Ночь полной луны. Ч. 2

[Convollar]

Прошло, пролетело степное лето. Отпылали клёны вдоль реки, отгорело золото дубрав, и Арторн стал собираться в школу. Последний год первого цикла обучения – все ли его друзья продолжат учиться на следующий год? Провожать его поехал Охотник – они сдружились за последнее время, да и коня кто-то должен был доставить домой, хотя, честно говоря, Арторн не сомневался, что умный жеребец прекрасно справиться сам. На причале столпились ученики и, Арторн повёл Охотника знакомиться с вернувшимися. Охотник перезнакомился со всеми, включая Иргиль, прибывшую в сопровождении чернокожего золотоволосого человека. Олвер провожал жену в школу, на пальцах Иргиль сверкали два кольца – серебряное, с лунным камнем и золотое с бледно-жёлтым алмазом. Охотник, пожимая на прощание руку Арторну, заметил, что ему, Арторну, повезло. Спросить, что Охотник имел в виду, Арторн не успел, началась погрузка на корабль. На корабле Иргиль сама подошла к Арторну и извинилась за своё бегство.
- Олвер опоздал почти на месяц, - сказала она – я думала, он не приедет, ведь я ему рассказала то же, что и тебе. Думала, он от меня отказался. А ты приехал. Но Олвер появился на следующий день, его задержали дела, а я всё ещё не владею безмолвной речью. Прости меня, Арторн.
Арторн молча достал шкатулку со свадебным убором.
- Я не смог тебя поздравить, кольца я отсюда убрал, возьми – это мой подарок к золотому кольцу.
- Спасибо, - тихо сказала Иргиль – на следующий год я уже не вернусь в школу, буду воспитывать сына.
Прошло двадцать лет. Арторн многое узнал в школе, после школы ещё долго учился у корабелов – ему хотелось вырастить свой корабль, но это он сумел сделать только на десятый год обучения. Охотник, наконец, женился – девушка из-за реки, эльфийка, навещавшая родных среди древних людей, заметила Охотника, и через год состоялось обручение, а ещё через два года Арторн делал забавные игрушки для дочки Охотника. На своём корабле Арторн объехал весь Изначальный Мир, прошёл через порталы, побывал у Шалиаха – вот только в Мир Могуществ он больше не заглядывал. Впрочем, он знал, что Алиен и Нилаис сотворили сына и сын этот был как две капли воды похож на Алуафа. Тени Алуафа и Ассиоль не могли прийти в реальный мир, но цветной ветер, к неудовольствию Риана, часто навещал Тайрин и говорил, что старый колдун Алуаф скоро вырвет себе все волосы из-за того, что не может увидеть внука. Однажды Арторн навестил Горный замок, где ему всегда были рады, и застал там пышнотелую чернокожую женщину. Женщину звали Ольва, она была одета в белое платье в цветочках и такой же белый тюрбан на голове. Женщина была человеком, на лице её были заметны следы слёз, Рагха и Тайрин утешали её, а Риан и комендант куда-то скрылись, видимо, спасаясь от слёзного водопада. С ними была ещё одна женщина, и в ней Арторн узнал свою несостоявшуюся тёщу. Лицо женщины было мрачно и, похоже, она тоже недавно плакала.
- Ты помнишь Иргиль, Арторн? – спросила Тайрин.
- Помню, конечно, как она?
Этот простой вопрос вызвал поток слёз уже у всех четырёх дам.
- Что-то случилось? – спросил Арторн и подумал, что он появился очень не своевременно - а где Риан?
- Риан! Мужчины! Мой муж тоже убрался вместе с Рианом и комендантом подальше, их наши слёзы раздражают, видите ли! – сказала Ольва.
- Я не оставлю вас, милые дамы, - сказал Арторн, собрав всю скупо отпущенную ему природой галантность – но я не могу понять, в чём причина слёз.
- Динель ушла с Северного острова, она теперь живёт на южном континенте и она разрушила проход из своего дома в дом Севера, она его видеть не хочет – сказала Тайрин – я боюсь, что она вообще уйдёт в Мир Могуществ.
- И там опять будет вечно скорбящая магиня, - пробормотал Арторн.
- В её уходе виновна моя дочь, - сказала мать Иргиль – МОЯ дочь! Дети выросли, они в школе и Иргиль решила, что теперь ей недостаточно быть женой Олвера, она захотела стать ……
- Я понял, - торопливо сказал Арторн – но то, что я слышал о Великом Севере, не вяжется с такими затеями! Риан говорил, он несколько тысяч лет ждал Динель, что он любит её, да и вообще – странно всё это!
- Север не виноват,- сказала Ольва – он отбивается от красотки всеми силами, но он не может выгнать её с острова, ведь Олвер мой сын и дети ещё не закончили школу! Конечно, мы уйдём, но я живу на острове десять тысяч лет, это уже давно моя родина и с кем будут жить дети? Мои внуки!
- И мои тоже! – сказала мать Иргиль – но в нашем селении Иргиль не примут, Динель в своё время сделала много хорошего для нас, мы чтим её. А теперь даже я стала чужой для своих односельчан. Ведь твоё обручение, Арторн, наш народ тоже помнит, Иргиль могла и повременить с кольцом и уж точно не сбегать тайком из дома!
- Если у неё двое детей от Олвера, - сказала Рагха – значит, она его любит! Как же иначе? Иначе и детей бы не было!
- Её отец смертный, - зарыдала мать Иргиль – он не вернулся, да и ушёл очень рано, убил себя, наш мир и его Законы  не нравились ему. Это его кровь сказалась в Иргиль! Он оставил нас, ещё живым, ушёл к смертной женщине,  и я растила дочь одна. Наверно, я слишком баловала её, да и в селение к отцу она частенько бегала, у него были добрые жёны.
- Как это жёны? – спросил Арторн.
- Он оставлял женщин и уходил к другим.  Когда люди делали выбор, он был ещё ребёнком и очень сожалел потом, что пошёл вместе с родителями!
- И много было таких, не осознавших выбора?
- Нет, только трое и с двумя всё было в порядке. Один вернулся сюда, он, кстати, учился с тобой, один остался на Селентине.
Арторн вспомнил молчаливого мужчину, единственного, кто неодобрительно смотрел на его дружбу с Иргиль. Но его однокашник не сказал, ни слова об отце Иргиль.
Так, - сказала Тайрин – с Иргиль можно разобраться. Есть мир эльфов за кольцом, другое дело – дети. Только Динель может сказать, есть ли в них хоть какая-то наследственность деда. Тебе, конечно, повезло, Арторн, но Олвер, я его очень люблю, хороший мальчик. Твоя древняя кровь, Ольва, твоя, Иринель и кровь эльфа, отца Олвера, да и самого Олвера – надежда есть. Но детей нужно показать Динель.
- Она была так ласкова с ними, - сказала Иринель, - так добра!
- Интересно, сама Иргиль, понимала, что она несёт в себе? – спросил Арторн.
- Нет, - сказала Иринель – думаю, нет, но мне показалось странным, что она приняла твоё кольцо, ведь Олвер прислал горного орла с запиской, что он уже в трёх днях пути от селения. Но я списала это на любовь, да и все так думали! Да и она сама была уверена, что любит тебя, но, увидев Олвера, поняла, что ошиблась. Это бывает.
- Значит, когда мы заканчивали первый цикл обучения, она мне солгала! – сказал Арторн – но, скажи мне Ольва, дети, если им предоставить выбор – с кем они останутся – с отцом или с матерью?
- Честно говоря, Иргиль не очень занималась с детьми, - сказала Ольва – Динель и я, в основном.
- Мне больно терять дочь, но я уверена, что дети останутся с отцом. Они уже достаточно взрослые, заканчивают обучение и могут сделать выбор.
- Что это за Мир эльфов за Кольцом? – спросил Арторн.
-  Обычный эльфийский мир, Закон единственной пары там работает, но из него иногда бывают исключения – сообщил, вошедший в комнату Шалиах – хороший мир, добрый. Однако Иргиль может сделать любой выбор, может остаться здесь, но не на Острове, Север просил её удалиться добровольно, пока он не удалил её силой. Всё-таки здесь её дети.
- Дети ей не особо нужны, - сказала Иринель – но в наше селение её не пустят, смертные люди тоже помнят историю с её отцом и радуются, что у него больше детей не было, так что Иргиль вообще-то опасна для мира.
- Для дураков она опасна, - сказал Арторн – если не скрывать эту историю, она не опасна.
- Не знаю, - в комнате появился Риан – она очень красива и научилась лгать, но есть одна зацепка. Может быть, она и любит Олвера, просто в ней сработал древний генетический механизм людей, предпочитавших мир выбора. Ей надо дать время подумать, место, где она может подумать, например тропический остров и сделать выбор.
- А на острове она откроет бордель, - подумал Арторн – для корабелов.
- Тайрин, тебе придётся идти к Динель, - продолжал Риан – а остров можно и невидимым сделать! Да и корабелы не идиоты! А вот орать об этой истории на весь мир не надо, у неё дети есть. Уехала мама – это понятно, вон Тайрин на сотню лет исчезала и ничего, все живы и здоровы.

[Convollar]

По горячей пустыне, под слепящим солнцем, в защитных костюмах бродили маги огня.  То, что они при этом говорили, никто не слышал, за исключением  Величайшего.
- Шалиах, ты бы всё-таки выбирал выражения, когда говоришь о родном дедушке! – голос разнёсся по пустыне.
- А ты бы пришиб эту Асинту, до того, как воплотил, сколько она следов оставила, уж тысячи лет прошли, а всё,  то тут, то там – натыкаемся на очередную пакость.
- Да вот эти пески – сожги их и забудь. Что с дамой-то делать собираетесь? Имейте в виду, мой Чертог – это не приют безумных, сами разбирайтесь.
Шалиах плюнул, над пустыней вспыхнул чёрный огонь, и обнажилась скала.
- Ну, вот – сказал Риан – экая яма! А что с красоткой делать, действительно? Она там блаженствует на острове, а мы тут по горячему песку шаримся!
- Водяной её предложил в русалку превратить, так такой шторм поднялся – кому нужна безумная русалка? И что детям говорить?
- Детям придётся правду говорить, иначе их жизнь искалечишь!
- Такая правда тоже, знаешь, искалечить может!
- Если правильно сказать – не искалечит, а тайну личности никто не отменял!
- Север скажет, он когда-то Хэлу с Иллис сказал!
На острове в тропиках, в тёплой воде лагуны, плавала Иргиль. Ей было скучновато, и она время от времени ловила рыб и отрывала им головы. Запах гниющей рыбы перебивал аромат тропических орхидей. Однажды она в ярости разорвала перину, присланную Ольвой, и теперь спала в некоем подобии птичьего гнезда.  Но однажды к остову подошёл корабль. До этого она не видела, чтобы кто-то появлялся вблизи острова – даже русалки, которые, как говорили, живут тут поблизости, никогда не приближались к её убежищу. А тут корабль. С корабля сошёл Олвер. Он был один и Иргиль решила, что неплохо оторвать ему голову – всё равно пустая. Но Олвер сделал знак рукой и она, сама не зная, почему, вышла из воды.
- Укройся, - Олвер швырнул ей грязную простыню, вытащенную из хижины.
Иргиль послушно завернулась в простыню и по знаку Олвера пошла на корабль.
Она хотела спросить, куда они плывут, но не могла произнести не слова. Просто молча сидела на палубе. Только сейчас она поняла, что её муж, отец её детей, не просто лесной хранитель, он маг и может сделать с ней всё, что угодно.
- Но я безумна, - подумала Иргиль – так сказали все маги, Великие маги, видно Олвер не поверил им.
Олвер дал ей флягу с пресной водой и фрукты, она поела и уснула. Когда она проснулась, они причалили к пустой эльфийской гавани. Если здесь и стояли корабли, но сейчас они ушли в море. Ставни домов были плотно закрыты, и никто не показывался на улице. Олвер пришвартовал корабль, и,  по пустой, словно вымершей улочке, вывел полусонную Иргиль за скалы, в пустыню. Два верблюда ждали их, и он помог ей взобраться на спину одного из них. Верблюд покачал головой, но пошёл на поводу за верблюдом Олвера. Иргиль казалось, они уже шли этим путём. По вечерам, Олвер давал ей пить воду и она засыпала. Почти весь путь Иргиль провела в полусне, пока они добрались до залива огромного озера. Вода залива показалась ей тёмной и на ней цвели чёрные лотосы. Олвер вновь дал ей уже сильно надоевших фруктов и налил в прозрачный стакан воды. Когда Иргиль уснула, он вытащил из-за пояса кинжал и ударил женщину точно в сердце. Иргиль не почувствовала удара, тело её исчезло, а на чёрной глади воды расцвёл цветок лотоса. Чёрный и прекрасный. Олвер отпустил верблюдов и нанес ещё один удар – себе. Ещё один лотос расцвёл в чёрном заливе.
Иринель и Ольва опоздали – на берегу лежал только кинжал.
Иринель посмотрела на кинжал.
- Твой муж, отец Иргиль, не был мерзавцем, бросившим семью – он любил тебя и дочь и потому ушёл и убил себя, когда понял, что становится опасен, - сказала Ольва.
- Мы опоздали, - сказала Иринель – я хотела спасти Олвера.
- Ничто уже не могло его спасти и ничто не могло спасти Иргиль, всё Иринель, у нас осталось двое внуков и они когда-нибудь, через сотни лет, увидят своих родителей, но не узнают их.  Олвер и Иргиль тоже не узнают детей и друг друга. Мы не можем знать, какая судьба ждёт цветущих, но это будет другая судьба. Песков больше нет, вода пробилась из-под скал и на месте пустыни растут леса. Но кинжал надо уничтожить.
Риан и Шалиах, возникшие на берегу озера, только глянули на кинжал – он вспыхнул и исчез, оставив горстку пепла.
- Нам пора, - сказала Ольва – скоро мы поедем встречать наших внуков. Лет через двадцать мы сможем рассказать им правду.

[Convollar]

Почти две сотни лет Арторн жил в степном посёлке. Жизнь его была спокойна, он трудился в кузнице и был известен в степях, как лучший мастер, способный сделать почти любую нужную в доме вещь, создать самое тонкое и изящное украшение для женщины, сад его приносил ежегодно богатый урожай, и, наконец, в его доме теперь жил кот. Кота он назвал Мурль, кот ходил с ним на реку и даже забирался в лодку и лакомился свежей рыбкой. Давно подросли дети Охотника, окончили обучение в школе и частенько навещали отцовского друга – жена Охотника, лесная эльфийка, никогда не забывала расшить шёлковой нитью рубашку для Арторна  и оставить на рыльце его дома кувшинчик со свежими сливками. Он помнил тот день, когда дети охотника пригласили в гости друзей с Северного острова, чернокожего мальчика с золотыми волосами и симпатичную девчушку, похожую на Иргиль. Дети выбрали себе жеребят из степного табуна и увезли их на остров. Арторн часто бывал в Горном замке, но ещё чаще любил он бывать в замке Шалиаха, в Мире Ассиоль. Вот там он однажды и встретился с Фионом и Ариэн, но ничего не шевельнулось в его сердце. Вечером в замок пришли дети и внуки Шалиаха, жена Сиоля,  Файнель,  оборачивалась то женщиной, то полярной лисой, все сидели на берегу моря и смотрели на кружащих в небе демонов пустыни, пели песни, а ночью Арторн вывел в море свой кораблик. Он высадился утром в эльфийской гавани, конь его уже ждал, на седле сидел Мурль и Арторн отправился домой, в родную степь. От реки поднимался туман, окутывал душистые травы, застилал пеленой воду, и из тумана доносилась песня, показавшаяся Арторну знакомой.  Он подъехал к реке и увидел в тумане лодку, несомненно,  эльфийскую. В лодке стояла девушка и пела. Туман запутался в светлых волосах, и вся она казалась туманным призраком.
- Здравствуй, Арторн, - сказала девушка – с возвращением!
Теперь он узнал её, это была младшая сестра жены Охотника, Айна. Он давно не видел её, на свадьбе Охотника Айна была ещё ребёнком, сейчас это была взрослая девушка и очень красивая. Светлые волосы и глаза цвета утреннего неба, что-то напомнили ему, но воспоминание ускользнуло, осталась Айна.
- Я люблю выходить на рыбалку по утрам, - сказала Айна – но сегодня мне попалась только мелочь, как раз для твоего кота! Айна легко подогнала лодку к берегу и высыпала на траву десяток упитанных плотвичек. Мурль оценил подношение и потёрся об ноги девушки, пропев благодарственную песнь. Айна легко запрыгнула обратно в лодку и, махнув рукой, исчезла в тумане.
А осенью Арторн пришёл с дарами к отцу Айны и впервые в жизни, во всех своих жизнях, он был совершенно уверен, что, наконец, нашёл своё счастье. Через два года он надел Айне золотое кольцо и темноволосый малыш с глазами цвета утреннего неба оповестил весь посёлок о своём появлении на свет.

[NNNika]

 
Странная история с Иргиль.  Была дама приятная во всех отношениях и вдруг бр-р-р - оторванные рыбьи головы и растерзанная перина.  Интересно, что будет в новом воплощении.
Не очень понятно какие пески и где уничтожали маги огня?

[Convollar]

Спасибо, эрэа NNNika! Я не стала второй раз рассказывать про пески, это уже было в истории Шейлы и Северина. Чёрный песок, - собственно, алмазная пыль, режет ноги и попадая в кровь вызывает безумие, которое излечить невозможно. Это история "Чёрные крылья". Но, вот, как выяснилось , не только в мире Ассиоль оставила свои "дары" давно уж погибшая Асинта, а и в Изначальном Мире тоже. Просто экваториальный континент был почти не заселён и Иргиль попала в пустыню случайно, да и Шейла , в своё время , тоже. Но Шейлу развоплотил и дал ей новое тело Величайшей, она стала его вестницей. А с Иргиль он предложил разбираться обитателям Изначального Мира самостоятельно. Собственно, маги прошляпили наличие этих "даров" в своём собственном мире. Вот Олвер и разобрался. И с ней и с собой. Выхода просто не было.  Она была больна уже до обрученья, роды подействовали на неё так, что болезнь активизировалась. В новом воплощенье у неё будет новая судьба и у Олвера тоже.

[Эйлин]

Какая же грустная история приключилась с Иргиль и Олвером! Очень печально! Безумие - страшная штука! Надеюсь, детям не  передастся?

А Динель что-то так  легко ушла плакать. Чем же  виноват Север, который кроме жены никогда ни на кого и  не смотрел, если какая-то безумная красотка его преследует?

За Араторна я  искренне   рада! Нашел  свое счастье!    Оказлось, что  единственная  рядом! А кот  Мурль - прелесть!  Замечательное  имя!

Спасибо за продолжение, эреа Convollar! СПОЙЛЕРЫ

СПОЙЛЕРЫ

СПОЙЛЕРЫ

[Convollar]

Спасибо, эрэа Эйлин!
Дети здоровы, да и безумие это - не наследственное, как выяснилось. Жаль и Олвера и Игриль, особенно, почему-то, Олвера!
Динель тоже живая женщина, ей эта сцена не особо понравилась! Но Севера она простила, поразмыслив, конечно!
Арторн за две с лишним сотни лет в лес за рекой не заглянул. А зря, но может быть и не зря - он многое понял за эти годы.
Какие уютные дома на картинках - с каминами и цветы вокруг! Котяра на ступеньках - такой упитанный и довольный! Спасибо, эрэа Эйлин!

[Tany]

СПОЙЛЕРЫ

[Convollar]

Спасибо,Tany! Первый раз вижу такой удивительный цветок!

[Convollar]

Полная луна заливала бледным золотом экваториальный континент.  Там, где когда-то сверкали чёрные пески безумия, давно уже образовалось небольшое, но глубокое озеро, окружённое непроходимыми лесами, леса постепенно сменялись саванной и необычные для других континентов звери жили здесь, в прекрасном для них месте, где всегда тепло, часто выпадают дожди, и трава круглый год обеспечивает их пищей. В лесах, влажных, древних лесах царствовали обезьяны, в саванне жили и травоядные и хищники – еды хватало всем. Много тысяч лет, на западном берегу одного из крупнейших в мире озёр, жили древние люди, раса бессмертных, от которых пошли все народы Изначального мира.  Много тысяч лет, в долине, за невысокими горами жили смертные, их потомки, но вечность взяла своё – смертных почти не осталось – десяток добротных домов, вот и весь посёлок. Много тысяч лет, один из заливов огромного озера, был приютом для душ смертных людей, приютом, который дарил новую судьбу, но навсегда забирал память о прожитой жизни. Чёрными лотосами становились их души, и сотни лет цвели в водах залива, отыскать который могли лишь немногие из бессмертных, да те смертные, чей час пробил.  Случалось, что прекрасный чёрный цветок растворялся в воде, и это означало, что кто-то решил не возвращаться в Изначальный мир и сделал выбор в пользу одного из миров за Великим Кольцом. Но бывало и так, что в ночь полной луны один из чёрных лотосов становился нежно-розовым и утром на берег залива выходил новый человек, выбравший вечную жизнь в родном мире. Живая тропа уводила его через ночной лес, к селению бессмертных, но память его о прошлой жизни, оставалась навеки в тёмной воде залива. Он начинал жизнь заново, с чистого листа и помнил только своё имя. Имя, эта сияющая сердцевина цветка, оставалось с ним, имя когда-то данное ему матерью и отцом, было единственной ниточкой, связывающей его с прошлой жизнью. В эту ночь два лотоса засияли в свете луны и двое вышли из тёмной воды с первыми лучами солнца. Они не знали друг друга, их прежние судьбы навсегда остались в тёмном заливе и две тропы появились перед ними. Одна вела в селение бессмертных, другая уводила на север, вдоль вытекающей из озера реки. Откуда знали они – по какой тропе пойдёт каждый? Но мужчина уверенно ступил на тропу, ведущую к северу, а женщину её тропа понесла к селению. Не раз потом встречались эти двое, но, ни одна струна не запела в их сердцах. Женщина, помнящая только своё имя – Иргиль, пришла в посёлок бессмертных и там, где тропа исчезла, на берегу озера, её встретила женщина. Напрасно Иринель вглядывалась в глаза дочери, они были прекрасны, эти бирюзовые глаза, но смотрели на Иринель, как на незнакомую женщину. Иринель вытерла слёзы и предложила Иргиль пожить в её доме и Иргиль с радостью согласилась. Дом был именно такой, в котором ей хотелось бы жить, а женщина была одинока и то, что она называла Иргиль дочкой, не казалось возвратившейся странным, ей это было даже приятно.
Мужчина же долго шёл по тропе вдоль реки, тропа иногда несла его быстро, иногда замедлялась, миновала несколько водопадов и, наконец,  остановилась  там, где по реке можно было плыть на лодке. Мужчина не помнил своей прошлой жизни, но он помнил, что его зовут Олвер и что он многое умеет. Он легко вырастил лодку, и много дней прошло, пока он не добрался до городка, где располагалась гавань корабелов. Отчего-то он понимал, что ему нужно плыть на север. Корабелы доставили его до пристани у Горного замка. Красивый маг в синей одежде и серебристо-серой рубашке встретил его на причале. Олвер сразу понял, что встретивший его мужчина – маг, отчего, он не мог бы объяснить. Маг провёл его к маленькой дверце, спрятанной среди цветущих белыми цветами деревьев, усаженных колючими шипами, острыми, как кинжалы. Но маг что-то сказал, и деревья убрали шипы. Они прошли через цветущий луг, потом через персиковый сад и долго поднимались по мраморной лестнице на вершину горного отрога. На галерее замка стояли двое – мужчина, синеглазый и золотоволосый и чернокожая красивая женщина.
- Олвер, - сказала женщина – ты вернулся!
Олверу понравились эти двое, он не мог бы сказать – почему? Понравился ему и Маг и его жена, зеленоглазая женщина и, особенно двое, стоявшие в сторонке, взрослые красивые чернокожие люди – парень и девушка – синеглазая, светловолосая и очень красивая. В глазах девушки дрожали слёзы, но к ней подошла Магиня с зелёными глазами и обняла её.
- Круг замкнулся, Олвина, - сказала она – начинается новый круг жизни!

[Convollar]

Тридцать лет прожила Иргиль в доме Иринель. Весь посёлок знал, что Иринель мать Иргиль, но знал посёлок и о том, что чёрный залив забирает память, но даёт взамен спокойствие и мудрость. Иогиль легко научилась ткать и вышивать, разводить тутовые деревья, выращивать кофе и хлопок,  ухаживать за цветами, а её танцы на праздниках радовали односельчан. Но в школу, где обучали возвратившихся, она не спешила, словно знала, что не пришло её время. Зато в лесу её часто находила живая тропа и приводила к берегу залива. Немного осталось на нём чёрных лотосов, немного осталось смертных в посёлке за холмами. Иргиль часто проводила целые дни на берегу залива, а когда научилась выращивать дома, вырастила себе дом, украсила его цветами и из её спальни всегда смотрели на неё прекрасные чёрные цветы. Иргиль помнила, что вышла из залива без всякой одежды, поэтому она вырастила в доме своём ткацкий станок и удивительно быстро и легко ткались рулоны хлопка и шёлка на этом станке. Как-то очень быстро  вырос сад вокруг дома и, однажды Иргиль решила остаться здесь, на берегу залива, навсегда. Две весёлые обезьянки помогали ей по хозяйству, чёрный леопард поселился в доме, а однажды пришла антилопа и осталась пастись на лужайке на берегу. Иргиль попрощалась с Иринель, поцеловала женщину и ушла по живой тропе к заливу. Она чувствовала, что её место здесь, научилась понимать язык зверей, и чёрный леопард назвал её хранительницей залива лотосов. Иногда она приходила в посёлок на праздники, и немало мужчин заглядывались на неё, когда она танцевала танец змеи, но Иргиль всегда уходила одна, а живая тропа уносила её к тёмной воде. Но как-то в солнечный день, на берегу, среди цветов, вдруг вспыхнуло зелёное пламя и цветы заиграли новыми яркими красками, а звери вышли из лесных зарослей и купались в зелёном огне. Когда пламя опало, из него вышла женщина. У женщины были светлые волосы и тёмные зелёные глаза.
- Иргиль, - сказала женщина – уже больше тридцати лет, как ты вернулась, но чтобы стать настоящей хранительницей озера, тебе надо пройти обучение. Ты многое можешь, но твои способности – это бутон розы, надо, чтобы он раскрылся. Вернувшихся в этом году мало, а вернее ты одна, поэтому два месяца дождей ты можешь провести в школе. Тебе не надо плыть на корабле, я принесла тебе ключ.
Женщина протянула Иргиль прозрачный зелёный камень в форме листа.
- Как зовут тебя, магиня? – спросила Иргиль.
- Тайрин, - сказала магиня, вспыхнула зелёным пламенем, омывшим леса, и исчезла.
Когда пришла пора апрельских ливней, Иргиль оставила на хозяйстве своих обезьянок и отправилась в школу. Путь был лёгким – нужно было только повернуть листок изнанкой, и она оказалась у входа в дом, показавшейся ей знакомым. Ученики уже разъехались по домам, учителя-маги охотно занимались с единственной ученицей. Иргиль была рада тому, что она здесь одна, больше возвратившихся не было. Она не могла бы сказать, кого она не хотела встретить в школе, но чувствовала, что одной ей лучше и легче. Тридцать лет, с началом дождей Иргиль приходила в школу и, наконец, Алайо сказал, что теперь она действительно настоящая Хранительница озера и его невидимого залива. Иргиль обрадовало это известие, но самой большой радостью было для неё то, что никто не пытается вернуть ей память. Она словно чувствовала, что вспоминать прошлое не надо, надо начинать жить заново. Иргиль вернулась в свой дом у озера. Нарядные обезьянки принесли кофе, леопард улёгся у её ног, антилопа просунула голову под цветочную циновку  и Иргиль вышла на берег залива. Чёрные лотосы покачивались на воде, плыл над лесом запах орхидей, уходили последние тучки и залив казался тёмно-голубым.
- Наконец, я дома! – подумала Иргиль – дома навсегда.

[NNNika]

Замечательный конец истории Иргиль! Спасибо, эреа Convollar.

[Convollar]

Спасибо, эрэа NNNika!  Я думаю, что для Иргиль невозможна судьба жены и матери. У неё свой путь и она его, наконец, нашла.

[Convollar]

Ноябрь – самый золотой месяц в Заповедном лесу. В ноябре по утрам лес окутывается туманом. Туман оседает на траву, ещё прячется под белым покрывалом ручей, дикие яблони щедро осыпают на поляну урожай, а в саду осталось собрать только самые поздние сорта яблок. Старое огромное ореховое дерево старается стряхнуть с себя плоды, оно устало держать на ветвях ставшие тяжёлыми спелые орехи. Клёны пылают огнём последнего осеннего  золота, в цветнике хризантемы сгибают стебли под тяжестью бронзовых и белых шаров и делии стараются перещеголять друг друга розовыми, фиолетовыми и жёлтыми головками. На клумбах светятся огоньки астр, и Риан каждое утро приносит их в спальню, чтобы порадовать жену – она любит астры.
Лес пахнет облетающей листвой и грибами. Тайрин приносит корзинки с боровиками, рыжиками, крошечными подосиновиками, с тугими красными шляпками, ещё не успевшими развернуться. Гордые, с  бархатистыми шляпками,  боровики идут в сушку, хафлинги всегда получают большую часть грибов, зато зимой, в харчевне собирается весь посёлок – нет повара, лучше хафлинга.
Лаххи старается успеть раньше хафлингов и потому усердно помогает Тайрин разбирать грибы. Уж еноты точно знают – какие грибы самые лучшие! Риан сидит на качелях, смотрит на осеннюю суету на поляне – он любит эти золотые дни осени. Когда-то в такой день домой вернулась Тайрин. Сколько  лет прошло с тех пор? Сотни? Тысячи? Он помнит тот день, когда из леса вышла женщина и её звери, так, как будто это было вчера.
Тайрин…. Они прожили вместе тысячи лет, а она осталась такой же наивной, как в первые, счастливые годы, когда они сотворили Наира и Ринель. Она прощала его, когда его грешки было уже нельзя скрыть, а сколького она не знает…. Или знает? Знает и молчит. Его астры сегодня утром следовало запустить ему в голову вместе с серебряной вазой, в которой он их принёс! Тайрин спала и что ей снилось? Или не спала? Она ведь Великая Магиня, не слабее его, могла и отличить сон от яви…. А он опять был у чёрного залива, там, на озере, у чёрной волшебницы, которая околдовала его, если можно околдовать Великого Мага. Или Великую сволочь. Но Тайрин молчит. Она отдаёт грибы Лаххи и хафлингам, гладит по голове Щекна и смотрит в честные волчьи глаза. Волк в последнее время обходит его стороной, так было всегда – всегда, если Риан влипал в очередную интрижку. Звериная Магиня не могла не заметить, и она замечала, наверняка. Но почему молчала? Не устраивала ему семейных сцен, не гнала прочь? Впрочем, гнала, но тогда только, когда его заморочки уже нельзя было скрыть от чужих глаз, от детей….. Что, если она опять исчезнет? Или закроет от него Заповедный Лес? Сколько боли принесёт это детям? Сколько боли принесёт это ему? А самой Тайрин? Она ведь не пойдёт на озеро разбираться с соперницей, да и какая там соперница! Просто очередной его каприз. Или подлянка, по отношению к Тайрин. Может быть, она и не наивна, а просто умнее его. Давно всё поняла, но молчит. Что-то слишком быстро она засыпает, а он, дрянь такая, радуется. И утром – когда он приносит цветы, она уже в душе и остаётся только варить кофе! Они пьют кофе, и Тайрин смотрит на пылающий золотом лес. Потом уходит – осень, много работы, у неё всегда много работы в Лесу, особенно в последний год.
Тайрин встаёт с травы, смотрит на грязные руки и уходит в дом. За ней уходит Щекн. Вот уж кто её никогда не предавал! Чьи-то когти внезапно вцепляются ему в лицо, грозно шипит манул, Димка словно сошёл с ума, дерёт волосы на голове.
- Уходи! – орёт Димка!
- Уходи! – шипит разъярённый манул – иди в свой замок, никогда не приходи сюда.
Здоровенное ореховой дерево подцепляет его корявой ветвью за шиворот и швыряет с такой силой, что он, Великий Маг Огня, с размаху перелетает долину и шлёпается в большую реку.
- Никогда! – шумит ему вслед Заповедный Лес – никогда не возвращайся!

[NNNika]

Шо! Опять?!