Перед Зимним Изломом

Решила выложить сюда свой первый законченный фанфик по Кэртиане.

Кобыла пегой масти шла сонной трусцой, но была настоящей. Мельник знал это точно, что бы там ни говорили суеверные соседи, хотя в такие паршивые времена ни в чём нельзя быть уверенным. Солнце, так и не пожелав выныривать из-под низких серых облаков, двигалось к закату, приближая ночь Зимнего Излома. Проклятущая метель как будто бы улеглась, но за два дня намело столько, что в такую погоду если и ехать куда, так только к леворуковой бабушке. Или к ызаржьей. Но не на север точно. В шестнадцатый раз выругав себя за жадность, мельник обернулся.
— Может, в деревню свернём, эрэа? Время сейчас дурное, да и погода ни к Леворукому. Замёрзнем ведь мы в этих кошачьих горах, как пить дать замёрзнем.

Сидевшая на телеге женщина пошевелилась. Мельник уже не мог видеть её глаз, но знал, что они глубокого синего цвета. С югов приехала, не иначе. Этим кэналлийцам, или кто они там, всегда море по колено, но поди поверь, что это хрупкое существо потянет в горы, да ещё в ночь. Мельник прищурился - женщина улыбалась. Змеища. Если опять откажется поворачивать, нечего её слушать. Три деревни уже пропустили.

— Хм, пожалуй, свернём. Раз вы так устали...

Разрубленный Змей, а она не устала! Целый день на ухабах трястись нет, не устала! Ссадить её в деревне, а утром, как только солнце выглянет, обратно ехать. И Чужой с ними, с деньгами.
Похоже, странноватая попутчица угадала его мысли и улыбнулась ещё шире.

— Я заплачу вам. — Её голос был чуть надтреснутым, а сама она походила на сытую кошку, поймавшую мышь просто для того, чтобы с ней поиграть.— Хотите вы этого или нет.

Пегая устала, но теперь уже несчастный мельник гнал её немилосердно. Ведьма! Как есть ведьма. Он-то дурак, купился на золотишко, да ещё в Ночь Излома!
— Вы лошадку-то пожалейте. Она ж хоть и пегая, а живая.— Закатная тварь, ещё совсем недавно казавшаяся почтенной вдовой, теперь откровенно потешалась. Пристрелить бы её, благо, пистолет хоть и старый, а заряженный, так ведь не помрёт же она, как пить дать не помрёт. Только хуже ещё будет. Нет уж, довезти её до деревни надо, а там будь, что будет.

— Тут постоялый двор - чудо просто! Такое пиво, что даже Леворукому бы понравилось.

Мельник понимал, что несёт чушь и уже начинает заговариваться, но это неважно. Сбагрить бы это несчастье, да поскорее. А самому можно и к тётке попроситься. Она хоть и дура, но всё лучше, чем под одной крышей с нечистью ночевать.
Телега уткнулась в сугроб, мельник выругал старую клячу, но, так как они уже приехали, почти с нежностью помянул Леворукого. На этот раз помог, гад, и от него польза бывает.
— Благодарю вас.— Ведьма стояла в дверях.— Без награды вы не останетесь, но это будет не золото и даже не серебро, а то, что по нынешним временам дороже денег.

И мельник уехал, ещё не зная, что переживёт все обрушившиеся на Север обвалы и землетрясения, перенесёт последующий за ними голод и проживёт долгую почти спокойную жизнь, за что и будет прозван впоследствии Счастливчиком.

***
Святая Октавия смотрела на собравшихся большими синими глазами и слегка улыбалась нарисованной улыбкой. Неизвестный иконописец постарался на славу, но двум фульгам пока было ни до разговоров об искусстве, ни, тем более, о спасении души. Они сидели за шатким деревянным столом и точили об него когти, то и дело бросая взгляд на божий одуванчик с иконы. Не то чтобы они ждали каких-то неприятностей, о нет, они просто занимались обычными кошачьими делами, хоть были и не простыми кошками, а закатными. Ничего особенного. Почти.
— Глянь на неё хоть разок.— Фульга, принявшая наконец человеческое обличие, перевела взгляд на стоящего у окна золотоволосого мужчину. — Общее же дело.

— Да помню я её.— Самый известный в Кэртиане кошатник сперва окинул двух огнеплясок насмешливым взглядом ярких зелёных глаз, а потом удобно устроился на подоконнике, обхватив колени руками.— И я думаю, нас уже услышали. Тут вот лошадь одна интересная пришла, но не...наша.

— Ну тебя! — Вторая фульга тоже избавилась от полукошачьего облика, но кошкость в ней осталась. Того и гляди зашипит.— Наша! Скажешь тоже.
— А что?— Её сестра села на краешек стола и чуть не свалила изображение самой почитаемой в Талиге святой.— Сейчас все в одной лодке плывём. Несмотря ни на что.

В дверь постучали, и как же некстати! Да и с чего бы трактирщику будить "почтенное семейство"? В два бесшумных прыжка "младшая" фульга оказалась у двери и уже готова была выпустить когти. Маленькие, но острые, как рыболовные крючки.
— Кто там?
— Я.

Вот тебе и всё... А ждали-то какую-нибудь Зою, не думали, что до них снизойдут.
— Открой.— Похоже, Зеленоглазый понял её промедление по-своему.— Она это.
— Да.— Замок щёлкнул и старая дверь со скрипом отворилась. — Это действительно я.
Высокая темноволосая женщина шагнула в проём и уселась на один из расшатанных стульев. Она выглядела старше нарисованной святой, отличаясь от неё, как матёрая кошка-крысоловка отличается от новорожденного котёнка. Красивы оба, но красота эта разная.

Единственный мужчина встал, то есть слез с подоконника при появлении дамы и лучезарно улыбнулся.

— Рад видеть вас снова, эрэа...Оставленная.

— Неужели?— Женщина улыбнулась углом рта и поплотнее запахнулась в подбитый седоземельским мехом серый плащ.— Впрочем, времени с тех прошло много.
Да уж, очень много даже для зеленоглазого исчадия Заката. Тот, кого добрые эсператисты и олларианцы называли Врагом не видел ночную гостью с того самого дня, когда она отказалась от своего последнего прозвища и стала просто Ею. Тогда не произошло ничего ужасного: Оставленная не полезла с горя на стену и не разрыдалась. Не стала она и злорадствовать из-за того, что Абвений, когда-то променявший её на другую, наконец погиб. Она просто...умерла. Повелитель Кошек знал, что на самом деле всё было не так, но никакого другого названия дать увиденному не мог. Бывшая возлюбленная Унда ходила, разговаривала и даже улыбалась, но в живых её уже не было.Под глазами легли тёмные круги, что сделало их похожими на два глубоких колодца, в которых плещется ярко-синяя, нарисованная бездарным художником, вода. Кожа из просто бледной сделалась пергаментной, а черты лица заострились. Правда, тогда Леворукий списал все странности на терпкий запах сгнивших лилий, которые хозяйка отчего-то не велела убрать, однако, после первых же похождений "кладбищенской лошади" все сомнения отпали. У твари были те же глаза, а вернее, тот же взгляд, полный даже не горя, а какой-то ставшей обычным делом безнадёжности. И вот с этим существом надо говорить о жизни...

— Эрэа, мы не думали, что вы сами почтите нас своим присутствием...
— ...и пришли всего лишь втроём?— Она снова улыбнулась, почти ласково, продолжая рассматривать что-то своё, взгляду демонов Заката недоступное.— Что ж, для меня и впрямь маловато, тем более, что тебя, малыш, я трогать точно не буду. Несмотря ни на что. Твои кошки меня тоже не заботят, хоть я и не люблю, когда они так крысятся.
Младшая фульга вспыхнула, но когти убрала. Они тут не помогут.

— Да, вот так мне как-то уютнее, благодарю. И со мной можно на "ты".
— Тогда уж на "Ты".— Леворукий понял, что никаких неожиданностей ждать не придётся, и на смену настороженности пришла его обычная наглость.— Однако, это не сделает прекрасную эрэа менее прекрасной.
— Льстец, но мне всё равно приятно.— На этот раз её взгляд был просто грустным и оттого казался более живым.— Как бы то ни было, вы позвали меня не для того, чтобы говорить мне комплименты. Да и Надору осталось не больше часа.— Она обвела взглядом всех собравшихся.— Ведь речь о нём, не так ли?
— О нём. Вернее, о них.— Леворукий пристально посмотрел на старшую фульгу. Говори, мол, ты всё затеяла. Та молчала. Повелитель Кошек, чуть не помянув себя, перевёл взгляд на гостью.— Им нужна новая фульга, потому что одна из их сестёр погибла.

— Её убили!— Младшая фульга, видя, что ей ничто не угрожает, вспомнила о своей воинственности. Как всегда вовремя.
— Бедняжка. И даже выпитые жизни тех двух влюблённых не помогли! Вот что значит неравный бой.— Будь гостья не Ею, а кем-то другим, можно было бы сказать, что она забавляется, глядя на едва сдерживающуюся фульгу. Но Повелитель Кошек чувствовал, а вернее даже знал, что улыбки - обман, а ирония - лишь маска, щит, за которым скрывается нечто, навсегда разучившееся радоваться и жить.— Теперь вы нашли ей замену, но...

— ...но она живёт в надорском, хм, ладно, замке.— Лучше взять дело в свои руки, а то ведь наговорят сейчас. Одно слово - огнепляски.— Пока живёт.
— Но клятва нарушена, и скоро от замка не останется даже руин, а те, кто в нём -погибнут. В том числе и один не в меру ретивый литтон, если вовремя не уйдёт. Это закон Кэртианы. Один из законов.
— Разумеется.— Кошка, теперь уже настоящая, запросилась на подоконник, пришлось подвинуться. — Но когда тебя, то есть, Тебя волновали эти законы?
— И туда уже идёт выходец!— Что ж ты не уймёшься никак, а, чадо Астрапа?
— Да, туда уже отправился выходец, это Зоя.
— Капитан Зоя Гастаки,— отчего-то Она сделала ударение на первом слове,— идёт устраивать своё счастье, и кто я такая, чтобы ей мешать. К тому же, я её туда не посылала.
— Так значит, ей за это ничего не будет?— Младшая фульга была уже почти готова броситься в неравный бой, но удостоилась лишь косого взгляда.
— Почему не будет? Будет.— Она выглядела усталой и, казалось, не прочь была задремать, закутавшись в седоземельскую роскошь, хоть в глубине синих глаз и горел обманчивый лукавый огонёк. Или всё-таки не обманчивый?— Свадьба ей будет. И Арамоне тоже. Можете заглянуть, если не боитесь.
— Я загляну, обязательно.— Вот что значит кошачья реакция,огнепляски даже рта не успели раскрыть!— Но так что с Надором?
— А что с Надором? Зоя всего лишь выходец, и уведёт она тех, кто не имеет к клятве отношения. И не страдает от избытка альтруизма.
— Но Ты-то не выходец и пришла, надо думать, не только ради нас. А больше не связанных с клятвой там нет.
— Верно.— Уголки губ опять поползли вверх. Леворукий никогда не видел Абвениев и плохо представлял себе погибших создателей Кэртианы, но в том, что они могут быть глупыми, не сомневался. Во всяком случае, не сомневался насчёт Унда. Кто, ну кто может бросить такую женщину? Только дурак. Наследник наследником, это дело несложное, но если с кем и жить, так только с ней.
— Так Ты поможешь нам?
— Смотря, кого вы хотите забрать. О герцогине Мирабелле можете даже не думать.
— Мы о ней и не думаем,— Леворукий ухватился за эсперу, на которой была изображена наглая кошачья морда, — упаси меня...упаси меня...кто-нибудь.
— Мы думаем об Айрис Окделл.— Старшая фульга, если уж открывала рот, то всегда говорила по делу.— И, пожалуй, её кузене, чтобы она не чувствовала себя...оставленной.
— Это всё?— По Её лицу пробежала тень, а голос как будто бы зазвучал глуше обычного. Почему-то Леворукому вдруг вспомнилась одна широкая река, медленно, но верно освобождавшаяся от сковавшего её льда.
— Всё.
— Хорошо.— Она встала и повернулась к двери.
— Как, опять не через картину?
— И не через стену.
— За что им такая немилость?
— На тебя тоже порой находит блажь.
Находит, и ещё как находит. Ведь дёрнуло же его в своё время забраться в Подземелья и рассказать ей, тогда ещё просто ей, о гибели Унда. Рассказать и позавидовать уже мёртвому Абвению...ну, ещё не чёрной, но уже завистью, которая не исчезла даже когда на дорогах Кэритианы стали появляться следы одноногого морока.
Скрипнула дверь, он вышел следом.
— Подожди!
— Ммм?— Опять привычная белая маска вместо лица, но глаза смотрят в пол.
— Зачем тебе герцогиня Мирабелла?
— Это привычка, ещё одна прихоть - думать о тех, о ком не думает никто.Оставленных не должно быть. Все имеют право на жизнь, — Она помолчала, а потом чуть тише добавила,— пусть даже после смерти. Ты хотел сказать что-то ещё?
— Да. Если бы Унд... Если бы на его месте оказался я, всё было бы по-другому.

В ту же ночь гордо именуемое замком гнездо герцогов Окделл перестало существовать. Во всех отчётах и донесениях было сказано, что избежать смерти удалось только одной беспородной лошади, непонятно каким образом сумевшей выбраться из этого ледяного ада, а на месте старого замка образовалось что-то вроде озера. В означенный водоём, разумеется, никто не нырял, а потому и не видел, что одни из ворот отчего-то сгнили и рассыпались в труху и что трупов на дне гораздо меньше, чем должно быть...