Штанцлер "дитя" Сильвестра.

[Лукач]

                Кардинальный просчёт кардинала.       

  В данной работе, будет предпринята попытка выявить мотивы действий столь заметных фигур талигойской истории как кардинал Сильвестр и кансилльер Август Штанцлер. 
  Кардинал Сильвестр, в миру Квентин Дорак, родился в 341 коду круга Скал в родовом замке. Дораки относились к той части старой аристократии, так называемых Людей Чести или эориев, которая сразу признали власть Франциска Оллара, захватившего в конце круга Молний талигойский трон. Причём речь идёт не о пассивном подчинении, а о активной поддержке и всемерном содействии оказываемых Дораками политике Франциска Первого. Дораки стали одной из семей, составивших основу так называемой «партии власти». Неофициальный, но гласный союз фамилий ставших верными сподвижниками и надёжными помощниками королевского дома. Семьи, входившие в этот союз, были прочно связаны между собой как кровными узами, так и общностью интересов.
  Казалось бы, тот, кто уже по факту своего рождения принадлежит к столь могущественной группировке, просто обречён на блестящую карьеру венцом которой станет один из самых высоких постов в государстве. 
  Однако в середине четвёртого века круга Скал политическая ситуация в Талиге претерпела значительные изменения. В 345 году после внезапных смертей короля Карла Третьего и кронпринца Карла на трон восходит Франциск Второй. А правильнее сказать Франциск Второй и Алиса Дриксенская. Впрочем, некоторые историки склонны ставить на первое место в этой паре именно королеву. Так как она имела на своего мужа неограниченное влияние.
  С воцарением Франциска Второго и Алисы или Алисы и Франциска Второго, кому как угодно, произошла резкая смена приоритетов как во внешней, так и во внутренней политике. Естественно, это вызвало оттеснение от власти тех, кто составлял окружение прежнего короля. «Партия власти» перестала быть таковой. 
  Поэтому не будет преувеличением сказать, что Квентин Дорак рос во всё ещё сильной и влиятельной, но, по сути, в опальной семье. Лишь этим обстоятельством можно объяснить тот шаг, который Квентин предпринял в семнадцать лет. Он выбрал стезю священника. На первый взгляд довольно странный выбор, но только на первый взгляд. Действительно, Квентин, как старший сын, был наследником рода и с течением времени должен был стать во главе семьи. Приняв сан, он отказывался от титула в пользу брата, и казалось, обрекал себя на безвестность. В действительности юный Квентин пошёл тем единственным путём, который, при существующем на тот момент положении дел, мог вывести его на вершину.
  Будучи умным, энергичным и амбициозным, Квентин, конечно же, хотел успеха и возвышения. Но этого можно было добиться, только разделив взгляды королевской четы и таким образом предав семью, которая находилась пусть и в молчаливой, но оппозиции. Он даже не прошёл обязательного для их семьи обучения в Лаик. Ведь в этом случае, наследник Дораков волей-неволей превращался в заложника, что было, конечно же, не допустимым.     
  Квентин видимо, несмотря на свой юный возраст, уже имел своё представление о том, в чём состоит благо государства. А поступаться своими убеждениями он не желал и не считал нужным.
  Итак, для Квентина Дорака были в одинаковой мере закрыты как военная, так и дипломатическая или иная чиновничья карьеры. Так что единственная сфера деятельности, в которой он мог реализовать свои честолюбивые устремления, а честолюбия у него было с избытком, это олларианская церковь. Дело в том, что на тот момент, королевским наместником в церкви был кардинал Диомид, в миру Штефан Ноймаринен.

[Лукач]

  Ноймаринены - один из столпов, своеобразная северная опора, «партии власти». Сам Диомид был возведён в кардинальское достоинство Карлом Третьим по рекомендации своего друга, младшего брата короля принца Георга. Действия Алисы и Франциска Второго кардинал не одобрял и даже отважился выступить с открытой критикой политики, проводимой королевской четой. Лишь показная капитуляция позволила ему сохранить свой пост.
  Таким образом, олларианская церковь оставалась этаким оазисом, в котором Квентин Дорак, а теперь Сильвестр, имел перспективы карьерного роста, не поступаясь принципами. К тому же, следовало помнить и о том, что мать Диомида -  урождённая графиня Дорак, это обстоятельство тоже не следует сбрасывать со счетов.
  Так или иначе, расчёты оправдались. Кардинал очень быстро, есть даже мнение что невероятно быстро, заметил юного послушника и сделал своим секретарём и доверенным лицом. Сам Сильвестр полагал, что причиной столь стремительного взлёта послужила его фамильная изворотливость. Дальнейшее развитие событий, показало, что кардинал не ошибся в своём выборе. Сильвестр стал непросто первым, но ещё и незаменимым помощником. Он блестяще справлялся со всеми поручениями, проявляя при их выполнении не только расторопность и настойчивость, а так же изобретательность и осмотрительность. Положение Сильвестра приобрело новое, ранее не виданное значение после того, как в 362 году кардинал Диомид стал фактическим главой Талига. Разумеется, нельзя упускать из вида то обстоятельство, что кардинал не обладал единоличной властью, он был первым, но неединственным правителем. Вровень, или почти вровень, с ним стояли герцоги Алва и Ноймаринен.
  Вот в это самое время, и было заложено то, что с течением лет подточит с таким трудом возвращаемое могущество Талига и поставит страну на край бездны. Сильвестр стал воспринимать себя как преемника Диомида. Более того, именно так его стали воспринимать и окружающие. Об этом убедительно свидетельствует то обстоятельство, что Сильвестру поручили воспитание короля Фердинанда. И он блестяще справился с этой задачей, сделав будущего монарха послушной марионеткой, мечтой временщика. 
  К глубокому сожалению, мудрейшие люди, каковыми являлись кардинал и герцоги, не смогли разглядеть, что Сильвестр достиг предела своих возможностей. Верный помощник, он был превосходным исполнителем чужых решений, но не годился в качестве руководителя, тем более, руководителя такого уровня. Эта ошибка усугублялась уверенностью самого Сильвестра в своих силах и его амбициями. Много лет он был рядом с Диомидом, Алваро Алва и герцогом Ноймариненом. Сильвестр искренне восхищался этими людьми, он полностью разделял их взгляды и мечтал со временем так же как его кумиры возглавить страну, отстаивать её интересы, преумножать величие и мощь. Желание и готовность служить Талигу у Сильвестра несомненно были, но не хватало прозорливости и умной жёсткости.
  Сравним результаты деятельности «партии власти» и кардинала Сильвестра.
  «Партия власти» сумела осуществить бескровный переворот. Не прибегая к репрессиям и не допуская открытого противостояния удержала власть в первые годы своего правления, когда только что отстранённые сторонники Алисы, были ещё достаточно сильны,. Приняв страну в отчаянном состоянии, «партия власти» смогла выправить положение. Отразить нападки внешних врагов и стабилизировать внутреннюю ситуацию.
  А теперь вспомним, к чему привела деятельность Сильвестра. Последние годы его правления отмечены мятежами. Да, открытыми, вооружёнными выступлениями против существующей власти. То есть тем, чего в Талиге не было со времён Двадцатилетней войны. Несмотря на все усилия кардинала, окрепла группа алисианских последователей.
  Набрала силу третья группировка, так называемый «альянс Манрика и Колиньяра».

[Лукач]

  Данный союз, не являясь прямым противником «партии власти», тем не менее, преследовал свои, узкокорыстные цели, которые далеко не всегда, соответствовали интересам Талига. В результате, «партия власти» была вынуждена отвлекать часть сил, и без того ограниченных, на противодействие «альянсу». 
  Разумеется, нельзя игнорировать тот факт, что талигойский народ оставался лоялен власти. Призывы к восстаниям не находили отклика. Однако вместе с тем, внешние враги усиливали своё давление на Талиг. Они налаживают взаимодействие с врагами внутренними. Совместные действия антиталигойских сил становятся всё более изощрёнными, и соответственно возрастает опасность для Талига. 
  Отдельно следует остановиться на женитьбе короля. Казалось бы, речь идёт о поиске супруги для монарха, податливость к постороннему влиянию которого является залогом могущества временщика, каковым и был Сильвестр. Это ли не причина, отнестись к выбору спутницы монаршей жизни самым тщательнейшим образом. И кого же в конечном счёте избрал Сильвестр? Катарину-Леони Ариго. Ту самую Катарину, которую спустя самое непродолжительное время кардинал будет мечтать изничтожить.
  Всё это, безусловно, свидетельствует о том, что кардинал Сильвестр пусть медленно, но верно терял контроль над ситуацией. Само собой напрашивается сравнение, как неразумный наследник потихоньку транжирит то, что получил от своих, поистине великих предшественников. А наиболее ярким примером этого утверждения послужит история второго нашего героя. 
  И вот, мы подошли к ещё одному просчёту Сильвестра, возможно главной его ошибке – Августу Штанцлеру. Очень интересная, малопонятная и с трудом поддающаяся изучению фигура. Но мы всё же попытаемся.
  Граф Эрих-Иоганн-Август Штанцлер. Родился в 340 году круга Скал в городе Эзелхарде (южная Дриксен), в семье мещанина Рутгерта Штанцлера. Данный мещанин был человеком, несомненно, сметливым и обладал авантюристическим складом характера. Он очень быстро уловил, что смена власти, произошедшая в Талиге, предоставляет ему шанс для собственного возвышения. Уже через год после коронации Франциска Второго, Рутгерт прибывает в Олларию где предъявляет некие доказательства того, что он является потомком графа Гонта. Правда, существует версия, согласно которой Рутгерт Штанцлер действовал не на свой страх и риск, а выполнял задание по внедрению во властные структуры Талига. Так или иначе, но тот, кто решился на подобное предприятие, был, безусловно, человеком рисковым и способным презреть опасность ради получения выгоды. Полагаю, что эти черты в полной мере унаследовал и Август.
  Жизненный путь Августа Штанцлера является зеркальным отражением биографии Сильвестра. Если кардинал, как мы помним, родился в знатной, но опально-оппозиционной семье, то Штанцлеры, изначально даже не принадлежавшие к высокородному сословию, благодаря расторопности и предприимчивости главы семейства, вознеслись на непредставимую высоту. По прибытии в Олларию Рутгерт Штанцлер получил вначале дворянство, а впоследствии был возведён баронское и чуть позже в графское достоинство. Его дочь вышла замуж за геренция и дальнего родича королевы барона Туля. Всё это позволяло юному Августу строить самые захватывающие планы относительно своей судьбы. Непросто строить, но и рассчитывать на их реализацию. Но случился переворот 361 года. Это событие поменяло наших героев местами. Сильвестр в одночасье был вознесён на вершину власти, а Август Штанцлер так же моментально превратился из многообещающего карьериста в «дриксенского гуся». Так в Талиге называли приезжих из Дриксен, благодаря покровительству Алисы получивших титулы и владения. Талигойская знать относилась к «гусям со смесью подозрительности и презрения. Что в такой ситуации было делать молодому честолюбцу? Последовать за сестрой и её мужем, вернувшимся в Дриксен? Но там его титул ничего не значил. Присоединиться к тем, кто, утратив власть, пытался её вернуть? Но отлично представляя, а Август, несмотря на возраст, умел трезво оценивать ситуацию, с кем придется вести борьбу, Штанцлер отверг и этот вариант.

[Лукач]

  Август поступил так же, как и его отец, тем самым доказав, что и в нём живёт дух авантюриста. Он примкнул к победителям, к той самой партии, которая вновь стала «партией власти».
  Казалось бы это безнадёжная затея. Но Штанцлер всё рассчитал точно. Он много и упорно работал. Он демонстрировал чудеса полезности. И, в конце концов, он добился своего. На него обратили внимание. И сделал это его ровесник, секретарь кардинала Сильвестр. Сильвестр в ту пору уже задумывался о будущем, уже примерялся к месту правителя, а потому прикидывал, кто станет ему помогать в управлении государством. Штанцлер казался подходящей кандидатурой. Трудолюбивый, услужливый, знающий своё дело, а главное - верный. «Дриксенскому гусю» не на что рассчитывать в Талиге, если ему не окажут поддержку. И эта поддержка намертво привяжет его к благодетелю. Так как, лишившись покровительства «дриксенский гусь» будет обречён на одиночество, а значит на падение. В целом, расчёты Сильвестра были верны, но только на ближайшую перспективу. Беда Сильвестра, а потом и всего Талига, заключалась в том, что он мог заглянуть в завтра, может быть в послезавтра, но вот понять, как будут развиваться события через неделю, он был не в силах.
  Штанцлер же по причине своей авантюристичности, был способен на верность лишь в определённых условиях. Люди, подобные Штанцлеру, пока над нами стоит строгий, справедливый и бдительный руководитель, трудятся добросовестно и даже творчески. Искренне увязывают своё благосостояние с процветанием всей системы. И не помышляют не то что об измене, а хотя бы о вольности, которая даже в малости способна нанести ущерб общему делу.  Но стоит руководству утратить, пусть совсем немного, контроль над такими подчинёнными, как они сейчас же ставят личные интересы на первое место. При этом, они поступают так не по злобе и не из желания навредить, а потому что не в силах преодолеть искушения урвать кусочек для себя лично, раз уж ситуация позволяет избежать наказания за это.
  Так и Август Штанцлер, пока у кормила власти стояли действительно великие люди, он честно работал на благо Талига, и получал, совершенно заслуженные, награды и продвижения по службе. В 381 году, через год после того, как Сильвестр поднялся на высшую ступеньку талигойской властной системы, Штанцлер получает пост кансилльера. Но продолжая ощущать в управлении страной твёрдую руку герцога Алва, Штанцлер остаётся слугой Талига. А вот после смерти соберано ситуация меняется. Сильвестр - не Диомид и не дор Алваро, не умея организовать и руководить, он стягивает всё больше забот на себя. Это неизбежно влечёт за собой перегрузку, в результате чего, Сильвестр начинает упускать из виду мелочи или то, что ему таковым показалось. А упущения руководителя это повод для злоупотреблений. И Штанцлер не может оставаться равнодушным при виде открывающихся перед ним возможностей. Нет, он не рассчитывает заменить Сильвестра и встать во главе Талига. Штанцлер реалист и понимает что это невозможно в принципе. Но его уже не устраивает положение кансилльера, лишённого полагающихся ему полномочий. Он жаждет подлинной власти, и верит, что у него достаточно ума, расчётливости и знаний для того, чтобы этого добиться. Штанцлеру не хватает лишь одного – хаоса. Ситуации, в которой перестают действовать правила, былые фавориты лишаются своих преимуществ, а верх берёт самый ловкий, агрессивный и умелый. И Август Штанцлер начинает кропотливо, не торопясь, но целенаправленно создавать такую ситуацию.
        Заведующий лабораторией персонологии Олларийского университета
                      Эдмунд-Натаниэль Блэнтволл.