 Показать ответы
|
|
Страницы: [1] 2 3 ... 61
|
|
3
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 06 мая 2017 года, 01:38:05
|
ага, град)
Лунная полночь судьбы на время свяжет,
Разом нарушив равенство строгих тождеств.
То, что случится, будет совсем неважно,
Вы мне никто, и я вам чужая тоже.
Музыка в зале, снова меняясь, стихнет.
Звездная пыль на стеклах едва искрится.
Я приглашаю - танец всего лишь прихоть,
Странная прихоть дамы "уже за тридцать".
Где-то с июня будто зависла в коме,
Краски мутнее, звуки немного глуше.
Не становитесь ближе, мой незнакомец,
Близость, порой, до крови стирает души.
В строчке "любовь" отныне поставлен прочерк,
Вряд ли его исправят в небесном плане...
Я рассказать могу об огне пророчеств.
Вижу, что вам известно, как жалит пламя.
Как это страшно: словом едва касаться,
Чувствуя жар, что кровью бежит по венам.
Так же в Пергаме прежде жилось Кассандре:
Болью хранить под сердцем, чему не верят.
Все, что должно до срока держаться в тайне,
После, с рассветом, с неба сметет уборщик.
Это лишь танец, только случайный танец,
Он никогда не сбудется чем-то большим.
Механизм
Растекаясь по стеклам слепых витрин, пустоглазые тени сползают вниз. Мне теперь все равно: у меня внутри ровно тикает слаженный механизм: сочетание секторов и пружин безопасное даже вполне на вид. Ты настроил его и мне в грудь вложил, а потом приказал: "Ну, давай, живи".
Не получится больше свернуть с пути, где текущее время - лишь строчки цифр. Я могу улыбаться, могу шутить, и хватает завода на полный цикл под упрямое щелканье шестерней, что подогнаны точно, ложатся в стык. Мне казалось: не выйдет любить сильней, а сейчас безразлично, с кем рядом ты. Знаешь, то, что исчезло, не сохранить, хватка прошлого с каждым щелчком слабей.
Ты вручил мне отлаженный механизм,
а ненужное сердце забрал себе.
Не отпускай
А в глазах твоих серого моря гладь,
А в моих - отражение низких туч.
Над землей нависает слепая мгла,
Ветер в клочья рвет пыльную духоту,
И в дыхании волн спрятан странный ритм.
Растеряв что-то главное в мелочах,
Мы давно научились не говорить,
А теперь разучиться хотим молчать.
И как будто загнали в висок иглу
Раскаленных почти добела минут.
Эта пропасть уходит годами вглубь -
Только вряд ли решимся перешагнуть.
Чередуя привычки и адреса,
Доверяясь ведущему нас дождю,
Мы случайно сменяли наш райский сад
На бескрайнюю пустошь безлюдных дюн.
Солнце сгинет до срока в морской воде,
Возвращаясь крупицами янтаря.
Мы теряли друг друга по капле в день,
А теперь больше нечего нам терять.
К горизонту уходит песчаный шельф,
С помертвевшего моря снимая скальп.
Но покуда былое звучит в душе,
Ты держи меня крепче,
Не отпускай.
Занимай
Занимай меня, Господи, занимай, вовлекай в беспорядочный свой процесс...
Без него постепенно схожу с ума, без него постоянно теряю цель. То теряю сознание, то ключи, а теперь не могу подобрать слова. Говори со мной, Господи, не молчи. Говори, ведь я слышу, ведь я жива, и под сердцем покуда звенит струна, до предела натянута, но поет. Я ведь помню, что было тогда у нас, с тем кто вдруг попытался забрать твое. Говори или, может быть, повинись, пригласи незнакомкой на строгий вальс. Я давно не смотрела с балкона вниз, потому что так кружится голова, и растрепанный город восходит над, а луна привыкает у ног висеть. Без него я в квартире теперь одна, без тебя я останусь одна совсем в глубине этой призрачной темноты и густой настоявшейся тишины. Безнадежно взываю к тебе, но ты замолкаешь, и рвется внезапно нить - я коверкаю фразы, почти нема, задыхаясь от боли, слагаю муть. Занимай меня, Господи, занимай...
Или лучше обратно верни ему.
Клинок
Мне без цели истинной - жизнь пуста, по обманкам тыкаться, как слепой.
Я клинок.
Упрямая злая сталь.
Отголосок славы иных эпох.
О таких вот зубы ломала ржа, от таких - у трусов в глазах черно. Мне знаком и смертный тягучий жар, и прозрачный холод воды речной, и почти свободный хмельной полёт. Но я помню вечность в дурном чаду, где тяжёлый молот корежил плоть, но с ударом каждым ковался дух.
Был закат медлителен и кровав, и лучи сплетались, как сотни змей.
Старый мастер долго меня ковал для того, чья воля сильней моей.
На пути в избытке хватает ям, и любая страсть - оголенный нерв. Пусть найдется кто-то острей меня, но найдется вряд ли меня верней.
Мне по праву лучших присуща спесь, и ничто не в силах смирить разбег, но зато я сладко умею петь о грядущей славе моих побед. Как бывает нуден постылый быт, как зовут невзятые рубежи... Что свобода слишком скучна без битв, и лишь только в битве бывает жизнь.
Смысла нет высчитывать и гадать. Если что-то хочешь, лишь взять сумей.
Я решила, что покорюсь, когда чья-то воля выйдет сильней моей.
На разбитых лютнях ветра бренчат, и трава похожа на гладкий шелк...
Он пришел от моря в недобрый час, он по взгляду сразу меня нашел. И одна порода, один закон, по ладони сделана рукоять. Я ещё не знала таких, как он, да и он не ведал таких, как я. Только слишком поздно теперь скорбеть, что дороги часто ведут в обрыв: я не стала главной в его судьбе, он ушел однажды, меня забыв.
В небе птицы кружатся высоко, над оврагом лапы пластает ель...
На клинке навечно остался скол от того, чья воля сильней моей.
На душе навечно остался скол от того, чья воля сильней моей.
|
|
|
|
|
4
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 19 февраля 2017 года, 21:10:01
|
Не желая до времени делать выбор,
Солнце прячется, хвост поджав.
Он как истинный римлянин чисто выбрит
И пока что еще поджар.
Даже если не выпало места в Риме,
Толку сетовать на судьбу?
С каждым часом картина ясней и зримей:
В древнем городе зреет бунт.
Только снова ему не хватает такта,
Чтобы тонко вести игру,
И, хотя постепенно все выше ставки,
По-военному прям и груб.
Ведь противник, что может понять окольно,
Обязательно так поймет...
Здесь по-прежнему правят свои законы -
По закону философ мертв.
И для местных лишь храм - настоящий символ,
Слово Рима - чудная дурь.
Он готов бы ответить на силу силой,
Только знает, что не дадут.
Пахнут сумерки вечностью и цикутой.
Под размеренный сердца стук
Он опять засыпает почти под утро,
Видя звезды в разрывах туч.
Снова снится ему, как трясутся горы и нисходит небесный гнев, и как корчится в муках проклятый город, обреченный сгореть в огне. Но пока что спокойна юдоль земная, угасающий вечер тих. Город спит до поры и еще не знает:
Очень скоро придет Тит.
Сука
Жизнь ведь по правде - смешная штука: вроде весна и внезапно осень. Ты обозвал на прощанье сукой, двери захлопнув почти под носом. Ключ повернулся два раза, щелкнув. Ну, испытай на любимой шкуре - это и есть состоянье шока? Просто сидишь и лениво куришь... Выдал сегодня небесный офис, что накопилось по сумме выплат.
Я в третий раз заказала кофе, черный, без сахара, как привыкла. В горле сейчас неприятно сухо, как после долгой и трудной речи. Надо же, именно я - и сука. Но хорошо хоть не что порезче. И не понять почему, ей-Богу, стал безучастным вчерашний идол. Странно: мне тоже бывает больно и нестерпимо, до слез, обидно. Тянет все время сползти на ругань, мол, объяснил бы, чего же ради? Я никогда не кусала руку, ту, что тянулась, порой, погладить. Сердце тогда от восторга пело, ночь не казалась такой кромешной... Я даже в свары встревала первой, чтобы тебе доставалось меньше. Я... Да неважно теперь, неважно. Вновь безысходность затянет в омут. Как ни старайся, уже не свяжешь, если разорвано по живому. Поздно, пожалуй, судьбу аукать. Кофе, вон, выцеди и don't worry.
Да, я была превосходной сукой, лучшей в твоей растреклятой своре.
Полковнику
Закат занесен над крышами огненно-красным мечом,
Вот-вот обесшпилит ратушу, рухнув на спины кровель.
Полковник, проклятый город полтысячи лет обречен,
И этот тягучий вечер фактически обескровлен.
Но вы улыбаетесь, словно чертов языческий сфинкс,
И в ваших чеканных фразах все время полно аллюзий.
Плевать, что чужие домыслы стали идеями фикс,
Реальность и бредни в мире завязаны в странный узел.
Великий поход на север... Безлюдие, пыль и жара,
И воздух пропах навечно привязчивой мерзкой гарью.
Охота пойти напиться, но нечего даже пожрать.
Полковник, и люди ропщут, что будто мы им солгали.
На практике у теорий найдется с лихвой закавык,
Похожие результаты не выйдут ни в коем разе.
Проблема, увы, серьезней: на пару таких вот, как вы
Приходятся миллионы бездарных двуногих мразей.
Мне в замыслы провиденья уже надоело вникать.
По выбранным наказаниям разве поймешь провинность?
Полковник, давайте выпьем отборнейшего коньяка,
Пускай вы мертвы,
а я - жив.
Но это ведь поправимо.
Капитуляция
Мы с тобой постоянно ведем затяжные бои,
Огрызаясь уколами в частых ответных вылазках.
Только глубже, за ребрами больше уже не болит,
И все кажется, кто-то мне начисто сердце вырезал.
В отношениях нами играючи пройден был пик,
И теперь они виснут на шее рутинным жерновом.
Здесь однажды ты вынудил силой меня отступить,
Здесь я все же сумела пробиться из окружения.
То, что было водой, стало вдруг неподвижнее льда,
Алый шелковый парус болтается тряпкой ситцевой.
Утекают недели, мы маркером на календарь,
Как на карту наносим подробную диспозицию:
Дни рожденья детей, суматоху несбывшихся дат,
Все невзятые отпуски, долгие ночи... Сколько их?
Но совсем бесполезно надеяться, бредить и ждать...
И звенит тишина, осыпаясь на пол осколками.
Все. Хоть что-то исправить мы больше с тобой не вольны,
Как ни бейся, но снова к взаимным нападкам скатимся.
Мы уже не способны любить без ненужной войны,
Даже если едва привыкаем жить после капельниц.
Чуть зажившие шрамы опять нестерпимо болят,
Злое слово "развод" как взведенным затвором клацает.
Я боюсь, неожиданно встретив твой пристальный взгляд,
Обнаружить тягучую горечь капитуляции.
|
|
|
|
|
9
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 21 ноября 2016 года, 00:53:57
|
Я пока не сын Божий - пока еще - человечий.
Разделите же хлеб в этот самый последний вечер,
Небывало спокойный в преддверии скорых смут.
Ведь огонь разведен и почти что прожарен овен,
Лучше выпьем вина, мы напиться успеем крови,
Причаститься успеем и тягот, и бед, и мук,
Добровольно себе не желая пути иного.
Но пока разомлевшее время смирило норов,
Неказистые яства найдутся на скромный вкус.
Ночь бессонницей звезд опрокинутый свод расшила,
Не получен расчет, не раздался крик петушиный,
Предстоящая боль только мнится еще виску.
Не написана весть, имена не полощут всуе,
И иные картины фантазия влет рисует,
Как мы будем, со внуками нянчась, потом дряхлеть.
И пока все равны, и никто еще не обижен,
И пока я не верю, что смерть с каждым часом ближе,
Вы разлейте вино и на всех разделите хлеб.
15.07.15
В этом мире закрытых дверей и разверстых бездн,
Где промозглая осень сочится из летних окон,
Где звучит заклинанием фраза: мне скучно, бес.
Я никак не могу разобраться, кто я тебе,
Только в горечи слова предчувствую привкус рока.
В этом мире, где время бездарно идет на счет,
Где от тех, кто был жив, остается лишь профиль в скайпе,
Где любой смертный грех изначально уже прощен,
Я не знаю, способна ли дать что-нибудь еще,
Если вместо надежды опять предлагаю скальпель.
В этом мире заполненных храмов, ненужных вер,
Где за знание стала наградой печать апатий,
Вновь берется в избытке и редко дается сверх.
Лишь холодным дождем проскользнет по стеклу рассвет,
И все силы уйдут на попытку к утру не спятить.
Затеряются звезды, что крошки на свежем льне
Посветлевшего неба, и солнце отпустит вожжи.
С каждым выдохом жарче и будто в глазах темней.
Я никак не могу разобраться, зачем ты мне,
Только мне без тебя очень сумрачно и тревожно.
30.08.15
Птицы к югу тянутся колонистами
Вдаль по белу свету нести печаль.
На закате небо такое низкое,
Что лежит всей тяжестью на плечах.
И порой мерещится - переломится
И уже не выдержит мой хребет.
По квартире нервно брожу паломницей,
Тщась опять уйти от тебя к тебе.
В настоящем снова все к черту послано,
В суматохе сказочных волокит:
Караваи сгрызть бы и сбить бы посохи,
Износить железные башмаки.
И казалось вроде бы, что ж такого-то?
Ведь сюжет известен из века в век.
Только долг удержит мечту оковами,
Он страшней придуманных злобных ведьм.
И душа тоскует бескрылой пленницей,
Что уже не сбудется - не успеть.
У тебя там море лениво пенится,
У меня шумит под окном проспект.
И, мешая в кучу слова, события,
Оставляю снова надежде люфт,
Я хочу мучительно разлюбить тебя,
Но пока никак вот не разлюблю.
Солнце в окнах дома дробится искрами,
Красит вечер кровью иных морей.
Клятва: "Буду помнить", - звучит неискренне,
Лишь бы все закончилось поскорей.
На закате небо такое низкое,
Что невольно хочется умереть.
01.09.15
У нее в этой жизни вечно все черт-те как:
Постоянно проблемы, уйма ненужных дел.
Бьется птицей в силках, в условностях - как в тисках,
И стучится в висках предчувствие: быть беде.
Просто песня ему на память - никчемный дар,
То, что явью не стало, словом не искупить.
Снова сухо во рту, она говорит: "Вода", -
И в округе теперь на мили песок да пыль.
Усмехнется едва: что дела ей до того?
Все исправится после, плавно пойдет на лад.
Заблудившись в ночи, она говорит: "Огонь",
Только там, где мечталось пламя, опять зола.
Споры с богом, как состязание в мастерстве:
Попытаться построить что-то, а не сломать.
И она произносит тихо: "Да будет свет",
Но неспешно с небес на землю нисходит тьма.
Искривляется время, пробуя на слабо,
Проверяет упорно: узы еще крепки?
Закрывая глаза, она говорит: "Любовь"...
Но под пальцами лишь осколки и черепки.
Из надежд и гордыни вышла дурная смесь,
И у вечности с каждым разом сильней нажим.
В час когда меркнут звезды, гаснет упрямый смех,
Слепо смотрят ей вслед оконные витражи.
Она делает шаг вперед, призывает: "Смерть",
Но в ладонях открытым сердцем трепещет жизнь.
07.09.15
|
|
|
|
|
10
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: И снова меняю мнение...
|
было: 19 декабря 2015 года, 00:00:28
|
С политическими выступлениями в другие темы.
Предмет спора и все последующее удалено. Можете жаловаться на модераторский произвол.
Эра Спокелса попрошу на будущее воздержаться от разжигания, вольного или не вольного. Всех остальных попрошу обсуждать стихи.
Я сказала |
|
|
|
|
11
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 05 ноября 2015 года, 15:32:48
|
На небо выбрался ржавый месяц, спеша до полночи встать на стрём.
Мы в мир недавно явились вместе и также вместе теперь умрём
В железной бочке, тесней прижавшись в глухой безвыходной темноте,
Когда становится вдруг ужасным мир за пределом дрожащих тел,
Когда от крика теряешь голос, дожить отчаявшись до утра.
Но очень скоро приходит голод и с ним на пару - особый страх.
Внезапно станет тревожно с теми, с кем раньше вместе сосали мать,
И ты услышишь, как дышат тени, как тихо в душу вползает тьма.
Любовь и совесть - сейчас препоны, и, если надо, предай, солги....
...Теперь не вспомню, кто первым понял, что самый младший слабей других.
Зазря мгновения не растратив, загнать быстрее, свалить рывком...
И мы отныне уже не братья. И мы отныне друг другу корм.
Судьба вальяжно подходит ближе, кинжалом время занесено.
В висках колотится: выжить, выжить. И там неважно, какой ценой.
Совсем неважно, что будет дальше в кошмаре, снящемся наяву,
Но чуть отступишь, но чуть поддашься, вгрызутся в горло и разорвут.
Июльский воздух вгоняет в одурь, а ветер пахнет сухой травой...
Спасайтесь, крысы. Ведь на свободу отпущен новый крысиный волк.
С таким до смерти не будет сладу, своих приученным убивать.
Не я прорвался живым из ада - во мне на волю прорвался ад.
Мой мир привычным не будет больше, но так случилось, зачем вникать?..
Порой мне снится: в той старой бочке я умер первым.
Не помню, как.
Прозрачен день, но воздух пахнет гарью,
Сидеть бы втихаря в своей Валгалле,
Но я был молод. Дерзок был и горд.
Застыло солнце, заблудившись в кроне...
Того, что мудрый ясень мне откроет,
Хватило бы с лихвой на сто богов.
Прозрение утянет в душный омут...
Пульсирует под ребрами обломок
Надежно пригвоздившего копья.
Как ни смотри, выходит глупость вроде:
Себя себе приносит в жертву Один.
Скажите, я безумен или пьян?
В дупле, как сердце, бьется мудрый ворон,
Напрасны и дела, и разговоры,
И некому нести благую весть.
Беспомощен, бездвижен, безоружен -
Бессмертному доступен смертный ужас
Виденьем опрокинутых небес.
Раз испытал, из памяти не вырвешь,
Мне кажется, проходит смерть навылет,
И я врастаю заживо в кору.
А где герои? Есть? Перевелись ли?
На землю звезды сыпятся, как листья,
И застывают начертаньем рун.
Вселенная ослепла и оглохла:
Полнеба затопило рыжей охрой,
Полнеба до поры укрыла тьма.
И чудится, что время вскрыло вены,
Текут века, и знаменуя смену,
Всплывают бредом город и тюрьма.
Там маются провалы низких окон,
Там лысый холм, и тяжесть солнцепека,
И боль в висках стучится сердцу в такт...
Там кто-то верный улыбнется льстиво,
И в ясеневых лиственных мотивах
Залягут тени.
Будто от креста.
Между клочьями леса и диким полем на просторах святой Руси,
Где, скитаясь почти что в любую пору, лишь дорожную грязь месить.
Там, где дыма неделями не почуешь, не отыщешь почти жилья,
В кривобокой и ветхой своей лачуге жил да был богатырь Илья.
За добро на словах он платил сторицей, и, не зная тому причин,
За прошедшие где-то уже лет тридцать не пытался вставать с печи.
В доме тихо и пусто, и постоянно пахнет ладаном и бедой.
Огород возле дома зарос бурьяном, с крыши капает в сильный дождь.
А Илья все мечтает судьбу накликать - ночью тошно, хоть волком вой -
Может быть, по деревне пройдут калики, исцеляя любую хворь?
С благодарностью примут позавчерашний залежавшийся каравай.
Ну а после посмотрят светло и страшно и прикажут ему: "Вставай!"
Вот тогда-то он встанет, расправив плечи - задрожит, заскрипит изба -
Позабудет о прежних своих увечьях, на глазах изумленных баб
Кладенец, словно палку, небрежно взвесит (или что там ему скуют?)
И отправится в путь по полям и весям - защищать неразумный люд...
В сотый раз на луну заменился месяц, вновь потопом прошла орда.
А Илья все лежит на привычном месте, неухожен и бородат.
И вполне ничего, притерпелся вроде да в окошко смотреть привык,
Размышляя, ну где же так долго бродят клятой русской земли волхвы?
Пыль над пегой дорогой устала виться, тени выцвели на ветру.
Время плесенью выело половицы, подточило корявый сруб...
Где пасхальную писанку небосвода подпирает могучий дуб,
Схоронили Илью на погосте, одаль, поминая чужую дурь.
За годами неспешно проходят годы.
А калики еще идут.
О неспетом грустит волна.
Зябнет ива, к воде клонясь.
Там, где с явью граничит навь,
Караулю тебя, мой князь.
Месяц в грязном тумане слеп,
Станет в полночь ковыль седым.
Я стараюсь идти во след,
Только тают твои следы.
За пол-осени до беды
Мертвой рожью укрыта стернь.
Ты умеешь во мне будить
Отраженья своих страстей,
Тех, что трудно сдержать в узде,
Что нахлынут опять рекой.
Я желаю тобой владеть
Всем законам наперекор.
Тает время, как будто воск,
Бесполезен с богами торг.
Князь, ты видишь меня насквозь,
Как доселе еще никто,
И неважно - шелка ли, шерсть...
Мне ль о счастье ладонь марать,
Если правят теперь в душе
Жгучий холод и вечный мрак?
Гаснет небо в кольце костров,
Слева высятся сосны в ряд.
Князь, ты светел и ликом строг
И приучен свой нрав смирять.
Может, издали мне видней -
Ведь похожих кровей сама -
Где-то в сердце твоем, на дне,
Первородная скрыта тьма.
Нам ли в сытой тоске чуметь,
Чахнуть в праздности и тепле?
Только если твой выбор - меч,
Мне опять достается плеть.
Не для славы и похвальбы,
Не надеясь кольца с руки.
Я умею тебя любить,
Даже зная тебя таким.
Стынет в небе планет парад.
Хоть известен давно исход,
Снова ночью придет пора
Самой сладостной из охот.
Позвоночник прогладив вдоль,
Заморозит нездешний жар...
Ты сквозь пальцы уйдешь водой,
Как ни бейся - не удержать.
Встану призраком за плечом,
Незаметно коснусь виска...
...И отныне ты обречен
Эту горечь в других искать. |
|
|
|
|
12
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 05 ноября 2015 года, 15:31:38
|
А прибой сегодня от лени скис,
Я играю с волнами в поддавки
И тасую камешки, как колоду.
На скале у пристани сохнет соль,
И под мокрой тяжестью парусов
Мирно дремлют туши рыбацких лодок.
Медный месяц в небо забросил сеть.
Город мой растрёпан, вечерне-сер,
Ожерельем ламповым офонарен.
Обещая клады, ветра соврут,
Но когда вдруг валится все из рук,
Угадаешь вряд ли, что ждет в финале.
Манят звезды нитью жемчужных бус.
Значит, хватит сетовать на судьбу,
По карманам пряча шальную мелочь.
И поет настойчивый зов волны:
Бесполезно просто сидеть и ныть,
Потому что счастье дается смелым.
Мне - копить в звенящей душе слова,
Под июльским солнцем ломать лаваш,
Уплывать в мечтах далеко-далёко.
Влёт нырять в солёную глубину,
Пусть другие думают: ну и ну,
Тот рисковый парень, похоже, дока.
Что отдашь, воротится во сто крат,
Ведь таким бродягам ценней, чем клад,
Чудеса еще не известных лоций.
Время мягко трется волной о борт,
Призовет труба на последний сбор,
Я рискну - а, может быть, обойдется...
Старый каштан у дома стряхнул соцветья,
Тень на асфальте вычурно обкорнав.
Каждую полночь я превращаюсь в ветер,
Чтобы забраться в щель твоего окна,
Пряди травы в полёте легко взъерошив,
Нервно задев порывом верхушки пихт.
За день я так соскучилась, мой хороший,
Мне лишь взглянуть на то, как ты тихо спишь.
Рваное небо летним дождем заштопав,
Близится день, обманчиво невесом.
Снова щеки коснется чуть слышный шепот:
Я буду рядом - стану стеречь твой сон.
Мне не хватает веры и уверений.
Тем, что имею, искренне дорожа,
Я ощущаю, как утекает время,
Если его пытаются удержать.
Каждый наш час, как выигрыш в лотерею,
Воздух всегда по-весеннему прян и густ.
Я без тебя на тысячу лет старею,
Я без тебя не выживу.
Не смогу.
Мне снился сон. Сочилось небо синью.
Вздымаясь к небесам, огонь горел.
И глас велел: возьми родного сына
И принеси Мне в жертву на горе.
Я пробудился.
Был как осень тёмен в свои права едва вступивший день. Оливы нервно маялись в истоме, скучая по прохладе и воде, по часто недоступным в эту пору дождям с далеких северных вершин.
Я знал, что с Богом бесполезно спорить, когда Он за тебя давно решил, меняя сочетанье обстоятельств и отнимая то, что даровал...
Я выбрал нож с удобной рукоятью и, на ослицу нагрузив дрова, ругал с досады немощность и старость. А горизонт был сумрачен и желт... С тревогой от ворот смотрела Сарра, и взгляд ее огнем мне спину жёг.
Вилась дорога грязно-бурой лентой, привычно на зубах скрипела пыль. Я проклинал засушливое лето и прихоти пастушеской тропы.
Готовой западней казались скалы, нам, пойманным, не разорвать сети, ведь Он в ответ легко измыслит кару, чтоб вздорный род под корень извести.
...А дома солнце красит рыжим кровли, и застывают тени на траве. Вот и пришли... Господь, ты хочешь крови? Пусть будет жертва.
Даже целых две.
Мне не свернуть с проторенной тропы:
Отныне сам себе и страж, и пленник.
Ведь часто невозможно искупить,
Что вовсе не приемлет искупленья.
Опять протяжно ноет у ребра,
И, нарушая слаженный порядок,
На чей-то окрик: "Где сейчас твой брат?" -
Пытаюсь отыскать кого-то взглядом.
Но бесполезно ждать небесных манн,
Опять эпоха отпускает вожжи.
Стекает дождь за шиворот домам,
И тем под утро зябко и тревожно.
Придет рассвет, медлителен и хил,
Сломает горизонту четкость линий,
И осени последние штрихи
Вновь лягут на стекло холодным ливнем.
Уходят дни течением реки:
Того, что было, впредь уже не будет.
Я совести и сердцу вопреки
Стремлюсь опять сочувствовать Иуде.
И вот смолкает слово, взятый долг
Становится особенно абсурден.
Когда по венам, лучше резать вдоль,
И лучше поперек - когда по судьбам.
13.03.15 |
|
|
|
|
13
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 05 ноября 2015 года, 15:31:21
|
Луна нагнется к земле, как будто ей одиноко на высоте. И на бумаге проступят буквы и ручейками сольются в текст. Умелой мойрой тень рядом ляжет (сжимают пальцы веретено): из неказистой словесной пряжи плетутся нити судьбы иной. То, что копилось по воле рока, под крышкой варевом закипит - все вперемешку: прыжки из окон, и звон металла, и стук копыт. И споры, ссоры, и честь, и гонор, и против мира всегда один. И будут драки, азарт погони и друг, оставшийся позади.
Нарушив ночи шальную прелесть, встревожат весла речную гладь. В упор сегодня промажут стрелы, но будут точны из-за угла. Судьба, рассыпав цветастый бисер, ведет с ухаба и на ухаб. В камине вспыхнет подметных писем уже ненужная шелуха. Луна бесстыдно заглянет в щелку (давно смущенье перевелось), и будет нежным касанье шелка, и чудным запах ее волос. Сокрыта гордость под маской спеси, и тень обмана слова таят.
И снова вместе вино и песни, и забродивший в бокале яд, когда до срока из боя выбыв, ты точно знаешь: надежды нет. И слишком труден последний выбор, но это лучше, чем в стороне. Достойный выход для раз предавших - сыграть со смертью, пусть на показ...
Но я не знаю, что будет дальше.
Финал открытый.
Еще пока.
Солнце едва к закату склонило лик, пил император с гостем вино в саду.
- Множество стран мы запросто с карт смели.
Если войска отправлю на край земли,
Рано ли, поздно, но все равно дойдут.
Только в досужей глупости упрекать, трудно того, кто небом поставлен над.
В тридцать уже на должности старика.
Гай почесал в затылке: таков приказ,
Значит, его положено выполнять.
Что суждено, удастся ли изменить? Жертвы богам - с Фортуной извечный торг.
Словно поток обрушился со стремнин.
И погрузив поклажу, стянув ремни,
В путь легион отправился - на восток.
Коршун над степью кружится высоко: этот простор и птице необозрим.
Сколько там стран и варварских языков?
Впрочем, неважно. Есть лишь один закон:
Выше других по праву поставлен Рим.
Запахи трав с утра забивает гарь, приняли вызов местные племена.
Стал нелюдим и мрачен веселый Гай,
Он научился прятать глаза и лгать,
Зная: о доме лучше не вспоминать.
С каждым закатом точный ведется счет, сколько прошли солдатские сапоги,
Будет ли Рим впоследствии извещен,
Много ли нас осталось в живых еще,
Кто и когда во славу его погиб?
Всякий овраг - готовая западня. Всякий источник гибель в себе несет,
Давит усталость, рук уже не поднять,
Даже нет силы время считать по дням.
Кажется вечным этот кошмарный сон.
Там, где горбатый камень от соли бел, берег печален и молчаливо-дик.
Прямо от кромки волны берут разбег.
Утром от ран и холода ослабев,
Гай вышел к морю. Вышел совсем один.
До горизонта залито все водой: плещется море, лживо смиряя прыть.
Только превыше жизни поставлен долг:
Прямо до края не означает вдоль.
Надо теперь придумать, как дальше плыть.
19/12/14
С ФБ Ройенталевское
Яркими красками мир расцвечен:
Время закату огнем стекать.
В этот последний лазурный вечер
Хочется думать о пустяках.
Сгинет эпоха, как в бездну канет,
Станет легендами лет за сто.
Нынче, бессмертье налив в стаканы,
Выпьем под этот шутливый тост.
Все же с тобой мы отлично спелись
И прикрывали друг другу тыл.
Да, я обычно всегда был первым,
Только вот лучшим всегда был ты.
От суматохи чужих созвездий
Словно с похмелья в глазах рябит.
Взять бы куда-нибудь просто съездить,
Дружески, в гости, без всяких битв.
Пообсуждать отстраненно вести,
Будто нет дела теперь до них...
Сколько дорог прошагали вместе,
Сколько уж выпало на двоих.
Странно, сейчас со словами туго...
Пробуя дружбу принять, как дар,
Может, я был и не лучшим другом,
Только предателем - никогда.
Знаешь, ведь бегство - не лучший способ
Спрятаться в гавань, устав от бурь,
Может быть, выпьем с тобою после.
Может быть, выпьем...
когда-нибудь...
И еще с ФБ
Видно, наш век безнадежно болен,
Как ни старайся, исход таков:
Станет галактика полем боя,
Выбрав достойнейших игроков.
Небо волнующе и бездонно,
Шепчет о будущем звездный бриз.
Мир будет твой - подставляй ладони,
Раз не боишься - иди бери.
Сильный войной укрощает свару -
В пару для пряника нужен кнут.
Старый порядок готов на свалку,
Надо лишь только сильней толкнуть.
Кровью победа взимает плату
Так, что в итоге и сам не рад.
- Может быть, свидимся, Император.
- Может быть, свидимся, адмирал.
Зрячему трудно понять слепого,
Странен весне пожелтевший лист.
Люди для драки отыщут повод,
Было бы только, что поделить.
И наплевать на любые траты,
И безразлично, что цель - фуфло.
Я предпочел бы торговый транспорт,
А получилось - военный флот.
После раздоров и препирательств
Просто под кровь подвести мораль.
- Может, не стоило, Император?
- Может, и стоило, адмирал.
Умный приучен решать иначе,
Не покупаясь на звон монет.
Прихотью рока врагом назначен
Тот, кто сумел бы стать ровней мне.
Снова в эфире сплошная ругань,
Не затихает галдеж и гам.
Так бы хотелось увидеть друга
Там, где я вижу сейчас врага.
Все, что ушло, не вернуть обратно,
Гаснет с рассветом дурной мираж.
- Может, когда-нибудь, Император.
- Может, когда-нибудь, адмирал.
|
|
|
|
|
14
|
Клуб любителей всяческих искусств. / Мед поэзии / Re: Пламя заката -VIII
|
было: 05 ноября 2015 года, 15:28:11
|
Лениво мне
Снежной лавиной буря спустилась с гор,
Мутной белесой жижей закат закис.
В маленьком доме ярко горит огонь,
Пляшут по бревнам шустрые языки.
Если случилось многое повидать,
Станет обузой прихоть нелепых мод.
Моется кошка, глухо шумит вода,
Ждут на столе краюха и терпкий мед.
А за окном, с небес облака содрав,
Бесится вьюга с холодом заодно.
Женщина варит суп из душистых трав,
Тихо мурлыча песню себе под нос.
Скромный наряд подходит скорей вдове,
Красная нить прошила подгиб холстин.
Ветер зовет: "Открой поскорее дверь.
В теплый домашний сумрак меня впусти.
Что суждено, пусть сбудется наконец,
Древние руны талой водой не смыть".
И одиноким всадником на коне
Мается лорд-хранитель седой зимы.
"Тем, кто владеет миром, желать чего?
Видно, из нас двоих я чуть-чуть честней...
Я подарю свободу и волчий вой,
Лунную пыль, навстречу летящий снег.
Ляжет дорога лентой за перевал,
Прямо по спинам прежде дремавших скал.
Я ли в глухую полночь тебя не звал
С Дикой Охотой в небо умчаться вскачь?"
То, что казалось прочным, разорвалось,
Вечность теперь на сердце легла виной...
Рыжая осень в цвете ее волос,
Рыжие листья клена вплелись в венок.
Вьюга ярится, угли разворошив,
Ветром буран хлестнет лошадиный круп...
Женщине снится тайна чужих вершин
И нестерпимый холод нездешних рук.
В домике у подножья налажен быт,
И до весны в запасе еще дрова.
"Можно ли неизвестное полюбить?
В небо уйти, но мира не предавать?
Или, надежду вновь у себя украв,
В самый последний миг отступить на пядь?"
Вновь на востоке солнцем подкрашен край.
Он исчезает.
Ночью придет опять.
03.10
Пей же, пей из рук чашу полную. Я в полон беру смертным полоном. Только ты и сам, знамо дело, слаб, чтоб противиться моим замыслам. Не шумит волна, тьмой увитая. Из тебя до дна силы вытомлю, чтобы ты утоп в яме иловой, чтоб не смог никто над могилой выть. Слезы родника бьют окалиной, не нашли б никак, не сыскали бы. Наступает тьма, кабалой томит, и туман, туман над болотами. Вызнать не дано те ли, эти ли? Лишь луна да ночь мне свидетели. Вод болотных муть, звезды - венчики.
Навсегда возьму душу вечную.
02.10
Это бывает так: больше надежды нет.
Ночь замедляет шаг, холодом по спине,
Тихо ползет туман, выбелив тени трав.
Как не сойти с ума в темные пять утра?
Муторно, ну и пусть... Сердце объела гниль.
Скачет нервозно пульс, меркнут вдали огни.
Смыли деревья хну, ветви воздели вверх.
Кажется, я рехнусь, пялясь на тени вен.
Снегом в окно сечет, воздух в квартире сыр.
Мерно ведя свой счет, в кухне идут часы,
Только негромкий скрип, только стучит вода...
Где-то в душе искрит, где-то... не увидать.
Счастье легко сломав, нежу в ладонях шлак...
Как не сойти с ума?
Поздно.
Уже сошла.
28.10.14
Время, упрямо сжимая кнут,
Солнце стремится загнать на запад.
Знаешь,
не выдохнуть, не вдохнуть,
Воздух закончился так внезапно.
Почву вдруг выбило из-под ног,
Петлю шарфа затянув потуже.
Боже, как страшно стоять одной
Прямо на грани грядущей стужи.
Прямо на бортике, у пруда,
Где только что облетели клены,
Мерзнуть на стыке прошедших дат
Статуей, вечностью закаленной.
Может быть, место не первый сорт,
Падает солнце почти экранно,
И на щеках застывает соль
Нами невиданных океанов.
Тени Антверпенов и Пицунд,
Наших несбывшихся Пиренеев.
Лучше б ударили по лицу,
Пусть неизящно, зато честнее,
Чем к телефону на каждый чих,
Вязнуть в тоске, как в бездонной яме.
А в голове до сих пор звучит:
Мы бы остаться могли друзьями.
28,10,14
Где над пасмурной гладью вод
Неба пламенный край истлел,
Величаво луна плывет,
Оставляя жемчужный след.
Если храбрый, то можно вброд,
Только б море не разбудить,
И расплещется серебро,
Будто брызги в игре ундин.
Сколько сотен бессонных зорь
Брежу чем-нибудь, жду кого ль?
Мне мерещится тихий зов,
В несмолкающей песне волн.
Я в скитаньях который век
И надежды не знал ни в ком,
Но упрямо стремлюсь на свет,
Ставший призрачным маяком.
Где темнеет хребта скелет
В отдаленьи от шумных троп,
На открытой волнам скале
Слышит девушка песнь ветров.
Плещет море с ветрами в такт,
Непрестанно зовет на юг...
Я надеюсь, что где-то там
Мне удастся найти приют.
Там, где время смиряет бег, я достигну судьбы иной и сумею доплыть к тебе, чтоб улечься волной у ног.
11,11,14
Не касаясь истоков событий, не зная карт,
Надо мной в вышине собираются облака.
Белоснежные, мягкие будто бы мех белька,
Все плывут, не заботясь, куда их судьбой несет.
Внешний вид их загадочен, несколько странноват:
То кораблики в небе, то целые острова.
Я лежу на спине, сквозь меня проросла трава
И колышется с теплыми ветрами в унисон.
Бесполезно отныне придумывать и гадать,
Где-то там в чадном грохоте маются города.
Надо мной половодьем текут и текут года
И настойчиво тянут спуститься на глубину.
А повсюду, в изменчивом мире, в избытке тайн:
Вон, в траве копошится различная мелкота.
Мне всего-то и надо: усталость стряхнуть и встать,
Но неловким движением сказку боюсь спугнуть.
Разве сыщешь острее зеленого язычка,
Чтоб крупицы былого из памяти извлекать?
И когда обещанием ночи придет закат,
Я усну, чтоб проснуться доверчивым мотыльком.
Упадет под деревья багряный отмерший лист.
Мне мерещится запах созревших медовых слив.
Нежно держит земля, из корней мягкий кокон свив,
На душе и на сердце так звонко и так легко.
Мрачный шепот лесов и ленивый покой долин,
Отражения множества звезд на воде вдали -
Мы корнями сплелись неразрывно, не разделить.
Нам - единая память, и тело, и явь, и сон.
Приближается вечер, и купол небес поблек,
Кувыркается облако - глупый смешной белек,
Ты сорви на дороге попавшийся стебелек,
И ладони испачкает кровью зеленый сок.
|
|
|
|
|
|
