семье. Но не пытайтесь убедить меня. Думаю, и у виранцев нет иллюзий на Ваш счет? Но сообщник, связанный кровью и страхом разоблачения, часто бывает полезнее чистого и невинного, как невеста. Да и надежнее: не закапризничает, не разочаруется в целях или в методах партнера, не даст себя переманить...
Ренард вздохнул с облегчением: ему подумалось, что аризиец, говоря о виранцах, намекал и на их возможное сотрудничество. Это был понятный ему разговор, то поле, на котором ему все еще не было равных.
- Пусть будет по-Вашему, граф. Я вижу, Вы умеете не только выигрывать битвы, но и вести дела, как подобает политику. Еще раз скажу: Лагарду повезло с Вами! Признаться, поначалу я сомневался, что Вы сможете победить виранцев, но теперь я в этом уверен. Так или иначе, но у нас с Вами общая цель: очистить Империю, чтобы она поднялась обновленной из этой бури.

[Артанис]

Адриан, наконец-то, вернувшись в свое кресло, долго и пристально глядел в лицо Ренарду и старался понять - как человек становится таким? Что должно отмереть в душе, чтобы рассматривать жизнь и политику, как игру, в которой, к тому же, все стороны плутуют? Или, скорее, изначально надо иметь некий дефект, вроде горба или хромоты, только душевный, чтобы хладнокровно выбирать, какой стороне помочь на сей раз.
- Считай Вы меня слабее - не явились бы, когда я Вас пригласил, или лишь затем, чтобы заманить меня в ловушку, - констатировал он. - Узнав о готовящейся войне, Вы поставили на виранцев и до сих пор помогали им. Когда я организовал оборону, Вы поставили на меня, как на темную лошадь на скачках.
- Помогай тому, с кем удача, но не прогляди, когда она покинет его, - вкрадчиво ответил Лис. - Мы с Вами умные люди, и понимаем, как решаются важные дела. Государственные интересы сейчас требуют спасти Лагард. Любой ценой. В такие времена бывшим противникам не стыдно объединиться. Играя на одной стороне, мы можем добиться многого...
- Если бы один из древних демонов, которыми лагардцы веками запугивали людей, наяву явился мне и предложил союз, я бы скорее с ним договорился, чем с Вами! - прорычал Адриан, сжимая кулаки. - Ведь это Вы убили моего отца! Я был с ним, когда он умирал, а потом сам допрашивал убийцу - хоть мне и было всего пятнадцать лет, но все признали мое право. И я выдавил из него Ваше имя! Я скрывал это годами, понимая, что император не выдаст Вас, молчал, потому что вождь Аризии не будет умолять никого, точно нищий, прося подаяние. Но мое время рано или поздно должно было придти, и я ждал и надеялся, что Вы не умрете прежде, чем попадете в мои руки... Теперь мы поменялись местами: и власть, и сила у меня!
Под взглядом его яростно горящих глаз, при виде сжимающихся в  опасной близости мускулистых рук, холодный пот выступил на лбу старика. Но у него не было выбора, единственной надеждой было продолжать игру. И он слабо проговорил:
- То, что я поведал Вам... равно как и то, что Вы поведали мне, недоказуемо. Подложные бумаги без подписи, давно мертвые свидетели, придворные сплетни... Принцесса Иеронима благоволит Вам, граф, и Вы могли бы многого от нее добиться, но она сочтет клеветой все, что так или иначе задевает честь ее родных.
- Замолчите! - терпение Адриана быстро заканчивалось. - Не Вам говорить о принцессе... Вы, сводник, без всяких угрызений совести предлагаете брак людям, у которых когда-то сами преждевременно отняли родителей, благословляете их на царство, а затем так же легко предадите, если завтра Вам выгодно станет поддержать другую сторону. Что, не так?
- Это называется политикой! - наставительным тоном произнес Ренард. - Именно так и договаривались между собой великие государи прошлого, так и заключались новые союзы. Когда Рихард Завоеватель присоединил княжества Юга и сделал Лагард Империей, он дал местным князьям титул имперских графов и баронов, а на дочери самого могущественного из них женился и короновал ее вместе с собой. А  в Век Волка, когда эргонцы и оссекенцы напали на северные границы, император Генрих Победоносный, разбив их при Флите, заключил мир с побежденными, и женил своего сына Манфреда на принцессе осскенской Агнессе, а свою дочь Раймонду отдал замуж за эргонского принца Дитриха, только что ставшего королем, потому что его отец пал в той войне. И заметьте: Дитрих Эргонский не возражал, а покорно подписал условия мира и взял в жены дочь убийцы своего отца!
- Неужели и эти браки были заключены при посредничестве подобных Вам? - презрительно усмехнулся Адриан. - Но Вы кое-что упустили из виду, барон: в Аризии обычаи не те, что на равнине. У нас за пролитую кровь принято мстить, иначе умершие родичи перестанут помогать неблагодарному потомку.
Это была уже недвусмысленная угроза. Но Ренард нашел еще в себе силы пошутить:
- В Аризии суровые обычаи. Потому-то жители равнин и думают, что ваши предки были демонами...
- Быть может; но настоящих демонов они ищут не там, - Вальтари вновь поднялся с кресла, поднял на ноги собеседника и ухватил одной рукой за плечо, второй же запрокинул его голову, пристально глядя в глаза. - Вы - настоящий демон: без чести и совести, способны в любой момент обойтись с друзьями как с врагами, а с врагами - как с друзьями. Вы, играющий человеческими жизнями, как мячиками! Наверное, азарт от такой игры - единственное возможное для Вас чувство, на остальные Вы просто не способны, верно? Убить или сделать императором - Вам все равно, лишь бы можно было манипулировать дальше.

[Артанис]

По тонкому горлу старика прошла судорога; он со всей очевидностью ощущал себя теперь беспомощным в руках Горного Барса, который тряс его, как кошка крысу. Открыв глаза, уставился мутнеющим взглядом в горящие от ярости глаза Адриана.
- Я... думал, что Вы умнее, граф. Что человек, обладающий такой властью, не позволяет мести ослепить себя, - прохрипел он, из последних сил принимая насмешливый тон.
- Вы все предусмотрели. Думали, что, даже если я узнаю правду, буду действовать как подобные Вам политики, позабыв голос крови. Но я сам решаю, когда и с кем быть политиком, а с кем... - Адриан сильнее сжал пальцы, так что лицо Ренарда посинело.
- На... на помощь! - последние остатки самообладания, наконец-то, покинули барона, и он взмолился, не отдавая себе отчета, кто мог бы ему помочь во дворце графа Аризийского, полном врагов. Да никто и не мог бы услышать, так как из горла задыхающейся жертвы донеслось лишь чуть слышное сипение. Глаза Ренарда вылезли из орбит, ноги судорожно задергались. Он извивался всем телом, пытаясь ослабить на своем горле мертвую хватку, но тщетно - Адриан Вальтари только крепче сжимал руки.
- Даже ради политических интересов я не могу Вас отпустить: вдруг Вы разуверитесь в нашей победе и выдадите виранцам готовящееся наступление, - усмехнулся Адриан, продолжая душить.
Последним отчаянным усилием глотнув немного воздуха, Ренард в смертном ужасе воскликнул:
- Пощади! Я старик... Рыцарь не должен... - его голос захлебнулся булькающим хрипом.
- Мне жаль, что я не смог до тебя добраться, когда ты был моложе, убийца моего отца! - зарычал Адриан, все усиливая хватку. И последним, что увидел барон Ренард, прежде чем хрустнули его шейные позвонки, было лицо графа Аризийского - маска ярости, с горящими глазами и оскаленными зубами, словно он хотел бы впиться в горло врагу, как настоящий барс.
Рядом вскрикнул Сильвий, растерянно глядя на своего вождя и покровителя, и не знал, что ему делать и чувствовать сейчас. Но Адриан Вальтари, не замечая оруженосца, оттолкнул от себя труп и подошел к окну. Отдернул шторы и открыл ставни, впуская в комнату ледяной зимний воздух. Долго стоял так, с наслаждением вдыхая его и вспоминая свежий ветер своих родных гор. Наконец, обернулся. Недавнее исступление прошло, теперь его лицо было просто суровым, и глаза уже не метали молний.
- Только ради этого дня стоило сделаться военным правителем Адлерштайна, - произнес он, обращаясь то ли к Сильвию, то ли к самому себе, и замер так, скрестив на груди руки в пышных, украшенных манжетами рукавах алого камзола.
Вошедшие в комнату слуги унесли тело и спрятали в погребе до ночи. Когда стемнеет, они отвезут его в карете, в какой прибыл бывший советник, и оставят на одной из самых опасных улиц. Пусть считается, что барон Ренард убит неизвестными разбойниками или виранскими шпионами. Впрочем, Адриан не боялся разоблачения, и, если бы принцесса Иеронима догадалась, рассказал бы ей все, не считая, разумеется, обмена признаниями между ним и Ренардом. Как-никак, он сейчас хозяин положения, а Иеронима без него беспомощна, как слепой котенок, и понимает это. Определенно, в военном положении есть свои преимущества. Всего год назад ему нечего было и думать отомстить всемогущему советнику императора. Но теперь душа его отца может радоваться, как и другие предки рода Вальтари.
Когда комната наполнилась свежим воздухом, Адриан неожиданно рассмеялся негромко и мягко, чувствуя себя так, словно саднившая долгое время рана, наконец, затянулась. Подошел к Сильвию и спокойно положил руку ему на плечо.
- Не верь, что месть подают холодной, юноша. Это острое блюдо, и с годами становится лишь более едким, а удовлетворить ее становится все сложнее. Пятнадцатилетний мальчишка, каким я был, и в самом большом горе и отчаянии ограничился бы тем, что проткнул его сердце мечом, поверь.
Сильвий кивнул, не зная, что ответить. Ему еще не доводилось сталкиваться с местью, и жестокость человека, которым он всегда восхищался, повергла юношу в смятение. Но граф, не теряя времени, обратился к нему с поручением:
- Теперь собери моих офицеров и разошли посыльных к командующим лагардскими отрядами. Пора обсудить будущее наступление.

[Akjhtywbz22]

Спасибо за продолжение, эрэа Артанис!
Сурово, но правильно. Второй брат тоже не жалует предателей...

[Эйлин]

Старый Лис заигрался и проиграл. Ожидаемо.
Спасибо за продолжение, эреа Артанис!

[Артанис]

Эрэа Akjhtywbz22, эрэа Эйлин, большое спасибо вам, что продолжаете читать!

Спасибо за продолжение, эрэа Артанис!
Сурово, но правильно. Второй брат тоже не жалует предателей...

У Адриана скорее все-таки личная месть за отца. Абстрактная справедливость как таковая его вряд ли настолько уж волнует.

Старый Лис заигрался и проиграл. Ожидаемо.

Правда? Не удивил такой расклад, и даже обстоятельства?

Глава 18. Любовь и смерть
Несколько недель в лагере гебиров прошли для баронессы Галларт, точно во сне, тяжелом и длинном, от которого не было сил очнуться. Она постепенно привыкала к неудобной поначалу одежде кочевников и их пище, которую приходилось брать руками с общего блюда. В качестве "жены" Льва Победы она свободно ходила по лагерю, однако возможность сбежать все не предоставлялась. Даже когда ее господина не было рядом, в шатре каждый ее шаг стерегла Тесса, а снаружи - нельзя было шагу ступить, чтобы не столкнуться хоть с кем-нибудь из воинов и женщин. К тому же, Зара понимала, что в осажденный Адлерштайн ей не пробраться сквозь гебирский лагерь - целый палаточный город, заткнувший, как пробка, лишенную стены южную сторону, за которой днем и ночью кипела работа. Быть может, когда начнется бой, ей будет легче ускользнуть в суматохе. Но пока что и горожане, и осаждавшие выжидали, напряженно замерев друг против друга, готовясь нанести удар.
За это время Зара мало видела Карранха иль-Зафара. Тот и в отсутствие сражений держал под контролем вассальное войско; каждый день проводил смотры и тренировки, улаживал споры между племенами, судил и наказывал провинившихся. Дела огромного войска отнимали у вождя целые дни и ночи, так что он обыкновенно возвращался в свой шатер усталым и, едва поужинав, засыпал, чтобы еще до рассвета вновь исчезнуть на целый день.
По правде говоря, Карранх сознательно искал усталости, потому и тренировался со своими воинами  до изнеможения и вникал во все лично, не полагаясь на других вождей и глав родов. Эти трудные, но необходимые обязанности помогали ему отвлечься от мыслей о девушке в его шатре, такой близкой и вместе с тем бесконечно чуждой, хоть и зависела от него всецело. Лев Победы не хотел неразумной поспешностью губить отношения с ней. Да, она была в его власти, и он мог взять ее в любой момент, мог напомнить, что в ее интересах быть ласковее, если она не хочет быть отданной простым воинам, которые уж точно считаться с ее желаниями не станут. Но он понимал, что в этом случае получит только теплый труп с ее лицом. Никогда, подчинившись угрозам или принуждению, она не станет его любить, как любила Афза. Чтобы завоевать эту девушку, нужно время. Его-то Карранх и старался выиграть, принуждая себя держаться подальше от нее.
Но даже во время их кратких встреч Зара порой ловила на себе его жаркий взгляд, чувствовала, как учащается его дыхание, когда она невольно оказывалась рядом в тесном пространстве шатра, и ее сердце начинало учащенно биться. Столько неистовой темной силы чувствовалось в таких брошенных украдкой взглядах! Так, верно, смотрел Брат Зверя на Принцессу-Радугу. В такие моменты Зара готова была, забыв обо всем, бежать куда глаза глядят, вот только ноги примерзали к земле, не в силах двинуться. И почти всю ночь потом девушка лежала без сна рядом с Тессой на женской половине, цепенея от ужаса. Только под утро, когда Карранх уезжал, она засыпала, успокоившись, что не увидит его до вечера.
С Тессой она почти подружилась, насколько возможно было в тех обстоятельствах. Гебирка неплохо говорила по-лагардски, и, как казалось Заре, сочувствовала ей. Она рассказывала пленнице, что ее названый брат трижды был женат, но все его жены умерли... от разных причин, как неопределенно ответила Тесса. Нечего было и говорить, что такое предупреждение еще сильнее обеспокоило Зару! И, вглядываясь в тот вечер за ужином в смуглое и резкое, пересеченное шрамом лицо Льва Победы, пыталась угадать истину. Ту истину, что не могла выдать Тесса, несмотря ни на что, любившая своего брата. До сих пор, вроде бы, тот не показывал особой жестокости, к ней или к кому-то еще. Но как знать, быть может, в семейной жизни он меняется до неузнаваемости? Неизвестность и пугала девушку, и побуждала пристальнее приглядываться к тому, кто назывался теперь ее мужем по обычаю своего народа. И, хоть лично ей Карранх иль-Зафар пока не причинял никакого вреда, девушка сурово одергивала себя всякий раз, как готова была подумать о нем слишком хорошо. Потому что, слишком пристально вглядываясь в бездну, хотя бы и с целью пройти по тропе над ней, она рисковала сама быть затянута бездной, что глядела на нее глазами вождя гебиров.

[Артанис]

Однажды днем, блуждая по лагерю, Зара увидела принцессу Аврору. Та вышла из шатра, украшенного флажком со скачущим белым конем, напевая вполголоса лагардскую любовную песенку. Она, как и Зара, была одета на гебирский лад, в шароварах и безрукавке из ярких тканей, в небрежно накинутой меховой шубе. И все-таки это была дочь императора, ошибки быть не могло! Радостно вскрикнув, Зара хотела было подойти к ней, но не успела. Из шатра вышел мужчина в богатой гебирской одежде, он ухватил принцессу за талию и что-то сказал, но Зара не разобрала слов. Зато ясно услышала, как принцесса Аврора заливисто рассмеялась и приникла к нему всем телом. Мужчина тоже засмеялся и шлепнул принцессу по ягодицам, после чего подхватил на руки и утащил в шатер, против чего та явно не возражала, томно раскинувшись в объятиях гебира.
Зару, глядевшую на них, душили слезы, горло сжимал тугой комок, в глазах темнело. Как быстро, как охотно принцесса Аврора смирилась со своим унижением - и это дочь древнейшей династии! Да не каждая деревенская девчонка согласится греть постель хозяину, иная предпочтет в грязном свинарнике сохранить чистоту... Карранх иль-Зафар был прав, говоря об Авроре...
Разбитая, в полном смятении вернулась баронесса в шатер. Там она застала одну Тессу: та отпустила рабов и сидела перед большим костром, окруженным земляной насыпью. Над огнем был подвешен котел, в котором медленно закипала вода, в расширенное дымовое отверстие врывался морозный воздух. Но даже он не мог изгнать сладких и едких ароматов, что курились в шатре, брошенные в огонь, а может, в воду. Тесса, не отрывавшая взгляда от символов четырех стихий, сделалась совсем бледной. Лицо ее, еще больше похудевшее, показалось вошедшей зеленым в отблесках пламени, глаза превратились в два черных камешка. Неожиданно страшный крик сорвался с ее губ.
Бросившись к гебирке, Зара подхватила ее и оттащила подальше от костра, туда, где не было ядовитого дыма, дала ей глотнуть кобыльего молока. Скоро Тесса глубоко вздохнула и, приподнявшись, уставилась на Зару. Лицо ее понемногу обретало обычные краски, но глаза зловеще застыли.
- Я видела твою судьбу! - хрипло каркнула она. - Уйди отсюда! Покинь лагерь гебиров сегодня же, иначе случится страшное!
По коже девушки пробежал озноб. Она знала и раньше,  что многие из гебирских женщин владеют пророческим даром, который у них передавался из поколения в поколение, от матери к дочери. По-настоящему одаренных колдуний так и называли - Видящими, потому что им открывали тайны четыре священных стихии. Предупреждением Тессы не следовало пренебрегать!
- Что ты видела? Это касается Карранха? И меня?
- Да, да, - простонала Тесса, откинувшись на подушки. - Это случится сегодня, если ты не уедешь...
Выбежав из шатра, Зара взглянула на небо. Короткий зимний день уже клонился к вечеру, но до полной темноты было еще далеко, и она надеялась, что Лев Победы вернется с очередного смотра войск не скоро. Ни за что на свете она не встретится с ним больше! Быть может, он окончательно потерял терпение, и собирается принудить ее "по праву мужа"... Времени переодеться не было, и она осталась в "свадебной" нарядной безрукавке, лишь прикрыв ее теплым плащом. У столба возле шатра была привязана гнедая кобылка Тессы, и девушка быстро оседлала ее. К счастью, дочь Стража Юга хорошо ездила верхом, и лошадь, вскинувшись было, повиновалась твердой руке.
Сперва она, осторожничая, проехала шагом вдоль длинного ряда шатров, мимо попадавшихся навстречу женщин и детей, которые, впрочем, смотрели на "жену вождя" без особого удивления; у гебиров было в порядке вещей ездить по лагерю верхом. Затем пустила лошадь галопом, спеша скорее оставить позади ненавистных кочевников. Скорей, в стены родного города! Скорей, сквозь сгущающиеся тени заступницы-ночи! Прочь из плена, навстречу матери-свободе...
Она уже довольно далеко отъехала от палатки вождя, когда земля задрожала от стука копыт, и, не успела она поискать какого-нибудь укрытия, навстречу примчался целый отряд. На жуткое мгновение Зара похолодела, решив, что это возвращается Лев Победы, но тут же успокоилась, узнав мархов - диких, в одеждах из овчины и таких же высоких шапках, данников Вираны, верхом на низкорослых мохнатых лошадках.

[Артанис]

Всадники подгоняли лошадей, хищно сгорбившись в седле, гневно бранились на своем языке, которого Зара не понимала. Пару раз ей послышалось имя Льва Победы, повторенное со злобными интонациями. У передних всадников были в руках факелы, и они сразу разглядели одинокую женщину и повернули коней ей навстречу.
- Эй, да ведь это девка вождя бродяг, поставленного на наши головы указывать свободным воинам! А ну хватайте ее! Развлечемся сами, да и гебирскому псу отомстим, пусть знает, как мешать нам брать добычу с других племен!
С этими словами один из мархов бросился навстречу Заре, так что его конь врезался в бой гнедой кобыле, едва не опрокидывая ее вместе со всадницей. Тут же подоспели и другие всадники, стащили девушку с седла... Как в кошмарном сне, Зара почувствовала, как сразу множество цепких рук зашарили по ее телу, содрали с нее плащ, грубо бросили на землю. Тут же сразу несколько человек склонились над ней, отталкивая друг друга. Кислый запах овчин и перебродившего кобыльего молока ударил в нос, так что девушку едва не стошнило. Она рванулась было, но один марх уложил ее обратно на мерзлую землю, другой уже взялся за завязки ее замшевых шаровар. От ужаса и отвращения Зара не могла произнести ни слова. Только слезы текли из ее глаз и застывали на щеках.
Но, прежде чем мархи успели раздеть ее, снова раздался грохот копыт, и в лагерь ворвался во главе отряда гебиров Лев Победы. Стремительно смял конем двоих спешившихся варваров, а третьему, их главарю, склонившемуся над девушкой, одним ударом сабли снес голову, не позволив приготовиться к защите. Другие мархи успели вскочить на коней, схватились за свои длинные ножи и окованные железом дубинки, но разъяренные гебиры рубили всех, видя, что их вождь не намерен никому давать пощады. А Лев Победы метался посреди побоища на могучем вороном жеребце, как свирепый дух войны, устилая землю трупами убитых с каждым взмахом залитой кровью сабли. Он был сейчас ужасен и великолепен. Странное дело, но Зара сейчас не боялась его ярости, после того, что довелось только что пережить.
Забытая всеми, она кое-как выбралась из свалки и поднялась на ноги, кутаясь в свой  подобранный плащ, но все равно дрожа от холода. Рядом упал еще горящий факел; девушка подняла его и стала глядеть, не отводя глаз от краткой, но кровопролитной стычки. С совершенно варварской мстительной радостью она смотрела, как Карранх иль-Зафар со своими воинами мстит мархам за ее страх и унижение. А он вертелся среди них и глухо рычал, не находя для них слов, даже проклятий.
Но вот один из всадников-мархов, почти такой же высокий и крепкий, как Лев Победы, прорвал оцепление и бросился сзади, целя ему в спину длинным ножом, излюбленным оружием своего племени. В свете факелов Зара увидела его первой.
- Сзади! - крикнула она, не помня себя. Сейчас девушка совсем забыла, что Карранх сам угрожал ей тем же, что и мархи. Она помнила лишь, что он спас ее от их похоти.
Ни на ком из сражающихся не было доспехов, ведь они находились в расположении союзных войск. И кожаная безрукавка Карранха, конечно, не сдержала бы удара мархского ножа. Но он, каким-то неведомым чувством расслышав голос девушки сквозь лязг мечей, сквозь стук копыт и ржание коней, повернулся в седле, и нож марха вонзился ему в плечо. В следующее мгновение Карранх обрушил саблю на голову марху. Потом, не замечая льющейся крови, обернулся и кивнул Заре с улыбкой.
Увидев, что их вождь ранен, гебиры удвоили усилия, и вскоре весь отряд мархов был истреблен. Никому и в голову не пришло бы сейчас щадить их, хоть те и пришли на войну их союзниками. И скоро все было кончено.
Едва закончился бой, Карранх иль-Зафар спешился и подошел к Заре. В нем еще не перегорела недавняя ярость, но, разглядев девушку, он немного успокоился.
- Я и представить не мог, что они отомстят мне таким образом, а все-таки что-то чувствовал, наказав их за отнятую у сайев добычу. Будто тянуло что-то поехать за ними следом. Но ведь я успел вовремя, правда? Поедем домой, Зара. Больше такое не повторится, обещаю. Ты же видишь, я умею мстить за оскорбление моей жены.