Печать страницы - Лопата, или история о том, как Черный майа судьбу измен

Рискну выложить очередную историю, навеянную миром «Черной книги Арды» и «Сильмариллионом». Придумалась она очень и очень давно, была записана в виде отрывком и сюжетной канвы, а вот этим летом, пребывая в отпуске, неожиданно оказалась дописана. История эта в достаточной мере стебная и короткая. Здесь нет ни Рыжей, ни котов, зато есть картошка и лопата.

Лопата, или история о том, как Черный майа судьбу изменить пытался

Часть первая

Черный майа, Артано, Гортхауэр, Таирэн Ортхеннер был необычайно талантлив во многих искусствах, но по воле всемогущей судьбе больше всего ему пришлось изучать искусство воинского дела. И тут он достиг великого совершенства, защищая земли Тано и его приверженцев от нападений приспешников валар. Изобретательно и жестоко карал он врагов, ибо ради своего Учителя и Сотворившего готов был на все. Никого и ничего не пожалел бы он во имя Тано, с радостью отдал бы жизнь и свою, и чужую, лишь бы оградить самое дорогое на свете существо от бед и несчастий. Но, увы, сие было не под силу даже самому искусному и сильному из всех майар Арды. Уничтожив Гондолин, он получил для Тано всего лишь несколько десятилетий спокойной жизни, а все остальное было покрыто мраком. Учитель скорбно улыбался, явно предвидя свое горькое будущее, а душа фаэрни разрывалась от боли и бессилия.
Однажды во главе пограничного отряда Гортхауэр объезжал земли людей, принявших закон Мелькора. В одном из селений у самой границы обнаружил он больных моровым поветрием. Майа, как уже выше говорилось, был искусен во многих науках, хоть и пришлось ему более всего совершенствоваться в искусстве воинском. Умел он исцелять и подчас не хуже своего Учителя. Вот и на этот раз он сумел спасти всех, кто еще был жив. Вылечил он и несколько человек из народа вечных странников, что ездят по миру в кибитках, жгут костры, поют около них свои странные песни и танцуют вокруг них свои странные танцы. На пропитание себе они добывают либо предсказанием будущего, либо воровством, в чем весьма преуспели.
В благодарность одна из странниц – высокая, молодая, красивая яркой и резкой красой предложила ему бесплатно предсказать судьбу. Фыркнул майа и гордо отвернулся. Но дева оказалась нагла и смела. Ухватив его за край плаща, она проговорила:
– Дай, голубчик, погадаю, все правду расскажу, ни в чем не солгу.
– Что может знать о моей судьбе какая– то смертная?! – с презрением бросил он в ответ.
– Что знаю, то и скажу! Гнетет тебя печаль великая о судьбе дорогого тебе человека, – быстро– быстро заговорила гадалка. – Сгущаются над ним тучи черные, ждет его беда неминучая, а как помочь, тебе неведомо, да и никому неведомо.
– Ах ты, ведьма! – возмутился Гортхауэр, и лежать бы тут глупой девке с пробитой головой, но глупа она как раз не была. Еще быстрее заговорила она, отшатнувшись:
– Как помочь неведомо, а как отсрочить средство есть верное да проверенное.
– Что за средство, говори? И не думай обмануть, не то у меня разговор короткий, – майа строго посмотрел на гадалку.
– Что ты, что ты, голубчик, мы – люди честные, Никогда не лжем, ни в чем никого не обманываем.
– Не завирайся! – погрозил гадалке майа, отлично знавший о проделках смуглолицых развеселых странников.
– Ну, разве что коня свести можем, а так ни–ни… – девица перевела дух и, вытащив откуда-то из-за пояса стопку цветных картинок, стала раскладывать их на своей цветастой шали, брошенной на пень. Раскладывала она и побормотала что-то себе под нос. А майа стоял рядом и сожалел, что не прибил дурную девку.
– Так вот, голубчик мой ясноглазый, – соизволила наконец-то сообщить гадалка, вытирая пот со лба, – беду твою можно отстрочить. Пока не появится в твоём доме дева с горьким именем, пока не воскреснет перед ней прошлое, пока не откроет она чувств своих, тому ради кого снова в этот мир пришла, беда не случится. А коли откроет, то все пропало.
– Чушь! – фыркнул майа.
– Карты не врут! – гордо вскинула голову смуглянка.
– И что мне с этим твоим советом делать?
– А чего хочешь, голубчик, то и делай: хочешь забудь, хочешь бди без устали, только не пущай энту девку, а коли запустится, то гони взашей. Но помни: упорная она, везде пролезет! – гадалка крутанулась на одной ноге, взметнулись цветастые юбки, и нахалка помчалась в лес.
– Догнать? – спросил самый молодой из их отряда.
– Не стоит, – ответил призадумавшейся Гортхауэр.

С той поры появилась у него надежда, и пропал покой. Денно и нощно бдил он, проверяя всех особ женского пола приходящих в Твердыню, и даже потом следил за каждой. От трудов таких стал он смурной и бледный. Дисциплина в войске установилась безукоризненная, разбойники в лесах и на дорогах испарились, воры притихли. Майа во гневе был последние годы страшен ужасно. Учитель обеспокоился, заметив, столь скверный вид ученика и его столь отвратное настроение.
– Что с тобой, мальчик? Ты, верно, устал, мои дела не дают тебе покоя? Отдохни, выброси из головы все беды. У нас еще впереди много лет мира, не тревожь свою душу.
– Я не устал! У меня все хорошо! – еле скрыв досаду, ответил Гортхауэр. Настроение было настолько мерзким, даже любимый Тано раздражал его.
– Ты просто обязан отдохнуть! – Мелькор сделал вид, что не заметил раздражения ученика. – Уезжай из Аст Ахэ, путешествия неплохо успокаивают. Потом вернешься, поведаешь мне о местах, в которых побывал.
– Нет, я не могу покинуть тебя! – майа пришел в ужас от этой мысли: уедешь, а тут эта самая дева и просочится.
– Мне тоже тяжко расставаться с тобой, но ради твоего блага, я готов на это, – мягко улыбнулся Тано и тут же твёрдо добавил: – Это приказ!
Гортхауэр чуть не взвыл: столько трудов и напрасно. Однако приказ выполнять пришлось. После недолгих раздумий, оставив вместо себя наблюдать за девицами волков, майа отправился в путь. Учитель долго не мог понять, почему ученик оставляет в Твердыне своих хвостатых друзей, но фаэрни сумел объяснить:
– Мне тревожно расставаться с тобой. Пусть, хоть волки будут рядом. Прошу, Айанто, не гони их, мне будет спокойнее…
– Какой ты у меня заботливый, – растрогался Учитель.

Поездка и впрямь помогла развеяться, а заодно и подумать: почему он сразу не привлек к делу волков, а еще можно было бы задействовать иртхи. Они его уважают, и приказы обсуждать не будут, даже очень странные. На второй год странствий пришел зов от Древнейшего из волков:
«Хозяин, чую – прибыла она».
Майа погнал коня.
Худшие предчувствия сбылись: опасная девица проникла в Аст Ахэ и стала учиться на целителя. Хотя Тано она еще ничего сказать не успела, да и, возможно, себя не вспомнила. Внешне она ничуть не походила на Девятую, столь безрассудно нарушившую клятву и поломавшую все планы Айанто, поэтому оставалась надежда, что сам Мелькор издалека её не узнает. Гортхауэр с превеликим удовольствием повесил бы нарушительницу на самой высокой башни Твердыни, остальным в назидание. Но Тано слишком добр, а к этой мерзавке питает необъяснимую слабость. Да и говорить ему о том, что оная Ахтэнэ на самом деле Элхэ нельзя, а значит, вешать её никто не будет, и все придется делать скрытно. Черный майа от природы был горяч и вспыльчив, но в то же время справедлив. По здравом размышлении он решил, что карать за прошлые грехи Элхэ её воплощение нехорошо, ведь пока девушка не сделала ничего дурного. Девицу следует познакомить с хорошим человеком не из людей Твердыни, выдать замуж на сторону и запретить мужу пускать её в Аст Ахэ. Придется, конечно, следить, но с этим успешно справятся волки и иртхи. Пусть Ахтэнэ воспитывает деток, радует мужа, зла он ей не желает.
План был хорош, и подходящая кандидатура отыскалась быстро, но, увы, как и большинство превосходных планов, он был обречен на провал. Гортхауэр понял это, увидев горячечный взгляд глупой девицы, устремлённый на Тано. Да, поздновато её знакомить с хорошим парнем. Придётся идти другим путем. Майа почесал затылок. Можно, конечно, обратиться к её разуму и сказать, что во имя блага, столь обожаемого создания, она должна быстро и скрытно покинуть Твердыню и больше никогда не встречаться с Айанто. Но разума у влюблённых особ нет, а у Элхэ его, вообще, никогда и не было. Она не удержится и откроется Тано, и тогда наступит катастрофа. Древнейший волк зарычал, одобряя течение мыслей и подталкивая господина к решительным действиям. Значит, придется её прибить по-тихому и закопать. Гортхауэр тяжко вздохнул: на его руках было много крови, но женщин он еще никогда не убивал. Увы, все когда-то приходится делать в первый раз, и это же ради Тано. Черный майа утешал себя, но на душе было мерзко.
В отличие от многих хороших людей и нелюдей, он был созданием решительным, целеустремлённым и доводил свои дела до конца, невзирая ни на что. Подавив угрызения совести, Гортхауэр взял меч, нашел в кладовке мешок из– под картошки и направился к покоям учеников целителей. К счастью, у Ахтэнэ была отдельная комнатенка, и ему никто не помешает. Увеличивать количество невинных жертв не хотелось. Хотя во имя Тано майа был готов на все.

Бледная луна светила в высокие стрельчатые окна, тени ползли по коридорам. Твердыня что-то еле слышно шептала. Как бы не выдала его Тано... Гортхауэр на миг похолодел.
– Ради Мелькора стараюсь, не будет его и тебя не станет, – обратился он к Чертогам своего Учителя. Еле слышный шепот, тени сгустились. Поняла. Отлично. Настроение улучшилось, он осторожно двинулся вперед. Вдруг тени заметались, майа понял кто-то идет и развернулся от ученических комнат в сторону выхода.
– Таирни, что ты тут делаешь? – раздался встревоженный голос.
И чего Тано у себя не сидится?
– Проверяю обстановку. Мало ли чего…
– Не волнуйся, сюда враги не проникнут. Твердыня не пустит и сообщит мне. – Мелькор ласково посмотрел на ученика. – А зачем тебе мешок? – брови Тано поползли вверх.
Гортхауэр мысленно проклял свою неосторожность.
– Да я это… того… – он замялся и вдруг выпалил: – Картошки решил накопать!
– Зачем?!
– Так это… подумал, люди у нас трудятся неустанно, надо же помочь, К тому же я, путешествуя, на востоке столько всего нового узнал. Вот хочу одно блюдо приготовить для всех.
– Мальчик мой, – растроганно прошептал Мелькор.
Фаэрни подумал с надеждой, что Учитель сейчас уйдет, но тот вдруг снова внимательно оглядел ученика и растерянно произнес:
– Но зачем тебе меч? Здесь у нас тихо, спокойно, без воли и ведома моего никто не проникнет.
– Да я это… того… для картошки его взял, – краснея, пробормотал смущенный фаэрни.
– Таирни, но для картошки нужна лопата, – укоризненно посмотрел на него Учитель. – Неужели ты не знал?
– Да я как– то это… того… к мечу больше привык.
– Нет-нет, копать удобнее лопатой.
– Хорошо, Тано, я возьму лопату, – пообещал Гортхауэр предельно честным голосом.
Учитель кивнул и прошел прочь. Немного переждав, майа снова направился в ученическое крыло.
– Таирни, ты ошибся, лопаты в другом крыле, – послышался откуда-то сбоку голос Тано.
И чего ему на звезды не смотрится? Чего он обшастался? Сидел бы у себя, книги читал, в окно глядел.
– Пойдем, я покажу тебе, – взяв ученика за руку, Мелькор повел его в другое крыло.
Потом он помог ему выбрать лопату.
– Лопата тоже по руке быть должна. К любому орудию труда надо относиться с уважением и пониманием.
Когда лекция о правильном выборе и использовании лопаты была окончена, майа с надеждой подумал, что вот он – миг избавления. Тано сейчас уйдёт, а он докончит свое черное дело. К тому же лопата пригодится: копать ей и впрямь удобнее. Все-таки Учитель – молодец, всегда даст хороший совет.
Простившись у дверей кладовки, они пошли в разные стороны. Стараясь поудобнее пристроить в руке лопату, одновременно придерживая мешок и поправляя перевязь, Гортхауэр уронил ценное орудие труда. С грохотом лопата упала на лестницу. Майа выругался сквозь зубы.
– Таирни, ты бы меч оставил, – посоветовал вернувшийся на грохот Тано.
– Да, конечно, сейчас к себе схожу и оставлю, – пообещал майа, решивший, что проводит заодно Учителя, дойдет до своих комнат, а потом наконец-то закончит свое черное дело.
Увы, надежды были тщетными.
– Нет, мальчик мой, не стоит возвращаться. Я могу подержать твой меч, – сообщил Мелькор и отправился с учеником на поле.
Напрасно ожидал майа, что Тано уйдет, все уговоры оказались безрезультатными.
– Я хочу помочь тебе, таирни, ведь ты же раньше никогда не копал картошку.
– Тано, но твои руки? – ужаснулся Гортхауэр. – Как ты сможешь мне помочь?!
– Советом, мальчик, советом, – кротко ответил Мелькор.
Советы были хороши, но майа вскоре поймал себя на мысли, что мечтает на место картошки закопать Тано. Ужаснувшись, он понял, что его счет к Элхэ вырос в два раза: если бы не эта поганка!..
Наконец мешок был заполнен доверху, взвалив его на плечо, Гортхауэр направился на кухню. Тано проводил его и ушел, извинившись, что больше не может помогать.
– К сожалению, я еще вчера обещал старшим ученикам целителей показать на рассвете травы. Прости, что оставляю тебя одного.
– Конечно, Тано, обещания надо выполнять. Я все понимаю! – радостно вскричал майа.
– Какой ты у меня понимающий и заботливый! – умилился Учитель и наконец-то ушел.

Гортхауэр вытер пот со лба. С каким бы удовольствием он сейчас кого-нибудь убил, но, увы, целители уже проснулись из-за этой унголиантовой экскурсии за травами. Да и готовить придется. Приготовление блюд из картошки он действительно помнил, и неплохо знал, как это делается. Только сам полезный овощ чистить ему не доводилось.
Мечом оказалось неудобно: картошка маленькая, а меч длинный и широкий. К тому же с непривычки болели руки. Да, копать – это не мечом махать. Взяв самый острый нож, он начал ожесточённо чистить картошку. Появившиеся на кухне мастера с удивлением смотрели на Повелителя воинов, чистящего корнеплоды, но сказать ничего не осмелились: уж больно злобно зыркал глазами Черный майа. Вскоре на кухне объявилась главная стряпуха – пухлая пожилая дама. В Твердыне люди жили долго и почти не старели, но тарнэ Миаллин появилась в Аст Ахэ очень давно, и волосы её уже покрыло серебро, а у губ и глаз пролегли морщинки.
– Это чего ты делаешь, злодей? – вдруг рявкнула она на Гортхаэура. Остальных как ветром сдуло от её зычного голоса. Повелитель воинов и то еле удержался от того, чтобы не удрать. – Ты зачем ценный корнеплод губишь?
– Да ничего я не гублю! – возмутился Черный майа. – Собрался кушанье на завтрак приготовить, одно из тех, что в дальних землях сам пробовал. Могли бы и спасибо сказать.
– И что это за кушанье такое, что ради него, надо полкартофелины срезать? – подозрительно прищурилась стряпуха.
– Запеканка, еще луку да моркови сюда надо и молока с яйцами, – ответил майа, – а потом еще я за травами диковинными к себе схожу.
– Ишь ты какой быстрой! Только кто же так картошку чистит? Надо аккуратно, да не этим ножом, – Миаллин тут же достала нож поменьше. – Вот так, чтобы срезанная кожурка меньше волоса по толщине была, – она показала ему как надо и вручила нож. – Давай, учись!
Очень сильно захотелось прибить наглую тетку, но Гортхауэр еще пока ни разу убивал женщин, а лишь собирался начать, и совсем не с этой, пусть и не самой лучшей представительницы женского племени. Да и к тому же он обещал Тано, что приготовит завтрак.
Вскоре майа уже проклинал тот день и час, когда решил прибить Элхэ: руки болели, глаза слезились, картошка не кончалась, а гнусная стряпуха все давала свои непрощенные советы. Но все на свете кончается, кончилась и картошка. Остальное сделать было гораздо проще. Блюдо вышло на удивление вкусным – с румяной корочкой, душистое, и тающее во рту. Будто пирожное. Обитатели Твердыни ели да нахваливали. Гортхауэр еле- еле сдерживался, чтобы не пожелать им подавиться. Но когда явился Тано и, отведав кусочек, съел целую тарелку, фаэрни забыл обо всех своих огорчениях.
– Какой ты заботливый и талантливый, таирни, – тихий родной голос пролился бальзамом на его раны.

Ночью майа, взяв с собой лопату, меч и мешок, вновь отправился на дело. Волки бдили, Твердыня, образно говоря, закрыла глаза.
– Таирни, ты куда? – раздался голос самого дорогого существа на свете. И чего ему не спится? Обречённо майа ответил:
– За картошкой, Тано! Хочу еще одним блюдом наших порадовать.
– А меч зачем взял?
– Привык я к нему.
– Напрасно, – мягко сказал Мелькор, – Не бери его больше с собой в Твердыне, ладно? А то ведь тяжело с мечом и лопатой…
– Да, Айанто, – согласился Гортхауэр и пошел копать картошку. Рядом шел Учитель и нес меч.
Луна светила ярко, вдали выли волки, фаэрни бы тоже взвыл, но рядом был Сотворивший, которой с нежностью наблюдал за его работой.
Чистить картофель в этот раз оказалось проще. Новое блюдо также всем понравилось, в том числе и Тано. Только Черный майа не смог проглотить ни кусочка.
На третью ночь он снова пошел на дело, взяв с собой лишь лопату и мешок. В конце концов, убить можно и лопатой.
– Таирни, ночью надо отдыхать.
Гортхауэр споткнулся и растянулся на лестнице.
– Будь осторожнее, мальчик, – Тано собрался помочь ему встать, но майа справился сам.
– Я днем сплю, – быстро соврал он. – Там, где я был, время шло иначе. Сейчас у них день, а когда у нас день, то у них ночь. Никак не отвыкну. Вот накопаю картошки, приготовлю оладьи и пойду отдыхать.
– Какой ты заботливый, таирни!
Страдавший от бессонницы, Мелькор снова пошел с учеником на картофельное поле.
История повторялась почти с точностью каждую ночь целых два месяца. Гортхауэр крался по коридору, встречал Тано, они отправлялись на поле, потом майа готовил завтрак. Мелькор занимался с учениками, после съедал пару кусочков и отправлялся отдыхать в свои покои. Фаэрни проклинал все на свете, не зная, как отделаться от Сотворившего. Ну не убивать же его? А может слегка стукнуть по голове лопатой, да оттащить в комнату? Но Тано такой бледный и уставший, вдруг он не перенесёт удара?
Гортхауэр переживал бы гораздо меньше, если бы знал, что каждую ночь Ахтэнэ пробирается к комнате Мелькора, и никого там не застает.
Бедная девушка не ведала о том, что Айанто проводит ночи на картофельном поле вместе со своим фаэрни. Днем у неё были занятия, а ночью все повторялось. Она кусала губы, каждый день готовила свежую мазь для заживления ран, но все было напрасно.

Однако все имеет свой конец. Наступила осень, все население Твердыни вышло на уборку картошки. Копали весело – с пенями, с плясками. Даже устроили состязание: кто быстрее и больше накопает. Победил Гортхауэр, натренировавшийся за лето. Он же победил и в конкурсе, устроенным тарнэ Миаллин, на лучшего мастера по чистке корнеплодов.
За день все утомились, а от вина из лучших виноградников юга, которое по таковому случаю распорядился выставить на стол Тано, потянуло в сон. Разошлись около полуночи – сытые, довольные и сонные.
Гортхауэр, на которого вино не действовало, а копать и чистить он уже привык, схватил ставшую уже родной лопату, мешок и направился к комнате Ахтэнэ. На это раз он никого не встретил, быстро и сильно стукнув девушку по голове, сунул её в мешок и направился вниз по лестнице. Он столько раз убивал её в мыслях, что сейчас не почувствовал ни малейших угрызений совести: лишь удовлетворение от хорошо сделанной работы согревало его душу.
– Таирни, а что ты несешь в мешке? – раздался родной и любимый голос. Майа похолодел.
– Тано, я это… на картофельное поле иду.
– Да, ведь картошку уже выкопали. А что у тебя в мешке?
Гортхауэр растерянно молчал, а потом его вдруг осенило.
– Удобрение! – радостно сообщил он.
– Но мы весной удобряем наше поле.
– А вот на востоке удобряют осенью, и знаешь, какие у них там урожаи! Вот и я хочу попробовать. Ты со мной? Может, поможешь? Советом? – от страха, что Мелькор узнает, что у него в мешке, майа понесло. Он говорил, а сам ужасался своим словам
– Нет, таирни, извини, – вздохнул Айанто. – Что-то я сегодня картошки переел. Ты уж сам.
– Может тебе травок заварить? – обеспокоился Гортхауэр.
– Нет-нет, я сам, – ответил Мелькор и про себя умилился: какой все же таирни заботливый, а все вокруг его считают жестоким. Не понимают бедного мальчика. Вала забыл, что и сам он до недавнего времени винил себя за то, что защищая его, Ортхеннер ожесточился.
Все прошло благополучно, бедную девушку почему-то не искали. Подруги вспомнили, что она часто бегала куда-то по ночам, и все решили, что Ахтэнэ удрала с молодым человеком. Тем более, что как раз утром этого дня отправился домой отряд воинов из дальних земель, тренировавшиеся у Черного майа все лето.
Картошка на следующий год и впрямь уродилась обильно. Все было прекрасно, только Гортхауэру приходилось периодически готовить обитателям Твердыни чужеземные блюда из полезного корнеплода.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

[spoiler]Предупреждение: Хронология нарушена. Элхэ появилась раньше, чем в книге.[/spoiler]

Время шло, и Гортхауэра стали мучить угрызения совести. Конечно, он бы поступил точно так еще не один раз во имя Тано. Но все-таки вплоть до этого случая женщин он еще никогда не убивал. Ему очень хотелось смыть кровь девушки со своего меча, хотя убил он её не мечом и, вообще, без крови. Тем не менее, ему было очень тошно. Как назло разбойники в лесах повывелись, дезертировать никто не собирался, мародерствовать тоже. Во всех землях, почитающих закон Мелькора и его самого, установилась самая настоящая благодать.
– Прямо-таки Арда исцеленная, – ворчал себе под нос жаждущий омыть меч в крови врагов и негодяев майа. Но их не было: ни врагов, ни негодяев. Никто не шел на Твердыню войной, никто не стремился проникнуть туда, дабы убить Мелькора или отнять оставшиеся сильмариллы.
Волки, иртхи денно и нощно следили за оставшимися квенди, но даже безумные сыновья Феанора не спешили собирать войско.

Однажды донесли ему опытные разведчики, что воины под предводительством Маэдроса куда-то собираются. Наконец– то! Гортхауэр предвкушающе потирал руки. Ух, он им покажет, как картошку копают, он их уроет. Вот и появилась возможность смыть невинную девичью кровь с меча.
Увы, надежды оказались тщетными, старший сын Феанора не устремился к Твердыне, чтобы покарать Мелькора и отобрать вожделенные камни. Он пошел более легким путем и двинул свое войско к Гаваням Сириона. Там обитала супруга спасшегося из Гондолина Эарендила Эльвинг. Оная жена и владела сейчас камнем, которым Мелькор, осчастливил некогда Берена и Лютиэнь.
Майа был огорчен, чтобы не сказать больше: он уже приготовился, он уже настроился, войско готово, иртхи ждут, черные рыцари ждут. И все напрасно – воевать не придется. С тоской он посмотрел на очередное ведро картошки – люди Твердыни очень любили блюда из картофеля, приготовленные Гортхауэром. И Тано вчера снова сумел уговорить его готовить.
Готовить не хотелось, хотелось сражаться. А почему бы и не сразиться с тем же Маэдросом? Он решил напасть на Гавани, а мы нападем на него! В этом есть нечто оригинальное: превратим охотника в жертву! Сказано – сделано. Протрубили сбор, майа схватил плащ, оружие и понесся вниз по лестнице.
– Таирни, ты куда? – окликнул его Тано.
– Воевать!
– С кем? – удивился Мелькор.
– С Маэдросом, он решил напасть на Гавани Сириона!
– Мы не должны вмешиваться в войны квенди!
– А мы и не будем вмешиваться. Мы сами по себе нападем!
– Зачем, таирни? Они нас не трогают. Зачем лишняя кровь?
Гортхауэру очень хотелось ответить: потому что мне так хочется, но он понимал: подобный ответ огорчит Учителя. Что же придумать?
– Потому что я не привык причинять вред девушкам! – в сердцах бросил он.
– Каким девушкам? – навострил уши Учитель.
– Каким? – майа почесал затылок: признаваться нельзя, а что сказать? – Ну не совсем теперь девушкам, – начал выкручиваться он, лихорадочно соображая, каких девушек ему приплести.
– Ты с кем-то?..
– Ну почему сразу я? – обиделся фаэрни. – Кроме меня народу полно…
– Но при чем тут Сирион? – Тано потер лоб.
– Так ведь в Сирионе… – а, собственно говоря, кто там? Сильмарилл, квенди из Гондолина и Эльвинг. – Там Эльвинг, одна с двумя детьми, – твёрдо продолжил Гортхауэр. – А эти Эрувы феаноринги никого не щадят. Ты помнишь, что они сотворили в Дориате?
Мелькор печально вздохнул:
– Если бы я знал… Но Маэдрос и Маглор все же…
– Как сильмарилл почуют, так и этим голову снесет! Я должен спасти девушку, в смысле, женщину и её детей. Как-никак, Тано, а мы за них отвественны, ведь сильмарилл дали их предкам.
– Ты прав, таирни! Женщины и дети священны! – скупо улыбнувшись, Учитель благословил его на правое дело.

Счастливый майа поехал сражаться. Домчались они влет, благодаря способностям Гортхауэра, и потому успели до того, как войска феанорингов вторглись в Гавани.
Разумеется, глупая баба вместо того, чтобы отдать вооружённым до зубов эльфам поганую драгоценность, вцепилась в неё, будто от этого зависела её жизнь. Взбудораженные гордым ответом Эльвинг, воины Маэдроса готовились к нападению, но тут на крыльях ночи примчался ужасный Черный майа со своими не менее ужасными воинами. Маэдрос, при виде неожиданно возникшего войска, даже на миг утратил дар речи.
– Ты зачем сюда пришел? – наконец– то выдавил он из себя. Гортхауэр коварно улыбнулся. Старшего сына ненормального Феанора перекосило.
– За сильмариллом? Так знай, он наш!
– Ха! Это, когда он был вашим, да и был ли? – гнусно усмехнулся Повелитель воинов.
– Сильмариллы – величайшее творение моего отца!
– А кто спорит? Но принадлежало ли оно твоему отцу? Вот в чем вопрос. Дерева создали валар, значит, свет Дерев является собственностью валар. Твой отец незаконно воспользовался плодами чужого труда, и сотворил из них что-то свое. Определение права собственности в этом случае является весьма сложным и спорным вопросом, но учитывая то, что никакого договора о безвозмездной передачи некоторого количества света между валар и Куруфинве не было заключено, то он использовал Свет незаконно, а потому оный Свет должен был быть изъят в пользу законного правообладателя, – майа, часто принимавший участие в судебных разбирательствах, шпарил, как по писанному. Глаза Нельяфинвэ медленно, но верно поползли на лоб. – Что и было проделано!
– Ты обнаглел! – взвыл Майтимо. – Моргот украл их и подло убил моего дела.
– Во-первых, при ведении переговоров следует обходиться без оскорблений. Во-вторых, будучи одним из валар Мелькор не мог украсть то, что и без того принадлежит ему. Он всего лишь восстановил справедливость и изъял незаконно хранящийся предмет в пользу законных правообладателей, – холодно отвечал Гортхауэр, в душе наслаждавшейся беседой. – Что касается твоего деда, то дело достаточно не изучено, вменяемых свидетелей нет. К тому же, оказание сопротивления представителю власти при проведении обыска, является преступным деянием, а в случае, если оно ведет за собой смерть преступника, то оная не считается убийством.
– Ты чудовище! – Маэдрос чуть не бросился на него, но Маглор удержал брата.
– Конструктивных возражений не будет? Ожидаемо, – вздохнул майа. – Можете быть свободны, я вас отпускаю, – сказал он, чтобы еще сильнее довести феанорингов до бешенства.
– Ты решил захватить сильмарилл сам! – взвыл кто-то из рядов вражеского войска.
– Зачем? Мы его отдали Берену с Лютиэнь, и посему он должен быть у их потомков. Я стою здесь на страже законности!
– Прекрати лгать! Все знают, что камень был украден из короны Моргота! – возмутился Маэдрос.
– Ну конечно, из его короны, в его Чертогах, в присутствии его самого! И ты все еще веришь в сказки, в таком-то возрасте?!
– Нечего его слушать! – раздались вопли. Какой-то полоумный нолдо бросился на Гортхауэра, не дожидаясь приказа Нельяфинвэ. Майа выдернул меч и с ужасом понял, что в руке у него лопата. Как это он так ошибся? Проклятая картошка! Проклятая Элхэ! Все из-за неё! Оточенным ударом он двинул нападавшего по голове. Нолдо упал замертво, даже шлем не спас. Вот, что значит хорошая лопата, крепкая рука и сильный удар. После того, как четверо врагов упали сраженные ценным орудием сельскохозяйственного труда, Черный майа, потрясая лопатой, крикнул:
– Пошли вон отсюда! Не то всех закопаю! Удобрением для картошки послужите!
Маэдрос растерянно смотрел на Жестокого, не понимая, что за странное оружие у него в руках. Похоже на лопату, но верный прислужник Моргота никогда бы не взял такое вместо меча. Да и как ловко он им орудует! А что такое удобрение? И что такое картошка?
В землях квенди картофель не рос, потому что Йаванна не подумала его сотворить. И честно говоря, кто сотворил столь полезный овощ, до сих пор осталось загадкой. Мелькор утверждал, что всего лишь нашёл корнеплод и культивировал его, ученица Йаванны – Ити – пожимала плечами. Но как бы там ни было, а картошка существенно облегчила жизнь иртхи и людям Севера.
Своих было жаль терять, не так много их осталось. Камень был близко, но с войском Саурона им не справится. Маэдрос приказал отступать.
Несколько опешивший от отсутствия меча, Гортхауэр старательно делал вид, что все так и было задумано, но преследовать врагов не стал. Хотя четверо – это так мало. К тому же он убил их не мечом. Впрочем, он и Элхэ прибил лопатой, так что все справедливо.
В Гавани заходить не стали, тихо встав лагерем около. Маэдрос упорен, поди, вернется.
Воины Твердыни восторгались сноровкой и предприимчивостью своего Повелителя.
– Это они его лопаты испугались! – вещал у костра юный рыцарь.
– Хагра как лопатой вдарит, так сразу семеро полегло! – вторил ему молоденький иртха.
– Какие семеро? Девять их было! – сообщил иртха постарше.
– Страшная вещь – лопата!
– Особенно в умелых руках!

В Гаванях ждали нападения феанорингов и готовились сражаться, отлично сознавая, что отбиться не удастся. Но вместо войска Маэдроса под стенами обнаружилось войско коварного Саурона, что привело всех в еще больший ужас. Как ни странно, Жестокий нападать не спешил и никаких требований не предъявлял. Его воины вели себя очень тихо, и если не смотреть под стены, то могло показаться, что никто и не осаждает Гавани Сириона.
Эльвинг по своей натуре была решительна и энергична, долго пребывать в неопределённости она не могла. Гордо вскинув голову, женщина уверенно направилась на переговоры с предводителем вражеского войска. Её пытались отговорить, но жена Эарендила сумела настоять на своем.
– Тебя убьют и отнимут камень!
– Учитывая их количество и таланты полководца, это всего лишь вопрос времени. Мы должны узнать, что Саурон задумал и почему медлит, – спокойно ответила Эльвинг, хотя её душа сжималась от страха – не за себя, а за детей. Мальчики еще так малы, что с ними будет? Она отлично помнила, что случилось в Дориате. Неужели та же участь постигнет её сыновей? А мужа нет, вечно он где-то в плаваниях. И почему все должна решать она?
Жена морехода оказалась бабой неробкого десятка. Она преспокойно появилась на стене города и потребовала к себе предводителя войска.
Гортхауэр, насмешливо улыбаясь, явился пред её очи.
– Ты зачем сюда пришел?
– Мир тебе, Эльвинг! – поклонился майа. Тано всегда говорил, что с женщинами следует разговаривать вежливо, даже, если они ведут себя, как базарные торговки. – Прогуливался я тут со своим войском, и смотрю, феаноринги куда- то идут. Интересно мне стало, пошел за ними, увидел, что собрались они с тобой воевать, и послал их лесом.
– Тебе нужен сильмарилл, Жестокий?
– Меня Гортхауэром зовут, вообще-то. А каменюка мне без надобности. Тано не из тех, кто дает одной рукой, а другой забирает. Так, что владей им спокойно, госпожа Эльвинг.
Женщина удивилась:
– Никакого Тано я не знаю, а сильмарилл дорогой ценой достался моим родственникам. Коварный Моргот…
– Взрослая и умная женщина, а верит всяким пошлым сказкам, – покачал головой майа. – Нехорошо. Но спорить с тобой не буду.
– Феанорингов прогнал, так уходи! – Эльвинг не стала вступать в пустые споры и сразу схватила быка за рога.
– А я, может, благодарности жду! – хмыкнул Гортхауэр и уже серьезно добавил: – Вернется Маэдрос, если узнает, что я ушел. Так, что потерпите мою охрану, пока помощь к тебе от Эрейниона или Кирдана не придёт.
Не ответив ни слова, жена Эарендила ушла. Коварный Повелитель воинов улыбался глядя ей вслед: на душе было легко, угрызения совести его покинули. Все-таки он смыл кровь Элхэ со своей лопаты, и к тому же спас женщину, и даже не одну, а заодно утер нос феанорингам. Есть чему радоваться!

Жители Гаваней не поверили словам Гортхауэра, но он все не нападал и не нападал, а у многих были дела за пределами города. Наконец самые смелые отважились выйти: кто в лес, кто в поле. Удивительно, но их никто не тронул. Воины Черного майа вели себя скромно и незаметно. Эльвинг была в недоумении, её одолевало любопытство, а женское любопытство – страшная сила. В итоге, она отправилась в лагерь Гортхауэра. Как ни странно, приняли её тепло, Жестокий был необычайно любезен и предупредителен.
Вскоре их встречи стали весьма частыми, еще через некоторое время он стал обучать её хитрым приемам обороны. Время шло, и жители Гаваней стали воспринимать войско прислужника Врага рядом со своим городом как охрану и весьма приятных соседей.
Женщине, даже самой умелой, смелой и умной, трудно без крепкого мужского плеча. Эарендил все где-то плавал и не спешил домой. А рядом был весьма сообразительный и предупредительный майа. К тому же обладавший недюжинными организаторскими способностями и талантом к управлению людьми и нелюдьми. Эльвинг и сама не заметила, как стала советоваться с Гортхауэром, делиться с ним своими заботами. Как-то само собой вышло, что он стал принимать участие и в воспитании её сыновей. Они радостно встречали Повелителя воинов, ведь он рассказывал о разных интересных для мальчишек вещах. А рассказать ему было что, ибо видел он немало чудесного.
Про пребывание Черного майа в Сирионе прознали и Кирдан с Гил-Галадом. Но никаких шагов по выдворению Врага втершегося в доверие к одинокой женщине предпринимать не стали. Влюблённого в море Кирдана интересовали лишь корабли, а благородный Гил-Галад решил, что майа порвал с Морготом и перешел на светлую сторону.
Время шло. Эарендил все плавал и плавал. Маэдрос несколько раз засылал разведчиков, но вести для него были неутешительны. Гортхауэр вел себя, словно собака на сене: и сам Гавани не брал, и другим не давал.

Время шло. Изредка майа навещал Твердыню и Тано, там все было спокойно. Учитель периодически настаивал на его возвращении домой, но Гортхауэр умело отговаривался. Остаться в Аст-Ахэ, значит, готовить блюда из картофеля, о которых чуть ли не легенды слагали, а майа с недавних пор терпеть не мог картошку. Еще и поэтому он стремился в Гавани, ведь о картофеле там никто не ведал. Ему даже нравились блюда Эльвинг, которая, к слову сказать, готовила отвратительно. Но для фаэрни теперь главным было не качество приготовления кушанья, а отсутствие в нем картошки. За эти годы пару раз сумела возродиться и внедриться в Аст-Ахэ Элхэ, но майа, благодаря волкам, каждый раз успевал вовремя. Отработанный удар по голове, мешок и вскапывание картофельного поля. Конечно, приходилось готовить на радость Учителю и людям Твердыни, да и урожаи картошки после этого бывали просто великолепными. Тано даже решил, что урожайность повышается, из-за того, что удобрения вносит его Сотворенный. Люди Твердыни утверждали, что Повелитель воинов знает особое, картофельного слово.
А бедный Гортхауэр проклинал все на свете, ведь после привычного злодеяния ему приходилось спасать некоторое количество женщин или девиц, дабы заглушить муки совести.
Однажды, пребывая в расстроенных чувствах, он поведал о своих горестях Эльвинг. Будучи на редкость здравомыслящей женщиной, она не ужаснулась и не осудила, а дала хороший совет:
– Я слышала, что где-то далеко есть народы, где знатные люди покупают женщин себе в жены, либо в наложницы и держат их под охраной. Правда, если верить слухам, то живут они в роскоши, но клетка есть клетка даже золотая. Может быть, тебе стоит продать эту опасную особу? Проживет она подольше, возродится не сразу, и ты не запятнаешь в очередной раз руки невинной кровью.
Черный майа восхитился её умом и дальновидностью и принял совет на вооружение.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Все было прекрасно, но всему приходит конец. Наконец, когда его уже перестали ждать, вернулся Эарендил. Благословенной Земли он не нашел, зато открыл новый незаселенный ни кем континент. Он прибыл радостный и счастливый, спеша обнять любимую жену, но его ждал ужаснейший удар. Любимая открыла врата Гаваней для пособника врага, чудовищного Саурона, сгубившего его близких. И оного негодяя в Сирионе любят и уважают, даже его собственные сыновья, которые, к слову сказать, сумели напрочь забыть, что у них есть отец.
Это было невыносимо! Одно лишь утешало: гнусный Саурон отправился к своему не менее гнусному господину. Но, тем не менее, Эарендил устроил своей жене ужасный скандал, на шум которого сбежались все соседи и даже соседи соседей. Сыновья чуть не выбросили родителя обратно в море, но Эльвинг положила конец всем спорам метким ударом скалки по голове блудному супругу. Несмотря ни на что, Эарендила она все еще любила, а Черный майа стал для неё просто хорошим и надежным другом. Поэтому она не стала говорить непоправимое и слушать то, что потом будет трудно забыть, а погрузила мужа в целительное беспамятство. Ведь недаром утверждают, что иногда мозги можно вправить, вот на это Эльвинг и понадеялась, огрев любимого кухонной принадлежностью.

В это время по странному стечению обстоятельств Черный майа тоже погружал в беспамятство одну всё возрождающуюся девицу, только не скалкой, а осторожным ударом лопаты. Надо сказать, с первого раза удачно получилось: девица рухнула, не вскрикнув, и даже осталась жива. На этот раз он огрел её у ворот Твердыни, когда бедное воплощение Элхэ лило горькие слезы. По какой- то непонятной причине все оные возрождения появлялись под именем Ахтэнэ, а люди в Твердыне, как уже где-то упоминалось, жили долго. И главная наставница целителей с некоторых пор считала, что девицы с этим именем весьма ненадежны, ибо вечно где-то слоняются по ночам, а потом тайно покидают Твердыню с каким-нибудь молодым воином. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, какой смысл учить неблагодарную, если она все равно сбежит? Вот йолэнна и приказала, всех девок с этим именем гнать в шею. Но майа, ведая о редкой упертости Элхэ, не стал пускать дело на самотек. Оглушив девушку, он сунул её в мешок и продал посланникам из далеких земель за весьма приличную сумму, которую решил пустить на разработку нового вооружения.
Единственная сложность возникла, когда он передавал мешок отправляющимся в путь послам. Невесть откуда появился Тано и спросил:
– Таирни, а что у тебя в мешке?
– Картошка, – обречённо ответил Гортхауэр.
– И куда ты её несешь?
– Нашим гостям, они попросили немного этого корнеплода для разведения, уж больно им блюда картофельные понравилась.
– Так что же ты всего один мешок тащишь? Это слишком мало! Принеси еще не меньше трех!
– Сначала этот отдам, потом остальные донесу, – майа помчался чуть ли не вскачь. Конечно, пришлось донести еще три мешка, хотя картошка послам совсем не понравилась, и они бы предпочли получить еще трех девушек. Девушки в Твердыне, по их мнению, были очень хороши, а вот обычаи и порядки, как они считали, никуда не годились. Поэтому они уезжали, не заключив договора и не приняв закона Мелькора. Тано слегка огорчился, но посчитал, что гости из дальних земель пока не доросли до принятия новой формы общества.
– Вот увидишь, таирни, они еще вернутся! Они оценили нашу картошку, оценят и остальное! Великое начинается с малого! – увлечённо вещал Учитель. Фаэрни лишь кивал головой и готовился отбыть в Гавани Сириона. Он и не ведал, что вернулся Эарендил.

Зато Эарендил прекрасно понимал, что Черный майа появится снова, и не пустить его он не сможет. По какой-то неведомой причине мерзкого Саурона здесь считали чуть ли не спасителем, и понимания он не нашел даже у Верховного короля нолдор.
– Он ступил на путь спасения! Он отверг Тьму! И не следует нам сбивать его со столь трудной, но светлой дороги! – уверенно сообщил Гил-Галад. – Во имя мира, ты должен простить ему нанесённые тебе и твоим родным обиды.
Ответить было ничего: Эрейнион и сам претерпел от Саурона, однако простил. Эльфы – существа слишком странные, но муж Эльвинг эльфом был лишь наполовину, поэтому просто так простить не мог. Не мог он и оставить жену. Ибо любил её, невзирая на свои долгие отлучки. Видел он, что и жена любит его и хранит верность, несмотря на столь странную дружбу с врагом. Эарендил с радостью простил супругу, но видеть и принимать Саурона оказалось свыше его сил. Однажды утром, показывая Эльвинг свой новый корабль, он поднял паруса и уплыл вместе с любимой в те далекие земли, что нашел во время последнего плавания. Эльвинг возмущалась, кричала, чуть не прыгнула за борт, но он удержал её.
– Любимая, наши дети выросли, а мы толком и не узнали друг друга! Я не могу без моря, но не могу и без тебя, и отныне бороздить моря мы будем вместе! Сильмарилл сияет на твоей груди, феаноринги больше не придут за ним в Гавани, и нас они найти не смогут, ибо нет у них таких кораблей, да и не ведают они о дороге в тайные земли, что открылись мне!
Эльвинг пыталась возражать, но в кои веки её супруг поступил мудро: он заткнул ей рот поцелуем. Доплыли ли они до новых земель или нет, никто так и не узнал, ибо более никогда не вернулись они в Средиземье.

Прибывший в Гавани Сириона Гортхауэр был чрезвычайно огорчен, узнав, что Эльвинг уплыла с мужем в неведомые земли. Но долго горевать было не в его духе, тем более, что потребовалась срочно помочь сыновьям его давней подруги. Молодые люди очень горевали, лишившись матери и отца. К тому же, они нашли себе невест и из весьма сурового и строго соблюдающего традиции рода. Родители девушек не желали выдавать их замуж, не познакомившись с отцом и матерью женихов.
Черный майа пожал плечами:
– Надеюсь, опекун им тоже подойдет, – с этими словами он отправился в земли невест своих воспитанников. Родители девушек лишились дара речи, увидев на своем пороге Саурона, поэтому дочерей благословили молча.
Гортхауэр время терять не стал: тут же и сыграли веселую свадьбу, на которой будущие родичи его воспитанников так и не смогли произнести ни слова и даже ни кусочка не отведали. Но молодожены были настолько рады, что все препятствия разрешены, что и не заметили столь плачевного состояния родичей.
В дальнейшем семейная жизнь сыновей Эарендила и Эльвинг протекала весьма удачно. Жили они в мире и согласии, чему особенно способствовало отсутствие визитов родителей жен. Зато Черный майа всегда был для них желанным гостем. Он помогал и советом, и делом, он нарекал имена их детям, а также подыскивал оным детям мужей и жен.
Мир и покой воцарились в Средиземье. Только феаноринги бродили неподалеку от Твердыни и косились на её неприступные стены. Один сильмарилл уплыл невесть куда, а два других воистину были недостижимы. К тому же, невзирая на клятву, Маэдрос рассудка окончательно не утратил и не собирался терять своих оставшихся братьев в безнадежном штурме Чертогов Моргота.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В мире и покое прошло около полувека, но, увы, все имеет свой конец и свое начало. Кончились тихие и безмятежные дни в Аст Ахэ, снова пришлось браться за лопату Черному майа.
В один из ясных солнечных дней первого месяца осени доложили верные иртхи и волки, что движется к Твердыне огромный отряд людей с востока – все в черных одеждах, и даже звери их странные о двух горбах и то черными лентами украшены. Удивился майа и велел войску собираться, но тут привели посланника от оных людей. И тот поведал, что великое просветление снизошло на их народ, и решили они принять волю и закон великого бога, что живет в этих землях. Посему отреклись они от своих старых обычаев, облачились в одежды цвета угодного богу и явились всем миром пред светлые очи его.
Выслушав вдохновенную речь, Гортхауэр спросил:
– А с чего это вы так просветлились? И откуда о боге нашем и законе его прознали?
– Много десятилетий тому назад побывали в землях Бога посланники наши, и в затмении постыдном не поняли благости законов великого Мулхаара, но дано им было откровение в лице девы с именем степной, горькой травы и мешка чудесного корнеплода. Корнеплод тот дал отменные урожаи и не раз спасал от холода в скудные годы. А дева та оказалась столь прекрасна, умна, прозорлива, упорна и чиста, что пленила сердце сына вождя и тот, желая обладать сим дивным горьким цветком, открыл свое сердце, ум и душу её речам и настолько проникся ими, что принял одним из первых закон великого бога. И тогда взошла на его ложе прекрасная возлюбленная его, и брак сей воистину был угоден богам, ибо от него произошло трое сыновей и шесть дочерей, один другого краше да умнее. А то, что все дети девы, посланной богом, чтобы просветлить их народы выжили, стало для нас ярким знамением. И когда старый вождь отправился в Путь вечный, сын его возглавил народы и стал распространять знание великого Мулхаара. Ныне же, когда и он ушел в Края дальние, сын его пожелал привести всех подданных своих в Чертоги Бога, дабы приобщились они к великому знанию. И мать его, хоть и одряхлела изрядно, проделала путь трудный, дабы увидеть родные земли перед тем, как уйти в последнюю дорогу.
Майа побледнел. И что теперь делать? Как избавить Тано от встречи с этой поганкой? А ведь она явно все вспомнила. На всякий случай он прихватил лопату.
– Таирни, а зачем тебе лопата? Мы же гостей встречать собираемся, – спросил Мелькор.
– Так картошки накопать собираюсь. Их же кормить надо, а я вот новыми блюдами удивить хочу!
– Какой ты у меня заботливый! – умилился Учитель и пошёл готовиться к встрече этой уноголиантовой делегации.
Гортхауэр расстарался и сумел первым встретить дорогих гостей, довел их до крыльца, не выпуская из виду изрядно постаревшую Элхэ. Тано её точно не узнает, но зато она ему точно назовется. А если при всех откроется? Майа похолодел. Надо что-то делать. Лучше бы он её еще тогда огрел посильнее лопатой.

Воровато оглядевшись, Гортхауэр прикрылся пологом тумана и, проникнув в середину этой толпы, исправил свою ошибку. Кончина престарелой родственницы вождя никого не удивила: не вынесла дороги и радости от встречи с родными местами. Бывает. После встречи с Великим Мулхааром посланницу бога похоронили по новым обычаям, изрядно обрадовавшись тому, что следует сменить черное на темно-красное – цвет траура в Твердыни. Правда, носили его обычно по воинам, но об этом майа говорить не стал, ибо не захотел омрачать чужую радость. Тризна плавно перешла в праздник. Тем более, что нашелся еще один повод для радости: черное носить было необязательно. Об этом даже сам Великий Мулхаар поведал.
Тано был рад, только морщился каждый раз, когда искажали его имя. Гортхауэр тоже был рад, несмотря на то, что снова пришлось готовить.
Оставив учеников, представители народов востока убрались восвояси, пообещав соблюдать закон.
– И главное, никакого многоженства и наложниц! – говорил на прощание вождь. – У Мулхаара мудрый закон. Женщина – это зло, но одна женщина – зло необходимое, и его надо всячески нейтрализовать заботой, лаской, верностью и уважением, чтобы оное зло не активизировалось. А заводить в доме много женщин – значит плодить много зла. Мне об этом отец и дед неустанно повторяли.
Гортхауэр кивал. К счастью, Тано подобного толкование своего закона не слышал. Он никогда не считал женщин злом, а вот его фаэрни был частично согласен с молодым вождем. Только он считал злом всего лишь одну женщину. Теперь надо было снова бдить, готовясь к её последующему возрождению. А все– таки Эльвинг дала мудрый совет: пятьдесят лет он жил спокойно, да и народы, принявшие закон Мелькора лишними не бывают.

На протяжении двух веков майа успешно и не очень, но пристраивал назойливую ученицу своего Тано в разные земли и племена. Вскоре очень многие приняли закон Твердыни и стали посылать учеников в Аст Ахэ. Учитель радовался новым людям, новым ученикам. Радовался он и долгому миру. От спокойной жизни и картофельных блюд, которые столь изобретательно готовил Гортхауэр, Мелькор слегка оправился и перестал выглядеть таким бледным и изможденным. Даже раны на его лице стали заживать, майа однажды посоветовал Тано прикладывать к ним примочки с картофельным соком. Как ни странно, помогло.
Все было хорошо, и лишь одна проблема терзала Черного майа: куда в следующий раз деть Элхэ? Кого ею осчастливить? Ведь подсунуть на долгое время эту девушку – дело необычайно сложное. Не осталось уже племен, где бы процветало рабство, многоженство и прочие столь полезные для удерживания нежелательных особ общественные институты. Как найти тех, кто согласится держать под стражей эту неугомонную девку? Майа денно и нощно ломал голову.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Вскоре под стены Твердыни пришли феаноринги. Много воинов им собрать не удалось, никто не желал принять участие в увлекательной игре – «Отними сильмарилл у Валы». Просочились воины Маэдроса к воротам Аст Ахэ, лишь благодаря жалости Тано, который приказал их не трогать. Там они и стояли, выкрикивая всякие глупости и мешая занятым людям ходить через парадные ворота. Собственно говоря, через оные ворота ходили крайне редко и в особо торжественных случаях. Жизнь в Твердыне и близлежащих землях текла спокойно, и лишь феаноринги надрывались, требуя вернуть сильмариллы. Они изрисовали ворота гнусными рисунками, пели песни неприличного содержания и упрекали Мелькора в трусости. Дошли даже до такой наглости, что попытались вызвать его на бой. Тано меланхолично посоветовал им с высокой башни идти домой и не маяться дурью. Разумеется, хорошему совету они внять и не подумали.
– Давай, я их в Мандос отправлю?! – обозлился в итоге Гортхауэр.
– В Мандос отправить дело не хитрое, – покачал головой Учитель. – Как бы их убедить уйти по-хорошему…
Майа озадачился, но долго думать ему не пришлось: волки доложили, что к Твердыне движется очередное воплощение. Как не вовремя! Или наоборот? Фаэрни почесал затылок и чуть не подпрыгнул от радости: какая прекрасная мысль!

– Маэдрос! – окликнул он старшего сына Феанора с воротной башни. – Сильмарилл хочешь?
– Прекрати издеваться, вражеское отродье! – взвыл Майтимо.
– Какой ты все же невоспитанный! – покачал головой майа. – Вот я же не называю тебя отродьем двинутого на всю голову мастера.
– Не смей оскорблять моего отца! Он…
– Хорошо, договорилась, мы не будем оскорблять отцов – ни своих, ни чужих!
– Да я тебя…
– Поверь, и я мечтаю пустить тебя на удобрение, но во имя своего отца…
– Да, плевать я хотел на твоего отца!
– Я на твоего тоже плевал, и не раз!
– Как ты смеешь?!
– Я все смею! И я последний раз тебя спрашиваю на языке эльдар – хочешь сильмарилл? Или ты и сам плюнул на клятву и на своего отца? – съехидничал Гортхауэр.
Некоторое время внизу было тихо: надо думать, феаноринги переваривали его слова. Наконец этот трудный и ответственный процесс закончился, и Маэдрос спросил:
– Ты серьезно?
– Серьезнее некуда!
– А что ты за это хочешь? – недоверчиво поинтересовался Майтимо. – Никаких клятв не дам и, вообще, нам нужен не один камень, а все.
– Обойдешься! – фыркнул майа. – Будешь наглеть – пойдешь на удобрение и в Мандос.
Ни в Мандос, ни на удобрение Маэдрос не хотел, поэтому он милостиво согласился выслушать условия. Гортхауэр спокойно их озвучил, втайне надеясь на одержимость феанорингов.
Разумеется, Майтимо возмутился:
– Мы не исчадия Зла, а порядочные квенди! Мы не можем держать взаперти женщину!
– Ты братьев своих вспомни, порядочный!
– Аданет не место среди квенди!
– Равно, как и сильмариллам среди феанорингов! – отрезал Гортхауэр. – К тому же я не прошу ничего дурного: всего лишь предоставить девушке удобное жилье и не выпускать её из вашего города ради её же блага.
– Мы должны подумать! – гордо вскинув голову, сообщил старший сын Феанора.
Майа возрадовался: раз сразу не отказался, значит, согласится. Осталось самое трудное – убедить Учителя.

– Тано, а если мы им все же отдадим один камень?
– Разве они его достойны? – ответил вопросом на вопрос Мелькор.
– А мы в обмен на мир и согласие.
– Пройденный путь. Тогда Маэдрос отказался, окажется и сейчас, Да и веры ему уже нет. К тому же они нам сейчас не могут ничем навредить!
– Как это не могут! Да они вредят денно и нощно, люди уже на все готовы, чтобы их извести. Тарнэ Сайлин – наша главная прачка, предложила вылить на них жбан горячей мыльной воды, а мастер дверей сказал, что лучше горячую смолу. Да и помимо этих были еще предложения. Самые простые – выйти и набить им морду, в смысле лицо, – поправился Гортхауэр, знавший, что Тано не любит грубых слов. – Люди переживают, они не могут спокойно ходить вокруг Твердыни. Тано, а если придут новые ученики, то эти отморозки... В смысле, нехорошие квенди, могут их обидеть. А если они покусятся на честь девушек?!
– Ну что ты говоришь, никто из квенди не способен на насилие над женщиной! – возмутился Учитель.
– Ты Лютиэнь вспомни. Как раз братья Маэдроса и замыслили дурное дело, чуть не опозорили бедную девушку. Нет, эти недобитки, в смысле, еще не попавшие в Мандос нолдор, способны на все! К тому же стоит мне чуть ослабить внимание, и наши люди прикончат их!
Мелькор тяжело вздохнул, проникнувшись вдохновенной речью ученика.
– Таирни, но если мы отдадим им камень, то он опалит огням их руки, – печально молвил он после часа раздумий.
– А мы его в оправе отдадим. Я как раз сделаю такую, чтобы она им руки не обжигала.
Еще раз вздохнув, Учитель отправился за короной, и тут неожиданно возникла сложность: корона куда-то запропала.
– Когда ты видел её в последний раз? – нетерпеливо спрашивал фаэрни.
– Не помню! – отмахивался от него озадаченный Вала. – Вроде бы надевал, когда пришли люди с востока.
– А потом?
– Потом я её снял! Таирни, ты же знаешь – я ношу корону только, когда надо произвести впечатление!
– Но украсть её не могли?
– Не говори глупостей! Уж это бы я узнал! Может, её нечаянно выкинули вместе с мусором? – предположил Айанто, когда они обшарили тронный зал, покои Валы, а также библиотеку и мастерские.
– Такую здоровенную и сверкающую штуку принять за мусор не могли! – с досадой бросил Черный майа. Такой план срывается из-за рассеянности Тано. – Но ведь ты же Вала, как ты можешь что-то забыть?
– Если не думая и не сознавая что-то сделал, то и Вала может забыть! – отрезал Мелькор.

Вскоре к поискам короны подключились все обитатели Аст Ахэ. Корона не находилась, но люди не отчаивались, К этому важному делу отнеслись творчески. Объявили конкурс, разделили Чертоги на участки, бросили жребий и небольшими группками по два-три человека отправились искать. К вечеру, собравшись в большом зале, поводили итоги, пели песни, отмечали особо отличившихся в поисках: тех, кто нашел нечто полезное, но давно утраченное. И надо сказать таких счастливчиков оказалось очень много. Какие-то драгоценности, витражи, мечи, чаши, фолианты – столько всего забытого хранилось в закромах Аст Ахэ, а сейчас вернулась на законное место, чтобы приносить кому-то пользу. Увлеченные новым развлечением люди даже обратись к Мелькору с просьбой каждый год проводить праздник-игру: «Найди в Твердыне». Тано согласился.
С этой унголиантовой Элхэ у них и без того уже куча праздников! Праздники присоединения различных народов, праздники картошки – целых три и всеми необычайно любимые. Сначала эту картошку весной сажают с песнями и плясками. Потом она начинает цвести, и тогда отмечают праздник цветущей картошки, собирая букетики и даря их избранницам, сочиняя в честь корнеплода сонеты и баллады. Осенью следует праздник сбора урожая – самый веселый и разудалый из всех. К тому же он продолжается целый месяц. И участвуют в нем все. В течение лета бывают малые праздники картошки, когда её выкапывают и запекают в костре, опять же с песнями и плясками. Даже придумали гимн картошки; «А картошка объедение, всех народов идеал. Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал»! Тано, правда, возмущался тем, что идеал какой-то приземлённый – гастрономический, и хотел было написать другой текст, но Гортхауэр его отговорил, предложив устроить конкурс среди обитателей Твердыни. Так и сделали: до сих пор пишут, но ни один вариант так и не подошел.
Корона, кстати, тоже не находилась. Феаноринги, к счастью, с ответом не торопились. Когда майа, уже утратил надежду, эта реликвия внезапно обнаружилась в подвале за бочками с вином. Как она туда попала, так и осталось покрыто мраком и тайной. В этот же день Маэдрос любезно согласился взять сильмарилл вместе с девушкой. Сильмарилл передавали в торжественной обстановке, а мешок с огретым несильно по голове воплощением тайно.
Гортхауэр чуть не уронил его, услышав сзади родной голос:
– Таирни, а что у тебя в мешке?
– Картошка! – он возрадовался, что предусмотрительно взял еще один мешок и как раз с этим полезным корнеплодом.
– А почему ты отдаешь её тайно?
– Да, я подумал: вдруг ты не одобришь? – смутился майа. – А я столько рассказывал об этом полезном овоще Майтимо. И ему так захотелось попробовать…
– Таирни, – укоризненно ответил Учитель. – Как ты мог подумать, что я пожалею мешок картошки?! Не ожидал от тебя!
Он покачал головой и, понурившись, пошел прочь. Гортхауэр охнул и, торопливо всучив старшему феанорингу мешки с девушкой и картошкой, бросился вслед за Учителем. Сзади раздался ехидный смешок. Проклятые феаноринги! Проклятая Элхэ! Они ему за все ответят!
Долго Мелькор никогда не мог обижаться, простил он своего таирни и в этот раз.
– Но, Тано, ты же не хотел отдавать камни, вот я и подумал...
– Одно дело вредные камни, а другое – полезный корнеплод! Картошкой я готов делиться всегда, везде и со всеми! – отрезал Учитель и уже мягче добавил: – Но меня радует твоя доброта и заботливость, мальчик!
Довольный одобрением Айанто майа отправился по своим делам.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Более двадцати лет жил Гортхауэр и не тужил. Разбойников всех повывел, желающих пойти войной уже давно не наблюдалось, дисциплина в войске была отменная: никаких дезертиров, мародеров и даже просто ослушников и лентяев, особенно, после того, как придумал новый вид наказания. Вспомнив однажды, как мучился, очищая мелкую картошку, майа распорядился давать провинившимся ведро наимельчайшего корнеплода, который выкапывал собственноручно. Хотя потом и эту обязанность переложил на нарушителей. Так вот, оную картошку надо было чистить и очень аккуратно, чтобы шкурка была тоньше волоса. После пары дней на кухне, даже злостные ослушники раскаивались и становились исполнительными и доблестными воинами. И все были рады, кроме нарушителей, конечно, но их мнение никого и не интересовало. Мастера поварского дела хвалили Повелителя воинов за помощь, Мелькор был рад, что его таирни окончательно ступил на путь добра и милосердия, раз никого не сажает на кол, не вешает и не топит в болоте.
Так вот все было прекрасно, но, как известно, прекрасно долго не бывает. Иртхи-разведчики доложили, что к Твердыне направляется Маэдрос. Майа поднял глаза к небу. За вторым камнем идет, не иначе!
Скривившись и твёрдо решив не давать сильмарилл, он направился навстречу. Маэдрос выглядел как-то непривычно – растерянный, растрёпанный и в черном платье.
– Камень не дам! – вместо приветствия сказал майа.
– Да, лучше бы я и тот не брал! – в сердцах бросил старший сын Феанора.
– Что так? – поинтересовался Гортхауэр, предчувствуя нехорошее.
– Эта Морготова девка! – взывал Майтимо. – Чтоб её!
На неприличные слова Повелитель воинов, решил внимания не обращать.
– Что с ней? – встревожился он.
– С ней уже ничего! – отрезал Маэдрос. – А вот с нами!!
– Подробнее и без эмоций! – приказал Гортхауэр. Как ни странно, старший феаноринг не возмутился, а успокоился и начал рассказывать.
– Всех наших окончательно с ума свела! Все одели черные одежды с серебром. Даже мне пришлось, – он покосился на свой наряд. – Макалаурэ стал Черным менестрелем и оплакивает горькую долю Мелькора. Младшие собирают отряд, чтобы бороться за дело Мелькора!
– А девица?
– Девица! – горько скривился Маэдрос. – Эти охламоны решили помочь ей бежать и взломали решетку на окне, вместо того, чтобы просто открыть дверь. Она и свалилась. Насмерть! Полгода рыдали, а как слезы немного просохли, собрались на подвиги. Еле удержал.
– Точно охламоны! – поддержал его майа, предчувствуя скорое появление Элхэ. А он так надеялся, что феаноринги её задержат. Ничего нормально сделать не могут! Точно проклятые!
– Остальные тоже хороши! Все спятили! – продолжал жаловаться Майтимо.
– А ты как же? – участливо спросил майа.
– Да, я пока держусь, но знаешь, как Тано жалко. Он ведь один и страдает! – гордый нолдо тяжело вздохнул.
– Это ты брось! – посоветовал Гортхауэр. – У нас народу полно, и страдать Мелькору некогда. Он учит, творит, судит, советует, учебники пишет! Ему даже отдыхать некогда, не то, что страдать!
– А его раны?
– Он уже привык, к тому же они заживают постепенно! Ты зачем пришел-то?
– К вам проситься вместе со своими, а то ведь еще в какую-нибудь историю попадем, только уже за дело Тьмы! – Маэдрос снова поморщился. – Да и хоть на второй сильмарилл погляжу. Примет нас твой Учитель? Или пошлет? Мы и клятву дадим!
– Примет, куда он денется, – озабоченно ответил майа, соображая как обо всем этом рассказывать Тано. – Ты только про девицу никому ничего не рассказывай! Ну, то есть, про то, что это я её вам подсунул.
– А почему? – заинтригованно спросил Маэдрос. – Так, это с твоей стороны не диверсия была?
– Если бы! – вздохнул майа и принялся рассказывать о пророчестве гадалки. Старший феаноринг явно был не глуп, и опасность для своих вычислил мгновенно.
– Теперь мои братики и подданные пропадут, коли что случится, вместе с Мелькором. Значит, придется держаться друг друга!
Нолдо и майа пожали руки.

Тано удивился столь неожиданному решению феанорингов.
– Они прониклись! Они поняли, в конце концов, что были не правы! – вдохновенно вещал таирни.
Мелькор смотрел скептически:
– С чего бы это? Столько веков жаждали моей крови, а теперь жаждут служения.
– Какая разница! – взвыл, уставший убеждать Учителя, Гортхауэр. – Ты их примешь или нет?!
– А куда я денусь – приму, – хмыкнул Вала и направился встречать новых учеников.
– Корону забыл! – окликнул его майа.
– Она в тронном зале валяется. Может, обойдемся?
– Нет. Маэдрос жаждет узреть второй камень!
– И почему я должен потакать дурацким чужим желаниям, – скривился Мелькор, но в тронный зал пошел.
Там было очень весело. Пользуясь тем, что Черный Вала посещает сие место не чаще раза-двух в столетие, оный зал использовали для игр и забав детишки обитателей Аст Ахэ. Причем не только человеческие, обнаружилась тут и юные отпрыски Кахархота. И вся эта компания с визгом носилась под высокими сводами, пряталась за стройными колоннами и троном. Гортхауэр покосился на Учителя, тот благосклонно взирал на открывавшиеся их глазам безобразие. «Знал! И поощрял!» – понял майа.
Все это прекрасно, но короны на троне не было.
– Где?!– рявкнул майа, – Где, спрашивается, корона?
– Мы не видели, дяденька, – сообщили ничуть не испугавшиеся его гнева дети. Волчата промолчали.
Гортхауэр нахмурился. Мелькор гладил волчонка и улыбался ребятишкам.
«Она еще десять лет назад под трон закатилась, – сообщил Старший волк, появляясь из-за колонны. – Сейчас достану.»
Мудрый зверь полез под каменное, высокое сооружение и… застрял.
– Тьфу! Нас же феаноринги ждут! – воскликнул Гортхауэр.
– Подождут, мы их столько веков ждали, – меланхолично заметил Мелькор.
– Мы их и не ждали! – уточнил ради справедливости таирни и потянул волка за задние лапы. Зверь приглушенно взвыл, но не выдвинулся ни на волос. – Крепко застрял!
Пришлось звать на помощь черных рыцарей и иртхи. Совместными усилиями два отряда воинов с трудом отодрали трон от пола, волк выскочил, вытолкнув корону. Трон с грохотом рухнул и весьма неудачно – прямо на с таким трудом добытую реликвию. Ребятишки весело рассмеялись, их примеру последовали воины и Мелькор. Сплошное безобразие! Майа устроил бы всем разнос, если бы не Тано. Когда все же удалось поднять трон и установить его на место, выяснилось, что Железный венец безнадёжно испорчен – он помялся, и лишь сильмарилл нелепо сиял между зубьев.
– Она мне никогда не нравилась, – сообщил Айанто.
– А что ты теперь наденешь?
– Ничего! – радостно ответил Тано.
– А корона? А феаноринги?
– Придумай что-нибудь, мальчик, у тебя иногда бывает очень богатое воображение!
Гортхауэр мысленно выругался. Пришлось сочинять на ходу.

– Сильмарилл мы храним в специальном месте: музеем называется. Нет, сейчас показать не можем. – А как покажешь сияющий камень в искорёженной оправе? Обидятся ведь, неуважением сочтут. – Почему не можем? Хранитель музея не знал о вашем визите и отлучился по семейным обстоятельствам. Вот вернется и тогда для вас экскурсию проведёт.
Айанто знакомил бывших врагов с порядками Аст Ахэ и с её обитателями. Майа обустраивал музей. Проще было бы послать феанорингов в Мандос и жить спокойно, но из-за этой вечно возрождающейся девицы пришлось идти навстречу этим недобиткам.
Камень вставили в новую оправу, старинное оружие, какие-то древние украшения, посуду и прочее барахло, которому место было, по мнению Гортхауэра на помойке, разложили в витринах. Теперь надо было найти Хранителя оного места. Как ни странно, никто не спешил занять эту почетную должность. Учитель приказывать отказался:
– Как я могу, таирни? Люди все должны решать сами, я лишь только советую, направляю, объясняю.
– Вот и посоветуй.
– Выбор пути должен идти от сердца!
У кого-то от сердца, а у кого-то от долга. Но спорить с Тано себе дороже, к тому же он огорчится.
Немного подумав, Гортхауэр объявил феанорингам, что прежний Хранитель оставил должность по семейным обстоятельствам, и предложил его место Маэдросу. Немного поломавшись, тот согласился. К делу Майтимо отнесся ответственно. Вытребовал охрану для Музея, нашел помощника среди своих же подданных, довел всех до белого каления, выясняя историю остальных экспонатов, Про сильмариллы он и сам все отлично знал. Свой сильмарилл пристроил ко второму, заявив, что так более надежно и справедливо. Потом описал каждый экспонат и стал требовать, чтобы самые ценные, красивые и уникальные вещи отдавали ему в Музей.
– Надо расширять коллекцию!
Мелькор пошел ему навстречу, и унголиантов Музей скоро занял целый этаж, а проклятый сын Феанора наслаждался всеобщим вниманием, проводя экскурсии.
– Это чего он там наговорит? – обеспокоился майа и посетил экскурсию. Но Маэдрос был удивительно честен и беспристрастен. А самые щекотливые моменты обходил молчанием.
– Чего это с тобой? – изумился Гортхауэр.
– Не хочется с подданными ссориться и братьями. Они Тано искренне любят!
Оно и впрямь, Мелькора, поближе с ним познакомившись, обычно все любили, несмотря на то, что подчас он бывал невыносим. Но ему прощали все, даже уборку картошки. Феанорингов он тоже умудрился пристроить к этому благому делу. Гортхауэр ехидно потирал руки. А начиналось все весьма невинно.
Маглор решил спеть песню. И спел, чтоб ему в тот момент подавиться. Песня была про Мелькора и его горькую судьбину. Рыдали в голос все, даже сам Гортхауэр. Только Тано стоял похожим на грозовую тучу.
– И зачем ты это сочинил? – ласково спросил он певца. – Ну ладно бы сочинил. Ты пел, зачем прилюдно? Чтобы всем настроение испортить?
– Я хочу, чтобы все знали о тебе правду! – с обожанием глядя на Айанто завил Макалаурэ.
– И где ты тут правду увидел? Я каждый день не рыдаю, на стенку не лезу.
– Твои былые страдания…
– Нет смысла вечно рыдать о былом, как нет смысла оплакивать грядущие горести. Равно стоит мужественно переносить и беды настоящие. И уж совсем нет смысла портить настроение другим! И откуда такое берется?!
– Девушка пела… Она поведала нам…
– Мало ли кто и о чем пел! Песня должна помогать жить и трудиться.
– А память?
– И память хранить, напоминать о былом, но не содействовать всемирному потопу! – возмущался Мелькор.
– А если душа от тоски рвется?
– Займись полезным для общества делом! Гортхауэр считает, что самый лучший способ справиться с тоской – начать убирать картошку. Кстати, завтра будет день урожая. Вот и покажете свои таланты!
Разумеется, картошку копали все, даже Маэдрос, который пришел сам. Близнецы чуть было даже не обошли Гортхауэра по скорости уборки, но слишком увлеклись киданием клубней друг в друга, за что и получили выговор от Тано.
Но вечерние гулянья сблизили и порадовали всех.
Вскоре каждый из бывших недругов нашел себе дело по душе. Мир и порядок царил в Твердыне и во всей Арде. Все жили и радовались жизни, и лишь один Черный майа с тоской ждал возрождения девы с горьким именем.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Время пришло, и настал горестный момент: у ворот Твердыни появилось очередное воплощение. Отточенным за века ударом лопаты Повелитель воинов отправил девушку в беспамятство, сунул в мешок и призадумался: куда же её? Убивать не хотелось, а во всех землях людей она уже побывала. Даже самые заклятые ненавистники Айанто – Три рода Эдайн, и то уже давно чтили закон Твердыни.
– А ты её в Зеленолесье, – послышался ехидный голос. Унголиантов Маэдрос! И чего ему не спится?
– Не только же нам одним страдать, – тем временем продолжал старший феаноринг.
– То-то ты страдаешь шибко сильно, – проворчал майа, окидывая недружелюбным взглядом отъевшегося на картошке нолдо.
– Это сейчас я не страдаю, а вот раньше… – наглый сын Феанора поднял глаза к небу.
– Ладно, в Зеленолесье так в Зеленолесье, – махнул рукой Гортхауэр.
– Я с тобой! – сообщил Маэдрос. Видно, ему надоело сидеть безвылазно в своем Музее.
– Мальчики, а куда это вы собрались? – раздался сзади тихий голос. И чего Тано вечно в самый неподходящий момент не спится?
– В Зеленолесье! – честно сообщил феаноринг.
– А зачем? И что у вас в мешке?
– Картошка, Айанто, – вздохнул Гортхауэр. – Подумали мы тут между делом, что квенди Зеленолесья никогда картофеля не едали, и решили их… того…осчастливить.
– Какие вы заботливые! – умилился Мелькор, – Но почему всего один мешок? Вас двое, взяли бы телегу.
– Да мы на пробу везем, вдруг им не понравится, – попытался отделаться от телеги майа. Гнусный феаноринг отмалчивался.
– Наша картошка всем нравится! А с одним мешком в гости ходить не принято! – отрезал Тано и отправился за телегой.
Маэдрос веселился. Вражина проклятая!
– Чего ржешь-то? Не конь, – скривился Повелитель воинов.
Ответить феаноринг не успел, вернулся Айанто с телегой полной картошки и лопатой, которую с торжественным видом вручил Майтимо. Смех застрял у того в горле, он попытался отказаться. Но Мелькор возражений не принял.
– В гости с мечом не ходят! Бери пример с Ортхеннера, он уже давно сменил меч на лопату. Мальчик, сейчас не время для мечей, – яркие глаза Тано ласково смотрели на Майтимо.
Гордый нолдо и сам не заметил, как с улыбкой принял из рук Учителя сельскохозяйственное орудие. Позже спорить было поздно, да он бы и не осмелился: уже уяснил за столько лет, что Тано огорчать нельзя. Иначе от огорчения Мелькор найдет для огорчившего какое-нибудь полезное занятие, лет эдак на сто.

Всю дорогу Маэдрос ныл, что одной рукой с лопатой управляться невозможно.
Доведенный до белого каления его жалобами Гортхауэр, в конце концов, сказал:
– Да приделаем мы тебе руку! Нашел проблему! У нас уже давно научились такое исправлять!
Медицина в Аст Ахэ, благодаря Тано, достигла небывалых высот. Гортхауэр и сам совершил несколько очень важных открытий. Люди тоже не дремали: стремление помочь Учителю, избавить его от ожогов, ран и прочих увечий побуждали их к невероятному упорству и способствовали самым смелым открытиям. Мелькор их рвение поощрял, иногда подсказывал, но сам лечиться отказывался.
Обнадеженный нолдо накинулся с вопросами: как, и почему?
– Вернемся, и все узнаешь! А будешь приставать, оторву вторую руку! – обозлился майа. Дальше они ехали в тишине.
Мудрый король Зеленолесье совсем не рвался давать приют неизвестной девушке в мешке, не обрадовал его и воз картошки. Но разве можно устоять какому-то там синда, если по его душу пришли энергичный майа и бешенный нолдо.
– Арда в опасности! – возвестил Гортхауэр. На Арду Ороферу было наплевать. – Погибнет Арда – пропадет и Зеленолесье! – добавил Повелитель воинов
– Откажешься стеречь деву, и Зеленолесье погибнет раньше Арды. От мечей нолдор, – нехорошо прищурился Маэдрос.
– Ну, зачем ты так? – упрекнул соратника майа. – Орофер не глуп, он согласится.
Орофер и впрямь не был глуп, и он согласился, понимая, что с феанорингам в союзе с Сауроном лучше не связываться. Воплощение было пристроено, на радостях Маэдрос и Гортхауэр отменно напились и явились в Твердыню, вопя непристойные песни. Разгневанный Тано тут же нашел для них дело, отправив копать картошку. Даже отсутствие руки у Майтимо не послужило оправданием.
– Одной руки тебе хватило, чтобы держать стакан, хватит и удержать лопату! – отрезал Учитель.
– Не спорь с Ттанно, а то хуше будет, – пробормотал пьяный в дугу майа.
– А с тобой мы отдельно проговорим! – сверкнул очами Мелькор, и, завернувшись в плащ, гордо удалился.
Однако радость от избавления от полынной девы не смогли заглушить даже сельскохозяйственные работы.

Вернувшись из Зеленолесья и выкопав картошку, Маэдрос вцепился в Гортхауэра, как клещ – верни руку. Пришлось идти к Тано.
– Таирни, мы не можем! Мы еще не провели клинические испытания. А вдруг ему будет хуже?!
– Хуже уже не будет, Айанто! Мы должны помочь Майтимо, ведь он так переживает из-за того, что не может трудиться на картофельных полях наравне со всеми. Тано, ты же сам говорил, что разумное существо не должно отрываться от коллектива, что лишь труд на благо общества облагораживает. Мы не можем отринуть одного из наших сотоварищей!
– Ты так добр и милосерден, таирни! Я рад, что битвы не смогли омрачить твою чистую душу!
Новейшие разработки не подвели, и рука у Маэдроса прижилась. Рыжий нолдо был счастлив, Тано и Гортхауэр тоже – они не ошиблись в своих расчетах. Испытания прошли успешно.
Правда, вскоре Гортхауэр пожалел о своей доброте.
– Послушай, я вот тут ночей не сплю, всё думаю, как бы Тано избавить от оков, – начал издалека Майтимо. Черный майа поднял глаза кверху: это он уже проходил и давно. – Так вот, я надумал, – продолжил Маэдрос, – а если ему, как мне, сделать новые руки?
– Так у него же с руками все в порядке, в смысле, есть они, – опешил фаэрни.
– Зато оковы не снимаются, – возразил нолдо. – А если руки отрезать, и оковы снять, а потом новые и уже без ран приделать?
Нет, все нолдор безумные! Повелитель воинов потряс головой.
– Ты, что обалдел? Это же больно и опасно! На Тано ни одно обезболивающее не действует!
– А если его лопатой огреть? – невинно спросил клятый феаноринг. – Или тоже не подействует?
– Лопата – средство надёжное, – майа нежно погладил отполированный черенок. – Но Тано – существо хрупкое и ранимое, – он нежно улыбнулся и сурово спросил: – А ты своего отца мог бы лопатой?
Нолдо призадумался.
– Знаешь, иногда я сожалею, что однажды не двинул его рукоятью меча,– задумчиво ответил он. – И в то же время отчетливо понимаю: нет, не смог бы!
– То-то, – пробурчал майа. – Вот и я не могу поднять руку на отца, даже ради его блага. А о своих оковах и руках он даже говорить запретил. Не вздумай!
Конечно, полоумный сын Феанора обратился к Мелькору со своим дурацким предложением и, конечно, получил океан укоризненных взглядов и наряд вне очереди на картофельном поле. Больше этот вопрос никем не поднимался.

Лет через пятьдесят в Твердыню заявился Орофер, чтобы принять её Закон и оставить молодых синдар для обучения у Мелькора. Тано был рад, Гортхауэр не очень – снова пришлось упокаивать воплощение.
Потом девушку отправили к Кирдану. Король-корабел принял закон Твердыни и дал самому себе клятву никогда более не отправлять корабли в Благословенные земли.
За полвека девица с именем полыни побывала во всех эльфийских землях. Потом настал черед гномам.
– Таирни, куда это ты, тащишь мешок? И что в нем?
– Картошка, Тано! Гномам хочу помочь, а то трудятся бедные не покладая кайла во глубине ардынских гор, а картошечки так не разу и не попробовали.
– Какой ты заботливый, мальчик! Но картофель не сможет расти в горах, – озаботился
Вала.
– У меня есть идея. Если на склонах гор насыпать землю, огородить её, то можно и вырастить что-то полезное.
– Но справятся ли с этим гномы?
– Мы им специалиста пришлем, Тано! – заверил Учителя Гортхауэр.
Мелькор благословил своего фаэрни на доброе дело.
Через столетие все гномы Арды приняли Закон Твердыни.
Когда кончились гномы, майа снова загрустил.
– А орков ты не хочешь осчастливить? – поинтересовался Маэдрос.
– Майтимо, ты настоящий друг! – возопил Гортхауэр. – Орки – точно! Хотя, – он слегка приуныл: – Жалко все же девушку...
– Ничего, она закаленная, опытная, – утешил его нолдо. – Ты лучше орков пожалей.
Снабжение орков, даже самых диких, картошкой Тано одобрил.
– Они же не виноваты, что такими появились на свет, – печально вздохнул он. – Может быть, полноценное питание улучшит их нрав. Но специалистов ты им не посылай, таирни, они слишком дики. Если у них не получится вырастить картофель, то я сам к ним приду.
Гортхауэр пообещал никого к оркам не посылать: Элхэ не в счет, она не специалист, то есть, специалист, но совсем в другом деле. Огрев лопатой бедную девушку, он стал ждать результата. Вдруг Тано и впрямь отправится к оркам? А ему там делать нечего, слишком он ранимый.
Орки не устояли. Вскоре одно из самых диких племен появилось у стен Твердыни. Все умытые, в черных одеждах и наигрывающие что-то невообразимо печальное на своих национальных однострунных инструментах.
В следующие двести лет даже глупые урухи просветились и приняли закон Твердыни.
На всей Арде воцарилась полная благодать. Войны закончились, разбойники перевелись. Картошка росла, цвела и колосилась по всей земле, даже на выжженной после Дагор Браголлах. Ничто более не нарушало мирную и счастливую жизнь народов. И лишь Черный майа был печален: куда теперь отправлять очередное воплощение?

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ.

Тано задумчиво ходил по библиотечной зале, напоминая маятник. Гортхауэр с тоской посмотрел на лист бумаги – опять клякса. Написать статью по фортификации никак не удавалось.
– Ну вот, опять все чернилами закапал, – произнёс он печально.
– Давно пора изобрести книгопечатание, – буркнул Сотворивший и продолжил изображать маятник.
Черный майа обеспокоился: с Тано было что-то не так. Раньше он бы тут же бросился изобретать это самое печатание.
– Учитель, что-то случилось? – озабоченно спросил таирни.
– Ничего, – ответил Вала и тут же раздраженно добавил: – Это-то меня и тревожит!
Гортхауэр недоуменно уставился на него.
– Мы слишком долго живем в мире! – пояснил Учитель. – И не только мы, но и вся Арда. Должен был явиться вестник, а его нет.
– И не надо!
– Ты не понимаешь, таирни. Мы забываем о войне – это прекрасно, но… – Вала сжал виски. – В Благословенные земли не ходят больше корабли, вестника нет, но валар все равно рано или поздно обратят внимание на Арду, или им прикажет Эру. Что будет тогда? Валинор не знает жалости…
Дальше майа не слушал. Он вскочил со стула, обнял Учителя, расцеловал в обе щеки и вскачь помчался прочь, прокричав:
– Тано, ты гений!
– Бедный мальчик, что это с ним?– ошеломленно прошептал Мелькор вслед.

– Слушай, Маэдрос! – завопил Гортхауэр с порога, врываясь в комнату главного смотрителя Музея. – Я знаю, куда отправить воплощение!
– Куда? – оживился рыжий нолдо, всецело разделявший опасения своего друга. Маэдрос волновался за братьев и подданных. У них только начала налаживаться личная жизнь. Близнецы нашли себе жен, Маглор упорно добивался любви какой-то чернокосой эльдиэ на Юге.
– В Валинор! И пусть они попляшут!
– Но Тано утверждает, что смертным путь туда заказан, – возразил Майтимо.
– Она не совсем смертная. К тому же… – майа почесал затылок. – Если её отправить вместе с сильмариллом… – он замялся, помня как трепетно относится к дурацким камням феаноринги.
– А почему бы и нет? – спокойно отозвался Маэдрос.
– И ты не против? – поразился Гортхауэр. – А ваша клятва?
– Камни мы, вроде как, получили, хоть и не все. Знаешь, чем больше смотрели, тем более убеждались – ничего в них такого нет, обычное эльфийское стекло, хоть и искусной работы. Только Тано надо спросить, – теперь Маэдрос почесал затылок. – Он не согласится.
– Ха! Я его уломаю, – легкомысленно ответил майа и помчался обратно. Надо было спешить, волки донесли, что девушка уже идет в Аст Ахэ. Вдруг она сразу попадётся на глаза Тано?

– Учитель, мне пришла в голову одна хорошая идея! – начал говорить прямо с порога фаэрни. Рассеянно листавший книгу, Вала поднял голову и мягко произнес:
– Тебе надо отдохнуть, мой мальчик, ты устал. На тебе столько всего, а тут ещё я со своими тревогами! Путешествие поможет тебе!
– Возможно, – благоразумно согласился майа. – Но я подумал и понял, что в картошке точно что–то есть!
– Конечно, есть, – Мелькор встревоженно посмотрел на ученика. – Питательные вещества, микроэлементы…
– Я не об этом, в ней есть нечто положительно влияющее на образ мыслей! Вот оделили мы людей с востока, и они приняли наш Закон, квенди отведали картошки и признали твою истину, потом гномы, иртха…
– Это совпадение, мой мальчик!
– Как бы там ни было, – снова не стал спорить Гортхауэр, – но я думаю, что надо послать немного картошки нашим родичам в Валинор. Во-первых, они её никогда, бедные, не едали, а учитывая, что Йаванна трепетно относится к своим олвар и келвар, поди, столько веков полуголодные ходят. А от голода портится характер! Вот, если ирхи взять: пока картошкой не наелись, такие свирепые были, а как с питанием все наладилось в милейшие создания превратились! А во-вторых, вдруг и впрямь, что-то есть в картошке, и они смогут нас понять!
– Таирни, ты такой заботливый! – растрогался Вала. – Мне не жаль картошки для Валинора, несмотря ни на что, но квенди дали обет не плавать в Благословенные земли, а смертным туда не попасть. Да и не отдам я никого на растерзание валар, даже ради самого благого дела!
– И не надо! – кивнул майа. – Мы отправим корабль с картошкой, но без моряков и пассажиров. Выведем в море, и пусть его ветер гонит!
– Корабль не доберется до Амана! – покачал седой головой Тано. – Там все хитро устроено!
– А если сильмарилл вместе с картошкой отправить? – Гортхауэр сделал вид, что его внезапно осенило. – Ты как-то говорил… Или отдавать валар камень опасно?
Черный Вала неожиданно рассмеялся и махнул рукой.
– Все, что было опасного, уже давно покинуло камни. Пусть и валар получат один сильмарилл. Вместе с картошкой! Посмотрим, что из этого выйдет. Все лучше, чем сидеть и ждать грядущих бед! Сделаем шаг навстречу!
– Тано, я надеюсь… – запротестовал таирни.
– И я надеюсь! Полагаю, с Маэдросом ты договорился, – ласковый взгляд Учителя стал неожиданно цепким. Гортхауэр даже поежился.

Корнеплодов Мелькор не пожалел, сильмарилл прикрепили к мачте, а о девице в мешке Тано, к счастью не подозревал. Она благополучно пребывала в беспамятстве, и отправления корабля даже не заметила. Выведя судно в море, Гортхауэр и Маэдрос покинули его на небольшой лодочке. Потом майа долго смотрел вслед кораблю с самого высокого здания в Серебристых Гаванях. Ветер дул в нужную сторону, и белокрылая посудина плыла прямым курсом в Благословенные земли.
Сначала они с тревогой ждали последствий, но их не было. То ли картошка пришлась по вкусу, то ли сильмариллу обрадовались, а может Элхэ на них положительно повлияла. Хотя на это Гортхауэр не рассчитывал: в глубине души его мучила совесть из-за того, что он обрек девушку на муки, отдав немилосердным родичам. Он ждал её нового воплощения, но дева с горьким именем больше не появлялась. Во утешение угрызений совести майа спас несколько девиц от самых разных напастей и даже открыл приют для сироток. Тано был поражен действиями своего сотворённого.
– Ортхеннер так добр и заботлив! Все-таки отсутствие войны на него положительно влияет!
На самого Тано спокойная жизнь тоже хорошо повлияла. Раны наконец-то зажили, ожоги прошли, и даже хромота исчезла. Одно лишь печалило таирни: оковы снять так и не удалось, но Мелькор утверждал, что беспокоиться не о чем.
– Не волнуйся, мальчик, я к ним уже привык!
Гортхауэр благоразумно не стал спорить: Сотворивший – создание хрупкое и временами престранное, с ним лучше лишний раз не связываться. Тем более, что Тано сейчас почти счастлив, занимаясь любимым делом. Твердыня окончательно превратилась в учебное заведение с отделениями по всей Арте, и Мелькор увлечено обучал младое поколение. Музей тоже расширился и открыл свои филиалы во всех странах. Маэдрос оказался ушлым руководителем и в совершенстве умел находить экспонаты и выбивать средства. Ему не отказывали: с бешеным феанорингом, которого к тому же поддерживает Мелькор, лучше не связываться. Гортхауэр тоже немного учил – целительскому и воинскому делу, а большей частью следил за соблюдением законности и по необходимости твёрдой рукой устанавливал мир во всем мире. Про войны почти забыли, но Черный майа старался, чтобы навыков военного дела не утратили. По всей Арте пользовались большим успехом военные игры, в них принимало участие почти все население. К тому же стараниями майа каждый молодой человек должен был отслужить в армии не менее пяти лет, а нечеловек все пятнадцать. Впрочем, служба в войсках была почетна, и многие рвались стать воинами, несмотря на недовольство миролюбивого Тано.
Единственной проблемой за все последние пятьсот лет оказалось появление полосатого жука, начавшего ускоренными темпами пожирать картошку. Ни одно средство не помогало, лучшие умы трудились над защитой любимого корнеплода, но все было напрасно. Лишь ручной сбор оного жука и его личинок давал результат. Поэтому весной и летом все население Арты выходило на поля и с песнями и плясками собирало мерзкое насекомое. Несмотря на это, урожаи картофеля сократились. Даже Мелькор обеспокоился и посетил ближайшее картофельное поле. Он осторожно посадил жука себе на ладонь, ласково погладил и призадумался.
– Это все происки валар! – злобно прошипел Гортхауэр.
– Не думаю. Йаванна не стала бы создавать этого жука. Сам он хорошенький, а вот его личинки ей были бы не приятны!
– Значит, Эру напакостил!
– Вряд ли, – покачал головой Вала. – Кто знает, из каких неведомых миров пришла к нам картошка, а потом этот жук. Мне жаль его уничтожать, – он печально вздохнул. – Но с нами ему нет места, Так пусть уходит!
Жук не ушел, а пошевелил лапками, видно он не знал, куда ему идти.
– Да пошли ты его к Эру или в Валинор! – возмутился майа.
Учитель, как ни странно, покладисто кинул и громко сказал:
– Изыди к Эру!
В тот же миг все поле очистилось от жуков. Заклинание оказалось надёжным, но действовало только на одном поле и будучи произнесённым Тано. Пришлось Мелькору объезжать все картофельные поля Арты и посылать жука то в Валинор, то к Эру, а то просто куда подальше.
Гортхауэр старался изо всех сил обучиться полезному делу изгнания жука, но Тано отказывался учить, видно ему понравилось путешествовать. В конце концов, фаэрни махнул рукой: у него и без жуков хватало работы, а Учителю полезно развеяться.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

Мелькор общался с народом и очищал поля от жуков, а Гортхауэр вместе с Маэдросом сидели в гостиной и лениво передвигали по клетчатой доске черные и белые фигуры.
Солнце светило ярко, тревоги ушли прочь, и вдруг в дверь громко постучали.
– Кого нелегкая принесла? – проворчал майа и велел заходить. Появился начальник караула младший Рраугнур, праправнук Рраугнура старшего, командующего войсками иртхи. Редкостный балбес, к слову сказать. Не старший, а младший, разумеется, и все его подчиненные были такие же, несмотря на то, что принадлежали к разным народам – квенди, люди, гномы, ирхи.
– Разрешите доложить?
– Докладывай! – разрешил Повелитель воинов.
– Там у ворот какая-то баба появилась! Хочет видеть Владыку!
– Скажи, что Тано нет, и пусть проваливает! – распорядился майа, которому не хотелось сегодня решать никакие проблемы.
– Я сказал, а она пообещала нам всем звездец устроить!
– Сумасшедшая? – поднял бровь Маэдрос.
– Ты хоть спросил, как её зовут? – поинтересовался Гортхауэр.
– А надо? – вытаращил глаза этот болван. Допрыгался: разжаловать пора в рядовые! – Я сейчас исправлюсь! – парень явно понял по лицу начальства, что его ожидает нечто нехорошее и тут же исчез.
Вернулся он быстро.
– Она ругается, говорит, что все поломает, если её сюда не пустят! А зовут её Арда…
– Как это? – изумился майа. – Так и сказала?
– Ну да, Арда Элетари чего–то там берёт Ниель!
Гортхауэр аж подпрыгнул – Варда Элентари Элберет Гилтониэль! Как?! Зачем?!
Перескакивая сразу через три ступеньки, он помчался к воротам. Любезная тетушка, сиятельная Звездная Владычица и впрямь стояла у ворот в своем роскошном платье, только почему-то без венца, да и силы в ней почти не ощущалось. Тано как-то говорил, что валар в своем истинном виде теперь на Арду явиться не могут. Но что же настолько понадобилось дражайшей тётушке, что она отказалась от своей силы и снизошла до простых смертных? Об этом Черный майа и спросил.
– Как был наглецом, так и остался! – гневно сверкнула глазами Владычица. – Немедленно проводи меня к Мелькору!
– Его нет, и посему можешь вернуться обратно!
– Где он?
– Не здесь!
– Если ты немедленно не позволишь мне увидеть своего Сотворившего, то я все вокруг сравняю с землей!
– Ха! – невежливо отозвался майа, поглаживая черенок лопаты, которую с давних пор всегда брал с собой. – Силушки не хватит!
– Поживем–увидим! – не собиралась сдаваться Элентари. – А что это ты с лопатой? Где твой меч?
– А мы теперь мечи заменили на лопаты. Знаешь, тетушка, с лопатой надежнее, – он нежно улыбнулся, подумав, не пора ли огреть по голове назойливую родственницу.
– Даже не вздумай! – та словно прочитала его мысли. – Все равно вернусь сюда!
– Когда это будет! – снова улыбнулся Гортхауэр.
– Бить женщину лопатой нехорошо!
– Но иногда необходимо.
– Как тебе не стыдно?! – вскричала Варда. – Как низко ты пал! Убивать женщин! Ты всегда был жесток!
– Почему сразу жесток? И почему сразу убивать? – обиделся майа. – Ну, стукнул пару раз одну, и то ради Тано!
– А кого это ы стукнул? – заинтересовалась Королева.
– А зачем тебе нужен Тано? – в свою очередь спросил Гортхауэр.
– Ты так и будешь держать меня у входа? Учти, Мелькор узнает, как ты обращаешься с женщинами!
– И зачем сразу угрожать? – бурчал под нос фаэрни, препровождая Звездную королеву в гостиную.
– Чай? Вино? Пирог? – разыгрывая из себя гостеприимного хозяина, спросил он, бережно усадив тетушку в лучшее кресло.
– А этот, что здесь делает? – подняла бровь Элентари, увидев старшего феаноринга. – Пусть убирается!
– Этот мой друг, и он никуда не уберется из моей комнаты в нашей Твердыне! – твердо сообщил майа.
– Когда это вы спелись? – фыркнула Варда.
– Да вот, решили не ждать второго хора Эру, а создать свой, – отшутился Гортхауэр.
Спорить Владычица почему-то не стала. Лишь нехорошо прищурилась: собирается сделать гадость потом. Ну, флаг в руки!

Чай Элентари оценила, но более всего ей пришелся по вкусу пирог с черникой и взбитыми сливками.
– Восхитительно! А какое необычное тесто! – восторгалась Варда.
– Картофельное.
– Надо же?! Никогда бы не подумала, у нас такого из картошки не делают. Варят, парят, запекают…
– А у нас знают более двух с половиной тысяч блюд из этого полезного корнеплода. Даже открыли научно-исследовательский институт, который разработками занимается, – похвалился Гортхауэр.
Допив чай, Королева сообщила, что погостит здесь, ожидая своего брата по Сотворению Мира.
– У вас так интересно! А почему не все в черном? – приступила она с вопросами.
Черный майа, которому не понравилось желание Варды пожить в Твердыне, нежно погладил черенок верного орудия и пояснил:
– Черное у нас носят только рыцари и охрана замка. Остальные, в чем хотят, в том и ходят, особенно, в свободное от работы время.
– Интереесно! – протянула Элентари. – А песни у вас только печальные поют?
– Такие у нас, вообще, не поют, кроме страдающих от неразделенной любви, но я их быстро припрягаю к какому-нибудь полезному делу. Например, к чистке, мелкой картошки.
– И как? Помогает?
– Уже через день вся печаль исчезает. И все-таки ответь, тетушка, зачем ты ищешь встречи с Тано?
– Хочу просить его вернуться в Валинор.
– Снова поиздеваться захотелось?! – возмутился майа. – Не пустим!
– Никто над ним никогда не издевался! – обиделась Варда.
– Нечего мне сказки рассказывать! Никуда Тано не поедет!
– Это не тебе решать, а ему!
– Как раз мне, и всем нашим людям и нелюдям! Айанто – наше общее достояние, и мы его в обиду не дадим! – фаэрни крепче сжал черенок лопаты.
– А кто попробует обидеть, тому по зубам лопатой! – поддержал друга Маэдрос.
– А сыновей Феанора никто не спрашивает! – отрезала Элентари. – Твоему Сотворившему, Артано, ничего не угрожает в Благословенных землях! Мы вернули ему все его права, теперь он снова один из нас! Все прошлое забыто, – она серьезно посмотрела на Гортхауэра.
– С чего такая милость? – проворчал майа и подозрительно прищурился. – А коли Эру свое слово скажет, так вы сразу все свои обещания забудете…
– Илуватар ничего не скажет! Но если скажет, то мы заткнем уши! – мрачно сообщила Варда.
Ого! Чего это у них такое свершилось? Тетушка сейчас серьезна аки надгробие. Неужели это из-за воплощения?
– А какой помощи ты ждешь от Мелькора? Может, и я пригожусь?
– Что может сделать какой-то майа, там, где лучшие из нас оказались бессильны? – высокомерно произнесла Королева.
– Не какой-то, а лучший ученик сильнейшего из Айнур, – Гортхауэр сделал вид, что обиделся. – Не хочешь и не говори. Тано не скоро прибудет, а в вашем Валиноре за это время все, что угодно может случиться.
– Мерзавец! – разгневалась Элентари. – Негодяй!
– Да, я такой, – кивнул фаэрни. – Но без меня ты Тано не увидишь.
– Шантажист! – Варда поджала губы и уставилась в окно. Посмотрев некоторое время на проплывающие мимо облака, она все же сменила гнев на милость. – Хорошо, я расскажу. Но если хоть одна душа узнает об этом, то я буду знать с кого спросить, – Элентари пристально посмотрела на Гортхауэра и Маэдроса.
– Да, очень нужны нам твои замшелые тайны, – хмыкнул майа, но Гилтониэль сделала вид, что не услышала. Крепко примерло родичей, раз гордая Владычица Мира терпит его выходки. Гортхауэр навострил уши.

– Все произошло внезапно. Мы ждали вестника, он был предсказан, – Варда усмехнулась, – но его так долго не было… Тэлери нашли эту девочку среди мешков картошки. Мы пришли, взяли сильмарилл и поняли: вот, он – вестник, смертный, сумевший добраться в Благословенные земли вопреки всему. Ожидание закончилось. Многие из нас были рады, и никого не смутило, что прибыла девушка… К тому же непонятные корнеплоды нас порядком озадачили. Собрали Круг, стали решать, что делать…
– С девушкой? – Гортхауэр слегка встревожился: все-таки ему было жаль воплощение.
– Нет, с картошкой…
Майа вытаращил глаза, Маэдрос в углу захихикал.
– Девушка спала, и все усилия Ирмо и Эстэ не могли её пробудить, – пояснила Варда, а Гортхауэр гордо приосанился: умелый удар лопатой – это вам не примитивное снотворное зелье. – Конечно, мы беспокоились: смертным не должно пребывать на землях Амана, они здесь долго не живут. Вестница была обречена умереть, не сумев нам поведать о том, что привело её в Валинор. Мы не имели права лишать её выбора, но узрев в ней чудилось нечто от квенди, во имя Арды дали ей возможность жить в Валиноре, – Элентари печально улыбнулась и покачала головой. – Мы оказались слишком наивны и доверчивы.
– А что решили делать с картошкой? – поинтересовался майа.
– Йаванна заявила, что не творила такое, Оромэ отказался уничтожать корнеплод, ибо искажения и вреда не увидел. Ауле посоветовал выращивать картофель для пропитания, и даже Кементари с ним согласилась. Откуда нам было знать, – Королева досадливо поморщилась, – что еще до Круга ушлые майар Ваятеля унесли мешок и ради интереса решили поджарить корнеплод. Откуда нам было знать, что на запах нового блюда заявились Ауле, Тулкас и Оромэ, а может, их позвали… Ясно было лишь то, что кушанье умело большой успех.
Гортхауэр хихикнул.
– Не вижу ничего смешного! – разозлилась Варда. – Йаванна не хотела, чтобы ели её олвар, а трое неразумных валар соблазнились вкусом нового овоща. Вот так все поля Амана оказались засажены картошкой. Её у нас жарят, варят и запекают. Несколько тысяч блюд мы не знаем, но зато твой братец научился гнать из неё спиртной напиток. Теперь эти трое валар не просыхают вместе со своими учениками, – Элентари скривилась. – А сейчас с картофелем приключилась беда. Её ест какой-то полосатый жук, и оных жуков не берет ни одна сила. Все население Благословенного острова целыми днями трудится на полях, обирая насекомых и спасая урожай. Дни стоят солнечные, и у Эстэ с Ирмо очень много работы.
– Почему? – удивился фаэрни.
– Потому! Этим придуркам невозможно объяснить, что в черном в жару не работают!
– Так у вас же черное никто не носит!
– Теперь носят все, и только черное!
– Совсем все? – вытаращил глаза майа.
– Совсем-совсем! Даже валар!
– Но ты же… – он выразительно посмотрел на ослепительно-белое сверкающее платье Элентари.
– Устояли лишь трое: я, Ниенна и Йаванна.
– Ниенна в темном всегда…
– Теперь она в красном, и больше не плачет! – отрезала Элберет.
– Как же это вас так угораздило?
– А так! – махнула рукой тетушка. – Вестница спала, мы занимались картошкой, и когда дева проснулась, с ней оказались лишь майар Ирмо и Эстэ, а также несколько, навещавших её Эльдар, которым была небезразлична судьба бедной девушки. Потом пришли Эстэ с Ирмо, дальше Намо и Вайрэ, зачем-то появилась Вана…
Королева Мира уставилась в окно и замолчала.
– А еще дальше? – поторопил тетушку Гортхауэр.
– Эта дрянь нас, словно околдовала! – воскликнула Варда. – Хотя, не буду пристрастной: она мила, скромна, участлива. С ней приятно беседовать, она чудесно поет, хоть голосок слабоват, но есть в её исполнении некое очарование. – Элентари горько вздохнула. – Когда мы пригласили её на Круг, было уже поздно: слишком многие попали под её влияние. На вопрос о злых деяниях нашего падшего брата, она разразилась такой восторженной и проникновенной речью о самоотверженности Мелькора, что многие из нас ей поверили. Манвэ собрался объявить её пособницей Отступника, но дева встала на колени перед ним и, посмотрев ему в глаза, запела о погибших Эллери, о страданиях Тано, о его доброте и заботе о Мире… – Элентари шмыгнула носом. – Прониклись все. Даже Тулкас заплакал, а бедный мой супруг, – по белоснежной щеке валиэ скатилась хрустальная капля. – Вот так и пропали наши Благословенные земли. Теперь во всем Амане рыдают лютни и льют слезы майар, эльдар и даже валар.
– Некоторые из вас еще и пьют напитки из картофеля, – отметил майа, подумав, что нужно стрясти с братца рецептик. Или лучше самому придумать нечто еще круче?
– Те, которые пьют, плачут еще горше! – отрезала королева. – Твой несчастный брат с горя уже три раза попадал в Мандос. Вместо того, чтобы разработать средство от жуков, он мается дурью! А ведь он такой способный, в отличие от тебя.
– Ха! – фыркнул Гортхауэр, – Зато я не пью и в Мандос не стремлюсь! А эта ваша дева, что говорит о жуках?
– Она выше жуков и картофеля! – возмущенно ответила Варда. – К тому же эта дрянь ухитрилась слегка рехнуться после того, как Йаванна огрела её дубовой веткой.

– За что её так Кементари? – изумился майа.
– За пренебрежение сельскохозяйственными работами. Я уже обрадовались, что вестница уйдет на Путь Людей или застрянет в Мандосе, но не тут-то было. Сулимо заставил Эстэ исцелить её. С тех пор она сидит у ног моего супруга и рыдает на пару с ним. А этот придурок млеет, когда эта гадина называет его Учителем! Тьфу!
– Как Учителем?! – возмутился Гортхауэр. – А Тано?!
– Наверно, она их перепутала. Все-таки они несколько похожи, особенно теперь.
– Как это?
– Манвэ по глупости поседел от переживаний, да и несколько царапин на лице его явно не украшают…
– Неужели орлы осмелились? – перебил Элентари ошарашенный Повелитель воинов.
– Какие орлы? – хищно усмехнулась Варда, и любовно оглядела свои заострённые по последней валинорской моде алмазные ноготки. – Я постарались.
– Почему?! – майа чуть не упал со стула.
– За что? – спросил более умудрённый в отношении семейных дел Маэдрос.
– За то, – загадочно улыбнулась Элентари и злобно пояснила: – А не надо называть меня именем всякой твари! Это невыносимо! Пусть Мелькор приходит и забирает свою полоумную ученицу! Мы снимем с него оковы, отпустим обратно или позволим построить Чертоги в Валиноре. Я даже согласна отдать ему власть над Миром, если он сумеет избавить нас от наваждения!
– А Эру?
– Он бросил нас, даже не отозвался на все мои мольбы! Ему нет до нас дела! Запер тут и бросил! – бушевала Элентари.
– Все это прекрасно! – осторожно начал майа, но увидев бешенный взгляд тетушки, поправился. – Все это ужасно, и я согласен вам помочь, но есть одна сложность…
– Какая? – насторожилась Варда.
Гортхауэр приготовился рассказывать. Конечно, не все, а самое главное.

Несколько поразмыслив, Черный майа решил обойтись без подробностей. Ухмыляясь не без ехидства, он сообщил:
– А Тано тебе тут не поможет! Ему с этой девой нельзя встречаться, иначе беда большая приключится.
– Беды твоего Сотворившего моего сердца не опечалят, – возразила Элберет. Кто бы сомневался! Тетушку всегда волновали только собственные интересы.
– Разумеется! – еще более ехидно проговорил майа. – Только мой любезный дядюшка пострадает вместе с Тано, да и остальные валар тоже. Останешься ты одна на всей Арде, Впрочем, и Арды никакой не останется, и даже Второго хора не будет – петь некому.
Элентари нахмурилась:
– Что же делать?
– Куда-нибудь еще надо эту особу отправить.
– Вернуть обратно?
– Обратно её уже нельзя.
– Больше и некуда…
– А в другие миры? – предложил Маэдрос.
– Какие еще другие миры?! – разгневалась королева. – Никаких других больше нет!
– Ну да, ну да, – покивал головой наглый нолдо. – Зато наш научно-исследовательский институт их изучает! Даже Звездную карту Вселенной составили. Теперь спорят, есть ли в этих мирах жизнь или нет!
– Угу, – кивнул Гортхауэр. – Уже лет сто спорят. Даже Тано в этом вопросе не доверяют, считают, что он мог ошибиться, ибо не в состоянии предоставить научно-обоснованных доказательств.
– Как?! Какие-то жалкие смертные не верят одному из Айнур?! – возмутилась Варда. – И он это терпит?! А ты, почему не можешь поставить их на место?
– Каким образом? Доказательств научно-обоснованных у меня, тем более, нет.
– А меч тебе зачем? То есть,– она поморщилась, – лопата…
– Лопата в научном споре не аргумент!
– Меч, тьфу, лопата – всегда аргумент, и весомый! – не согласилась Элентари.
– Тано не одобрит, – печально вздохнул майа.
– Он всегда был странный, – ответно вздохнула Варда.
– Как я понял, другие миры все-таки есть, – вмешался феаноринг.
– Есть, – хмуро сказала королева. – Но туда мы не попадем. На Пути уходят лишь души людей. А если девицу прибить?
– Не пройдет! – развеял её иллюзии Гортхауэр. – Она или здесь возродится, или там у вас, раз вы ей сущность умудрились поменять. Только, если попробовать к Эру её отправить…
– Вокруг Пустота, ты забыл?
– Я не забыл, но Эру ближе других миров. К тому же, если деву несильно огреть лопатой и сунуть в мешок, то возможно Пустота пропустит, а там и Илуватар заинтересуется таким странным предметом, – майа вспомнил, как очень давно подслушал случайно размышления Учителя об открывшейся ему собственной судьбе. К счастью, привидевшееся не сбылось, но исходя из этого, гнусный Эру в Пустоту поглядывать должен. В ожидании, так сказать… – В общем, тетушка, бери лопату, бей не до смерти, договаривайся с Ниенной, чтобы позволила подойти к Вратам и отправляй деву куда подальше.
– Получается, появление девицы в наших краях – твоя выходка? – Варда очень нехорошо прищурилась. Черный майа понял: сейчас его будут бить.
– Тетушка, каждый спасает любимых, как умеет. Да и сейчас важнее вопрос: «что делать?», а не «кто виноват?»
– Раз у тебя есть опыт, то поедешь со мной и огреешь девицу сам, а то я ведь могу и не сдержаться – прибью несчастную…
– А что мне за это будет?– поинтересовался фаэрни.
– Мое прощение.
– Без этого я переживу! – хмыкнул он. – Бейте сами свою болезную!
– Негодяй! Что ты хочешь? Неприкосновенность я тебе и так обеспечу.
– Снять оковы с Тано и дать клятву больше войной на него не ходить и прочие обиды не чинить!
Варда поклялась, майа понял, что продешевил, надо было корону требовать, только Сотворившему она все равно не нужна.
Собирались недолго. Гортхауэр отдал приказания и распоряжения на время своего отсутствия. Оседлали коней, выбрали мешок покрепче. Маэдрос отправился проводить до ворот Твердыни.

Беседа Гортхауэра с "тетушкой" (в том числе, на кулинарную тематику ;)) - это снова что-то феерическое ;D. А когда я дошла до описания того, какой сумасшедший дом теперь творится в Благословенных землях, которые Элхэ, что называется, поставила на уши – и на полях которых теперь произрастает картошка, так их обитателям полюбившаяся… Тут уж у меня вообще все слова кончились, остался один только пышный букетище положительных эмоций :). Особенно когда я себе представила в красках и лицах: сидят мрачные-премрачные Ауле, Тулкас, Оромэ и Гортхауэров братец за здоровенной бутылью мутной картофельной самогонки, вареной картошкой в мундире оную самогонку закусывают, обмакивая картошку в соль – и периодически крякают: «Э-эх, хорошо пошла!..» ;D ;D ;D Ой, а Варда, которая впавшему в меланхолию дражайшему супругу физиономию, выйдя из себя, со смаком расцарапала? А ее «Этим придуркам невозможно объяснить, что в черном в жару не работают?..» Ну, а Эру, я думаю, сейчас и впрямь не до Валинора – и не до проблем, которые на Валинор обрушились. А уж что будет, когда к нему Элхэ в мешке отправят… ::) ;) Спасибо огромное, эрэа Эйлин - и очень-очень жду продолжения! :D

– Не пущу! Куда ты его?! – черным вихрем налетел на них Мелькор.
– Тано, это не то, что ты подумал, – попытался было успокоить его фаэрни.
– А с тобой никто не разговаривает! Молчать, когда старшие общаются! Варда, ты зачем сюда явилась? Если тебе нужен я, то не стоит забирать моего сотворенного!
– Мелькор, ты ошибаешься, – тетушка нежно улыбнулась. – Я пришла сказать тебе, что наш Круг восстановил тебя во всех правах. Все обвинения сняты, и мы приносим тебе извинения за прошлые недоразумения.
– Теперь это называется недоразумением?! Конечно, уничтожить целый народ, развязать войну, для вас всего лишь досадное недоразумение! – губы Тано искривились. – Но куда ты тащишь моего мальчика?
– Я его не тащу, он сам идет, не осел все же, – с досадой бросила Элентари. – Он хочет помочь нам в одном деле.
– Никуда он не пойдет! А помощь, если уж так необходимо, могу оказать я! Что тебе нужно?
– Артано обещал научить нас правильно пользоваться лопатой. Ты все же Вала, и потому не пристало сильнейшему из Айнур брать в руки сельскохозяйственное орудие.
– Мы здесь на происхождение не смотрим, трудимся наравне со всеми.
– Мне неудобно просить тебя, брат, после всего, что между нами было!
– Ничего страшного, я всегда готов помочь. Не волнуйся, сестра!
– Но Артано сам вызвался, он пообещал…
– Он слишком добр и наивен! Нет, я не позволю! В Валиноре для него слишком опасно!
– Мелькор, я никогда не причиню вреда твоему мальчику. Он мне как родной!
– Я знаю, как ты относишься к своим сотворенным! – гневно бросил Мелькор.
– Я хорошо к ним отношусь! – Варда поджала губы. – К тому же Артано мне ближе моих сотворённых. Он такой умный, находчивый, преданный…
– Заботливый, добрый, талантливый… – вторил ей Учитель.
Черный майа узнавал о себе столько нового и приятного, что впору было возгордиться.
– Глядя на него, я даже сомневаюсь в правильности своего выбора. Ах, если бы у нас был такой сотворённый!.. Но тебя всегда больше интересовали звезды, и ты совсем не замечал меня.
Гортхауэр возблагодарил судьбу за то, что Тано в свое время не пленился Вардой. От Элентари лучше держаться как можно дальше.
– И все же я тебе не верю! И пойду сам вместо Ортхеннера!
Спор затянулся, Гортхауэр откровенно скучал, понимая, что тетушка ни за что не позволит Учителю отправиться сейчас в Валинор. Свои интересы Варда блюла четко и упорно.
А Тано поездка пошла на пользу. Он слегка загорел, окреп, и шрамы совсем зажили, лишь тонкие белые нитки чуть выделялись на загоревшей коже. Да и на руках ожоги почти совсем прошли. Вот, что значит новые впечатления и пребывание на свежем воздухе.
– Хорошо, поезжай ты вместо Артано, – вдруг сказала Варда, – тем более, Курумо жаждет тебя видеть. Он надеется, что на этот раз ты не откажешь ему в ученичестве. Пожалуй, и я присоединюсь к его просьбам. Ты правильно решил, Мелькор.
Вала скривился.
– Ортхеннер вам сможет лучше помочь, все-таки он практик. Да и мои новые ученики не поймут, если я покину их на пороге Твердыни. Но только дай мне клятву, что он вернется целым и невредимым.
Элентари поклялась, но Учитель снова засомневался.
– Тано, но я дал слово! – взвыл фаэрни.
– У меня никого нет дороже и роднее тебя! – отрезал Айанто. – А она лжет, как дышит!
– Мелькор! – вскричала утомленная бесконечными препирательствами Элентари. – Я прощаю тебе оскорбление, хотя ты несправедлив! И в знак добрых намерений, сниму с тебя оковы!
Она сделала шаг к нему и, положив руки на железные браслеты на запястьях Черного Вала, сквозь зубы зашептала какие-то слова.
Лицо валиэ стало почти серым, из уголка рта потекла струйка крови. Оковы прахом осыпались на землю. Вала потер запястья и поддержал чуть было не упавшую Королеву. Впрочем, она тут же гордо выпрямилась.
– Спасибо, сестра! Но ты не должна была так напрягаться. Тебе нужно отдохнуть.
– Нет, нам нужно ехать! – покачала Варда головой.
– Нет-нет, я никуда не пущу тебя! Отдохнёшь, восстановишь силы, я приготовлю чудесный отвар…
Снова-здорово! Спор продолжился. Но все же к вечеру после чашки отвара и плотного ужина с неизменной картошкой, Варда Элентари и Гортхауэр отправились в Валинор, четко оговорив сроки пребывания Черного майа в Благословенных землях. В последний момент к ним присоединился и Маэдрос. Элберет почему-то не возразила.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ.

Благословенные земли освещало яркое солнце, радовали взор лазурное небо, прекрасные деревья и цветы, услаждало слух пение птиц. Заунывные звуки лютни казались чужеродными в этот цветущем и благоухающем краю. Обширные картофельные поля, на которых трудились создания в черных одеяниях, тоже несколько раздражали.
– Вот он, диссонанс, – хмыкнул Гортхауэр.
Маэдрос тоже хмыкнул, тщательно стараясь держаться в тени друга. Встречаться с родичами ему совсем не хотелось. Элентари нахмурилась, но промолчала. Не отвлекаясь ни на что, она вела своих гостей в Чертоги Ниенны. По дороге к их группе присоединилась Йаванна. Кементари выглядела сердитой и обиженной.
Им повезло, в покоях Скорбящей оказалась Элхэ. Девушка с укором смотрела на Ниенну, несколько непривычно выглядевшую в красном облегающем платье с разрезом от бедра.
Скорбящая ко взглядам была слепа, а к мольбам глуха, она тщательно красила ногти в ярко-алый цвет.
– Всему свое время деточка, – наконец соизволила ответить она. – Есть время плакать, есть время улыбаться, есть время носить черное, а есть время облачаться в яркие одежды. Кстати и для каждого есть свое время. Сейчас для меня пришло время развлекаться, а что касается платья, то, голубушка, я ненавижу стадное чувство. Быть, как все, это для баранов.
Обиженная до глубины души девица, закусив губу, помчалась прочь. Гортхауэр время терять не стал, и аккуратно приложил её лопатой. Маэдрос ловко подхватил, не дав упасть на пол, а Элентари с Йаванной споро развернули мешок.
– Открывай Врата, Ниенна! – распорядилась Варда.
– Я всегда знала, что Ортхеннер – умница! – сообщила Скорбящая, бросаясь к Вратам.
– Думаете, из Пустоты она не выберется? – скептически поинтересовалась Кементари.
– Надеемся, что её подберет Эру, – ответил майа.
– Вполне возможно, – кивнула Ниенна. – Бросайте, пока не очухалась!
Маэдрос приподнял мешок, Элентари и Кементари слегка поддерживали, а Гортхауэр на миг призадумался. Пустота казалась густой и непроницаемой: серое, похожее на кисель марево. Он поудобнее перехватил лопату и, размахнувшись, ударил по оказавшейся весьма вязкой субстанции. Пустота явно не ожидала такого отношения, раздался какой-то странный то ли писк, то ли визг, серый кисель расступился, показалась Тьма, усеянная сверкающими точками. Вот они, звезды!
– Кидаем! – крикнул майа, и они дружно впятером зашвырнули мешок.
– Уф! – разом выдохнули сообщники. Ниенна с Вардой к чему-то стали прислушиваться или присматриваться, застыв с отрешенными лицами.
– Кажется, дошла наша посылка! – вдруг хихикнула Элберет.
– Да, уже получена! Заждался Единый подарочка! – воскликнула Скорбящая.
– Ура? – не веря такому счастью, спросила Дарительница жизни.
– Ура! – дружно завопили валиэр, обнялись и, схватившись за руки, исполнили какой-то совершенно дикий танец с задиранием ног к потолку. Гортхауэр и Майтимо растерянно переглянулись, собрались было ретироваться, но не успели. Прекрасные дамы повисли на них, стали целовать, обнимать и всячески нахваливать.
– За это надо выпить! – распорядилась Королева мира.
– Обязательно, – поддержали её сообщницы. Откуда-то появилась огромная бутыль странного светлого напитка, стаканы, хлеб, картошка и салат. Гортхауэр тщетно взывал к рассудку валиэр.
– Еще неизвестно, как ко всему этому отнесется Эру! Нам надо домой! Тано ждет!
– Подождет! – отрезала Варда и поднесла ему наполненный до краев стакан. – За успех нашего дела!
– За успех пьют обязательно! – подержали её Ниенна с Кементари.
Пришлось пить и залпом, потом пили за мудрого майа, за счастье народов, за Тано, за прекрасных валиэр и мир во всем мире. Потом тоже пили, но за что, память не сохранила. Гортхауэр помнил лишь странный сон, в котором его целовала тетушка и шептала в ухо:
– И почему ты не Айну? И почему тебя не было в Чертогах Эру? Мы бы с тобой таких дел наворотили. Но ничего, я тебя со своей майэ познакомлю, она у меня очень хорошая. Тебе понравится…

Пробуждение было ужасным. Всегда неприятно проснуться после попойки, а уж когда тебя протрезвили самым гнусным образом, то настроение и состояние бывают просто отвратительными.
– Что здесь происходит?! – раздался над ухом родной гневный голос.
Тано… И зачем он пришел? Майа с трудом сфокусировал взгляд.
– Вы чем здесь занимались? – продолжал вопрошать Учитель.
– Мы это… картошку сажали… – пробормотал Гортхауэр.
– Картошку?! Какую картошку?! На вас смотреть противно!
– И не смотри, Мелькор, – проворчала Варда, с трудом поднимая голову с колен Черного майа. – Валиэр отдыхают после трудного дня, и не стоит им мешать.
– А как ты проник в мои Чертоги? – поинтересовалась Ниенна, снимая с себя скатерть.
– И вообще, что ты делаешь в Валиноре? – вылезла из-под стола Кементари.
– Это я ему разрешила посещать Благословенные земли, но в чужие Чертоги заходить не разрешала, – Элентари, покачиваясь, подошла к перевернутому креслу.
– Я слишком беспокоился о своем таирни, Ниенна. Я почувствовал его в твоих Чертогах и как–то попал сюда, – смущенно ответил Черный Вала, – Его так долго не было, но я не ожидал увидеть такое безобразие!
– Тано, это не то о чем ты подумал, – залился краской Гортхауэр, вспомнив свой сон.
– Он мне как родной! – возмутилась Варда.
– Оно и видно!
– Там у дверей целая делегация, – сообщил Майтимо, появляясь откуда–то сбоку. У него в волосах почему-то были колосья пшеницы и вороньи перья. – Манвэ, Тулкас, Ауле. Хотят видеть Скорбящую.
– Раз хотят, то увидят, – сестра Феантури взмахнула рукой. Трое валар и куча майар ворвались в Чертоги.
– Где она? – вскричал Манвэ. – Что тут происходит?
– Манвэ, это не то, о чем ты подумал. Мы все вместе тихо беседуем, – спокойно сказал Мелькор, заслоняя собой Гортхауэра. Элентари хмыкнула:
– Ты слишком высокого мнения о своем брате!
– Мелькор! Ты! О, брат! Прости меня! – из глаз Повелителя Ветров полились слезы.
– Манвэ, что случилось?! – вскричал ошарашенный Черный Вала.
– Я так страдал! – Сулимо бросился ему на шею. Видя, что тот не сопротивляется, примеру Короля Арды последовали Тулкас и Ауле, а невесть откуда явившийся Курумо припал к ногам. Не ожидавший такого натиска Мелькор покачнулся. Гортхауэр взмахнул лопатой. Тулкас упал, как подкошенный, Ауле успел отскочить в сторону.
– Что здесь происходит?! – строго спросил Айанто, подавая платок брату. – А ты немедленно встань! – обратился он к Морхэлленну. – Вы тут взбесились, что ли? Все в черном, воют, словно волки на луну. Картошка обихожена плохо, вся жуком покрыта.
– Мы стараемся, но… – почесал голову Ауле.
– Йаванна, почему ты не можешь избавить поля от жуков?
– Избавляет у нас Оромэ. Кстати, где он?
– А где она, дева с глазами цвета полыни?! – вдруг вскричал Манвэ. – Мы искали её. Где она, Ниенна?!
– Элхэ? – вдруг заинтересовался Черный Вала. Гортхауэр вздрогнул. Майтимо спрятался за Кементари, которая в свою очередь встала за Ваятелем. Варда гордо выпрямилась.
– О! Она нас покинула, – сообщила Скорбящая.
– Как? Моя девочка не могла меня оставить. Куда она скрылась?! – горестно взвыл Сулимо.
– Она отправилась к Единому, – склонила голову Элентари. – Такая самоотверженная и чистая душа.
– Нет! Он её погубит! – Король Арды рванул к Вратам. Мелькор попытался схватить его за плащ, но не преуспел. Сулимо уже почти добрался до Врат, когда Варда, выхватившая из рук Гортхауэра лопату, огрела его по голове.
– Ну вот, теперь можно спокойно поговорить, – сообщила она, укладывая поудобнее сраженного её ударом супруга.
– Лопату отдай! – мрачно потребовал майа, и забрал ценное орудие труда.
Мелькор потер лоб и уставился на окружающих абсолютно ошалевшим взглядом.
– Объясни мне, таирни, как сюда попала Элхэ, и что за спектакли ты устраивал с распространением картошки?
Гортхауэр вцепился в лопату, как в спасательный круг. Все пропало. Тано догадался.
– Спектакли я не устраивал, – начал он робко. – Учитель, мы тебя любим!
– К делу, Ортхеннер! Как сюда попала Элхэ?!
– Она тоже тебя любит!
– Самоотверженная девочка, – вздохнула Ниенна. – Она на все была готова ради тебя!
– Как и Артано! – поддержала её Варда.
– Ну, вот мы ради тебя старались, как могли. Ну, что бы это… того… ты жил, и Арта тоже… – запинаясь, принялся объяснять майа. – Вот и получилось…
Элентари внезапно побледнела и схватилась за голову.
– Варда, что случилось? Эру? – встревожился Мелькор.
– Да, Илуватар! – через пару мгновений Владычица расправила плечи. – Он говорил со мной. Я объявлю его волю на Круге!

Встревоженные валар собрались в Круге Маханаксар, вслед за ними туда проникли и майар. Гортхауэр встал у трона своего Учителя, сжимая в руках лопату. Если надо, то будем прорываться с боем. Морхэллен встал с другой стороны и, кстати, тоже с лопатой. Тано, как ни странно, его не прогнал. Сулимо по такому случаю пришлось спешно приводить в себя. Он, морщась, сидел на своем троне, даже не надев короны.
– Дорогие братья и сестры, а также их ученики и помощники! Сегодня знаменательный день для нас и спетого нами Мира! Он, несомненно, войдет в историю и займет свое место в анналах! – громко начала вещать Элентари. – Мудрый и великий Илуватар изрек свою волю! Отныне и навеки он отвращает свой взор от нашего мира, отныне его замыслы больше не связаны с Ардой! Единый переносит свои Чертоги в далекие края. Илуватар счел нас прошедшими все испытания и доказавшими свою самостоятельность. Отныне лишь мы можем вершить волю спетого нами Мира. Отныне мы свободны покидать этот мир, если сумеем пройти завесу Пустоты. Второго хора не будет! Так сказал Единый, и такова воля его!
Тишина воцарилась оглушительная. Через некоторое время Мелькор спросил:
– А что с Элхэ?
– Эру её не обидел? Может, нам надо идти ей на помощь? – забеспокоился Манвэ.
– Вестницу Мира Великий и Мудрый счел выполнившей свое предназначение. Её судьба более не связана с Ардой. Отныне, и по воле Единого, она причислена к Айнур и удостоена чести восседать в Чертогах Эру по правую руку от него! – возгласила Варда. – На этом - все! Можете расходиться.
– Ура! Наша взяла! – завопил прятавшейся до поры под троном Мелькора Майтимо.
– Ура! – поддержали его остальные.
Потом снова пили – долго и упорно. Даже Тано осушил пару стаканов и уснул в обнимку с братом и Ниенной.
– Тетушка, а Эру и впрямь говорил так высокопарно? – осторожно поинтересовался майа у Элентари. – Ты же с ним общалась самую малость.
– Какой ты любопытный! Как бы нос не оторвали, – Варда скривилась. – Ну ладно, скажу. Заслужил. Эру послал нас далеко, надолго и неприлично, а потом сообщил, что убирается как можно дальше от этого ужасного Мира, который сотворил не иначе, как по ошибке.
– А что тогда на самом деле с Элхэ?
– В отношении её я сказала правду. Чистая и преданная душа достойна вознаграждения за свои страдания, – хмыкнула Элентари. – А так как она отлично умеет слушать, лить слезы и быть необычайно убедительной, Илуватар оставил её при себе. Зато мы – скопище жестокосердных негодяев, издевавшихся над бедным ребенком. К тому же мы пошли по пути Войны, вместо Пути Мира, изобретя какое-то жуткое орудие под названием «Лопата», чтобы оным чинить зло и беззакония. В общем, делаю вывод: учитывая, что сражаться с Мелькором мы не будем, а будем сражаться на его стороне, то связываться с нами себе дороже, тем более, что у нас налажено массовое производство лопат. Посему Эру решил дать нам свободу. Все просто, Артано, хочешь мира – напугай противника!
– Ты считаешь Эру противником? Ты рада его решению? – удивился Гортхауэр. – Ты? Его любимая ученица?
– Я люблю своего супруга, мне хорошо в своем Мире. А в отношении Эру? То, что он любит свою ученицу, не означает, что оная ученица любит своего учителя. К тому же Илуватар слишком деспотичен и его любовь весьма обременительна. Я тоже хочу быть свободной, а не только Мелькор, – улыбнулась Элентари.

Наутро все страдали от количества выпитого накануне, даже Мелькор, который, видно, от недовольства самим собой, отправил всех работать на картофельные поля, утверждая, что труд – лучшее лекарство. К счастью, работать как раз не пришлось, потому что, щелкнув пальцами, все еще недовольный Черный Вала произнес безотказное заклинание:
– Пошли вы к Эру!
Жуки послушно удалились, но к Эру или нет, так и осталось загадкой.
– А он не разгневается снова? – обеспокоился Манвэ.
– С чего бы? – ехидно ответил его старший брат. – К тому же он обещал не вмешиваться в наши дела, а мы ничего подобного ему не обещали.
– Так давайте к нему еще кого-нибудь отправим! – воодушевилась Варда. Все сразу же загорелись этой идеей, но никого настолько вредного и ненужного так и не нашли.
На радостях Намо отпустил всех из Мандоса, даже Финвэ с Феанором. Финвэ тут же стал страдать оттого, что не знает, которой из своих жен отдать предпочтение. Наверно, он мучился бы очень долго, ибо валар отказались помогать ему в этом вопросе, если бы не его мудрые жены: они дружно послали его куда подальше. К счастью, для нерешительного супруга их слова не обладали силой, и посему бывший король нолдор никуда не отправился, а остался страдать в гордом одиночестве.
Феанор устроил скандал, узнав, что сильмариллы так до конца не вернули. А когда понял, что с Мелькора сняты все обвинения, и он пользуется всеобщим уважением и любовью, стало ясно, что вначале был не скандал, а легкая разминка. Майтимо спрятался от отца в Чертогах Ниенны, Манвэ сбежал в неизвестном направлении, остальные стали срочно окучивать картошку. Варда отправилась за лопатой, но майа опередил тетушку. Немного послушав совсем не мелодичные вопли, он аккуратно огрел Пламенного лопатой. И все было бы хорошо, если бы в этот момент его не стукнула и Элентари. Злосчастный Феанор опять попал в Мандос. Намо огорчился и тоже устроил скандал. Они долго ругались с Вардой, которая отказывалась видеть великого мастера в Валиноре.
– Я хочу жить спокойно!
– Может, его в Эндорэ? – предложил Мелькор.
– Тано, не надо! – дружно взвыли Гортхауэр с Майтимо, их неожиданно подержал Манвэ.
– А давайте его вслед за жуками, – предложила Кементари. Как ни странно, все согласились, кроме Нэрданэл, Мелькора, Махтана и Намо. Снова разгорелся скандал.
– Это несправедливо! – заявил Тано и добавил: – Я отказываюсь его изгонять!
Его слова всех и убедили простить Феанора. Ошарашенный заступничеством Врага, а также наставника и супруги, которых некогда сильно обидел, Куруфинве потерял всю свою спесь и даже попросил прощение у Нэрданэл. Позже он даже примирился с Мелькором. Доводы Гортхауэра, собственного старшего сына и Варды Элентари, о том, что камни все же принадлежат валар, ибо в них заключен свет их Древ показались ему убедительными. Правда, Маэдрос полагал, что более всего его убедила лопата в руках Королевы мира, которой та небрежно размахивала перед его носом.
– Мелькор – один из нас и имел полное право забрать камни. Да и не дело квенди лезть в дела валар! Лучше со своими разберись! – увещевала его Варда.
К ней присоединился, решивший на некоторое время перестать страдать, Финве, сообщивший сыну, что сам налетел на меч, ибо в конец запутался в своей жизни, детях и женах.
– А нечего было второй раз жениться! – Элентари взмахнула лопатой перед носом бывшего короля нолдор.
Наконец-то все утихомирились и помирились.

Но тишина оказалась недолгой. Вскоре, разразился новый скандал: Сулимо предложил брату крону, Мелькор наотрез отказался, Манвэ попытался надеть её на брата насильно. В итоге их еле разняли и помирили.
– Какой кошмар, вся власть оказалась на хрупких женских плечах! – вздохнула Варда. – Вот они, мужчины, – добавила она с легким презрением в голосе и предложила: – Может кто–то еще из наших доблестных валар пожелает разделить со мной ношу?
Манвэ понял её немного не так и снова начался скандал. Ниенна, Мелькор и Йаванна еле отобрали у Элентари лопату.
– Нельзя часто бить по голове! – увещевал её Мелкьор. – От этого портится здоровья!
– Здоровье Валар так легко не испортишь, – отвечала Варда, пытаясь вернуть орудие сельскохозяйственного труда.
– Неужели тебе не жаль мужа? – печально вопрошала Ниенна.
И лишь Йаванна не стала ничего говорить, а тряхнув бывшего короля за плечи, рявкнула:
– Тебя она любит, и другой ей не нужен, осел ты эдакий!
Сулимо проникся и попросил у супруги прощение, но корону надевать снова не пожелал. Отказались и остальные: то ли не стремились к власти, то ли опасались Повелителя Ветров. Манвэ гневался редко, но очень метко. А ураганы и смерчи с грозами все сочли на Арде лишними. Элентари злилась и обещала оставить всех без звезд, Черный Вала, правда, утверждал, что это невозможно, но его никто не слушал. Все снова ругались, страдали и вздыхали. Гортхауэр послушав все эти вопли, решительно внес предложение:
– Если никто не хочет быть Королем Мира, то пусть у нас будут три королевы – Варда, Ниенна и Кементари!
Одобрили все, даже сами валиэр, которые от избытка благодарности чуть не задушили Черного майа в объятиях. Хорошо, что вмешался Мелькор, все еще державший, отобранную у Варды лопату. Разумеется, миролюбивый и благородный Тано не стал применять против женщин сельскохозяйственное орудие, он просто нечаянно взмахнул им, а хорошо знакомые с лопатой валиэр быстро отскочили в разные стороны. Гортхауэр был спасен.
– Почему именно они? – спросил его позже Майтимо.
– Уж больно слаженно наши валиэр сработали, а потом так лихо отплясывали. Вот я и решил, что у них все получится.

ЭПИЛОГ.

Корабли уже были готовы к отплытию. Мелькор тепло простился с братом и Вардой. Расставание не обещало быть долгим: собирались наладить обмен учениками, приехать с ответным визитом. Сейчас Черный Вала разговаривал с Ниенной.
– И в кого он все-таки такой? – вздохнул он.
– Кто? – меланхолично поинтересовалась Скорбящая.
– Ортхеннер. Лжет похлеще Варды. И эта жестокость…
– Он не лгал, – заступилась за майа валиэ. – Он спасал ситуацию. Твой мальчик совсем не жесток, просто иного пути не было
– Да, бедная девочка…
– Она сделала великое дело с помощью Гортхауэра, Арда теперь свободна от власти Эру, и её судьбу решают смертные. А мы… – она улыбнулась. – Мы просто будем присматривать, чтобы больше никаких угроз существованию нашего мира не возникло. Или Элхэ тебе как–то особенно дорога? – взгляд Ниенны стал неожиданно острым.
– Только, как ученица, – ответил Черный Вала. – Она была талантливой, способной и…
– И с помощью твоего ирни сделала невозможное. Илуватар её не обидит, – валиэ успокаивающе коснулась его руки. – Он любит тихих, скромных, но с характером. Элхэ – умная девочка, она сможет многого от него добиться.
Мелькор снова вздохнул и посмотрел на палубу белокрылого корабля, где его Сотворенный беседовал с майэ Варды. Он надеялся, что не ошибся, согласившись взять Варданэль с собой. Ортхеннеру все-таки надо хоть иногда общаться с девушками. Конечно, Варда не лучший образец для подражания, но её майэ так очаровательна. Черный Вала улыбнулся и тут же нахмурился. К кораблю осторожно подбирался Маэдрос с мешком на плече.
– Майтимо, что ты несешь? – строго спросил Вала.
– Ккартошку, – запнувшись, ответил старший феаноринг. Мелькор лишь махнул рукой: ложь – штука заразная. Он отлично видел, что в мешке не корнеплоды, а нечто иное: судя по очертаниям, пропавшая корона Манвэ, которую впрочем, никто и не искал. Ниенна и Йаванна поручили Ауле и его майар сотворить для них нечто более подходящее к их образу. А теперь выяснилось, что старую корону припрятал Маэдрос, и не только её. Черный Вала подавил стремление заставить этого пройдоху вернуть все обратно: он ведь не для себя тащит, а для Музея старается. К тому же Мелькор так долго учился не замечать очевидное, что не мог сердиться на своих учеников, а уж на Ортхеннера тем более. Он снова посмотрел на своего мальчика. Фаэрни с глубокомысленным видом вещал что-то во все глаза смотревшей на него девушке. Путешествие обещало быть увлекательным.

Гортхауэр с легкой усмешкой на устах слушал прелестную майэ, весьма напоминающую Королеву Мира, только в более смягченном варианте.
– О тебе столько говорят – и такого разного, а я совсем тебя не знаю… – Варданэль захлопала густыми ресницами и смущенно улыбнулась.
Черный майа снисходительно ответил:
– Ты забавная чудачка, но дело, видишь ли, в том…– он принялся рассказывать девушке то, о чем она и без того должна была отлично знать. Все её милые хитрости Гортхауэр прекрасно видел, и отлично знал, кому обязан столь очаровательной спутницей. Тетушка подсунула свою Сотворенную.
– Девочка, никогда ничего не видела, кроме Амана. Она такая робкая. Я надеюсь, ты познакомишь её с Миром, – ласково уговаривала Варда. Черный майа согласился: все равно Элентари кого-нибудь приставит из числа своих помощников, чтобы наблюдали. А знакомое зло всегда лучше неизвестного, тем более, такое прелестное. Пожалуй, и впрямь не мешает присмотреться к этой майэ. Королева Мира во время их приключений раскрылась Повелителю воинов с весьма неожиданной стороны. Если Варданэль похожа на Сотворившую и своим характером, то вместе они и впрямь могут наделать много интересного, если, конечно, Тано и Варда не помешают. И если сама майэ будет преданна больше ему, чем Элентари.
Гортхауэр самодовольно улыбнулся и начал очаровывать прекрасную деву. Оная дева была совсем не против того, чтобы её очаровали. Она краснела, опускала глазки, хлопала ресницами и говорила всякие милые глупости.
А корабль уже нес их в земли Эндорэ.

– Ортхеннер, нам нужно поговорить! – раздался голос Учителя. Пожав плечами, Гортхауэр извинился перед спутницей и с самым наибеззаботнейшим видом направился к Сотворившему. В глубине души его терзали далеко не смутные опасения: Тано все узнал и сейчас его ждет гнев, и что более страшно страдания Учителя.
Мелькор молчал очень долго, оправдывая опасения фаэрни.
– Тано… – не выдержал тишины майа.
– Эта твоя картошка, – скривился Айанто. – Да и прочие поступки…
– Ты очень сердишься?
– Я? Очень, но лишь на себя!
– Но ты не виноват в том, что я сделал!
– Нет, – кивнул Учитель. – Я сержусь на себя за то, что не могу сердиться на тебя, ирни. А тобой я даже восхищаюсь, почему–то, – он с досадой махнул рукой. – Ты вырос. Мне больше нечему тебя учить.
– Ты меня отвергаешь? – сердце ухнуло вниз.
– С чего бы? – удивился Сотворивший. – Просто твое обучение закончено. Но ты навсегда остаешься моим сыном, и моя любовь всегда с тобой.
Гортхауэр растерянно молчал.
– Иди тебя девушка ждет, а я никуда не денусь, – Мелькор вдруг неожиданно подмигнул ему. – В общем, бери, лопату, сынок, и – вперед, к новым свершениям. Да заодно Морхэллена позови, а то он все где-то прячется.

– Ну что, пронесло? – спросил вечером Гортхауэра Маэдрос.
– Пронесло. А ты протащил реликвии?
– Протащил, только Тано мне так пристально вслед смотрел.
– Ну, раз сразу не выдал, то и потом не сдаст.
– Пойдем, выпьем, что ли?
Гортхауэр кивнул:
– Да и братишку, пожалуй, надо пригласить. Пусть рецептиком поделиться.
– Ага, а мы его поучим, как правильно применять лопату.
Довольные собой, они весело рассмеялись.

Над Валинором занимались вечерняя заря. Намо неспешно подошел к сестре, вглядывающейся в алеющее небо.
– И все–таки я выиграла, – тихо произнесла Скорбящая. – Дагор Дагората не будет. В общем, ты проспорил и должен мне одно желание.
– Да, ты оказалась права, но кто бы мог подумать, что Артано решится на столь неоднозначное применение лопаты, – старший Феантури покачал головой. – А Элхэ ты все-таки здесь помогала.
– Не я, а Ирмо с Эстэ. Немного подучили девочку, вот она и стала еще более убедительной. Я их не просила.
– Что же ты от меня хочешь, сестра?
– Пока еще не решила, – Ниенна лукаво улыбнулась.
– Теперь ты одна из королев…
– Всего лишь название. Арда обойдется без нас. Даже Варда это понимает, она собралась помогать мужу с Университетом. Боится, что без неё он не справится. Йаванна решила исследовать полезные свойства картошки и других корнеплодов.
– А ты?
– Немного отдохну у себя, – устало вздохнув, она исчезла, растаяв подобно тени от солнечных лучей.
Чертоги радостно приняли Скорбящую в свои стены. Медленно прошла она призрачными залами, с усмешкой посмотрела на Врата Ночи, потом направилась в свои покои и закружилась в танце перед ставшими зеркальными стенами. Развевались полы её плаща, играли серебристые блики в темных волосах. Валиэ вскинула руки, все быстрее становился её танец. Колыхались в такт её движением тени, порыв ветра сдернул плащ, пожаром взметнулись цветастые юбки, смуглым румянцем покрылись бледные щеки, упали на плечи тяжёлые черные кудри, и через миг Чертоги опустели.

По старой дороге меж полей, на которых буйно цвела картошка, ехала небольшая повозка. Молодая смуглолицая странница уверенно правила неказистой лошаденкой и тихо напевала под нос незатейливую песенку. Светило солнышко, пели в вышине птички. Чернокудрая дева вдруг прервала пение и негромко фыркнула.
- Намо думает, что мне просто повезло. Мой мудрый брат забыл, что каждый везет себя сам, или проигрывает, - она снова запела. С незапамятных времен она бродила по дорогам мира, пока все её собратья считали, что Скорбящая оплакивает судьбы мира.
Блеснули темные глаза, видящие то, что недоступно никому из смертных, да и бессмертные не всегда могут заглянуть так далеко. Эти бездонные очи видели то, чему никогда не суждено случиться, но ведь у жизни так много путей, и если не суждено быть счастливым так, как увидела Скорбящая, то это не значит, что впереди лишь беды. Всего-то надо было немного подтолкнуть Ортхеннера, и умный майа сумел выковать мир и благополучие для всей Арты. Интересно, чем он занят сейчас? И неплохо было бы посетить Твердыню, ведь там она еще ни разу не была.

Конец

Форум официального сайта Веры Камши

Клуб любителей всяческих искусств. => Наша проза => Автор: Эйлин на 02 сентября 2017 года, 23:49:57