Форум официального сайта Веры Камши

Господа прозаики. Третий конкурс для вас От Кошек Воля.

В <Башне ярости> приведены два отрывка из книги, которую читал Филипп Руннский. Попробуйте, отталкиваясь от них и сведений об Эжьере и Леонарде полностью <восстановить> страницу старинной книги в объеме полутора-двух страниц вордовского текста.

Леонард открыл глаза и не понял, на котором он свете. Низко нависшее небо сквозь прутья того, что могло бы называться окном, если не все те же решетки и ветер. Ветер… Он был здесь постоянно. Единственный собеседник, да и тот – молчаливый. Иногда в окно влетали даже капли дождя – увы, не столь часто как хотелось бы. Иногда они даже попадали в лицо – если придвинуться к этой невозможной пародии на окно, насколько позволяли цепи. Хотя какая разница – теперь? Осталось недолго, меньше чем требуется времени Луне, чтобы взойти. Он знал это. Просто знал.

Все это, и еще сто сорок тысяч мыслей, пронеслось у него в голове, почти не задержавшись. О чем только не думаешь, на грани между сном и реальностью? О чем только не вспомнишь – и тут же забудешь – просыпаясь…

Леонард беззвучно вздохнул. “Пока еще на этом,” – невесело усмехнулся он все тому же ветру – “пока еще на этом.”

Где-то там, в совершенно другой реальности, начинался новый день. Очередной. Такой же, как и тысячи других до этого. Сонные караулы на стенах сменялись, булочники ставили в печи хлеб, кто-то спешил по своим делам, кто-то наоборот только возвращался домой. Мунт жил своей обычной жизнью. Обычное утро, такое же, как всегда… Последнее.

А над Льеферой, наверное туман, – отстраненно подумал герцог. – Жаль – не увидеть. Не вдохнуть воздух – зыбкий, мокрый, холодный. Любимый утренний воздух туманной Льюферы. Она останется. Она переживет всех. Она была всегда – да и будет еще долго, очень долго, дольше, чем камни этой тюрьмы. Сколько предательств видела она, сколько еще увидит? И угораздило же древних строителей построить Речной Замок именно здесь! Через бегущую воду не перейти призракам – да вот беда: и обратно не перейти. Любопытно, он станет приведением или – может не надо, как-нибудь перебьемся? Звенеть по ночам обрывками цепей, пугая стражу – сомнительное удовольствие. Никакое. А бегущую воду – опять же не перейти, вход в императорский дворец заказан. Да и негоже рыцарю на такое размениваться. Если разобраться – это не он узник. Даже здесь, в цепях, в свой последний рассвет – пусть туманный и сырой, что с того, все равно рассвет! – он свободнее… некоторых, ибо рыцари и подумать не могут таких слов, которые давным-давно, с легкой руки какого-то зубоскала, прицепились к укрывшимся во дворце клятвопреступникам. Еще есть такая штука как совесть. Не у всех, правда, но есть.

Руис! Только бы они не дотянулись до Руиса. Что стоило молчание, если и его оказалось возможным сломать. Что толку от силы и чести, если они не защитят от бессилия и предательства. Но лучше быть сильным и преданным, чем слабым ничтожеством. А итог один…

…Шаги в коридоре, медленно поворачивается ключ в замке. Что, уже? Ааа… Всего лишь священник, последняя исповедь – они даже не скрываются. Или это для собственного успокоения: мы такие пушистые и правильные, даже позволили преступнику и лжецу покаяться в грехах, а он в своей гордыне продолжает отрицать очевидные факты?.. Ну-ну. Ага, даже с Книгой Книг, сейчас начнется…

Медленно поднимает голову осужденный. Медленно сталкиваются два взгляда; один – спокойный, умиротворенный, благостный, всепрощающий. И второй… просто – второй. И умирают на губах нерожденные слова, и отводит взгляд первый, и беззвучно усмехается второй – уголком губ, ледяными глазами.

…Звук запирающегося замка. Топот удаляющихся шагов. Испугался. Зря. Правильно.

Сейчас – еще осень; или уже зима? Да и есть ли они – зима, осень, лед, листья, ветер… Ветер есть, он здесь и – надо отдать должное – прохладный. Даже можно сказать – сильно прохладный. Но узникам, ожидающим исполнения приговора, даже если суда и не было, жаловаться не на что. Незачем. Некому. По крайней мере, здесь есть окно. Это непозволительная роскошь. Или ошибка палачей – в замкнутом пространстве он сломался бы раньше. Как иногда полезно прятать свои детские страхи! Кто бы мог подумать, что первый – пока еще первый! – рыцарь Арции боится глухой темноты? Боится. Все еще. Даже сейчас, здесь, с цепями на руках, в свой последний рассвет. Страх не перестанет быть страхом, сколько не храбрись, как глубоко не прячь. Впрочем, уже не важно.

Мысли. Медленные. Стена напротив – грубые камни, вода, что медленно сочится с потолка. Не так уж и плохо. Хотя хуже, чем ветер в предгорьях или туман над утренней Льюферой.

Порыв ветра, удар в лицо – яростный, свободный. Что это? Капли? На лице? Слезы? Нет, глаза сухи… Дождь…

Небо, это же дождь!..