Печать страницы - А как все хорошо начиналось!

Глава 13. Солнечная Ханатта.

Перед бурей

Тяжело против близких своих
Меч поднять и считать себя правым.
Перед бурей и ветер затих,
Впереди его ждут не забавы.
И нельзя тратить попусту сил,
Что в грядущем бою пригодятся.
За себя ты предавших простил.
За страну? И не стоит стараться!
Будет буря! И зло всё сметет,
И дождём алым праведным смоет.
А пока же нещадно гнетёт
Духотою предгрозовою…
Yaga

Знакомый Денны оказался весьма основательным и суровым на вид мужчиной. Принцу он обрадовался, взятию Умбара огорчился, но не удивился. Сайта понятия не имел, что сказал Лархенне принц, скорее всего, опять попытался спасти репутацию своих родичей, но воин явно рвался в бой. Лишь долг не позволил ему покинуть крепость и отправиться вместе с принцем. Судя по некоторым обмолвкам, Лархенна давно уже подозревал, что в столице загнездилась измена. Нуменорцев вояка ненавидел лютой ненавистью, к тому же был ревностным почитателем Солнца. И таких здесь пруд пруди. Осел все же этот Наранна! С кем бы он там ни заключал соглашения, но вся Ханатта встанет на дыбы, если покуситься на веру и обычаи предков. Огненный вал по стране покатиться, сметая за собой всех и вся.
Задерживаться в крепости не стали и уже вечером отправились в путь. Всего лишь тринадцать человек: пять воинов, шесть пиратов и два Хранителя. Лошадки, выделенные командующим гарнизоном, оказались отменными, воины, впрочем, тоже были совсем не плохи, хоть и хихикали над моряками Сайты.
- Чисто собаки на заборе. А одеты как!
Одежда команды рыжего капитана и впрямь поражала разнообразием фасонов и расцветок. К тому же ни у кого не было мечей, лишь кинжалы да кривые длинные ножи.
- А зачем нам мечи? - поднял бровь один парень разбойного вида. – Мы же не воины, а группа особого назначения.
- И для чего же это назначение? - смеясь, интересовались ханаттцы.
- А вот придем в Керанан, тогда узнаете, - хмыкнул Четвертый. Денна, встревожившись, что соратники могут поссориться, хотел было запретить разговоры, но капитан был настроен благодушно:
- Пущай, болтают, все веселее! А мои и сами знают, что выправка у них не ахти!
Сам-то Сайта в седле держался безупречно:
- Ну, у меня же учителя хорошие были, - отшучивался он. – Дорога дальняя да ночка темная!
Под стены Керанана прибыли поздней ночью, как и рассчитывали. Вот тут-то Сайта и удивил ханаттцев. Его люди мгновенно и бесшумно взобрались на стену с помощью кинжалов и верёвок с абордажными крючьями. Стража такого тоже не ожидала. Свалившиеся буквально им на головы пираты лихо обезоружили и связали расслабившихся на спокойной службе стражников. Не обошлось, правда и без крови: двоих чересчур ретивых пришлось прирезать.
Через открытые пиратами ворота осторожно въехали остальные. Лошади ступали неслышно, копыта их были обмотаны тряпками. Город спал, не подозревая о том, что его ожидает утром.
Дороги Денны и Сайты вскоре разошлись. Третий с воинами отправился к казармам столичного гарнизона: убеждать войска перейти на его сторону. Капитан не сомневался, что у принца все получится. В армии Денну любили, к тому же он мог быть очень убедительным. В последний момент решимости Третьему придало сообщение от Хэлкара, сумевшего связаться с ними с помощью кольца. Оказывается, некие враги напали на Храм Солнечной Девы. Сейчас Первый
преследует уцелевших.
Принц был потрясен известием до глубины души.
- Это свои! – убежденно воскликнул он. – Нуменорцы не знают дороги. Что ж, выбор сделан!
Пожав руку Сайте, он помчался к казармам.
Четвёртый со своими людьми отправился во дворец, чтобы убрать охрану и перекрыть все ходы и выходы. Денна умолял его не причинять вреда отцу и братьям.
- Нужно мне их резать! – возмутился пират. – Запрем в комнатах, будут рыпаться, бережно свяжем. Да и спят они. Не волнуйся, все будет в лучшем виде.
Третий немного успокоился и открыл свою память, чтобы поделиться с соратником планом дворца и потайных ходов. В юные лета никому не нужный принц, времени даром не терял и отменно изучил место своего жительства, да и позже не пренебрег старинными планами. Рыжий пират был уверен, что теперь-то и угорь не выскользнет, если им удастся заклинить ходы.
Утомившиеся от долгих гуляний и обильных возлияний, обитатели дворца крепко спали. Дремали и стражники на посту. Они даже не успели понять, как лишились оружия и оказались крепко связанными и запертыми в комнатах. Пираты бесшумно скользили по коридорам, внимательно прислушиваясь. Еле слышный шорох, еле заметное движение, - и вот уже кто-то, получивший по голове дубинкой, опускается на пол. Впрочем, упасть ему не дают, бережно подхватывают, связывают и уносят в какую-нибудь кладовую или залу. Конечно, снова не обошлось без крови, некоему вознамерившемуся завопить толстяку порезали горло. Но в целом все шло настолько удачно, что Сайта насторожился. Когда что-то падает тебе в руки как переспевшая груша, следует ждать большой подлянки.

Вскоре первые этажи были обезврежены. Пират двинулся к покоям принцессы. В одном из коридоров послышались осторожные шаги. Капитан прижался к стене. Колеблющийся свет свечи обрисовал весьма упитанную женскую фигуру. Пухленькая ханаттка в шёлковом халате кралась по коридору, прикрывая рукой светильник. И чего ей не спится?
Ханаттка вдруг насторожилась, подняла повыше свечу, зачем-то заглянула под кресло, отодвинула портьеру и, грустно вздохнув, наморщила лоб. Пирата она не увидела, а тот её отлично разглядел. Молоденькая совсем и прехорошенькая. Круглое, смуглое личико с задорно вздернутым носиком, большие карие глаза под пушистыми ресницами, толстая черная коса перекинута через плечо. Снова вздохнув, девица так же осторожно двинулась вперед, когда она прошла мимо Сайты, он быстро схватил её за плечи и, зажав рот, прошептал:
- Не бойся, не трону.
Девушка не поверила, она начала вырываться, попыталась ткнуть свечкой ему в лицо, но не преуспела. Капитан уклонился, затушил светильник и, сильнее сжав девицу в объятиях, потащил её соседнюю комнату.
- Тихо, тихо, - шептал он. – Не боись. Я от Денны.
Перестав дергаться, ханаттка что-то промычала.
- Если не будешь кричать, отпущу, - сказал Сайта.
Она кивнула, капитан убрал руку и повернул девушку к себе лицом. Чуть отодвинувшись, она настороженно поглядела на своего пленителя. Пират попытался улыбнуться как можно дружелюбнее.
- Я – Сайта, друг принца, а ты?
- Шаннирити, помощница младшей придворной дамы принцессы, - ответила красотка.- Тебя принц к Тиарани послал? Лучше не ходи, она тебя страже выдаст.
Ну и дела! Любимая сестренка Денны совсем ошалела. Отменно ей тут головку заморочили, а может, там и морочить ничего не надо было? Третий своих родичей сквозь розовую дымку видит, вот и не замечает истинных лиц.
- А ты куда идешь? – строго спросил Сайта. – К дружку, поди?
Щеки Шаннирити вспыхнули маковым цветом, и она больно пнула его по колену.
- Ты чего дерешься? – возмутился пират.
- Я – порядочная девушка! – гордо вскинула голову пленница.
- Ну и куда ты, такая порядочная, ночью шла?
- Не твое дело! Уходи, а то стражу позову!
Ишь ты, расхрабрился воробушек.
- Свяжу и оставлю тут! – пригрозил Сайта. Ханаттка вздрогнула и шмыгнула носом.
- Не надо! Я должна найти… - из карих глаз покатились слезы.
- Кого? Может, я смогу помочь? Вместе веселее искать, - в голосе пирата появились мурчащие нотки.
- Принц потерялся.
- Какой? - удивился капитан.
- Маленький…
Пират вспомнил, что у Третьего есть племянник, как раз от любимой сестренки. И куда же он делся? И почему его только одна эта сдобная булочка ищет, когда весь дворец должен на ушах стоять?
- Рассказывай! – приказал Четвёртый, добавив голос металла. Но Шаннирити не испугалась, а наоборот, разозлилась.
- Ничего я тебе не скажу! Ходишь тут тайком, вынюхиваешь. Откуда я знаю, что ты от Денны?
- Измена во дворце, солнышко. Нуменорцы взяли Умбар. Ваша принцесса теперь вдова.
Но это еще не все, - он успокаивающе коснулся волос вздрогнувшей девушки. – Предатели напали на Храм Солнечной Девы.
- Как?! – ахнула Шаннирити. – Солнце разгневается на нас!
- Не разгневается, помощь пришла из Черных земель, и теперь Денна берет под свою руку войска, а мне задание дал: открыть ему ворота во дворец по-тихому, чтобы не пострадали невиновные.

Говорил Сайта очень убедительно, и девушка поверила. К тому же он и впрямь сказал правду.
- Ну и дела! Верно дедушка говорил, что в Керанане обычаи попрали! – теперь её глаза гневно сияли.
- А ты ничего подозрительного не замечала?
- Были какие-то люди, не наши… На праздник наследник даров в Храме не возложил, на охоту уехал. Всех морэдайн, что здесь жили, в темницу бросили. Якобы, они против государя злоумышляли. Еще говорят, что Наранна–анна сильно Посланника опасается. Худят слухи, что и не от Солнца он вовсе, а из Тьмы пришел, дабы нас Света лишить и во Мрак повергнуть.
- Сама в такое веришь? – строго спросил пират. Ну и дела тут творятся. Раньше надо было это осиное гнездо разгонять.
- Да как можно?! - горячо возмутилась Шаннирити. – У нас Саурианну почитают, его же сама Солнечная дева призвала, а она наша извечная покровительница и заступница! Это здесь одни отступники живут! Солнцу без души поклоняются, про Солнечную деву гадости распространяют, обычаи старые не чтут. Да еще блудодействуют, честных девиц обидеть норовят! Правильно, принц сбежал, я бы тоже сбежала, только батюшка разгневается, - она снова зашмыгала носом. - Да и Арухенну найти надо. Он еще такой маленькииий! - всхлипы превратились в рыдания.
- Тише, тише, - Сайта крепче прижал к себе девчушку. Сама еще почти ребенок и зачем её сюда отправили? – Не плачь, сейчас мы с тобой найдем принца, и все будет хорошо. Никто больше тебя не обидит. Всех предателей мы изгоним, обычаи восстановим… Только почему принца стража с няньками не ищут?
- Так они ничего не знааают! – провыла прислужница. – Они его заперли, А он сбежал. А нянька ушла к любовнику! Плохая она! А принцессе до сына дела нет, ей был лишь себя украсить да у государя за троном постоять. Власти ей хочется!
Слегка встряхнув девушку, капитан протянул ей платок и приказал:
- Рассказывай! Нам еще Арухенну искать.
Вытерев слезы и высморкавшись, Шаннирити сбивчиво заговорила. Сама она во дворце уже два года, ей тут очень не нравится. Она бы удрала, но в семье, кроме неё еще пять младших дочерей и четыре сына, а денег нет, за службу же во дворце семье платят. Отец надеется, что старшая дочка выйдет замуж и потом сестрам поможет. Сначала Шаннирити при дворе совсем плохо было, а потом она сумела подружиться с маленьким принцем, и его няньки стали оставлять её с ребенком. А тут Арухенна нашел где-то котенка – рыжего такого, с белыми лапками и полосочкой на носу. Принцесса велела выбросить блохастое животное. Мальчишка разревелся, оказавшийся в это время в покоях дочери государь, скривился и повелел разрешить на время оставить у внука котенка, предварительно отмыв его. Котенок, названный Пушистиком, стал играть с принцем. Несколько дней им троим – котенку, мальчишки и самой Шаннирити - было очень весело. А вчера к сестре пришел старший брат, и Пушистик его оцарапал. Разгневанный наследник собрался свернуть зверенышу шею, но Арухенна кинулся на дядю и укусил за руку. Котенок сумел удрать, а мальчика выпороли и заперли в комнате. Шаннирити стало жаль ребенка, и вечером, когда его нянька ушла к дружку, она сумела пробраться в покои Арухенны. Но там принца не оказалось. Зато на подушке лежал кусок бумаги, на котором большими буквами было написано: «Я ушол за другом. Мы болше суда не придем. Тут плохо». Шаннирити схватилась за голову и, не сказав никому ни слова, помчалась искать мальчишку.
- Он еще такой маленький! Ему же пять всего!
- А тебе? – хмыкнул Сайта.
- А я большая! Мне уже семнадцать! – гордо заявила Шаннирити.
То-то великий возраст! А принца найти надо, не дай Морской Змей, с ним чего–нибудь случится. Денна никого не простит, а в первую очередь себя. Да и эту сдобную булочку не стоит отпускать одну. Значит, сначала придется отыскать мальчишку, а уже потом разбираться с родичами Третьего. Как же все это некстати!

- Где мальчик нашел котенка? - Сайта решил не откладывать дело в долгий ящик.
Шаннирити призадумалась.
- У принцесс кошки породистые – белые с желтыми глазами, а этот… Ой, на кухне кошек полно! - обрадовалась девчонка.
- Значит, веди на кухню. Дорогу знаешь?
- Я все здесь знаю, - задрала свой нос девчушка. Но она и на самом деле знала здесь все закоулки и ходить умела бесшумно.
В одном из коридоров они замешкались. С ножки Шаннирити соскочила туфелька, девушка нагнулась, чтобы обуться и тут, откуда ни возьмись, появился мальчишка – худенький, чем-то похожий на Денну, только сероглазый. Он крепко прижимал к себе рыженького котенка. Увидев Сайту, мелкий взвизгнул и метнулся куда-то в сторону.
- Стой, свои! - приглушенно крикнул ему в след капитан, но куда там - принц мчался, будто за ним нуменорский конвой гнался.
Выругавшись сквозь зубы, пират бросился за ним, таща за собой ханаттку. Племянничек Третьего петлял как заяц, и вскоре Сайта уже не понимал, где они находятся. В широком коридоре с золочёными вазами у стен, пират чуть было не поймал мелкого поганца, но тот, увидев слабую полоску света, влетел в чуть приоткрытую дверь.
Раздался грохот, звон разбитой посуды, вскрик, кошачий вопль и ругань.
- Ах ты, мерзавец! Шпионить удумал! Ну, ты сейчас получишь, ублюдок морэдайн! – В коридор вышел высокий мужчина в дорогом халате, наброшенном на голое тело. Он тащил за шкирку отчаянно брыкавшегося мальчика. – Да я тебя в окно выкину!
Кинжал легко скользнул в руку пирата.
- Не трогай его! - Шаннирити с воплем бросилась на ханаттца, тот ударил её ногой, девушка отлетела к стене. Арухенна умудрился вывернуться из рук обидчика.
- Стой! – рванулся за принцем вельможа и тут увидел Сайту. – Стра…
Кинжал пирата оборвал крик. Ханаттец рухнул на пол, а капитан ухватил маленького принца, замешкавшегося из-за своего питомца.
- Тихо! - шикнул Четвертый на попытавшегося укусить его мальчишку. – Я от Денны!
Слова оказали волшебное действие, Арухенна прекратил вырываться и спросил:
- А не врешь?!
- Чтоб мне потопнуть!
- Пошли отсюда, пока дядя не встал, - мальчик с опаской покосился в сторону лежавшего на полу вельможи.
Поднявшаяся с пола, Шаннирити подошла к ним и потрясенно прошептала, указывая на тело:
- Это же наследник…
- Уже нет! – криво усмехнулся капитан. Как же он не заметил солнечную прядь в черных волосах? Впрочем, все к лучшему, а то Денна намучался бы еще с этой гнидой.
- Живо вниз! На кухню дорогу знаешь - туда и дуйте!– приказал Сайта. Девчонка взяла за руку Арухенну и поспешила к выходу. Покачав головой, пират нагнулся к покойнику, вытащил кинжал, и, обтерев о шелк халата, сунул его себе за пояс. Он только собрался наведаться в комнату к подружке старшего принца, как дверь распахнулась и, появившаяся на пороге, девица разразилась истошным воплем:
- Ааа! Убиили!
Рот Четвертый заткнул ей быстро, но было уже поздно. Захлопали двери, раздались испуганные крики. Не получилось по-тихому. Обидно! Впрочем, племяшка Денны вне опасности, а остальные… Как получится!
Пират громко свистнул и помчался вслед за Шаннирити с принцем. Мальчишка запыхался, и его пришлось взять на руки.
Свистел Четвёртый не зря. Вскоре из темноты появились его люди.
- У нас все! Оглушили и заперли! Что теперь?
– Двое охраняют девчонку и мальчика, - распорядился капитан. - Чтоб и волос с их головы не упал!
Неожиданно кольцо слегка сдавило палец, и капитан услышал Третьего. Денна уже подходил к воротам дворца. Сообщив, что стража обезврежена, племянник в безопасности, а в покоях для знати возник небольшой переполох, Сайта пообещал не дать родичам друга натворить глупостей.
- Тхайрет к воротом! Откроешь Денне! Остальные за мной! – приказал он своим людям и помчался к королевским покоям.

Ночь казалась бесконечной. Проверив караулы, Тирхинен вернулся к себе и, устало облокотившись о подоконник, уставился в полуоткрытое окно. Где-то вдали лаяли собаки, орали припозднившиеся гуляки, а в казармах было тихо и спокойно, даже злость сорвать не получилось. Старик Соорен гарнизон в ежовых рукавицах держит, пожалуй, единственное разумное назначение нынешнего анна-ару. Старый, опытный вояка, безмерно преданный Солнцеозаренному, не то, что прежний керна, считавший, что благо Ханатты превыше всего на свете. За то и поплатился: сослали его в северные провинции. Полусотник высоко ценил бывшего начальника и, пользуюсь у того уважением, рассчитывал со временем занять его место. Но не получилось, даже помощником назначили не его, а племянничка главного советника государя – Юрханну, молодого человека без особых заслуг, но зато из весьма влиятельного семейства. Такие вот порядки теперь в Ханнате: вместо умных и опытных назначают исполнительных и преданных, вместо талантливых - лизоблюдов, а вместо заслуг ценят происхождение и влияние. А нынешний керна-ару – это же настоящий позор. После Керниена, Хэлкара и Денны - трусливый, жирный тюфяк, прославившийся лишь тем, что успевал удрать до появления противника, бросая вверенные ему войска. Хэлкар бы такое убожество повесил. Денна хотел, но ему Наранна-анна-ару не позволил. Как же отец жены любимого сына! Тьфу!
Сам Тирхинен происходил из семьи потомственных воинов, за деньгами и чинами его предки не гнались, превыше всего считая честь служить Отечеству. Вот и не добились ни титулов, ни богатства. Мор унес жизни родителей и братьев, оставшееся наследство молодой человек отдал сестре - вдове с двумя детьми. Тогда он еще надеялся достичь успеха на военной службе. От природы Тирхинен был наделен умом, уверенностью и некоторой долей изворотливости. Юный воин даже сумел попасться на глаза самому Непобедимому. Враги теснили их маленький, оставшийся без командира отряд, смерть уже дышала в лицо, и тут явился Хэлкар. С ним была всего горстка воинов, но все изменилось в один миг. Нуменорец повел их в атаку. Он мчался впереди отряда на вороном коне, и враги в страхе бежали прочь. Тирхинен постарался оказаться рядом, он почти сравнялся с Непобедимым, и тут же чуть не повернул назад. Его охватил невыразимый ужас, нечто леденящее коснулось души. Огромным усилием воли молодой человек заставил себя скакать рядом с полководцем, вскоре ужас схлынул и Тирхинен смог достойно показать себя. Хэлкар наградил его перед строем, молодой воин получил вожделенное звание десятника, но особой радости не испытал. Слишком уж холодно и испытующе смотрели серые глаза полководца. На какой-то миг Тирхинену показалось, что все его тайны вызнали, осмотрели, оценили и вынесли приговор. Все его честолюбивые устремления вдруг показались молодому человеку жалкими и нелепыми. Взгляд Хэлкара перестал быть таким пронзительным, Тирхинен с облегчением перевел дух. С тех пор он старался думать прежде всего о своих воинах, а не об амбициях.
Дверь с шумом распахнулась, нарушив течение мыслей. Стройный молодой человек в роскошном платье вошел в комнату и, пренебрежительно кивнув, спросил:
- И чего это ты такой хмурый, дружок?
Шакал степной тебе дружок! Тирхинен пожал плечами:
- Поводов для веселья нет.
- Повод надо уметь находить, - хмыкнул Юрханна, ставя на стол бутылку тёмного стекла.
– Давай выпьем! – предложил племянничек советника, разливая по чашам темно-рубиновую жидкость.
«Закатное солнце» - очень дорогое вино. На стоимость одной бутылки можно целый год прожить, ни в чем себе не отказывая.
- И с чего это такая щедрость? - подозрительно спросил полусотник.
- Просто захотелось выпить в хорошей компании! – белозубо улыбнулся помощник керны.
Ничего просто так представители этого семейства прожжённых интриганов никогда не делали. Правда, у Юрханны была слава недалёкого повесы, но Тирхинен был уверен: этот сын шакала совсем не прост.
- Да не переживай ты так из-за своей еретички! – небрежно развалившись в кресле, протянул первый помощник керны. – У нас женщин не казнят.

Женщин и впрямь в Ханатте не казнили, даже самых отъявленных преступниц, впрочем, такие встречались крайне редко. Но как же некстати, что этот прохвост узнал про Низинфель. Тоненькую, светловолосую дочку книжника из морэдайн Тирхинен уже давно видел в мыслях своей женой. Он бы не сказал, что влюблен в неё, скорее, она ему просто нравилась и устраивала во всех отношениях в качестве спутницы жизни. Мысль продвинуться с помощью брака не раз приходила ему в голову, но девица из знатного семейства вряд ли бы обратила на него внимание. Внешне Тирхинен был совсем не плох и даже мог считаться красавцем - стройный, волосы густые, нос прямой, глаза глубокие, но происхождение подкачало. А в Ханатте при заключении брака это играло существенную роль. Знать скорее позволит дочери остаться в старых девах или отдаст её в Храм, нежели разрешит брак с человеком ниже по происхождению. Да и достойно содержать жену из знатного рода он бы не смог. В Ханатте лишь считается, что женщина принадлежит отцу, а потом мужу. На самом деле в доме она полновластная хозяйка, и во всех домашних делах супруг обязан подчиняться ей, одаривать подарками и прислушиваться к советам. Так повелось еще с незапамятных времен, когда князь из дома Аруанна встретил Солнечную деву и назвал её своей женой. Ведь именно благодаря ей Страна Солнца достигла своего расцвета, а род Аруанна стал править государством. Женщины морэдайн более свободны в общение, чем уроженки Ханатты, но при этом мужа чтят всегда и везде. Мужчина трудится на благо семейства, а женщина создает уют и во всем ему подчиняется. Такие порядки очень нравились Тирхинену. К тому же дочка книжника на свиданиях так радовалась даже скромному букетику полевых цветов или корзинке фруктов, а вот серебряное колечко с бирюзой взять отказалась, ответив, что у них так не принято. Конечно, морэдайн слишком высокомерны, и ведут себя с ханаттаннайн весьма пренебрежительно, но отец Низинфель оказался приятным исключением – дружелюбный, отзывчивый, он всегда тепло принимал полусотника и даже осторожно намекал, что был бы рад назвать его своим сыном. То, что девушка - иноверка Тирхинена не смущало. Не важно во что верить, главное – не мешать другим. Он бы уже давно сделал предложение, но вожделенное место помощника керны снова обошло его, доставшись этому шакальему сыну. А теперь его Низинфель вместе с другими морэдайн брошена в темницу по нелепому обвинению в подготовке покушения на анна-ару. Полусотник в обвинения не верил, но единственное, чем он смог помочь своей избраннице - это попросить начальника тюрьмы предоставить Низинфель и её семейству относительно теплые камеры и оградить девушку от домогательств стражников. Свою просьбу Тирхинен подкрепил увесистым кошельком. Обязанный ему спасением дочери, начальник пообещал, что его люди и пальцем не прикоснуться к девушке. Наверно, можно было бы выкрасть Низинфель из тюрьмы, но тогда пришлось бы навсегда проститься с честолюбивыми мечтами. Хотя какие тут мечты, когда тебе далеко за тридцать и все нужные знакомства оказались пшиком?
- Мужчин казнят, а женщин продадут, - прервал его размышления ленивый баритон Юрханны. – Наложница лучше жены, не так ли? – он хитро подмигнул полусотнику.
- Как продадут?! – изумился Тирхинен.
- А куда их девать? Замуж никто не возьмет. Храму доверия нет. Вот и решено продать их на площади.
- Рабство в Ханатте запрещено, ибо его не одобряет Солнечная дева!
- А некоторые не одобряют Солнечную деву! – парировал племянник первого советника. - Ханатта должна идти вперед, отринув старые обычаи, доставшиеся нам в наследие от неведомо кем посланной бабы.
- Что ты мелешь?! – Тирхинен, забыв о своей извечной осторожности, готов был затолкать эти слова Юрханне в глотку.

- Я?! – поднял бровь помощник керны. – Всего лишь пересказываю тебе то, что сейчас говорят во дворце. По некоторым данным, Солнечная дева пришла не от Солнца, а из Тьмы. Она же привела за собой Саурианну – прислужника Врага всего мира. Лжепосланник жаждет заполучить души честных ханаттаннайн, он уже сгубил Денну. Теперь на очереди другие. Во имя спасения мира Ханатта обязана прийти к истинным богам, отказавшись от поклонения демонам.
- Да за такие речи народ на площади на части разорвет! Как ты можешь повторять такое??
- Наш достойнейший анна-ару слишком далек от народа, равно как и те, кто поддерживает его. Им мерещится лучшая жизнь, лучший уклад. А я?- Юрханна пожал плечами. – Всего лишь племянник бывшего советника.
Тирхинен чуть не открыл рот: как это бывшего?
- Мой дядя тайно покинул дворец, - ответил на невысказанный вопрос помощник керны. – Честным и любящим Отечество людям сейчас не место подле государя.
С каких это пор советник стал честным и любящим Отечество? Да большего интригана, казнокрада, мздоимца и подлеца во всей Ханатте не сыскать.
- Умбар пал, – продолжал Юрханна. – Принц Денна убит…
Убит? Да как же так?! За Денну бы в войсках любому порвали глотку! Невозможно представить, что этот обаятельный, честный и смелый человек мертв.
- Государь разорвал договор с морэдайн и приказал сыну предоставить отступников их судьбе. Но принц ослушался. Наранна-анна–ару скорбит о смерти сына, но радуется гибели одного из прислужников Темного Властелина.
- Бред! – Тирхинену показалось, что мир окончательно свихнулся.
- Еще какой! – усмехнулся племянник бывшего советника, вставая с кресла. – Увы, я вынужден последовать мудрому примеру дядюшки и покинуть нашу замечательную столицу, ибо слишком люблю жизнь и не готов окончить её так рано и в мучениях.
Он было направился к двери, но потом обернулся, снял с руки кольцо и бросил на стол.
- Возьми! Выкупишь свою ненаглядную!
С чего это такая щедрость? И с чего это такие откровения? Что нужно этому хлыщу? Тирхинен не спешил брать кольцо: он не сомневался - подарок придётся отработать.
- Бери! Я просто хочу помочь хорошему человеку, - улыбнулся Юрханна. – Сейчас таких слишком мало. Тебя уважают воины, ты знаешь столицу, любишь Ханатту, и ты достаточно умен, чтобы не наломать дров. Наступают тяжелые времена, чужеземцы приходят на наши земли. Но я верю в свой народ: ханаттаннайн всегда ценили свободу и независимость. Настанет день, и ты еще станешь керна, а может и керна-ару. Как знать?

С этими словами бывший помощник керны ушел, оставив Тирхинена в раздумьях. Что же хотел сказать этот шакалий сын?
Его дядюшка всегда был очень хитер. Он осторожно и незаметно вставлял палки в колеса Хэлкару и Денне, настраивал против них государя. Он поспособствовал появлению при дворе нуменорских посланников, именно он стоял за распространением слухов о Саурианне и морэдайн. А теперь вдруг удрал. Отличаясь наблюдательностью и проницательностью, Тирхенен умел получать нужные сведения, и делать из них правильные выводы, но никогда не делился ими с другими. Окружающие считали его честолюбивым служакой, интересующимся лишь армией, но он хорошо знал: если хочешь добиться успеха, ты должен быть в курсе всех событий и понимать их подоплеку. Ему казалось, что советник куплен нуменорцами и работает на них, но этот разговор все изменил.
Тирхинен прошелся по комнате. Шакалий сын! Его семейство одно из тех, в ком есть капля солнечной крови. Это государь – осел, не видящий дальше своего носа, а советник далеко не дурак. Он знает, как истово верят простые ханаттаннайн в своих богов. Он понимает, что чужаков, насаждающих иную веру, в Ханатте не потерпят. Вся страна поднимется. Род Аруанна истребят до последней капли крови, и нуменорцы ничего не смогут сделать против гнева народного. Они ведь тоже не понимают: видят покорных воле государя людей, слегка забитых, чуточку ленивых, исправно платящих непомерные налоги, терпящих нищету и несправедливость. Они думают, что с помощью Наранны смогут сделать то, что не удавалось им несколько веков – получить власть в Ханатте. Дескать, если оставить анна-ару наместником нуменорского короля, то тупое быдло ничего и не заметит. Только они ошибаются: есть вещи, от которых закипит кровь в жилах ханаттаннайн. Никто в стороне не останется. Советник все это понимал, а теперь вот сбежал. Надо думать, чтобы вскоре появиться вновь, но в ином качестве.
Картинка полностью сложилась: Ханатту ждут лихие времена и смена династии. А кольцо – всего лишь аванс за будущие услуги. Поддержка армии бывшему советнику и его племяннику очень пригодится. Кстати, ведь советник бездетен да и возраст у него порядочный. Аж не Юрханной ли будут звать нового анну-ару?
И что теперь делать? Рассказать? Кому? Проще самоубиться – быстрее и безболезненнее. К тому же явно, что не только ему Юрханна такие авансы делал. Это шакалий сын всегда был предусмотрителен. Что ж, будет буря! Значит надо суметь оседлать её, и поймать за хвост удачу! Уж теперь-то он не прогадает.

В ворота застучали, раздался знакомый властный голос:
- Именем солнца и во имя Ханатты!
Тирхинен стремглав бросился во двор. Караульные уже открывали. У ворот стоял Денна с небольшим отрядом. Полусотник и сам не ожидал, что так обрадуется. Шакалий сын наврал! Принц жив! Но что он делает здесь, ночью в столице? Почему не во дворце? Да, потому что Юрханна обманул лишь в одном, все остальное горькая правда - Наранна и на самом деле предал Ханатту.
Словно волна чистого света подхватила Тирхинена, душа преисполнилась ликования: вот он настоящий шанс! И против совести идти не надо!
Полусотник опустился на одно колено и протянул меч истинному керна-ару:
- Моя жизнь и моя честь принадлежат Ханатте! Клянусь служить ей до последней капли крови!
- Я принимаю твою клятву, сотник Тирхинен! – ответил Денна. Он его узнал! Запомнил среди сотни других лиц! Новоиспечённый сотник вскочил на ноги и отдал приказ трубить побудку.
- Всем строиться! Всем слушать керна-ару!
Вскоре уже весь гарнизон внимал вдохновенной речи принца. Денна говорил о героической обороне Умбара и гибели его защитников, о том, что Отечество в опасности. И каждый из тех, что сейчас слушал его, был готов умереть ради Ханатты и её Хранителя.
- Предатель! Как ты смеешь сеять рознь?! Взять его! – раздался гневный возглас. Соорена шакалы принесли!
Ровные ряды воинов заколеблись, послышался ропот. Денна, гордо вскинув голову, шагнул к командиру гарнизона.
- Предатели сейчас губят Ханатту, сговариваясь с её исконными врагами! Ты – храбрый воин, ты проливал кровь ради нашей Отчизны. Неужели позволишь отдать её Нуменору? – принц говорил негромко, о его слышали все. Ропот сменился одобрительными возгласами. Соорнен на миг заколебался.
- Это ложь! Государь никогда не пойдет на такое…
- Это не ложь. Вспомни Умбар, брошенный без помощи…
- Морэдайн злоумышляли…
- Против приютившей их страны?
- Они отравлены злом!
- Все? Даже дети?
- Анна-ару не может ошибаться! – керна положил руку на меч.
- Он оставил без помощи доверившихся ему. И принимает как дорогих гостей в своем дворце посланников из Нуменора!
- Он государь! И я буду верен ему до конца!
- Даже во вред Ханатте?
- Ханатта - ничто без владыки! Умри, предатель! - Соорен бросился на принца, целя мечом в грудь, но Тирхинен оказался быстрее - его клинок проткнул грудь керны насквозь. Кто-то из воинов схватился за оружие, кто-то попробовал пробиться к выходу.
- Взять ослушников! - приказал сотник. - Денна – наш керна-ару! Его слово закон! А Соорен был на стороне тех, кто жаждет поставить Ханатту на колени.
- Но ведь государь… - возразил один юнец из знатного рода.
- Наранна-ару не знает истинного положения дел! Он введен в заблуждение! – твердо ответил Денна, отведя взгляд от тела старого воина. На миг Тирхинену показалось, что принцу жаль Соорена. Но такого убежденного слугу государя нельзя было оставлять в живых.
- Враги не дремлют! Они замыслили лишить нас нашей веры! – добавил Тирхинен. Гарнизон замер, даже самые убежденные сторонники Соорена растерялись.
Керна-ару посмотрел на него чуть удивлено и, вздохнув, добавил:
- Было совершено нападение на храм Солнечной Девы.
Тут уже ахнули все, даже сотник. Кто посмел? Давить гадов!
- Бей нуменорцев! – раздались возгласы.
- На дворец!
- Предателей на кол!
- Тихо! – Денна поднял руку. – Мы - воины, защитники, а не убийцы. Наша цель сохранить в городе порядок и спасти обманутых. Виновных определит суд. По их делам и будет им наказание.
Как ни странно, его послушались сразу же. Принц начал отдавать приказания. Кто-то остаётся на страже. Кто-то идет охранять нуменорских посланников, кто-то патрулирует город, а кто-то направляется с принцем ко дворцу.
- Следует послать отряд к тюрьме с приказом об освобождении морэдайн, - еле слышно произнес Тирхинен, обращаясь к Денне.
- Ты прав, - керна-ару окинул его очень внимательным взглядом. – Командуй… керна.
Тирхинен побледнел, помимо воли вырвалось:
- Я не достоин!
- Мне виднее, - холодновато ответил Денна и повторил с нажимом. – Исполняй распоряжения командующего, керна!
Неожиданно удача сама пришла к нему в руки, но бывший полусотник радости не почувствовал. Почему-то ему показалось, что принц не слишком-то им доволен, но раз добился желаемого - пользуйся. Тирхинен распределил людей, назначил десятников и полусотников, а сам отправился с принцем во дворец. За Денну было тревожно, а Низинфель освободят и без него.

В покои царского семейства проникнуть не удалось: двери были заперты намертво. Одно радовало, что потайными ходами никто не удрал. Ночь, неизвестность, стражи не дозваться - обитатели роскошных палат растерялись. К сожалению, не все. Сайта с досады двинул кулаком по двери: внушительная, такую с полпинка не откроешь.
- Именем Солнца, сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Дворец в наших руках! – зычно крикнул пират.
Послышалась брань, кто-то попытался выстрелить сквозь дверь, не иначе спятил от страха. Разве такие доски стрелой пробьёшь?!
- Убирайтесь! Мы никогда не откроем прислужникам Саурианны! Лучше умереть, чем потерять душу! – истерично выкрикнули из-за двери.
- На кой ему ваши души? – хмыкнул Сайта и попытался вступить в переговоры. - Я от Денны. Никому, кроме предателей, ничего не угрожает!
- Принц погиб в Умбаре! – высокомерно сообщил кто-то.
- Ваши новые союзники вас обманули: он живее всех живых и идет сюда с войском! Советую не делать глупостей, Денна родичей никогда не обидит!
На некоторое время воцарилась тишина, потом высокий женский голос сказал:
- Если принц желает говорить с государем, то пусть идет к парадному крыльцу. Только во имя родственных чувств Анна-ару выслушает его!
Четвертый выругался сквозь зубы. Будь у него больше людей, он бы вломился в покои, но пришлось ждать друга и соратника

С гарнизоном все получилось очень просто. Денна и сам не ожидал, что воины так легко перейдут под его командование. С Тирхиненом ему повезло. Честолюбивый, но не лишенный чести и благородства человек. Хэлкар не раз говорил, что из него может получиться толк, если амбиции не заведут не в ту сторону. Сейчас этот честолюбец сумел выбрать нужную, и назначение свое он тоже заслужил. Только старика Соорена было отчаянно жаль – честный вояка, преданный государю. Зачем Тирхинен вмешался? Он бы успел отбить меч, он бы сумел переубедить. Или все же нет?
Оставалось самое сложное - дворец. Принц надеялся, что Сайта справился и им удастся избежать кровопролития. Третий понимал: малейшее сопротивление, и воины сметут всех на своем пути. Как же так получилось?! Неужели отец не видел, что лишь грань отделяла гарнизон от мятежа? Недаром за ним так легко пошли.
Известия от Четвертого были неутешительны. Рыжий капитан обезвредил стражу и открыл дорогу, но королевское семейство застать врасплох не удалось. Кто-то проснулся, что-то увидел, поднялась тревога. Как-то это все было связано с племянником Денны – маленьким Арухенной, но Сайта заверил, что мальчик в безопасности.
Как бы ни вышло, но медлить нельзя. Третий надеялся на свой Дар, на свою любовь к родным. Он сумеет убедить их, что не враг и желает лишь добра. Мысли путались, но внешне он был спокоен. Тирхинен, шагавший рядом, тоже был собран и деловит. Повинуясь его четким указаниям, воины гарнизона заняли все важные посты. Сайта встретил соратника у двери, ведущей в покои государя и его приближенных.
- Твой кхм… папаша передал, что будет говорить с тобой лишь с парадного крыльца, и то из-за родственных чувств, - хмуро сообщил он.
- Значит, мне туда, - с облегчением ответил Денна. Все же отец согласен выслушать его!
- Мы не затем брали этот Эрув дворец, чтобы твой предок нам условия диктовал! - возмутился пират. – Поболтай с ним через дверь, потяни время, а мы с ребятами по стенам поднимемся и схватим их тепленькими.
- Нет! – твердо сказал принц. – Я обязан уважать волю государя. Возможно, его просто ввели в заблуждение, и я смогу…
- Ага-ага!- покивал Сайта. - Нашел младенчика. А может, он у тебя уже из ума выжил?
Следовало обидеться, но пират есть пират: он по-иному просто не может выражаться. Денна махнул рукой и пошел к выходу. Сайта, пробормотав что-то сквозь зубы, двинулся за ним.
- Я один! – бросил Третий, не оглядываясь.
- Как знаешь! – фыркнул Четвертый, - Пока ты будешь бредни слушать, я попробую в окошко залезть.
- Сайта! – принц остановился и укоризненно посмотрел на капитана.
- Сайта я уже давно, а ты слишком доверчив! – пират, легко перепрыгнув через несколько ступенек, помчался к выходу в малый сад.
8
Рассветало. Площадь перед дворцом была пустынна в этот ранний час. Высокая белокаменная лестница. Наверху площадка с золочеными перилами, увитыми мелкими палевыми розочками. Отсюда в дни торжеств или невзгод государь говорил с народом, торжественно появляясь из тронного зала.
Денна стал медленно подниматься по ступеням, в сотый раз продумывая, что скажет отцу.
- Убирайся прочь, приспешник самозванца! – властный голос Наранны остановил его.
Принц вздрогнул и посмотрел вверх.
Отец в парадном облачении стоял в центре площадки. Золотая мантия спускалась с плеч, на волосах, уложенных в причудливую прическу, сверкал Солнечный венец. Лицо государя было исполнено достоинства, осанка - величия. Но Денна видел страх, притаившийся в глубине глаз.
- Отец, я прошу, выслушай меня!
- Ты мне не сын!
- Прошу тебя во имя Ханатты! Пока еще не поздно, - принц буквально умолял.
- Ты осмелился угрожать государю, щенок?! – Наранна, казалось, не понимал, что его дворец захвачен, что армия выступила против него.
- Солнцеозаренный, я все объясню! Тебя обманули дурные советники! Саурианна не враг тебе и Ханатте! Ты же сам отвел меня в Храм!
- Это было ошибкой! – надменно ответил государь. – Но её можно исправить, если ты отречёшься от Врага и обличишь его злые замыслы перед всем народом Ханатты!
- Гортхауэр нам не враг! – вскричал пораженный до глубины души Денна.
- Он жаждет власти над нами и всем миром!
- Нет! Ему не нужна власть, он хочет лишь счастья и мира для Арты!
- Оставь своего хозяина и приди к Свету!
- Он мне не хозяин! Я служу Арте!
- Отрекись от Тьмы, и я прощу тебя!
- Мне не от чего отрекаться!
- Ты мне не сын! – государь взмахнул рукой. Откуда-то сверху в принца полетели стрелы. Лучники были меткими, но стрелы сгорели в ярко-золотом пламени, не долетев до Третьего.
Где-то внизу раздались возгласы:
- Его хранит Солнце! Он избран!
Но Денне не было дела до восхищенных криков, весь мир для него сосредоточился в человеке в парадных одеяниях.
- Чудовище! – в ужасе закричал Наранна. – Тебя убили в Умбаре! Я знаю точно! Нуменорцы хотели сжечь твой труп, но не успели! Ты не человек! Убирайся! Солнцем заклинаю тебя! – отец осенил его священным знаком, но Денна все равно шагнул ему навстречу.
- Я – Хранитель Мира. Лишь Арта может позволить мне умереть, – его голос был тих и спокоен. – Ты мой отец, и я никогда не причиню вреда ни тебе, ни братьям. Не бойся.
- Нет! Не подходи! – взвизгнул Наранна, бросая в сына кинжал. Он промахнулся, но принц даже не заметил летящей в него смертоносной стали.
- Отец, я люблю тебя! – Денна легко взлетел наверх площадки.
Перепуганный государь бросился в тронный зал. Принц устремился за ним, но страх придал Наранне сил: промчавшись через зал, он рванул к лестнице, ведущей в покои придворных, но, запутавшись в парадном облачении, покатился по ступенькам.
- Отец!
Денна был быстрее ветра, но опоздал. Отец уже был мертв. Принц склонился над человеком, которого любил больше жизни. Увы, помочь ему было невозможно: государь сломал шею.

Грудь сдавило, но глаза были сухими. Как же так? Он бы все объяснил. Отец бы понял. Но все кончено. Больше никогда он не увидит улыбки отца, не заслужит его одобрения…
- Его достойно похоронят! - тяжелая рука Сайты легла Денне на плечо. – Скорбеть будешь потом. Сейчас надо выйти к народу.
Денна вскинул на друга враз запавшие глаза.
- Зачем? – не понимая, спросил он. Что сейчас может быть важнее, чем сидеть у тела отца?
- Прибыл Хэлкар. С ним жрица Солнечной девы. Она рассказала, что Заступница Ханатты погибла, защищая Храм и окрестные земли. Народ собрался на площади, и он отнюдь не безмолвствует. Ты нужен, Денна!
Да, он нужен – миру, Ханатте, Сайте… Но как оставить отца?
- О теле государя позаботятся, - мягко повторил Сайта. – Идем, - он поднял Денну за плечи и повел за собой. – Нужен новый правитель.
- Мой брат? – мысли путались.
- Он убит! – жестко сказал пират. – Второй принц принял яд вместе с женой и дочерьми.
- О Солнце! - ужаснулся Третий. – Девочки еще совсем маленькие…
- Хэлкар исцелил принцесс.
- А другие? – Денна страшился услышать, что вдова старшего брата с дочерью и сестра с племянником тоже мертвы. Зачем они так? Как они смогли поверить во всю эту гнусную ложь про Саурианну, отнимающего души?
- Другим мы с ребятами не дали глупостей натворить, - проворчал Четвертый.
Принц благодарно сжал его руку. Произошедшее казалось ужасным, но почему-то не тронуло так, как смерть отца. Может, потому что он не видел? Или потому что девочки спасены?
Третий и сам не заметил, как оказался на площадке. У подножия лестницы толпились люди. Гвардейцы их еле сдерживали. Обычно спокойные и беззаботные ханаттаннайн были настроены решительно. Многие пришли с мечами, те, у кого оружия не было, взяли с собой топоры, вилы, лопаты и дубинки. Были здесь и женщины со сковородками и скалками в руках.
- На виселицу всю семейку!
- Сжечь дворец!
- Предателей на кол!
Денна поднял руку, и толпа притихла.
- Слушайте все! Наранна-анна-ару был околдован, он не ведал, что творили его именем! – Третий знал, что лжет, но он хотел спасти хотя бы имя отца. – Государь мертв!
- Да здравствует новый Владыка! Денну на престол! Денна - наш анна-ару! - завопили люди.
Кровь прилила к щекам. Он не достоин. Он этого не хотел. Он принадлежит Арте. Что же делать? Принц оглянулся, ища спасения.
На площадку поднялся Сайта вместе с какой-то пухленькой девицей, ведущей за руку мальчика с котенком на руках.
- Дядя! Дядя вернулся! – маленький вихрь бросился к Денне.
Арухенна! Как же он вырос! Третий подхватил ребенка на руки.
- Денна, посмотри какой у меня друг! - племянник сунул ему под нос котенка. – А ты мне чего привез? А твой друг нас с Пушистиком спас. А он правда пират? А я с ним в море пойду?! Без тебя так плохо было!
Над площадью стояла тишина.
- Вот ваш государь! Арухенна! - Денна поднял племянника выше. Лучи восходящего солнца осветили черные волосы мальчика, заставили ярче вспыхнуть золотую прядь и сплелись короной на его челе.
- Да здравствует Арухенна! Да здравствует Денна! – восторженно завопили люди.
Перепуганный котенок громко запищал. Мальчик погладил его и оглядел площадь. Он еще не понял, насколько изменилась его жизнь, и потому открыто и светло улыбался людям, выкрикивающим его имя.
А на душе у Денны стало чуточку теплее, лед в груди медленно таял. Есть еще рядом с ним любящие сердца, есть те, кто рад ему просто так. Арухенна мал, но он вырастет и станет достойным государем. А Третий побудет пока рядом – поможет, подскажет, научит. Только бы жила Ханатта, если не вечно, то долго-долго.

Глава 14. Сын вождя.

Лёгкий снежок кружился на Уллхалайном – древней столицей клана Совы. Зима в этом году выдалась снежная, значит, урожай хороший будет. Снег покрывалом укутал поля, белые шапки лежали на покатых крышах деревянных домов. Красавицы-елочки набросили на свои зеленые платья ажурные пуховые платки, посверкивающие в лучах зимнего солнца.
Госпожа Даррин в сопровождении служанок неспешно обходила город, проверяя все ли в порядке. Дороги были расчищены, в домах исправно топились печи. Дым шел вверх, значит, к ночи похолодает.
Стража бдила у ворот. Оставшись довольна осмотром, жена главы клана повернулась к дому мастериц. Еще утром она решила посетить урок кружевоплетения у младших девочек: посмотреть на их успехи, поддержать ласковым словом тех, у кого не ладится работа да принести сладости к ужину.
– Госпожа Даррин! Госпожа Даррин! – за ней мчался раскрасневшийся паренек без шапки и в не застёгнутой шубке. – Хонахт приехал!
– Тинкхат, не бегай раздетым! Ты уже забыл, как прошлой зимой еле оправился?! – женщина строго посмотрела на паренька, а сердце в груди так и зашлось. Никогда раньше её первенец не приезжал в столицу зимой. Что же случилось?
Путь до дома дался с трудом: ей хотелось бежать, а приходилось идти, правда, очень быстрым шагом. Но вот и резное высокое крыльцо, у самых ступенек – сугроб. Жена вождя на миг приостановилась: что за не порядок? Сугроб встряхнулся и открыл зеленые глаза. Да это же Волчок – приемыш Хонахта. Сын подобрал его в лесу совсем слабеньким волчонком. Экая теперь зверюга вымахала! Женщина покосилась на зверя и вошла в дом, сбрасывая на ходу шубку подбитую темным мехом. Выскочившая служанка мгновенно подобрала одежду и сообщила, что сын госпожи в малой зале.
Даррин устремилась туда. Её первенец неспешно вынимал из своего бездонного мешка какие-то склянки.
– Хонахт! – госпожа Даррин с негодованием посмотрела на сына. Он ничего не ответил, лишь слегка съежился, словно хотел стать незаметным. Получилось плохо: слишком уж высоким да широкоплечим уродился старший сын вождя, и даже нелегкая учеба у Говорящего с духами не повредила его могучему здоровью.
– Что ты здесь делаешь? - она твердо решила добиться от сына ответа. Его неожиданный визит да в сезон холодов и буранов сильно встревожил женщину. Может, что-то случилось с Говорящим? Или недоброе поведали ему духи, и мудрый шаман решился послать своего нерадивого ученика с вестью? Но почему сын молчит, лишь расставляет на столе маленькие глиняные горшочки с мазями. Может, Хонахт заболел, и наставник отправил его домой? Дальше думать встревоженная мать просто не захотела: болезнь, при которой Говорящий, отменно сведущий в целительском искусстве, отправляет недужного домой, наверняка неисцелима. Правда, сын выглядит здоровым, хоть и смущенным. Так в чем же дело?
– Почему ты молчишь?! – голос жены вождя чуть дрогнул, а рука невольно потянулась к сердцу, готовому вырваться из груди.
– Думаю, матушка, – пробасил Хонахт.
– Живо отвечай! – Даррин захотелось поколотить сына, ибо думать её старшенький мог очень и очень долго. – И не смей врать!
Когда это было необходимо, она умела заставить слушать себя подданных, сыновей и даже супруга. И не только слушать, но и исполнять её приказания. И домом, и кланом госпожа Даррин руководила твердой рукой.
– Так я это… - промямлил сынок. – Я это… того…
– Я тебе сейчас дам того! – светло-карие глаза женщины блеснули гневом.
– Ушел я от учителя!
– Как?! – Даррин все-таки схватилась за грудь.
– Матушка! – вскричал Хонахт, бросаясь к ней. Но почтенная жена вождя сумела справиться с минутной слабостью. Она выпрямилась и неодобрительно посмотрела на сына. Хорош! Нечего сказать! Вымахал с целый дуб, а ума так и не набрался. Более десяти лет учился полезному искусству, и вот те на!
– Сегодня же вернешься! – тоном, не терпящим возражений, заявила она.
Сын сделал шаг назад и уставился на мать своими большими и желтыми, как у совы, глазами.
– Не вернусь!
– Почему? – решила прояснить обстановку Даррин, понимая, что сын уперся, а такого упрямца, как её старшенький, свет еще не видывал. Значит, придется действовать лаской и хитростью.
– Ты, матушка, не подумай, я не по горячности и легкомыслию на такое дело решился, - как всегда, когда не желал объяснять, издалека начал старшенький. – Я все обдумал.
– Долго? – не без ехидства спросила мать.
– Годика два, а то и три думал, - важно сообщил сыночек и со вздохом признался:
– Не слышу я духов, и они меня не слышат. Вот зверье я понимаю, а духи…
Дело оказалось серьезнее, чем она думала.
– Ты хоть поел с дороги?
Продолжать разговор дальше не было смысла. Сначала надо все обдумать, а пока просто радоваться тому, что сынок здоров и дома.
– Пожевал лепешек чуток, – признался Хонахт, – да пока тебя ждал, суму разбирать принялся. Вот тут тебе настойка, а это Лини растирка для груди, отцу…
Он быстро раскладывал горшочки с мазями и мешочки с травой. Каждый был снабжен тряпочкой, на который четкими округлыми буквами было написано – что и отчего. В этом весь её старшенький – аккуратный, спокойный и неторопливый.
Когда необъятная сума Хонахта опустела на четверть, он сообщил, что не прочь и откушать.

Служанки споро накрыли на стол. Старшенький, по своему обыкновению, налег на пироги с грибами, овощами да ягодами, не остались без его внимания и каши – сладкие да рассыпчатые. Пока сынок ел, Даррин размышляла.
Её первенец родился в зимний, погожий день. И сразу всех поразили его глаза – большие да желтые, как у Покровительницы клана. Говорящий с духами предсказал мальчику славное будущее:
«Радуйся вождь, радуйся добрая жена, ибо Великим человеком станет сын ваш! В веках будет жить его имя!»
По согласию всех старейшин первенца вождя назвали Хонахтом, в честь знаменитого предка. Мальчик рос да радовал родителей. Крепкий, здоровый, смышленый да послушный. Ходить и говорить начал рано, сам буквы изучил и стал читать. Но более всего Хонахт полюбил возиться с животными да травами. С самого раннего возраста он пропадал на огородике, а однажды даже отправился в лес. Наверно, тогда в роскошных светлых косах Даррин появились первые седые ниточки. Сынок исчез неведомо куда, и лишь через неделю нашелся в лесу, играющим с медвежатами. А муж обрадовался – смелым и находчивым растет его сын. Медведей не испугался и мало того подружиться сумел. Товарищей своих по играм Хонахт обижать запретил. Отец согласился, а первенец вождя еще долго удирал в лес тайком – играть со зверятами. Вскоре дома стали появляться увечные звери да птицы. Всех их Хонахт лечил и успешно.
Как-то раз одна из сестренок пожелала, чтобы в цветнике у её окошек росли не только красные гвоздики, но и розовые. Юные женихи все полянки облазили, нашли у реки белые, а розовых нигде никто не видывал. Через два года розовый цветок ухитрился найти Хонахт и посадил у окон капризницы. Впрочем, сынок утверждал, что эту гвоздику он не нашел, а вырастил.
В пять лет, как было принято испокон веков, мальчика отдали в школу, где учили всех детишек стольного града, невзирая на их происхождение. Грамоту, счет да начатки воинского дела каждый знать обязан. Потом, через три года, кто-то пойдет в ученики к горшечнику, к кузнецу и прочим мастерам, кто-то станет учеником у воинов. Сыновья вождя да старейшин обязаны выучиться многому и в том числе непростому искусству править. Познавать науки им придется дольше всех. Правитель да его советники во многих вещах должны отменно разбираться. Девицы кланы Совы тоже на лавках без дела не сидели: у них своя школа была, где грамоте, счету да домоводству учили. Справная хозяйка многое знать обязана, в том числе и целительское дело. Так с давних пор заповедано было.
Хонахт науки познавал охотно, хоть и не слишком споро. Уж больно он любил все со всех сторон обсмотреть да обдумать. А вот воинское искусство ему не то чтобы не давалось, скорее, неинтересно было. Тут и начались первые сложности. Заявивший отцу, что стрелять да на мечах рубиться ему скучно, Хонахт был наказан и на какое-то время взялся за ум. Но когда его сочли достойным идти на охоту вместе со взрослыми, юноша отказался, заявив, что мяса в селениях достаточно и нет нужды зверя да птицу бить. Отец чуть не побил своего наследника, но вмешался Говорящий с духами. Он сказал, что мальчик еще не дорос до охоты и надо бы подождать, а сердиться на слова дитяти не стоит, ибо то говорил не он, а духи. Они, как всем известно, любят вещать устами несмышленышей. Правда, для младенца Хонахт был слишком велик, но Гордахт сменил гнев на милость и даже отложил охоту. Зато сверстники долго дразнили сына вождя несмышленышем, но он их насмешек не замечал. А взрослые не вмешивались: в семье вождя считалось, что дети должны уметь сами постоять за себя. Хонахт, хоть на слова внимания не обращал, но драчунам отпор мог дать всегда. Даррин не раз видела, как её тихий и добродушный сын, нехотя отрываясь от своей возни со зверятами или травами, брал обидчиков за шкирку и закидывал в стог, или просто слегка встряхивал. Учитывая его медвежью силушку, желающие подраться находились редко. Правда, иногда и сам Хонахт бывал зачинщиком, но лишь когда маленьких и животину обижали. Даррин навсегда запомнила, как её малыш, коршуном набросился на ребят вдвое его старше, когда те полезли разорять птичье гнездо, и ведь смог отменно проучить их. Паршивцы долго синяки лечили, а зверье малое больше не обижали.
Хоть и родился Хонахт в клане Совы, но подрастая все больше на медведя походил. Такой же огромный и сильный. На первый взгляд, неуклюжий и добродушный, в минуту опасности он становился поразительно быстрым и ловким.
Всем хорош был первенец, да одна беда: не желал становиться вождем и водить войско в походы.
– Зачем нам, батюшка, на Ястребов идти войной? – как-то раз осмелился он оспорить решение отца. – Вот, если они к нам заявятся, тогда можно им навалять.

Гордахт был в глубочайшем бешенстве. Еле успокоила Даррин тогда мужа, а то бы прибил ослушника, не посмотрев, что сын родной. Время шло, и всё чаще задумывался вождь, кому он свой клан оставит. Разве сможет Хонахт стать достойным правителем, если не лежит у него душа? И что с ним делать, ведь не упомнят такого случая предки, чтобы не старший сын отцу наследовал. Вот Кернихт – юноша достойный, уже сейчас вождь мог во многих делах на среднего сына положиться. Но Кернихт любил старшего брата и не желал его место занимать. Что же делать? Как выбить опасную придурь из головы первенца? Даррин тоже о сем размышляла и печалилась, ибо решения достойного не видела. Помог Говорящий с духами, сообщив, что Премудрая Сова повелела взять первенца вождя в ученики. Обозлившись, Гордахт поначалу не согласился. Вождь бы храбр и осмеливался иногда оспаривать решения Говорящего. Случалась и так, что Мудрейший принимал его возражения. На этот раз нашла коса на камень.
– Ты возвестил, Премудрый, что сын мой станет великим мужем, а что вижу я? Раз твои духи один раз обманули тебя, то могли ввести в заблуждение и второй раз!
– Духи никогда не лгут, Храбрейший! – усмехнулся почтенный старец, а огромная сова на его плече мигнула желтым глазом. – Разве я обещал тебе, что сын твой станет Великим вождем?
– О чем же ты тогда возвестил?! – опешил Гордахт. Даррин уже поняла, куда клонит старик, но вмешиваться не стала, хоть и не по душе ей было, что её старшенький станет Говорящим и никогда не подарит ей внуков. Достойный Мудрец – великое благо для Клана, но любая мать хочет сыну счастья.
– В мире много путей, на которых можно принести пользу и достигнуть славы! Отпусти со мной сына, вождь, и он сможет сделать еще один шаг по дороге к Вечности!
Сова взмахнула крыльями и ухнула. Гордахт склонил голову: это был достойный выход, и грех было им не воспользоваться. Вздохнув, Даррин стала собирать сына в путь. Говорящий жил далеко на поросших темным лесом горах. Ни кто и никогда без воли Мудрейшего не смог бы найти его жилища, а кто был им туда зван, тот вряд ли бы смог незваным дойти снова. Хонахт разлукой с родными, казалось, огорчен не был. Ученичество у Говорящего его вполне устраивало.
Долгих десять лет учился первенец вождя. Изредка в летнюю пору приезжал он погостить домой. Частенько Мудрейший брал его с собой на советы Клана да на Великие праздники. Хонахт выглядел довольным.
– Не волнуйся, матушка, мы со старцем отлично поладили, – как-то раз сказал он матери. Даррин несколько удивилась: не первый раз брал учеников Говорящий, и все они страдали от его непростого нрава и тяжкой науки. Мудрейший тоже был доволен своим подопечным.
– Хороший сын растет у тебя, вождь! Воистину станет он Великим мужем!
Так время и шло. Кернихт женился на достойной девушке из клана Воронов, у них родились детишки. Следом за ним обзавелись семьями и другие братья и сестры Хонахта. Даррин радовалась внукам и утешалась мыслью, что старшенькому по нраву непростая наука Говорящего.
Годы пощадили жену вождя. Она сохранила гордую осанку и ясный цвет глаз, в её светлых косах седины было не заметно. Как и много лет назад была прекрасна Даррин, но уже не светлой весенней прелестью распускающегося цветка, а зрелой красой плодородной осени. И муж её еще был крепок и не находилось того, кто смог бы победить Гордахта в поединке, Даже отважный и умелый Кернихт ни разу так и не смог выбить меч из руки отца.
Клан процветал под мудрым руководством. Все казалось устоявшимся и надежным.

И вот явился Хонахт со своим неожиданным решением. Неразрешимых ситуаций не бывает, надо лишь хорошенько поразмыслить. Пока сын ел, Даррин уже кое-что надумала. Пусть её первенец не станет Говорящим с духами, но он хорошо разбирается в травах. Возможно, из него получится Великий Целитель? Тоже добро для Клана. К тому же Целителю можно завести семью. Надо бы найти Хонахту хорошую девушку. У Старейшины Удрухта подросла дочь – прелестная, аки ромашка на лугу. Может, она приглянется её первенцу? А в клане Лис у вождя младшенькая до чего ж хороша – беленькая с веснушками, а волосы рыжие-прерыжие. Союз с Лисами им бы сейчас не помешал. Можно и у Волков невесту поискать – у Хоннара сестра еще не замужем. С ним породниться многие за честь почитают. Как-никак Верховный вождь всех кланов Севера.
Женщина с нежностью оглядела сына. Какой здоровенный вырос! Выше отца на полторы головы, а плечи-то какие! Новых рубашек нашить ему надо, а то старые не налезут. Да и на лицо не дурен. Кожа чистая, глаза большие, правда, нос несколько грубоват, но зато волосы хороши – мягкие, светло-каштановые и чуть курчавятся на концах. Бородку бы ему отпустить, и совсем молодец будет. Говорящий с духами и его ученики по древнему обычаю бороды да усы сбривали, зато волосы ниже лопаток отращивали. Хонахт, правда, и тут все по-своему сделал – хоть лицо и брил, но волосы короткими носил. Дескать, ему так удобнее.
– Не волнуйся, мальчик! Не пошла учеба у Говорящего, другие дела найдутся. Клану нужны умные, надежные и знающие! А к Мудрейшему я вестника пошлю. Не стоило бы тебе в такую погоду бросать наставника, – слегка укорила она сына.
– Да как я мог, Почтеннейшего оставить?! – пробасил Хонахт. – Он сам меня отпустил да на дорогу припасов дал. И не один он – учеников у него там двое.
У Даррин отлегло от сердца: ссориться с Мудрейшим было опасно. Только что же так долго почтенный старец не мог понять, что лишен её сын дара общения с духами? Мальчику уже третий десяток идет, ему семью давно пора заводить, а он все в учениках ходит.
– Чему же учил тебя Говорящий так долго? Неужто не распознал он, что не доступен тебе мир невидимый? – с досадой спросила она.
– Нет, матушка, наставник с самого начала знал это. Я у него книги разные читал, рассказы его слушал, никому у нас неведомым языкам учился. Заодно и живности всякой ему развел: курочек, да козочек. Еще огородик справный наладил, жилище обиходил, сов его лечил. А как уходить решился, так начал и других этим делам обучать. Нехорошо Мудрейшему в убогости жить.
Окончательно обозлившаяся жена вождя услышала лишь про живность, жилище и огородик. Этот старый сивый птиц осмелился её сына себе в слуги забрать! Мальчик на него целый десяток лет спину гнул! Ну, явись он только пред её очи! Она все перья этому гаду пернатому вырвет! Она не посмотрит, что он там с духами говорит! Если надо Даррин и сама Великую сову в свидетели призовет! Разве можно так было её мальчика забижать?!
– А ты зачем так долго терпел?! – набросилась она для начала на сына. – Ты не безродный, не сирота! Надо было домой сразу же ворочаться, как ясно стало, что из учения толку не выйдет!
Хонахт захлопал своими круглыми глазами.
– Матушка, да я это… я ничего… Я ж разве в обиде на Мудрейшего… Он ведь меня учил всему, окромя того, что мне не давалось. Ты не думай, мне там хорошо жилось. Тут дразнятся все да косо смотрят, а наставник и ученики труды мои ценили да за них меня хвалили.
– Еще бы не хвалить! Нашли себе работника и пользовались!
– Да я там узнал столько всего! И Кернихту так проще было рядом с отцом по правую руку стоять. А то, ведь неловко ж ему.
– Пережил бы, не растаял! – отрезала Даррин. – Ничего, сынок, найдем тебе девицу по сердцу, свадебку сыграем. Отец обрадуется… Поругает немного, а потом успокоится.
Гордахту надо будет весточку послать, а лучше самой встретить: муж вспыльчив, еще обидит мальчика.
Виновато потупившись, сын смущенно произнес:
– Попрощаться я пришел, матушка. Спасибо тебе за ласку да угощение. Сестрам да братьям от меня слова теплые скажи: пусть добром вспоминают.
– Не пущу! – крикнула Даррин, хватая сына за плечи. – Куда это ты? Родных не повидал, с друзьями не погулял! А отец что скажет?!
– Поймет меня батюшка, поругает сперва, а потом поймет. Говорящий весной придет да расскажет о моем пути, а мне пора, - сын мягко попытался высвободиться из рук матери.
– Сам рассказывай! – приказала жена вождя, усиливая хватку. – Не то никуда не пойдешь! В погребе велю запереть!
– Не велишь, – улыбнулся Хонахт. – А коли велишь, так я всю стражу раскидаю.

Неожиданно для самой себя Даррин заплакала, прижавшись к широкой груди сына. Он вздохнул, осторожно погладил мать по волосам.
– Ну что ты, матушка! Ты не плачь.
– Ты уйдешь, неведомо куда, а мне Говорящего ждать! Не ходи, сыночек!
– Нельзя не ходить. Пока наст лежит идти надо, а то весной дороги развезет. Дело у меня одно есть, - начал тихо рассказывать Хонахт. – Давно я об нем думал – годика четыре, а потом с Говорящим посоветовался. Он у духов спросил. Те одобрили. Вот и начал я собираться. Хотел было сразу идти, да на родимый дом посмотреть захотелось, гостинца домашним передать. Да и нехорошо без твоего благословения на такое дело отправляться.
– Что за дело-то? – Даррин выпрямилась и вытерла слезы.
– Хочу я, матушка, сына Бога отыскать. Читал я книги разные да проведал, что живет он в неких черных землях среди гор высоких да около вулкана огненного. Вот туда и лежит моя дороженька.
– Зачем он тебе? – старые сказки про Бога и его сына жена вождя знала отлично. Хоть и почитал их клан превыше всего свою пернатую покровительницу, но и о Боге, что некогда воздвиг дом свой высокий в далеких горах, у кланов Севера до сих пор была жива добрая память. Этот Бог дал закон, научил многим ремеслам и никогда не требовал никакой дани. Даже поклонения не просил: только завещал малых да старых не обижать, да наукам разным учиться. Бога того пленили некогда его злые собратья и отправили в некое место, где нет и быть не может ничего живого. Не смогли помочь ему люди, ибо отказался он от их помощи. Только с тех пор заветы его блюли тщательно: о детях, женах да стариках заботились, наукам учились и даже старались знания приумножить. Слышала Даррин и про сына Бога, только не ведала, где приют он свой нашел, ибо не приходил он к кланам Севера с тех давних пор ни разу. Так зачем же её непутевый первенец вознамерился отыскать его?
– Есть у меня к нему два вопроса, – степенно ответил Хонахт. – Во-первых, хочу спросить, не ведает ли Высокий, зачем я такой от остальных родичей отличный уродился. Во-вторых, хочу узнать, не могу ли послужить я ему чем.
– Да для чего ты сгодишься ему? – улыбнулась наивности сына жена вождя. – Он – сын Бога и сам Бог, а ты? Всего лишь человек.
– Так я, матушка, мыслю, что Бог – существо могучее, но не всесильное, и простой человек и ему чем-нибудь подсобить сможет. Да и нехорошо в старые времена получилось. Он нам столько всего доброго сделал, а мы его защитить не сумели. Думаю я, что не дело ему там одному среди краев безжизненных в заточении сидеть, надо бы поразмыслить да выручить его.
– Да как же ты Бога от ему подобных спасти сумеешь, глупенький? Он – Великий – сам себе помочь не смог, и сын его оберечь не сумел, а ты придешь да поможешь?
– Думать буду, сына его вопрошать. Глядишь, вместе, что путное и сообразим, - молодой человек почесал затылок и сказал: – Есть у меня одна мыслишка: кабы все кланы да народы объединились и пошли на Запад, где его недобрые собратья живут, то, пожалуй, смогли бы они им объяснить, что не по-доброму Боги поступили.
– Да разве они бы людей послушали?
– А коли не послушали бы, то надо было бы их маленько побить, чтобы у них в головах чуток прояснилось и в сердце бы чувства добрые проснулись. Ну, а если бы и тогда не помогло, то мы бы медлить не стали, прорвались бы в Темницу да забрали нашего Бога. Вот так и было бы верно!
Даррин с улыбкой слушала сына. Наивны были его мечты, но столько убежденности было в его голосе, что жена вождя поняла: первенец её нашел свою дорогу и никогда не свернет с неё. Материнское сердце сжалось в предчувствии неминуемой разлуки: никогда больше она не увидит своего мальчика. Но Даррин была сильной женщиной, и она знала, что ей следует сделать.
Жена вождя выбежала из комнаты, бросилась в опочивальню, распахнула длинный кованный сундук и из-под горы одежды вытащила меч с черной рукоятью. Клинок тоже был черный, только не матовый, а блестящий. Этот меч, судя по легендам, в давние времена вручил Бог их великому предку – Хонахту.
Вернувшись, она гордо выпрямилась и, глядя сыну прямо в глаза, протянула двумя руками меч.
– Некогда созданный руками Бога и врученный им Хонахту Первому да послужит он тебе, Хонахт, во имя благого дела!
Потрясенный молодой человек растерянно пробормотал:
– Матушка, да зачем? А как же брат? А отец, что скажет? Да я больше к дубине привык…
Карие очи Даррин гневно сверкнули:
– Не ради тебя, а во имя Бога даю сей меч!
Пусть только попробует отказаться, дубина эдакая!
До Хонахта все же дошло. Он опустился на одно колено и благоговейно принял оружие из рук матери. Коснулся губами древнего металла. Яркие сполохи света пробежали по клинку.
– Клянусь никогда не обнажать меч этот на злое дело! Клянусь быть миру защитником!
– Да сохранит тебя Премудрая Сова! – Даррин коснулась рукой склоненной головы сына.
Жена вождя знала, что поступила правильно, Хонахту меч нужнее. Не проронив и слезинки, она собрала суму сыну в дорогу. Положила теплые варежки да носки, что вязала для него зимними вечерами, не забыла о пирожках и лепешках в дорогу. Мясо её первенец ел редко, и потому Даррин не поскупилась на связки сушеных грибов и мешочки с ягодами. Женщина держалась ровно, она улыбалась, словно не вечная разлука предстояла им. Лишь, когда Хонахт запрокинул мешок за плечо, она попросила:
– Весточку хоть пришли.
– Обязательно, как доберусь да обустроюсь, так сразу и пришлю!
– Как доберешься, так и присылай! – строго сказала мать, зная, как долго способен обустраиваться её сын.
Сын ушел, а Даррин, поднявшись на балкон, долго-долго смотрела ему вслед. Она видела, как Хонахт вышел за ворота, надел снегоступы и, оттолкнувшись двумя палками, быстро помчался бодро пошел по насту. Рядом с ним резво бежал Снежок. С верхнего этажа ей отлично было видно, как пересек он замерзшую Совенку и скрылся в еловой чаще.
- Сохрани его Великая Сова! Пусть у него все получится!

С самого утра все пошло не так. Рыжая вскочила ни свет, ни заря, и когда Гортхаэур пришел в спальню, то вместо вольготно раскинувшейся на постели любимой женщины, он увидел свернувшегося в клубок Оррика.
- Муррзаммен у ньяу, – недовольно сообщил кот, приоткрыв один глаз.
- Почему так рано? – раздраженно спросил майа, не ожидая ответа.
- Няу знауу, я спляу. Не мешау, уйдяууу! - соблаговолил сказать Оррик и, развернувшись, с наслаждением потянулся.
Совсем обнаглел! Но не ссориться же с котом? Гортхауэр вышел, хлопнув дверью. Что-то с грохотом упало, но он даже не подумал вернуться. Во-первых, падать там нечему, а во-вторых, пусть Лиссэ предупреждает заранее о своих экзаменах. Он так торопился вернуться к ней, он так мечтал разбудить её поцелуем, а вместо прекрасного лица жены, увидел наглую кошачью морду. Конечно, Лиссэ не виновата, просто последнее время все шло не так. Опыты с Ульбаром и Тьелпе по созданию летающего средства зашли в тупик: все найденные варианты либо не подходили для Арты, либо требовали слишком много сил для поддержания в рабочем состоянии. Драконов создать не получилось, не получилось найти и воздушных. То ли они все развоплотились, то ли не желают быть найденными. С этих хитрых тварей станется. Один водный чего стоит! Наглейшее создание, подстать своим дружкам – Лаиртину с Таурмиром. Хорошо, что их сейчас нет в Тай-арн-Орэ, иначе бы опять пришлось чинить мастерскую или восстанавливать башню.
Немного успокоившись, майа решил навестить Аллуа и почти сразу пожалел об этом. Прекрасная эллерэ была не в духе: вырванная из своего привычного окружения, она превратилась в тоскующую и вечно всем недовольную особу. Находиться с ней рядом было невыносимо. Вот и сейчас она снова завела разговор о кольцах и Хранителях. Ей бы к Гил-Галаду – вот бы спелись! Еле удержавшись от резкого ответа, Гортхаэур постарался как можно быстрее покинуть свою давнюю знакомую. Лишь понимание, как Ллуа сейчас нелегко, помешало Гортхауэру устроить ей хороший разнос. Скорее всего, встряска эллерэ бы не повредила, но Йаххи была категорически против, а майа доверял Главной Целительнице. Хотя ему очень хотелось отправить Аллуа куда-нибудь далеко и желательно лесом.
Чуть не скрипя зубами, майа направился в кабинет. Надо было срочно чем-то отвлечься. И где носит эту Колючку?
В дурном настроении Гортхауэр был еще со взятия нуменорцами Умбара. Город-порт было очень жаль, но винить майа мог лишь самого себя. Если бы он вовремя приструнил Наранну, этого бы не случилось. Но так же не хотелось лезть в дела людей! Однако приходится, и даже Хранители уже по уши завязли в этих проблемах. Вначале харт’ан думал, что достаточно будет лишь найти и обучить Волшебников, создать их связь с Артой. Но когда в этом мире все получалось, как задумано? Нуменор, квенди, люди, затихарившиеся в Амане валар… Впрочем, о валар и Эру сейчас думать рано, главное - это Нуменор. Оставили родственнички подарочек! Пока мир во всем мире не установишь, и думать нельзя о том, чтобы покинуть Арту. А ведь он так и не видел своей дочери! И Тано, наверняка, влезет в какое-нибудь опасное дело. Он ведь иначе не может. Хорошо, хоть Рыжая вернулась на Арту.
Надо будет узнать как дела у Сайты с флотом. После потери Умбара, корабли строились в потаенной бухте, обнаруженной пиратом. Пятый занимался и обучением моряков, в свободное от посещения Керанана время. Медом ему, что ли в столице Ханатты намазано? Гортхауэр хмыкнул. Конечно, намазано: такая аппетитная красотка эта Шаннирити. Правда, наглый Пятый утверждает, что у него и в мыслях нет обижать девушку. Так в этом-то как раз никто и не сомневается: девушки на Сайту никогда не обижаются, напротив, стараются как можно дольше продлить приятное знакомство. Хотя… Майа слегка нахмурился… Шаннирити – на редкость практичная и разумная девица. Как ловко она управляет дворцом, несмотря на юный возраст! Да и маленький Арухенна обожает и слушается свою воспитательницу. С этой очаровательной пышкой Денне очень повезло. Хоть что-то хорошее в этой отвратительной истории.
Гортхауэр пожал плечами: честно говоря, смерть Наранны и его старших сыновей он тоже относил к числу хорошего. Некому теперь палки в колеса вставлять. Если бы так не получилось случайно, все равно бы пришлось убрать их. Только Денна до сих пор переживает гибель родных, в особенности, отца. На редкость порядочный человек, и совсем не политик. И все же теперь Ханатту ему тащить на своих плечах, пока юный король не вырастет. Но ничего, у Третьего есть нужные качества, и Хэлкар поможет. Первый хоть и не интриган, но во всех придворных хитросплетениях разбирается преотлично.

- Ты меня искал? – Лиссэ осторожно просочилась в комнату.
- Рыжик! Как я по тебе соскучился! – Гортахуэр подхватил жену на руки и закружил по комнате.
- Пусти, Волчик! Ты сдурел?! – возмущалась Рыжая, но притворно.
- Я не сдурел, я поумнел! – развеселился майа, целуя свою любимую Колючку.
- Кто же тебя так достал, серенький? - жена нежно чмокнула его в нос.
- Все понемножку, - пожаловался супруг. - Драконы не творятся, а неодушевленные предметы летать отказываются.
- А твои кони?
- Кони? – хмыкнул Гортхауэр, усаживаясь вместе с женой в кресло. – Кони где-то летают. Наверно. Я их с тех давних пор так и не видел.
- Приручай орлов, – посоветовала Лиссэ.
- Щас! Да я им перья скорее повыдергиваю! Нужны мне эти дядюшкины прихвостни!
- Значит, надо искать какое-нибудь альтернативное животное.
- Да Унголиант с ним, с этим животным, - отмахнулся майа. – Меня Ллуа беспокоит. Пристала опять с этими кольцами! Ведь такая была умная женщина!
- Устала наша дева. Ей помереть красиво хотелось, а эти обормоты не дали!
- Никуш с Хэлкаром?
- Никуш с Шагнауром! Элдамириону на прекрасную эллерэ тогда, честно говоря, было наплевать.
- Но зато как мудро он скрыл её воскрешение. Прямо-таки мои мысли прочитал. Сайори гораздо полезнее в качестве Верховной жрицы!
- Да уж, её появление вместе с Первым в Керанане жители запомнят надолго!
- А как ловко она укротила Тиарани, когда та стала обвинять брата в смерти отца и братьев! – восхищено присвистнул Гортхаэур. – Даже Сайта до сих пор восторгается, вспоминая, как молодая жрица заткнула рот сестрице Денны.
- А самое мудрое то, что она забрала бедных вдовиц в Храм. Там они уже не смогут плести интриги. Да и на деток своих тлетворное влияние не окажут.
- С девчонками придется что-то делать, - вздохнул майа. – Денна племяшек в жрицы не отдаст, а выдавать их замуж за местную знать, значит, плодить заговоры.
- Подрастут – разберемся, - ответила Рыжая. - А нашу милую Ллуа нужно как-нибудь отвлечь и развлечь.
Она дернула себя за тугой локон и, хитро подмигнув, заявила:
- Шагнаур собирается с объездом по всем Черным землям, с ним и Никуш поедет. Аллуа будет полезно пообщаться с нашим новым Хранителем, заодно и Мелькора вспомнят.
- Къихха, я тебя обожаю! – воскликнул Гортахуэр. – Но согласится ли она?
- Уговорю! – отмахнулась от его сомнений Рыжая.
Майа страстно поцеловал её в губы, она обняла его и ответила на поцелуй. День явно начал исправляться.
Громкий стук в дверь нарушил уединение.
- И кого там валар принесли? – выругался Гортхауэр, разжимая объятия.
- Харт’ан, там к тебе какой-то путник просится. Говорит, по важному делу! – сообщил Тарнгхар, начальник караула.
- Из каких земель? Как звать? И что за дело?
- С севера, звать Хонахт, а про дело сказал, что лишь Сыну Бога о нем поведает!
- Ух ты! – восхитилась Лиссэ. – Сын Бога! Звучит- то как! Про тебя, что ль, Волчик?
Поморщившись, майа распорядился:
- Веди его в тронный зал, Тарнгхар!
Когда воин ушел, Гортхауэр ответил:
- Раз я - сын бога, то и встреча соответствующей быть должна. Придумают же эти северяне, - он усмехнулся. – Сын бога! Я думал, забыли они про нас давно, ан нет!
- Хонахт… Что-то знакомое… - Лиссэ посмотрела на мужа.
- В Первую Эпоху был такой воин из клана Сов, - ответил майа. – Надо думать, этот Хонахт его потомок. Пойдем, узнаем, что совенку от меня нужно.

Вспыхнули светильники, тени расползлись по углам, оставив легкий полумрак. Гортхауэр любезно помог супруге сесть на трон, стоявший рядом с его.
- И в каком я тут качестве, Сын Бога? – с легким ехидством поинтересовалась Лиссэ.
- В каком, в каком, - проворчал майа. – Моей жены, разумеется. И обойдись, пожалуйста, без балагана, а то я тебя знаю.
Супруга неопределённо хмыкнула. Больше ничего сказать ей он не успел, Тарнгхар ввел путника. Здоровенный, широкоплечий парень в добротной одежде, с увесистым мешком за спиной, опирающийся на огромный посох, которым пришибить кого-нибудь – раз плюнуть. Следом за гостем вошел волк. Белый, с зелеными глазами. Интересная зверюга.
А еще интереснее то, что у этого совенка, больше смахивающего на матерого медведя, за пазухой затаился бельчонок, а в заплечном мешка спит ящерка. Притащил зверинец!
Гость тем временем огляделся и, остановил взгляд желтых глаз на Гортхауэре, степенно поклонился и с достоинством молвил:
- Мир тебе и чадам и домочадцам твоим, Сын Бога! Пусть обходят тебя стороной беды, а стол ломится от снеди во всякие зимы и лета! Мир и тебе, добрая хозяйка! Да пышет жаром твоя печь да будет в доме твоем во все дни мир, покой и уют!
- Мир и тебе, Хонахт! – в тон ему ответил Черный майа. – Судя по имени, ты родич тому отважному воину, что некогда защищал Твердыню Отца моего.
- Верно ты говоришь! Я – Хонахт, сын вождя клана Совы Гордахта, сына Эрнорхта, который приходился сыном Кернихту, оный же в свою очередь был сыном Алтархта, чьим отцом являлся…
Гортхауэр прикрыл глаза: перечисление грозило затянуться надолго. Этот медведь совиный не заткнется, пока всех родичей не назовёт, а обижать его не хотелось. Майа уже и сейчас, не глядя в незримое, чувствовал какой зеленый огонь сияет вокруг Хонахта.
- Природник! - ахнула рядом Лиссэ. – Просто шикарный природник! Ты видишь?
- А то! – тихо ответил супруг. – Таким огнем и Йаванна не всегда пылала.
Когда наконец Хонахт перечислил всю свою родню, он снова поклонился и сообщил:
- Негоже в гости без гостинца приходить. Прими от нашего клана то немного, чем мы богаты.
Он снял мешок и на миг растерялся, не зная, куда положить дары. Взмахнув рукой, майа создал стол. Сын вождя возникновение мебели принял как должное и начал неспешно опустошать свою кладь.
- Вот травы сушеные, в наших краях растущие, каждая при соответствующей луне сорвана. Вот грибы, что в лесах наших произрастать изволят. В этих мешочках ягоды, а тута всякие притирки, мази да настойки, коими в наших местах от многих недугов успешно лечатся. Прими и рукавички да носочки, зимними вечерами связанные, и обувку зимнюю из шерсти валяную. Не побрезгуй салфеточками да полотенчиками.
- За какими кмыргами Сыну Бога средства от недугов и вся эта несметная сушеность с полотенчиками вместе? - сердито прошипел харт’ан своей супруге в ухо.
- Мало ли пригодится, - хмыкнула она. - Какой запасливый парнишка!
- И как он столько добра волок из своих краев дальних?
- Да такой здоровяк чего хочешь и куда хочешь допрет. Ты на его посох погляди.
- Уже видел.
- А вот и меды мною собранные, - гость закончил вынимать дары.
- Благодарю тебя, Хонахт сын Гордахта за щедрые подношения! Изволь же сообщить, что за нужда погнала тебя в дальнюю дорогу, и могу ли я тебе помочь? – вежливо осведомился Гортхаэур. Он был готов стерпеть многое, потому что такой Дар Жизни на дороге не валяется. Майа недаром вспомнил Йаванну. Конечно, её Сила была ярче, но лишь до сотворения Дерев. Пламя Жизни не сожжет, а обогреет и благодаря ему травы растут да звери родятся.
- Нужда моя, Сын Бога, велика, - не торопясь, начал рассказывать гость. – Не сразу я в путь дальний отправиться решился. Долго размышлял я о сем, с наставником советовался, книги разные мудрые читал, и после долгих раздумий оставил родимую землю да любезных родичей. Долог оказался путь мой: ни месяц и ни два шел я в Твои земли, многое повидал, чему-то подивился, чему-то ужаснулся, но все же привела меня дорожка, куда следует.
Гортхауэр сжал подлокотники трона, Лиссэ фыркнула.
- Обстоятельный совенок.
- Скорее, медвежонок.
- Не-а, медведище.
Сын вождя продолжал повествование, а майа представлял сколько всего интересного сможет сотворить этот увалень, когда обучится. В конце концов, будущий Хранитель все же добрался до сути.
- Есть у меня, достойнейший среди достойных, к тебе два важных дела.
- Всего только два! Какое счастье!– простонал майа.
- Первое дело мое такое: ведомо тебе, величайший из великий, на сем свете многое. Вот и прошу дать мне ответ, почто я такой отличный от родичей своих уродился? Не влекут меня подвиги ратные, не тянет меня по лесам ходить да зверя промышлять. Более приятно сердцу моему со всякой тварью заниматься: лечить, воспитывать, ухаживать да еще травы разные выращивать. Почему так, и может, могу я, такой неправильный, тебе для чего-нибудь нужного сгодиться? Я бы рад был послужить сыну Бога.

Черный майа даже растерялся: еще никто из будущих Хранителей не предлагал ему сам свою службу. Вот так совенок! Редкая удача!
- Ведаю я в чем твое призвание, и с радостью приму твою службу, но об этом поговорим после того, как ты о втором деле расскажешь, - Гортхаэур чуть было не добавил: и покороче желательно.
- Второе дело мое, мудрейший из мудрых, еще более важное, и думал я об нем ни год и ни два, - снова неспешно начал гость.
Рыжая хихикала, прикрыв рот рукой. Майа не выдержал:
- А кратко ты говорить не можешь, о неторопливейший из неторопливых?!
Хонахт чуть покраснел и смущенно пробормотал:
- Так я ж это… того… со всем почтением. Ты ж это… того… не просто так, а Сын Бога. Как же с тобой кратко говорить? Ты ж это… того… обидишься…
- А ты это… того… попробуй, вдруг, я не обижусь? – хмыкнул харт’ан.
- Ну, коли на то воля твоя, то кто я, чтобы Сыну Бога в пожеланиях его отказывать,- вздохнул гость. - Так вот, сел я однажды и задумался, долго думал…
- И сколько же лет ты просидел, думая? – не выдержала Лиссэ.
Хонахт удивленно посмотрел на неё и ответил:
- Так я ж только начал думать сидя, а потом уже за делами продолжил. Думу-то не во всякий момент начнёшь. Так вот, думал я и надумал…

Это никогда не кончится! Майа чуть не взвыл.
- Надумал я, что неверно мы тогда поступили, но прошлого не вернуть, а настоящее может помочь нам изменить будущее.
- Он еще и философ! - супруга откровенно веселилась.
- И дабы изменить его, следует нам собраться всем вместе и восстановить справедливость.
- А я думала - он предложит выпить!
- Рыжик, заткнись! Я же просил не устраивать балаган.
- А я его и не устраиваю, просто соответствую ситуации.
- Столь всего доброго и разумного некогда сделал нам Великий Отец твой, а мы оставили его одного в заточении тяжком.
- Ты хочешь разделить его одиночество? – ехидно спросил майа.
Но Хонахт насмешки не заметил, все так же неторопливо продолжая:
- Следует нам всем собраться воедино и отправиться Бога нашего выручать из темницы его.
Гортхауэр опешил. Как это? О чем говорит этот совенок-медвежонок?
- Думаешь, у тебя, простого смертного, получится богов победить?
- У меня одного не получится, а коли нас много будет, то навалять мы им сумеем.
Вот это да! Какой-то сын вождя какого-то северного клана решил, что сможет справиться с валар!
- Так они же боги, а вы люди.
- Ну и что. Боги они, знамо дело, сильны, но ведь и мы не из мочала шиты. Мы – люди упорные, настойчивые да к тому ж изобретательные. Нам бы объединиться, а там мы и горы свернем!
Слышал бы его Тано! Вот бы порадовался.
- Меня и матушка на дело важное благословила: меч батюшки твоего вручила, - Хонахт осторожно и чуть неловко вытащил меч из ножен и застыл, не сообразив, что делать дальше.
- Меч твой по праву! - сказал ему Гортхауэр. - Верю, что попал он в достойные руки, и ты никогда не обнажишь его ради злого дела!
- Дак это, конечно, - промямлил совенок. – Только мне... того… дубина привычнее.
Сам ты дубина! Майа вовремя прикусил язык и покосился на сидевшую со слишком серьезным видом Лиссэ.
- Раз ты все так умно придумал, то зачем ко мне пришел?
- Ты ж это… сын его, да и про остальных все знаешь: как там все обстоит, как добираться. Ведь прежде, чем куда-то идти, надо все об том месте вызнать хорошенько.
- Верно. И как же ты думал всех людей объединить? - вопрос был весьма заковыристый. Гортхауэру было интересно узнать: как вывернется медвежонок.

- Так я на твою подмогу надеялся. Дескать, посидим-подумаем. Ум хорошо, а два али три, вестимо лучше. А вообще-то убеждением рассчитывал людей собрать. Поговорить, чтобы они того… прониклись. Иногда можно и дубиной слегка помочь. Наш Мудрейший частенько говорил, что до некоторых быстрее через пятую точку доходит, и матушка с батюшкой с ним соглашались. Ну, а ежели не все убедятся, то скольких найдем, теми и обойдемся. Главное, ведь не количество, а убежденность.
- Хм… А может идти некуда не надо, а я не приму участие в твоем деле?
Хонахт повел плечами:
- Сам справлюсь! Но одно скажу: плохой ты сын, коли отца своего в беде оставляешь!
- Не спеши судить! – резко бросил майа. Слова сына вождя сильно задели его. Ведь, если бы не Лиссэ, то Тано ждала бы незавидная участь. И вряд ли бы Гортхауэр смог помочь ему, потому что Сотворивший поручил беречь Арту. Или все же смог бы? Наплевал бы на все и вся, собрал людей и пошел бы войной? Как же хорошо, что не надо искать ответ на вопрос: спасти Сотворившего или исполнить его волю?
- Да не терзай ты себя и его, - прошептала Рыжая, касаясь руки мужа. – Скажи, что Мелькор свободен.
Пожалуй, она права: хватит испытаний и слов, пора приниматься за дело.
- Не всегда всю правду говорят древние легенды. Отец мой спасен и в других мирах обретается. А заслуга в том жены моей. Но все равно благодарен я тебе за стремление твое. Благодарен и клану твоему, Тано не забывшего.
- Мы на Севере все до одного о нем помним! Рад я слышать весть добрую, – торжественно произнес Хонахт и низко поклонился перед троном Лиссэ. - Благодарю тебя жена добрая и отважная, Бога нашего погубить не давшая! - Потом он выпрямился и, глядя прямо в глаза майа, спросил: - Могу ли порадовать сородичей?
- Не спеши. О сем всем ведать не стоит. Тебе я открыл эту тайну, потому что не простой ты человек и не зря тебя послал сюда твой наставник.
Гортхаэур выдержал паузу, но сын вождя остался невозмутим. Так же спокоен был и его волк, просидевший весь разговор рядом с хозяином.
- Ты спросил, для чего ты рожден. Отвечу: дан тебе очень сильный дар чувствовать и понимать мир животных и растений. Возможно, настанет день, когда ты и сам сможешь сотворить живое. Кстати, твои питомцы в тесноте и темноте не притомились? Показал бы, что ли?
- Дак, я и тебя, и их смущать не хотел, - ответил Хонахт и что-то тихо шепнул. Бельчонок тут же уселся ему на плечо, а через миг из мешка выбралась небольшая изумрудная ящерка.
- Из дома нес?
- Нет, по дороге нашел. Подлечил чуток, да с собой взял. Все веселее и мне, и Волчку.
- Значит, Волка зовут Волчком, а белку и ящерицу? – спросила Лиссэ.
- Белочка и Ящерка, - ответил сын вождя.
- Просто и понятно, - хмыкнула Рыжая.
- Так это ж главное, - ничуть не смутился Хонахт. – Значит, пригодится тебе мой Дар?
- Да, ты пришел вовремя, и Арта примет твою службу. Твой Дар позволит тебе стать Хранителем мира и оберегать его от всевозможных бед, - ответил майа.
Гость почесал затылок:
- Сумею ли?
- Научишься. Или отказываешься от службы?
- Не затем я столь долго думал и так далеко зашел, чтобы отказать. Мы в клане Совы слово свое крепко держим! Слово оно меча да злата надежнее будет! Готов я служить и тебе, и Миру. Обещаю всему, что надобно обучиться, дабы хорошо дело свое делать.
- Что ж! Держи, - Гортхауэр протянул ему кольцо с небольшим изумрудом. – Оно поможет собирать силу и свяжет с миром и другими Хранителями.
Хонахт взял кольцо, внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал и, не торопясь, надел на палец, покрутил головой и спросил:
- А сколько у тебя еще Хранителей и какие они?
- Ты Шестой. Со временем со всеми познакомишься.
- С Ульбаром и Никушем можно уже сегодня, - заметила Лиссэ. – Ульбар - наш изобретатель, а Никуш -Целитель.
- Можно и сегодня, - покладисто ответил Хонахт. – А покушать у вас где-нибудь можно? А то я еще не обедал.
- Можно-можно, - отозвалась Рыжая. – Сейчас пообедаем вместе, а потом знакомиться с братьями по кольцам пойдем.
- Благодарю за приглашение, добрая хозяйка, - Шестой степенно поклонился.
- Можно просто Лиссэ, - сообщила жена. – Сына Бога лучше называть Гортхауэром или харт’аном.
- Велика доброта твоя, Лиссэ! А Сын Бога не обидится за столь простое прозвание?
- Я очень и очень обижусь, если ты еще раз назовёшь меня сыном Бога! - твёрдо произнес Гортхауэр. – Иди умываться с дороги, а потом будем обедать! Тарнгхар, проведи гостя в покои на третьем этаже!

Глава 15. Красные маки.

Вместе с запахом выжженых
Солнцем полей,
Тёмной птицею, в сердце
Входит новая осень.
Ты плетёшь свой венок
Из траурных лент,
Из увядших цветов
И почерневших колосьев.
Но кто знает, чем обернутся
Холода и потери
Для того, кто умел верить?
И кто знает, когда над водою
Взойдёт голубая звезда
Для того, кто умел ждать?
Флер

Тонкие длинные пальцы самой прекрасной из эллери неторопливо перебирали разноцветные бусины, а её взор был устремлен в неведомую даль. Аллуа никогда еще не чувствовала себя настолько ненужной и бесполезной. И никогда еще целый мир не ограничивался для неё дворцовыми покоями. Нет, она не была пленницей, она была свободна в любой момент отправиться куда угодно, вот только ей некуда было идти.
Еще в незапамятные времена, по воле судьбы и Учителя, покинула Аллуа Долину Ирисов, покинула навсегда, оставив родных, друзей, привычный уклад жизни. То прошлое сгорело в неистовом огне Первой войны на Арте. Никого не осталось, лишь черные маки выросли там, где жили, любили, творили…
Их осталось было восемь, потому что Девятая нарушила клятву и пошла своей дорогой. Возможно, она была права, хотя многие из них считали, что Элхэ погубила своим поступком то, ради чего отправил их в дорогу Учитель. Но кто знает, зачем Тано дал им эти странные дары и буквально вышвырнул в огромный, неведомый и пугающий мир?
Скорее всего, он просто хотел уберечь их от гибели. Хотя бы их. Сейчас Аллуа понимала это: терять детей и учеников невыносимо больно.
Дорога их сберегла, дорога их и разлучила. С тех пор эллерэ никогда не видела никого из своих спутников. Она знала лишь, что где-то в горах на севере живет Онньеле Къелла. Остальные затерялись. Еще в Первую эпоху она пару раз чувствовала Наурэ. Кажется, он все же сумел увидеть Учителя… Аллуа тоже могла бы прийти к Мелькору, но не пришла… Почему? Боялась? Или просто не хотела? Наверно, жизнь закружила. Тогда у неё было важное и нужное дело, тогда она была любима и необходима. Как давно это было!
И сколько потерь и боли отделяет юную деву от сегодняшней уставшей женщины.
Солнечная дева Ханатты слишком долго жила и слишком многих похоронила, чтобы еще чего-то желать в этом мире.
Первым чувством после того, как эллерэ очнулась, была досада. Она так хотела уйти на те - неведомые Пути, о которых говорил Тано. Она так близко подошла к желанной свободе, но… не получилось. Её безжалостно вернули в надоевшую жизнь. Милый наивный мальчик Никуш решил спасти умирающую волшебницу. Как благородно!
А расчетливый фаэрни Мелькора решил, что для ханаттаннайн будет лучше, если Солнечную деву сочтут погибшей от рук предателей. Как цинично! И куда делся милый юноша, доверчиво взиравший на мир широко открытыми глазами? Наверно, погиб вместе с Лаан-Галломэ.

Аллуа поднесла к глазам ладонь полную цветных шариков из стекла и медленно высыпала бисер в шкатулку. Наверно, можно было бы попытаться воскреснуть, но зачем? Она уже ничего не может сделать для своих потомков и бывших подданных. Сайори будет превосходной Верховной жрицей! Храм при ней расцветет. Ученица молода, умна, честолюбива и благородна. Да и небольшой дар у неё есть. Солнечная дева многому сумела научить своих девушек. Есть на кого оставить Храм, тем более, что он давно уже стал добровольной клеткой для его основательницы.
В Ханатту нет смысла возвращаться, а что делать здесь, в Черных землях?
Гортхаэур, ей трудно было называть его Ортхеннером, предупредителен, почтителен, но доверять ему она не может. Зачем фаэрни Хранители? Зачем он создал кольца, лишающие людей Дара, что дал им Мелькор? Как-то раз она не выдержала и спросила об этом.
Майа ухмыльнулся и ответил:
- Ты нарочно все бредни эльдар собираешь? Кольца, радость моя, никого и ничего не лишают. Они только собирают силу и служат для связи с Артой и между самим хранителями.
- И с тобой!
- И со мной, - кивнул Гортхаэур. – Что в этом преступного?
- Но Дар? Ты не даешь им умереть!
- Ага, а они так этого жажду, что каждодневно пытаются скончаться всеми доступными и недоступными им способами!
- Что за чушь ты говоришь? – возмутилась эллерэ.
- Всего лишь пытаюсь соответствовать твоему настрою! – белозубо улыбнулся майа. Раньше он таким не был.
- Этот бедный мальчик Никуш мог бы прожить свою счастливую человеческую жизнь, а вместо этого он обречен на вечность…
- Этот, как ты говоришь, бедный мальчик, живет уже не один век, не старея, благодаря не кольцу, а Дару, который пробудил в нем твой обожаемый учитель, которого ты, кстати, ни разу так и не удосужилась навестить.
Стало неловко. Гортхауэр снова напомнил, что она так и не пришла к Тано. Но ведь никто из девятки не пришел. Почему же ей сейчас так стыдно?
- А остальные? – легко сдаваться Аллуа не собиралась. Раз уж она сюда попала, то постарается выяснить все.
- У каждого свой дар. Я всего лишь помогаю ему раскрыться и предлагаю стать Хранителем. Миру нужна защита.
- От кого?
Гортхауэр поморщился.
- Много всяких разных найтись может. Хоть тот же Нуменор, хоть безумные эльдар. Эти во имя своих идей никого не пощадят. А есть еще валар и дедушка Эру!
- Какой он тебе дедушка? - опешила эллерэ.
- Да и я о том, а вот Лиссэ считает, что мы несколько сродни, - хмыкнул майа и небрежно бросил: - Не скучай тут без меня! Будь как дома.
Отвесив шутовской поклон, он удалился.
Быть как дома так и не получалось. Все вокруг были добры, внимательны, но они были чужие. Даже Лиссэ, с которой Аллуа почти подружилась в свой предыдущий приезд в Тай-арн–Орэ.
Жена Гортхауэра частенько навещала её стараясь вытащить на праздники, вечеринки или просто погулять, но Солнечная дева хотела лишь одного: чтобы её оставили в покое.
Странно все же, что Гортхауэр женился. Когда-то ему, кажется, нравилась Оньелле… Но это было так давно.
А Рыжая его удивительно дополняет, и он доверяет ей и только ей одной. Возможно, еще этим своим странным ученикам – Хранителям…
Аллуа прижала руку ко лбу. Странные они, эти Хранители. Хэлкар называет Лиссэ Айанта. Разве можно так? И остальные слушаются её, ничуть не меньше Гортхауэра.
Да и вообще, все здесь очень странно! Мгрыха – подруга Лиссэ, замужем за чистокровным квенди и даже более того – нолдо. А те, как известно, самые непримиримые. Но Тиниар до сих пор смотрит на иртху влюбленными глазами и утверждает, что прекраснее его жены нет никого на свете. Воистину, красота любимой в глазах любящего но иртха и нолдо? А дальше еще хлеще – внук Феанора женился на полуиртхи.

Эллерэ никогда ничего не имела против несчастного народа. Но ей было трудно представить, чтобы кто-то из эллери смог бы влюбиться в кого-то из обиженных судьбой детей Арты. Или она чего-то не понимает?!
Как же она устала! Ну, почему ей не дали уйти?! С неожиданной злостью Аллуа схватила шкатулку с бисером и швырнула её в стену. Разноцветная радуга брызнула во все стороны.
Дверь распахнулась.
- Ого! – воскликнула Лиссэ, глядя на рассыпавшиеся по полу стекляшки. – Это ты правильно делаешь! Надо уметь расслабляться. А ничто так не помогает от раздражительности, как хороший погром.. или все же разгром? – она наморщила лоб. – Как думаешь?
- Я не думаю, - горько бросила Аллуа
- И то верно. Чего думать – надо действовать, - Лиссэ вскинула ногу кверху, слетевшая туфля ударилась об стену и упала прямо на вазу. Та разлетелась на кусочки. – Я всегда так в Школе делала, когда слишком зла была. Попробуй теперь ты! Ну же, давай. Туфельку на носок, ногу вскидываешь кверху, как в танце.
Эллерэ никогда не слышала о танцах, при которых приходилось бы так высоко задирать ноги, но поддавшись напору подруги, последовала её примеру. Туфля, правда, до стены не долетела, но зато врезалась прямо в буфет и опрокинула вазу с фруктами. Ханаттские плоды невесть,где добывали и притаскивали ей Никуш и его молчаливый друг Шагнаур. Весьма интересный молодой мужчина, хоть и тоже полуиртха. Но таких здесь, кажется, очень много.
- Теперь что будем бить? – деловито поинтересовалась Лиссэ. – Можно посуду. А вот окна я не советую, очень уж прочные.
- Бить обязательно? А то мне остальные вазочки жалко – красивые они!
- Можно напиться, можно платья померить, а можно потанцевать, - радушно предложила подруга
Аллуа призадумалась: напиваться не хотелось, а вот перемерить наряды в компании с подругой, да еще попробовать в очередной раз объяснить ей, что не стоит носить зеленое вместе с красным и оранжевым – было заманчиво. И про танцы, в которых надо так высоко задирать ноги, узнать тоже хотелось.
- А давай и то, и то! – тряхнув черными кудрями, предложила эллерэ.
- Айда ко мне! – воскликнула Лиссэ и потащила Солнечную деву за собой.
Примерка платьев настроение улучшила. Только, к сожалению, убедить подругу, правильно одеваться, не получилось.
- Не стоит носить красное с оранжевым и зеленым, - мягко советовала Аллуа, пытаясь отобрать у подруги изумрудный шарфик, которым та вознамерилась подвязать ярко-красное платье, расшитое лимонно-желтыми цветами.
- Почему? – подняла бровь жена Гортхауэра.
- Некрасиво.
- Да ну? – брови Лиссэ взлетели еще выше. – А мак красив?
- Конечно, - не сообразив, что к чему ответила эллерэ.
- У него листья зеленые! Так, что я всего лишь следую велениям природы! – гордо сообщила подруга.
- А когда фиолетовое с рыжим и зеленым надеваешь, тоже природе следуешь? – не без ехидства поинтересовалась Аллуа.
- Разумеется, но уже своей, - ухмыльнулась Рыжая. - И заметь, это очень важно – следовать своей природе!
Она весело захихикала. – Будь проще, Ллуа, и жизнь станет слаще.

Тут приоткрылась дверь и появилась Мгрыха.
- Над чем смеетесь? - спросила она. – А я медовой настойки принесла.
- Ты удивительно вовремя! – обрадовалась Лиссэ.
А Солнечная дева, посмотрев на пестрый наряд иртхи, отчетливо поняла: у жены Гортхаэура просто безупречный вкус.
- В Лаан-Галломэ мы часто ходили в черном, - медленно произнесла она.
- Здесь в черном слишком жарко, - ответила Лиссэ, доставая высокие кубки и блюдо с пирогами.
- Иртхи черное не носят, не наш цвет. Мы весёленькое любим, - важно сообщила Мгрыха, вертясь перед огромным зеркалом.
- Черное любил Тано, - чуть печально продолжила рассказывать Аллуа.
- Гортхауэр тоже любит, да и у воинов одежда такая. Ты лучше пей! - подруга протянула ей кубок со странным напитком.
Эллерэ пригубила: сладко, немного терпко.
- Наверно, мы подражали ему. Учитель никогда ничего от нас не требовал.
- Угу, - кивнула Лиссэ. – И ты не требуй. Когда-нибудь зачтется.
- Что же с ним все же сталось? Или это такая тайна? - дева внимательно посмотрела на Рыжую. Та ничего не сказала.
- Да какая уж тайна?! – хмыкнула иртха. – Великий Уллах Мелхар ушел к звездам, которые послали нам хар-ману Лиисха. Никаких тайн тут и нету.
- Так Лиссэ не с Арты? – поразилась Аллуа. – Разве можно попасть сюда из других миров? И как мог Тано уйти?
- Все можно, только осторожно, - рассмеялась подруга. – Как Мелькор отсюда смылся – не ведаю, но что сейчас занят обучением подрастающих волшебников – знаю точно.
- Это правда?
- А зачем мне врать? – пожала плечами Лиссэ.
На душе у Аллуа стало теплее: все-таки судьба Учителя волновала её, чтобы там не говорил его фаэрни. Она улыбнулась и подняла кубок:
- За то, чтобы Тано было там хорошо!
- А нам здесь! – провозгласила жена Гортхаэура.
Потом они выпили еще, потом Лиссэ потащила их танцевать. Получалось не очень: ноги почему-то стали слабыми. Но все же Аллуа выучила несколько иномирных па, и сумела показать, как когда-то танцевали в Лаан-Галломэ. Мгрыха с Лиссэ лихо исполнили народный танец иртхи. Тут-то Аллуа и оценила яркость и пестроту нарядов. В быстрой и зажигательной пляске они смотрелись очень красиво.
Потом снова пили и рассказывали всякие забавные истории, а когда в окно заглянула луна, Лиссэ вдруг сказала:
- Ой, я и забыла тебе сообщить: Гортхаэур не против твоего путешествия.
Эллерэ удивилась: она, вроде бы, никуда не собиралась ехать, или все же собиралась? Потолок плавно кружился, в голове было легко и пусто. Почему бы и не поехать? Только куда и зачем?
- А куда я собиралась?
- По Черным землям. Может, Рагху навестить хотела, - лениво предположила Рыжая.
И, правда, почему бы не навестить старую хар-ману? Сколько веков она её не видела – подумать страшно. Да и Черные земли посмотреть не помешает. И чего она засела в этом Тай-арн-Орэ? Всю жизнь только и сидит где-то: то в Лаан-Галломэ, потом в Ханатте, теперь вот здесь. Лишь, когда Тано их выпроводил, побродила по миру. Наверно, тогда слишком трудно пришлось, вот и пропало желание путешествовать.

Через день Аллуа покинула Тай-арн-Орэ вместе с отрядом мастера водных сооружений. Вместе с Шагнауром в путь отправился и его друг – Никуш.
- Выпроводила подруженьку? - хмыкнула Мгрыха.
- Жалко бедолагу стало, - вздохнула Лиссэ, пряча смешинки в глазах. – Сидит тут, тоскует. А ведь она – девица энергичная.
- Нашла девицу! – возмутилась иртха. - Несколько тысяч ей, да и замужем побывала! Знаем мы таких девиц!
- Конечно, знаем, - согласилась дейе. – Сами такие.
- Мы не такие. Мы молодежи сердце не тревожим.
- Ага, мы сводничаем по-тихому.
- Это ты сводничаешь! – Мгрыха шутливо ткнула Лиссэ в бок кулачком. – Нечего тут с больной головы на здоровую!
- Ха! А кто тут жалился, что чадо тоскует по аленькому цветочку из чужих земель?
- И на что только ради ребенка не пойдешь, - вздохнула подруга. – Даже древнюю вдовую йерри в снохи взять согласишься. Как ты думаешь, сладится у них? Она ведь на него даже не смотрит! Мальчик ей всякие диковинки корзинами таскает, а эта морда эльфийская нос воротит!
- Не волнуйся, Мгрынь, заметит она его и оценит. Такими, как Шагнаур, не бросаются.
- Мне знаешь, что Тиниар сказал? Если она его судьба – то полюбит обязательно, а если нет, то значит, его чувство не настоящее. А я вот и не знаю чего хотеть-то: с одной стороны, зачем мне такая доченька? А с другой – жениться старшенькому давно пора. Да и никто ему до Аллуа не нравился.
- Ты не беспокойся, а лучше Тиниара слушай. Он сердцем видит и потому часто прав оказывается, - Лиссэ обняла подругу за плечи. – Пойдем лучше, почаевничаем!

Пустыня цвела. Ковер из розовых, лиловых, голубых и оранжевых цветов покрывал серо-желтую землю Местами встречались мелкие звездчатые цветочки на стелющихся бледно-зеленых побегах. Неподалёку от них виднелись ярко-оранжевые, похожие на чашечки и пушистые кустики с ярко-красными свечками соцветиями. Недолог век этих цветов, но сейчас пустыня благоуханна и прекрасна. А небо все равно было бледно-голубым, и солнце на нем казалось белым и размытым. Аллуа поправила прозрачную полоску темной ткани, прикрывавшую глаза.
- Скоро до селения доберемся, - тихо сказал ехавший рядом с ней Шагнаур.
Женщина лишь кивнула. Она устала и говорить не хотела. Пустыня казалась бесконечной, хотя не верить мастеру водных сооружений оснований у неё не было. Он еще ни разу не ошибся: ни в определении расстояния, ни в предсказании погоде. Шагнаур предусмотрителен, основателен, и уверенно ведет их отряд по Черным землям. Работники уважают мастера и беспрекословно подчиняются приказаниям, отданным ровным и негромким голосом.
Аллуа и сама незаметно поддалась тихому обаянию тарно. И получала от поездки наслаждение, несмотря на палящее солнце днем и нестерпимый холод ночью. Впрочем, традиционный наряд здешних иртхи прекрасно защищал, как от зноя, так и от холода. Эллерэ уже давно сменила шелковое платье на плотные штаны и запахивающийся теплый халат, который здесь носили и мужчины и женщины, подвязывая длинным широким шарфом. Оценила она и высокие сапожки на плотной подошве с загнутыми кверху мысками. На лошади в них ехать было очень удобно. Солнечной деве досталась спокойная соловая лошадка, а Шагнаур ехал на коренастом гнедом коне, такие же были и у его помощников. Груз везли верблюды.
- Весной верблюд тощий, у него спина жёсткая, посему мы в этот раз на конях, - объяснил её один узкоглазый мастер.
Путешествие продолжалось несколько месяцев. Где Аллуа только не побывали: в горах, и в степях, и в долинах. Посетила она и город, который основали квенди, пришедшие сюда из разоренного Эрегиона.
Их поселение располагалось в низкой долине у большого прозрачного озера. Кругом цветники, сады и огороды. Дома из бледно-серого и розовато-серого камня казались миражом в предрассветных лучах. Элиндор – Звездный край, так назвали свое поселение беглецы.
- Ты не представляешь, какие тут бывают звездные ночи! - восторженно сообщила эллерэ тоненькая Риллиэ. – Такие звезды только из колодца видно!
Скрывать своего происхождения Аллуа не стала, но, несмотря на то, что она была из Эльфов Тьмы, к ней отнеслись очень тепло.
- Все мы изгнанники, потерявшие свой дом, - тихо сказала высокая темноволосая эльдиэ. - Все мы здесь потеряли родных из-за чужой мстительности, жестокости и неумения смотреть на мир открыто. Не удивляйся, мы уже многое поняли. В Элиндоре живут не только квенди, но и люди, и даже иртхи. Мы научилась ценить друг друга. Горе иногда сближает. Жаль, только, что всех не переубедить. Они, там, - она махнула рукой в сторону Запада, - создали для себя пугало и до сих пор боятся и сражаются с ним. Я такой же была, пока жизнь не научила.
- Не всех она учит, - горько сказала эллерэ.
За долгую жизнь она уверилась, что ничто не способно научить разумных уважать друг друга. Но Черные земли начинали казаться Аллуа исключением из правила. Здесь все жили в мире и согласии, здесь для каждого находилось дело по душе. Пребывая в Тай-арн-Орэ, эллерэ думала, что такой порядок завел и поддерживает Гортхауэр, но побывав в остальных городках и деревушках, поняла: все гораздо сложнее и одновременно проще. Обычаи племен иртхи, принявших Закон Мелькора, тоска потомков людей Твердыни по утраченному единению, суровая природа, оторванность от остальных земель сыграли свою роль. То, что было продиктовано необходимостью, стало Законом. В Черных землях уже невозможно жить по-другому. Гортхауэр учил, творил, иногда помогал, но уклад жизни поддерживался и без него.
- Совет матерей, совет мудрых, совет вождей и общественное мнение, - пояснил как-то Шагнаур. - И необязательно именно в этом порядке. Подчас мнение общества оказывается важнее. Думаешь, у нас преступлений не бывает из-за страха перед суровым наказанием? Да нет, опасаются безродными стать и родичей своих опозорить. Потому и бездельников нет: лентяй - позор дома, от него отрекаются. С голоду не помрёшь, у нас и бесплатно в харчевнях неимущего накормят да и переночевать пустят. В жизни всяко бывает, но если на шею к другим сесть норовишь, никто тебя уважать не будет. Таких неуделков даже за разумных не считают.
- Жестоко.
- Мудро, - не согласился с Аллуа мастер. – Жестоко по отношению к остальным захребетников поощрять.
Спорить эллерэ не стала: от бездельников и впрямь вреда много, но за долгие годы жизни в Ханатте она пришла к выводу, что все люди слишком разные, а справедливости нет и быть не может.
- Вы просто чересчур много думаете и в итоге начинаете бояться делать, - Шагнаур снова угадал её мысли. – Людям кажется, что раз так повелось со времен изначальных, то так и должно быть. Только откуда им точно знать, что было в те времена, когда все мужчины вместе на зверя ходили, а женщины огонь в очаге поддерживали? Это уже потом сильные да ловкие заняли первые места. Сначала по праву мудрейшего и сильнейшего, а потом по праву рождения. Деньги часто подменяют ум и силу, вот и оказываются у людей выродки на первых местах. У нас все проще: мы к земле ближе, а её не обмануть. Матушка-Арта все видит, и лжи не прощает.
- Разве ирхи умеют слышать землю? Разве Арта не отторгает их?
- Не все умеют, а научившиеся ценят Мир, и он платит им за то добром и заботой.

Неожиданно пустыня закончилась. Горы возникли, словно из ниоткуда – высокие, мрачные, их вершины терялись в тумане. Караван уверенно вошел в одно из ущелий, и вскоре они оказались в небольшом селении, притулившемся у склона гор. Круглые домики из шкур, стада овец, щиплющие невысокую травку, женщины у костров. Здесь можно было отдохнуть и даже вымыться: неподалеку журчал ручей. После омовения в небольшой затененной кустами и пологом шкур купальне, измученная трудной дорогой Аллуа уснула сразу же. Проспала она остаток дня и всю ночь. Проснулась рано, долго лежала на теплых шкурах постеленных на большом сундуке специально для дорогой гостьи. Потом не торопясь встала. Хозяйка радушно предложила откушать. От мяса эллерэ привычно отказалась, но каши отведала.
Шагнаур с Никушем уже отправилась по своим делам, и Солнечная дева решила прогуляться по селению. Жители приветливо улыбались, звали к костру, предлагали выпить молока или выкурить трубочку. Вина иртхи не пили, но зато многие курили какую-то странную резко пахнущую смесь из растертых листьев. Аллуа узнала, что харт’ан курение не одобряет, но так как хар-ману иногда курит, то изредка можно и остальным побаловать себя трубочкой. Эта Лиссэ – настоящий кладезь всевозможных познаний, к сожалению, не всегда полезных. Эллерэ осуждающе покачала головой, и хотела было поддержать авторитет Гортхауэра, но звонкий девичий голос отвлек её от намеченной нотации.
Светлокосая девушка в традиционном наряде иртхи командовала разгрузкой телеги.
- Арршахра, семена неси ир-мани Нагрхе, а вот эти мешки пока не трогай. Они для хагры Кургурра.
Луинвен – эльдиэ из Элиндора! Что она здесь делает да еще в таком виде? Аллуа направилась к ней. Только тонкий стан и светлые волосы отличали эльфийку от иртхи. Да, пожалуй, бледно-зеленый цвет халата и его изысканная вышивка, ведь орки столь нежные переходы тонов в одежде не используют.
- Аллуа! – воскликнула златокудрая эльдиэ. – Вот так встреча! Ты с Шагнауром, да? А я здешней ир-ману семена привезла. А потом еще в горы поедем! Мы тут с Граххи в Красной долине огород затеяли и сад посадили. Вот теперь и ухаживаем за своими посадками.
Она схватилась было за увесистый мешок, но Арршахра тут же отобрал его у девушки.
- Й’мани не должно тяжести поднимать, – проговорил он укоризненно.
- Ох уж эти иртхи! – притворно возмутилась Луинвен. - Ничего сделать не дадут – ни воды натаскать, ни угля, даже мешка поднять не позволят! Заботливые больно!
- А квенди не заботливые? – подначила её эллерэ.
- Мужчин у нас мало осталось, да и те мастера. Они, кроме своих изобретений ничего, не замечают. Творят! – не без осуждения сказала девушка. – А вот иртхи практичные: колодец вырыть, табурет сделать, печь сложить, дом построить…
- Как будто квенди построить не могут! – воскликнула Аллуа, вспомнив изукрашенные резьбой домики в Лаан-Галломэ.
- Могут, но пока они все эти витушки сотворят, пока красоту наведут… Мы бы без людей и иртхи еще в первую зиму скончались. Холода здесь лютые бывают. Даже вулкан не спасает.
- А мы как-то в Долине у Хэлгор жили…
- Вы молодые были, да и с вами Вала рядом находился.
- А Гортхауэр хуже?
- Харт’ан? - наморщила лоб эльдиэ. – Он в беде не бросит, но и за тебя ничего делать не будет. Гортхар хочет, чтобы все сами за себя отвечали.
- Раньше он таким не был.
- Раньше и я с иртхи не дружила! – хмыкнула Луинвен. – Ты куда направляешься?
- К Рагхе.
- Отлично! И мы туда заедем,– обрадовалась эльдиэ и предложила: – А давай и в Красную долину с нами?
- Давай! – легко согласилась Аллуа. С Никушем и Шагнауром было интересно, но она уже соскучилась по женскому обществу.

4.
Потрескивал огонь, пахло целебными травами. Рагха медленно пила отвар из глиняной чаши расписанной оранжевыми цветами. Аллуа в странном оцепенении сидела рядом, не смея нарушить покой старой хар-ману. На первый взгляд она совсем не изменилась за прошедшие столетия. Но лишь на первый: возраст выдавали морщинки у глаз и губ, несколько седых прядей в черных жёстких косах и цепкий взгляд глубоких темных глаз. Годы никого не щадят. Не были милосердны они и к древней иртхе. Скольких потеряла она – и детей, и учеников, и родичей.
- Оставь прошлое за порогом, Огненная йерри, – вдруг разомкнула уста Рагха.
- Я не имею права забыть! – вскинулась эллерэ.
- Память нельзя убивать, - кивнула хар-ману. - Но прошлое не должно мешать будущему.
- У меня нет будущего, - Аллуа сжала руки. - Я никому не нужна. Я должна была уйти вслед за Моро, Айони…
- Но ты не ушла, - спокойно сказала Рагха. – Значит, твое время не пришло.
Солнечная дева пожала плечами.
- В любом случае смысла в моем существовании нет.
- А об этом не тебе судить, девочка, - хар-ману качнула головой. Звякнули кольца в височных косицах. – Не зря Уллах дал тебе красный камень. Мелхар знал, что делает.
- Он просто спас нас от смерти. Не было у нас никакой цели и пользы от нас тоже не было. Возможно, если бы Элхэ не ушла…
- Откуда тебе знать о цели Величайшего из Уллахов? – усмехнулась иртха. – Все было не напрасно, не лги сама себе. А Дева-Полынь не могла поступить иначе.
- Теперь она обречена возвращаться. Но я не слышала о ней ни разу…
- Девятая получила свободу. Харт’ан Мелхар отпустил её.
- Как?! – поразилась Аллуа. – Она не вернется?! Откуда ты это знаешь?!
- Старая Рагха знает многое, - загадочно ответила иртха. – А Дева-Полынь и вернется, и не вернётся.
Окончательно запутавшись, эллерэ недоуменно посмотрела на хар-ману.
Рагха довольно улыбнулась и стала объяснять:
- Вернется она и не она, но произойдет это не скоро. Земля изменит вид, незыблемое падет, чуждое уйдет, а смятенные сердца обретут покой.
- Значит, все предопределено?
- Нет, – с досадой бросила хар-ману. – Все только решается… Если разум и сердце найдут дорогу друг к другу, то Девятая вспомнит себя и сможет стать Единственной.
- Единственной? Для кого? Гэлрэна убили.
- Гэлрэн тут не причем, - фыркнула Рагха.
- Ради него она сломала аир.
- Ха! Глупая йерри, прожить столько веков и не научиться разгадывать загадки сердца!
- Хватит! – гневно воскликнула эллерэ. – Я не за оскорблениями к тебе пришла!
- Огненная йерри пришла найти себя, и потому ей придется выслушать старую хар-ману, как бы ни кололи её слова.
Аллуа махнула рукой: обижаться на Рагху смысла нет. Старуха то ли выжила из ума, то ли просто важничает. Пусть! Кроме неё все равно больше не с кем поговорить о прошлом. Лиссэ с Мгрыхой Эллери не знали, а Ортхеннер стал чужим.
- Звезда, ставшая Полынью, осталось ради того, кто творил этот мир и возлюбил его больше всего на свете.
- Ради Тано?
Ну конечно, ради него! Как же они были слепы, ведь Элхэ только на Учителя и смотрела. Но чем она могла помочь ему?
Последние слова Солнечная дева, кажется, произнесла вслух, потому что иртха ответила:
- Ему не могла, а вот Миру…
- Откуда ты все это знаешь, Рагха? – с досадой спросила эллерэ.
- От Арты, конечно, - важно ответила иртха и рассмеялась: - Какая ты еще молоденькая!
-Так ты пошутила?
- А как хочешь, так и думай. Только никому, кроме мужа об этом не говори.
- Даже Гортхауэру? – удивилась Аллуа, и вдруг поняв слова хар-ману, возмущенно воскликнула: - Но у меня нет мужа - и не будет!
- Не зарекайся, - отмахнулась от ей слов старая иртха. – Гортхауэру Лиисха все скажет, когда поймет. У неё сердце доброе, она её пожалеет. И Мелхар в свое время все узнает. Нелегко ему будет, но он отпустит часть к целому…
Голова шла кругом.
- Какой Мелхар? Какая часть?
- Великий Уллах Мелхар, а обо всем остальном тебе думать не надобно. Ты лучше о муже позаботься.
- Да нет у меня мужа! – завопила эллерэ, потеряв всякую сдержанность. – Что ты несешь?! Какой еще муж?!
- Какого выберешь, такой и будет. Тебя сдержанный да холодный звал, хотел за собой по жизни вести, а ты не пошла. Потом горячего да смелого встретила, и он за тобой всю жизнь шел… Вот и думай, какого теперь хочешь?
- Никакого, - устало выдохнула женщина, пряча лицо в ладони. И зачем она только сюда приехала?
Рагха коснулась рукой её волос – мягко и осторожно.
- Ты пока сама не знаешь, чего хочешь. Всему свое время. Только одно знай: не тебе теперь о судьбе мира заботишься, твоё дело теперь жить да радоваться.

На следующее утро Аллуа поехала в Красную Долину вместе с Луинвен и Граххи, а Шагнаур с Никушем отправились на дальние стойбища. С увлечёнными садоводством и огородничеством девушками у эллерэ нашлось немало общего. Они даже смогли поучиться друг у друга. О способах выращивания растений у квенди Солнечная дева знала, пожалуй, больше златокудрой эльдиэ из разоренного Эрегиона. Все-таки долгая жизнь, годы учебы у Тано не прошли даром. А вот иртха её удивила. Оказывается, несмотря на суровый климат и сложные отношения с природой эти отверженные дети Арты научились выращивать и пшеницу, овес ячмень и даже некоторые бахчевые культуры. Хотя какие уж они отверженные при таких успехах! Теперь две подружки мечтали совместными усилиями иртхи, людей и квенди превратить долины в цветущие сады. А уж рассказ Аллуа о фруктах Ханатты так потряс Граххи, что та решила непременно научиться выращивать арбузы, дыни и персики.
- Нам бы Шагнаура залучить, - поддержала подругу Луинвен. – А с отоплением нам Арршахра поможет.
- Знаешь, Аллуа, чем иртхи подкупили моих сородичей? – она лукаво посмотрела на эллерэ. – Тем, что теплицы устроили, где даже зимой можно цветы и плоды выращивать. Тут наши гордые и чуточку перепуганные эльдиэр растаяли, как снег под лучами солнца и прониклись к ужасным порождениям Тьмы самыми добрыми чувствами. Вот так два совершенно разных народа смогли подружиться.
- Ха, разных! – фыркнула Граххи. – Многие в Черных землях уверены, что мы одного дерева побеги. Просто жизнь у нас по-разному сложилась. Мы раньше проснулись, когда земля еще не устоялась, и оказались в более суровых условиях. Вот и получились такими упорными да стойкими.
- Да и мы не просты! – ни чуть не обидевшись, заявила Луинвен.
- Ага! – кивнула молоденькая иртха.
Девушки переглянулись и весело рассмеялись. Аллуа тоже улыбнулась. Юные создания были так милы и наивны. Целая жизнь – длинная и прекрасная - лежала перед ними, и ей было тепло рядом с их молодостью и беззаботностью. На миг она подумала, что тоже могла бы многому научить здешних жителей и сама бы нашла чему поучиться у них. Возможно, она и впрямь найдет свое место на этой суровой и прекрасной земле. Мечты и надежды были прекрасны, жаль, что продолжались недолго.
Сны пришли неожиданно и были ужасны. Они бередили душу, лишали сна и покоя. Казалось от них никуда не деться. Вот и сейчас в самый темный час Аллуа проснулась и долго лежала, прижав руку к груди, чтобы унять отчаянно бьющееся сердце. Уснуть уже не удастся. Эллерэ медленно встала и, накинув на плечи плащ, вышла из дома.
На черном бархате неба в причудливые спирали скручивались темно-серые облака. Звезд не было, лишь луна с любопытством смотрела на землю. В её холодном свете все казалось призрачным и зыбким.
Аллуа зябко поёжилась и крепче запахнула тёплый плащ. Как же она устала!
Она так надеялась, что путешествие поможет ей разобраться в самой себе и найти свое место, хоть и не признавалась в этом, но все равно надеялась. Только все еще больше запуталось.
Правда, поначалу ожидания, казалось, оправдывались. Поездка с Никушем и Шагнауром приносила лишь удовольствие. Целитель оказался прекрасным собеседником, у них нашлось немало общих тем. Она вспоминала Лаан-Галломэ, он рассказывал о встрече с Тано. Шагнаур все больше молчал, но его молчание совсем не тяготило. Рядом с мастером было так надежно, никогда раньше она не чувствовала себя настолько защищенной. Его ненавязчивая забота, уважительное отношение, умение в нужный момент сказать веское слово, а иной раз просто промолчать почти очаровали эллерэ. Таких мужчин она давно не встречала. Хороший сын у Мгрыхи и Тиниара, все самое лучшее взял от своих родителей. Неожиданно высокий даже для квенди и сложен отлично. Аллуа вспомнила резкие, словно высеченные из камня, черты лица, прямые жесткие волосы, обычно заплетенные в толстую косу, удлинённые к вискам серые глаза, сухие четкие губы. Он был по-своему красив этот полуиртха. Эллерэ тряхнула головой: мысли зашли куда-то не туда. Но ей и впрямь не хватало Шагнаура, точнее, не его самого, а удивительного чувства защищённости, что она ощущала рядом с ним. Мастер казался надёжным, как скала, но при этом не давил и ничего не требовал. Не то, что Соото Гэленнар. Аллуа снова поежилась. Тогда давным-давно эллеро даже слегка нравился ей, хоть и казался необычайно скучным. Она – порывистая и живая, как огонь, а Соото – холодный, размеренный и требовательный. Его объяснение в любви вызвало досаду и чуть напугало. Гэленнар не хотел понимать, что она не сможет подчиниться ему. На самом деле Соото не любил её, он лишь жаждал обладать диковинкой. Аллуа снова взглянула на темное небо. Она уже несколько веков не вспоминала его, а вот теперь… вспомнила. Точнее, её заставили вспомнить сны - странные, пугающие и навязчивые. Такие же, как Соото. Именно его она видела и слышала в этих снах. Он звал, требовал, он утверждал, что непокорная эллерэ все равно станет его. Равновеликий найдет её, где бы она ни спряталась, он ничего не забыл и он ждет. Пока ждёт, а потом…
Зачем вспомнил Соото о ней? Столько веков не вспоминал, а теперь дотянулся… И как сумел? Или это просто игры её смятенного разума, навеянные словами Рагхи?
Аллуа страстно захотелось рассказать хоть кому-то о своих терзаниях, но рядом не было ни Гортхауэра, ни Лиссэ, ни даже Рагхи.
Робкие лучи солнца медленно протянулись сквозь темные облака, над долиной повис туман. Какие-то неясные тени двигались в нем, или это просто были видения. Эллерэ сидела долго, пока туман не стал таять, пока не раздались звонкие голоса пастухов.

Выплывший из тумана всадник на вороном жеребце показался ей смутно знакомым. Так это же Шагнаур! Аллуа и сама не ожидала, что так обрадуется ему. Не успев подумать, она вскочила и помчалась навстречу, как девчонка. Мастер тоже увидел её издалека и спешился.
- Харайа! - поприветствовал эллерэ Шагнаур.
- Мир тебе, мастер! Доброй ли была твоя дорога?
- Благодарю за заботу, ир-ману, - он внимательно посмотрел на неё, взгляд серых глаз стал чуть встревоженным. – Но я вижу, что некая печаль терзает тебя?
Голос его звучал спокойно и уверенно, участие казалось искренним. А ей так хотелось выговориться.
Слова полились бурным потоком, Аллуа путалась, сбивалась, рассказывая, про свое детство и юность, про Соото, про мужа, которого когда-то встретила в степях Ханатты, про Девятку, про Элхэ, нарушившую обет и про свои сны. Шагнаур слушал, не перебивая.
- Он сюда не доберется, - тихо и твердо сказал мастер, когда женщина замолчала. – Харт’ан его не пустит, да и мы сумеем тебя защитить. Забудь о нем, йерри, он не стоит твоих печалей.
- А если?.. - Аллуа очень хотелось поверить его словам, но она слишком привыкла полагаться лишь на себя.
- Никто тебя ему не отдаст! Здесь ты в полной безопасности! – Шагнаур вдруг улыбнулся. – Пойдем, я покажу тебе, почему эту Долину называют Красной. Маки уже распустились.
- Маки? Какие? - она растерялась.
- Красные и прекрасные. Они похожи на тебя, Огненная йерри!
Маки казались алыми звездами, разбросанные по травянистому полю. Они светились рубиновым светом, их шелковые лепестки трепетали от легкого ветерка. Туман разошёлся, небо стало ослепительно голубым, вдали виднелись заснеженные шапки гор. Горы, небо и маки. Душа пела от счастья, печали и тревоги куда-то ушли. Шагнаур молчал, но сейчас и не нужны были слова.
В поселок они вернулись к обеду. Их отсутствие никто не заметил. Граххи с Луинвен занимались в огородах, Шагнаура еще не ждали. Мастер тут же ушел по своим делам, а Ллуа направилась в сад.
В этот день они больше не встречались, но чувство тихой радости осталось. Ночью привычный кошмар не вернулся, а утром у порога своего жилища Аллуа нашла букет маков, перевязанных золотистой лентой. Улыбка невольно тронула губы.
- Дяденька Шагнаур на дальнее стойбище уехал, к вечеру вернётся! – сообщила маленькая Меррхи. – Это он тебе цветочки оставил. Я видела! Но никому не скажу.
Эллерэ смутилась, но букет подняла, коснулась шелковистых лепестков.
- Мастер слова нужные сказал, он долго не завянут! - поделились девчонка. – А ты их к себе в дом возьмешь?
- Конечно! - с легким удивлением ответила Солнечная дева.
- И на стол поставишь? – с хитрой улыбкой расспрашивал маленькая плутовка.
- И на стол поставляю! К чему такие вопросы?
- Так это ж все знают! – хмыкнула девочка. – Обычай у нас в долине такой есть. Если агра (мужчина, добытчик) й'мани (девушке, ничьей женщине) на порог красные цветы положит, то значит, она ему очень и очень нравится. А если и он ей по сердцу, то она цветы возьмет, на стол поставит, а потом желанного к себе позовет и чашу молока предложит.
- Вот как, значит, - медленно произнесла Аллуа, - обычай… Хороший обычай, жаль я ничего о нем не знала.
И что ей теперь делать? Цветы выбросить жаль. Но неужели Шагнаур решил, что она его пригласит к себе? Не может быть! Или все же? Сердце билось так, словно стремилось вырваться из груди. Её бросало то в жар, то в холод. Чувства мешались: обида, досада, радость и предвкушение.
- Что ж, у эллери тоже были обычаи, - неожиданно решившись, прошептала Аллуа. – Я не буду ставить цветы в вазу, я сплету венок!

Сказано-сделано. Венок был сплетен, комната в странном круглом домике убрана. На столе стоял глиняный чайник с отваром из трав, свежие лепешки выложены на большое блюдо.
- Благодарю за цветы, Шагнаур! – медовым голосом пропела Аллуа, встречая мастера у входа в селение. – Не отведаешь ли моего угощения?
- Слишком ты добра, прекрасная йерри, - он спокойно встретил её взгляд. – Я доволен уже тем, что сумел тебя обрадовать.
- Неужели обидишь отказом? – она лукаво улыбалась, а сердце вдруг сжалось: неужели эта Меррхи все напутала, неужели цветы всего лишь скромный подарок чужеземке, а не намек на нечто большее?
- Разве я осмелюсь на такое? - чуть шутливо ответил Шагнаур и пошел с ней рядом.
- Молока, правда, у меня нет, - чуть смущенно призналась эллерэ. – Но лепешки я сама испекла.
- Аллуа, я не из Красной долины,- мастер серьёзно посмотрел на неё. – Но обычай я хорошо знаю. Тебе не обязательно приглашать меня в свой дом. Красные маки - мой дар тебе, к тому же они прогоняют дурные сны и злых духов, если…
- Благодарю за заботу, но в ней не было необходимости! – резко перебила его эллерэ. Её всего лишь пожалели, а она-то… Женщина прибавила шаг, не желая больше идти рядом с этим непрошенным защитником, но Шагнаур удержал её, осторожно взявза руку.
- Не торопись, йерри. Лишь маки подаренные тем, кому ты дороже всего на свете, надежно хранят покой спящего. Я рад твоему приглашению, но и без него ты будешь находить на пороге своего дома красные цветы.
От его слов в душе запели птицы.
- Но я пригласила от души, - прошептала она, потупив взор, словно наивная девчонка. – Или ты не хочешь?.
- Больше всего на свете, Огненная йерри, я хочу быть с тобой, но не одну ночь, а целую вечность. Потому и прошу: не торопись.
- Вечность – это так много! Я не готова к ней, но и ждать больше не могу! - неожиданно страстно даже для самой себя воскликнула Аллуа.
- Что ж, я приму любой твой выбор, - очень серьёзно ответил мастер.
До самого дома они шли молча. У порога Солнечная дева на миг замерла, а потом решительно шагнула, ведя за собой Шагнаура.
Она не знала, верно ли поступила, она не понимала, что чувствует к мастеру, но отпускать его не хотела. Слишком долго она была одна, и ей так хотелось тепла. Прикусив губу, Аллуа взяла сплетенный венок и, поднявшись на цыпочки, надела его на голову мастера.
- У Эллери Ахэ тоже был обычай – плести венки для избранника, - тихо сказала женщина.
Шагнаур молча склонился перед ней. Сухие горячие губы коснулись руки, Аллуа бросило в жар, захотелось взъерошить его волосы. Неужели это любовь? Но эллерэ всегда казалось, что любовь – это порыв и восторг, это костер, пылающий до небес. Так любила она когда-то, а сейчас ей было тепло, уютно и надежно.
- Огонь, он разный бывает, - снова угадал её мысли мастер. – Лесной пожар и тихое, мерцающее пламя свечи, разожжённый у дороги костер и уверенно горящий огонь очага. Каким он будет, зависит от нас.
Он осторожно привлек её к себе. Эллерэ со вздохом прильнула к широкой груди.
- Я не понимаю, чего хочу, но не бросай меня, - попросила она.
- Как же я тебя брошу, мой огненный цветок!
Его губы прикоснулись к её губам. Столько веков прожила на свете Солнечная дева, но до сего времени не знала, что поцелуй может быть так нежен и сладок.

Глава 16. Ах, ярмарка-ярмарка!

А что везу на ярмарку?
Не мёда туеса -
Лишь ожиданье радости,
Да веру в чудеса!
С. Гершанова

Платье было замечательным! Из тонкого белого льна с узором из спелых малинок, таких ярких, сочных и душистых, что хотелось снять с ткани и скушать. Все-таки дедушка у неё чудесный! Мелисса снова закружилась перед зеркалом. И фасон такой, как она хотела: круглый, небольшой вырез, рукава-фонарики и летящая юбка чуть ниже колена, да еще отороченные красным кантом кармашки, из такого же канта был сплетен пояс. И туфельки подходящие – красные, с белыми цветочками у пряжки. А в толстых черных косах алые ленты. Она сегодня будет самая красивая на ярмарке!
- Мелли, ты скоро?
Дедушка явно заждался. Девочка еще раз бросила лукавый взгляд в посеребрённое стекло и стремглав выбежала за дверь.
- Дедусик, ты у меня самый лучший! – завопила она, бросаясь деду на шею.
Мелькор крепко прижал к себе внучку и, рассмеявшись, закружил по комнате.
- Понравилось? – спросил он, поставив внучку на пол.
- Оно сказочное! – от избытка чувств Мелисса чмокнула дедушку в нос. - Такого ни у кого не будет!
- Раз ты уже собралась, надо идти, а то нехорошо заставлять дейе Эйллиэ ждать.
- Ой, деда, она никогда раньше нас не появляется, всегда на пару минут опаздывает, - запротестовала девочка, рассчитывавшая еще сбегать к тете Сиренэ и похвалиться новым платьем.
- Все равно, приходить надо вовремя! – Мелькор протянул внучке шляпку. – Надень, а то голову напечет.
Мелли, со вздохом, надела. Головные уборы носить она не любила, но бабушке их обожала. Она считала, что истинная женщина обязательно должна носить шляпки, вот и приходилось соответствовать. Дейе Эйллиэ очень нравилась девочке, про себя она называла её бабушкой. Назвала бы и вслух, тем более, что Изначальная была не против взять её во внучки, но дедушка огорчался. Деда Мелисса любила, и расстраивать не хотела. Хотя иногда он такой глупый! Вот решил, что с дейе Сейнеллиир у него ничего не получится, потому что, когда-то там, в незапамятные времена дейе кого-то любила. Дескать, у Изначальных «только раз бывает в жизни встреча», как дейр Вирхас поет. Не может никак бедный дедушка понять, что мало ли кто кого и когда любил, а судьба-то твоя перед тобой. А дейе Эйллиэ именно его судьба. Уж как Мелька старалась их свести поближе, но не получалось. Мелькор все твердил про былую любовь Эйллиэ, а бабушка лишь загадочно улыбалась. Любит она загадки загадывать, а дед не понимает, глупенький. Впрочем, что с него взять? Как говорит дейе Ладомира, мужчины мыслят слишком глобально, а потому и не замечают того, что у них под носом. Еще раз вздохнув, Мелисса окинула деда внимательным взглядом, а то с него станется в рабочей мантии в общество выйти. Но Мелькор был одет безукоризненно: черной длинный сюртук, расшитый серебряными нитями жилет и кипенно-белая рубашка. Волосы тщательно расчесаны и схвачены сзади бархатной лентой, а глаза так и сияли. Её дедушка самый красивый из всех в Школе! Сегодня они с бабушкой будут самой прекрасной парой в этом мире.
На летнюю ярмарку у Мельки были огромные планы. Во-первый, поближе свести деда и Эйллиэ, во-вторых, хорошенько погулять и накупить всяких сладостей. В-третьих, уговорить дедушку принять участие хотя бы в двух состязаниях и заполучить главные призы - огромную куклу и шляпку из соломки. Куклу для неё, а шляпку для бабушки. В четвертых, надо было встретиться с Паки и попробовать помочь её сестренке. Несмотря на обилие планов и их сложность, настроение было замечательным.
- Я готова! – важно сообщила Мелисса дедушке. Мелькор взял её за руку, один шаг, и они уже за пределами Школы на широком цветущем лугу. Они с дедушкой не любили сразу у городских ворот появляться, им нравилось пройтись по тропинке среди душистых трав.
Погода была замечательная: на небе ни облачка, легкий ветерок колыхал головки цветов. Сколько их! Белые и красные кашки, яркие звездочки гвоздик, лазоревые незабудки, бледно-лиловая фиалка, смешная желтая сурепка, белая медуница и розовый клевер. А еще ярко-красная кровохлебка, пунцовая чина, белый и желтый донник. Мелисса с Мелькором шли не спеша, вдыхая всей грудью запах трав. Изумительный аромат! Недаром столько шмеликов да пчелок летает. И бабочки тоже так и вьются. Сотворить бы еще парочку, но дедушка будет против. Девочка покосилась на деда. Лицо задумчивое, отрешенное, но ведь лишнюю бабочку да еще сотворённую он точно заметит. Ладно, успеется еще!
Дейе Эйллиэ ждала их под раскидистым дубом на краю луга. Как и всегда она была восхитительна. Белое платье, словно из облака сшитое, подхвачено в талии широким бледно-голубым шарфом. Такого же цвета и шляпка с широкими полями, а вот лента на ней белая. Волос под шляпой не видно, лишь два крупных локона падают на плечи. Губы бледны, а вот глаза сегодня синие, как небо перед грозой. Ей идет. Вон как дедушка смотрит, взгляда отвести не может.
- Доброго дня вам, дейр Мелькор и прелестная Мелли! - нежнее ручейка прозвучал её голос.
Изначальный поклонился и чуть натянуто произнес:
- И вам доброго дня, прекрасная дейе!
- Дейе Эйллиэ! Вы такая нарядная! Просто прелесть! – воскликнула Мелисса.
- Ах ты, моя красавица! – разулыбалась бабушка. – А какое у тебя чудесное платье! Кто же тебе его сотворил?
- Дедушка! - гордо ответила девочка.
- Дейр Мелькор, вы кудесник! - восхитилась Изначальная.
- Ну что вы. Как ни порадовать внучку, - смутился дедушка. – Давайте на ярмарку пойдем, а то…
- А то все без нас раскупят, да, маленькая? - дейе ласково посмотрела на Мелиссу.
- Угу, - кивнула девочка и вложила свою ладошку в правую руку деда. С левой стороны на его руку оперлась Сейнеллиир. Всю дорогу до города Мелисса болтала без умолку. Дедушка иногда невпопад отвечал, а Изначальная молчала. Она шла, потупив взор и изредка бросая быстрые взгляды на своего спутника. Ярмарка обещала быть необычайно интересной.

Крупные ярмарки в городе проходили четыре раза в год – зимой, весной, летом и осенью. И это всегда было большим событием и очень увлекательным зрелищем. По крайней мере, так об этом отзывались знакомые Мелькора. Сам Изначальный пока ни на одном из этих праздников не побывал: то мешали занятия, то необходимость позаботиться об учениках, то молодые учительницы просили присмотреть за их детишками, да и не стремился он к развлечениям. Хотя Мелисса давно уже просила деда сходить с ней на ярмарку, а то с тетей Сиренэ не так интересно.
Этим летом Черный Вала твёрдо решил исполнить желание внучки. Во-первых, не хотел огорчать Мелли, во-вторых нужно было кое-что приобрести для своих Чертогов – не все можно сделать самому, а созданное силой все-таки отличается от вещи, в которую вложена частичка души мастера. Мелькор с давних пор предпочитал использовать магию лишь тогда, когда без неё сложно обойтись. В-третьих, на будущий год его ученики должны были принять участие в зимней ярмарке, и ему хотелось посмотреть, как же все это происходит. А в-четвертых, Вала просто хотел отдохнуть и провести время вместе с самыми дорогими для него существами в этом мире.
К тому же большинство его учеников разъехались на каникулы в родные миры, а за ведьмочкой Агатой и темной эльфийкой Таорой взялась присмотреть дейе Ладомира. Природница в очередной раз поссорилась с дейром Вирхасом и решила взять на ярмарку учеников, оставшихся на лето в Школе. Таора и Агата сначала огорчились: девочками хотелось отправиться вместе с учителем и Мелькой. Маленькие плутовки явно рассчитывали, что наставника будет проще обвести вокруг пальца и устроить какую-нибудь пакость. Но Мелькор сделал вид, что не заметил огорченных личиков, а природница пообещала девочкам раскрыть какие-то женские тайны, и они быстро забыли о своих обидах. Вала наделялся только, что у дейе Ладомиры хватит ума не раскрывать слишком много тайн, ведь, судя по её поведению, их у природницы выше крыше.
Мелли, чуть ли не подпрыгивая от восторга, шла рядом с дедом, крепко державшим её за руку. Глаза внучки хитро поблескивали, явно замышляет баловство. Без проказ сегодня, понятное дело, не обойдется, но Изначальному хотелось несколько уменьшить их количество и предотвратить самые крупные. Мелькор ласково посмотрел на девочку: на лугу его умница все же удержалась от сотворения то ли бабочек, то ли цветочков. Скорее всего, не хотела быть пойманной с поличным, но все же внучка становится более ответственной.
Вопреки словам Мелли, ждать Эйллиэ Сейнеллиир не пришлось. Изначальная уже стояла под дубом. Тонкий, хрупкий силуэт в чем-то белом, воздушном, изысканном. Она подняла на него глаза – синие, как море перед бурей, длинные ресницы дейе трепетали, бледные губы улыбались. Но не ему – Мелиссе. Изначальная любит его девочку, и он благодарен ей за это: еще одна ниточка между ними. Она никогда его не полюбит, но ему хватит и дружбы.
Обычный обмен любезностями, и дейе Эйллиэ, опираясь на его руку, пошла рядом. Сердце сжалось, не веря такому счастью. Мелисса что-то звонко тараторила всю дорогу, но Мелькор даже не понимал смысла её слов.
- Деда, а моя корзинка? – внучка требовательно дернула его за руку
- Корзинка? – поднял бровь Изначальный. – И зачем тебе она?
- Для покупок!
Вала покачал головой. Купленные вещи он собирался отправить в магический карман. Очень удобная штука – мешков, баулов и прочей клади таскать с собой не нужно. И зачем, скажите на милость, Мелли корзинка?
- Самое необходимое складывать! - заканючила мелкая. – Ну, деда, ну достань корзиночку! Ну пожалуйстааа!
- А я с собой ридикюль взяла, - тихо пропела дейе Эйллиэ, показывая изящную сумочку, висевшую на сгибе локтя.
Корзинку Мелькор достал - маленькую, плетеную из ивового прута. Внучка тут же привесила её себе на руку, явно подражая Изначальной.
А вот и ярмарка: шум голосов, музыка, смех! Сколько же рядов и какие они разные! Деревянные лавки изукрашены резьбой, некоторые прилавки крытые, напоминающие сказочные домики. Здесь торгуют лесовики. Ягоды, варенья, грибы - свежие, сушеные и соленые, плетеные изделия, поделки из дерева – очень искусные. Встречалась даже мебель. В одной лавочке Мелькор присмотрел большой обеденный стол. Дамы вещь одобрили, и была сделана первая покупка. Мелиссе приглянулись расписные деревянные ложки, их тоже приобрели.
Чуть поодаль выложили свой товар болотники: целебные травы, ягоды и расшитые полотенца и скатерти. Жители болот славились своей вышивкой, нитки у них отличались необычайно прочностью. Говорили, что они их делают из хитрой травы, и знают какой-то секрет. Мелькор полагал, что дело всего лишь в особой магии, которой болотники обладают. Расшитые красными петухами салфеточки и полотенчики купили в комнаты Лиссэ. Внучка приглядела себе похожие, но с цветочным орнаментом.
Народа на ярмарке было очень много. Все нарядные, веселые, кругом шутки и смех. В середине площади отведено место для состязаний и представлений, также там расположились шатры фокусников и предсказателей. Мелисса рвалась туда, но Мелькор на этот раз проявил твердость.
- Сначала купим необходимое, а потом будем развлекаться!
Внучка тут же потребовала сладкой ваты. Получив липкое розовое облако на тоненькой палочке, она присмирела. Посмотрев на довольное личико девочки, дейе Эйллиэ вдруг возжелала такого же лакомства. Себе она выбрала голубую вату. Взявшись за руки, дамы кушали сладости, болтали и смеялись. Мелькор себя почти счастливым: любимые рядом, им хорошо. Больше и пожелать нечего!
На следующем ряду лавки были из камня. Здесь торговали гномы и жители Высокогорья. Кованные изделия - оружие, подсвечники, посуда, сундуки и прочее. Изначальному приглянулись скамейки для парка и несколько подсвечников.

Прогулка продолжилась. Рыбные ряды, хлебные, кожевенные, кружевные, мясные, посудные, мебельные, оружейные, ювелирные… Лавки из дерева и камня, шатры из ткани и кож, шалаши из соломы и трав… Торгуют самые разные народы – и люди, и русалки, и эльфы, и сильфы, и оборотни, и орки и еще какие-то совсем странные, которых Черный Вала до сей поры не видывал. Мелисса с Эйллиэ наслаждались разглядыванием товаров. Ахали и охали, примеряли перстеньки и браслетики, накидывали на плечи узорчатые платки, рассматривали картины, звонили в колокольчики. Внучка приобрела несколько свистулек и глиняных статуэток, а Эйллиэ Мелькор купил два изящных хрустальных фужера, их нежный звон так напоминал её смех. Изначальная чуть порозовела, но подарок приняла.
Потом прекрасные дейи пожелали откушать леденцов, баранок, моченых яблок, засахаренной клюквы. Мелькор только удивлялся: ведь Сейнеллиир очень редко ест обычную пищу.
У оборотней Черный Вала заказал мебельный гарнитур и несколько ковров. У эльфов были куплены ткани для штор, у сильфов приобрели посуду.
Солнце уже стояло в зените, пора было и отдохнуть. Таверну «Лесная ягода» содержала сестрица Лихшачича. Лесовичка встретила добрых знакомых брата с улыбкой и отменно накормила. Даже, объевшаяся сластей Мелисса не удержалась и отведала зеленых щей и каши с ягодами. Дейе Эйллиэ взяла себе салат из листьев одуванчика и мороженое из черники. Мелькор заказал себе тоже, что и внучка. Выпив напоследок ягодного отвара, они снова пошли на ярмарочную площадь.
- Деда! Ну, давай на состязания посмотрим! И на игрища! А? - внучка бросила на него умоляющий взгляд. Разве он мог отказать своей маленькой звездочке? Да и самом было интересно посмотреть на развлечения Мира Девяти Радуг.
На площадке для игрищ и впрямь было весело. Ребятня катались на качелях-каруселях, подчас к ним присоединялись взрослые. Мелли тут же бросилась к качелям. Изначальный постарался не потерять внучку из виду. Удержать её от развлечений сейчас было бы даже ему не под силу. Но на его удивление, покатавшись немного на качелях и разок на карусели, Мелисса с озабоченным видом вернулась к ним с дейе Эйллиэ.
– Деда, а может, мы на колесе покатаемся? - тон был нежный, а взгляд лукавый.
- На каком еще колесе?
Внучка показала рукой. Чуть в стороне от остальных развлечений, стояло высоченное колесо с открытыми кабинками на оси. Оно медленно вращалось.
- Высоко для тебя, - с сомнением ответил Мелькор.
- А мы все вместе! Дейе Эйллиэ, вы же не против?
- Никогда на такой штуке на каталась, - улыбнулась Изначальная.
Вала тоже никогда не катался, но говорить об этом не стал.
- Желание прелестных дейе - закон, - с легкой усмешкой сказал он и отправился покупать билеты.
Круглая кабинка оказалась довольно-таки тесной для троих. Эйллиэ с Мелиссой сидели рядом с ним. Одной рукой он крепко обнимал Мелиссу, опасаясь какой-нибудь выходки, другой хотел было коснуться дейе Эйллиэ, но Изначальная сложила руки на коленях. По бледно-голубому небу плыли легкие, перистые облачка, слегка подсвеченные золотистыми лучами солнца. Внизу терялись крыши домов, шпили башенок, верхушки деревьев. Внезапный порыв ветра тряхнул кабинку, Эйллиэ не удержалась и, вскрикнув, и упала прямо на Валу. Мелькор крепко прижал женщину к себе. Нежный запах волос – такой родной и желанный.
- Моя шляпка! – горестно воскликнула дейе, поправляя прическу.
Шляпку, кружась, улетала вдаль. Ветер никогда не был его любимой стихией, но недаром Черный Вала владел всеми дарами своих собратьев. В чужом мире подчинить эту стихию было непросто, но сделать так, чтобы его услышали и уговорить вернуть украденное, Мелькор смог. Смеясь и играя, шалун-ветерок принес шляпку прямо ему в руки.
- Я повторюсь, но вы - кудесник! - благодарно посмотрела на него Эйллиэ.
- Ради вас любой совершит чудо! – слова слетели с губ легко, от её улыбки на душе стало так радостно.
- А вы научилась говорить комплименты и играть словами, дейр! – рассмеялась Изначальная, кладя руку ему на плечо. Она так и осталась сидеть у него на коленях, чуть откинувшись назад. Черный Вала осторожно придерживал её за талию. От её близости кружилась голова, но разум шептал, что это всего лишь миг, неожиданный подарок судьбы, а на самом деле он никогда не сможет назвать её своей.
Колесо совершило оборот, и они вернулись на ярмарочную площадь. Дейе задумчиво шла рядом, Мелькор почувствовал, что сейчас она очень и очень далека от него. Краски сразу померкли, и солнечный день стал казаться сумрачным.

- Деда, пойдем на состязания! – попросила Мелисса.
- Хочешь принять участие? - Мелькор внимательно посмотрел на внучку, понимая, что плутовка задумала очередную шалость.
- А можно? Деда, ну пожалуйста!
- Да, но сначала… - договорить он не успел. Мелисса, радостно вскрикнув, помчалась вперед. Изначальный устремился за внучкой, выбросив из головы личные проблемы. Кажется, Сейнеллиир побежала за ним, но уверен в этом он не был.
Когда Вала добрался до площадок для соревнований, Мелли уже залезала в какой-то мешок. В таких же мешках у линии старта стояли и другие участники. Мелькор вздохнул: запрещать уже поздно. По сигналу распорядителя детишки резво натянули мешки до пояса и, придерживая их, рванули вперед. Правда, не все - пара девчонок запуталась и упала. Но другие прыгали лихо. Мелли неслась одной из первых. Её опережали лишь двое парнишек – среброволосой сильф и рыжий гном. В толпе скандировали имена участников, хлопали в ладоши, свистели и визжали. Вскоре Мелькор поймал себя на том, что и сам кричит имя внучки:
- Мелли! Давай! Мелли, быстрей!
Рядом хлопала в ладоши Эйллиэ. Откуда-то издалека послышались возгласы:
- Мелька! Мелька! Покажи им!
У лавки с притираниями стояли Таора с Агатой и дейе Ладомира.
Почти у самого финиша Мелисса прибавила скорости и первой пересекла черту.
- Ура! – завопили её подружки, и почтенная природница от них не отстала.
- Мелька-молодец! Сделала парней!
Получив приз - расписную деревянную шкатулку, девочка бросилась к дедушке.
- Умница ты моя! – Мелькор подхватил внучку на руки и внимательно оглядел: косички растрепались, одна лента потерялась, а вот платье осталось чистым и даже не помялось. Вала мысленно похвалил себя за предусмотрительность: верно он поступил, зачаровав наряд.
- Ленточку потеряла? – спросил он, ставя внучку землю.
- Не-а,- с гордым видом Мелисса вытащила из кармана красную шелковую полоску и стала вплетать её в косичку.
- Деда, а ты не хочешь принять участие в беге в мешках? – через некоторое время спросила она. – Сейчас для взрослых состязание будет.
- Нет!
- А почему? Это же так интересно!
Изначальный представил себя в мешке и рассмеялся.
- Нет, Мелли, я давно уже вырос из прыжков в мешках!
- А там на ходулях ходят! Попробуй!
- Мелька, ты хочешь, чтобы твой старый дед сломал себе шею?
- Дедушка, ты же ловкий, умный, быстрый и совсем не старый! К тому же Изначальные ничего сломать себе не могут! Лучше скажи, что боишься продуть? – подначила его плутовка.
Но Мелькор давно уже научился не поддаваться на подначки.
- А можно еще на столб залезть и петуха снять, - предложила внучка, когда они подошли к очередной площадке.
Столб привлекал Валу еще меньше мешков и ходуль, также он отказался от вылавливания яблок из таза, прыжков с шестом и хождению по канату. Перетягивание оного канта его тоже не вдохновило. У площадки для лучников Мелли задержалась надолго
- Там такаая кукла! – возбужденно сообщила она, умоляюще глядя на дедушку. – Волосы рыжие, платье голубое! Деда, я её даже во сне видела! Ну попробуй!
- Стрельба из лука как-то не входит в число моих достоинств, - растерялся Мелькор. Постоянно отказываться было неудобно, да и почему бы не порадовать внучку? Но он же не Оромэ, хотя, разумеется, стрелять умеет.
Скинув сюртук и жилет, Черный Вала направился к участникам. Состязание уже подходило к концу. На помосте с гордым видом стоял светловолосый эльф. Распорядитель – пожилой орк, настойчиво предлагал зрителям превзойти последнего участника.
- Неужели не осталось больше ловких и метких? Неужели никто не осмелиться выйти против доблестного лаэдера Зифириэля? Смелее! Смелее! Не стесняйтесь, выходите! Сразитесь с нашим победителем! Оспорьте его право! Ну же? Никого? - грустно вздохнул распорядитель. – Что ж, прекрасная кукла, достойная стать отрадой для… Дейр, вы хотите попытать счастья? – обратился он к Мелькору, и, получив в ответ кивок, радостно завопил: - Нашелся отважный! Не перевелись еще лучники в нашем городе! Похлопаем смельчаку! Прошу вас, дейр, выбирайте лук, становитесь поудобнее.
Эльф, бросив на Валу ироничный взгляд, скрестил руки на груди.
Мелькор не спеша выбрал лук и посмотрел на мишень. Да, меткому Зифириэлю и впрямь можно было не волноваться: его стрела торчала прямо в её центре. И что, прикажете делать? Силу использовать на состязаниях запрещалась, да он и не собирался. Изначальный хмыкнул: меткость меткостью, а ум и расчет еще никто не отменял. Учесть ветер, траекторию полета, вес стрелы и еще несколько моментов – на все ушла пара секунд. Когда ему это было нужно, Изначальный умел отключать чувства, полагаясь лишь на разум.

Вала спустил тетиву, толпа восхищенно ахнула. Стрела попала прямо в древко стрелы противника, расщепив его. Проигравший эльф скривился и, буркнув что-то оскорбительное, спрыгнул с помоста.
- Да здравствует меткий дейр! Похлопаем дейру Мелькору! - распорядитель уже вручал куклу победителю.
- А что же никого не приглашаете меня превзойти? - не без ехидства спросил его Вала.
- Дык, все равно лучше не выстрелить. А этот Зифириэль меня уже достал. Повадился каждую ярмарку призы собирать, уже и не идет никто с ним состязаться, - тихо пожаловался орк. – Теперь хоть вы спесь с него сбили.
Довольная Мелисса чмокнула дедушку в нос и прижала к себе куклу. Та и впрямь была дивно хороша и чем-то напоминала Лиссэ. Вала порадовался, что игрушка не досталась эльфу. Перебьётся! Эйллиэ, лучисто улыбнувшись, вдруг спросила:
- Теперь, наверно, мне надо принять участие в какой-нибудь игре?
- Если хотите, дейе, - чопорно ответил он.
- Мы еще не все купили, - вдруг заявила Мелли.
Мелькор удивленно посмотрел на внучку: по его мнению, они купили даже много лишнего.
- Мы в лавке с вязаными изделиями не были! Деда, там бабушка Паки торгует!
Все понятно, его звездочка решила помочь подружке. Паки Изначальный знал давно. Хоть она и не училась в Школе магии, но с Мелиссой дружила. Круглолицая, вежливая, застенчивая девчушка иногда приходила к ним домой, но обычно девочки встречаюсь в лесу у Лихшачича.

Лавка почтенной лаэдери Укиты располагалась в конце ярмарки, но недостатка покупателей у неё не было. Маленькая Пакита, заметив подружку, выскочила откуда-то из-под прилавка.
- Мель, ты пришла! Я так рада! - крикнула она. – Ой, и вы дейр Мелькор и дейе Эйллиэ! Пойдемте, я вас с бабушкой познакомлю.
Интересно, откуда она знает Эйллиэ? Посмотрев на бабушку Паки, сразу становилась понятно в кого удалась внучка. Низенькая, толстенькая, круглолицая, румяная женщина с черными чуть навыкате глазами. На вид еще не старая, только темно-русые волосы обильно обсыпала седина. Друзьям внучки она обрадовалась, но поняв, что перед ней Изначальные слегка растерялась.
- Паки, как ты себя ведешь? Разве так можно с почтенными Волшебниками разговаривать?
- Не сердитесь на внучку, она просто нам очень рада, - вступилась за девочку Сейнеллиир.
- Слишком уж добры вы, дейе, - проврчала женщина. – Но что ваш спутник скажет?
- То же самое, - улыбнулся Вала. – А еще я скажу, что вы изумительно вяжете. Ведь это ваша работа?
- Моя, - просто ответила Укита. И принялась выкладывать товар.
Вязаные крючком шали, жакеты, салфетки, шляпки, скатерти и покрывала – такого разнообразия Мелькор никогда еще не видел. А самым удивительным было то, что узоры не повторялись. Мелли уже подпрыгивала от нетерпения, бросая пламенные взоры на красное платьице с белыми цветочками по вороту. Эйллиэ примерила вязаные перчатки и задумчиво смотрела на бледно-голубое покрывало.
Вскоре были приобретены платье, несколько покрывал, шаль из красной пряжи – для Лиссэ и серебристый шарф – для Гортхауэра. Они уже собрались прощаться, как Вала заметил шаль из тончайшей пряжи. Необычный узор, искусная работа, но Мелькора привлекло не это – мастерица вплела вместе с нитями и частичку своей силы. Силы способной творить миры. И это не могла быть лаэдери Укита. Бабушка Паки, конечно, не человек, но и не Изначальная.
- А эту шаль кто вязал? – он пристально посмотрел в глаза Укиты.Женщина взгляда не отвела.
- Моя старшая внучка, - тихо ответила она и крикнула вглубь лавки. – Нгирит, выйди сюда!
Раздался тихий шелест, и к прилавку подошла очень худая, угловатая девушка, совсем не похожая на бабушку и младшую сестрёнку. Очень бледна, почти бесцветна – даже волосы, словно пылью присыпаны, глаза светло-серые, губы тонкие, а нос длинноват. На редкость некрасива, впрочем, и остальные члены этого семейства красотой не отличаются, но в маленькой Паките и её бабушке есть некое обаяние, привлекающее к ним, а Нгирит его напрочь лишена. Да и силы в ней не заметно. Хотя… что-то такое чувствуется. Ладери скрывается? От кого?
- Покажи себя! – приказала Укита.
Девушка сжалась.
- Дейр заметил твою силу! Показывай!
- Нири, не бойся, - прошептала Паки. – Он добрый.
Вздохнув, Нгирит сплела в замок свои неестественно длинные пальцы и с силой выдохнула. На миг она преобразилась: глаза потемнели, щеки порозовели, а за спиной заклубилась темно-серая тень неведомого зверя. Подобное он однажды видел у Драконаты. Но ладери не Дракон. Впрочем, какая она ладери, если волшебница. А сила её велика.
- Почему ты не учишься?
- Не берут её, - ответила Укита. – Пришлые мы здесь. Нири одна такая из всех нас уродилась. Надежда наша. Только учить её в Школе не будут.
- Почему? – требовательно спросил Мелькор.
Укита отвела глаза.
- Знает она мало, поздно сила проявилась. Не сидеть же ей с младшенькими.
- А почему она не училась в обычной школе? –Изначальный понял, что женщина лжет, но не стал выяснять.
Изначальный понял, что женщина лжет, но не стал выводить её на чистую воду. Он все равно все узнает, пусть пока думает, что ей поверили.
Но и будущую сотворительницу миров оставлять без обучения опасно: неизвестно, что может сделать неопытная девчонка, обладая такой силой.

- Возможно, вашей внучке стоит поискать наставника, - предложил он.
Укита промолчала, а Нгирит вдруг быстрым, ломанным движением опустилась перед ним на колени, схватила за руку и прижалась к ней губами.
- Прошу вас, дейр, возьмите меня в ученицы! - горячо зашептала она. - Клянусь не причинять ни вам, ни ближним вашим вреда. Клянусь повиноваться во всем воле вашей и следовать вашим путем, доколе вам сие будет угодно. В знак клятвы вручаю вам нить судьбы своей и дарую право оборвать её в любой момент!
- С ума сошла?! – Мелькор резко вырвал руку. Такими клятвами не бросаются, а Вала с давних пор настороженно относился ко всяким обетам и тому подобным вещам. Да и личных учеников он брать не собирался.
Нгирит побелела и, судорожно сжав руки, воскликнула:
- Дейр, моя судьба принадлежит вам! Умоляю, оборвите нить или возьмите ученицей!
И что ему оставалось делать? Сам виноват: не стоило говорить о наставнике. Мелькор не прочь был позаниматься с Нгирит, а заодно и разузнать её тайны, но страстность и клятва девушки слишком живо напомнили о прошлом и прошлых ошибках, которые он не собирался повторять.
- Дедушка! - Мелли тронула его за руку. В глазах внучки сияла надежда и ожидание чуда, а Паки смотрела настороженно. Укита делала вид, что не происходит ничего из ряда вон выходящего, а Эйллиэ улыбалась – нежно и таинственно.
- Немедленно встань с колен! - распорядился загнанный в угол Изначальный, обращаясь к своей все-таки ученице. – И запомни: больше никогда ты так делать не будешь! И клясться больше не будешь! Тебе понятно?
- Да, дейр! – резво вскочив, девушка радостно улыбнулась и сразу же похорошела. – Когда мне приступать к занятиям?
- Придешь завтра к полудню, - сухо ответил он.
Но Нгирит не огорчилась, улыбка казалось приклеилась к её губам.
Не обращая больше на девушку внимания, Мелькор взял в руки связанную ею шаль. Красиво, и все пожелания, вплетенные в этот узор, добрые. Тепло и уютно будет в этой шали, и он знает, кому она больше всех нужна.
- Хорошая работа, - он выложил на прилавок золотой, и накинул подарок на плечи Сейнеллиир. Глаза Снежинки засияли.
- Возьмите так! – воскликнула Нгирит. Вала поморщился.
- Не говори глупостей, девочка, - вмешалась Укита, убирая золото в карман фартука. – Мы будем сплетать свои нити во благополучие и здравие ваше, дейр! - лаэдери поклонилась ему в пояс. – А на внучку не обижайтесь: она глупая, но старательная.
- Оно и видно, - хмыкнул Мелькор и обратился к своим спутницам. – Пожалуй, нам пора домой.
- Нет, мы еще не нагулялись! – возмутилась Мелисса. – Можно, мы вместе с Паки на танцы посмотрим. А?
- Паки занята, - тихо произнесла Укита, явно не желавшая раздражать Изначального. От её подобострастия ему вдруг стало тошно.
- Почему бы и впрямь не посмотреть на танцы, - Вала пожал плечами. - А вы что скажите дейе? – он обратился к Эйллиэ.
- Мне будет очень приятно, - тихо обронила она. – Да и девочкам хочется пообщаться. Жаль, лаэдери Укита против.
- Я не против, но… - запротестовала женщина.
- Полагаю, не случится дурного если Паки и Нгирит немного развлекутся, - Изначальный холодно посмотрел на Укиту.
Та, прикусив губу, кивнула.
Паки радостно взвизгнула и бросилась к подружке. Нгирит вела себя более сдержанно, но и она обрадовалась: подхватила накидку и поспешила вслед за младшей сестренкой. Девочки шли впереди, Нгирит за ними, а Мелькор с Эйллиэ чуть позади. Изначальная продолжала молчать с загадочным видом, Вала и не стремился её ни о чем расспрашивать. Вокруг площадки для танцев толпился народ. Звучала залихватская музыка. Лиссэ такую бы точно оценила. Мелька тут же нырнула в толпу, таща за собой Паки. Нгирит благоразумно держалась в стороне. Через мгновение внучка вернулась:
- Деда, конкурс танцев! - она подскочила к Мелькору и зашептала. – Там таакая шляпка - из белой соломки. И сбоку букетик незабудок и подснежников. Ба.. дейе Эйллиэ понравится.
Медовые глазища так и лучились лукавством. Плутовка. И как сейчас на Ортхеннера и Лиссэ похожа. Пряча улыбку, Мелькор ответил:
- Ну, раз подснежники, то обязательно придется идти танцевать. Только с кем же? Разве, что прелестная дейе согласится? - он бросил взгляд на Сейнеллиир.
Изначальная не подвела.
- Как я могу отказать вам, Мелькор? – не без кокетства произнесла она. – Тем более, что танцевать обожаю.
Тонкие чуть подрагивающие пальцы легли на его руку, и они отправились к танцевальной площадке.

Гибкая, стройная, легко и грациозно скользила она в танце. Нежность и порыв, изысканность и страстность. Как Эйллиэ чувствовала музыку, да она и сама была ею! То хрупкая снежинка, то кокетливая метелица, то порывистая вьюга.
Конкурс оказался непрост: одна музыкальная тема сменяла другую, и надо было изящно и непринужденно переходить из одного танца в другой. Вала не знал этих танцев и никогда раньше не слышал таких мелодий, поэтому ему оставалось лишь чувствовать музыку. Можно было понаблюдать за другими участниками, можно было попросить помощи у Эйллиэ, но он предпочел танцевать по-своему. Сейнеллиир не стала спорить, легко и радостно пойдя за ним в танце.
Музыка кружила, затягивала – такая разная, такая странная. Музыканты играли безупречно – ни ноты фальши.
Трепещущая рука на его плече, тонкий стан в его объятиях, чарующий запах волос – такая близкая, желанная. И вот она снова бесконечно далека - глаза загадочно мерцают, бледные губы кривит улыбка. Эйллиэ манила, обжигала и отталкивала, то падая в его объятия, то выскальзывая из них.
Музыка пьянила, странный танец завораживал. И Мелькор становился то льдом - сверкающим и холодным, то пламенем - жарким и страстным. Если бы не умение сдерживать свою суть, то они бы с Эйллиэ заморозили и сожгли все вокруг.
Громкие хлопки и выкрики прервали чарующий танец. Словно выплывая из сна, Мелькор растерянно огляделся. Танцевальная площадка была пуста, музыка смолкла, а они стояли, держа друг друга за руки. Вокруг сверкали снежинки и искры пламени. Зрители бурно аплодировали и что-то восхищенно кричали.
Главный приз достался им, Черный Вала этого не ожидал.
- Такого восхитительного зрелища здесь еще никогда не видели! О вашем танце будут упоминать в легендах! – восторженно говорил распорядитель, протягивая на подносе шляпку. Белая соломка, искусно сделанный букетик незабудок и ландышей. Почти живые. Почему почти? Вала коснулся цветов, и затрепетали тонкие листочки, полился душистый аромат весенних цветов. Они никогда не завянут.
Эйллиэ позволила надеть на неё шляпку. Кокетливо поправила волосы, бледные щеки окрасил румянец.
- Мне никогда столько всего не дарили. Никто. Спасибо вам за радость.
Хоть в чем-то он оказался первым. И сейчас её прекрасные очи с благодарностью смотрят именно на него. О, если бы они зажглись любовью! Но следует ценить то, что есть.
Мелька подпрыгивала от радости.
- Деда! Все вокруг просто обалдели! Вы так танцевали! Глаз не оторвать!
- Сказочно получилось! - вторила ей Паки,
- Очень красиво! – еле слышно прошептала Нгирит.
После танцев Мелькор сводил дам в кондитерскую, а потом, проводив сестричек к бабушке, они отправились домой. Утомившуюся Мелиссу пришлось тут же уложить спать. Куклу, салфеточки, пару колокольчиков и еще множество разных мелочей девочка оставила у себя в комнате.
- Когда отдохну, буду разглядывать, - сообщила она, поудобнее устраиваясь на кровати.
- Сказку рассказать? – спросил Вала, поправляя одеяло.
- Не-а, спать хочу.

Уложив внучку спать, Мелькор вернулся в гостиную. Эйллиэ скромно сидела в уголке дивана, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Так нестерпимо захотелось сесть рядом, коснуться руки, вдохнуть запах волос, но он подавил ненужное стремление. Плеснув в высокие бокалы золотистое вино, Изначальный протянул один Сейнеллиир, и расположился рядом в кресле.
- Кто такие Нгирит, Паки и Укита? – спросил он, пристраивая бокал на широком подлокотнике.
Чуть пригубив вино, Эйллиэ грустно улыбнулась и еле слышно ответила:
- Оборотни.
- Это понятно, но в кого они оборачиваются? Узор уж больно странен.
- Догадаться не трудно, учитывая имена…
Мелькор сложил ладони домиком и задумался. Паки, Укита, тень за спиной Нгирит…
- Пауки, - уверенно сказал он и поморщился: угораздило найти ученицу. – Насколько крупные?
- Паки чуть больше ладошки, Укита меньше кошки. У Нгирит физического облика нет, лишь энергетический.
- Она им не родня, не так ли?
Сейнеллиир усмехнулась:
- Не совсем так. Они из одного рода, но Паки и Укита - архины, то есть пауки-оборотни, а она – архейна, то есть Плетущая миры
- Откуда они здесь? – продолжил расспросы Мелькор.
- Гилмантий притащил, когда их миры были уничтожены, - Изначальная пожала плечами и сделала еще глоток. – Хорошее вино… Клемент поделился?
- Почему погибли миры? – Изначальный подался вперед.
Эйллиэ покрутила в руках бокал.
- Официальная версия гласит, что архейны вступили в сговор с порождениями неизведанного, которых часто называют грызглами, и открыли им дорогу. Оные порождения уничтожили один из миров и нанесли огромный вред еще нескольким. Битва была ужасна, как говорят. Вина Восьмилапых Плетущих была доказана, их собирались вызвать на совет всех Творцов и наказать, лишив силы или уничтожив. Легче сказать, чем сделать! - иронично хмыкнула Сейнеллиир. – Как и следовало ожидать болтовня совещавшихся осталась лишь болтовней. В миры Восьмилапых пробиться трудно, а сами они разумно не спешили на суд. Тогда было решено просто изолировать столь опасных соседей. Этим бы и кончилось, если бы не один молодой да ретивый волшебник. Он пошел иным путем: не стал пробивать защиту, а просто уничтожил всю систему миров Восьмилапых.
Мелькор резко выдохнул: он мог понять гнев и горе Творца, творения которого были безжалостно погублены, но представить создание, обернувшее свой великий дар на уничтожение, был не в силах. Страшно, горько и невыносимо. Как можно было пойти на такое? Как?! И Эа не покарала безумца?! Когда-то и сам, доведенный до отчаяния Мелькор был готов в минуту слабости взять силу из Арты, чтобы защитить своих… Но то был лишь порыв, потом он осознал, что никого не спасет, а лишь погубит мир. Платить можно лишь собой, а мстить… Мстить нелепо. И Творец, ставший убийцей, перестает быть Творцом.
- Что с ним сталось? – его голос прозвучал слишком резко.
Изначальная пожала плечами.
- Кажется, лишили силы или развоплотили. Точно не знаю. Говорили, что он не скрывался: то ли уже было все равно, то ли не ожидал такого наказания. Разумеется, опять пришлось собирать Круг, и, разумеется, опять собрали лишь треть положенного числа… - Изначальная утомлённо вздохнула, всем видом показывая, что разговор ей надоел, но Мелькор жаждал выяснить все до конца.
- Почему только треть? – удивился он. – Неужели им было все равно?
- Творцы обычно не любят судить, и еще больше они не любят выносить приговоры. А уж приводить их в исполнение … - махнула рукой Эйллиэ. – Кшайшие утверждают, что с тех пор как Великая кошка распахнула глаза, полный Круг не собирался ни разу.
- Из скольких Изначальных состоит этот Круг? – Мелькор никогда ни о каком Круге не слышал до сих пор. Если конечно не вспоминать Маханаксар. Получается, что Эру позаимствовал чью-то идею, а не придумал сам? Черный Вала усмехнулся: их Сотворивший явно пришёл откуда-то из этих краев. Узнать бы о нем.
- Великий круг состоит из девяносто девяти, но обычно приглашают на Малый. Там всего двадцать семь. Считается, что если соберется двадцать семь Творцов, то на это сборище явится Многоцветная. А уж что она им скажет – я понятия не имеют: такое счастие еще никому доступно не было, - Эйллиэ вдруг рассмеялась. – Ваша Аннифируэль предположила бы, что она всех пошлет. И честно говоря, будет права, ибо собрания – это так скучно! – она зевнула, изящно прикрывая рот ладошкой.
- Наверно, Творцы не желают быть посланными, потому и не собираются даже малым кругом, - Мелькор поддержал шутку, хотя ему было совсем не до смеха. Во всем этом ему чудилось нечто тревожное, неправильное и грозящее бедами.

Форум официального сайта Веры Камши

Клуб любителей всяческих искусств. => Наша проза => Автор: Эйлин на 17 декабря 2016 года, 19:50:15