Форум официального сайта Веры Камши

Попробуйте написать <сокращенный сценарий> по <Хроникам Арции>. Можно по всем сразу, можно по какой-то отдельной книге. Как это делается, можно посмотреть у Амока. Конечно, ХА далеко до обыгрываемых там произведений, но куда конь с копытом: Ну, а если кому-то захочется опубликовать тайные дневники персонажей ХА, они (персонажи) не будут иметь ничего против.

8-) Надо же. Обычно для конкурсов что-то пишут, а тут получается, что на конкурс отправляется уже давно написанное 8-Р Как удачно 8-Р

СПОЙЛЕРЫ!!!

Закатная кровь
Упрощенное либретто

ГЕРИКА: - Я крутая ведьма. Живу с рысью. Она большая и уютная... Ээээ... Ну и конечно я по-прежнему люблю Рене. Поэтому сейчас пойду и испорчу кому-нибудь жизнь.

Идет и портит. Потом ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ.

ГЕРИКА: - Эх ма. Я опять в Арции. Без рыси. И люди тут какие-то странные. Надо присмотреться.

ШАРЛО: - Я Шарло Тагэре. Тагэре для Арции! Но королем я быть не хочу.

ВСЕ: - Шарло, будь королем!

ШАРЛО: - Не буду!

АРАГОРН: - Все еще не король, черт побери.

ПЬЕР: - А я король. Я люблю хомячков и боюсь кошек.

ЛУМЭНЫ: - Мы хотим убить Шарло. Потому что он не король, но может им стать. И хотя всем известно, что он не хочет быть королем, его надо убить. И унизить! Устроим казнь!

Ловят Шарло, организовывают казнь, но Герика им мешает и Шарло ЧУДОМ не погибает.

ЛУМЭНЫ: - А нам все равно! Шарло надо убить! Организуем покушение!

Организуют засаду. Шарло ЧУДОМ избегает смерти.

ВСЕ: - Шарло, будь королем!

ШАРЛО: - Не буду!

Что-то происходит. Потом происходит свадьба. Потом еще что-то происходит. Лумэны всех достали.

ВСЕ: - Шарло, Лумэны достали! Будь королем!

ШАРЛО: - НЕ БУДУ!

ЛУМЭНЫ: - Упрямый Шарло не хочет быть королем. Его надо убить только за его упрямство!

Устраивают засаду на Шарло. Шарло ЧУДОМ выживает. Лумэны со злости женят Пьера на усатой ифранке.

ИФРАНКА: - Наконец-то я узнаю, что такое секс!

ПЬЕР: - Я люблю хомячков.

ИФРАНКА: - О, нет! Тогда я узнаю, что такое секс с Шарло!

ШАРЛО: - Ты усатая. Не хочу!

Шарло идет и занимается сексом с монашенкой Солой.

ШАРЛО: - Я это сделал, чтобы вы поняли, насколько я аморальный тип и что я НЕ МОГУ БЫТЬ КОРОЛЕМ!

СОЛА: - Шарло, я люблю тебя. И еще я от тебя беременна.

ШАРЛО: - Это хорошо. Я тоже люблю тебя. Ты не хочешь, чтобы я стал королем. Мы уедем с тобой в горы, и будем пасти овец.

Сола делает себе аборт и возвращается в монастырь.

РЕНЕ: - Я тут! Если вы вдруг обо мне забыли!

Герика тем временем находит Эрасти, который превратился в зомби.

ГЕРИКА: - Без Фесса тут не разобраться...

Герика до конца книги сидит с Эрасти, пытаясь вернуть его к жизни.
Тем временем в Арции.

ИФРАНКА: - Я не удовлетворена. Хочу устроить войну. Привет дедушке Фрейду.

Начинается война.

ВСЕ: - Шарло, будь королем!

ШАРЛО: - Не буду. Да и вообще, Пьер нормальный король, хоть и любит хомячков и не любит кошек. Подумаешь! У всех свои скелеты в шкафу.

Из шкафа вываливается рояль в кустах.

ИФРАНКА: - О, нет. Война проиграна! Надо заключать мир!

БЫВШИЙ ДРУГ ШАРЛО: - Шарло гад, потому что настолько положительный, что тошно. А еще он не хочет быть королем. Я б на его месте не отказался... Так что, я помогу тебе, усатая ифранка. Кстати, рекомендую Жилетт, лучше для ифранок нет.

Ифранка и бывший друг Шарло заключают с Шарло мирный договор.
Затем устраивают на него засаду. Шарло ЧУДОМ погибает.

СОЛА: - Несмотря на то, что я очень любила Шарло, и хотела покончить жизнь самоубийством из-за его смерти, я лучше стану стервой и отрицательным персонажем, плюс убью кучу народу, чтобы отвести душу.

Сола убивает кучу народу и становится Главой Монашеского Ордена. Друзья Шарло выигрывают войну с Лумэнами и ифранкой.

САНДЕР: - Я горбун, но не из Нотр-Дамма. Зато буду главным героем в следующей книге. Муа-ха-ха-ха!

Анхэппи-энд.
(с) Амок

Совесть заела, поэтому вот - свежачок.

СПОЙЛЕРЫ!!!

Ярость в башне
Упрощенное либретто

ПЕРВЫЙ БРАТ: - Слышь, братан, чего-то я не догоняю, на фига нас все время в прологи суют? Да еще в виде диалогов.

ВТОРОЙ БРАТ: - Чтобы начало сильное вышло.

ПЕРВЫЙ БРАТ: - А в чем сила, брат?

ВТОРОЙ БРАТ: - Сила в Звездных Войнах:

Сандер Тагэре отправляется на войну с кучей друзей. Дорогу им перебегает КОШКА.

САНДЕР (мрачно): - Дурная примета. У меня плохое предчувствие.

РИТО (беспечно): - Да брось, все пучком. Тартю - бастард, да к тому же еще и недоносок, ему не победить.

ЛУИ (беспечно): - Да, ему не победить. Жабий хвост.

ЖУРАВЛИ (пролетая над головой): - Га-га.

САНДЕР (мрачно глядя на журавлей): - И эти еще смеются:


Происходит БИТВА. Сандер и куча друзей проявляют чудеса героизма, дерутся как КОШКИ, и куча друзей ПОГИБАЕТ. Почти все, поскольку Луи благоразумно сбегает, а Рито бьет Сандера по голове, а сам притворяется мертвым. Сандер без сознания скачет в лес на волшебном коне.

ГЕРИКА: - Я центральный персонаж всех книг. А вы как думали? Меня вызвали путем сложного заклятия и выбросили в этот дурацкий лес. И я ничего не понимаю. Тяжело быть ведьмой.

Герика видит бессознательного Сандера на Коньке-Гор: эээ: на волшебном коне, который улепетывает от кучи преследователей, которые похожи на бешеных КОТОВ...

ГЕРИКА: - Я ничего не понимаю, но не в моих правилах не вмешиваться. Я вмешаюсь. Думаю, мои силы будут продемонстрированы наиболее эффектно, если я заколбашу преследователей - они все здоровы и их много. А тот, что бессознательный - один и не вполне здоров.

САНДЕР (бессознательно): - Эка мне подфортило:

Герика КОЛБАСИТ преследователей, а Сандера тащит в какую-то уединенную избушку с КОШКОЙ, намереваясь ставить на нем опыты.

ЭРАСТИ: - Я - Проклятый. Меня все и боятся и любят. Потому что я - как Окей Оби: нет, не то. Я - как Понтин Про-ви - два в одном, Святой и Проклятый. Я персонаж, который должен олицетворять экшен, я - Ракот Хроник Арции, я должен действовать и все крушить. Но я не такой как вы думаете. Вовсе нет. Вы думаете, что я весь такой из себя положительный, но я Двуедин. Людишки верят в Триединого, забывая, что есть еще и Двуединый. Это я. Я вообще рулез: Ах, да, экшен:

Эрасти СЖИГАЕТ храм с табуном монашек внутри. Они ПОГИБАЮТ. Эрасти злорадно хихикает и отправляется искать королевских КОШЕК.

ЛУИ: - Жабий хвост. Я еду на север. Мне тяжело, потому что приходится самому принимать решения, а я ненавижу ответственность: Тяжело быть полководцем:

Тартю садится на трон Арции, на троне нагадила КОШКА. Тартю вляпался в дерьмо - во всех смыслах.

ТАРТЮ (вздыхая): - Тяжело быть королем:

СЕЗАР: - Я крут. И не потерплю на троне Арции КОШАЧЬЕ отродье. Где моя сабля?!

МАРТА: - Вот, дорогой. Иди, повоюй. Как вернешься, попробуем завести ребенка. Странно, что мы до этого не додумались раньше.

СЕЗАР: - Ты самая лучшая жена на свете.

МАРТА (глядя вслед уходящему Сезару): - Тяжело быть женой:

Сезар уезжает на войну. Герика с Сандером зимуют в домишке вместе с КОШКОЙ, и присматриваются друг к другу. Присмотревшись, занимаются диким и необузданным сексом.

ГЕРИКА: - Я люблю Рене. Но Сандера я тоже люблю. Он крут. Он Последний из королей, что бы это ни значило. А Рене шляется неизвестно где и наверняка спит со всеми подряд. Поэтому я утешусь мыслью, что мы с ним квиты.

КЛЭР: - Шлюха.

Сандер через КОШКУ лезет вслед за Герикой и воюет со Спасителем, спасая при этом Герику. Они возвращаются назад, живые и здоровые, все, кроме КОШКИ. КОШКА УМИРАЕТ.

КОШКА (умирая): - Тяжело быть кошкой:

Что-то ПРОИСХОДИТ. За это время ПРОХОДИТ ГОД, во время которого все на что-то жалуются.

РОМАН (вздыхая): - Тяжело искать дорогу домой:

БАЗИЛЬ ГРИЗЬЕ (вздыхая): - Тяжело быть <пуделем>:

КЛОТИЛЬДА (вздыхая): - Тяжело быть вдовой:

МАРГАРИТА (вздыхая): - Тяжело быть девственницей:

ТАРТЮ (вздыхая): - Тяжело быть королем:

ШАРЛО ИЗ КРОВИ ЗАКАТА (сочувственно вздыхая): - Думаешь, почему я не хотел быть королем?

Рене и Эрасти что-то ДЕЛАЮТ. Герика и Сандер делают ЧТО-ТО. ВСЕ что-то делают.

АВТОР: - Это что, уже конец книги? Что-то мало смертей было в середине: Надо бы поднажать:

Теперь все делают так, чтобы умерло как можно больше народу. ВСЕ при делах. Даже КОШКИ, которые убивают младенца в колыбели.

МЛАДЕНЕЦ (умирая, вздыхая): - Тяжело быть наследником престола, да еще сыном Пьера Тартю:

АВТОР: - Нет, все равно мало смертей:

Все эльфы УМИРАЮТ.

ЭЛЬФЫ (умирая, вздыхая): - Тяжело быть защитниками Вархи:

РОМАН: - Ну не дебилы? Подохли неизвестно ради чего. Так, теперь надо устроить экшен-сцену, чтобы, когда будут снимать кино, можно было бы поразить впечатление зрителей!

ЛЛЬЯМА: - О, йееее!!!!

Роман вскакивает верхом на Лльяму и убивает Ройгу.

РОЙГУ (умирая, вздыхая): - Трудно быть богом:

АВТОР: - Так, теперь убиты все незначительные персонажи. В следующей книге надо бы что-то придумать с главными героями: Тяжело быть автором...

ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ, ничего не подозревая, занимаются своими делами. А Сандер с Герикой любуются рассветом.

ПЕРВЫЙ БРАТ: - Опять мы в эпилоге:

ВТОРОЙ БРАТ: - Хорошо хоть не на форзаце:

Тхе энд.

2003 (с) Амок

Синопсис, или Что было раньше к НП ( Нелепые понты )

Некогда городом правило семеро Ментов, но не они сотворили городок. Менты были лишь пришельцами, причесавшие и перестрелявшие Истинных Создателей - Блатных. Блатные жили себе спокойно, собирали бабки с горожан, а тут заявились семеро Ментов, причём двое из них были Женщинами, и потребовали уходить с их территории, потому как они борятся с преступностью и несут свет! Блатные опешили.
- Вы чё не по понятиям живёте? - изумились они - пацаны так не делают!
Но за Ментами была сила - Братва! Братвы было немеренно и на Трагичной улице все Блатные погибли.
Однако в других городах Менты совершили ошибку и потеряли власть. Чтоб такое не повторилось, совет Ментов призвал всех в отделение и приказал оставить города и районы, забрав с собой братву и перестреляв зарождающихся бандюг.
Но двое из семерых - Алик и Алёнка ( спецназовец и радистка ) - не согласились с приказом.
- Вы думаете, что творите? - спросил Алик - бросать золотую жилу! Жа мы столько бабла могли срубить!
Понимая, что междуусобная бойня разрушит город, Алик и Алёнка подчинились, но их братва, группировки - Лунатики и Крылатые - остались! Между ними вспыхнула война за территорию. Много пацанов погибло.
Лунатики ушли за Серую лужу, так звался район в городе, а крылатые в трущобы. Прошли века и про братву забыли.
Жизнь города без Ментоа и Блатных текла своим чередом: свои понятия, базары, жаргон, пока в городе не появился небывалой силы Братан, проповедующий Конец Света!
Клан Цирк ( поклоняющийся Понту ) объявил его врагом. На него безуспешно прошла облава.
Братан был непобедим, но дочка главы одного из районов - Тарски слабоумная Ци-сало, удалось вызвать у него жалость, обманула его и заточила. За это её пречислили к другу Понта.
На город снизошёл покой, но в 2228 году от Великого Исхода стали проявляться признаки Конца света!
Воспитанный среди обычных горожан, подопечный Ментов, разведчик, скрывающийся под кликухой городского певца Ромашки Сонного, должен был разрулить ситуацию, выяснить, что происходит и сообщить Совету Крылатых и бандюгам, которых приютила братва.
Розыски приводят Ромашку в Таяну - молодой райончик на северо-востоке города. Там творится полнейший беспредел! Так не делается!
Сонный понимает, что главными зачинщиками являются трое - фактический правитель эланда ( ещё один район ) - кликуха Седой, владетель Тарски ( опять райончик ) Миша Гадкий и его дочь Гречка.
Одолеваемый властью Мишаня вступает в сговор с шестёрками культа Рагу, блатного-отступника, в древние времена побеждённого другими блатными ( права качал ).
Конечной целью шестёрок является возвращение Рагу, а орудием для этого с согласия отца избрана Гречка. Ей предстоит родить Детину, который в будущем станетвоплощением Блатного. После этого мать обретёт силу, равную по силе, подвластной шестёркам, к тому же пока жива одна избраница Рагу, именуемая Тесной Занозой, другой не может быть. На это и расчитывает Гадкий.
Силы Рагу растут, в Таяне появляется фантом Блатного в образе чудовищного Кролика! Его шестёрки организуют убийство Анархиста Цирка, который открыто разводил их друзей и пытаются завладеть побрякушками, которые хранятся в Святом районе ( нормальную территорию отхватили себе ), которые некогда принадлежали другу Понта Ростку Церне.
Путём гнилого базара Гадкий уничтожает династиюпонтарезов Ямбов и женится на последней представительности рода Икастой, захватывая власть в районе.
Однако победа Мишки не полная. Усиление Рагу пробуждает шестёрок Блатных.
Побрякушки своровал Ромашка и он даже хотел их скинуть, но передумал. Ромашка узнал, что Расток Церна, одновременно и друг Понта и Братан!!!
Палка Анархиста достаётся бывшему охраннику бара - Фенику.
Чудом вырывается из смертельной ловушки Седой, которому шестёрки Блатныхпредсказывают, что он и его любовь спасут город.
И, наконец из рук Гадкого выскользнула беременная Гречка. Чудовищный Детина появляется на свет, но Ромашка с помощью побрякушек и жаргона убил его, и вытащил Гречку из лап смерти.
Теперь отыскать или убить Гречку для шестёрок Рагу и Мишки позарез необходимо, пацаны не поймут, но Ромашка вывез её к братве в трущобы.
Но ни Мишаня, ни Ромашка не знают, что благодаря вмешательству двух Держателей ( Смотрящих ) в тело Гречки вселилось нечто крутое...
Вот такие перепендюльки. :)
;D

--Почему Рене,Герика и Эрасти бессмертны?
--они ни как не могут выбрать свою смерть.

В качестве "сортирного"(с) юмора.

Цитата из "Поучений будущему монарху"
Пускать Дикие Ветры с Башни Ярости--не Довод королей



"Чем больше я узнаю людей,тем больше я люблю кошек" (с)Эрасти Церна

Маленькое авторское отступление.
Все персонажи данного произведения не имеют ничего общего с героями ХА кроме имен. Все события вымышлены (а точнее изменено их трактование), характеры безбожно извращены. Любые совпадения случайны.
Конец маленького авторского отступления.


Капризное Солнышко

[I]- В СССР секса нет: - задумчиво протянул Рито.
- Ты-то откуда знаешь? - удивился Последний из Королей. - Был там что ли?
- В том-то и дело, что не был, - пожал плечами мириец.[/I]


[I] задолго до этого:[/I]

Арцей со стоном разлепил веки. Голова разламывалась, во рту пересохло, жить и править не хотелось. Надо что ли кого из Эльфов за <лекарством> послать: Нет, лучше не надо. Вчера послал. И позавчера. И за день до этого - и вообще пора завязывать, на кого похож стал: в зеркало страшно смотреть. Ангесу хорошооо. Склонил Адену к <братской любви> и делает вид, что не знает, что все знают. А им как быть - осталось четыре брата и одна сестра?! Нет, надо что-то решительно делать:
В те незапамятные времена, когда Великого Исхода еще и в проекте не было, первые фронтерцы уже научились гнать свою самогонку. А Арцей как хороший хозяин, даром что про Первых ничего не знал, за оборотом травок-дурманов и прочих приятных вещей следил исправно: фронтерцы-то ему четверть <готового продукта> и отстегивали в качестве <дара за покровительство>.
Арцей протянул руку к кувшину с водой. Божественная жажда - это когда ведра два утром одним залпом. Нет, все, хватит! Как он с таким лицом перед папой появится?! А? И вообще кому он такой нафиг нужен? Арцей со злостью пнул что-то красивое и бесполезное. Все, решено! Сейчас он пойдет, побреется, умоет лицо и: начнет собирать вещи. В такой глуши даже боги деградируют - что уж об эльфах-то говорить. Точно!!! В голове Арцея зажглась воображаемая лампочка. Надо спасать Эльфов! К тому же дома наверняка есть кто-нибудь из сестер или кузин: (Арцей мечтательно улыбнулся.) И вообще пора остепениться, жениться там что ли: Решено. Возвращаемся к Престолу Сил!


Часть первая.
НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ НАРЦИССОВ

[I]две тысячи двести двадцать восемь лет спустя[/I]

Гвенда была самогонщицей. А еще красавицей. И умной. Что еще нужно для счастья?
Случился в то пору во селе во Белом Мосте слет-форум, а попросту гулянка. Герцог Рене из дружественного Эланда с дружиной, всеми обожаемая рок-звезда Роман Ясный, синяков из столичного Мунта понаехало. Надо сказать, что слово <синяк> в арцийском языке обозначало ну вот совершенно тоже самое, что и в русском. Гулянка удалась на славу. Пролежавший три дня в отключке Рене ловил глюки как он танцует с болотными духами и разговаривает с жабами (надо сказать, жена его Ольвия жабой была преизрядной: собственно от нее подальше он и смылся из дома под видом визита в Таяну <к зятю в гости>). Пьяный в умат Роман устанавливал на голове местной колдуньи Лупе яблоки, а синяки стреляли из луков по очереди. Надо отметить, среди синяков встречались даже вполне уважаемые люди, заявлявшие, что на самом деле они - аристократы. Словом все было хорошо, но кое-кого уже тогда начали терзать предчувствия что это ненадолго и мир скоро изменится - еще бы, такой оравой все Гвендины запасы долго ли прикончить?
И пришла ночь. И все спали. И видели сны. Рене снилась жаба, которая его отродясь не душила. Роману снились чернокосые смазливые гоблинши. В далеких горах Корбута чернокосым смазливым гоблиншам снился этот ужасный страшный эльф, который приходил к ним и: [censored]. Синякам снилось как император Базилек повышает их в знании и раздает награды. Императору снилось, как он собственными руками душит зятя. Зятю императора снилась [censored]. И лишь красотке Гвенде не снилось ничего, потому что она за эти три дня так устала наливать всем <по стаканчику>, да еще этот несносный Рыгор, который: [censored]. Гвенда улыбнулась во сне.
И никто в этот тихий предрассветный час и не знал, что приключения уже бродят рядом:

Приключения бродили в лице Ройгу, одного из первых Богов Тарры. В детстве он был несносным голубоглазым белокурым затейником - то кнопки папе на трон положит, то гоблинским вождям на совете рожи строит, сестер дразнить - так вообще хлебом не корми. И все бы ничего, малыша любили, когда вырос - любили тоже. Но однажды Ройгу перегнул палку. В самом прямом смысле: согнул папин скипетр, да не просто, а пытаясь взломать сейф с фамильными брильянтами, да не просто так, а чтобы подкинуть Серому (новой аватаре Гэндальфа) денег на революцию. И не в отношении кого-то третьего, а чтобы папу родного свергнуть и самому на его трон сесть.
Осерчал Омм. Сильно осерчал. И посадил сынка на две-три тысячелетия в темницу, посидеть, о поведении подумать: И надо же было такому случиться, что пришли тем временем Светозарные и всех Первых перебили. А Ройгу так и остался под замком на лишние пять-семь тысячелетий.
И оказалось так, что Первые не владели высокими технологиями. И ничего не знали о существовании урана двести тридцать восемь. А зеркала у Ройгу не было, а потом стало поздно - немому было открыть темницу. В общем, мутировал наш Ройгу в Белого Оленя, клыки огроменные выросли. Да еще глаза стали светить так, что зрачков не видно.
И вот бежит Ройгу по лесу в ужаснейшем настроении, злющий как стая саданов. Оно и не удивительно: несколько тысячелетий вынужденной трезвости и воздержания кого угодно монстром сделают. И пришла тут ему в голову (хорошо хоть голова одна осталась, а не две) идея, и воодушевился он ею, и мир оказался в опасности. Но мир об этом пока не знал, роса вполне себе обычно лежала на нераскрытых чашах цветов, а легкий ветер трепал березовые косы.
Глухо стуча по проселочной дороге, Ройгу направил свои копыта в Таяну.


to be continued:

В то время в Таяне гостил с иностранным визитом некий Михай Годой с дочерью. Сволочью господарь Тарски, к слову сказать, был преизрядной, но умело пускал пыль в глаза. Свой путь он начинал как мелкий аферист: после очередной помолвки дочери убивал ее жениха и находил ей нового. Какая ему от того корысть была история умалчивает: то ли земли бывших женихов к рукам прибирал, то ли [censored]. Ревновал в общем.
Но потом, однажды открыли ему ройгианцы-извращенцы, что не из простой он семейки, а в жилах его течет древняя кровь. И рассказали легенду о Капризном Солнышке. Расчувствовавшийся Михай даже скупую слезу обронил. А гласила легенда-предсказание следующее:
[I]':И взойдет в Таяне Капризное Солнышко. И будет Год гибели Трех Королей. И сын папы вырвется из темницы и сделает, чтобы всем было хорошо. А кто поможет сыну папы из темницы вырваться - тем так вообще совсем хорошо будет. И старая империя рухнет, на новых дорогах положат асфальт, а те, в чьих жилах древняя кровь течет будут новыми императорами:'[/I]
И так расстроился Михай за томящегося в неволе родича, так расчувствовался, кафтан на груди рванул и говорит - умру, мол, но родича из беды выручу. А что до Капризного Солнышка - чтобы сын папы вернулся окончательно, надо было ее замуж за него выдать. И чтобы она ребенка от него родила. Как при этом этот ребенок появится в проекте и далее - ройгианцы-извращенцы умалчивали, но помочь обещали.
Сидит значит Михай на пригорке, планы придумывает - один бездарнее другого. И тут рядом совсем стук копыт:

Тени удлинились. В воздухе мелькнуло нечто серое. Тревожный ветер пробежал по листве. На поляну выехало двое всадников (а вы подумали Ройгу? Терпение, друзья мои, терпение, всему свое время ;))
- Доброе утро, [I]папа[/I]! - с нажимом на последнее слово сказала девушка с красными, белыми и синими ленточками в волосах.
- Привет-привет, - огрызнулся Михай. Вот ведь, решение всех проблем совсем рядом было - так нет же, надо было обязательно мысль перебить. Вот и сиди теперь думай обратно. Впрочем, долго сердиться на дочку Михай не умел. Посему он решил переключить свою язвительность на ее спутника.
Стефана Ямбора он ненавидел. Потому что на этот раз, похоже, все серьезно и Герика не на шутку втрескалась. Стефан Ямбор был головной болью и частью Проблемы. Другой частью Проблемы были поиски пути освобождения сына папы. Еще Михаю недавно сообщили о том, что основной канал корбутской контрабанды засвечен и теперь придется искать новый. Еще у него утром кончился запас веревок, которые он расставлял по Высокому Замку и кирпичей, что периодически падали с открывающихся дверей кому-нибудь на голову. Да еще ройгианцы-извращенцы со своими туманными предсказаниями и их дурацкой магией! Обещали, если придумает как освободить сына папы, научить его делать так, чтобы тело другого человека слушалось его воли. А последнее открывало в сластолюбивом сердце Михая тааакиие перспективы:
Скрипнув ради приличия зубами, Михай начал ставшую уже привычной ежедневную процедуру наездов на Стефана:

Белый Олень смотрел из зарослей как какой-то безусловно достойный муж с лицом, обремененным печатью интеллекта (т.е. с лицом постоянно пьющего человека) что-то втолковывает другому, печатью интеллекта не слишком обремененному. Слова до него не долетали, но, судя по лицу молодого человека, он едва удерживался, чтобы не произнести бессмертные слова сегодняшнего обокраденного Шпака: [I]'Если эта роль ругательная, то прошу ее ко мне не применять!'[/I]. И тут он заметил [I]ее[/I].
Длинные светлые волосы, так изящно и неповторимо переплетенные ленточками цветов флага несуществующей пока Ифраны, чуть капризно надутые губы, сверкающие легким гневом глаза - та, которой суждено было стать Капризным Солнышком, пока не осознала своей силы, но право же, уже сейчас глядя на нее можно было безвозвратно потерять голову и покой - что и произошло спустя несколько миллисекунд.
И загорелся Ройгу страстью страстной, желанием желанным и хотением хотенным. И понял в одночасье, что не остудит его голову ветер, и вода не утолит его жажду, и не согреет огонь, а сон не принесет покоя, пока эта дева не станет принадлежать ему.
То, что девушка, судя по голосу крови, приходилась ему внучатой племянницей, Оленя нисколько не смутило - Ройгу, Бог Разврата и Затей, и не на такое был способен.

Добросовестно выдержав ради возлюбленной две десятинки нотаций, Стефан вдруг <вспомнил> об оставленном в розетке утюге и удалился с Герикой <проверить все ли в порядке>. Михай остался на полянке один.
- Идиот! Кретин малолетний! Папенькин сынок! Строит из себя не пойми что: - скрежетал зубами им вслед Михай.
- А ты попробуй на него финусов натравить, - сообщил внезапно раздавшийся голос, едва ли скрывающий тихую ненависть.
Михай остолбенело обернулся (как ему это удалось - остолбенеть и при этом обернуться - история умалчивает; предположительно искусство остолбенело оборачиваться было утрачено при Филиппе III Аррое).
- Ты хто? - вопросил Михай, поклявшись больше не прикладываться с утра и присев на землю - ноги отказали ему повиноваться.
- Я - сын папы, - сообщило белое клыкастое существо. - А ты кто?
- А я Михай, - господарь Тарски протянул было для рукопожатия клешню. - Наркотики, контрабанда, подпольный тотализатор, рабыни-гоблинши, торговля оружием:

Утро было ужасным. Светило мерзкое яркое солнце, а мерзкие птицы орали громче котов в месяце Сирены. Где-то недалеко по столу громко протопал таракан. Рене Аррой, Первый Палладин Зеленого Храма Осейны, адмирал Эланда, глава Совета Капитанов, сын герцога и дядя герцога, застонал.
- Это все от неправильного образа жизни! - Заявил назидательно-ядовитый скрипучий голос.
Маринер через силу разлепил глаза. О, Великие Братья, лучше бы он этого не делал! Белая горячка! Наконец-то. В особо извращенной форме.
- Чего уставился-то, - осведомилась сидевшая на столе жаба. Та самая, из сна. - Как орать битых два часа подряд одну единственную фразу [I]'У меня еще есть коньяк и почти не грозит опасность'[/I], так ты тут как тут. Кто стекло выбитое будет Рырогу вставлять? А?! Молчать!!! Я вас спрашиваю!
- А что вчера было-то? - еле слышным шепотом пролепетал Рене.
- Вчера? Твое <вчера> полкварты длилось, уже даже самый последний синяк в чувство пришел. Ааа: Да, кстати, позволь представиться: Андриаманзаку Ракатумангу Жан-Флорентин.
Рене посмотрел на жабу с нескрываемой ненавистью.
- Впрочем, можно просто Жан-Флорентин. - Рене лязгнул зубами. - Ну ладно, так и быть, в порядке исключения: Жан. Надеюсь три буквы ты запомнить - и произнести - в состоянии? Слово <муниципалитет> я тебя для первого раза не буду заставлять говорить. Но имей в виду! Не бросишь пить, я тебе по утрам такого рассказывать буду!!! Ты у меня быстро выучишь и что такое детерминизм, и эйдетический образ и схоластика, - тихим садистским шепотком закончил жаб.
Рене побледнел и икнул.
- Слушай, а ты откуда такой взялся? - Великие Братья, зачем, зачем он это спросил, зачем он вообще с ним разговаривает! Это же глюк, бред:
- Я глюк?! Я - бред?! - оскорбилось жабье величество. Должно быть, последние слова Рене произнес вслух. - Вот смотри:
Жан ловко прыгнул Рене на руку и вцепился в нее зубами. Кто сказал вам, что у жаб нет зубов? Это тоже форма мутации, олени с клыками вон поди ж не каждый день встречаются, но ведь встречаются. Рене громко заорал.
- Не глюк! Настоящий!
- То-то же, - осклабился жаб. - А еще я так умею:
Жабка густо покраснела, став алой и похожей на Глюка, потом посинела, став похожей на лицо среднестатического синяка, потом стала бесцветно-прозрачной и наконец вернулась в исходное состояние.
- Или вот еще: Что здесь?
- Вода. - Рене сделал глоток из кубка.
Жаб прыгнул туда, побрязгался немного и выпрыгнул.
- А теперь?
- За кого ты меня принимаешь? - Вдруг Рене судорожно принюхался. Так и есть! Инстинкты его не обманули. В кубке был чистейший самогон!
- Но как? - глядя на жабу обожающими, полными восторга и слез счастья глазами, вопросил Рене. - А меня научишь?
- Тебя - нет! - Жестко сквозь зубы процедил жаб. - Сопьешься - кто тогда Тарру спасет? Так, ладно, хватит игрушек. Теперь слушай меня внимательно. Я - агент Бывших, философский жаб, позывные <Андиаманзаку Ракату:>, лана ты понял, нечего кривиться! Между прочим, Рене Аларик Руис рэ Аррой и Рьего че Вьяхе - тоже то еще имечно. К делу! Ты - избранник судьбы, уж не знаю, почему выбор оказался таким странным, - жаб скривился в усмешке. - Две кварты назад из хорошо охранявшейся раньше, но заброшенной ныне тюрьмы произошел побег. Некий Ройгу. Бог Разврата и Затей. Чем может обернуться его возвращение в мир, мне и представить страшно. К счастью, вырвался только его пока бестелесный дух, но если он найдет в нашем мире союзников - а он найдет, найдет, не сомневайся - ситуация кардинально изменится. Ты что-нибудь слышал про культ ройгианцев-извращенцев?
Рене судорожно кивнул.
- Так вот: судя по их предсказаниям, мир на грани гибели. Усекаешь?
- Фронтерцы тоже погибнут, и некому будет гнать самогон? - с подозрением спросил адмирал.
- А ты не так глуп, как кажешься, - с уважением взглянул на него жаб. - Но это не все: мы тоже погибнем и самогон будет [I]некому[/I] пить: Короче, понял, да?
Рене сделал неуверенный кивок.
- И вообще, почему ты все еще тут! - заорал философский жаб не своим голосом. - Ну-ка быстро, пошел побрился - и спасать миры!

Последствия празднования (знать бы еще что они праздновали!) выяснялись постепенно. Роман где-то расколол очередной стратокастер и порвал джинсы, а порвал он их, к слову сказать, перелезая через высоченный забор, каковые (заборы) во Фронтере традиционно не выше двух футов; кто-то сжег синякам все стрелы (глава синяков говорил что-то о темно-синем огне, но этого пья достойнейшего человека никто не желал слушать: не то, чтобы ему не верили, но какое кому таким чудесным утром дело до какого-то синего огня и стрел); у Рыгора на голове обнаружилась здоровенная шишка, как будто его кто-то с размаху ударил стратокастером; племянник Гвенды Зенек отличился тем, что купался в фонтане перед иглецием засунув туда предварительно пару свиней и утверждая что они морские, после чего на спор разнес в щепки коронный помост и теперь подлежал изгнанию из родного села. Лупе (не без помощи Романа) вышла из депрессии и теперь жизнерадостно носилась по Белому Мосту и что-то щебетала. Рыгор решился-таки напомнить ей про родственников в Таяне, делая вид, что не делает никаких намеков. Гвенда убирала пустые бутыли для следующего урожая. На дворе по ту сторону дома войтиха пилила Рыгора. Рыгор вроде бы ничем себя не проявил, так что войтиха пилила его скорее по привычке. Словом, было самое обычное утро во Фронтере.
Рене обвел пейзаж тяжелым взглядом и принялся вставлять выбитое стекло. Получалось плохо, несколько раз он попал себе молотком по пальцам, но решил не сдаваться. Оно, конечно, можно было и подчиненным приказать, но ради повышения морали и боевого духа в дружине (а также понижения аморальности и уровня разгильдяйства), следовало это сделать самому. Что произошло, ему никто рассказывать не спешил, но посматривали все на него с нескрываемым уважением. Про то, как мастерски герцог Эландский играет на ложках, по Фронтере уже ходили легенды.

Через полчаса, бросив все дела и раздобыв где-то непостижимым образом сохранившуюся бутылку Гвендиной <настойки>, воспрявшие духом друзья решили, что делать здесь больше нечего. Рене предложил ехать с ним в Таяну. Роман, не задумываясь, индифферентно согласился, Лупе тоже согласилась, радостно хлопая в ладоши и не сводя с Романа счастливого взгляда. Ленивый Рыгор не любивший дальних поездок ехать отказался, сославшись на необходимость вставить выбитое стекло, на которое Рене все-таки забил. Гвенда вызвалась помочь ему вставить стекло. Зенек помогать вставлять выбитое стекло отказался. Войтиха сказала, что она ничего не выбивала и ничего вставлять не будет, но все равно никуда не поедет. Рыгор скрипнул зубами. Жан-Флорентин что-то бубнил, но его никто не слушал. Топазу и Перле было откровенно пофиг куда ехать. А синяков в Таяну никто и не позвал - оно надо, поить такую ораву халявщиков?

Надо сказать, что изгнали Зенека из родного села отнюдь не с позором, а очень даже с почетом. Такой талант нельзя зарывать в землю! Отправившись в странствия, он и на людей посмотрит, и себя покажет; да и вообще будет престиж Фронтеры всячески поднимать в глазах иностранцев. А это новые деловые контакты, новые партнерские отношения, новые прибыли: Туристы, процветание гостиничного бизнеса, приток валюты в регион и прочая, и прочая, и прочая: Другое дело, что поднимать фронтерский бизнес было итак уже выше некуда, по всем Благодатным Землям знали что такое русская во:, т.е., пардон, фронтерская царка; но было одно маленькое <но>. А точнее даже три: Хаон, Эр-Атэв и Сур. Со стороны клириков [I]никаких[/I] проблем не было, та четверть, что фронтерцы в незапамятные времена отстегивали Арцею Сотоварищи, теперь шла прямиком Церкви нашей Единой и Единственной. Просто жители трех означенных стран еще не открыли для себя, так сказать, всех прелестей употребления тысячелетнего символа маленькой восточной арцийской провинции. А что до Зенека, так парень и сам рад был уйти из дома. Да подальше. Да чтоб надолго. Его творческой душе стала тесно в маленькой деревне, и вообще не так давно он (под влиянием творчества Романа Ясного, не иначе) начал писать песни. Хотя и не спешил их показывать, решив проявить свой талант во всей красе, когда придет время.

Дорога до Таяны оказалась на удивление короткой; впрочем, так всегда бывает, когда кое-кто (не будем показывать пальцем!) прикончил все походные запасы, говорить что-то умное не получается, а думать лениво. Хотя, если посмотреть с другой стороны, дорога оказалась куда длиннее, чем того хотелось Рене. Он уже твердо решил и поклялся в этом себе, что по приезде в Таяну отправится прямиком в книжную лавку, где купит все подчистую трактаты, рассказывающие о том, как задушить жабу.

У переправы <8000 лет Красным Всадникам Горды> дружественную эландскую делегацию встречали: товарищ Годой, товарищ Иннокентий, товарищ Ямбор, товарищ Илана. Про Годоя я уже где-то чуть выше упоминал, Иннокентий был клириком и другом Рене, а Илана его, по уши в него влюбленной, племянницей. Что до Ямбора, то короля в тот день представлял младший сын Марко, ибо перекладывать обязанности на младшего было семейной чертой всех Ямборов. Сам король Марко-старший остался дома медитировать в уютном хаонгском садике, разбитом по последнему писку моды. Старший сын Стефан где-то простудился. А средний сын Зенон полгода назад вышел с дружиной купить сигарет и до сих пор где-то зависал. Король по этому поводу голову не ломал и не печалился, резонно решив, что Parlament lights ну уж в Арции-то точно есть, и еще через полгода блудный сын с такой же, под стать ему, блудной дружиной вернется. Марко-младший тоже порывался откосить от встречания, но, во-первых, будучи младшим сыном, особо выбирать не приходится, так можно и без владений с никому не нужным титулом остаться; во-вторых, неделю назад папа нашел в кармане сына коробок с засушенной травой известного назначения; и, в-третьих, Марко-младший все еще рассчитывал найти в Светлый Рассвет под Звездным Древом Sony Playstation II.
Илана была красавицей, но пока не очень умной, да и самогон гнать еще не научилась. Да, вдобавок, была немного стервой, что к слову, ее только еще больше красило. В общем, Рене своему племяннику Рикареду не очень пока завидовал. Хотя, с другой стороны, себе он совсем не завидовал, потому что Ольвия тоже не была ни умной, ни самогонщицей. Зато была стервой, что ее совсем не красило, а Рене был отцом только одного из ее детей, хотя еще даже не догадывался об этом.
Реакция проснувшегося Романа на встречу была бурной и неадекватной. Настолько бурной и настолько неадекватной, что он тут же затеял потасовку с Михаем, обвинив его в масляном взгляде на Лупе. До масляного взгляда Михая Роману никакого дела не было, Лупе итак уже сидела у него в печенках со своим щебетанием, и он всерьез задумывался, как от нее отделаться. Но стратокастер был сломан, энергия не находила выхода (думаете легко быть первым панком?), и вот наконец нашла. Когда катающийся по земле ругающийся и пинающийся ком разняли, оказалось, что у Михая теперь фонарь под глазом, а у Романа порвана и прокушена в трех местах на спине косуха. Последнее оптимизма менестрелю явно не добавило, после чего он решил с головой уйти в себя и погрузился в сочинение очередной панк-баллады, не подавая признаков жизни. Над переправой <8000 лет Красным Всадникам Горды> повисло тяжелое молчание. Молчали все, даже Жан-Флорентин.
- А не устроить ли нам бал? - вдруг ослепительно улыбнулась Ланка, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Сердце Мариты оборвалось и бешено заколотилось. Кубок с ядом полетел к ногам, туда же, куда стремилось сердце - то взлетая, то падая. Ноги отказывались ее слушаться, и она бы упала, если бы не руки подхватившие ее.
[I]Он[/I] медленно, будто во сне поравнялся с коронным помостом, изящно спрыгнул с коня, едва не подвернув при этом ногу, и подхватил ее на руки, не давая упасть. Рваные на коленках джинсы, прокушенная в трех местах косуха, гриф от сломанного стратокастера, притороченный к седлу, прическа, сделанная при помощи пива, мрачное выражение лица, свидетельствовавшее о том, что он стойко переносит трезвый образ жизни - все в его облике выдавало героя древних баллад. О том, что половину этих баллад он же сам и написал, юное создание не знало.
- Нэо Рамиэрль из Клана Лебедя, - решил повыпендриваться перед девушкой Роман. - Убиваю целомудренных девушек. Спасаю драконов. Визитную карточку забыл в других доспехах.

Бал удался на славу. Как всегда. В Таяне тоже знали, как мастерски герцог Эландский играет на ложках.
Пьяный оркестр играл что-то загадочное, но оно и не удивительно, учитывая то, что дирижером был еле стоявший на ногах и пытавшийся что-то отплясывать Иннокентий. Зенек, не знакомый с милыми привычками Тарского господаря где-то в дальнем крыле дворца зацепил какую-то веревочку и ему на голову свалился кирпич. Не то чтобы в Высоком Замке никто не знал чьих это рук дело - всех задолбавшие веревочки и кирпичи, но доказать не могли. Все равно Годой скажет, что приносил апельсины. Роман под это дело хотел подбить Михаю второй глаз, но промахнулся и повторно подбил первый. Ланка с открытым ртом слушала, как Рене заливает про Берег Золотых Пчел, пытаясь придвинуться к нему все ближе, ближе и ближе. Герика, ради приличия посидев со всеми пол-оры, незаметно ушла напомнить Стефану выпить Колдрэкса. О том, что наследный принц умело морочит всем голову, знала только она. Роман рассказывал Марите об эльфийских названиях звезд где-то на одном из балконов или в саду - короче, их никто давно не видел. Белка носилась по замку электровеником. Не то чтобы это был ее метод самовыражения, но детство, знаете ли ;D Шандер Гардани, опечаленный болезнью друга, командира и собутыль соратника, молча пил царку в углу. Лупе была отправлена домой стереть пыль с полок (за четыре года ее, к слову, накопилось преизрядно) и сварить мужу суп. Марко-младший грезил Sony Playstation II и тайком потягивал красное атэвское, пока папа не видит, периодически выбегая на стены проверить караулы, а на деле покурить. Марко-старший пытался составить Рене конкуренцию в игре на ложках. Жан-Флорентин как всегда искал свободные уши, но слушать нотации никто не желал. Перла и Топаз дегустировали таянский овес, да-да, прямо не выходя из бассейна. Ройгианцы в своих храмах на краю Таяны занимались милыми их сердцам извращениями. А где-то в далекой Фронтере допившийся до пьяного Гиба Рыгор скучал по друзьям, рассказывал Гвенде как он вставит стекло и жалел что не поехал.

После бала Рене и Романа потянуло на откровенные разговоры. Роман признался, что он Ельф. Рене достал ларец с кучей эльфийских фенечек, и сказал, что для друга ему ничего не жалко.
- Я – потомок Прежних, - ударял себя кулаком в грудь совершенно неадекватный герцог Эландский. – Вот хочешь: мир спасу, хочешь за Запретную Черту хоть завтра пойдем? А ты знаешь, как у них гонят?.. Ооо… Ааа… - маринер обхватил голову руками, – это весч! А ты знаешь… Давай выпьем…
Роман, дабы не оставаться в долгу, с головой выдал координаты Убежища, тайные тропы и пароли, а так же позывные глав всех Домов Клана Лебедя, а еще приглашал Рене осенью на охоту в Пантану. В ответ Рене заявил, что такой рыбалки, как у них на тринадцатом кордоне, Роман больше нигде не найдет, что к ним сам Базилек напрашивался, даже флагман обещал подарить, что если Годой не зашьет прокушенную косуху, он ему сам морду набьет, что Святой Эрасти на иконах от настоящего отличается лишь тем, что изображается без косяка в руке, что на Марсе жизнь все-таки есть, что… что… В общем, шел самый типичный разговор по душам двух героев древних баллад.

Потом их потянуло на приключения. Кто подкинул идею пойти купаться, было уже и не так важно, а вот результат… Рене вырубился уже на берегу (сказался опыт, все-таки Роман был на несколько столетий старше), маринеру снился Берег Золотых Пчел и почему-то жена. Он пытался убежать от нее за Запретную Черту, что ему никак не удавалось, поэтому он бормотал во сне какие-то заклинания на древнеэльфийском. Наутро у всех синяков в Арции сгорели стрелы. Роман, подхватив на руки Мариту, прыгнул вместе в ней в по-весеннему холодную Рысьву. Марита была в восторге. По крайней мере, Нэо узнал много новых таянских слов. Чем бы все закончилось не известно, но тут подоспели гвардейцы из Серебряных с экипировкой спасателей Малибу. Купание в весенней Рысьве с легкой руки Романа стало новым развлечением таянских аристократов на несколько сезонов вперед. Отключившемуся Нэо мерещился Гиб, который укоризненно молчал, глядя на него. «Воду надо пить!» - всем своим видом говорило древнее животное.

…Зачем их понесло утром в аббатство к Иннокентию, они и сами не знали. Впрочем, героям древних баллад не положено задумываться о таких мелочах. Им вообще думать не положено.
Иннокентий храпел на всю округу, правда, как-то тихо. Рядом с кроватью на полу валялась пустая бутылка. «Агва Закта. Пейте охлажденным.» - гласила надпись на этикетке.

Краткая история ТЗ и НП сквозь призму Любви.

Лупе любила природу, но тут появился демон, но Рене со своей любовью к справедливости обманул синяков и спас Лупе, которая по всем законам должна была полюбить спасителя... не полюбила... парадокс. Роман любил путешествовать и еще любил совать нос в дела земные, что бы любимая Тарра не отправилась к чертям собачьим. Он прицепился к Рене и потом полюбил его.

Путники добрались до Таяны. Рене отправлялся к Стефану, которого очень сильно любил, а тот любил жизнь... После смерти Стефана, Рене не перестал его любить, за-то в самого Рене влюбилась Ланка, которая, потом его разлюбила за то, что Рене не ответил ей взаимностью, а потом оказалось, что она вообще его не любила, а любила Шандера, который любил долг и Стефана. Тут стоит оговориться... любовь к побрякушкам во многом изменила Ланку, но к счастью, все стало на круги своя.

Однако вернемся к нашим баранам, главным из которых был Годой. Этот любил баловаться с запредельной магией, еще он любил какой-то непонятной и особенной люовью свою дочку, которая оказалась Эстель Оскорой, но до этого она была Герикой, которая любила пугаться, бояться и дрожать от страха. Однако ее полюбил Рене, чем удивил всех окружающих. А окуржающие просто души не чаяли в герцоге Аррое... и почему ревновать не стали?... Кстати, герцог любил именно Эстель Оскору, а не Герику. Прошу не путать!

А вообще, герцог любил вспоминать: "Бывало, выйду я в море!..." Однако от это любви его отучили, а когда появился Белый Олень, по всей видимости, любивший муку, Рене пришлось "полюбить" войну. Финал войны позволила вернуться ему к первой своей любви - морю... в итоге эта любовь стала необходимостью... вечной...

Но мы забыли про Романа Ясного! С ним вообще ни чего не ясно... Тарру он любил... видимо... еще он привязался к Марте, но она бросилась с обрыва, в чем виноват Годой со своей гнусной любовью ко всему, что у обычного человека вызывает тошноту...

Любовь мужчин тарры к войне вылилась в гигантское кровопролитие. Рене оказался зажатым войском противника. Пришлось прибегнуть к старому и испытанному способу - вызвать чудовище, которое отличалось ребкой любовью, позавтракать телами богов. Еще оно не любило мыться, за что в конечном итоге и поплатилось...

Наконец битва стала подходить к концу. Войска встретились у стен замка, что бы утолить свою любовь к кровопролитию. Белый Олень вырос до облаков (и где он столько муки нашел). Но Эстель Оскора все спасла, за что Аррой ее полюбил еще больше. Она тоже его полюбила, но боялась этой любви... еще один парадокс... но к счастью, они смогли объясниться и скрепили это соглашение пылкой и страстной... э... гхм... не стоит об этом. Сразу после этого Рене отправился в море... там он и остался... по вине древней и чудовищной силы... которая, как и Роман, любила Тарру, но ее любовь была скорее гастраномической...

Вот... на этом заканчивается повествование Войны Оленя...

Усталые, злые и поникшие, Рене и Роман шли коридорами Высокого замка. Оба с нескрываемой ненавистью настолько громко думали о Годое, что, глядя на их мужественные решительные лица, все только кивали – давно пора. Один Годой думал над тем, какую новую каверзу совершить, да ройгианцы думали об извращениях, а Рыгор в далекой Фронтере думал о том как вставить стекло. В воздухе мелькнуло нечто серое, тени удлинились.
По всему выходило, что надо ехать в Кантиску. Горлышко пустой бутылки в комнате Иннокентия недвусмысленно указывало на запад. Здесь явно было что-то не то. Сначала эркард, теперь Иннокентий…
Годой радостно потирал руки – идея с Кантиской была замечательной, теперь вся компания уберется восвояси искать то-не-знаю-что там-не-знаю-где, а он спокойно и не торопясь приберет к рукам власть в Таяне. А потом расставит веревочек. И кирпичей… По всему королевству… Годой мечтательно улыбнулся. В иглециях, в магазинах, на ратушной площади, в казармах, потом выберется за город, протянет веревочки до самой Вархи, потом… потом…
«А вот фиг тебе!» – злорадно подумал Роман. – «Я поеду один, и посмотрим как ты выкрутишься.»
«Выкручусь, выкручусь, не переживай» – подумал Годой в ответ.
Рене тяжело вздохнул. Формально у них не было никаких улик против Михая.
От каких мелочей порой зависят судьбы мира! На этот раз это оказался Зенек. Парень настолько задумался, сочиняя новый стих, что, проходя мимо, зацепил какую-то веревочку и на голову (почему-то) Роману свалился кирпич, а на Рене вылилось незаметно укрепленное под потолком ведро воды (как можно незаметно укрепить под потолком ведро воды – история умалчивает; предположительно искусство незаметного укрепления под потолком ведер с водой было утрачено при все том же Филиппе III Аррое, хотя впоследствии отдельные представители Лумэнов чуть было не возродили эту традицию).
Это стало последней каплей. Через четверть оры Годой был арестован. Роман поудобнее перехватил гриф от стратокастера, прицеливаясь в неподбитый глаз. Рене не стал ему мешать.
Раздавшийся из подземелий протяжный крик Годоя возвестил обитателям Высокого Замка, что Роман опять попал не в тот глаз…

***
Покровительницей Клана Лебедя была Адена, Богиня Братской Любви ради Братской Любви и Искусства Тайного Наслаждения ради Тайного Наслаждения. Свою лучшую ученицу, Залиэль Ночную Фиалку, она научила [I]всему[/I]. Неудивительно, что та стала играть в «братскую любовь» с королем Клана Луны, учеником Ангеса. И доигралась! Мальчика назвали Астеном, а Залиэли ну так понравилось в братскую любовь играть, что она бросила мужа, двоих сыновей и отправилась «на поиски ушедших Светозарных».
Сыном Астена был Нэо Рамиэрль, он же Роман Ясный, а дочку звали простым эльфийским именем Эанке. Они были двойняшками, с диаметрально противоположными характерами. Эанке была красивой, но считала ниже своего достоинства гнать царку (которую ее брат не считал ниже своего достоинства пить), и умной не была совершенно.
Стоя на краю болота, Астен думал о детях. Он был не прав, отправив к людям одного Нэо, надо было отправлять обоих. Сын вырос челове… т.е. эльфом, а из дочки получилось не пойми что. Вернее, он очень даже понимал, что из нее получилось, но думать об этом было неприятно. И что обидно – сын далеко, а дочь – здесь, рядом. Того и гляди или мятеж поднимет, или договорится с Кантиской о поставке прохладительных напитков…
Невесело вздохнув, Астен достал листок с недописанным сонетом. До сына ему было все равно далеко. Он не воспитывался среди людей, а потому не знал что такое фронтерская царка.

две тысячи двести двадцать восьмой год от ВПА*

Роман неторопливо ехал по утренней Кантиске, подставляя лицо лучам солнца. Как можно было подставлять лицо лучам восходящего солнца въезжая в Кантиску из Таяны, никто бы не понял, но Роман не боялся быть непонятым: он и не на такое был способен, ведь в юные годы он воспитывался в деревеньке Вращенцы. Просто он немного заблудился, даже несмотря на то, что все дороги ведут в Кантиску, и в итоге въехал в город через западные ворота.
Дорожные припасы давно закончились. И даже воспоминания о том, как он на прощание выбил Михаю пару зубов, не согревали душу и уж тем более не утоляли жажду.
Храм святого Эрасти отыскался сразу. Впрочем, в предвкушении предстоящего концерта, Роман не стал туда торопиться. О, это будет нечто! Жан Мишель Жар позеленеет от зависти. Только представить: главный иглеций Кантиски, Храм святого Эрасти (который являлся точной копией Храма Всех Святых в Новом Мире Чтимых), хор манашек-циалианок, сотни, скажем, три-четыре (потом их можно в храме же и сжечь, Эрасти оценит), кордебалет из епископов и кардиналов, фейерверк типа салют из всех городских пушек (да-да, прямо под сводами Храма), и посреди всего этого – он, Роман, то есть Нэо, в зашитой на скорую руку косухе, чистых джинсах, с новым стратокастером! Играет написанную им по дороге панк-оперу. Роман мечтательно вздохнул…

Архипастырь Роману архиобрадовался. А еще удивил Нэо тем, что все о нем знает и вообще давно ждет. Оказалось, Архипастырь тоже в душе был панком. Если бы не внутренние церковные противоречия и разборки, Филипп давно сделал бы “My way” Сида Вишеса официальным гимном Церкви нашей Единственной и Неповторимой. И, как поклонник творчества Нэо, он знал все его песни наизусть, и что-то даже мог сыграть на органе (на органе Филипп играл тайком, один в пустом храме, об этом никто не знал). Хитро прищурившись, Филипп заявил, что прадедушка Нэо и сам Нэо – одно и то же лицо, в ответ на удивленный взгляд Романа пояснив, что его помощник, Феликс сын Эдмунда, которого еще иногда называют Железным за железную руку, знает все и обо всех, даже то, что Архипастырь играет тайком по вечерам панк на органе, а Годой расставляет по Высокому Замку веревочки с кирпичами. Потом, утолив жажду еще немного, друзья отправились в иглеций, выгнали всех и стали блюзить. Блюз был тем же панк-роком, только медленным (это когда по струнам уже совсем не попадаешь). Придя в восторг – один от стратокастера, второй от органа – музыканты решили дать совместный концерт, в том смысле, что Архипастырь напросился-таки подыграть немного на рояле великому Роману Ясному. Вооружившись бумагой, карандашами и красным атэвским, друзья засели за рисование афиши. Так ничего и не придумав, послали еще за атэвским. Потом еще…

Ночью Роману снилась таблица Менделеева, что свидетельствовало о крайней степени оп вдохновения. Снились чернокосые смазливые гоблинши. В далеких горах Корбута чернокосые смазливые гоблинши не знали уже куда спрятаться во сне от этого [censored] эльфа. А потом ему приснилось, что с иконы святого Эрасти на него смотрит Проклятый, а святой Эрасти томится где-то в неволе, где нет ни гоблинш, ни атэвского, ни таблицы Менделеева, вообще ничего нет, кроме каких-то обоев с цветочками…
И проснулся герой древних баллад. И понял, что это гениально.

Наутро по всему городу были развешены плакаты, на которых с иконы святого Эрасти, на фоне обоев с цветочками, смотрел Проклятый с косяком в руке и задумчиво-вдохновенным лицом, как бы укоризненно спрашивая «Что ты сделал для панк-рока, дитя мое?».
«Спешите! Только сегодня! Храм святого Эрасти, четвертая ора пополудни… Единственное выступление Романа Ясного в Кантиске с новой концертной программой «Святой Проклятый, а Годою глаз все равно подобью»! Партию клавишных исполняет Архипастырь Филипп! Спешите! Количество билетов ограничено…» – гласила надпись на афише.

________
*ВПА – Великое Похмелье Арцея

О, это было не просто великолепно! Такого слова еще не изобрели.
Это было – как Вторая Музыка Айнур, как Пятый Интернационал, как Шестой Элемент, как новый хит Бутусова, как… И дела не испортил даже сползший где-то к середине выступления под архирояль Архипастырь – на него попросту никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к мертвецки трезвому Нэо, сосредоточенно игравшему Песню. Устремленный вникуда взгляд с редкими проблесками адекватности, прическа героя древних баллад под кодовым названием “не смотрел сегодня в зеркало, ибо пропил его с неделю назад, и вчера тоже не смотрел”, новый серебристый стратокастер, кольцо святого Эрасти в носу… эээ… т.е. на руке (которое он использовал в качестве медиатора, ибо постоянно ронял последние), чучело Белого Оленя за спиной, которому следовало под конец концерта подбить глаз (за неимением под рукой Годоя) и сжечь вместе с циалианками (или устроить оргию – с циалианками, без оленя – герой древности пока не определился окончательно).
Это было даже не божественно. Ибо смотревшие с небес Светлые и Темные Боги утирали рукавами слезы счастья и умиления. Айнур нервно курили, осознав что со Второй Музыкой их обломали и теперь придется писать весь концерт заново. Как объяснить папе, что после Первой Музыки на диске будет идти сразу Третья, они пока не знали, но решили по привычке свалить все на Мелькора. А вместо Второй записать пять-шесть Эпох тишины – так сейчас многие делают, сильный рекламный ход. Филипп Киркоров ломал голову над тем, как незаметно, чтобы никто потом не догадался, достать аудиоверсию концерта и кому заказать текст на фонограмму. Таркан облегченно вздыхал, искренне надеясь, что уж теперь-то его оставят в покое и дадут спокойно работать. Спаситель хотел было начать всех спасать направо-налево и немедленно (пока Нэо не опередил Айнур и не написал Третью Музыку, а то придется спасать самого Спасителя), но помешали спасатели – Чип и Дейл не даром ели свой хлеб, т.е., пардон, арахис. На то, чтобы развязать связанные шнурки, у него уйдет немало времени, глядишь, и Сандер Тагэре успеет родиться (нет, не чтобы связать шнурки обратно, содержание шестого тома неведомо мне ;)).
- Нэ-о! Нэ-о! – кричала восторженная публика, подняв в едином порыве горящие зажигалки. Даже десятилетия спустя, они будут вместо знака Спасителя, вместо приветствия, вместо рукопожатия, вскидывать вперед-вверх руку, с согнутыми средним и безымянным пальцами и прямыми указательным и мизинцем.
Развалившись в кресле в своей комнате, Рене глушил атэвское, гладил обнаженные плечи сидящей у него на коленях Ланки и слушал радио “Голос Мунта”, одновременно жалея, что не может подыграть на ударных, и думая о том, как будет внукам (а заодно правнукам, пра-правнукам и так до четвертого поколения Тагэре включительно) рассказывать, что вместе с самим Нэо бил по лицу Годоя. К слову, сам Рене Михая пока и пальцем не тронул, но, во-первых, еще не вечер (т.е. не утро, поправил себя герцог, глядя на племянницу), а во-вторых, надо же потомкам что-то рассказывать, Нэо соврать не даст, так что хочешь - не хочешь, бить морду Михаю придется. Подумав немного, Рене решил что скорее хочет набить морду Годою, нежели не хочет. Жан-Флотентин молчал, что свидельствовало о том, что он слушает (для разговорчивого жаба состояние крайне неестественное).
Весь мир замер в восторге, в упоении, как жители страны, в которой нет секса, только что услышавшие по радио о полете первого человека в космос.
И лишь трое во всем огромном мире были недовольны. Михай Годой – по привычке, Ройгу, потому что его чучело собирались спалить, и… Эрасти Церна, которого задолбали обои с цветочками и даже концерт Нэо в его собственном храме не мог поднять ему настроения.

Уставший, но счастливый, Нэо… впрочем нет, уже Роман, развалившись в кресле в гримерке неторопливо курил, стирая пот со лба тончайшими эльфийскими трусиками, по ошибке наколдованными кем-то ему в карман. Шоу удалось на славу, это признавал даже он сам. Пару раз, он, правда, сфальшивил, но этого, похоже, никто так и не заметил. Или заметил, но подумал на хор, Архипастыря или кордебалет. Не важно… Самое главное, теперь никому и в голову не придет зачем на самом деле он приезжал в Кантиску. Чего только не сделаешь ради нового медиатора! Роман усмехнулся, играя кольцом Эрасти. Посмотрел на солнечные часы на руке. До праздничного банкета по случаю оставалось еще полчаса, но тут завалился пришедший в себя Архипастырь и предложил отметить успешное выступление…

Сначала Архипастырь пил вино. Потом царку. Затем Агва Закту. А потом он отравился печеньем. В общем, вместо банкета пришлось выбирать нового Архипастыря. Им по единогласному решению клириков стал Феликс сын Эдмунда. Те, чье мнение несколько отличалось от единогласного, уже были на пути в дюзы, то есть что я говорю – в бесплатные пожизненные высококомфортабельные церковные санатории. Потом устроили банкет. Потом стали выбирать кардиналов Таянского, Тарского и Эландского. Поскольку тащиться в такую глушь всем было влом, почетную миссию доверили Максимилияну, как самому молодому. Максимилиан загордился и углядел в этом знак свыше – он теперь становился как Креатор-Кастигатор-Калватор – три в одном. Потом подали десерт. Потом кто-то предложил еще кого-нибудь выбрать на какую-нибудь должность. Роман заявил что на сегодня хватит, чай не четырнадцатое декабря, и показал фокус: на архипастырьском посохе выросли розы, а из архипастырьских карманов пропали деньги. Потом откуда-то появились так и не сожженные циалианки. Потом Роман перестал соображать. Потом… В общем, наутро голова гудела как аккорд фа-диез-минор, взятый почему-то с первого лада да и то криво…

Тем временем в Таяне происходили странные вещи. Кирпичи как падали на буйные головы, так и продолжали падать. Поразмышляв об этом дня три, великий мыслитель современности (я говорю об отважном адмирале) пришел к выводу, что у Михая есть сообщники. И невдомек было избраннику судьбы, что это предательство, и веревочки расставляет никто иной, как… Марко-старший. Никому бы это просто и в голову не пришло: днем король тихо-мирно сидел в своем хаонгском садике, лепил куличи в недавно построенной песочнице, нацепив солнцезащитные очки и – для конспирации - буденовку, не доставляя никому никаких хлопот. И никто не догадался заглянуть в королевский холодильник, в котором стояла бочка варенья, корзина печенья и пара галлонов знаменитого церковного напитка…
Жан-Флорентин жаловался всем, готовым его слушать (а таковых, после отъезда Перлы с Топазом находилось немного), что Рене запирает браслет с ним в несгораемый железный ящик с кодовым замком, дабы не мешался со своими советами и нравоучениями в не самые подходящие для этого моменты. Как оказалось, страсть к собственным племянницам – внучатым или не очень – была у потомков Древних в крови, независимо от того, на чьей стороне они играли. Так что в железном ящике жаб проводил времени преизрядно.
Впервые попробовавший Агва Закты младший принц бормотал что-то о Капризном Солнышке, почему-то перечисляя при этом все титулы Рене. Его никто не слушал. Король заявил, что Playstation II принц не получит, ибо по зрачкам видит, что тот опять что-то курил. В ответ на это принц рухнул замертво. “Отравился печеньем”, – догадался Рене.
Герика поссорилась со Стефаном и вышла за последнего оставшегося в живых Марко, чем несказанно удивила Годоя. То, что король стал день ото дня бледнеть и благодаря Рене обзавелся рогами, и это и была та самая помощь ройгианцев-извращенцев, было пока скрыто от него.
Ройгианцы, узнав о последствиях концерта Нэо в Кантиске, были удивлены, несколько подавлены и немедленно послали туда агента для сбора информации и обмена опытом. Даже в лучшие времена в их светлых (я бы даже сказал белых) головах не рождалось таких фантазий. По всему выходило, что в ближайшее время их ждет бросок на запад. Загнивающий запад – это среди высших чинов ордена подчеркивалось особо.
Независимое Эландское спутниковое телевиденье на все голоса кричало о беспорядках в Мунте среди простонародья и аристократов, не попавших на концерт в Кантиску, и разгоне мирной демонстрации, приуроченной к избранию нового Секретаря ЦК КП в смысле Архипастыря. Имперские средства массовой информации призывали не поддаваться на провокации. Четвертый Идаконский Флот по приказу Рене был приведен в полную боевую готовность, отдельная эскадра Второго Флота вошла в нейтральные воды Атэвского пролива. Назревал политический конфликт.

Данный дневник не имеет ровно ничего общего с книгами Веры. По крайней мере, мне хотелось бы так думать…
Тайный дневник Рафаэля Кэрны.

14 Лебедя.

Бесцельно слонялся по Мунту.

15 Лебедя.

Размышлял на следующие темы:
1.   Женщины (2 оры)
2.   Трагедия арцийского либерализма (3 десятинки)
3.   Правильное метание атэвских клинков (17 десятинок)
4.   Качество среднеарцийского винограда ( 24 десятинки)
5.   Роль женщин в политике, военном искусстве и виноделии (5 ор 18 десятинок)

16 Лебедя

Курил траву. Играл на гитаре.
Пытался курить гитару, напихав в нее сено.
Имел безобразную сцену с владельцем сена.

17 Лебедя

Пытался перед зеркалом состроить Святого Эрасти – предок, как-никак. Хоть ты тресни выходил команданте Че Гевара!!!

18 Лебедя

Был у Жизели. Выпил чайку. Пообещал привести Сандера.

19 Лебедя

Были с Сандером у Жизели. Выпили чайку. Пообещали привести Творца. Ох, непростой это чаек…

20 Лебедя

Были с Сандером у Жизели. На вопрос «Где же Творец?», ответили, что он везде, а значит, и здесь тоже. Все, кроме Творца, выпили чайку.

21 Лебедя

Был в гостях у Сандера. Играл гимн семьи Кэрна – “Mein herz brennt”. Потом играл гимн Англии времен Елизаветы Первой, но Сандер так заколдобился, что пришлось перестать.
Рассказывал главе семьи непристойные анекдоты, а Жаклин в сторонке записывала.

22 Лебедя

Был в гостях у Бэрротов. Рассказывал главе семьи непристойные анекдоты, а Артур в сторонке записывал.

23 Лебедя

Звали на пикник на Гразское поле. Отказался – скучно там…

24 Лебедя

Был у Сандера. Дал Онорине померить доспехи. Идут.

25 Лебедя

Был у циалианок. Ох и сеновал они себе отгрохали! И все на пожертвования сестрии.

26 Лебедя

Был у Трюэлей. Луи грыз яблоки и морщился. «Эх, цветочков бы!» - говорил. Вот ведь гурманы пошли…

27 Лебедя

Ел суп из крапивы. Думалось о масонах, наркобаронах, патриотах из пробирки и батьке Энгельсе…

28 Лебедя

Снились гоблинши.

29 Лебедя

Снилась гоблинша. Теряю форму…

30 Лебедя

Снились эльфийки. Проснулся в восемь вечера.

1 Дракона

Снился эльф. Проснулся через минуту с воплями.

2 Дракона

Ел ананасы, жевал рябчиков. Рогге читал томик Маяковского. С чего бы это?

3 Дракона

На стенах появились граффити о Сандере. Зачеркнуты горожанами.

4 Дракона

Снова граффити. Зачеркнуты стражей.

5 Дракона

Граффити. Зачеркнуты мной.

6 Дракона

Граффити. Сандер ворчит, но моет…

7 Дракона

Граффити. Стерты в ходе явления Св. Эрасти.

8 Дракона

Граффити. И рядом с каждым еще одно: «Значит, теперь наша очередь? ФИГ ВАМ! Великие Братья».

9 Дракона

Вручили повестку. Ну, погоди, Тартю…

10 Дракона

Всю ночь разучивали песню «Граница».

11 Дракона

Ушли к Гразе. Водку к победе взяли заранее…

(http://www.inosmi.ru/images/worldwide/wwlogos/33.gif)

Интервью с Михаем Годоем ("The Washington Times", США)Кеннет Р. Тиммерман Мл./, 07 марта 2004
Корбут, Тарска, 3 марта (информационное агентство 'Юнайтед пресс Интернэшнл') - По заявлению тарскийского лидера, господаря Михая Годоя, Тарска перевернула страницу своей истории, связанную с террором и оружием массового уничтожения, и в настоящее время стремится к установлению хороших взаимоотношений с Соединенными Штатами.
После встречи с делегацией американских конгрессменов Годой дал интервью корреспонденту 'ЮПИ' и еще двум американским репортерам.
Вопрос (В): Какое влияние оказала война в Ираке на принятие вами решения об отказе от идеи разработки оружия массового уничтожения?
Годой (Г): Мы самостоятельно приняли это решение, проанализировали сложившееся в мире положение и пришли к выводу, что не сможем идти вперед, не сможем развиваться, если будем проводить подобные программы.
В: То есть Вы хотите сказать, что события в Ираке никоим образом не повлияли на принятие этого решения?
Г: Мы живем в этом мире. А пресловутые события - реалия этого мира. В них проявляется мировая политика.
В: К вопросу о проведении реформ в Вашей стране: будет ли разрешена деятельность ройгианских организаций?
Г: Я бы сказал, что для этого нет ни оснований, ни причин. Люди самостоятельно управляют своим государством и способны сами принимать решения. Каждому, у кого есть, что сказать или есть свое мнение, которое он хочет выразить, предоставлена возможность сделать это в Народном Конгрессе. Мы не хотим, чтобы Ройгу, или Бог, принимал участие в решении таких материальных вопросов, как, скажем, развитие инфраструктуры или прокладка канализации. Он к этому никакого отношения не имеет. Мы собираемся решать материальные, вещественные проблемы, и для этого нам нужна стратегия, политика. Для развития инфраструктуры нам нужны технологии. И мы пытаемся решить данные вопросы: организовать водоснабжение, канализацию. И это наша стратегия, наша политика. Вопросы Бога - это совершенно другое дело. Как мы можем привлекать Ройгу к разрешению наших проблем, возникающих в повседневной жизни? Нам нужно строить дома и производить зерно.
В: Вчера вечером Вы произнесли поистине мужественную речь, в которой упомянули о том, что в прошлом Тарска принимала участие в движении освобождения, а сейчас, как Вы сказали, пришли другие времена. Каким образом Вы готовили своих сограждан к переменам? Мне кажется, что вчера многие были удивлены, услышав ваши слова.
Г: Тарскийский народ хорошо просвещен и отдает себе отчет в происходящем. Кроме того, люди имеют богатый опыт участия в принятии повседневных политических решений в Генеральных Штатах, и хорошо понимают, в чем состоят политические реалии современного мира. В нашей стране власть перешла к народу еще 27 лет назад, и с того момента тарскийцы самостоятельно принимали политические решения. Народ моей страны принимает активное участие в политической жизни.
В: Совсем недавно Вы принимали две делегации американских конгрессменов, одна из которых представляла Сенат, а вторая - Палату представителей. Каково Ваше видение дальнейшего развития взаимоотношений между Тарской и Соединенными Штатами?
Г: Мы очень заинтересованы в достижении взаимопонимания. На мой взгляд, в прошлом все наши проблемы возникали из-за того, что мы не были в состоянии:, у нас не было шанса просто сесть за стол переговоров и вести диалог. А в настоящее время мы уже можем понять друг друга.
В: Ваше правительство взяло на себя ответственность за проведение террористического акта в Таяне. Однако, положа руку на сердце, Вы действительно считаете, что правительство Тарски организовало этот теракт?
Г: (Разговаривает с помощниками: Просит детального перевода). Высокий Замок похоронен, и мы не хотели бы раскапывать старые могилы. От этого плохо пахнет. Мы не хотели бы выносить на обсуждение этот вопрос, принимая во внимание, что человека уже нет в живых. Это дело давно минувших лет.
В: Однако, вчера вы заявили, что собираетесь раскрыть тайну и рассказать народу правду, всю правду. Были ли другие преступники, за исключением представших перед эландским судом, : возможно, другие страны?
Г: (Разговаривает с помощниками. Переводчик неправильно переводит вопрос. Вмешивается секретарь). Мы закончили с Таяной. Это вопрос касается прошлых событий.
В: Вчера вы сделали заявление о том, что Тарска вновь будет принимать участие в Хаонгской инициативе. Означает ли это, что ваша страна стремится наладить отношения с Таяной? Или это не входит в Ваши планы?
Г: Что касается Таяны, то наше мнение в отношении него выражено в 'Белой книге', а именно, мы хотели бы, чтобы была создана 'Таянтарска' или 'Тарсктаяна'. Мы должны, наконец, передохнуть, создать одно государство и жить всем вместе.
В: Администрация Буша выразила свою глубокую признательность Тарске за содействие в решении вопроса по Аль-Ройгу. Не могли бы Вы привести пример того, что сделало Ваше правительство, или спецслужбы, чтобы помочь в войне, и что повлекло аресты каких-либо членов организации или сорвало какие-либо их замыслы?
Г: Террор или терроризм это враг всего человечества, а не одной Америки. Поэтому борьба с терроризмом - это важное дело прежде всего для нас самих.
(Кеннет Р. Тиммерман является старшим сотрудником журнала 'Инсайт Магазин').

Оригинал публикации: Interview with Moammar Gadhafi

Рене в который раз снился этот сон.
Он снова лежал на Седом Поле, совершенно убитый. И раскаленное, как сковорода Tefal в руке Ольвии, небо, и приятно пахнущая серебристая травка, и льющийся сверху безжалостный свет (более сильный, чем утренний; всем героям древний легенд известно, что по утрам он особо безжалостен) – все было как обычно. Впрочем, нет, не все.
Еще утром они были живы, сильны, веселы, уверены в себе. Теперь они были убитые, слабые, грустные и неуверенные. Битву они проиграли. Девушка, с которой он провел эту ночь, не торопилась попрощаться с ним и забрать его меч, а без этого умереть Рене не мог. Пытка по утренним небом продолжалась...
Рене вдруг, во внезапной вспышке озарения, осознал, что было не так. По небу с громким мяуканьем вместо привычных крокодилов летели бегемоты... Летели низко, видимо, к дождю. Он хотел сосчитать их, но никак не получалось. В свое время у герцога Эландского в школе не все было в порядке с математикой, за что папа его периодически ставил в угол и не давал смотреть “Чип и Олмер из Дейла спешат на помощь” по выходным.
- Тоже мне, назгулы, - буркнул с обидой Рене себе под нос и попытался закрыть глаза. Естественно, не получилось. Тогда он попробовал отвернуться. Тот же результат. Рене выругался. Таких высоких зданий не строили даже в Америке, даже едва не сгоревшая знаменитая башня страны, в которой нет секса, была значительно ниже. Но это тоже не помогло.
А бегемоты с наглым мяуканьем один за другим пролетали над ним. Рене собрался уж было плюнуть на них во всех смыслах, но вовремя одумался – с физикой у адмирала было чуть лучше, чем с математикой. Белокрылые, с длинными вытянутыми шеями, они летели медленно и печально, четким красивым строем, каждый занимал какое-то свое, одному ему лишь принадлежащее место, оговоренное боевым уставом. “Я – тучка, тучка, тучка”, напевали бегемоты на ломанном древнегоблинском. Будь он не таким убитым, сосчитать их не составило бы труда, а так оставалось только радоваться отсутствию во сне Жана-Флорентина, который не преминул бы вставить свое веское слово...

Рене проснулся как от удара. Собственно, он от удара и проснулся – Ланка ворочалась во сне и случайно задела его. За окном чернело небо, усеянное крупными тревожными звездами, одна из которых внезапно сорвалась и покатилась вниз. Месяц Лебедя – Месяц Падающих Звезд, так его раньше называли в Эланде. До тех пор, пока в Идакону с концертом не пожаловал... да-да, вы угадали, восходящая рок-звезда Нэо, собственной персоной. После этого, слова обрели несколько иной, новый смысл, и месяц решили переименовать. Откуда эландцам было знать, что этот скромный застенчивый парень, стесняющийся давать интервью и красневший, когда у него просили автографы, в слегка потертой (и ни разу не прокушенной) на тот момент косухе, на деле – наследный принц Клана Лебедя...
...В первый раз ему это приснилось по дороге в Идакону. Сон, наполненный безжалостным утренним светом и грустным мяуканьем. Правда, в тот раз мяукали крокодилы, как и положено. Психотерапевта в команде корабля не было, к тому же сон для любого отдельно взятого бравого маринера был вполне обычным, среднестатическим. Адмирал тогда хотел было истолковать его по Фрейду, но побоялся. Он никому ничего не сказал, но в глубине души ожидал всего и сразу – бури, штиля, встречи с эскадрой ортодоксов, эскадрильей низколетящих крокодилов или даже с самим Великим Морским Змеем (не путать с Зеленым Змием! =)). О Йормунганде говорили много, хотя никто его и не видел; впрочем, и Рагнарёк Рене только снился. Потом выяснилось, что из герцогской семьи остались только он и племянник, Рене пришлось заниматься ненавистными государственными делами – воровать он не любил, предпочитая честно грабить, к тому же иностранцев, а не сограждан, так что новая работа ему не понравилась. С тех пор этот сон периодически снился ему, а потом происходила всякая фигня. Но сегодняшний был не такой как все – может просто к перемене погоды?
Рене налил в пластиковый стаканчик минералки и осмотрелся по сторонам. Жан-Флорентин спал в пустом бокале, свернувшись калачиком, Илана чему-то загадочно улыбалась во сне. Было тихо, так тихо, что он слышал, как на стенах гремят оружием и кубками часовые, как Зенек насвистывает себе под нос новую песенку в дальнем конце замка, как кто-то в темных коридорах устанавливает веревочки, как войтиха в далекой Фронтере пилит до сих пор не вставившего стекло Рыгора, как чернокосые смазливые гоблинши в предгорьях Корбута шепчут во сне – “о Нэ-о!” или что-то в этом духе, как Роман рассказывает Марите о названиях эльфийских звезд... впрочем, нет, Роман уехал, значит, звездами любуется кто-то еще, как в подземелье злостно флеймит в адрес местных модераторов забаненный Годой, как где-то далеко, дальше чем Фронтера, кто-то тихонько наигрывает на стратокастере медленный и печальный блюз... Сделав глоток, Рене с отвращением поставил стакан на стол – вообще-то, он хотел вина, но у жабы были свои методы перевоспитания избранника судьбы. Все было тихо и спокойно. А Рене не переставал мучаться вопросом – почему бегемоты, почему...
Надо было что-то делать. Пофиг что, у героев древних легенд все обычно само собой получается. В итоге, наутро Рене отправил в Атэвский Пролив еще оду эскадру – смысла в этом не было никакого – и с чувством выполненного долга поехал с Ланкой якобы встречать нового кардинала, а на деле [censored]. Ну и царки купить на Гремихинском Перевале у контрабандистов, пока жаб не видит.

Девочки любят гадать на картах. И Лупе не была исключением. А, поскольку она была колдуньей, то и карты у нее были не простые, а “О” (еще существовали гадальные карты “У” и “Ого”, но это для совсем продвинутых колдуний). Пыль на полках она давным-давно протерла, супа наготовила на две недели вперед, даже компот сварила. И вот решила она как-то утром погадать на Шандера Гардани – исключительно от нечего делать.
...Сначала надо было дать картам имена. Себя Лупе назначила королевой Вечера, Шандера – рыцарем Зимы. Немного поежилась от холода, представив такое сочетание. Следовало назвать еще пятерых. Непросыхающий Рене Аррой был истинным королем Вод, тем более, что тот и изображался в виде эландского маринера, с отстраненно-вдохновленным лицом на четвереньках выползающего из кабака; удравший в Кантиску Роман был произведен в рыцари Утра со звездой Аморой на стратокастере – это была ее маленькая месть, она прекрасно помнила выражение лица Нэо по утрам (на карте у него было такое же выражение). Стефану досталась роль короля Зимы (он любил мороженное, из-за чего постоянно кашлял крайнее время; Герика пыталась отпаивать его Колдрэксом и мазала зеленкой, но – безрезультатно), а Белке – королевы Дня (электровеники в колоде отсутствовали), Марита прошла кастинг на роль королевы Рассвета. Остальные карты следовало трактовать по ходу.
Разложила. Офигела. Выпали все карты Великой Судьбы, причем светлой была только одна. “Зима близко...” – отстранено подумала маленькая колдунья.
Узел закручивался вокруг герцога Арроя. Неудивительно: он всегда был душой компании, никто не умел играть на ложках так, как он. А уж про танец “Яблочко” и говорить не приходилось. Его окружали десятка Огня, сердце Воды и Медные Трубы. Еще рядом оказалась Кровавая Роза – карта, на которой алой кровью истекала белая роза на фоне скрещенных шпаг и затянутого облаками неба. “Ланкастеры – [censored] [censored] [censored]” – едва слышно пробормотала себе под нос Лупе. Кровавая Роза соединяла Рене с королевой Осени, как две капли воды похожей на Герику. Ланка тоже была где-то рядом – на белом коне, в буденовке с саблей наголо... то есть, с луком в руках. Еще там были Роман, Шандер, ее муж, Марита, Белка, Стефан, снова Герика, какой-то неизвестный король (с Астеном колдунья не была знакома).
Лупе лихорадочно пыталась постичь, что ей говорят “О” и офигевала еще больше. Противостояли всем король Камня и какая-то Бездна (поглубже разлома между Мельином и Эвиалом, надо сказать), причем у короля Камня был характерный фонарь под левым глазом. Дальше шли карты с Лукианом, Марко-старшим, Рыгором, Гвендой, Зенеком, Перлой, Топазом, опять Нэо, еще Герика, Жан-Флорентин в профиль на фоне полупустого бокала, подмигивающий пьяный Гиб, панорама Гремихинского Перевала со знаменитыми Всадниками, обнаженная Лупе в стогу сена, Рене в обнимку с Ланкой...
“Вот блин, да это же фотки!” – внезапно осенило колдунью. Надпись “Kodak Express” на рубашке карт только подтвердила ее догадку. Лупе с досадой посмотрела на карты Великой Судьбы. Один негатив засвечен, а вспышку – или чинить, или выбрасывать...

Услышав позади нарастающий топот десятков копыт, Рене обернулся. “Серебряные” во главе с Шандером. Нет, копытами стучали вовсе не гвардейцы и даже не Шандер; для этих целей у них были лошади. На плече графа Гардани сидел жаб. Андриаманзака Ракатуманга гневно сверкал глазами и зловеще молчал.
- Вот засада, – подумал великий герцог, - даже за царкой спокойно не сходишь.
Это действительно была засада. Гоблинская. В овраге. Видимо, союзникам Тарского господаря не понравилось, как с тем обращаются. А может быть, кому-то из них в мирных и безмятежных горах Корбута свалился на голову кирпич и этот кто-то теперь тоже горел желанием подбить Михаю глаз, для чего Годоя следовало сначала отбить у таянцев. Или кто-то из них был на концерте Нэо в Кантиске и вдохновился, что тоже не исключено.
Факт остается фактом, пришлось потратить уйму пороха и немного размяться. Рене взмахивал клинком как дирижерской палочкой, не переставая жевать жевательную резинку и так и не выключив mp3-плеер. Звуки Warrios в исполнении Lord of the Dance перекрывали грохот боя. Гоблины падали вокруг него штабелями. Некоторые, едва завидев герцога, сами бросались ему на шпагу. Может быть, Турин Турамбар был их кумиром; может быть, просто смерть от шпаги отдаленного, пусть и недостойного, потомка Омма считалась почетной и автоматически обеспечивала место в гоблинском раю (то, что у гоблинов нет души было столь же спорно, как и теория Дарвина. Это ж надо было додуматься заявить, что гоблины произошли от обезьян! Над знаменитым ученым открыто ржал весь Корбут). Как бы там ни было, почти всех гоблинов перебил Счастливчик, настолько вошедший в роль (а точнее заслушавшийся), что положил даже пару таянцев, прежде чем понял, что бой закончился.
Потом стали думать (ну, по крайней мере, пытаться думать) и общими усилиями решать глобальные вопросы, а именно:
- что это было
- кто виноват
- что делать
- кто такой Чернышевский
- почем на Гремихинском царка
- если никто не виноват, то что делать
- если нечего делать, то кто виноват
- кого послать на Гремихинский
- есть ли жизнь на Марсе
- есть ли на Марсе эльфы
- есть ли у эльфов рукописи Рэя Брэдберри
- кого послать на Марс
- дать Годою скафандр или обойдется
- не поэкспериментировать ли сначала на собаках, или тарскиец уже вполне и сам
- у кого есть палантир, позвонить архипастыреву посланцу, дабы он сам по дороге купил
- а не поохотиться ли на белых оленей
- почему нас здесь упорно называют синяками, если все синяки остались в Белом Мосте.
Тяжелее всего приходилось Аррою. Во-первых, внезапно сели батарейки, во-вторых, у Жана-Флорентина батарейки никогда не садились, но вещал он отнюдь не эландский этнос и даже не арцийскую поп-музыку, что постоянно гоняли мунтские радиостанции. В третьих, надо было как-то поставить гоблинов на место. Поскольку моря в Корбуте ну никак не наблюдалось, озадаченному Рене ничего не оставалось, как послать еще одну эскадру в Атэвский Пролив.

Один день из жизни Годоя.

В это утро Годой проснулся поздно: всю ночь ему снились рога. Рога были мощные и ветвистые, способные стать достойным украшением оленя-самца…
Михай открыл глаза и уставился на потолочную роспись. Фреска изображала неизвестный эпизод из жизни Святой Циалы, доходчиво объясняя, каким образом ей удалось победить Проклятого… Но даже лицезрение легкомысленно одетой Циалы не принесло облегчения.
«Что означает этот сон? Может, союзнички пытались так заполучить контроль над моим разумом? А, может… Анна-Илана?!. Впрочем, нет – в замке только одни гоблины и ройгианцы…»
Предаваясь подобного рода размышлениям, Годой встал с постели, облачился в халат и подошел к зеркалу. Из зеркала на него смотрел точно такой же Михай Годой, только с жуткими выкаченными глазами…
«Опять…», - обреченно подумал Михай, пытаясь перебороть возникший ужас… Тут изображение моргнуло, сильно озадачив Годоя. Затем моргнуло еще раз… Михай перевел дыхание… «Надо бы поменьше пить…»
Размышляя о бренности жизни, Годой направился в комнаты супруги. У дверей он встретил гоблина, старательно стиравшего малиновую помаду с зеленой физиономии. На простой вопрос Михая, гоблин, смущенно отводя глаза, ответил, что пересказывал госпоже старинный народный эпос «Гобливала»… Прогнав подозрительного гоблина пинком, Годой открыл двери…
Анна-Илана, одетая в покрывало и рубины, уютно свернулась калачиком в кресле и флегматично перелистывала «Эпизоды из жизни Св. Циалы, не вошедшие в каноническое издание». Михай решил быть предельно вежливым.
- Как погода, дорогая? – осведомился он у супруги.
- Светит солнце, - ответила она, бросив взгляд на занавешенное окно.
- Тебе, наверное, скучно без меня… с гоблинами?..
Анна-Илана неопределенно пожала плечами, про себя подумав, что все познается в сравнении, и вернулась к чтению.
Годой постоял еще какое-то время, но вспомнив про свое решение не устраивать ссор, повернулся и вышел. Анна-Илана проводила мужа взглядом, размышляя, как ему удается не цепляться рогами за потолок…
Михай спустился в обеденный зал и приказал подать на завтрак царки с солеными огурцами по-фронтерски. Завтрак незаметно перетек в обед, а обед - в ужин…
За окном стемнело. Годой спал на столе, прижимая к себе как любимую жену, пустую бутыль из-под царки. Временами он жалобно всхлипывал – ему снились рога…

В Высоком Замке непревзойденного мастера игры на ложках ждал очередной сюрприз. О нет, печеньем больше никто не баловался, неведомому врагу надоело быть неоригинальным. А он-то хотел было отдохнуть, устроить пир, поиграть на ложках, половить рыбу в Рысьве (динамит – великая вещь!), оркестром подирижировать, окно какое разбить... Удача улыбается смелым... А потом долго ржет над ними. Что не поделили Стефан с внезапно вернувшимся принцем Зеноном, так и осталось загадкой. Говорили разное. Что Стефан без спроса скурил с таким трудом доставшийся брату Parlament lights. Что это был отнюдь не Парламент и скурил его сам Зенон. Что Зенон споткнулся о веревочку, а наследный принц усмехнулся. Что Зенон переврал слова, напевая одну из баллад Нэо. Что полупьяные принцы спускались в подземелье к Михаю, но разошлись в представлениях о том, как подбить ему правый глаз (это деяние уже само по себе, в случае удачи миссии, было достойно отдельной легенды и пары десятков баллад, братья обессмертили бы свои имена в веках). Что Стефан промахнулся и подбил глаз брату. Что Зенон рассказывал политические анекдоты о Великих Братьях. Что они не сошлись в трактовании одного места из Блаженного Августина. Что... Тяжело вздохнув, Рене отправил в Атэвский Пролив очередную эскадру. Он уже и сам начал смутно догадываться, что делает что-то не то и проблем это все равно не решит, но думать было как-то то ли некогда, то ли лениво. Прошатавшись весь вечер по постепенно пустеющему замку, Рене решил, что он видимо загостился, ему, похоже, тут не рады, его здесь, видимо, не ценят, от веревочек с кирпичами уже жизни не стало, Марко – [censored], и вообще пора бы домой, пробоину в лодке заделать да к Кузьмичу на тринадцатый кордон махнуть.
В общем, опуская все подробности, утром подозрительно трезвая и мрачная эландская дружина по главе с таким же подозрительно трезвым и еще более мрачным Арроем покинула Гелань. Подозрительная мрачность и трезвость были неотъемлемой частью походного снаряжения, к вечеру все равно все возвращалось на круги своя. Михая решили оставить – оно надо, чтобы в Башне Альбатроса завелись бесконечные километры веревочек?

По дороге Рене догнала Ланка. Уединившись с ним на секретной царской даче, одетая лишь в рубины Циалы девушка стала соблазнять возлюбленного троном императора, ненавязчиво поигрывая банкой экспортной царки в ладонях. Ребенок не осознавал, что допускает непростительную ошибку – Рене ненавидел править, он только-только вздохнул спокойно: передав дела достигшему совершеннолетия племяннику, он мог спокойно посидеть на берегу с удочкой, как нормальный маринер, и не думать о судьбах Родины. Аррои и Ямборы были родственными душами – перекладывать обязанности на младших стало неотъемлемой чертой характера любого отдельно взятого представителя обеих династий. Монолог разгневанного герцога сводился примерно к следующему:
- [censored] [censored] [censored] Арция [censored] [censored] [censored] [censored] [censored] [censored]. [censored] [censored] [censored] [censored] эта империя. [censored] [censored] [censored] мне моего Эланда [censored] [censored] [censored] эш назг бомборбия киргуду [непереводимый эландский фольклор]...
В общем, речь Рене была на редкость политкорректной и содержательной и впоследствии вошла во все учебники по дипломатии, а так же в руководства по строительству высотных зданий. Поговаривают, что один видный политический деятель страны, где нет секса, любивший для убедительности стучать ботинком по столу вместо кулака, произнес свою пламенную патриотическую речь под влиянием устного творчества великого адмирала.
А Ланка взяла да обиделась. Можно подумать ей хотелось быть императрицей! Поделись улыбкою своей, и тебе ее не раз еще припомнят. Она ж ради Рене все затеяла, а он, а он...

Объяснять Рене, что он не прав, пришли два десятка лучших фехтовальщиков Годоя с деревянными мечами. Заметив всю эту ораву, толпящуюся в дверях (как можно толпиться в дверях такой оравой, история умалчивает) и переминавшуюся с ноги на ногу в нерешительности (переминались они на ноги друг другу, успев их основательно оттоптать), Рене во вспышке внезапного прозрения, осознал, что к утру он будет совсем убитый.
- Мужики, а может того... выпьем сначала?
Так глава Совета Капитанов, Паладин Зеленого Храма Оссейны, сын герцога и дядя герцога, одной фразой выиграл безнадежный бой. Потому что выпивки на царской даче было много (собственно, само название “царская дача” пошло отнюдь не от слова “царь”), а перепить отважного адмирала мог только Нэо, и (возможно) Эрасти.

Рене открыл глаза. В голове шумело, потолок скрывался в тумане, все кружилось. Он не сразу понял, где он и что произошло. Эландец с удивлением смотрел на залитый атэвским пол, на трупы тарских сигурантов. Если бы ему дали отлежаться, дали похмелиться, положили мокрое полотенце на лоб... Мечты, мечты... Даже Жан Флорентин куда-то подевался, но оно было и к лучшему: обсуждать неоплатонизм и основные отличия демократического строя от республиканского он был в данный момент не в состоянии.
Цепляясь за стену, Рьего поднялся. Сколько он пролежал без сознания? А ведь вечером Михай, не дождавшись своих сигурантов, пришлет еще кого-нибудь, а царки в подвалах еще много... Надо было срочно уходить.
Рене сделал шаг, резкая боль пронзила левую ступню. Неужели сломал? Нет, похоже, просто вывихнул, играя на ложках. В рваной одежде, залитой атэвским, он уже ничем не напоминал владетельного сигнора, смахивая скорее на среднестатического арцийского синяка.
У двери лежало восьмеро: пятеро были мертвы, трое жалобно стонали, прям как бегемоты из давешнего сна. Адмирал хотел нагнуться над ними, протянуть стоявшую рядом полупустую емкость...
- Не стоит проявлять излишнего благородства по отношению к тем, кто на него не способен в принципе.
Жан Флорентин медленно сполз по занавеске вниз (утренняя гимнастика, должен же хоть кто-то вести здоровый образ жизни) и прыгнул на тарскийцев. Вскоре стоны затихли.
- Нельзя оставлять свидетелей. – показал клыки жаб.
Потом жаб не удержался таки от короткой получасовой лекции о смысле жизни и избранниках судьбы (все это время Рене на четвереньках полз по дну какого-то ручья, жаб неотступно следовал за ним). Не в силах более терпеть, Рене воззвал к Гибу.
Гиб появился незамедлительно.
- И зачем же ты так напился? – спросило древнее животное.
Разговаривать Гиб умел, но скрывал это. Только признайся – и будешь до конца дней мира всяким идиотам и пьяницам легенды рассказывать. Но в данный момент герцог еще не пришел в себя окончательно, поэтому говорить можно было все что угодно: даже если он завтра все вспомнит, можно будет списать это на белую горячку.
Несчастный Рене так и полз, прихрамывая, по дну ручья, а жаб и конь шли рядом и пилили его на два голоса.

Ночью к Гвенде постучали. Можно было и не открывать, но особенности профессии современной фронтерской самогонщицы таковы, что придти могут в любое время. А если не открыть – посетители уйдут к конкурентам, так можно и всех клиентов потерять. Накинув на плечи плащ из меха чебурашек, Красотка Гвенда пошла открывать. Рыгор тем временем спрятался в холодильник, и (на всякий случай) спрятал там же тарелку недоеденных с вечера вареников со сметаной. А то мало ли что...
- Кого Творец послал? – и самое главное куда. Если опять попросят в долг, то... то... Даже Рене таких слов не знает, разве что Нэо.
- Гвенда, дорогая, открой, пожалуйста. Это я, Нэо...
Мистика! Осанвэ. Это действительно Нэо – слово [I]“пожалуйста”[/I] выдавало его эльфийские корни, люди говорят несколько иначе.
- Я уже был у вас, помнишь...
Еще бы она не помнила! Она помнила даже то, что сам Нэо не помнит. Гвенда была единственной, кто знал, откуда у Рыгора появилась шишка на лбу, и где Роман расколол очередной стратокастер...
Усадив гостя за стол и поставив вариться пельмени, Гвенда достала заветную четвертушку. Взгляд Нэо неуловимо потеплел. Из-за двери холодильника на непередаваемый, неповторимый, знакомый любому фронтерцу с детства, звук вылез Рыгор.
- Нэфо! Фдрафтвуй, дафе не пфестафляефь как я фад тевя фидеть... – войт явно что-то жевал, в руке он сжимал вареник.
- Тиха фронтерская ночь, а сало лучше перепрятать... – чуть слышно прокомментировал Роман себе под нос. Друзья пожали друг другу руки, да-да, вместе с вареником.
Между первой и второй говорить некогда.
- Что нового? – Спросил Нэо через пятнадцать секунд. – Я полгода в оффлайне был...
Рыгор заметно погрустнел. Гвенда положила руку ему на плечо.
- Слушай, Роман, а ты не умеешь стекла вставлять...
Нэо поперхнулся Спрайтом. Он, воплощенная стихия разрушения, первый таррский панк, расколовший на концертах не один десяток гитар и выбивший сотни, нет, тысячи стекол, разбивший миллионы сердец – и чтобы что-то делать своими руками, страшно сказать – [I]созидать[/I]?!
- А на канале что нового? – Поспешил Роман уйти от опасной темы. Отказывать друзьям не хотелось, но если в утренней газете появится снимок непревзойденной рок-звезды с молотком в руке [I]вставляющей[/I] стекло, вместо того чтобы разбить – прощай с таким трудом заработанное имя, прощай имидж, прощай карьера...
- А что там может быть, - невесело усмехнувшись, пожала плечами Гвенда. – После того как Годоя разбанили...
Таких слов Гвенда не знала.
- ...как Годоя разбанили? – спросил Нэо в завершении своего пятиминутного монолога.
- А вот так. И дали статус опа. Представляешь?! Все теперь с #tayana дружной толпой ломанулись на #eland, ночью яблоку негде упасть.
- А Рене? – Роман незаметно вытер руку об скатерть.
- Рене ушел в оффлайн, говорят, систему переставляет; в общем, его давно никто не видел. Поговаривали что Михай его то ли кильнул, то ли троянов прислал. Хотя потом Михаевы сигуранты его искали. Личная гвардия Годоя, какой-то стройбат: форменные звери, им даже оружие не выдают...
- А что же принцы?.. – Нэо протер краем скатерти пыльные с дороги сапоги.
- А ничего. Кто-то потер их регистрации, мы вообще чуть без форума не остались, еле успели пароли поменять...
- А король?
- Слушай, ты так и будешь вопросы задавать? Тут царка выдыхается...
Гвенда принесла сварившиеся пельмени.
- Так король Годоя и разбанил. Похоже, Марко так и не смог простить, что Рене играет на ложках лучше.
- А принцесса?
- Ох, мне бы твои проблемы. Я тут с весны стекло вставить не могу... Принцесса вышла за Годоя, модерирует #tayana вместе с ним.
- А Герика?
- Вышла за короля.
- Они что, все с ума там посходили, что ли?
- Ну, как тебе сказать... Видишь ли, Нэо, - Гвенда сделала загадочное лицо. – У них кончились синие таблетки, и они перешли на красные...
Роман тяжело вздохнул. Он торопился, торопился, а в итоге опоздал. А ведь он мог бы все узнать и раньше, интернет-клубы по дороге попадались... Вздохнув еще раз, Нэо решил, что надо думать. Много думать. То есть у него появился повод не торопиться в Таяну, а потом он все равно вернется. Так, подбить кое-кому правый глаз, всего-то навсего...

Пальцы Романа привычно пробежали по клавиатуре, набирая нужные команды. К мИрку он подключился практически мгновенно; что ни говори – выделенка великая вещь! Мысленно поблагодарив Гвенду, герой древних баллад осмотрелся. Таак-с...

@Godoy
@Ilana
@Master_Bo
@Roygu
+Roke_Alva
solnishko
Spirit261
Spirit587
Urrik_pad_Roke

*** Now talking in #Tayana
*** Topic is “Свободу сыну пыпы! Тарска и Годой! // Подготовка к Крестовому Походу идет полным ходом”
*** Set by Master_Bo on day 3, month of the Dog, 2228 G.B.A.
-Roygu- привет menestrel если хотите почитать новости нажмите !news ответ в привате :-)

Первым желанием было нафлеймить Годою, но Роман сдержал себя. Сначала дело, потом все остальное. У кого бы узнать новости из первых рук..? У Ройгу? Ну-ну, оно расскажет… Хмм... Ладно. С местными опами лучше не связываться, под масками Спиритов могут скрываться кто угодно, а кто такие Рокэ Алва и Уррик пад Рокэ, Нэо не знал. Видимо этот неведомый Рокэ кто-то типа Олмера или Мелькора, раз у него столько клонов. Остается Солнышко... Кто бы это мог быть?

<menestrel> ghdbtn

- поздоровался со всеми Роман, как всегда, забыв сменить раскладку.

<menestrel> првиет

Нэо второпях делал все те же привычные опечатки.

<Roke_Alva> ку
<Spirit261> привет, Нэо :)
<menestrel> почему ты меян так называешь?
<menestrel> я не нэо...
<Spirit261> да? ну извини, ошиьблась
<Ilana> привет
<menestrel> (задумчиво) Ройгу??? что, тот самый?
* menestrel делает круглые глаза
<Spirit261> Менестрель, а ты песни пишешь? или просто ник такой?
<Ilana> менестрель, ройгу – бог, не обращай внимания
<Inana> т.е. боТ :)))
* Ilana смеется: клавиатуры для копыт пока не придумали
<menestrel> я? да нет, так учкусь толкьо пока
*** Zenek has joined #Tayana
<Zenek> Михай, как твой левый глаз? :)))
*** Zenek has quit IRC (Quit: Leaving)
<solnishko> ybrnj yt pyftn ult vj;yj crfxfnm Cytu <enecjdf&
<Ilana> чего????
<solnishko> никто не знает где можно скачать Снег Бутусова? блиннн.….
<Urrik_pad_Roke> посмотри на music.ar, вроде видел там на днях
<Urrik_pad_Roke> или на mp3hitlist.com.…… не помню
*** solnishko has quit IRC (Quit: Leaving)
*** solnishko has joined #Tayana
<menestrel> ку
<Spirit261> вб, Солнышко
<Ilana> и снова здравствуйте! =) все летаешь?
<solnishko> эш назг дурбатулук!!! давить провайдеров!!! катком Cердитого! =(
<solnishko> ага, у меня в роду были Карлсоны... по женской линии ;)

Так, ладно. Пора переходить к решительным действиям. Дважды кликнув мышкой на выбранный ник, Нэо открыл приват.

<menestrel> привет
<solnishko> привет :)
<menestrel> Карлсоны в роду? Лбопытно...
<solnishko> :))))
<menestrel> кстати, я умею Снег играть ;)
<solnishko> я училась на лютне.. не получается :(
<menestrel> ты откуда?
<solnishko> из Гелани. А ты?
<menestrel> я из Пантаны, но сейчас во Фрнтере, в окмандировке
<solnishko> все с тобой ясно :)) понятно почему у тебя столько очепяток ;) странно как ты вообще по клавишам попадаешь
<menestrel> =))
<menestrel> “менестрель без штопора – это сказка” (с)
<solnishko> а кем ты работаешь?
<menestrel> я? убиваю целомудренных девушек, спастаю драконов ;)
<solnishko> а их головы вешаешь над камином, как в клипе Глюков
<menestrel> не будем про Глюков.…. они у меян идею потырили
<menestrel> как у вас погода?
<solnishko> хз... вроде дождь вечером был.. а Глюков я лю
<menestrel> а у нас солнечно ;)
* solnishko смотрит на часы
<solnishko> вообще-то щас у вас вроде ночь, нет?
* menestrel смотрит в окно... и правда... не заметил
<solnishko> ну-ну, “пошел бы ты сынок поел, а то третий день на балконе стоишь” ;)
<menestrel> это откуда?
<solnishko> из анекдота
<menestrel> любишь музыку?
<solnishko> слушай, ты всегда когда знакомишься с девушкой, пытаешься казаться идиотом?
<menestrel> а я кажусь?
<solnishko> да
* menestrel краснеет и делает невинное лицо
<solnishko> ладно, не обижайся ;)
<menestrel> да я и не обижаюсь =)
<menestrel> ты не видела Шандера Гардани?
<solnishko> неа... давно не видела, у него какие-то глюки с модемом. А что?
<menestrel> хочешь мои тексты почитать?
<solnishko> хочу
<menestrel> тогад таффай мыло
<solnishko> oscora@estel.tr
<menestrel> скинул
<solnishko> уже???
<menestrel> а у меня выделенка =)
* solnishko тоже хочет выделенку
<menestrel> так у вас вроде есть в Высоком Замке...
<solnishko> ага, только кое-кто (не будем показывать пальцем) пустил кабели на веревочки, ибо последние кончились
<menestrel> гы
<solnishko> зря смеешься
<menestrel> да не, я не смеюсь... я как-то раз был в Высоком Замке
<menestrel> и скоро опять там буду
<solnishko> ?
<menestrel> пойдешь со мной в кино на третьего Властелина Колец?
<solnishko> а если нет?
<menestrel> тогда просто подобью кое-кому глаз и уеду..
<solnishko> ну вот, а еще либр! Умеешь ты девушку на свидание пригласить...
<menestrel> да при чем тут ты?? я Михаю глаз подобью..
<solnishko> ааа...
<menestrel> так пойдешь?
<solnishko> так пойду
<menestrel> а как мы друг друга узнаем? у тебя есть фотка?
<solnishko> нету. и сканера у меня нету =(
<menestrel> меня ты узнаешь по серебристому стратокастеру, больше не у кого такого нет.. но чтобы ты меня точно узнала, у меня в руке будет белаю лилия
<solnishko> хотя ты меня ни с кем не перепутаешь, я в таяне единственная королева...
<solnishko> Нэо?
<menestrel> Герика?

По дороге в Таяну, Нэо завернул к Болотной Матушке в Кабаньи Топи. Нет, герой древних баллад отнюдь не жаждал получить ответы на интересующие его вопросы (вопросов он еще не придумал) или послушать истории о днях давно забытых – просто у Хозяйки Тахены были колеса из запасов Прежних. В общем, Роман совсем не удивился, обнаружив там же... да-да, правильно, обнаружив там Рене, который, раскачиваясь на нетвердых ногах (сказывались последствия ранения на Царской Даче), вертел в руках чей-то череп, вопрошая – быть или не быть. Встреча двух легенд зарубежного шоу-бизнеса прошла в теплой дружеской обстановке и, плавно и незаметно, перетекла в двухнедельный запой.
Потом Рене, кое-как с четвертой попытки забравшись на не менее пьяного Гиба, отправился в Эланд, а Роман, как и планировал, в Таяну.

...А тем временем в Башне Альбатроса происходили странные вещи.
Герцог Рикаред, единственный эландский трезвенник, собрал Совет Капитанов. На повестке дня стоял новый план Блицкриг по завоеванию Арции, Таяны, Эр-Атэва, Сура, Канг-Хаона, Тарски, Корбута и страны в которой нет секса. Капитанам идея в принципе понравилась, но оппозиция в лице Старого Эрика (не путать с Беором Юным! =)) упирала на то, что Рене отправил половину флота в Атэвский Пролив да и сам не пойми где шляется (а ведь вернется и по ушам всем надает, что без него начали), на приближение Праздника Урожая (конопля в этом году уродилась отменная, а без второй половины флота ее уж точно не собрать), и на то, что страшнее русской зимы могут быть только национальные методы борьбы с этой зимой. Старый учитель Рене цитировал графа Калиосто, пытаясь донести до высокого собрания, что судьба всех чужеземцев – пропадать где-то под Смоленском. Его никто не слушал. Кто-то даже ненавязчиво предложил ему стаканчик Агва Закты со Швепсом, но маринер отказался.
Рикаред понимал, что это его звездный час. Мальчик обзавелся кучей комплексов, глядя на дядины подвиги. И подсознательно он все время боялся, что Рене вернется и отнимет у него власть. В детстве у него были игрушечные солдатики и эскадра корабликов. Солдатики со временем были разломаны или украдены товарищами по детским играм – наследниками Арции, Таяны, Эр-Атэва, Сура, Канг-Хаона, Тарски, Корбута... А кораблики он до сих пор брал с собой в ванну. Еще Рикаред постоянно бубнил что-то себе под нос и повторял “моя прелесть”, но обитатели Идаконы смотрели на это сквозь пальцы, считая знаком высокой судьбы и голосом крови Волингов. Юный герцог не знал (или не верил), что больше чем от власти Рене мутит только от Ольвии, и он и свалил-то в Таяну, дабы никто не предложил ему порегентствовать еще годик-другой.
- Рене здесь. – Грустно сказал Рикаред, когда Эрик по четвертому кругу рассказывал о судьбах какого-то француза и немца. – Внесите тело.
Рене и раньше в Башню Альбатроса вносили, на своих ногах он зашел в нее только пару раз в молодости, если не детстве. Но сейчас открывшим рот от изумления капитанам был представлен бездыханный труп отважного адмирала.
- Да во всем мире не может быть столько царки... – растерянно пробормотал кто-то.
- Кто его убил? – Старый Эрик, как и все остальные не верил своим глазам.
- Да он уже пришел к нам убитый, - с неохотой отозвался загорелый ясноглазый ройгианец-извращенец и начал рассказывать свою историю.
Старый Эрик тем временем подошел поближе.
- А где, позвольте Вас спросить, Паладинская Цепь? Какой [непереводимый эландский фольклор] нашу главную герцогскую матчасть? – Не особо заботясь о политкорректности, перебил Мастера Бо Эрик.
Мастер Бо пробобнил в ответ что-то невразумительное, но на вид правдоподобное.
- Раз эти [непереводимый эландский фольклор] нашу цепь, то на Рене следует надеть корону, она из того же металла, - не унимался Эрик. Сорвав корону с Рикареда, он возложил ее на голову Рене.
Как только металл коснулся головы Рене, начали происходить непонятные метаморфозы. Исчезла седина, лицо изменилось, но самое главное, сквозь голову адмирала начали просвечиваться извилины. Две тоненькие прямые светлые полоски, зеленая и синяя как мечи джедаев, лежавшие крест накрест.
- Нас обманули! Это не Рене! – Вскричал Старый Эрик. Их действительно пытались обмануть. Весь Эланд знал, что извилины Рене параллельны.
Рикаред попятился, бормоча “мы не хотели, моя прелесть”, но это было слабым аргументом.
О том, что случилось мгновение спустя, менестрели пели не одно столетье. Дверь отворилась с ноги, с привычным, родным и до боли знакомым звуком. Так открывать двери умел только один человек. На нетвердых ногах с сигаретой в зубах в зал вошел Рене, сгибаясь под тяжестью мертвецки пьяного Гиба, которого герцог тащил на спине. Говорят, финальная сцена “Ревизора” была в свое время списана с картины работы неизвестного художника Клэра Осеннего Ветра “Возвращение блудного дяди”.
- Подойди-ка сюда. – Ласково сказал Рене ройгианцу. Тот не посмел ослушаться. – Накажись. – Рене выставил вперед сжатый кулак. Мастер Бо с готовностью ударился об него. Сплюнул выбитые зубы. – Не-ет, плохо, - протянул Рене, - ты кого пытаешься провести? Значит так, сейчас я...
О том, что сейчас Рене, публика так и не узнала, ибо, покачнувшись, Рене уронил-таки Гиба. Раздался треск и хруст.
- Так, куда делся этот ройгианец? – Икнув для убедительности, осведомился Рене. Так и не дождавшись ответа, великий герцог скосил глаза вниз. Из под похрапывающего Гиба торчала нога.
- Это нога кого надо нога. – Приложив пальцы к губам, глубокомысленно рек герой древних легенд. – И вообще, кто-нибудь, наконец, даст мне зажигалку?

Нэо не спеша ехал по Гелани и не узнавал города. То тут, то там во все стороны тянулись веревочки из колючей проволоки, к телеграфным столбам были незаметно подвешены ведра с водой, не укрывшиеся, впрочем, от взгляда опытного разведчика. Некоторые каменные дома были частично разобраны, некоторые были разобраны до фундамента. В паре метров от него со свистом падающего реактивного снаряда или назгула, бросившегося в Ородруин, пролетел выпущенный из катапульты кирпич, напугавший Перлу. Несмотря на то, что был ранний вечер, обычно многолюдные улицы таянской столицы были на редкость пустынны. На каждом углу попадались таблички на немецком, но Нэо не знал немецкого, а потому даже не подозревал о том, что нарушает комендантский час.
Гоблинский патруль, вынырнувший из-за угла, возник перед ним настолько неожиданно, что он напрочь забыл только что придуманную строфу. Гоблинов было двое, на них была серая форма, высокие ботинки и странные резиновые мечи без ножен на поясах. У одного – видимо командира – на поясе висел свисток. У второго – видимо подчиненного – за спиной весела рация и канистра пахнущая Фронтерой.
- Ваши документы. – Совершенно неприветливо бросил Роману тот, что со свистком.
- Усы, лапы, хвост – мои документы! – попытался отшутиться менестрель.
- Гражданин, пройдемте в автобус... – приветливости в голосе гоблина стало еще меньше.
- Да хоть в троллейбус, а потом на метро пересядем. – Огрызнулся Нэо. Интересно, у них в Корбуте все такие идиоты? – Ведите меня к шефу, у меня срочное донесение с восточного фронта.
Судя по вытянувшимся физиономиям гоблинов, о существовании восточного фронта они ничего не знали. Сомнения мешались на их лицах с подозрительностью так медленно, что Нэо успел заскучать, но чутье опытного разведчика подсказывало ему, что сейчас главное сохранять невозмутимость. Наконец, лицо гоблина со свистком приняло осмысленное выражение. Видимо гоблин решил, что фронт секретный, поэтому ему, простому обер-лейтенанту, знать о нем не положено.
- Следуйте за мной, - немного подумав (немного – по гоблинским меркам, Нэо успел даже задремать за это время), он на всякий случай козырнул Роману: мало ли что за шишка, наверняка из контрразведки; еще разжалуют потом в унтер-тролли за несоблюдение субординации.
Они долго шли в молчании, наконец, любопытство Нэо взяло свое.
- И что, днем теперь так же весело?
- Нет, днем все совсем по-другому. – Оживился гоблин, явно желая выслужиться перед неизвестным офицером; судя по интонациям, тот принял Нэо как минимум за майора. – Комендантский час шеф ввел, чтобы ему никто не мешал веревочки расставлять. Все веселье начинается утром, когда горожане выползают из домов. А шеф со стены с подзорной трубой на это смотрит. Зрелище то еще... впрочем, мой полковник сам это утром увидит.
Нэо не сразу сообразил, что в штандартенфюреры произвели его. Почему-то захотелось немедленно пойти в рейхсканцелярию и получить причитающуюся ему форму. А потом открыть в своем кабинете сейф и убрать туда четвертушку фронтерского самогона и бала... т.е. лютню.
- И что, никто не рискует вечером на улицу выйти? – недоверчиво изогнул бровь Нэо. – А если шефа поймают с поличным и сфотографируют за работой?
- Не поймают, - беспечно махнул рукой гоблин, - всех, кто нарушит комендантский час, шеф грозился распинать в газовой камере, а потом расстреливать через повешенье. Сейчас его, скорее всего, нет в замке, так что господину генералу придется подождать до утра.
Жаль, конечно, но что поделать. Ничего, он подождет до утра, как говорит этот гоблин, а потом подобьет Годою правый глаз дважды. И нос разобьет! И сапоги прокусит – один из швов на косухе на днях распоролся, а зашить было в лом. Надо Лупе попросить. Или Герику.
Гоблин продолжал что-то бубнить, но Нэо обращал на него внимания не больше, чем на шум от неисправного крана. Внезапно накатившая ностальгия так и толкала на то, чтобы отпереть существующий лишь в воображении Нэо сейф, достать гармо... т.е. лютню, царку трехсотлетней выдержки (я знаю, что никто из живых существ не обладает таким терпением, но это же сказка ;)) и глобус Убежища. А потом высморкаться в занавеску... Нэо покосился на продолжавшего бормотать гоблина. Что может этот неотесанный солдафон смыслить в высоких материях? “Где-то далеко, где-то далеко, идут грибные дожди...” – насвистывал чуть слышно Нэо себе под нос. Да, грибы были бы сейчас в тему: от бесконечной травы его уже мутило.
- Господин маршал, мы пришли, - внезапно гоблин вытянулся перед ним в струну. Громада Высокого Замка нависала над ними.
- Благодарю, обер-лейтенант. – И, немного подумав, подмигнул и добавил, ослепительно улыбнувшись. – На самом деле я капрал. – После чего удалился, оставив мечтавшего о продвижении по службе гоблина грязно и витиевато ругаться на подчиненного и бесцельно дуть в бесполезный свисток.

Нахлобучив фуражку на голову, коротко подстриженную по последней таянской моде, штандартенфюрер контрразведки Нэо фон Рамиэрль критически оглядел себя в зеркало. Суровый взгляд трезвенника со стажем, гордый профиль борца за справедливость, контактные линзы с вертикальными зрачками для пущей конспирации, новенький, с иголочки, черный мундир, повязка со скрещенными оленьими рогами на рукаве – все в его облике указывало на активного сторонника идеи освобождения сына Папы. Согласно трудовому соглашению, подписанному в двух экземплярах (свой экземпляр Нэо тут же пустил на самокрутки), его новыми обязанностями были борьба с вражескими шпионами, т.е. с такими подозрительными аморальными личностями, как, например, всем известный Роман Ясный, шпионивший на эльфов, а также защита господарской особы от злоумышленников, намеривающихся подбить ему правый глаз. С первой частью своей задачи Нэо фон Рамиэрль справлялся пока исправно, периодически затаскивая Романа Ясного в кабак и напаивая его там до бесчувствия. Что касается остальных обязанностей, то, подсчитав первую зарплату, Рамиэрль понял, что ее хватает только на борьбу с вражескими разведчиками (язык не поворачивался назвать Романа шпионом), а потому он этим и ограничится. Но, к сожалению, от того же Романа Ясного Годой был пока надежно защищен. Нет-нет, не гвардией, не телохранителями, а бюрократическим аппаратом. Благодаря бородке, скрываемой под беретом лысине и выбитым зубам, из-за которых Годой приобрел акцент истинного вождя пролетариата, к Михаю почему-то обращались – товарищ Годой и несли отовсюду подарки, явно принимая его за кого-то другого. Ходоки осаждали кабинет Михая денно и нощно, писцы, ведшие учет подношений не отходили от него ни на шаг. Рамиэрль не боялся михаевского окружения, но понимал, что даже панку не под силу проломиться сквозь такую толпу. Так что с подбиванием глаза пришлось пока повременить, но для себя Рамиэрль решил, что дослужится до королевского гвардейца, потом дождется начала войны, а когда войска под командованием Астена войдут в город, улучив момент отсутствия в замке остальных гвардейцев, подобьет таки Михаю глаз, тем самым повторив подвиг брата Серсеи Ланнистер, героя его детских книг и тайного кумира.
Смахнув с плеча несуществующую пылинку, Рамиэрль показал зеркалу непристойный жест и вышел из кабинета.
На сегодня у него была назначена встреча со связным. Связного в лицо Рамиэрль не знал, но получил вчера из Центра пароль “В Убежище хорошая погода” и отзыв “А в Идаконе опять идут дожди”.

...Рамиэрль уже четвертый час сидел в названном ему кафе и запивал второй блок сигарет восемнадцатой чашкой кофе. Связного все не было. Рамиэрль периодически смотрел на часы, рассеянно отмечал про себя, что товарищ из Центра что-то задерживается, и в глубине души надеялся, что тот сегодня и вовсе не придет. Вообще, за то, что его дезинформировали по поводу встречи, следовало кому-нибудь что-нибудь подбить, путь даже не правый глаз и не Годою, но сегодня Рамиэрль был настроен на редкость миролюбиво. Все его внимание было сосредоточено на блондинке, сидевшей за соседним столиком. Блондинка была облачена в так не шедшие ей свободные широкие одежды для беременных, в волосы вплетены красные, белые и синие ленточки. Также на ней были солнцезащитные очки, видимо для конспирации, и маленькая изящная корона. Блондинка обворожительно улыбалась ему, а Рамиэрль безнадежно краснел, мучительно искал слова, с которыми к ней можно подойти, и краснел еще безнадежнее. Наконец, блондинка встала из-за стола; сердце Рамиэрля сжалось от страха, что она сейчас выйдет на улицу и затеряется в толпе. Но нет, блондинка сделала несколько шагов, подошла к его столику и села напротив Нэо. Минут пятнадцать она, не отрываясь, смотрела на него, опустив подбородок на сцепленные ладони. Рамиэрль безнадежно бледнел и краснел одновременно, так и не находя слов.
- Скажу тебе по секрету, – не спеша и чуть язвительно, нарушила тишину девушка, – тот столик, за которым ты сидишь – девятый. А восьмой, за которым мы должны были встретиться, – это тот, где только что сидела я.
И она ласково посмотрела на него, как на маленького простуженного бегемотика, страдающего паранойей.
В голове Рамиэрля все перемешалось. Тысяча мыслей и воспоминаний, ощущений и образов, пронеслась в ней одновременно. Вот он делает свои первые шаги, первый раз попробовав царку, – о, он воистину похож на новорожденного; в первые месяцы своей жизни он точно так же ползал и не мог говорить. Вот Эанке, достойная внучка своей бабушки, уговаривает его поиграть в Серсею и Джейме, героев их детских книг. Вот он, потерявший смысл жизни, пытаясь обрести себя, медитирует на берегу Лужи в течение почти года, отрешившись от всего земного и уйдя в себя; его заносит снегом, птицы вьют у него на голове и в первой, старенькой, акустической лютне гнезда, белый беспечный вьюнок обвивает его, Рамиэрль не реагирует даже на предложения выпить и нескромные предложения Эанке. Вот он устраивает драку на торжественном открытии мунтского кабака “Щедрый нобиль”. Вот Астен в очередной раз забирает двухсотлетнего сына-подростка из полицейского участка; Рамиэрль всю свою сознательную жизнь не мог удержаться от актов вандализма в мунтском метро, украшая двери и стены надписями типа “Nightwish forever”, “Алиса. Мы вместе!”, “<censored>”, “Попса must die!”; собственно, по появлению свежих надписей горожане узнавали о возвращении Романа Ясного, грядущих концертах, оргиях и дебошах. Вот его оставляют в восьмом классе на второй год. Вот его оставляют во втором классе на восьмой год. Вот он, возвращаясь с перемены, на которой вышел покурить, поскальзывается и падает на лед с битым стеклом, после чего у него на запястье остаются два шрама. Вот он, гордый и счастливый, приносит в дневнике свою первую, и как оказалось последнюю, пятерку. Вот он крутится как кот в бетономешалке, рассекая по Эланду с первым крупным туром, давая концерт за концертом. Вот он снова не помнит, что было вчера, и как зовут девушку, спящую рядом с ним. Вот он, пятнадцатилетний, греет на груди маленькую белую кошку – августовские ночи холодны и вообще у него в очередной раз разбито сердце. Вот он с некоторым сомнением и спортивным интересом смотрит на девяностошестипроцентную царку и цитирует “Гамлета”; Шекспира Рамиэрль терпеть не может, но фраза хорошая. Вот он летней ночью сидит на краю леса и пишет одну из своих первых песен. Вот он чинит гусеницу своего танка за номером ноль ноль девять...
Крутящиеся в голове мысли подсунули образ игрового автомата, на котором выскочили три семерки. Вот оно что! Ему действительно был нужен столик номер восемь, во всем виноват его танк и подсознательная тоска по дому. Когда Рамиэрль первый раз попал в Убежище и Астен с не отводящей от него глаз Эанке устроили ему экскурсию по родным пенатам, больше всего ему понравилось большое длинное знание с полукруглой крышей – ангар, в котором стояли все танки клана.
Но следующая, пришедшая в голову мысль, потрясла Рамиэрля до глубины души. Он забыл о танках, о Луже, об Эанке, о мунтских дебошах, лютнях, царке, школе; о чернокосых смазливых гоблиншах. Он осознал произошедшее каждой клеточкой всего своего существа. Случилось непредвиденное, непредсказанное, непредреченное, нежданное, нечаянное, невозможное, непоправимое, да и, по сути, совсем ненужное. Нэо влюбился.