 Показать ответы
|
|
Страницы: 1 [2] 3 4 ... 104
|
|
18
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 01 сентября 2017 года, 20:16:28
|
Дик просыпается – и понимает: час пробил. Место, где было так хорошо, мягко и уютно спать, теперь содрогается, трясется и ходит ходуном, как, должно быть, трясся Надорский замок, пока не обрушился. А эру хоть бы что! «Просыпайтесь, – говорит, – юноша, вы, как я погляжу, по-прежнему в родстве с племенем сов!»
Дик оглядывается – и видит свет. Похоже на выход из пещеры. «Я иду, – говорит эр Рокэ. – Следуйте за мной, но не торопитесь – если не хотите остаться сиротой сразу после рождения!» Слушаюсь, монсеньер. Ворон долго, с трудом протискивается в круг света. И там, на другой стороне его встречают радостные восклицания – но что именно говорят, не понять: похоже, это по-кэналлийски. Что ж, подождем – и тоже полезем. Если попадем в Кэналлоа – хоть на солнышке погреемся…
***
«Родился! Мальчик! Да какой хорошенький! Ну вот и славно! У вас сын, соберанито! Держите, только осторожно, ради Четверых!»
Поцеловав жену и шепнув ей: «Держись, Исабель! Еще немного…», Рамиро, маркиз Алвасете бережно принял от тещи и повитухи-мориски выкупанного и запеленутого младенца, прижал к себе – лэйе Анэмэ, какой же он крохотный! А на макушке черные волоски. На сморщенном красном личике вдруг распахнулись большущие синие-синие глазищи. Как у святого Рокэ. Рамиро вышел на балкон – показать новорожденного жителям Алвасете, которые с утра толпились под окном спальни, ожидая новостей о прибавлении в Вороновом семействе. Малыш радостно, как показалось маркизу, и оглушительно завопил – кто-то из толпы крикнул: вот, мол, как орет, сразу видно, Первый маршал вырастет!
– Рокэ Алвасете, честь имею приветствовать! – объявил во всеуслышание Рамиро, нарекая первенцу имя.
И из спальни отозвался истошный, отчаянный писк – «А я?! Я здесь! Меня бросили, меня забыли!» – ну вот, и второй малыш родился. Ох ты, тоже мальчишка!
– Мири, ты обещал… – шутливо грозит пальцем бледная, измученная, но счастливая Элизабет.
– Конечно, кэрида!
Вынес, поднял высоко, показал всем. Этот на руках у отца не орал, только пискнул – и взглянул серьезно и испытующе в лицо Миро: серьезный человечек, не крикливый. Серые глаза, и волосенки русые, как у Исабель, а бровки хмурит точь-в-точь как тан Эгмонт!
– Рикардо Алвасете, добро пожаловать в мир!
И волны накатывают на берег, шурша галькой. И греются на солнце скалы. И ветер шумит в листве и стряхивает с ветвей недоспелые гранаты. И где-то вдали погромыхивает – собирается гроза.
А большой пушистый кот, ярко-рыжий и полосатый, сидит на крыше, лижет лапу, смотрит сверху вниз на всё это действо, и мурчит в усы: «И возвр-р-раш-ш-ш-аетс-с-ся ветер-р-р на кр-р-уги своя… Рано или пос-с-дно он вс-с-сегда возвраш-ш-шаетс-с-с-я…».
Конец
|
|
|
|
|
19
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 01 сентября 2017 года, 20:15:45
|
Не успевает Ричард оглянуться, как они, все трое, взмывают в черное небо, в глазах герцога мелькают звезды и верхушки деревьев, он отчаянно сжимает правой рукой лапу Чужого, левой – крыло Ворона.
Алая пустыня. Черная башня. Распахнутая черная дверь. Ковры. Подушки. Кошки – всех возрастов, пород и мастей. Жарко горящий камин, возле него стол, покрытый зеленой бархатной скатертью. На столе – запотевший кувшин, два хрустальных бокала. И кольцо. То самое.
– Ну, что вы стоите, юноша – раз уж вы здесь, налейте мне вина.
Да что они, опять вдвоем сговорились издеваться?! Ладно, нальем, не жалко. Но какой Ричард им юноша? Когда Абвении обратили Первого герцога в скалу, ему уже за сотню перевалило!
Наполнил бокалы, чуть не разбил один – руки дрожали. Заглянул в кувшин – кошки! И вправду юноша в вине отражается. Сероглазый, русоволосый, растерянный и злой – такой же, каким был в Фабианов день. И эр Рокэ такой же, как тогда был! Значит, в Закате…
– Мрр… В Закате все пр-ребывают в том возр-расте, какой им больше нр-р-авитс-с-я, – урчит Леворукий. – Тем мое цар-рство и хор-рош-ш-о… Ну, за что пьем?
– За Шар Судеб! За отпущение! За разбитое проклятие! – раздались голоса. Ричард обернулся – а вместо кошек в зале оказалось полно народа! Марсель Валме… Марианна с Робером… Герард… Близнецы Савиньяки и близнецы Катершванцы… Арно, Валентин, Берто, даже Эстебан… ого, все однокорытники! Отец! Айрис, Дейрдре, Эдит, Рут и старая Нэн! И в середине, развалясь на подушках – все четыре Абвения!
– Мы долго ждали, – заговорил Лит, – и наконец дождались: Шар Судеб теперь на правильном пути.
– Все ошибки исправлены, – подхватил Анэм, – все грехи искуплены.
– И все проклятия сняты, – добавил Унд.
– И все пророчества исполнились, – воскликнул Астрап, – даже самые невероятные!
– А значит, всё можно начать сначала, с чистого листа, – с этими словами Повелитель кошек уронил в каждый бокал по крупинке из кольца – только не белой, а алой. Поднес, улыбаясь, один бокал Рокэ, другой Ричарду – тот отпрянул сперва, потом, стиснув зубы, решительно протянул руку: пусть Враг видит, как умирают Окделлы!
– Зачем умир-рать? – мурлыкнул Леворукий. – Когда мош-ш-но ш-ш-ить? Ты х-х-х-очешш-ш-ь ш- с-с-нова ш-шить? Ес-с-ть, пить, дыш-ш-шать? Радоватьс-с-ся?
Жить снова? Ощущать кожей ветер? Купаться в озере? Жевать хлеб? Обнимать женщину? Он давно отвык от всего этого. И кем он будет среди людей, в новом, незнакомом Талиге? Круг спустя? Вряд ли герцогом. Но даже если просто крестьянином… Надорцем. Лесным отшельником. Охотиться его выходец-Рут научил. Впрочем, Леворукий все равно всё наверняка сделает по-своему, а спрашивает только чтобы потом сказать, что решение было принято по доброй воле. Значит, нужно сберечь единственное, что осталось – гордость, сохранить декорум свободы.
– Я предлагаю вам обоим жизнь и свободу, Ричард, – заговорил Ринальди, уже не мурлыкая. – Предлагаю, а не навязываю. Хочешь – бери, хочешь – оставайся здесь, в кошачьем обличье или в человечьем, хочешь – будь хранителем тракта и Леса, как был. Делай, что ты хочешь, Дикон.
– Делай, как ты хочешь, правнук, – поддержал его Лит. – На Надор не оглядывайся, я за ним присмотрю.
Жить, дышать, радоваться… А ведь он, по сути, и не радовался жизни. Даже в Лесу. Прежде всего долг – выжить, прокормиться, оставить потомство. Может, стоит попробовать?
– Прожить еще одну жизнь? – прозвучал ленивый баритон. – Без проклятий и прочей ерунды? Что ж, Ринальди, это было бы интересно!
– И я согласен! – кивнул Ричард.
– Тогда – пейте.
И они пьют – за Шар Судеб, за Кэртиану, за Волны и молнии, за Скалы и Ветер. За новую, пусть, может быть, и не счастливую, но правильную жизнь. И Кошачий повелитель подводит их за руки к камину, и ветер подхватывает и уносит в трубу эра Рокэ, который радостно взмывает на могучих черных крыльях, а за вороновы лапы отчаянно цепляется Дик…
Они сперва долго летят, потом падают – и наконец оказываются в каком-то темном и теплом месте, где Ричарду вдруг невыносимо хочется спать и ни о чем не думать.
– Мне тоже, – будто прочитав его мысли, отзывается Рокэ. – Значит, так и надо, спите, Дикон, и ни о чем не думайте, пока наш час не пробьет.
|
|
|
|
|
20
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 01 сентября 2017 года, 20:14:55
|
…Ночь как ночь в Надоре – сырая, промозглая. Ноют окаменелые кости у Первого герцога. Дремлет Ричард. Смотрит из-под каменных век вниз, где еле-еле угадывается в темноте дорога – вроде бы и оживился старый тракт в последнее время, и в порядок его приводить пытаются… Но сейчас – никого. И вот уже три дня – никого. А ведь дело к Осеннему Излому. Кошки! Этак потомки, безобразники, глядишь, и дары приносить Освободителю забудут, и празднества устраивать. Выходят из Леса его подданные. Торят новые тропы. Новые друзья появились у надорцев, а за ними, глядишь, появятся и новые, то бишь порядком подзабытые боги – и приведет это к тому, к чему однажды уже привело. Их дело, конечно, взрослые люди. Но Ричард тогда и вовсе в пыли и забвении в камень обратится от скуки!
Но что это?! Ухнула тревожно сова, ей отозвались сразу две, пронесся перед лицом нетопырь – чуть нос крылом не задел, дернула в воздух со старого дуба спавшая в ветвях стая ворон, заполошно мечутся, орут, ничего не поймут спросонья – Ричард приподнимается, поворачивает голову, камни посыпались, внизу запищала, завопила с перепугу по-своему всякая лесная мелочь. А слева, в той стороне, где Альвеара, в полнеба полыхает зарево! Четыре солнца, щит и корона! Да это же… Да, как тогда, когда Фердинанд эру Рокэ меч…
– Меч Р-раканов! Кар-р! – на правое плечо уселось крупное пернатое, возится, чистится, шуршит клювом о камень.
– Мрр… Он тепер-рь в надешш-ш-ных руках! – крупный зверь на мягких лапах взобрался на макушку, точит когти о молодое деревце. – Вс-с-е тепер-р-рь хор-р-ош-ш-ш-ш-о… Вас-с-с вс-с-е ш-ш-шдут…
– Вы слышали, юноша? Нас ждут. Поторопитесь.
– Эр Ро… Монсеньер?! – а тело вдруг становится непривычно маленьким и легким-легким, как пух. Так, значит, Ричард умер? По-настоящему умер?
Крупный ворон и большой рыжий кот протягивают ему лапу и крыло: «Идемте!».
|
|
|
|
|
21
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:26:33
|
Болтают, смеются – про балы, про Тарнику, про зануду эра Августа, про то, как весело было тогда, на свадьбе у тио Рамиро и эреа Элизабет, и как надорцы с кэналлийцами отплясывали, а теперь тиа Исабель, оказывается, носит двойню, – пока, наконец, Гудрун не вспоминает: «Ой, тебе же средние Спрутята подарок привезли из Олларии! Сами нашли, в особняке на улице Мимоз, ну, помнишь, где Алваро свою саблю добывал, только не в кабинете, а в тайнике, в подвале! Я тут припрятала…». Достает из-под завала тряпья. Меч. Короткий, чуть длиннее хорошего кинжала. Лезвие широкое. На рукояти завитки, в них вделаны камушки. Тяжелый. Как таким фехтовать? Ну-ка…
Подошел к окну. Поднял клинок, отсалютовал солнцу… кошки! Гудрун, смотри! Ты видишь? Солнц-то целых четыре! И корона! И щит!..
– Ой, Гонсель, прячь скорее, пока весь город не перепугал!
Ладно, прячем. Но потом, ночью, все равно попробуем втихаря – интересно же!
|
|
|
|
|
22
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:25:52
|
Четыре года спустя
«Ура! Наконец-то!» – Гонсало, бросив на кровать дорожную сумку – потом разберем, успеется! – юркнул в потайной ход и галопом, через три ступеньки взлетел по лестнице в заветную башенку. Герцог, Матиас, Тильда, Пикита, Рокка, Ринето, где вы там все, кис-кис-кис!
Высунулся по пояс в проем, оглядел крышу. Ага, бегут! Пока – трое: Матиас черный с белыми лапками, Тильда серо-полосатая и Рокка важно шествует вперевалочку – похоже, опять у нее полное пузо котят! О, и Герцог тут: снялся со старой липы в Саду принцессы и летит, покаркивает, тоже соскучился! Считай, целый год не виделись. Служанка Силета их кормит, но вот погладить и почесать каждого ей, конечно, некогда, а ворона она просто боится. Всех почесать, погладить, поцеловать в клюв и в носики. И новостями поделиться. Во-первых, Гонсало курсовые экзамены свалил – без трояков. Еще и придденятам-двойняшкам помог с кэналлийским – при желании даже с Закатом можно сообщение наладить. Сдали близнецы досрочно – и укатили с Арлио Сэ в экспедицию, в Олларию, развалины обследовать на предмет архивов. А Гонсало отстрелялся на другой день – и пока сдавал, тио Хорхе на легком винтокрыле посередь двора ждал, чтобы забрать племянника на всё лето в Алвасете, к тио Рамиро в гости. И Этторе заодно, самого младшего спрутика, ему там нравится до жути: можно ловить всяких рыбок, каракатиц и морских ежей, сажать в банки и изучать, интересно же! А в Васспарде Этторе этого не разрешали, и вообще ничего не разрешали, только по струнке ходить, да зубрить всякие законы и математику… Тогда, после суда, тио Хорхе и тио Алонсо кидали жребий, кому какой спрут достанется, потом плюнули и заключили пакт о совместном владении: всё равно кошки с две разберешь, где Амадео, а где Альтеро. Спрашивали мелких: ну, кто море любит, а кто высоты не боится? И вообще – папито подсказал – чего вы сами, спрутенята, хотите, и какой судьбы желаете для себя? Оказалось – не к штурвалам самолетным и корабельным щупальца тянутся, а вовсе даже к древним манускриптам и артефактам! А старшего их братца тио Рамиро уволок в Коннершталь, а потом в Окделл-Хоул – писал недавно, что из Валентина Придда и Юджинии Окделл, похоже, получится оень нежная парочка. Матушка же спрутья живет в Васспарде хоть во грехе, да душа в душу с королевским управляющим – полковник Эстебан Карваль на фульгатовых крыльях летает на радостях, что наконец-то может обнимать, целовать и носить на руках свою первую и единственную любовь, с которой двадцать лет пребывал в разлуке: старый Гийом Эпине дал ему в свое время от ворот поворот – не вышел, мол, теньент Карваль ни званием, ни ростом, ни родом!
Топот каблучков по лестнице. Вбежала, обняла сзади. Гудрун! Привет! Как ты тут? Как Тарника? Как Эйнрехт с Метхенбергом? Стоят? Как тио Руппи? Такой же зануда? Ну кто бы сомневался…
Дора Клотильда с двойняшками тоже ездила в Дриксен, к брату – тот, как санта Элиса ему тогда хвоста накрутила, взялся за ум, теперь секретарь при герцоге Руперте, и понял наконец, что Клотильда и папито друг друга любят, и что никто не виноват, что родился хоть гусем, хоть вороном. И к племянникам привязался – а Долорес и Алваро подружились с «тио Коррадо». Алваро с его подачи хочет в моряки, в Ротгеровку – тио Алонсо посодействовать обещал, супруга его, эрэа Хильда – дочка тамошнего начальника, эра Германа Вальдеса. А Долорес выступала на музыкальном вечере у Эстрельи Гисаль – и всем понравилось, а главное, сама дора Эстрелья осталась довольна своей ученицей: абсолютный слух у Долорес, и прекрасный голос, как там… а вот, колоратурное сопрано-ажилито! Кстати, Алан Окделл, порученец у папито, за ней всерьез ухаживает. А Реджи взял и уводом увез в Надор Урсулу Колиньяр! Потом, правда, приволок, как положено, свадебные дары ее папеньке с маменькой – плащи меховые да копченой кабанятины, сам добывал вепря, лис и волков. А Колиньяры плакались во всех салонах: мол, Окделлы – это неописуемо!
|
|
|
|
|
23
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:24:54
|
– А я тебе говорил, Карлито – рано мы радовались!
– Может, кто и радовался, а я и не думал. Хорхе, не помнишь навскидку, кто у нас в Нуэва Багерлее? Нет? Значит, подними бумаги – и свяжись. Пусть следят, и если Спрута попытаются вытянуть из горшка…
– То мы знаем, что делать.
– Лонсето, оповести всех: ничто не отменено – просто отложено на время. Пусть будут наготове...
– Алерта!
– Соберано.
Это звучит сухо, даже не как приветствие, а просто как констатация факта.
– Карлос, я слышал, просто случайно… Хорошо, держите ваших людей в готовности, если считаете нужным, делайте что хотите, только выслушайте.
Три пары черных глаз и одна синих – как дула восьми пистолетов. И как с ними, такими, говорить? А говорить надо, Родриго. Никуда не денешься. Не умеешь – учись.
– Вы хотите знать, почему я оставил Придда в живых – объясняю. Во-первых, говорю сразу, эр Рейнхард, будь он хоть четырежды герцог и шестнадцать раз эорий, симпатичен мне не больше, чем вам. Однако у Придда четверо сыновей. Вы, надеюсь, все помните историю святого Рокэ и его незадачливого оруженосца? Так вот, Карлос, я не хочу, чтобы вы впоследствии получили себе на голову четырех новых Ричардов Окделлов, причем не наивных вепрят, а хитрых и расчетливых спрутов – кровь не пропьешь. Мне представляется, что это не будет способствовать процветанию Талига, которому вы… мы с вами служим, – кошки, только удержаться, не сорваться в привычную язвительность, не разбередить едва затянувшуюся рану, не развеять едва сгустившийся из воздуха призрак доверия!
– И что же, дор Родриго, вы не знаете, как решают подобные проблемы? – скалится Лонсето. – Так спросите у вашего верного эра Дитриха.
– Знаю, Алонсо. Но пока я правлю Талигом, в Талиге не будут тайно убивать ни в чем не повинных женщин и детей. Да, именно детей, не смотрите так, Миро: старшему, Валентину, тринадцать, двойняшкам Вальтеру и Амадеусу по десять, Эктору семь.
– Ну и что вы нам предлагаете, сир? – приподнимает бровь Хорхе. – Пойти по стопам Аугусто Мейна и из военных сделаться менторами?
– Не обязательно менторами. Просто подумайте, что и как можно сделать, чтобы маленькие Придды не считали Алва кровными врагами. Бывают же у принцев пажи, порученцы, кошки дери, да хоть утренние подаватели тапочек! – старательно улыбается старый вран. – Покажите малышам, где тут библиотека, научите делать модели кораблей, прокатите на винтокрыле… Заодно и на собственном опыте узнаете, каково это – воспитывать детей. Ведь своих у вас пока нет, только у Карлоса – но и он ранее не имел возможности… – «Тьфу, коты бесхвостые, теперь меня в канцелярщину понесло… Нет, жест, конечно, вышел красивый, «на милость и немилость!». Вот только что из этого получится?»
«И вправду, интересно, какие они, эти спрутики?» – думает Гонсало, приникнув ухом к дырочке в стене потайного хода.
– Что ж, почему бы нет, – говорит наконец папито. – Я, пожалуй, взял бы младшего, еще один товарищ по играм Гонсало не помешает. Мелковат, правда…
– Тогда мне – старшего, – усмехается тио Рамиро. – Уволочь спрутенка в Коннершталь и показать, что такое жизнь, авось, какой толк и выйдет.
– Так, – щурится тио Хорхе, – выходит, нам с Лонсето остаются двойняшки, придется жребий кидать. А, впрочем, их, наверное, все равно не отличишь, так что, по сути, разницы никакой…
«Слава котикам, – думает Родриго, – вроде поняли…»
|
|
|
|
|
24
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:24:20
|
«Встать, суд идет!» – все поднимаются, и Гонсало тоже вскакивает, встает на цыпочки, подтягивается на резной балюстраде, чтобы лучше всё разглядеть. Даже непривычно как-то наблюдать за чем-то важным вот так, открыто, а не скорчившись в темноте и пыли возле потайного глазка. Входят судьи – впереди эр Якоб, выпрямился, даже вроде как повыше ростом стал, очки блестят, губы поджаты, ух, сейчас и цапнет Спрутятину. А щупальце склизкое мороженое сидит на скамье подсудимых, будто гвардейскую алебарду проглотило, и глазом не моргнет. Интересно, когда его в Занху поволокут – тоже вот так глядеть на всех будет, будто он Создатель, а мы тут все коты облезлые? Отдельную клетку маленькую выгородили для главного ызарга, и решеткой с толстыми прутьями обнесли. А рядом, в большой клетке – все кучей: и маркиз-газетчик, и писарь какой-то канцелярский в очках и с крысьей мордочкой, как его там… А, мэтр Муре, это он все записки подделывал, талант у него: любым почерком писать умеет! И еще какие-то двое белобрысых в мундирах с сорванными знаками различия…
Ничего, сейчас Спрута из глубин прямо на сковородку вытащат! Все и всё рассказали как есть: и папито, и тиос, и Иерро Гайяр, и они с Гудрун тоже, и сам эр Дитрих на пару с бароном Инголсом слушали со всем вниманием и каждое слово записывали. Ну! Зал затих.
Пятнадцать лет каторги. Двадцать. Пожизненно. С лишением дворянства и всех прав состояния. А Придду – Занха, больше ему давать нечего!
Что?!!! Нуэва-Багерлее?! Всего-то навсего? Пожизненно? Нет, ну знали мы, что соберано у нас карканутый, но чтобы вот этак клювом прощелкать! Неужели ему жалко это скользкое щупальце? Вот, и тио Хорхе сжал кулаки, и у папито желваки заходили… Ничего, в Нуэва-Багерлее, наверно, тоже папины люди есть, устроят спрутищу дорское веселье. Ну-ка, тсс! Последнее слово дали Придду – интересно, что он нам нашипит?
«Что будет с герцогиней Придд и ее детьми?» – равнодушно так, будто и не про людей спрашивает, а про кушанья к обеду.
Герцогиня Агнес, урожденная Эпине, говорит соберано, насколько нам известно, не была осведомлена о преступных замыслах и никоим образом в преступных деяниях не участвовала и таковым не потворствовала – ну да, Придд же ее и в Альвеару-то привозил хорошо если раз в год, эр Дитрих рассказывал, Гонсало всё подслушал! Значит, и судить эрэа Агнессу не за что. Пусть себе в Васспарде тихо доживает свой век – если и впредь ни в какие интриги не полезет. Но владения Приддов отныне под королевским управлением. Это что, как Надор при Дораке? А дети… Сколько там их у Спрута? Четверо? А соберано, говорит, из-за него чуть не потерял своих детей. И теперь, говорит, отдаю весь спрутиный выводок моим сыновьям – на милость и немилость!
|
|
|
|
|
25
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:23:49
|
– Миро… Чико… Вернулся.
– Ненадолго, государь.
– Скажи «отец».
Рамиро, не опуская глаз, чуть заметно качает головой.
– Миро, ну ты же знаешь… теперь знаешь, что записки тебе писал не я.
– Но Неро убили вы, соберано. И выпороть нас приказали тоже вы, не отпирайтесь.
– Миро, ну пойми же! Я тогда просто очень испугался за тебя. И разозлился, когда вы все на меня начали кричать – потому что дети должны повиноваться родителям, меня так учили, и меня за такие выходки наказывали, и я привык считать, что так и надо!
– Ну да, конечно. А прийти, поговорить и разобраться? Впрочем, взрослый должен верить только взрослому, кастовая солидарность – ведь так вас учили, государь? С того дня отец у нас умер – остался только соберано.
– Миро… Я вот тоже думал, что ты умер – а ты вот он, живой. И я живой. И я тебя люблю. И ты не можешь перестать быть моим сыном, что бы там ни было.
Младший из молодых Воронов качает головой – еле заметно, но твердо.
– Миро! И кого же ты тогда зовешь отцом? Своего гайифца, этого, как его там, Ламброса? – хоть и сдерживает себя, но видно: злится старый Алва – не по плану размеченному битва пошла.
– Да, государь, – кивает Миро. – Ликург Ламброс шесть лет был мне и отцом, и братом, и другом. И за шесть лет он ни разу не причинил мне боли, не оскорбил, не унизил, не поднял на меня руку и не попрекнул куском. А потом Ликург Ламброс погиб – потому что прикрыл меня собой. И поливать грязью его память я никому не позволю!
– Миро… я не знал. Вот, видишь – всего не знает даже сам Дитрих. И ему не всё выкладывают. Расскажешь, как это было? Если тебе… не очень тяжело?
Рамиро качает головой – и чуть отступает назад, отодвигаясь от старого Алвы: «Сир, разве дела капитана Веласкеса – государственные дела?».
– А разве Себастьян Веласкес – твое настоящее имя? Ты – Алва, Миро. Как бы ты ни старался перевоплотиться в гайифца или надорца. Вороновые крылья не спрятать ни под кабаньей шкурой, ни под павлиньим хвостом.
– Я поклялся кровью, государь, и Исабеллу не брошу!
– Кошки! Миро! Ведь я же ни о чем подобном и словом не упомянул!
– Но ведь подразумевали? – щурится молодой Ворон.
– Да нет же! Нет!! – Родриго почти кричит, каркает, как подстреленный. – Я понимаю, у тебя есть веские основания считать меня закатной тварью. Но я не тварь. Я просто был глуп. Потому что верил тому, с кем вместе вырос. Просто потому, что я человек…
– Чего вы от меня хотите, соберано Родриго? – голос мягче, но перья все так же гневно топорщатся.
– Миро… – хохлится, как ворона под дождем, старый Алва, – я бы очень хотел… чтобы у тебя было кэналлийское лето. Какое было у меня. Хотя бы сейчас. И у тебя, и у твоей Исабель, и у твоих братьев. Ведь ты же тоже там не был?
– Не был, дор Родриго. Я уже давно не ребенок, и перестал им быть в день, когда вы убили Неро. И если у меня в детстве не было этого кошачьего лета – не понимаю, сейчас-то оно мне зачем?
– Да просто затем, что в замке Алвасете пусто и холодно без маркиза Алвасете, – тихо говорит старый Ворон, глядя сыну в холодные ненавидящие глаза.
– А у Себастьяна Веласкеса еще больше половины срока контракта в Коннерштале, – обрубает Рамиро. – И завтра он туда отправляется. И так отпуск затянулся. С вашего позволения, государь. – Вытянулся, щелкнул каблуками – до того четко и парадно, что на издевательство смахивает.
– Ну подожди, Миро, чико мио! Я знаю, понимаю, что я виноват, что позволил Мэйнам встать между нами, подобно кривому зеркалу. Но Мэйнов больше нет! Так почему бы нам не попробовать наконец-то по-настоящему узнать друг друга?
– Прямо сейчас? – по-алвовски ехидно осведомляется Вороненок.
– А зачем откладывать, Миро? Понимаешь, чико, мне уже давно не двадцать лет, и я тороплюсь успеть… Успеть загладить свою вину. Перед тобой. И перед твоими братьями. Слишком много времени мы потеряли. Помнишь, как говорил святой Рокэ? «Потом – подлая штука, оно имеет обыкновение не наступать». Миро, хочешь – бери Исабель, а хочешь – бери и свой отряд в качестве личной гвардии. Министерство обороны может досрочно расторгнуть контракт, совершенно официально, с оплатой за отслуженное время, если тебя это беспокоит… И заключить новый. Миро, прости меня. Не бросай меня.
– Контракт в Алвасете? – щурится Рамиро, как кот. – Что ж… Ваши условия, дор Родриго? Я должен обсудить их с товарищами, прежде чем давать согласие.
– Хорошо, – кивает Родриго. – Но только всё послезавтра. Завтра суд над бывшим вице-супремом, и вы должны дать показания.
«Наконец-то! – расплывается в улыбке приникший к слуховой дырочке Гонсало. – Попался, ызарг! Я тоже дам показания, и еще как дам! А в Кэналлоа хорошо, и тиа Исабелле бы, наверно, понравилось…»
|
|
|
|
|
26
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:23:04
|
Четыре дня гостили братья Алва в Окделл-Хоуле – хозяином тан Эгмонт оказался щедрым и хлебосольным. Молодым Воронам после дворца и казармы непривычно и даже слегка тревожно было поначалу в пещере, где весь день гомонили, пели, смеялись, бегали, затевали шуточные состязания и потасовки, где не было никаких церемоний и ничего не стояло по ранжиру – но при этом и жизнь шла своим порядком, и дело у всех в руках спорилось. Хорошо было в Окделл-Хоуле. Там Карлосу наконец-то стало по-настоящему тепло. И Гонсало с Гудрун, и двойняшкам, судя по всему, тоже.
Потом их чуть ли не всем кланом провожали до самого Коннершталя. С регулярниками заодно познакомились, договорились при случае в гости наведываться, новостями обмениваться: кто по лесу шастает и по тракту ездит. Винтокрылы надорцев сильно впечатлили – Марица Лесного герцога даже прокатила, немного, пару кругов над крепостью, берегла керосин. Погрузились, взлетели – Рамиро махал новым родственникам из кабины, обещал, что скоро вернется, высматривал сверху в толпе свою Исабелиту – но так и не высмотрел.
Элизабет и Алан нашлись в машине у Хорхе, когда уже сели в Альвеаре: не бросать же ей нареченного, раз клятва дана, и должен же кто-то в Вороновом гнезде за сестренкой присматривать! Гонсало идею подал, Алваро взобраться помогал, Гудрун с Долорес Мирабеллу отвлекали – все четверо в деле, кто бы сомневался! Нет Рамиро, конечно, был рад, как святой Рокэ, когда путь из Дыры наверх узрел, только думал, что прежде чем невесту во дворец везти, неплохо бы ызарга, то есть спрута, на чистую воду вывести.
«Ничего, тио Рамиро, – заявил Гонсалито, – если боишься, мы с Исабель спрячемся, там, в башенке, папито знает!». Всё игры ему. Но игры играми, а Райнштайнер, когда встречал их на аэродроме, сказал между прочим, что вице-супрем арестован и сидит в Нуэва-Багерлее. По обвинению в государственной измене. Доказательства – письма и записи, которые хранились в тетради покойного кесаря, что Гонсало раздобыл.
|
|
|
|
|
27
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:22:17
|
На третий день младший из братьев Окделлов, Алан, виконт Лар – хорош виконт, в шкуры одетый, видел бы его Серж Валме! Впрочем, звал же святой Рокэ королем предводителя козопасов… Так вот, на третий день виконт Лар доставил послание от герцога Окделла, слава котикам, хоть не берестяное, а на тонко выделанной шкуре чернилами старательно выписанное: тан Эгмонт приглашал встретиться завтра в полдень у ног Ричарда-Освободителя.
С одной стороны, это было весьма неплохо: союзники Талигу вообще и Карлосу в частности лишними не будут, а братцы Окделлы при всей их первобытной простоте и неотесанности производят неплохое впечатление – во всяком случае, разведчики и пограничники из них должны выйти отменные, судя по тому, как бесшумно они пробираются сквозь заросли и как умеют маскироваться. Если в Надоре все такие… Но вот что преподнести в честь знакомства герцогу Эгмонту? Ведь не одеяла солдатские и не тушняка ящик лесному владыке дарить! Смешно. При том что надорская кухня, как рассказывал Рамиро, это мясо с мясом в мясном соусе. Мариса спасла положение: вспомнила про свой НЗ – чеканную флягу с выдержанной тюрегвизе.
И вот теперь Карлос ехал вслед за Аланом, а позади рысили братья, Альбрехт, легионеры – и дети, четыре шустрых неугомонных котенка, Леворукий их дери. Рысили, потому что в один голос пообещали, что все равно удерут следом: «Интересно же! А дор Рикардо хороший! И дор Рехинальдо тоже!». И оставлять их без присмотра себе бы дороже обошлось…
…Их ждали. У подножия скалы, похожей на сидящего гиганта, на расстеленной лосиной шкуре уже разложены были порезанный ломтями грубый ржаной хлеб, овсяные лепешки, копченое мясо, кожаные фляги, как потом выяснилось, с пивом и ячменным самогоном – уиской. И тюрегвизе оказалась кстати, и пришлась Лесному герцогу и его родичам весьма по вкусу – хоть и досталось каждому по глотку. И разговор под нее пошел как нельзя лучше – про то, как теперь надорцам и талигцам ведаться промеж собой. Про возможные поставки строевого леса – рубкой, пробасил тан Эгмонт, они сами займутся, а то чужих только пусти – и леса не останется в Надоре. Про охоту – сказали, можно, коли в меру, не для забавы или выгоды, а только для пропитания. Про историю – тут слово за слово пришли к выводу, что неплохо бы дать Алвам почитать Книгу Ричарда, просто чтобы взглянуть на дело с другой стороны. Поехали в Окделл-Хоул – отказываться Карлос не стал, чтобы не обидеть новых союзников.
И сидели все рядом возле очага в пещере, и читали, с трудом разбирая выцветшие строки на хрупкой бумаге, и спорили, и удивлялись: всё, оказывается, было так, да не совсем так, как в учебниках написано. И порешили, что хоть предки и много чего на своем веку успели наворотить, как осенняя буря в лесу – но «мы – не они, мы – нормальные разумные люди и жить будем по-разумному». А Карлос думал, что хорошо бы Арлио Сэ и Иерро Гайяра сюда приволочь...
|
|
|
|
|
28
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 27 августа 2017 года, 16:21:30
|
***
«Нет, это уже ни на что не похоже! – думал Карлос, направляя коня по Каданскому тракту на север, к перекрестку со Старым Торкским. – Эти милые малыши меня в гроб вгонят. У святого Рокэ было одно проклятие, а у меня целых четыре, Леворукий знает, за какие грехи!».
Накануне утром, когда они все – Хорхе, Алонсо и Мариса, Альбрехт, Пабло Морено и прочий гарнизон Коннершталя – сидели в столовой за длинным дощатым выскобленным столом без скатерти, на грубо, но крепко сколоченных скамьях, потемневших от времени, отполированных солдатскими задами, и уплетали из железных мисок ячменную кашу,– высокие гости поспели как раз к завтраку, – вдруг за окном ба-бах! Что за кошатина, кто стрелял, в кого попал? Часовой на вышке у ворот. Стрелял в воздух – потому как криком до начальства не доораться, но не палить же в ребенка! Какого ребенка?!! А вот этого. Принцесса?!! Откуда вы тут взялись?! И где остальные?!! Что?!! Какие еще лесные люди? Какого герцога?!!!
А малышка-дриксенка похлопала на будущего свекра невинными глазками – и протянула ему кусок бересты. И нацарапано на нем было: «Карлос, малыши у нас тут, все в порядке, им интересно. А мне интересно, как дела в Талиге. Приходи, поговорим, кое с кем познакомлю! Рамиро».
Рамиро жив?!! Жив, жив, кивнула принцесса, и скоро женится на дочке Лесного герцога.
Коты бесхвостые пестро-рыжие! Ведь был принц Оллар в полной уверенности, что все четверо детей спят в комендантской спальне, а утром улетят спецбортом в Альвеару! Вот в какую еще корзинку сажать этих закатных котят?!!
Что ж, пойдем. Все вместе, и Альбрехта и дора Пабло с десятком легионеров позовем с собой для надежности. Неизвестно, с кем Мирито наследника престола собрался знакомить. Ну, где это? Показывай.
Шли медленно, оглядываясь, прислушиваясь, пистолеты в кобурах проверяя – легко ли выходят. Мало ли. Может быть, и впрямь Рамиро. А может, и люди того же эра Рейнхарда. Или выходцы – они же водятся в Надоре.
Не водятся, помотала косичками Гудрун. Теперь уже не водятся: онкель Рамиро их всех упокоил, когда обручился с эрэа Элизабет.
Перейдя тракт, остановилась. Задумалась. Оглядела лесную опушку, припоминая, куда идти дальше. Потом тряхнула косичками и решительно направилась к едва заметному просвету в кустах шиповника. Сунулась туда, крикнула: «Это я! Мы идем!». «Буэно!» – ответил ей… «Миро! – воскликнул Хорхе. – Мирито, живой!»
Долго сидели на поляне возле костра, говорили, смеялись, наперебой обменивались новостями. Порешили, что Миро с невестой и будущими шуринами передаст Лесному герцогу просьбу молодых Алва о знакомстве и дружбе – если уж талигцам путь в Лес открыт, а надорцев в чаще ничто не удерживает, то разумно будет сразу постараться наладить отношения, для начала хотя бы неофициальные, а там поглядим…
|
|
|
|
|
29
|
Кэртиана / От Диамни до Барботты / Re: "И возвращается ветер..." - III
|
было: 17 июня 2017 года, 20:32:42
|
Миновало еще четыре дня – всё в Окделл-Хоуле шло своим привычным порядком. На пятый день дозорные, слезши с наблюдательной сосны, доложили, что туман, доселе целый круг прятавший Надор от чужих глаз, рассеялся. Будто и не бывало. Если в трубу старого тана Джеральда, которая, говорят, еще от его двоюродного прапрадеда, тана Джеймса, пришельца аж из самого Вальдесберга, осталась, поглядеть – то видно до самой Черты.
Значит, и впрямь всё стало так, как говорили Леворукий и Абвении. А если так, то теперь надорцы могут за Черту выходить. Неплохо. Впрочем, чего надорцы там, за Чертой, не видели? А талигцам открылась дорога в Лес. Всем, то есть, без разбору. И кто теперь по этой дороге поедет, и что станет в Лесу делать – одному кошачьему повелителю ведомо. Так сказал, ругнувшись, Лесной герцог, и велел удвоить приграничные патрули.
Значит, думал Рамиро, можно будет, выбравшись на опушку леса, рассмотреть как следует, что в Коннерштале творится. Там ли еще отряд? А может, удастся поговорить с кем-нибудь из патрульных-легионеров на Каданском тракте. Кто командует – дор Пабло? И что стало с Брехой? В крепость соваться вряд ли разумно, неизвестно, кто там ошивается, чего доброго, и сам угодишь в западню, и друзей подставишь… Но напроситься в патруль в любом случае не помешает.
***
Выехали утром: трое братцев Окделлов, Рамиро и увязавшаяся за ними Бесс – и к полудню без особых приключений добрались почти до самой Черты. Вроде всё как обычно. Вот только болото вдоль границы Леса взяло да и высохло. Идут себе спокойным шагом три лося и две низкорослых лошадки – и хоть бы что под копытом хлюпнуло! И светло как-то стало в лесу возле Каданского тракта. И пахнет хорошо и свежо. И ежевика с малиной почти не цепляются за штаны и куртки.
Добрались до опушки. Лосей и коней поодаль к деревьям привязали, а сами к тракту поближе подкрались, в кустах придорожных засели прямо напротив крепости – и смотрят. Трубу прадедову друг другу потихоньку передают. Все вроде бы в Коннерштале идет своим чередом, как полагается. Вот местный мужичок въезжает в ворота – на телеге мешок: похоже, картоху служивым привез продавать. Вот ему навстречу патруль легким галопом выскочил на тракт. Трое. Ганс Циммер. Лукас. И дор Пабло. Живы-здоровы, вроде бы всё у них в порядке, лица серьезные, но не хмурые. А вот… С неба – низкий мерный приближающийся рокот. От Коннеркатца прямо по Каданскому два винтокрыла идут! Да не легонькие двухместки для генеральских прогулок! Садятся. Прямо рядом с выгоном. Лошади шарахнулись, заметались, заржали испуганно, одна, серая, через ограду сиганула – чуть не напоролась на кол. Из казармы повыбегали люди – и в зеленых, и в черно-белых перевязях. А из винтокрылов вылезли: один в кавалерийской форме, другой в летной, шлем с очками снял, держит за ремень, третий – в черной, морской. Все стройные и черноволосые. И второй летчик – с длинной черной косой. Кого это сюда принесло? Неужели… кошки полосатые, ближе бы подобраться – чтобы лица разглядеть!
Отправились все в крепость. Значит, надо оставаться на месте и ждать, чем дело кончится. Та-ак… А кто тут у нас под брюхом у боевой машины копошится? Один…. Два… Четверо! Двое побольше, двое поменьше. Два мальчика и две девочки. Огляделись, посовещались – и бегом в кусты. Аккурат туда, где надорцы затаились.
|
|
|
|
|
|
