Кто что читает - VII

[Lear]

Арундати Рой. Бог Мелочей
Странное и местами неприятное, но такая она Индия, со всеми кастами, обкуренными танцорами, реками полными отходов, запретными отношениями.

[1234]

Прочитал Джека Лондона "Мятеж на "Эльсиноре".
Приключения главного героя Патгерста и дочери капитана Маргарет Уэст напоминают роман "Морской волк", хотя уступают в занимательности. Но Лондон великолепен во всех своих проиведениях.

[Fiametta]

Джойс Кэрол Оутс "Son of the Morning" (по-русски не встречала). Удивительно  страшная книга. Про человека, который до 30 лет разговаривал с Богом, а потом Бог его оставил. Можно трактовать видения героя книги, как настоящие, а можно, как его безумие.
А еще в книге сатира на, так сказать, религиозную индустрию в США. Нам в России это читать тоже полезно. И в России есть много любителей под религиозные разговоры отбирать у слабых людей имущество и личную свободу.

[Змей]

Вечер высокого искусства: После пьянки с Лимоновым нашел в парадной на подоконнике повесть Педро Альмодовара (который режиссер) "Патти Дифуса". Не особо люблю порнушку, но как начал читать, и представил это на экране, напугал ржанием соседей по вагону метро.

[Дочь короля Рене]

Ох, уж эти питерские реалии, где на подоконнике в подъезде можно найти книжку. Завидую.

[ProstoMaria]

Вечер высокого искусства: После пьянки с Лимоновым нашел в парадной на подоконнике повесть Педро Альмодовара (который режиссер) "Патти Дифуса". Не особо люблю порнушку

 Сам Лимонов раньше был порнографом знатным. Его Эдичку я таки осилила (всё ж порно там не главное), а вот  Oscar et les femmes выбросила, не дочитав до середины.  О данном периоде его творчества и у Довлатова упоминается
СПОЙЛЕРЫ

Потом состоялась дискуссия. Каждому участнику было предоставлено семь минут. Наступила очередь Ковригина. Свою речь он посвятил творчеству Эдуарда Лимонова. Семь минут Ковригин обвинял Лимонова в хулиганстве, порнографии и забвении русских гуманистических традиций. Наконец ему сказали:

– Время истекло.

– Я еще не закончил.

Тут вмешался аморальный Лимонов:

– В постели можете долго не кончать, Рувим Исаевич. А тут извольте следовать регламенту.

Все закричали:

– Не обижайте Ковригина! Он такой ранимый!

– Время истекло, – повторил модератор. Ковригин не уходил.

Тогда Лимонов обратился к модератору:

– Мне тоже полагается время?

– Естественно. Семь минут.

– Могу я предоставить это время Рувиму Ковригину? (Это ваше право).

И Ковригин еще семь минут проклинал Лимонова. Причем теперь уже за его счет.

А где пьянка была? Вроде, Лимонов сейчас в Москве обитает.

[Змей]

Сам Лимонов раньше был порнографом знатным.
Было дело.

Его Эдичку я таки осилила (всё ж порно там не главное), а вот  Oscar et les femmes выбросила, не дочитав до середины.
То что мне у него нравится не порнушное.

А где пьянка была? Вроде, Лимонов сейчас в Москве обитает.
Он в Питер приезжал на суд. Мы свидетели защиты по делу его партайгеноссе.

Ох, уж эти питерские реалии, где на подоконнике в подъезде можно найти книжку.
Ранее на том же подоконнике я нашел ретро-детектив, но так себе.

Завидую.
Помню как на "Страннике" также позавидовал Михаил Успенский жаловавшийся, что некий генерал-губернатор превратил его родной Красноярск в культурную пустыню.  В ответ ему исполнили "Умирающего Лебедя"Сен-Санса.
 

[Fiametta]

 Энн Райс "День всех святых" (по-русски не встречала). В книге ни одного вампира . Сюжет романа (любовные драмы, запретные страсти, конфликт отцов и сыновей) очень увлекателен, но, по-моему, гораздо интереснее для российского читателя описанный в книге слой общества Нового Орлеана,
Все в детстве читали "Хижину дяди Тома", многие потом прочли "Унесенных ветром", но есть аспект жизни старого Юга, о котором российские историки как-то мало упоминают. Свободные цветные. Несколько миллионов человек, лично свободных, но не имевших права голоса, прихожан тех же церквей, но не имевших права вступать в брак с белыми. Среди этих свободных цветных (вольноотпущенников, сыновей и внуков вольноотпущенников) были очень богатые и очень образованные люди, бизнесмены и даже плантаторы. Расовой солидарности у черных плантаторов не было, они спокойно владели своими соплеменниками. Были и содержанки белых господ, богатые и пользующиеся уважением среди других цветных.  Интересно, читала ли Райс "Подростка" Достоевского, двусмысленные отношения Филиппа и его темнокожих детей напоминают двусмысленные отношения Версилова и Аркадия Долгорукого.
Многие сценки из романа врезаются в память. Ришара собутыльник в трактире принимает за белого и жалуется: "Как вы терпите всех этих черномазых". Дочь богатого и уважаемого бизнесмена принимают за проститутку (слишком хорошо она одета), отец избивает оскорбителя и идет под суд за "оскорбление белого". В оперном театре для цветных отдельный ряд. Представьте себе чернокожих господ во фраках, дам в вечерних платьях и с бриллиантами на черных шеях, но эти блистательные аристократы не могут сидеть с белыми (которые беднее их).

[Ингрид]

Жюльетта Бенцони, "Голубая звезда". На удивление хорошо. Это гораздо больше авантюрные приключения вокруг таинственных драгоценностей, чем любовный роман. И неумение Бенцони толково прописывать характеры в данном случае не ощущается, п. ч. главный герой - мужчина, человек действия, реагирует адекватно, можно сконцентрироваться на его приключениях, а девицу он видит своими глазами, она как бы "со стороны". Вышла взбалмошная, мне не понравилась, но в романе она не главное.

[Дочь короля Рене]

Прочитала "В пьянящей тишине" Альберта Санчеса Пиньоля. Я думала, это триллер. Выбрала темную дождливую ночь и стала читать. Не в восторге. Могу только сказать, что Пиньолю как антропологу, наверное, виднее. Текст афористичен с первой строки.
 СПОЙЛЕРЫ

"Нам никогда не удастся уйти бесконечно далеко от тех, кого мы ненавидим. Можно также предпо­ложить, что нам не дано оказаться бесконечно близко к тем, кого мы любим...есть истины, на которых стоит задер­жать наше внимание, а есть и такие, соприкосновения с которыми следует избегать... Бывают моменты, когда человек пытается заклю­чить договор о будущем со своим прошлым. Он уединяется на скале вдали от чужих глаз в попыт­ке установить связь между сражениями прошлого и кро­мешной тьмой будущего."

Попадаются совсем избитые мысли, но их присутствие в тексте объяснимо.
Понравилось  СПОЙЛЕРЫ

наличие закольцовки действия (вернее, это виток спирали).

Про что Пиньоль написал, я не знаю. Потом прочла интервью. Для себя еще раз отметила, что всегда возникает непонимание между людьми, находящимися в некой системе, и вне ее
СПОЙЛЕРЫ

я имею в виду островитян и капитанов.

Попробую еще прочитать этого же автора, Пандору в Конго.

[Штырь]

Сборник «Всё включено»

Недавно, в разгар солнечного декабря в книжном магазине я совершил редкий по нынешним временам поступок – купил книгу. Многие сейчас иронично улыбнутся моей глупости, но что есть, то есть. В своё частичное оправдание могу сказать, во-первых, была скидка 50%, а ста пятидесяти рублей за книгу даже мне, большому жмоту, пока ещё не так жалко, а во-вторых, это сборник рассказов разных современных авторов. Чем сборник хорош? Узнаёшь разные имена.
Ну, вот, купил я сборник «Всё включено», М/СПб - 2012, он же – «Толстый литературный альманах № 1».
Я его прочитал, и, как полагается, решил отравить своим зловонным ядом.
Да! В этом же магазине я, брызгая слюной, требовал последнюю книгу Ю. Нерсесова, название, само собой, забыл, твердил продавцам, мол автор развенчивает всевозможные мифы о России. И что? Мне сунули под нос именно «Мифы о России». Только Змею не говорите, расстроится же человек, что народу вместо него Мединского предлагают. А продавцы ведь не со зла – тематика схожая.
Впрочем, я отвлёкся. Итак:

СПОЙЛЕРЫ

Илья СтогoFF, «Рождение бестселлера, и его смерть».
Что хорошего можно ожидать от человека, половина фамилии которого взята из названия книги О. Робски «Любoff/on»? Ничего. Ну, стремится человек к оригинальности, при этом обычным путём  - сочинять оригинальные тексты – почему-то не идёт. Бывает. Кто-то в таких случаях брови выщипывает, кто-то свою фамилию уродует. Я читал одну книгу Стогова, где он философски осмысливает историю человечества, с глубокомысленными выводами.
Никакая книга получилась. Фоменко и Носовский. Ерунда, словом.
В общем, не ждал я ничего такого хорошего. И ошибся, потому что ругаемый мною Стогов написал неожиданно умную интересную публицистику. Рекомендую к прочтению. Нет, честно – рекомендую. Умеет писать человек, когда не извивается в угоду чьим-то вкусам, а пишет так, как хочется самому. И самое главное, в предмете – «современная русская литература» Стогов явно разбирается. И то сказать – не всемирная история.

Наринэ Абгарян, «Девочка»
- Так сколько девочек всё-таки в рассказе – две? Или три? – спросила меня жена, дочитав.
Я ответил, сколько, но здесь не скажу. Я хочу вас, друзья мои, заинтриговать, чтобы вы тоже этот рассказ прочли. Он и вправду хороший. Я к нему, само собой, придрался (слово «периметр» в устах дошкольницы не совсем подходящее), но это чисто моя вредность, не обращайте внимания. Даже не столько вредность, сколько зависть. Надо уметь так писать рассказы, просто уметь. Вы ведь сейчас меня читаете, да? Я рад, но буду рад ещё больше, если вы сейчас это безнадёжное дело бросите, разыщете этот рассказ и прочтёте. И вы тоже будете рады, этому, ей-богу. Вот увидите, у вас будет полное ощущение, будто лето, пыльно, детство, молоко, хлеб, мама, горечь, радость, ветер тёплый... Запомните только – рассказ Наринэ Абгарян «Девочка».

Андрей Герасимов, «Смерти лёгкое дыханье»
Читаешь, всё вроде как хорошо. Даже веришь, правда, веришь. По крайней мере, уж в больнице автор в том или ином виде побывал, все описания достоверны и психологически всё очень точно, молодец автор. Но доходит до фразы «и будете благодарны тому, кто ударил вас ножом, за то, что он вылечил вас от депрессии и избавил от навязчивых мыслей о самоубийстве» - и уже не веришь. Уже отчётливо видишь, что именно эту фразу автор придумал «для красоты», а весь предыдущий текст нарисовал аккурат для этой фразы, и для последующих красивостей. Что и подтверждает следующий абзац: «вы вспомните незнакомую девушку, которую часто встречали на улице…», и всё прочее, и прочее, бла-бла-бла.
Литературщина.
Автор может возразить, что всё так и было на самом деле. Знаете, что я скажу? Да плевать, так ли оно «было на самом деле». Должно быть убедительно, и точка. Было? На самом деле? Ну, вот и напиши так, чтобы я поверил.
Это очень трудно, да. Но многим, очень многим удаётся. Даже если и не было «на самом деле».
Потому что не халтурят.
Да, и ещё скажу. Я очень часто вижу смерть, дыхание у неё только в книжках лёгкое. А вообще у неё отвратительное дыхание. Ужасная штука – смерть. Некрасивая.
(Я хирург, если что…)

Наташа Апрелева, «Куртка Фернана Леже»
Беда с этими Натальями. Одни всегда напоминают, мол, не «-лЬя», а «-лИя», мы ведь с вами даже не представляем, насколько это ужасно важно! Вот и Апрелева туда же – «Наташа». Тридцать шесть лет, а? Впрочем, если человек объявляет себя сугубым постмодернистом, тогда понятно. Самый главный постмодернист всех времён и народов Соколов - всё так же Саша, а не Александр, а ведь ему, слава богу, уже лет под семьдесят.
Собственно, других претензий нет, рассказ  у Натальи – отличный.
Прошу прощения: не «у Натальи», а «у Наташи».
Всё равно, отличный.
И, кстати, я так и не понял, что же в этом рассказе такого постмодернистского? Кроме того, что прямая речь выделяется не с помощью тире, а в кавычках, как у англосаксов. Но это ведь не постмодернизм, а обычный выпендрёж.

Дмитрий Глуховский, «Кормление тайских сомиков»
- Мама, мама! Я похож на Пелевина?
- Да, Димочка, очень похож. Бросай компьютер, мыть руки, и обедать!
- Ну, мам, можно я ещё чуть-чуть посочиняю? Про сомиков, мам? Совсем-совсем по-пелевински!
Не знаю, что скажет мама (в отличие от литературы, обед – это святое), а мы хором скажем: к сожалению, можно. Сочиняй про сомиков, Дима, ты - вылитый Пелевин. А если к спине вентилятор примотаешь – вылитый Карлссон.
Больше сказать нечего.

Марина Степнова, «Старая сука»
Полное впечатление, что рассказ – сведение личных счётов. Что сценаристка, уволенная главной героиней, «старой сукой», это…
Чёрт, ну разубедите же меня, а!

Илья Веткин, «Пересадка в Болонье»
Жила-была семья, муж, жена и сын. Потом жена… э, нет. Пересказывать не буду, сами прочтёте. Я, пока читал, побаивался, выдержит ли автор взятую линию, или устроит под конец какую-нибудь трагедию, чтобы печали добавить. Зря боялся, у автора хватило вкуса. Лёгкая горечь в рассказе есть, а печали нет. Ощущение по прочтении рассказа какое-то… знаете… Жизнь – проста, и сложна, и хороша. Если кому-то кажется, будто создать такое ощущение очень просто, он, этот кто-то, сильно ошибается.
Непросто. 
Но ведь как-то же удалось, а? Умеют люди.

Мастер Чэнь, «Дегустатор», фрагмент романа
- …Кем надо быть, чтобы так писать? –  в восхищении спрашивает главного героя его любимая женщина. Приведший её в восхищение текст я цитировать не буду, да вы и сами скажете, нельзя вырывать цитаты из контекста. Ну да, нельзя. Но я могу высказать свою точку зрения, это-то можно? Так вот: кем же надо быть, чтобы так писать? Начитанным снобом, больше никем. Ну, да ещё руку набить, само собой. Желательно имя сделать, это тоже немаловажно. А вот умение хорошо писать вовсе необязательно. Текст очень даже так себе.
Да, ещё там главная мысль есть. «Дом, куда никто не войдёт без стука. Еда, которая неповторима – потому что такие грибы будут только через год, если будут вообще. Пойми, что если этого нет – всё остальное… вся жизнь… не имеет никакого смысла».
Дом – ладно, дом. Согласен, дом нужен. Неповторимая еда? По мне так даже повторимая – хорошо, а уж неповторимая – ещё лучше, ладно. Но что – это всё? Весь смысл жизни – только в этом? А как же работа? Любовь? Дети? Редкие часы счастливой праздности? Не смысл жизни, нет?
Идеальная жизнь тогда у барсука в норе. Хрен кто вломится в нору к барсуку, крупные звери не пролезут, а всякие там лисы побоятся без стука. Да и со стуком не полезут, и со звонком с полифонией - нарваться можно ой-ой. Неповторимая еда… тоже найдётся, уж чего-чего, а грибов в лесу барсук нароет.
Не знаю, не знаю. Я, конечно, не идеал, да. Но я и не барсук. Мне дома, полного изысканной жратвой, для смысла жизни не хватит.

Остальные рассказы – потом.
Да, а книгу Нерсесова я уже тридцать первого купил, правда, старую, я её давно уже успел прочесть в открытом доступе, «Как промывают мозги», про Вторую Мировую. Без скидки! За триста двадцать пять рублей! Чуть не удавился (ибо, напоминаю, я - жмот). Потом решил – ладно, чей год надвигается?
 
 

 

[Змей]

Да! В этом же магазине я, брызгая слюной, требовал последнюю книгу Ю. Нерсесова, название, само собой, забыл, твердил продавцам, мол автор развенчивает всевозможные мифы о России. И что? Мне сунули под нос именно «Мифы о России». Только Змею не говорите, расстроится же человек, что народу вместо него Мединского предлагают. А продавцы ведь не со зла – тематика схожая.
 

[vitashtefan]

Читаю роман Кейт Форсайт "Старая сказка".
Семнадцатый век был примечателен не только своими бурными историческими событиями, но и появлением первых профессиональных писательниц. В Англии проявила себя Афра Бен, во Франции этого периода наиболее заметны мадам де Лафайет, автор "Принцессы Клевской", и героиня этого романа Шарлотта-Роза де Комон де ля Форс. Попав в 1697 году в немилость к королю Людовику Четырнадцатому, она была заключена в монастырь Жерси-ан-Брие, где и написала французский вариант сказки о Рапунцель - девушке, заточенной в высокую башню, чьи золотые волосы достигали земли.
Реалии эпохи Короля-Солнце, история создания знаменитой сказки и рассказ о незаурядной женщине усиливали мой интерес к произведению Кейт Форсайт от страницы к странице.

[Артур]

По хвалебным комментам, как по хлебным крошкам, добрался до книги А. Шумилина «Ванька-ротный». Креатив позиционируется как мемуары содержащие правдуЪ о войне. Осилил до половины. По впечатлениям, автор стихийно неполжив и интуитивно рукопожатен. А еще обижен на весь белый свет.
Воспоминания плавно перетекают в художественный вымысел и обратно, причем когда начинается одно и кончается другое не очень-то и понятно. Печально, но многие считают что им наконец-то открылась сермяжная, она же посконная, она же домотканная, правда о войне.

[Дочь короля Рене]

Случайно попалась в домашней библиотеке родителей книга, которую я читала в школьные годы -Игорь Голосовский "Алый камень". Тогда она меня не впечатлила, а сейчас стало интересно почитать о поколении строителей коммунизма.

Анотация:
СПОЙЛЕРЫ

Молодые супруги отправляются на теплоходе в свадебное путешествие. В пути возникает пожар — и на глазах у молодой жены на Матвея Строганова падает горящая балка... Проходит время, Наташа выходит замуж за Степана Егорышева, спасшего ее в ту трагическую ночь. Но однажды, они случайно узнают о том, что Матвей жив. Степан принимает решение разыскать его и покидает Москву...

О любви в первой фазе коммунизма и в последующих:
СПОЙЛЕРЫ

— Разве можно любить неправильно?
— Конечно, можно. Некоторые любят так, что от их любви делается тошно.
— Это верно, — вздохнул Егорышев и, поколебавшись, тихо спросил: — А ты? Любишь кого-нибудь?
Матвей долго молчал.
— Да, — ответил он, наконец, и у Егорышева вдруг екнуло сердце. — Да, я люблю. Как жить без любви?
Егорышев закрыл глаза.
Я думаю о ней, — дрогнувшим голосом сказал Строганов. — Когда мне хорошо, я думаю о ней, и когда мне плохо, я тоже думаю о ней и для меня очень важно, чтобы все, что я делаю, ей понравилось… И все женщины, сколько их есть на свете, не заменят мне ее, потому что она — это я, она во мне и во всем, что видят мои глаза и осязают мои руки.
— Да… Ты любишь… Я знаю, ты всем бы пожертвовал для нее, — задыхаясь, сказал Егорышев.
— Пожертвовал? Нет! Откуда такое слово? Зачем? Любовь не нуждается в жертвах, любви нужна только любовь. Я ничего не отдал бы, ничем не поступился — ни своей работой, ни мечтами, ни радостью. Я просто все разделил бы с ней!
— Но если необходимо пожертвовать? Если иначе нельзя?
— Кому необходимо? Той, кого ты любишь? Не верю! Зачем ей твоя жертва? Разве ей нужно, чтобы тебе было плохо?
— Но тогда придется чем-то поступиться ей… Такова жизнь.
— Если это жертва, а не потребность, тогда это просто не любовь… Зачем говорить о жертвах? Ведь нельзя же любить, не гордясь друг другом, а как гордиться человеком, который отказался от своего самого главного? Его трудно даже уважать…
— Бывает и несчастная любовь, — прошептал Егорышев.
— Несчастная любовь тоже может быть гордой!
— А ты? Ты счастлив?
— Нет, — ответил Матвей. — Но я и не несчастлив тоже. Просто я один.
....
— Ты почему художником не стал? — спросил Егорышев. — По-моему, у тебя есть талант.
— Не знаю, — ответил Матвей. — Как-то само собой получилось. Я люблю живопись, но все-таки искусство не жизнь, а только ее отражение. Мне мало было отражения. По-моему, при коммунизме немного останется художников-профессионалов. Это перестанет быть профессией. Врачи, инженеры и колхозники будут создавать и произведения искусства.
— Вряд ли, — возразил Егорышев. — Настоящее искусство невозможно без мастерства. Нужно посвятить этому всю жизнь, иначе никакого искусства не получится.
— Верно, но я имел в виду другое. Останутся, конечно, мастера, учителя, таланты, но искусство будет принадлежать не только им, а сотням тысяч людей. Искусство — это песня души, и никто не захочет прожить без этой песни. С другой стороны, и у мастеров возникнет потребность ближе коснуться жизни. Профессора-музыканты, известные художники и писатели будут заниматься геологией, сельским хозяйством или астрономией, точно так же как колхозники, геологи и шахтеры отдадут свободное время живописи и музыке. В конце концов различие между ними сотрется. Одни станут больше художниками, чем инженерами, для других живопись будет менее важной, но и те и другие будут создавать и материальные ценности и произведения искусства… Классы исчезнут. Интеллигенция перестанет существовать в качестве некоей интеллектуальной элиты общества. Разрушится стена, стоящая между физическим и умственным трудом, все члены общества станут широко образованными, развитыми, духовно богатыми. В этих условиях не сможет долго сохранятся исключительность мастеров искусства и литературы. Конечно, это только мое мнение, — слабым голосом закончил Матвей.
— Ты много думал об этом.
— Конечно, а разве ты не думал? Кто же сейчас не думает об этом?
— Интересно, какими при коммунизме будут семья, любовь, брак? — сказал Егорышев.
— Я знаю только одно: любовь будет честной. В этом все! — просто ответил Матвей. — Честной и правдивой до конца. До самого потаенного уголка души.
— А ревность? Исчезнет ли ревность? — покраснев, спросил Егорышев.
— Обязательно исчезнет! — уверенно ответил Матвей. — Я имею в виду тот род ревности, который порождается обманом и обидой. Обман станет немыслим.
— Что же, люди будут легко и спокойно мириться с потерей любимого человека?
— Почему? — удивился Строганов. — Только глупцы думают, что при коммунизме все будут безоблачно счастливы. Останутся и горе, и боль, и слезы… Люди будут плакать, расставаясь с любимыми… Плакать… И желать им счастья. Потому что главное на свете — счастье тех, кого мы любим. И если это счастье не сумел найти для любимой ты сам, ты и виноват. Только ты. Но не она. Нет, не она…
— Это правда, — прошептал Егорышев. Они долго молчали.
— Коммунизм, — тихо сказал Матвей. — Еще недавно никто даже не смел мечтать дожить до него… А теперь… очень обидно… не дожить…

Среди прочего попадаются бытовые описания: съемная квартира, получение нового жилья, ресторан, парк, танцы, отработка после института - слово "забавно" как-то даже и не подходит, а другого подобрать не смогла. Другая и не такая уж далёкая по времени реальность.