Форум официального сайта Веры Камши

Спасибо большое)) очень приятно, что вы все меня читаете))

Хоть бури частенько меня трепали,
Но сердцем не очерствел.
Мне кажутся сказкой чуднЫе пальмы,
И россыпь росы в листве.
Наброшен на остров вечерний морок,
Все ярче огней змея.
На берег прибоем вползает море,
Отрезав на час маяк.
Чернее и ниже деревьев купы
Над крышами местных ферм…
…Наш мир накрывает стеклянный купол
Далеких небесных сфер.
Повисли на ветках тумана космы,
Как белое молоко.
И хочется выйти в открытый космос,
Туда, где горит Алькор.
Разбив – даже грудью – цветную корку,
Освоить галактик клад…
…И падают в августе вниз осколки,
Крупицы того стекла.

08.01.13

И свет, и горечь, и вкус надежды на губах - как вкус красного вина...
Спасибо, эрэа Markiz :). Спасибо огромное...

спасибо))

В краях, где не бывает склок и ссор,
Вдали от площадей, дворов и свалок
Пошли, январь, мне сладкий белый сон,
Укрой надежно зимним покрывалом.
Когда снежинки ломки и легки,
Вдали от троп и сплетников глазастых
Помягче взбей мне мерзлые комки,
Чтоб легче в грунт входил упорный заступ.
Чтоб все вокруг метелью замело б,
Засыпало по грудь хрустящей манной,
Ты поцелуй меня в холодный лоб
И расскажи тихонько сказку на ночь.
Пускай зачин коряв и староват,
Утешь меня, что там, за облаками,
Ждут моряка иные острова,
И волны разбиваются о камни.
Ты расскажи, что где-то есть миры,
Там раздается счастье всем, без денег,
Что сон меня некстати разморил…

…Я буду спать и верить в пробужденье.

15.01.13

"...Я буду спать и верить в пробужденье..."
Ох...
Хочется тихо сказать только одно: спасибо. Потому что любые громкие слова после такого будут лишними...

В тишине, как в тюрьме я,
и в окнах закат прокис.
Говорят: не сумею.
Я действую вопреки,
Из десятков позиций решая избрать en garde.
Вьюга стелет полотна,
бинтуя прожилки ран.
«Быть погоде нелетной», -
пророчил с утра буран.
Самолеты сегодня спокойней загнать в ангар.
Бьют куранты двенадцать,
и тосты пора толкать.
Я мечтаю подняться
до самого потолка,
Доказать, что на деле и я не совсем трепло.
И в вечернюю смену
упорно учусь летать,
Но предел Ойкумены –
покрашенная плита.
Чтобы выйти за грани, придется отбросить плоть.
Только тщетны попытки,
и толку в итоге ноль.
Палантин мойрой выткан:
решение вплетено.
Для заезженной клячи не слишком хорош жокей.
Инцидент был «исперчен»,
у рока характер крут.
Терпеливый диспетчер
отправит на новый круг.
«Постарайся, мол, парень. Все будет еще о'кей».
Стало в комнате зябко,
сквозит, не пойми откель.
Я смешная козявка,
я муха на потолке.
С любопытством глазею на местную хохлому.
Эй, умелец, подбей-ка
подковы на все шесть ног.
От меня на побелке
осталось еще пятно,
Как от сотен подобных, искавших полета мух.
Пожалей лучше нервы,
поверив в театр теней.
Ты придумал там небо,
но неба, по сути, нет.
Хочешь, выключим солнце, и так чересчур печет.
Надоело стараться,
ведь дергаться не к добру,
В тихом шепоте раций
ни слова не разберут,
И мои оправдания будут уже не в счет.
Ну, получится, может?
Заденет бетон шасси.
Где ты, Господи Боже,
подумай о малых сих.
Пальцы пачкает алым, но сам я по ходу жив.
Удавалось кому хоть
в мир выскользнуть налегке?
Я нелепая муха
в божественном кулаке.
Если чуть потрясти ее… Слышишь: она жужжит.

01 февраля 2013 г.

Да ладно… Я всегда остаюсь в убеждении, что если сильно разогнаться и зажужжать, то можно кухонное стекло вышибить.  :)  «Терпеливый диспетчер» знает, что говорит.
Спасибо *как всегда* за радость, которую приносят ваши стихи. И не мне одной.

Жаркий и пыльный август с окон дождями смоет,
Время разметит листья рыжей осенней хной.
Выбрав поярче синий, я нарисую море
Красками на паркете, прямо у наших ног.
Море хранит надежно всё, что давно украло,
Всё, что, являя щедрость, преподнесет нам в дар.
Дремлют на дне до срока ракушки и кораллы,
Что с глубины однажды вынесет в мир вода.
Вьются над морем чайки, птичий призыв печален.
Скалы снимают ловко с моря белесый скальп.
Что все богатства мира, золото и парча им,
Лучше в лагуне гальку попусту полоскать.
Небо на тон светлее и, несомненно, марче.
Серым надменным тучам севера не чета.
Линию горизонта темным прочертят мачты:
В плаванье к дальним странам скоро уйдет мечта.

В стылый московский вечер очень привязчив морок,
Кажется слишком тусклой лампа над головой.
Красками на паркете я нарисую море,
Чтобы ночами слушать тихую песню волн.

13.02.13

Эрэа Markiz, спасибо!
Ведь и в самом деле, нельзя без этого жить - без "тихой песни волн", звучащей в душе, без мачт на горизонте и белых чаячьих крыльев, без мечты... Когда вокруг - одни серые и тусклые краски, и ты почти уже забыл, что есть на свете еще ультрамарин, кобальт и бирюза... То есть, жить-то, конечно, можно - только от такой жизни выть хочется.
И ритм какой волшебный и завораживающий - действительно как шелест теплого прибоя, накатывающего на гальку...

Эх, так и вспоминается "поцелуй двух морей" на Родосе... Где с одной стороны - темный лазурит, по которому ходят белые барашки, а с другой - зеркально-спокойная светло-бирюзовая гладь... Фантастическое зрелище, ожившее в памяти после столь же фантастических строк.  :)

Cпасибо)

Снова за окнами цокот капель,
Месяц на смертном лежит одре.
В опытных пальцах не дрогнет скальпель,
Строго вдоль линий ведя разрез.
Русая челка, упрямый норов,
Взгляд устремленный куда-то вниз.
Жажда однажды постичь основы,
Вскрыть неподатливый механизм.

Жизнь, не жалея, внесет поправку,
Вычтет погрешность на естество:
Этих в коробку и на булавку,
Этих – пора поместить в раствор.
Четко в блокноте наметит вехи,
Чтобы всего испытал сполна.
После решит, наблюдая сверху:
Вышел удачнейший экспонат.

04 апреля 2013 г.

Александру Рехтенбергу

Гордых смиреньем судьба карает,
Но на словах я все также рьян.
Здесь, на окрайнейшей из окраин,
Топать неделями до жилья.
Лето частенько на влагу скупо.
В зиму опять заметет пургой.
Низкого неба зеркальный купол
Держат вершины далеких гор.
Без суеты и волшебных пассов
Быт мой по сути не так уж плох.
Холод надежно хранит припасы,
Время упрямо жалеет плоть.
Выгрызла буря поляну плешью
И из стволов возвела редут.
Новости ходят здесь так неспешно,
Что умирают, пока дойдут.
Кажется глупым минувший гонор,
Скучен уснувших желаний сор.
Победоносные легионы
Время истерло в речной песок.
Поздно теперь ковыряться в ранах:
Деревом снова не станет дым.
Только когда-то не знали равных
Черные стены моих твердынь…
Слышится горечь в вороньих ссорах,
Месяц сквозь тучи пути торит.
Сколько в запасе? Всего лет сорок,
Ну а по духу – уже старик.
Мне ни на что не хватает сил, как
Если бы утром стал мир иным.
Здесь в забытьи добровольной ссылки
Глупо о прошлом жалеть и ныть.
Лунная морось с небес струится,
Горы бесстрастны в их глухоте…
…Я ведь почти захватил столицу…
Но отступился…
Не захотел…

12.03.13.

Спасибо!
Вот просто на цитаты всё стихотворение растащить хочется. Строчку за строчкой...

А у меня рука не поднимается: лучше как есть, нераздерганное. ;)

А я проглотила книгу 2, а до первой никак не докопаюсь. Читается без перерыва на обед.  :)

Спасибо))

Мне под проблемы – не хватит тары,
Но если хочешь, еще досыпь.
Я умножаю опять усталость
На свой хронический недосып.
Сплошная темень царит снаружи,
И я считаю до десяти,
Но только вряд ли кому-то нужен
Почти свихнувшийся дезертир.
Давно истлели мои форпосты,
Дожди слизали оплывки стен.
Зима расстелет льняную простынь,
Пожухлым небом навесит тент,
И солнце снова штампует весны,
Пусть нет желанья вести игру.
А тех, кто рядом сидел на веслах,
Вкатало время в раскисший грунт.
Вода, темнея, дрожит в болотцах,
И сразу вряд ли отыщешь брод.
С судьбой выходит, порой, бороться,
Но не выходит перебороть.
Хотя по складу души скиталец,
Дорогой проклят, как вечный жид,
Я подпираю свой мир китами
И даже как-то пытаюсь жить:
Ломать и строить, нести турусы,
Пытаясь выбить по ходу страйк.
Так получилось, подобным трусам
Страшнее ада возможный рай.
Предстанет фарсом финал спектакля:
Ваш царь вернулся. Гаси маяк…
На горизонте опять Итака,
Опять Итака, но не моя.

26.03.13

Чудесно! Точно и образно, впрочем, как всегда.

- вот как-то так и выходит...

"...На горизонте опять Итака,
Опять Итака, но не моя..."
И снова - спасибо, эрэа Markiz! От всей души спасибо. Точно, яростно, хлестко... Сквозь строчки сочится боль - и все-таки это стихи о человеке, который не сдается. Назло всем Посейдонам, Сциллам и Харибдам...

Вспомнила «Одиссею» - прекрасные стихи Tigrisa :
«Час наступил – и уходишь ты.
День-то какой по календарю?....»
И как последний аккорд звучат не менее прекрасные стихи "Мне под проблемы - не хватит тары...", завершающий аккорд. Замечательно. Спасибо.

Спасибо!

!
Как больного подушками.
Как "туши свет", раз уж фарс.

ОТЛИЧНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ! Но, как всякое Отличное от других произведение, обращает на себя внимание.. бездарей всяких:

[spoiler]Который раз и на те же грабли -
- нельзя так вольно парить мечтами:
    не яды ль в ландышах чудно пахнут?


  Но фарсом кончатся все спектакли:
    Я подпирала свой мир китами,
      но позабыла про черепаху...[/spoiler]

прошу прощения, стихотворение дивное, на самом-то деле...

Грабли прочь! Потому что если дивное, так и яд в критике должен быть качественным. А это... "Мать Кобр, я не вижу, что можно отсюда унести". ;D

Там, где воды от грязи ржавы
И где доски на дне лежат,
Обитала Большая Жаба,
Посолидней обычных жаб.
От довольства не исцелиться:
Демонстрируя вздорный нрав,
Жаба мнила себя царицей,
Госпожою всея канав.
Где подсолнух расправил венчик,
Возле пруда, чуть-чуть левей,
Рос орешник, куда под вечер
Вдруг повадился соловей.
Там, на склонах оплывших ямин,
Выпадала, лучась, роса.
И, не смея шуметь ветвями,
Слушал песню притихший сад.
Зелень листьев дожди отмыли,
И, казалось, что в этот миг
Изменяется что-то в мире,
И становится лучше мир.
– Он фальшивит, как пьяный лабух!
Самоучка, халтурит лишь! –
Возмущалась Большая Жаба:
– Что вы только все в нем нашли?
Как ни билась, ни привыкала,
Испытала культурный шок.
Мне б с прекрасным моим вокалом
Надо сразу идти в Большой.
Будет место моим по праву –
Это ясно ведь и кроту!
Вряд ли сыщешь еще сопрано,
Чтобы столько колоратур.
К музыкальным изыскам глухи,
Веря Жабе – она не врет, –
Восхищались вокруг лягухи,
От восторга разинув рот.
И затравленный враз оравой
Соловей улетел на юг.

Жабам песни тогда по нраву,
Если сами они поют.

Наглость – тоже полезный навык,
Соловьям без него – каюк.

Неожиданно новая грань. Замечательно.
(http://yoursmileys.ru/tsmile/rulez/t2015.gif)

Хлестко, яростно, и каждая буква - святая правда... А последние две строчки вообще просятся, чтобы их выбили в бронзе. Как добрый совет Соловьям - и назло кваканью Больших Жаб. И прочих земноводных.
Спасибо - от души!
[spoiler]А еще - до чего неожиданно, но до чего же к месту пришлись здесь размер и ритм гумилевского "Дракона"...[/spoiler]

Восхитительно!

В качестве иллюстрации :)
[spoiler](http://s52.radikal.ru/i136/1306/2a/d346312aa835.jpg) (http://www.radikal.ru)[/spoiler]

Ассоциации...

Как Соловей о Жабе
Поет в ночном саду,
Представлю я едва ли
И красок не найду.

Еще ей мысли смелые
Повадились внушать,
Что могут с Розой белою
Красотку обвенчать...

всем спасибо))
Иллюстрация прекрасна)

Иуда

Пишутся долго земные требники:
Кровью любой эпизод замаран.

Дали мне тридцать монет серебряных:
Может, не много, но и не мало.
Я на чужую погибель выменял
Жизнь без сомнительных происшествий.
Будут и козы с тяжелым выменем,
С длинной и тонкой отборной шерстью.
Долго ли деньги добыть, умеючи,
С прибылью выйти с чумного пира?
Будет в достатке различной мелочи,
Хватит поправить весной стропила.
…Низкое небо, тряпье повисшее,
Молнией, словно копьем, прорвать бы…
Будет сестре покрывало с вышивкой
И угощенье еще на свадьбу.
…Черную тучу, как будто мантию,
Силится ветер на землю скинуть…
Выручен выкуп для старой матери,
Все, что останется вместо сына…
…Вытеснят плевелы, что посеяно,
Смешано тесто лепешки пресной...
Где-то седмица до воскресения.
Я не избранник.
Я не воскресну.

06 апреля 2013 г.

Вот опять слов нет - и всё. Вообще. Это тот самый случай, когда, прочитав стихи, хочется просто молчать - а потом перечитать их снова. И еще раз. И еще...
Спасибо - от души!

Заме-чательно! (c)

Главное - ненадолго. Как пришлись сюда слова ведьмака Геральта: легко заработать, но трудно потратить. 

Где-то я вычитала, что в поэзии не так важны факты, сколько мастерская передача настроения автора, оригинальная трактовка мысли, поскольку это художественное произведение.
Всегда хочется верить в торжество высшей справедливости. Верить, что тебе нельзя невозбранно выменять «чужую погибель» на спокойную, мирную и даже по-обывательски добрую жизнь, где есть справный дом, устойчивый быт и где счастливы твои близкие.
Когда-то давно я была неприятно впечатлена, узнав (кажется, у Ренана?), что первосвященник Киафа прожил долгую свою жизнь покойно и окружённый уважением. Так не должно быть! Ну да бог с ним, с Киафой, он-то по крайней мере считал, что поступает праведно (хотя я до сих пор чувствую и здесь неправильность). Но предательство, обмен чужих бед на твоё личное счастье не могут, не должны пройти бесследно. И горе матери – только это и может остаться, если ты решишься покупать счастье своё и близких ценой чужих несчастий. И не надо быть избранником, чтобы выбрать дорогу.
Спасибо за прекрасные стихи, которые вызывают – нет, даже не желание поразмышлять, но – острые чувства и переживания.

Спасибо))

Я приучаюсь разбирать слова,
Их пробуя на запах и на вкус,
Срывая их, отряхивая куст,
Как будто можно их с куста сорвать
И поднести, не мешкая, ко рту,
Как спелую смородину в горсти,
И выпить сок, как будто выпить стих,
И выпить стих, как будто выпить ртуть.
От пламени опять болит нутро,
Но надо лишь слегка поднатореть,
Привыкнуть умирать хотя б на треть
И восходить на плаху, как на трон.
Я различаю тени на листве,
Чуть слышный шепот, отпечатки ног…
Так учатся играть, не зная нот,
Но через душу пропуская свет.
Так понимают: преходяща плоть,
Когда от слов захватывает дух,
И Ева в зачарованном саду
Как будто слово пригубила плод.
Я приучаюсь разбирать слова,
Их пробуя на кончик языка,
Как небо прежде пробовал Икар,
Пока не закружилась голова.
И можно торговать из-под полы,
Слова деля на всякий разный сорт:
Есть слово на губах – морская соль,
И слово-мед, и терпкая полынь.
Есть пряный вкус и аромат лаванд
Для самых тихих и послушных чад…
Но как, порой, до одури горчат
Простые нерожденные слова…

23 апреля 2013 г.

От Ваших слов действительно захватывает дух. Потрясающие стихи. Спасибо большое.

Спасибо.


"Как ароматические травы,
Слово пахло медом и плодами".

«Он заворожил их песней птичьей,
Песней жаворонка в росах луга...» (с)

Спасибо за отдохновение души.

Спасибо))

Тают дни сосулькой в марте,
Смотрят окна, как слепые.
Исстрадавшийся астматик,
Город кашляет от пыли.
В небо, словно острый коготь,
Целит небоскреба призма.
…Дон Умберто верит в бога.
Дон Умберто пишет письма.

Здравствуй, Боже. Нынче вторник, день без счета с Сотворенья. Одуревший город тонет в терпком мареве сирени. Громко ойкают клаксоны: на закате звуки резче. Вновь удастся травам сорным прорасти сквозь сито трещин. Будет ночью раздаваться плач потерянной пичуги. Мне уже почти что двадцать, я уже не верю в чудо…

Гаснет месяца огарок,
Тени стали чуть заметней.
Дон Умберто кормит галок,
Гладит львов на постаментах.
Решето зеленых веток
Солнцу нынче не помеха.
…Почтальон вернет конверты.
Адресат, видать, уехал.

Здравствуй, Боже. В доме тихо, только капает из крана. Я искал достойный выход. Слишком поздно? Или рано? Но к картонным персонажам придираются построже. Что враги? Врагов не нажил. И друзей не нажил тоже. Книги молча смотрят с полок, и звучит рассвета соло. Что ж, со временем не спорят: на часах пробило сорок…

Лето высушило росы,
Город пламенем оплавив.
Дон Умберто ходит с тростью
И в очках в простой оправе.
Не гоняясь за вещами,
Помнит: жизнь ведь полосата.
…Только письма возвращают:
Не находят адресата.

Здравствуй, Боже. Строчки скупы, что-то вот немеют пальцы. Средства есть на миску супа, надо жить и отсыпаться. Прибавлять поправки к карме (время шастает кругами). Собираю нынче камни. Может, хватит для кургана. И не то, чтоб изувечен, но засел в груди осколок. Все. Теперь уже до встречи. И, похоже, очень скорой…

Вот опять начало марта.
Мысли суетны и вертки.
Дон Умберто клеит марки,
Ставит адрес на конверте.
До тепла совсем немного,
Скоро март дожди накличет.
…Дон Умберто пишет: Богу,
После, в скобках: в руки (лично)…

…Затянуло ливнем окна, в небесах открыли вентиль. На помойке книги мокнут, письма раздувает ветер…

05 мая 2013 г.

Markiz, последние стихи, пожалуй, лучшее, что я читала  в последнее время :)

Просто не находишь достойных слов для отзыва... Хочется только потрясенно и благодарно молчать...
Спасибо. От всего сердца :).

Могу только еще раз сказать:

Ваши строчки мне читать - как сюрприз,
Потаенная в них мудрость и грусть...
Ах, Маркиза! Извините - Markiz,
Я готов их заучить наизусть! :)

Вам спасибо))



Шуткой своей гордясь –
Смертным – такой удел –
В воду добавив грязь,
Бог сотворил людей.
В жилы долил тепло,
В сердце добавил пыл.
Только однажды плоть
Вновь превратится в пыль.
Если б не бренность дней,
Был бы не плох почин…
Глина в разы прочней,
Стоит обжечь в печи.
Поздно уже гадать –
Сделано – привыкай! –
Сотни моих солдат
Переживут века.
Пеплом эпох и дат,
Прахом занесены,
Воины будут ждать,
Видя цветные сны.
Бурю пригонит вихрь,
Выцветут небеса.
Умерший – неживых –
Я поведу их сам.
Компасом звездных карт
Будет луна мерцать.
Двинется на закат
Армия мертвеца.
Солнце взойдет в зенит,
Реки польются вспять.
Но до поры они…
Спят…

17.05.2013

В час чёрных лун и серебра
Ночь криком будоражат совы.
Слова, по сути, ложь и блажь,
И не доводит до добра
Случайно брошенное слово.

В весенний вечер, в час глухой,
На время сняв свою кирасу,
Сражаясь с мелкой чепухой,
Так хочется порой на холст
Плеснуть побольше ярких красок.

Дорога в никуда крива,
Куда спокойней на крылечке.
Но мы упрямы, нам бы в ад…
Слова умеют убивать,
Хотя неплохо душу лечат.

Быльё теченьем унесло,
Зовет и плачет голос выпи.
Проклятьем стало ремесло –
Оттачивать рапиру слов,
Готовя смертоносный выпад.

Закат изысканно кровав,
А тени робки и сутулы.
Я не желаю рисковать
И отмеряю вновь слова
Как желчь назначенной микстуры.

Таким вот время не указ,
Ведь пальцы, как и прежде, ловки
И взгляд насмешлив и лукав.
В словах, почти как у лекарств,
Нельзя превысить дозировку.

04.04.2013

Венок

Есть одна простая догма:
Пригодится всякий навык.
Знает опытный садовник
Очень много разных травок.
От простуды и от порчи,
Чтоб по вкусу – чистый перчик.
Знает те, что лечат почки,
Знает те, что лечат печень.
Подбирать не надоело:
Пальцы вес отмерят ловко.
Лист любой сгодится в дело,
Если помнить дозировку.

…Все на лесть бывают падки,
Пусть обманщик мягко стелет.

Есть еще одна посадка,
Где особое растенье.
Притеню, раз в полдень жарко,
И удобрю землю грядок.
Для врага трудов не жалко,
Для врага не жалко яда.

…Блеск разбитого фиала,
Горечь выпитых эссенций…
Будет цветик ярко-алым,
Словно вырванное сердце.

23/04/13

Вьется в небе дикий кречет,
Дни неспешны и легки…
На траве у быстрой речки
Я сплетаю стебельки.
В той цепи, что год ковалась,
Есть последнее звено.
Будет небо ярко-алым,
Будет алым мой венок.
Речка скроется во мраке
Вплоть до утренней звезды.
Есть в венке лесные маки,
Розы, несколько гвоздик.

...Эту страшную расплату
Я назначила сама.
Там, где вы убили брата,
Распустился красный мак.
Люди стали злы и дики,
Без сомнений в правоте.
Расцвели в саду гвоздики,
Был когда казнен отец.
Поутру рыдала баньши,
Зная, что нам суждено.
И сестра шагнула с башни,
Лишь бы Вам не быть женой.
Птицы в кронах гнезда свили,
И трава пустилась в рост.
На заброшенной могиле
Только плети диких роз.
Мне на радость, на беду Вам
Скоро кончится вражда.
Я умею много думать
И умею долго ждать.
Притворяться? Ну и ладно.
Ярче ленты, звонче смех.
И покажется желанной
Подлецу живая смерть.
Мой расклад совсем не сложен,
Раз уж так заведено:
В поздний час на брачном ложе
Вы примерите венок.
Нас судьба на время свяжет
Точной выплатой долгов.
Что потом? Потом неважно:
Хоть на плаху, хоть в огонь.

Меньше знаешь, спится крепче.
Мысли плавны и легки.
Помнят только ночь и речка,
Как плетутся стебельки.

25.04.13

Святая правда! :)
Это я, как очень добрый, но умеющий мстить за обиды, человек говорю :)

Бесподобно, как всегда. И правильно. - к ежедневному прочтению, впрочем, как и многое другое у Маркиз.

Это так замечательно! Что хочеться повторять каждое слово. И присоединиться к словам эра Drago63:"Я готов их заучить наизусть!"

И хотя
но настоящая поэзия говорит сама за себя, она не обманет и её не обманешь. Спасибо от всего сердца.

Великолепно. Каждая строка - как граненый драгоценный камень. Полновесно тяжелый - и сияющий. С тревожным огнем внутри...
Спасибо Вам большое, эрэа Markiz! За Ваши стихи - и за то, что Вы есть...

Спасибо)) Большое) Всем))

Варвары

В нашем городе слышится всюду чужое наречье.
Те, кто знают язык, те стараются больше молчать.
Наши женщины спрятали лица, ссутулили плечи,
И надеются, может быть, этим спасется хоть часть.
Но любые надежды бессмысленны, видимо, в корне.
Все.
Империя пала, под тяжестью лет одряхлев,
Белый мрамор дворцов раздробили подковами кони,
И в театре, наверное, тоже устроили хлев.


    Я сижу во дворе и как воду глотаю вино.
    Мне под ноги отцветшей эпохой осыпалась вишня.
    Мы мечтали о счастье и мире, а выпало ишь как…
    Кто-то сильный у мойры вдруг выдернул веретено.


Но умение песни слагать – на войне глупый навык.
Горизонт, как в предчувствии бури, болезненно-желт.
Победители входят в дома, выбирая по нраву
Из чужого имущества ценности, утварь и жен.
У меня только книги, они для неграмотных – дурость,
У меня нет сокровищ и юной красивой жены.
В тихом доме темно и все время откуда-то дует…
У меня были книги.
И книги теперь сожжены.


    Часто снится: спасение явится нам из глубин,
    Потому каждый день я часами сижу у колодца…
    Закрывая глаза, я мечтаю убить полководца.
    Только даже себя оказался не в силах убить.


Эти руки слабы, и держали лишь книги и стилос.
В этом сердце нет храбрости, только печаль и тоска.
В год ушедший так много различных событий вместилось,
Что вот-вот, и меня похоронит минувшего скарб.
Вновь под вечер заря выбирает кровавый оттенок:
Окропляется алым небес порыжевший сатин.
Иногда я жалею, что все же не умер на стенах,
Сохраняя надежду, что город удастся спасти.


    Но не вычернить память и камень не сбросить с души.
    Мрачно тлеет закат, догорая забытой лучиной.
    Я готов умереть, если б мог изменить, что случилось.
    Только все, что могу я - разбить опустевший кувшин.


20 мая 2013 г.

«Счастья искать я ничуть не устала.
Да и не то чтобы слишком искала
Этот зарытый пиратами клад.
Только бы видеть листочки да лучики...
Только бы чаще мне были попутчики:
     Тень на тропинке,
     Полет паутинки
     И рощи несумрачный взгляд».Н.М.
и ещё только бы чаще читать новые стихи Маркиз, такие разные, но всегда поэтически выверенные, чуткие и удивительные. 

Жутко. И прекрасно.

Да - страшно. Но читаешь - и перехватывает горло... От того, как обжигающе это написано. От того, что эти стихи - словно вязь траурной черни по золоту, из которой не выдернуть ни завитка, ни нити. От того, что это стихи на все времена...
Спасибо, эрэа Markiz!

Горько. И хорошо.

И всегда созвучные, находящие отклик. Как там - про "пораженье от победы"? Ведь и на победившей стороне могут быть сходные ощущения - ну разве что война другая...

"Когда перебранкою станут бои
За право и дело,
Когда копьеносцы былые твои
Палачьи доспехи наденут,
Когда от дележки и звона наград
Заварится смута,
Наполни-ка чаши, о мудрый Сократ,
Налей нам цикуты." Н.Б.  ;)

Спасибо, друзья))

Если вдруг встретятся, берегись их.
Им в этой жизни никто не мил.
В тайной Касталии в играх в бисер
Мудрые ставят войну и мир.
Пыжатся, маются, жмутся – ну как
Новое что-то придет на ум?
Смерть и рожденье, считай, науки,
Просто чуть выше других наук.
Здесь не мечтают о ласках гурий,
Раз целый мир поделен – владей.
Двигают слишком легко фигуры,
Не признавая их за людей.
Карты рисуют – плацдарм для армий,
Не получилось – потом вернись…
…Кошка лениво лежит на раме
И с безразличием смотрит вниз.
Взгляд отстраненно по залу шарит:
Спорят, шумят – не дают мечтать.
Кошка умеет играть с мышами,
Те же замашки – иной масштаб.
Кошка у высших всегда в эскорте -
Это лишь люди могли забыть,
Что игрока ожидают когти,
Кем-то решенной за нас судьбы.

Пронзительная безысходность выбравших игры разума. Конечно же, ими самими прекрасно осознаваемая. Как кара за отказ от человеческих эмоций, от «ласок гурий», кара за то, что слишком легко двигаются фигурки-люди.
«Рассудок, умная игра твоя -
Струенье невещественного света,
Легчайших эльфов пляска, —
и на это Мы променяли тяжесть бытия». (с)
Всё так. И всё же, насчёт «кем-то решенной за нас судьбы»… Мне казалось по прочтении той книги, что Кнехт как раз смог решить свою судьбу сам. Конечно, я помню своё неприятие того исхода, кажущуюся мне бессмысленность последних решений Кнехта (да и сейчас, честно говоря, мне они не по нраву) – но ведь это был его личный выбор, выбор «тяжести бытия», как мне думается.
И как всегда, радостно окунаюсь в здешний волшебный мир стихов.

Спасибо большое за новое чудо, эрэа Markiz... За живую кровь, текущую в жилах этих стихов. И за то, что они, как всегда, такие настоящие - и так входят в душу...

Давно не заглядывал...
Спасибо.

Спасибо)

Шуткой своей гордясь –
Смертным – такой удел –
В воду добавив грязь,
Бог сотворил людей.
В жилы долил тепло,
В сердце добавил пыл.
Только однажды плоть
Вновь превратится в пыль.
Если б не бренность дней,
Был бы неплох почин…
Глина в разы прочней,
Стоит обжечь в печи.
Поздно уже гадать –
Сделано – привыкай! –
Сотни моих солдат
Переживут века.
Пеплом эпох и дат,
Прахом занесены,
Воины будут ждать,
Видя цветные сны.
Бурю пригонит вихрь,
Выцветут небеса.
Умерший – неживых –
Я поведу их сам.
Компасом звездных карт
Будет луна мерцать.
Двинется на закат
Армия мертвеца.
Солнце взойдет в зенит,
Реки польются вспять.
Но до поры они…
Спят…

17.05.2013

Не разбирая заслуг и льгот
С множества ран ободрав коросту,
Шел по земле сорок первый год,
Спешно шинель подогнав по росту.
Вряд ли понятно кому из нас,
Видевшим войны в кино в партере,
Как ждали сводку, боясь узнать,
Что же за город еще потерян.
Как за кошмаром насущных тем
Вновь забывали про сон и отдых,
Как, постепенно сбавляя темп,
Вязли в сугробах стальные орды.
Как, собирая страну из крох,
Сделано, создано было сколько?
Как на морозе дымилась кровь
И застывала непрочной коркой.
Может, удастся вместить с трудом
Дни и недели в короткий очерк…
Только громады кирпичных домн
Даже на миг не смыкали очи.


Вряд ли хоть кто-то из тех семей,
Вынесших груз неподъемных тягот,
Просто мечтая, представить смел
Знамя, поднятое над Рейхстагом.

22.06.13

Верую
В ночь, что летит навстречу,
Запахи дня вышибая вон.
В ложь позывных человечьей речи,
Пойманной в сети радиоволн.
Тени спешат по пятам, пихаясь,
Медлят мажоры с приставкой «форс».
Там за стеклом – первозданный хаос,
Разнообразие мыслеформ.

Верую
В мир, что в крови и поте
Мышцы наращивал на костяк,
Каждой частицей машинной плоти,
Чувствуя дрожь напряженных тяг.
Тяжесть асфальта задушит корни,
Выдавит горький ковылий сок.
Хищную душу степняцких конниц
Переиначило колесо.

Верую
В жизнь, признавая вины,
И не приемлю иных мерил.
Неразрываемой пуповиной
Связаны образы и миры.
Лунную полночь дождями смыло,
Словно спасения, жду утра.
Чувство дороги – господня милость,
А не простое in god we trust.

Верую
В точку начала мира
И километры пройденных трасс.

19 июня 2013 г.

Как всегда неожиданно и не менее прекрасно. Спасибо.
Ещё осталась живая память о войне, о той, не киношной. Но ещё одно поколение, боюсь, и в лучшем случае будут выходить об этой великой войне фильмы, подобные «Гусарской балладе». Весёлые, красивые и полные захватывающих приключений. 

Как-то давно душа не радовалась. Не верится, что нет стихов, которые здесь ещё не выкладывались. И уж тем более не хочется верить, что возникли какие-то нелады.
Ну, а если нет ничего нового, то я перечитываю снова  и снова полюбившиеся стихи. И жду.

Как получить бы нам всем сюрприз
(Лучше мультишенгенской визы ;D ):
Вновь почитать бы стихи Markiz...
Точнее - милой нашей Маркизы! ;)

Спасибо)) Живой-живой, только лениииивый)))

Рабочий день в одной из фирм – вполне стандартный клон. Жизнь, как заезженный мультфильм, проходит за стеклом. Себя не чувствуя сачком, пытаюсь лечь костьми.
- Куда идем мы с Пятачком?
- В прекрасный новый мир.
Там о потерях не скорбят, ведь будет новый сев. Играет каждый за себя, а также – против всех. И можно по веленью мод картинно бить челом.
Но если хочешь свежий мед - договорись с пчелой.
Хозяин резок и спесив, и наглецам не рад. Зачем тогда еще просить, раз проще отобрать? Под грифом санкции ЕС поднять военный стяг?
Ведь кто-то слишком много ест, и, в основном, в гостях.
Но нужен тот, кто в свете рамп вновь выдернет чеку. А, значит, новый дифирамб поется Пятачку. Проснувшись властелином дум, он держит хвост трубой.
Когда кого-нибудь ведут, то чаще – на убой.
Им – в небеса короткий лаз (отдельно от ханжей). Когда в игре наградой власть, полно невинных жертв. А жалость? Для чего? О ком? О сброшенных в кювет?
Идем куда-то с Пятачком уже который век.


Леди не выйдет из глупой кокни,
Как ни старайся, но толку - пшик.
Солнце настойчиво лезет в окна,
Чтобы подглядывать для души.
Бьешься, увязнув в словах, как в тине,
Тщетно пытаясь над ней взлететь.
Можно ль живому ломать хребтину
Методом пряников и плетей?
Быстро терпенье идет на убыль,
Бурным разносом грозя в конце.
Снова движенья резки и грубы,
Снова заметен родной акцент.
Солнечный свет на страницы пролит,
Пахнут дохлятиной сотни книг.
Нам изначально достались роли,
Лучше, пожалуй, вернуться к ним.
Трудно привычное враз отторгнуть,
Пылью не выбить как из перин.
Вы проиграете все в итоге,
Хоть и возьмете свое пари.
Время настало ослабить вожжи,
Пусть все останется позади.
Я никогда вас не потревожу.
Искренне ваша,
Элиза Ди.


Столицу накрыло лето. От августа одурев,
Оно разомлевший город не думает покидать.
Полковник давно не верит обману календарей,
И мимо него бесследно проходят цепочки дат.
Он хлещет коньяк, как воду, а воду - как чистый спирт,
И с возрастом стал, пожалуй, небрежнее в мелочах.
Да, впрочем, зачем стараться, раз ангел-хранитель спит?
Полковник давно не пишет, полковник привык молчать.
У дома его на клумбе ромашки и львиный зев,
И если смотреть с балкона, в них виден последний шанс.
Полковник ни с кем не спорит, лишь тени его друзей
Приходят к нему под вечер, чтоб выпить на брудершафт.
Бессмысленно рыться в прошлом, ведь совесть не отбелить,
Она в полумраке комнат крадется тайком, как вор.
На фото в невзрачной рамке есть мраморный обелиск,
Там где-то среди фамилий отыщется и его.
Он слышит, как шепчут травы, как медленно всходит злак,
Как вешние воды мыслят обрушить кольцо плотин.
Он видел немало горя, он сделал немало зла,
Но если назначат плату, полковник готов платить.
Рассвет перекрасит окна и небо в оттенки льна,
И станет слегка уютней в забытой его норе.
Надежда проходит выше, надежда проходит над,
Едва задевая крыши и головы фонарей.
Он снова поставит чайник, и будет смотреть на газ,
Как будто во всей вселенной горит лишь его огонь.
Полковнику снятся звезды и выбранный верный галс,
Но влажный песок прибоем затопит его Арго.
А что же осталось? Тяжесть и бремя бессонных вахт,
И кофе промозглым утром, и серая полоса.
Полковник давно не пишет. Увы, вдохновенье -швах,
Хоть вряд ли на целом свете найдется, о чем писать.
Осталось рискнуть и выйти за рамки привычных норм,
Но, видимо, высшей власти так просто не угодить.
Полковник не верит в бога, полковнику все равно,
Он слишком давно приучен, что в мире совсем один.

Замечательные стихи. "Пятачок" - как будто с натуры списан.

Спасибо, дорогая Markiz!
[spoiler]А из воробьиной стаи некоторые Воробейчики наперебой добавляют: "И любимая".  :) [/spoiler]

Лень - это не страшно, главное, что слово живёт.

И снова - спасибо большое. От всего сердца.
Ваши стихи - это действительно волшебство, эрэа Markiz. Вот и эти, новые - в них столько строк, отдающих вкусом полыни и пепла... А читаешь - и всё равно не остается в душе никакого ощущения безнадежности. И упрямо хочется жить, любить, надеяться - и драться за то, что тебе дорого...
Зацепили очень все три. Но сильнее всего - почему-то третье, про полковника... Спасибо Вам еще раз!

Ветер кидается снегом колким,
Скулы опять обжигает льдом.
Трудно живется, когда в подкорку
С детства впечатано слово "долг".
В созданных рамках весьма просторно,
Только условие таково,
Что даже смерть не вольна расторгнуть
Кровью подписанный договор.
Как ни старайся - не разобраться,
Вряд ли отмажешься: не мое.
Самую жесткую форму рабства
Кто-то в насмешку назвал семьей.
Искренность в наших делах накладна:
Верен хозяину пес цепной.
Высшая цель - это благо клана
И, непременно любой ценой.
Муторно действовать по старинке,
Но спорить попусту как бы лень.
Волки сегодня идут на рынке
В цену породистых кобелей.
Хочется время не тратить в играх,
Не поддаваться на ложь и лесть.
Шанс на свободу хоть с кровью выгрызть,
Через ограду махнуть, и в лес.
Вырваться в зимнюю ночь - и ходу.
Может быть, воля меня спасла б?
Чтоб никого, только жгучий холод,
Лунная пыль из-под сильных лап.
Там только тени тропинки топчут,
Там правит вьюга свой снежный бал.
Жаль, что сегодня не выйдет точно.
Может, когда-нибудь...
Не судьба.

29.09.13

Исход для нас не будет одинаков:
Уплыть в туман, уснуть навек на дне.
Позволь, судьба, вернуться на Итаку
На склоне дней.

Там скалы добела отмыты ливнем,
Приносит шепот волн полночный бриз.
Там спорят с ветром мрачные оливы
И кипарис.

Прибоем море намывает дюны,
Устав в лагунах лунный свет лакать.
Меня зовет утраченная юность
Издалека.

Там утром живо копошится рынок,
Где можно отыскать любой язык.
И спят спокойно древние руины
В тени лозы.

Но в черноте весенних ранних пахот
Проглянет потревоженная кость.
Там грубо будоражат память праха
Копыта коз.

Там дремлют волны, прошлое оплакав,
А берег тих и на рассвете нем.
Позволь, судьба, вернуться на Итаку...
Хотя б во сне.

04.13

Всё никак не могу найти подходящих слов. Всё, что пытаюсь написать, так мелко и ненужно в сравнении с этими стихами. Каждая строчка бьёт по сердцу, душе, и я не могу забыть ни строчек, которые рефреном звучат:
ни других строчек, что  так прекрасны и удивительны, и странным образом созвучны. Спасибо.

Чудесно.

Спасибо)

Слышится издали зов грозы.
Поздно просить: уймись.
Зеркало моря разбила зыбь.
Суша бахвалится, как язык,
Высунув черный мыс.
Льется потоком сплошным вода.
Небо, что решето.
Волны наносят опять удар,
Скалы смеются, мол, ерунда,
Грудью встречая шторм.
Кажется, в небе разверзся ад.
Плещется туч рванье.
Не назначая конкретных дат,
Море умеет подолгу ждать -
После возьмет свое.
Буря смертельна для мотылька,
Ветер берет разгон.
Можно погибнуть, не зная карт.
Только не дремлет глаз маяка,
В лампе горит огонь.
Скалы играют на интерес,
Морю порвав подол.
Ночи бутылка пуста на треть,
Старый хранитель, пускай нетрезв,
Но не забудет долг.
Он на слова нарочито скуп,
В грязных заплатах килт.
Много видал на своем веку...
И не попробуют кровь на вкус
Каменные клыки.
Спорят друг с другом вода и твердь,
Буйствуя и смеясь...
Смертным надежда дается сверх.

Видно, с упрямой судьбой в родстве,
Тот, кто хранит маяк.

16.10.13


Сыростью старый город насквозь пропах,
Душат в объятьях улицы - не вздохнуть.
Ветер сдувает лета цветочный прах
И добавляет к листьям цветную хну.
Небо нагнулось низко - достать рукой.
Вновь перелетным птицам пора на юг.
В долгой прощальной песне звенит укор,
Скорбь по отвергшим в зиму земной уют.
Взять бы - скитальцев досыта накормить,
Выставив к двери снов разномастный плов.
Тикает время, в доме горит камин...
Если смотреть в огонь, на душе тепло.
Разом заботы будто бы вдалеке,
Будто бы все в порядке, не абы как.
Скрип половиц и шорох на чердаке,
И аромат вишневого табака...
Холод не страшен, если налажен быт,
Если в дожди стропила не съела гниль.
Видишь, ночную тень у печной трубы?
Ты не гони меня осенью, не гони
В сытные земли, где и пески родят,
К южным морям, не ведавшим тяжесть льда.
Пусть я сама из клана таких бродяг,
Мне надоела теплая злая даль.
Мне надоело вечно судьбу искать,
Снова за миражами погасла цель.
Ночь оседает инеем на висках,
Можно замерзнуть до смерти на крыльце.
Мне бы, поверив в счастье, найти хоть часть.
Сколько пустых попыток - не перечесть.
Если чего и хочется в поздний час,
Просто опять уснуть на твоем плече.

19.10.13

Даже не знаю, какое зацепило больше из этих четырех стихотворений... Каждое - опять как глоток живой воды, от которого счастливо холодеет в груди. И, одновременно, холод этот оставляет, когда читаешь, в сердце ощущение ожога...
  Мы ведь все хоть единожды, да мечтали "через ограду махнуть, и в лес". У каждого из нас есть своя Итака, которая оторвалась от сердца с кровью. И вот это: "Если чего и хочется в поздний час,\ Просто опять уснуть на твоем плече..." - тоже на все времена. И это: "Смертным надежда дается сверх..."
   Спасибо. Просто спасибо. И низкий поклон...

Спасибо!
Такой удивительный подарок - ваши стихи сегодня. Правильно пишет эрэа Красный ВОлк, у каждого их нас было нечто похожее, а вам дано свыше все это облечь в точные и весомые слова, западающие в душу и память.

Спасибо)

Смутные страхи разом искоренив, может, дерзнешь однажды набраться сил, чтобы напиться влаги из трех криниц, тех, что питают выросший Иггдрасиль. Сколько с утра творенья сменилось утр, сколько закатов в недрах сокрыла ночь...
Помни, источник первый зовется Урд, он под защитой тройки премудрых норн. Годы в их пальцах - камешки ярких бус, перебирают: время придет вот-вот. Раз не боишься встретить свою судьбу, то зачерпни ладонью прозрачных вод.
Вкрадчивый шепот льется со всех сторон, скрыла пути-дороги седая хмарь...
И неотлучно Мимир хранит второй от возжелавших мудрости задарма. Хочешь изведать разом добро и зло? Будь же достоин знаний: умерив спесь, если сумеешь равный найти залог, горькой прохлады из родника испей.
Все, что цвело весной, превратится в тлен, сгинет, исчезнет без вести, захирев.
В третьем, кипящем черной водой котле скрыты истоки быстрых подземных рек. В снежном буране не отыскать путей: вроде был здесь, окажешься далеко. В толще воды как будто мелькнула тень - это древесный корень грызет дракон.
Перед ненастьем станет закат багров, страшно в краю туманов и вечных льдин...
Разве невыполнимое для богов
Может осилить смертный?
Решил?
Иди.

25.10.13


Осень прокралась в город, порскнула по бульварам
И затерялась сразу в сером тумане дней,
Времени для раздумий стало теперь навалом.
Город утратил краски, будто лежит на дне.
Хочется каплю света, хочется ломтик смеха,
Солнечный яркий лучик, спрятанный в бандероль.
Хочется сжечь блокноты и навсегда уехать,
Лишь бы не пить на кухне на брудершафт с хандрой.
Мерзнут до боли пальцы, нервно орут вороны,
И застывает память инеем на траве.
Звезды уже заметны, где-то пробило ровно,
Месяц скользит по веткам, как по извивам вен.
Ветер упрямо тянет за рукава шинели,
Сумерки увлекают пляской чужих теней.
На перепутье года вряд ли найдешь страшнее,
Чем оставаться в осень с ночью наедине.

29.10.13


Он сказал:
Со мною не нужно спорить,
Я в подобных россказнях знаю толк,
У меня в избытке таких историй,
Что случились где-то веков за сто.
Нынче только море, где скрылась суша,
Словно зуб обломанный, голый риф.
Потому тихонько садись и слушай,
Как я буду с памятью говорить.
Видишь сыпь барашковых треуголок
Там, где чайки рыбу ловить взялись?
Там когда-то высился дивный город,
Был великий город, где лег залив.
Мирно море терлось щекой о пристань,
Разомлевшей кошкой прибой урчал,
И под вечер камень чуть серебристый
Розовел, в закатных светясь лучах.
Неспеша друг друга сменяли зори,
Новый год являлся, другим ведом.
Как волна по стенам текли узоры,
И надежно море хранило дом.
Серебром на солнце лагуна бличит,
Под глазурной коркой молчит вода...
Но запомни, с каждой своей добычи
Люди что-то морю давали в дар.
Выбирая жертву, не повториться
От души старались и стар, и мал.
И хозяин моря платил сторицей,
Отводя от города прочь шторма.

В этот год комета зажглась пожаром,
И беда над миром простерла длань.
Новый князь промолвил: "Хорош, пожалуй
Пусть теперь хозяин мне платит дань.
Мы в пустые глупости верим часто.
Но уже довольно ненужных трат".
И дурную весть растрепали чайки,
Разнесли на крыльях ее ветра
И хозяин моря стряхнул дремоту,
Примеряясь, тронул кольцо плотин,
Усмехнувшись криво: "Ну что ж, посмотрим,
Кто кому обязан теперь платить".
Повлиять осмелимся на судьбу ли,
Укротить сумеем ли свой порыв?
Разыгралась ночью такая буря,
Что не знали люди до сей поры.
Бесновался ветер, почуяв волю,
Грохотало небо ему в ответ.
Обреченный город накрыли волны,
И под весом моря прогнулась твердь.
Горизонт отблескивал грозно-алым,
Яркий сполох словно удар меча.
Этой ночью ужас познали скалы
И поклялись вечно о том молчать.
Не стремится солнце подняться выше,
Вспоминая бурю, как страшный сон.
Город сгинул, вряд ли хоть кто-то выжил,
Только князь хозяином был спасен.
Он скитался долго судьбе послушен,
Что корабль по воле ветров и волн.
И с тех пор его отвергала суша,
Отвергало море с тех пор его...

В присмиревших водах спала опасность,
Длился вечер в сумрачном ноябре...
Он сказал: "Зря веришь досужим басням,
Просто злая сказка, нелепый бред..."
Только сердце тронул нездешний холод,
По спине скатился холодный пот.
Ведь известно, часто в песке находят
То цветной окатыш, то черепок.
Проигравшим поздно просить пощады,
И не будет больше победных битв.
Он ушел, задумавшись, не прощаясь,
Как-то разом вдруг обо мне забыв.
И спина казалась такой прямою
Что смутился ветер и чуть притих...
Не забыть мне, как отступало море,
Торопясь убраться с его пути.

11.11.13

Просто, как всё прекрасное, очень поэтично и неимоверно грустно. Здесь - отдохновение души и свидание с настоящей поэзией.

Все прекрасно, но вот это - отдельный восторг для филологиков. "Опасность - спАла или спалА?" - "А как вам лучше нравится".  ;D ;D ;D

P.S. Все-таки спалА, конечно. Спасибо Воробью, одернул. ;D

Только под утро станет туман редеть,
Где-то под сердцем вновь заболит остро.
Черная птица снится который день,
Проклятый ворон – гончий воздушных троп.
Мрачные перья цветом черней угля.
Скольких ты спас и скольким ты навредил?
В страхе ловлю почти человечий взгляд,
Мудрость узнавших: не изменить вердикт.
Каждому веку близок лишь свой уклад:
Камень, железо или простая медь.
Если ты житель ада, зачем крылат?
Если ты ангел, то почему во тьме?
Тени змеятся сотней лернейских гидр,
Что-то живое смотрит из-за гардин.
Над головой опять выводя круги,
Разве меня пытаешься оградить?
Тот, кто сплетает нити, на подлость щедр,
И у него в избытке найдется бед.
Время уходит, поздно считать ущерб.
Траур на крыльях, траур в моей судьбе.

17 ноября 2013 г.



Четки и мерны 
удары весла, 
Пусть 
он не молод, 
но все же не слаб. 
Лодка скользит, 
словно птичье перо, 
Вену реки 
прочертив поперек. 
Тихая ночь 
на просторы легла. 
Челн 
будоражит 
застывшую гладь, 
Пересекая 
неспешно черту. 
Воды темны и тягучи, как ртуть. 
Тени сейчас 
и навечно резки, 
Кажется, 
будто 
нет дна у реки. 
Лодка замрет 
у сплетенья корней, 
Странно 
и страшно 
на той стороне: 
Черные ветви 
не тянутся вверх, 
Прячутся 
скалы 
в белесой траве, 
Черные воды 
скребутся о борт... 
Звякнет придушенно медный обол. 
Плата - закон, 
а не чья-нибудь блажь. 
Плюх! 
И во тьму 
погрузится кругляш. 

09.12.13


Светает. Нынче сыро и свежо... 
Вода кипит в котлах, настой заварен, 
Пора домой от тлеюших развалин 
В объятия давно забытых жен. 
Корявый месяц - точно не жилец, 
Еще чуть-чуть и захлебнется в море. 
Исходом все довольны, даже мойры, 
А проигравших незачем жалеть. 
Впитался в кожу стойкий запах шкур, 
И, подчиняясь прихоти сюжета, 
Ахейские вожди приносят жертвы, 
Подсчитывая выгаданный куш. 
Прядется пряжа будущих путей: 
Кому-то покрывало или яма. 
Но это позже. Дочери Приама 
Пока еще доступны для утех. 
Вожди не спорят, кто во что горазд, 
Хотя вчера здесь пили и ругались. 
Остался только стойкий запах гари, 
Да кое-где не высохшая грязь. 
На скалах кружевами сохнет соль, 
Светлеет небо от дождя рябое. 
И долго в разыгравшемся прибое 
Кататься будет всякий мелкий сор... 
Герои отправляются с зарей. 
К чему тянуть? Последний парус поднят, 
Слепой аэд прославит новый подвиг. 
...А город сгинул. 
Город разорен. 

11.12.13 

Зима на пятом этаже
Обводит крыши лунным мелом,
И мне все кажется, Гомером
Переиначен был сюжет.
Ведь боль у каждого своя,
Под сказкой истины не скроешь.
Что Одиссей погиб под Троей,
А грозный город устоял.
Пророчит зло безумный хор:
Все сгинет в пламени кровавом,
И роковое покрывало
Сожгут под хохот женихов.
Вновь медь ударится о медь,
Нет повода молить о чуде,
Лаэрт сгорит в своей лачуге
И будет изгнан прочь Эвмей.
Но что скорбеть по старику?
Ведь память - дело наживное,
Спустя неделю Антиноя
Царем прилюдно нарекут.
За трон цена невысока...
Оливу выкорчуют с корнем.
И Телемах вернется вскоре,
С собою приведя войска.
Искать судьбу в чужом краю
Так удовольствие, из средних,
Раз боги против, и наследник
Найдет у черных скал приют.
А жизнь идет, забот полно:
То льют дожди, то слишком сухо,
Но до сих пор жива старуха
С прямой по-девичьи спиной.
И, несмотря на тяжкий труд,
С усмешкой смотрит и бодрится...
Так, говорят, была царицей?
Да, говорят...
но люди врут.

14/12/13

Здесь всегда такие неожиданные и прекрасные образы:
«Зима на пятом этаже
Обводит крыши лунным мелом»
просто и непостижимо прекрасно.
И, казалось, я всё уже знаю о боли, и вдруг всё так же неожиданно
«Ведь боль у каждого своя»…
Здесь всё завораживает (меня).
Поэзия, она такая.  :)

  И снова - спасибо большое, эрэа Markiz.
  За шум ветра Вечности в кроне Иггдрасиля. За месяц, скользящий по веткам, как по венам - и за холодное колдовство осенней ночи. За князя города Исса. За Харона и Пенелопу... И - за вот это:"Разве невыполнимое для богов\ Может осилить смертный?\ Решил? \ Иди..."
   Горечь - и свет в каждой строке. Боль - и надежда...
   И еще раз - спасибо.

Не могу найти верных слов, чтобы выразить своё восхищение и всю гамму эмоций, которую дарят Ваши стихи.
Поэтому просто - спасибо.

Спасибо)

Боги, смотрите с вершины Иды,
Сдвинув туманную пелену.
Я, Ахиллес Пелеид, сын Фетиды
Водами Стикса при вас клянусь.
Глупость не ведает постоянства,
Каждое слово - обман и блеф...
Я не вмешаюсь, покуда троянцы
Не оттеснят вас до кораблей.
Жадность правителей непомерна.
Мне ль не пытаться их укорить?
Ставят такие, как ты, Агамемнон,
Славы превыше свою корысть.
Те, кто богатством живут одним лишь
Больше, чем трусы вредят войне.
Все, что сейчас у меня ты отнимешь,
Сам послезавтра отдашь вдвойне.
Просто собаку узнать по лаю.
Кажется алым закатный блик.
Вспомни об этом, когда запылают
В битве ахейские корабли.

08,01,14


Ждет эпоха на страже
Перемен роковых.
Стук копыт будоражит
Разомлевший ковыль.
В клочьях облачной пены
Сохнет синяя ткань.
Устремляет ступени
В небеса Шан-Хет-Ка.
Но за взятое даром
Время после казнит.
Слава бога Ад-дара
Миновала зенит.
Предрекая нам беды,
Дикий ветер поет
О бесчинствах набегов
И кровавых боев.
Полночь звезды затеплит,
Ожидая вестей.
Снова в небе над степью
Видно черную тень.
Жребий верить отучит,
Отцедив всякий вздор...
Ходят темные тучи
Над Орлиным гнездом.
Время горы согнуло,
Но как прежде слыхать
Сказ о ханах Кагула,
О неистовстве ханш.

08.01.14


Я знаю, что во всем виновен сам,
Что не найти спасения в грядущем.
Неторопливо тянется нисан,
И снова душно, до чего же душно...
Под сердцем тяжко давит и болит.
Идет гроза, нахохлились оливы.
Но очень скоро камни древних плит
Омоются иным, кровавым ливнем.
Пророк был нелюдим и угловат,
И явно чужд благословенья Марса...
Но как болит с рассвета голова,
Как тошнотворен слабый запах масла.
Измена, словно рыба из сети,
Вновь выскользнет, ее не видя будто.
Я виноват, я не посмел спасти,
Узрев возможность разобраться с бунтом.
Финал известен, чаша испита,
Отвратен вкус прощаний и прощений.
До приговора доведя спектакль,
Решенье огласил первосвященник.
Проклятый город, мерзкая пора.
Как ни старайся, вряд ли сыщешь гаже.
Удел толпы беситься и орать,
Выкрикивая то, что ей подскажут.
Слабеет виноградная лоза,
Жара и пыль - невыносимый климат.
По тучам хлещут молнии. Гроза...
Опять гроза над Иерусалимом.
Настанет время всходы пожинать,
Забвенья ждать, как ждут конца разлуки...
Вслед за дождем приходит тишина.
И мир молчит.
Природа моет руки...

13.01.14

  Три стихотворения - словно три стрелы в сердце... Хочется перечитывать их и перечитывать, пить глазами строчки, как густое темное вино - и просто шептать: "Спасибо..." И за Ахилла (вот за него - отдельная благодарность и низкий поклон), и за Орлиное гнездо и звезды над степью, и за Понтия Пилата. Спасибо, эрэа Markiz!

Вчитываюсь, пытаюсь подобрать подходящие слова, мучаюсь от своей немоты и неумения подобрать слова, но... : "Всё прекрасно! Удивительно, почему вдруг нахожу здесь созвучные строчки, слова, что сразу и немедленно находят отклик в сердце. И всё это в каждом стихотворении, здесь написанном".

А я вдруг почувствовал себя котом, которому выложили в миску сразу ТРИ пакетика Вискаса. Слов нет, но - мя-я-я-у-у-у-у!

Спасибо.

P.S. Три пакетика все же сделали свое дело: мозги включились и задумались. Вот о чем.

У отца Брауна как-то спросили, как он мог узнать об обстоятельствах нескольких убийств. Он ответил: "Очень просто. Это я их всех убил". И пока собеседники пытались понять, насколько буквально патер выразился, тот пояснил, что, конечно, не сам взял и убил, но представил себя на месте убийцы, с его мотивами, опасениями и мыслями. Стал им. Временно.

Что-то подобное совершает поэт (а может, и не только  ;D). Чтобы так рассказать, надо перевоплотиться в своего героя. Стать им. Но этим дело не кончается, потому что есть еще читатель, которому, по выражению Алексея Пехова, показали Путь. И он тоже, насколько позволяет воображение, этим Путем проходит и может - не то чтобы перевоплотиться, но, что называется, "войти в положение". Понтия Пилата, например. И еще кучи народу.

Но и это еще не все. Перевоплощение обратно в себя - где гарантия, что оно проходит до конца? ;)

Cпасибо большое всем)

Эр Коломбо, мне вспоминается подпись на дайрах.ру у Ольги Онойко (Ауренги): "Ну, что толку, что у тебя нет шизофрении, вот ты и придумать ничего не можешь" (с)  ;D

Летнего утра ленивый морок
Разом развеет вороний гвалт.
Можно спокойно писать "Гоморра"
Вместо зачеркнутого "Москва".
Вечером слышится мне порой, как
Плачет по нам поминальный хор.
Славься, рассадник любых пороков!
Царствуй, столица семи грехов!
Истинность догм, обретенных в спорах,
На правомочность проверит ворд.
Ночью прожектора яркий сполох
Пламенем выбелит небосвод.
Явный упадок, как в годы Рима -
Скоро ли в город ворвется степь?
Ангелов, впрочем, спокойно примут,
Раз принимают любых гостей.
Здесь не желают учиться плавать:
Проще ждать чуда, вцепившись в скарб.
И, к сожаленью, в избытке правых,
Только вот праведных поискать.
Здесь каждый жаждет особой роли,
Не понимая, что он - статист.
Если однажды нас всех накроет,
Мало кому суждено спастись,
Веря безумию околесиц
Или бездумно спеша в ОВИР.
Ненависть – новой эпохи плесень –
Спорами скрыта в моей крови.
Держит надежно боязнь полета,
Крыльев словами не наваять.
Кто-то, наверное, станет Лотом.
…Буду надеяться, что не я.

30.01.14


Слишком поздно для сверки смет,
И подправить нельзя никак.
Ангел, в ножны вложив свой меч,
Давит кнопочку от звонка.
Поздно ухо держать востро,
Метко плюнув соседу в суп.
Все: повестка, и вышел срок,
Собирайся на божий суд.
Сердце сбилось, и страшно аж,
Будто телом потерян вес.
- Разрешается брать багаж?
- Можно совесть. Но если есть.
И прозренья девятый вал
Разметает надежд редут...
Сам сумеешь найти слова
В час,
когда
за тобой придут?
Ведь живущим из века в век
Выпадает особый час.
Я пытаюсь держать ответ,
Раз уж выпало отвечать.
Что, мол, телом и духом слаб,
До обеда любил поспать.
Что не делал другому зла,
Но с добром почему-то пас.
Не старался рубить с плеча,
Не пытался чего украсть.
Даже взяток не получал,
Вот по морде - так пару раз.
Встречным душу не изливал...
В общем, веровал в ерунду.
Очень трудно найти слова
В час,
когда
за тобой придут.
Как другого ни обличай,
Личный опыт, он только твой.
С равнодушием палача
Передернет судьба затвор
И предъявит готовый иск,
Поминальных желая тризн...
(Если храбрый, то обернись,
Если трусишь, то не смотри).
Бросит милостей штуки две,
Время крошки потом подъест.
Распахнется и хлопнет дверь,
Будто кто-то проник в подъезд.
Утомившись, уснет буран,
Лягут наискось тени лип.
Ну, прощаться уже пора.
В дверь
стучатся.
За мной пришли.

03.02.14


От скудных дождей мало проку,
Вновь с минусом крайняя запись.
Создателем, видимо, проклят
Жарою измученный запад.
И ветер тревожит вполсилы
Реки пересохшее русло...

...Быть трудно примером для сына
В душе себя чувствуя трусом.
Заслуги на раз отрицая,
Судьба предъявляет нам иски.
Здесь видят себя храбрецами,
Набравшись дешевого виски.
Здесь каждый разжившийся кольтом
Мечтает о месте шерифа.
Но без вести сгинуло сколько,
Расскажут лишь старые грифы...

...Теперь никуда нам не деться:
У века особенный юмор.
Я помню, сегодня в 3.10
Уходит мой поезд на Юму.

12.02.14


И вроде в жизни исход не патов,
Но вечно в мыслях сплошной бардак.

Она надеялась стать пиратом таким, как Черная Борода. Чтоб серьги в ухе. И без причесок. И чтоб не нужно носить корсет. А то, что девка, так это черт с ним, ведь недостатков полно у всех.
Хотя проблема по сути в малом, но дело в целом выходит дрянь.
Она считалась живым кошмаром, ввергала в ужас семью и нянь. В домашних спорах ломались копья, но так согласья не отыскать. Она хранила моряцкий компас и целый тубус старинных карт.
Дорогу выбрав, нырнуть, как в омут, себя проверить: а не слабо ль?
Она сбежала тайком из дома, лишь только компас забрав с собой.

Луна на небе, боясь промешкать,
За тучи прячет унылый лик.

Он равнодушно сносил насмешки, был слишком замкнут и молчалив. Жил на отшибе у тетки хворой, умен и чуток не по летам, и даже старый и мудрый ворон к нему беседовать прилетал.
Гроза пугала далеким гулом, мол, разразится уже вот-вот, а он на пляже чертил фигуры, смиряя натиск прибрежных вод.
Он сторонился людей и лести и верил в мудрость неспетых саг...

Однажды в полдень вдали за лесом проплыли алые паруса.

Что было дальше, осталось тайной.
Коль знаешь что-то, так подскажи.
Но позже с женщиной-капитаном
Уплыл таинственный пассажир.

26.02.14

Амброзия для души. Очень люблю ваши стихи. Спасибо, эрэа Маркиз.

"Но позже с женщиной-капитаном
Уплыл таинственный пассажир..."
Быть может, плыли за тем туманом?
Любовь одна лишь спасает мир! :-*

Простые слова Tory полностью отвечают чувствованиям  :) моей души. Всегда радостно жду здешних стихов.
А это "И, к сожаленью, в избытке правых,
        Только вот праведных поискать" чудо как хорошо.

  И снова - спасибо большое, эрэа Markiz. За стихи, которые так западают в сердце. И встреча с которыми каждый раз дарит ему столько света...

Про пиратку и мечтателя - здорово! 8)

***

Древняя истина скрыта под вязью лжи, напрочь утеряна, стерта со старых карт.
Тонкая сетка золотоносных жил тянется к самому сердцу забытых скал.
Холод спешит ужалить еще больней, чахлый кустарник от снега забился в щель.
Темное пламя дремлет на глубине, алые тени пляшут во мгле пещер.
Стрелы колонн уходят куда-то вверх, эхо балуется, камешек обронив.
...Яркое золото скрыто под пленкой век, отблески отражаются от брони.
Сила огня на камне оставит след, ляжет узором, будто стежки на льне.
Так повелось: во всяческом ремесле гномы искуснее, только вот я - сильней.
Осень срывает с дуба последний лист: самое время для сбора обильных жатв
Брызнет однажды яростью россыпь искр, вспыхнет в моей крови золотой пожар.
Бойтесь крылатой смерти, рабы долин, если, давая клятвы, привыкли лгать.
Огненный всполох скоро мелькнет вдали, быстрая тень разрежет речную гладь.
...Тлеют развалины, сломано веретено, серой золой рассыпалась плоть ягнят.
Мир обреченный должен родиться вновь, смыв наносное мощной струей огня.

18.03.14

****

Если не знаешь, тогда молчи...

Скалы, похожие на мечи,
Каменной кровью блестят на сколах.
Ветер, играя, вздымает пыль,
Вьется удавкой петля тропы,
Сердце предчувствует: скоро, скоро.

Место предсказанных катастроф
Выбрано точно, намечен срок
Встречи последних бессчетных воинств.
Не ускользнуть от судьбы слепой:
Ляжем колосьями под серпом
Во исполненье Господней воли.

Не уточняя ненужных цифр,
Вместе живые и мертвецы.
Только исход изначально ясен.
Пламенем смоет земных царей,
Но постарайся и уцелей
В будущей бойне, живое мясо.

Всадником дивным застыл вдали
Тот, чей печален и страшен лик,
Тот, у кого тень креста - эгида.
Время дороги в одну свело...

Но так безоблачно и светло
Небо над склонами ар Мегиддо.

20.03.14



****

Море лежит на пузе, море щекочет землю,
Ласково задевает черные пятки скал.
Море всегда и всюду, веря в свое везенье,
Вытащит на поверхность разный подводный скарб.
Где-то на дне до срока спрятана тьма сокровищ:
Дерзкие флибустьеры сгинули без следа.
Море вручит достойным, что выдиралось с кровью,
Но не забудет после взять посолидней дань.
Море сегодня сыто, море сегодня мирно,
Тихо качает волны, будто бы колыбель,
Тряпкой повисший парус, и ни к чему кормило -
Ждет завершенья штиля опытный корабел.

Берег суров и статен, берег не любит соли,
Шепчущих смутных песен, легких лукавых слез.
Берег всегда спокоен, даже с волнами ссорясь,
Он не приучен бури воспринимать всерьез.
Берегу скучны сказки, берегу скучны клады -
Уйма таких блестяшек дремлет в его песках.
Только в мурчаньи моря скрыта хмельная сладость,
Что, зачерпнув ладонью, боязно расплескать.
Тучи замрут над сушей где-то над перелеском,
Вылить надеясь влагу, так и не пригубив.
Берег в себе уверен, и не боится всплесков
Черной ревнивой страсти темных морских глубин. 

Вечность сплетает судьбы, верность сплетает души,
И от меня дорога ляжет путем к тебе.
Будут плескаться волны там, где лежала суша.
Там, где сегодня море, встанет стеной хребет.

02.04.14

Теперь услышано. Ар Мегиддон.

[spoiler]Кормят нас, подвальных кошек, когда случай выпадает,
Но вкуснятина какая! Просто - умереть не встать.
Продержаться до Рассвета это очень помогает,
И вообще душе поддержка, как-то легче выживать. ;)  [/spoiler]

Пока я тут ищу слова, так эр Colombo их уже и нашёл: "Душе поддержка, как-то легче выживать". Ни добавить, ни убавить. Всегда радостно бросаюсь к новым стихам в этой теме, вчитываюсь, думаю, радуюсь волшебству поэзии в каждой строчке. Здесь всегда хорошо и светло.
Э-э, "Море лежит на пузе..." - и "Берег суров и статен, берег не любит соли" удивительные образы.  :)
И снова читаю. Сказочно.

Спасибо)
Продолжаем))

Скитание кажется кабалой,
Уютом манят огни.
В стоячей воде ледяных болот
Легенда осталась гнить.
Но крылья, увы, не попросишь в долг,
Не вымолишь - волком вой -
Среди сотен тысяч безликих вдов
Я буду твоей вдовой.
Есть время спокойно лежать на дне
И время блуждать во тьме,
Ведь жизнь - это просто теченье дней,
А смерть - это только смерть.

Привычки выходят за грани норм,
Вертеп превратился в скит.
Танцуют тоску за твоим окном
Болотные огоньки.
Морозом сквозит из душевных дыр,
Смеркается рой теней.
Ну что же, один - навсегда один,
Обратной дороги нет.

И поздно уже прибивать к кресту,
Запястье гвоздем пронзив.
Обломки упавших ведьмячьих ступ
Навеки уснут в грязи.
День вырвется пламенем из-под стрех,
До срока вернув залог.
Сгорает неспетое на костре,
Рассыпавшись вмиг золой.
И проклято, видимо, ремесло
На плахе слагать рассказ.
Любовь - это слово из тысяч слов,
Надежда - всего лишь казнь.

Но прошлое выгрызет путь вовне
И памятью прорастет,
Когда императорский твой венец
На лбу превратится в тёрн.
Свернув в бурелом с проторенных трасс
Судьбу переходишь вброд.
Боязнь одиночества - просто страх,
Не бойся.
Иди вперед.

14.03.14


Где ветерок кайму лиан едва колышет,
Где полотно дорог рассек зеленый плуг,
По капле звездный свет фильтруется сквозь крышу,
И застывает ночь на каменном полу.

А небо высоко, и месяц юн и робок,
Впервые за века пытаясь быть собой.
Деревья проросли сквозь ребра небоскребов,
И сбросил купола покинутый собор.

Что было нелегко, однажды станет проще,
У лезвия времен отравлены края,
И юный человек, не ведая о прошлом,
Для камня подберет стальную рукоять.

****

На мартовском пронзительном ветру
Качаются облезшие растяжки.
Ещё чуть-чуть, и сумерки сотрут
Граффити со стены многоэтажки.

В обилии хрущёвок и хором
Теряется проспектов паутина,
И город, словно спятивший Харон,
Везёт куда-то души за полтинник.

Укрылась боль за костью теменной,
Источнику придумав сотни версий.
Мне дома так лениво и темно
В ковчеге за дырявой занавеской.

Весенний город холоден и стыл,
Он кажется, он вынужден казаться.
А в небе ночь глодает лунный сыр,
Не думая о слишком близком завтра.

****

Там, где забвения сок горчайший бродит в стволах бедой,
В частых ложбинках вода, как в чашах, копится каждый дождь,
Там, где порядок времен послушен алому колесу,
Смерть, выбирая пенек посуше, любит точить косу.
Прямо у ног зеленеет поросль, корни укутав мхом.
И на локте вопиюще порван траурный балахон,
Смотрят, примолкнув, с ветвей пичуги, гаснет лучей парча.
Пальцы у смерти ловки и чутки, будто у скрипача.
Сказка ли, быль на опушке леса - сразу не разгадать,
Всякое можно увидеть, если выйти в такую даль.
Там, где под пылью чудных видений скрыта земная суть,
Смерть, проявляя сноровку в деле, любит точить косу.
Где отраженьем любых желаний грезятся миражи,
До темноты на лесной поляне слышится вжик да вжик,
Вьются узоры по черной ткани - страшно, как ни храбрись, -
Лезвие гладит правильный камень, сыпется пламя брызг.
Плачет о будущем птичья стая, в мареве туч кружа,
Спит в глубине вороненой стали жажда грядущих жатв.
Знает судьба, подбирая звенья, как и кого клеймить.
Тени выходят из тьмы забвенья плотью на краткий миг...
Призрачной жизни исход недолог, скоро повторный суд.
Смерть обирает траву с подола, в руки берет косу.

Очень сильно. Сразу западает в душу и хочется выучить наизусть. И читать детям - когда подрастут.

Золотые слова.

Четки слова, как мишени в тире, и бесполезно пытаться врать.

Двери московской жилой квартиры так не похожи на двери в рай.
Взвизгнет звонок шебутным мотивом, наискось рваная полоса.
Там под ободранным дерматином прячется выцветший палисандр.
Свет то зажжется, то вновь потухнет. И прямодушен, хоть нищ и бос,
Ходит хозяин всю ночь по кухне, странные споры ведя с собой.

Или засядет на табурете и до рассвета втихую пьет,
Слышится часто в привычном бреде:
- Раньше меня называли Петр.

Глупо огнем укрощать идеи, мысли нельзя удержать в узде.
В жизни ученые иудеи снова останутся не у дел.
Будут копить в тетрадрахмах прибыль, всуе считая удачным сев.
- Господи, я непутевый рыбарь, лучше найди мне иную сеть.
Лучше пошли на ковчег мне гофер и отведи на алтарный холм...
Вдавленный временем горб Голгофы густо зарос у подножья мхом.

Якорь записки на клочья порван, бродит по жилам кровавый тромб.
Будет хозяин твердить упорно,
что называли его Петром.

Звезды полынью ключи отравят, только источник познанья свят.
Вряд ли достоин ключей от рая тот, кто под сердцем несет свой ад...
Крылья под ветер подставят совы, ждет полуночный последний страж.
Тот, кто ворота хранит на совесть, знает, откуда приходит страх.

Искры рассыпятся огоньками, воздух в квартире от серы сперт.
Все, что придумано, в воду канет...
Он понимает, что он не камень...
Только его называют Петр.



Холодным сном сковало русла рек,
Вздымаются громады снежных арок.
Мой город - будто сказочный ларец,
Нетронутый рождественский подарок.

Под вечер солнце прячется в нору,
На время уступив в извечном споре.
И строгой вязью чуть забытых рун
Сплетаются следы на снежном поле.

И где-то там, восточнее, чем здесь,
Где сожаленьем душу не поранить,
Как в детстве в предвкушении чудес
И праздника я лягу спать пораньше.

Утихнет до поры вечерний гул,
Прольется ночь...
Но все же, если честно,
Моя судьба - лишь тени на снегу:
Настанет утро, и они исчезнут.



С ладони ночь туманом звезды кормит,
До срока нежа кроткое тепло.

Поглубже в душу запуская корни,
Мой город навсегда врастает в плоть.
Едва зажившей раной сердце саднит,
Не ведая иных эпох и мод,
И гипсовой розеткой на фасаде
Проглянет прежней памяти клеймо.
Старинный мрамор временем изношен,
Квадратный дворик спрятался в траве...
И сквозь обманку разномастных новшеств.
Упорно проступает прошлый век.
В сплетении вьюнков и повилики
Притихший особняк похож на склеп.
На обветшавших стенах тлеют блики,
И статуи с укором смотрят вслед.
Когда-нибудь, надеюсь, очень скоро,
Прорвет стихом болезненный нарыв...

И я дождем вернусь в притихший город
В разгаре лета - утром -
до жары.

К тому идет.
А про это эр Prokhozhyj сегодня как раз написал.
http://kamsha.ru/forum/index.php?topic=13689.msg836133#msg836133

Не поминая святое всуе -
Новости эти грозят бедой.
В храме науки вовсю торгуют
Модифицированной водой.

И откуда поэты все знают? ;)

:)
Поэт идёт своей дорогою
И пишет, как душа велит –
Ни критику в угоду строгому,
Ни для изысканных элит.
Лишь что в душе ему нашепчется,
Лишь чью-то боль назвав своей,
Чужих страданий голос внемлется,
Слова сзывают бунтарей.

Здесь всё так прекрасно! Стихи всепокоряющие, такие разные, прозрачные и  удивительные. Радуюсь новым стихам и жду следующих.

За любую глупость - удар под дых: у фортуны норов довольно дик.
Я устал от веры в земных владык
И теперь стараюсь держаться одаль.
Верность - для отверженных и шутов. Сеет дождь сквозь серое решето,
И под сердцем бьется... понять бы, что...
Может, даже вырвется на свободу.
Собираю мыслей дурных гарем, жду Господних милостей на горе,
Купиной небесной луне гореть,
Каждый раз стараясь забраться выше.
Мне с лихвой хватило чужих колей, не пришло ли время вставать с колен?
Нас в избытке ходит таких калек,
Что давно не думают, как бы выжить.
И возможный выход, увы, не нов. Скоро осень. В осень закат кленов...
Продаю желающим свой клинок,
Опыт, верно, ценится подороже.
Сколько дней в отсчете с моих крестин. Хоть, казалось, ветер почти что стих,
Пробирает изредка до кости,
Задевает струны до нервной дрожи.
Там, над раем, вечный рассветный нимб. Я сумею вряд ли пробиться к ним.
Но земная сила до слез пьянит,
И обман все сладостней и медовей.
Раз не вышел рылом, не стоит лезть. В горло целит месяца острый блеск.
Каждый пес доверчиво рвется в лес,
Каждый волк мечтает в ночи о доме.
Но не выйдет, видно, свернуть с тропы, в ковылях-полынях печаль топить.
В судный час развеется, будто пыль,
Нежность не рассказанных мной историй.
Луг порос могилами в три ряда, где не сыщешь сразу имен и дат...
Ты не вздумай только по мне рыдать.
Я, признаться честно, того не стоил.


Здесь только мы, и никого нет кроме,
Нас целый мир туманами укроет,
Расцветится и разрастется вширь.
Есть то, что ни прибавить, ни убавить,
И я могу, касаясь губ губами,
Дотронуться до краешка души.

Мне хочется похищенной Еленой
Уплыть с тобой на самый край вселенной,
На время забывая обо всем.
Ведь что отдам, потом вернется мне же.
В ладонях лепестком качаю нежность,
И летний вечер тих и невесом.

Свернется время кошкой на диване.
На цыпочках едва нас задевая,
Неслышно прокрадется тишина.
Уснувший мир изменит вид и форму,
Закат погаснет, вспыхнут светофоры,
И усмехнется тот, кто выше нас.


Все, что сначала казалось догмой,
В жизни потом обернется вольностью.

Вечером женщина сядет дома,
Будет расчесывать гребнем волосы.
Будет смотреть на часы украдкой,
Робко насвистывать вслух мелодию,
Кожа еще по-девичьи гладка,
Хоть и непросто назвать молоденькой.
Дни - чередой однотипных серий:
Скоро весна с затяжными ливнями.
Смотрят глаза отстраненно-серо,
Губы намеренно сжаты в линию.
Скрывшись за тучей, луна потухнет,
Звезды заплещут речными карпами.
Слышится, как на пустынной кухне
Время неспешно из крана капает.
Тщетно о счастье просить скупого,
Мало дается судьбой отмеченным.
Зависть и в этом отыщет повод,
Только завидовать, право, нечему.
Зеркало спрятав под парусиной,
Можно ли впредь избежать коллизии?..

Оба ее нерожденных сына
Смотрят из зеркала укоризненно.

07.08.14


Здесь скопище крыш, что низко надвинутых треуголок.
Трамвай открывает двери, как будто бросает трап.

...Он так ненавидит нервный, до нитки промокший город,
Особенно в эту осень, особенно в шесть утра.
Здесь линии злы и резки, запружены реки улиц,
Нет веры словам и чуду, покуда не припечет.
И даже в глухую полночь шумит деловитый улей,
Не думая о проблемах отдельных рабочих пчел.
Здесь серость дождливых будней умножена на порядок,
А тучи свисают уймой невыжатых простыней.
И, если смотреть с балкона, то кажется - небо рядом,
И, если смотреть подольше, то кажется - смерти нет.
Здесь прошлое целит в спину, здесь с будущим трудно сладить,
Кольцо окружает город - почти что защитный ров.
Он будет сидеть и думать, решая: чего бы ради?
Но медленный яд забвенья уже просочился в кровь.
В промозглой осенней дымке окрестности снова тонут,
Мерещится на закате, что время бежит резвей.
А город изнемогает от сырости и бетона,
И в тесной своей берлоге ворочается как зверь.
Так хочется сбросить ношу, до срока сорвав печати,
Услышать Господни трубы, шагая из плоти вверх.
Он трепется до рассвета в дурацком случайном чате,
Лишь только б опять не грезить о траурной синеве.
А город жесток и точен, измерен почти до дюйма,
Доходит до края неба, траву превращает в твердь.
Он, если признаться честно, случайно его придумал,
Чтоб после забыть случайно, запутавшись в волшебстве.

Как непохожи между собой все эти стихи – но, читая их, я каждый раз слышу скрипку. Скрипач рвёт струны в мучительных сфорцандо, вырывая из своей (и слушателей?) груди душу, а вот теперь скрипка поёт пиано о плывущих по ясному небу белых облаках, а вот она зажурчала печальными струями лесного ручейка. Но почему-то каждый раз это (нервная, как сказал один поэт) скрипка. Конечно, у каждого свои впечатления и сопутствующие стихам воспоминания и образы, но, наверное, каждый, прочитав эти стихи, потом долго помнит, вспоминает и слышит музыку.
Спасибо, эрэа Markiz.

  Замечательно сказала эрэа passer-by: эти строки сразу рождают в душе музыку. Светлую и тревожащую, горькую - и завораживающую... А еще, читая эти стихи, словно проживаешь жизни их героев - таких разных. Дышишь с ними в унисон, одним дыханием, их боль становится твоей болью, а их надежда, вера и любовь - твоими надеждой, верой и любовью... И просто обожгло вот это: "Каждый пес доверчиво рвется в лес,\ Каждый волк мечтает в ночи о доме..."
   Спасибо огромное, эрэа Markiz. Каждой клеточкой сердца - спасибо...

Уже четыре месяца, как здесь тишина. Я так люблю стихи Markiz!  И всякий раз, когда захожу на форум, кидаюсь в раздел "Поэзия", может быть...  Но увы! Печалюсь я.
Здесь настоящая поэзия, здесь радость для души, это редкий и удивительный талант, не крикливый и навязчивый, а, как любой талант, очень скромный и уязвимый, легко ранимый. Где-то что-то не так?  :(

Лениво мне

Снежной лавиной буря спустилась с гор,
Мутной белесой жижей закат закис.
В маленьком доме ярко горит огонь,
Пляшут по бревнам шустрые языки.
Если случилось многое повидать,
Станет обузой прихоть нелепых мод.
Моется кошка, глухо шумит вода,
Ждут на столе краюха и терпкий мед.
А за окном, с небес облака содрав,
Бесится вьюга с холодом заодно.
Женщина варит суп из душистых трав,
Тихо мурлыча песню себе под нос.
Скромный наряд подходит скорей вдове,
Красная нить прошила подгиб холстин.
Ветер зовет: "Открой поскорее дверь.
В теплый домашний сумрак меня впусти.
Что суждено, пусть сбудется наконец,
Древние руны талой водой не смыть".
И одиноким всадником на коне
Мается лорд-хранитель седой зимы.
"Тем, кто владеет миром, желать чего?
Видно, из нас двоих я чуть-чуть честней...
Я подарю свободу и волчий вой,
Лунную пыль, навстречу летящий снег.
Ляжет дорога лентой за перевал,
Прямо по спинам прежде дремавших скал.
Я ли в глухую полночь тебя не звал
С Дикой Охотой в небо умчаться вскачь?"
То, что казалось прочным, разорвалось,
Вечность теперь на сердце легла виной...
Рыжая осень в цвете ее волос,
Рыжие листья клена вплелись в венок.
Вьюга ярится, угли разворошив,
Ветром буран хлестнет лошадиный круп...
Женщине снится тайна чужих вершин
И нестерпимый холод нездешних рук.
В домике у подножья налажен быт,
И до весны в запасе еще дрова.
"Можно ли неизвестное полюбить?
В небо уйти, но мира не предавать?
Или, надежду вновь у себя украв,
В самый последний миг отступить на пядь?"
Вновь на востоке солнцем подкрашен край.
Он исчезает.
Ночью придет опять.

03.10



Пей же, пей из рук чашу полную. Я в полон беру смертным полоном. Только ты и сам, знамо дело, слаб, чтоб противиться моим замыслам. Не шумит волна, тьмой увитая. Из тебя до дна силы вытомлю, чтобы ты утоп в яме иловой, чтоб не смог никто над могилой выть. Слезы родника бьют окалиной, не нашли б никак, не сыскали бы. Наступает тьма, кабалой томит, и туман, туман над болотами. Вызнать не дано те ли, эти ли? Лишь луна да ночь мне свидетели. Вод болотных муть, звезды - венчики.
Навсегда возьму душу вечную.

02.10


Это бывает так: больше надежды нет.
Ночь замедляет шаг, холодом по спине,
Тихо ползет туман, выбелив тени трав.
Как не сойти с ума в темные пять утра?
Муторно, ну и пусть... Сердце объела гниль.
Скачет нервозно пульс, меркнут вдали огни.
Смыли деревья хну, ветви воздели вверх.
Кажется, я рехнусь, пялясь на тени вен.
Снегом в окно сечет, воздух в квартире сыр.
Мерно ведя свой счет, в кухне идут часы,
Только негромкий скрип, только стучит вода...
Где-то в душе искрит, где-то... не увидать.
Счастье легко сломав, нежу в ладонях шлак...
Как не сойти с ума?
Поздно.
Уже сошла.

28.10.14


Время, упрямо сжимая кнут,
Солнце стремится загнать на запад.
Знаешь,
не выдохнуть, не вдохнуть,
Воздух закончился так внезапно.
Почву вдруг выбило из-под ног,
Петлю шарфа затянув потуже.
Боже, как страшно стоять одной
Прямо на грани грядущей стужи.
Прямо на бортике, у пруда,
Где только что облетели клены,
Мерзнуть на стыке прошедших дат
Статуей, вечностью закаленной.
Может быть, место не первый сорт,
Падает солнце почти экранно,
И на щеках застывает соль
Нами невиданных океанов.
Тени Антверпенов и Пицунд,
Наших несбывшихся Пиренеев.
Лучше б ударили по лицу,
Пусть неизящно, зато честнее,
Чем к телефону на каждый чих,
Вязнуть в тоске, как в бездонной яме.
А в голове до сих пор звучит:
Мы бы остаться могли друзьями.

28,10,14


Где над пасмурной гладью вод
Неба пламенный край истлел,
Величаво луна плывет,
Оставляя жемчужный след.
Если храбрый, то можно вброд,
Только б море не разбудить,
И расплещется серебро,
Будто брызги в игре ундин.
Сколько сотен бессонных зорь
Брежу чем-нибудь, жду кого ль?
Мне мерещится тихий зов,
В несмолкающей песне волн.

Я в скитаньях который век
И надежды не знал ни в ком,
Но упрямо стремлюсь на свет,
Ставший призрачным маяком.
Где темнеет хребта скелет
В отдаленьи от шумных троп,
На открытой волнам скале
Слышит девушка песнь ветров.
Плещет море с ветрами в такт,
Непрестанно зовет на юг...
Я надеюсь, что где-то там
Мне удастся найти приют.

Там, где время смиряет бег, я достигну судьбы иной и сумею доплыть к тебе, чтоб улечься волной у ног.

11,11,14



Не касаясь истоков событий, не зная карт,
Надо мной в вышине собираются облака.
Белоснежные, мягкие будто бы мех белька,
Все плывут, не заботясь, куда их судьбой несет.
Внешний вид их загадочен, несколько странноват:
То кораблики в небе, то целые острова.
Я лежу на спине, сквозь меня проросла трава
И колышется с теплыми ветрами в унисон.

Бесполезно отныне придумывать и гадать,
Где-то там в чадном грохоте маются города.
Надо мной половодьем текут и текут года
И настойчиво тянут спуститься на глубину.
А повсюду, в изменчивом мире, в избытке тайн:
Вон, в траве копошится различная мелкота.
Мне всего-то и надо: усталость стряхнуть и встать,
Но неловким движением сказку боюсь спугнуть.

Разве сыщешь острее зеленого язычка,
Чтоб крупицы былого из памяти извлекать?
И когда обещанием ночи придет закат,
Я усну, чтоб проснуться доверчивым мотыльком.
Упадет под деревья багряный отмерший лист.
Мне мерещится запах созревших медовых слив.
Нежно держит земля, из корней мягкий кокон свив,
На душе и на сердце так звонко и так легко.

Мрачный шепот лесов и ленивый покой долин,
Отражения множества звезд на воде вдали -
Мы корнями сплелись неразрывно, не разделить.
Нам - единая память, и тело, и явь, и сон.
Приближается вечер, и купол небес поблек,
Кувыркается облако - глупый смешной белек,
Ты сорви на дороге попавшийся стебелек,
И ладони испачкает кровью зеленый сок.

Луна нагнется к земле, как будто ей одиноко на высоте. И на бумаге проступят буквы и ручейками сольются в текст. Умелой мойрой тень рядом ляжет (сжимают пальцы веретено): из неказистой словесной пряжи плетутся нити судьбы иной. То, что копилось по воле рока, под крышкой варевом закипит - все вперемешку: прыжки из окон, и звон металла, и стук копыт. И споры, ссоры, и честь, и гонор, и против мира всегда один. И будут драки, азарт погони и друг, оставшийся позади.
Нарушив ночи шальную прелесть, встревожат весла речную гладь. В упор сегодня промажут стрелы, но будут точны из-за угла. Судьба, рассыпав цветастый бисер, ведет с ухаба и на ухаб. В камине вспыхнет подметных писем уже ненужная шелуха. Луна бесстыдно заглянет в щелку (давно смущенье перевелось), и будет нежным касанье шелка, и чудным запах ее волос. Сокрыта гордость под маской спеси, и тень обмана слова таят.
И снова вместе вино и песни, и забродивший в бокале яд, когда до срока из боя выбыв, ты точно знаешь: надежды нет. И слишком труден последний выбор, но это лучше, чем в стороне. Достойный выход для раз предавших - сыграть со смертью, пусть на показ...
Но я не знаю, что будет дальше.
Финал открытый.
Еще пока.


Солнце едва к закату склонило лик, пил император с гостем вино в саду.
- Множество стран мы запросто с карт смели.
Если войска отправлю на край земли,
Рано ли, поздно, но все равно дойдут.

Только в досужей глупости упрекать, трудно того, кто небом поставлен над.
В тридцать уже на должности старика.
Гай почесал в затылке: таков приказ,
Значит, его положено выполнять.

Что суждено, удастся ли изменить? Жертвы богам - с Фортуной извечный торг.
Словно поток обрушился со стремнин.
И погрузив поклажу, стянув ремни,
В путь легион отправился - на восток.

Коршун над степью кружится высоко: этот простор и птице необозрим.
Сколько там стран и варварских языков?
Впрочем, неважно. Есть лишь один закон:
Выше других по праву поставлен Рим.

Запахи трав с утра забивает гарь, приняли вызов местные племена.
Стал нелюдим и мрачен веселый Гай,
Он научился прятать глаза и лгать,
Зная: о доме лучше не вспоминать.

С каждым закатом точный ведется счет, сколько прошли солдатские сапоги,
Будет ли Рим впоследствии извещен,
Много ли нас осталось в живых еще,
Кто и когда во славу его погиб?

Всякий овраг - готовая западня. Всякий источник гибель в себе несет,
Давит усталость, рук уже не поднять,
Даже нет силы время считать по дням.
Кажется вечным этот кошмарный сон.

Там, где горбатый камень от соли бел, берег печален и молчаливо-дик.
Прямо от кромки волны берут разбег.
Утром от ран и холода ослабев,
Гай вышел к морю. Вышел совсем один.

До горизонта залито все водой: плещется море, лживо смиряя прыть.
Только превыше жизни поставлен долг:
Прямо до края не означает вдоль.
Надо теперь придумать, как дальше плыть.

19/12/14



С ФБ Ройенталевское

Яркими красками мир расцвечен:
Время закату огнем стекать.
В этот последний лазурный вечер
Хочется думать о пустяках.
Сгинет эпоха, как в бездну канет,
Станет легендами лет за сто.
Нынче, бессмертье налив в стаканы,
Выпьем под этот шутливый тост.
Все же с тобой мы отлично спелись
И прикрывали друг другу тыл.
Да, я обычно всегда был первым,
Только вот лучшим всегда был ты.
От суматохи чужих созвездий
Словно с похмелья в глазах рябит.
Взять бы куда-нибудь просто съездить,
Дружески, в гости, без всяких битв.
Пообсуждать отстраненно вести,
Будто нет дела теперь до них...
Сколько дорог прошагали вместе,
Сколько уж выпало на двоих.
Странно, сейчас со словами туго...
Пробуя дружбу принять, как дар,
Может, я был и не лучшим другом,
Только предателем - никогда.
Знаешь, ведь бегство - не лучший способ
Спрятаться в гавань, устав от бурь,
Может быть, выпьем с тобою после.
Может быть, выпьем...
когда-нибудь...



И еще с ФБ

Видно, наш век безнадежно болен,
Как ни старайся, исход таков:
Станет галактика полем боя,
Выбрав достойнейших игроков.

Небо волнующе и бездонно,
Шепчет о будущем звездный бриз.
Мир будет твой - подставляй ладони,
Раз не боишься - иди бери.
Сильный войной укрощает свару -
В пару для пряника нужен кнут.
Старый порядок готов на свалку,
Надо лишь только сильней толкнуть.
Кровью победа взимает плату
Так, что в итоге и сам не рад.

- Может быть, свидимся, Император.
- Может быть, свидимся, адмирал.

Зрячему трудно понять слепого,
Странен весне пожелтевший лист.
Люди для драки отыщут повод,
Было бы только, что поделить.
И наплевать на любые траты,
И безразлично, что цель - фуфло.
Я предпочел бы торговый транспорт,
А получилось - военный флот.
После раздоров и препирательств
Просто под кровь подвести мораль.

- Может, не стоило, Император?
- Может, и стоило, адмирал.

Умный приучен решать иначе,
Не покупаясь на звон монет.
Прихотью рока врагом назначен
Тот, кто сумел бы стать ровней мне.

Снова в эфире сплошная ругань,
Не затихает галдеж и гам.
Так бы хотелось увидеть друга
Там, где я вижу сейчас врага.

Все, что ушло, не вернуть обратно,
Гаснет с рассветом дурной мираж.

- Может, когда-нибудь, Император.
- Может, когда-нибудь, адмирал.

А прибой сегодня от лени скис,
Я играю с волнами в поддавки
И тасую камешки, как колоду.
На скале у пристани сохнет соль,
И под мокрой тяжестью парусов
Мирно дремлют туши рыбацких лодок.

Медный месяц в небо забросил сеть.
Город мой растрёпан, вечерне-сер,
Ожерельем ламповым офонарен.
Обещая клады, ветра соврут,
Но когда вдруг валится все из рук,
Угадаешь вряд ли, что ждет в финале.

Манят звезды нитью жемчужных бус.
Значит, хватит сетовать на судьбу,
По карманам пряча шальную мелочь.
И поет настойчивый зов волны:
Бесполезно просто сидеть и ныть,
Потому что счастье дается смелым.

Мне - копить в звенящей душе слова,
Под июльским солнцем ломать лаваш,
Уплывать в мечтах далеко-далёко.
Влёт нырять в солёную глубину,
Пусть другие думают: ну и ну,
Тот рисковый парень, похоже, дока.

Что отдашь, воротится во сто крат,
Ведь таким бродягам ценней, чем клад,
Чудеса еще не известных лоций.

Время мягко трется волной о борт,
Призовет труба на последний сбор,
Я рискну - а, может быть, обойдется...



Старый каштан у дома стряхнул соцветья,
Тень на асфальте вычурно обкорнав.
Каждую полночь я превращаюсь в ветер,
Чтобы забраться в щель твоего окна,
Пряди травы в полёте легко взъерошив,
Нервно задев порывом верхушки пихт.
За день я так соскучилась, мой хороший,
Мне лишь взглянуть на то, как ты тихо спишь.
Рваное небо летним дождем заштопав,
Близится день, обманчиво невесом.
Снова щеки коснется чуть слышный шепот:
Я буду рядом - стану стеречь твой сон.
Мне не хватает веры и уверений.
Тем, что имею, искренне дорожа,
Я ощущаю, как утекает время,
Если его пытаются удержать.
Каждый наш час, как выигрыш в лотерею,
Воздух всегда по-весеннему прян и густ.
Я без тебя на тысячу лет старею,
Я без тебя не выживу.
Не смогу.


Мне снился сон. Сочилось небо синью.
Вздымаясь к небесам, огонь горел.
И глас велел: возьми родного сына
И принеси Мне в жертву на горе.

Я пробудился.
Был как осень тёмен в свои права едва вступивший день. Оливы нервно маялись в истоме, скучая по прохладе и воде, по часто недоступным в эту пору дождям с далеких северных вершин.
Я знал, что с Богом бесполезно спорить, когда Он за тебя давно решил, меняя сочетанье обстоятельств и отнимая то, что даровал...
Я выбрал нож с удобной рукоятью и, на ослицу нагрузив дрова, ругал с досады немощность и старость. А горизонт был сумрачен и желт... С тревогой от ворот смотрела Сарра, и взгляд ее огнем мне спину жёг.
Вилась дорога грязно-бурой лентой, привычно на зубах скрипела пыль. Я проклинал засушливое лето и прихоти пастушеской тропы.
Готовой западней казались скалы, нам, пойманным, не разорвать сети, ведь Он в ответ легко измыслит кару, чтоб вздорный род под корень извести.

...А дома солнце красит рыжим кровли, и застывают тени на траве. Вот и пришли... Господь, ты хочешь крови? Пусть будет жертва.
Даже целых две.


Мне не свернуть с проторенной тропы:
Отныне сам себе и страж, и пленник.
Ведь часто невозможно искупить,
Что вовсе не приемлет искупленья.
Опять протяжно ноет у ребра,
И, нарушая слаженный порядок,
На чей-то окрик: "Где сейчас твой брат?" -
Пытаюсь отыскать кого-то взглядом.
Но бесполезно ждать небесных манн,
Опять эпоха отпускает вожжи.
Стекает дождь за шиворот домам,
И тем под утро зябко и тревожно.
Придет рассвет, медлителен и хил,
Сломает горизонту четкость линий,
И осени последние штрихи
Вновь лягут на стекло холодным ливнем.
Уходят дни течением реки:
Того, что было, впредь уже не будет.
Я совести и сердцу вопреки
Стремлюсь опять сочувствовать Иуде.
И вот смолкает слово, взятый долг
Становится особенно абсурден.

Когда по венам, лучше резать вдоль,
И лучше поперек - когда по судьбам.

13.03.15

На небо выбрался ржавый месяц, спеша до полночи встать на стрём.
Мы в мир недавно явились вместе и также вместе теперь умрём
В железной бочке, тесней прижавшись в глухой безвыходной темноте,
Когда становится вдруг ужасным мир за пределом дрожащих тел,
Когда от крика теряешь голос, дожить отчаявшись до утра.
Но очень скоро приходит голод и с ним на пару - особый страх.
Внезапно станет тревожно с теми, с кем раньше вместе сосали мать,
И ты услышишь, как дышат тени, как тихо в душу вползает тьма.
Любовь и совесть - сейчас препоны, и, если надо, предай, солги....
...Теперь не вспомню, кто первым понял, что самый младший слабей других.
Зазря мгновения не растратив, загнать быстрее, свалить рывком...
И мы отныне уже не братья. И мы отныне друг другу корм.
Судьба вальяжно подходит ближе, кинжалом время занесено.
В висках колотится: выжить, выжить. И там неважно, какой ценой.
Совсем неважно, что будет дальше в кошмаре, снящемся наяву,
Но чуть отступишь, но чуть поддашься, вгрызутся в горло и разорвут.
Июльский воздух вгоняет в одурь, а ветер пахнет сухой травой...
Спасайтесь, крысы. Ведь на свободу отпущен новый крысиный волк.
С таким до смерти не будет сладу, своих приученным убивать.
Не я прорвался живым из ада - во мне на волю прорвался ад.
Мой мир привычным не будет больше, но так случилось, зачем вникать?..
Порой мне снится: в той старой бочке я умер первым.
Не помню, как.



Прозрачен день, но воздух пахнет гарью,
Сидеть бы втихаря в своей Валгалле,
Но я был молод. Дерзок был и горд.
Застыло солнце, заблудившись в кроне...
Того, что мудрый ясень мне откроет,
Хватило бы с лихвой на сто богов.
Прозрение утянет в душный омут...
Пульсирует под ребрами обломок
Надежно пригвоздившего копья.
Как ни смотри, выходит глупость вроде:
Себя себе приносит в жертву Один.
Скажите, я безумен или пьян?
В дупле, как сердце, бьется мудрый ворон,
Напрасны и дела, и разговоры,
И некому нести благую весть.
Беспомощен, бездвижен, безоружен -
Бессмертному доступен смертный ужас
Виденьем опрокинутых небес.
Раз испытал, из памяти не вырвешь,
Мне кажется, проходит смерть навылет,
И я врастаю заживо в кору.
А где герои? Есть? Перевелись ли?
На землю звезды сыпятся, как листья,
И застывают начертаньем рун.
Вселенная ослепла и оглохла:
Полнеба затопило рыжей охрой,
Полнеба до поры укрыла тьма.
И чудится, что время вскрыло вены,
Текут века, и знаменуя смену,
Всплывают бредом город и тюрьма.
Там маются провалы низких окон,
Там лысый холм, и тяжесть солнцепека,
И боль в висках стучится сердцу в такт...
Там кто-то верный улыбнется льстиво,
И в ясеневых лиственных мотивах
Залягут тени.
Будто от креста.



Между клочьями леса и диким полем на просторах святой Руси,
Где, скитаясь почти что в любую пору, лишь дорожную грязь месить.
Там, где дыма неделями не почуешь, не отыщешь почти жилья,
В кривобокой и ветхой своей лачуге жил да был богатырь Илья.
За добро на словах он платил сторицей, и, не зная тому причин,
За прошедшие где-то уже лет тридцать не пытался вставать с печи.
В доме тихо и пусто, и постоянно пахнет ладаном и бедой.
Огород возле дома зарос бурьяном, с крыши капает в сильный дождь.
А Илья все мечтает судьбу накликать - ночью тошно, хоть волком вой -
Может быть, по деревне пройдут калики, исцеляя любую хворь?
С благодарностью примут позавчерашний залежавшийся каравай.
Ну а после посмотрят светло и страшно и прикажут ему: "Вставай!"
Вот тогда-то он встанет, расправив плечи - задрожит, заскрипит изба -
Позабудет о прежних своих увечьях, на глазах изумленных баб
Кладенец, словно палку, небрежно взвесит (или что там ему скуют?)
И отправится в путь по полям и весям - защищать неразумный люд...
В сотый раз на луну заменился месяц, вновь потопом прошла орда.
А Илья все лежит на привычном месте, неухожен и бородат.
И вполне ничего, притерпелся вроде да в окошко смотреть привык,
Размышляя, ну где же так долго бродят клятой русской земли волхвы?
Пыль над пегой дорогой устала виться, тени выцвели на ветру.
Время плесенью выело половицы, подточило корявый сруб...
Где пасхальную писанку небосвода подпирает могучий дуб,
Схоронили Илью на погосте, одаль, поминая чужую дурь.
За годами неспешно проходят годы.
А калики еще идут.


О неспетом грустит волна.
Зябнет ива, к воде клонясь.
Там, где с явью граничит навь,
Караулю тебя, мой князь.
Месяц в грязном тумане слеп,
Станет в полночь ковыль седым.
Я стараюсь идти во след,
Только тают твои следы.
За пол-осени до беды
Мертвой рожью укрыта стернь.
Ты умеешь во мне будить
Отраженья своих страстей,
Тех, что трудно сдержать в узде,
Что нахлынут опять рекой.
Я желаю тобой владеть
Всем законам наперекор.
Тает время, как будто воск,
Бесполезен с богами торг.
Князь, ты видишь меня насквозь,
Как доселе еще никто,
И неважно - шелка ли, шерсть...
Мне ль о счастье ладонь марать,
Если правят теперь в душе
Жгучий холод и вечный мрак?
Гаснет небо в кольце костров,
Слева высятся сосны в ряд.
Князь, ты светел и ликом строг
И приучен свой нрав смирять.
Может, издали мне видней -
Ведь похожих кровей сама -
Где-то в сердце твоем, на дне,
Первородная скрыта тьма.
Нам ли в сытой тоске чуметь,
Чахнуть в праздности и тепле?
Только если твой выбор - меч,
Мне опять достается плеть.
Не для славы и похвальбы,
Не надеясь кольца с руки.
Я умею тебя любить,
Даже зная тебя таким.
Стынет в небе планет парад.
Хоть известен давно исход,
Снова ночью придет пора
Самой сладостной из охот.
Позвоночник прогладив вдоль,
Заморозит нездешний жар...
Ты сквозь пальцы уйдешь водой,
Как ни бейся - не удержать.
Встану призраком за плечом,
Незаметно коснусь виска...

...И отныне ты обречен
Эту горечь в других искать.

Пир души! :D Спасибо. :)

И правда - пир души :D. Растворяешься в строках, пьешь их, глоток за глотком, как густое темное вино, окунаешь в них сердце - то как в ворох летних цветов, сбрызнутых росой, то как в ворох горько пахнущей осенней листвы... И не знаешь даже, потрясенная, что сказать, дочитав до конца - и как лучше выплеснуть то, что рождают эти строки в душе... Поэтому - просто спасибо, эрэа Markiz. Огромное :).
И особое спасибо Вам - за Оскара, Яна и Райнхарда. "... - Может, когда-нибудь, Император. \ - Может, когда-нибудь, адмирал..." - это пробирает до мороза и до судороги в горле...

Спасибо.  :)

Спасибо, наконец-то! Да, но как же много сразу. По инерции читаешь все, хотя и не надо бы. Но жадность перевешивает, и смесь в голове выглядит примерно так:

- Все приготовлено, Боже Правый!
- Все отменяется, Авраам!

Да, я тоже прочла всё сразу "взахлёб", а теперь начинаю неспешно перечитывать. По кусочкам, с наслаждением, радуясь каждой строчке. Так прекрасно, хотя и очень грустно.

Подкину-ка и я что-нибудь в тему... ::)

Пылает золото заката
В глазах, открытых широко...
Крылом косым летит куда-то,
В расцветке спелого граната,
Гряда угрюмых облаков...

Томленье духа - откровенье...
Над прозой жизни - высший суд!
Лови прекрасное мгновенье;
Отринь заботы и сомненья,
Когда к ответу призовут...

Офорт небес, и автор - Гойя...
Чудовищ сонмы, алый холст.
Что жажда жизни? - Паранойя...
Сон разума... Но - что такое?!
О, черт! Блоха
Вцепилась
В хвост!

(где-то в конце 90-х, у Могултая...) :)

Я пока не сын Божий - пока еще - человечий.
Разделите же хлеб в этот самый последний вечер,
Небывало спокойный в преддверии скорых смут.
Ведь огонь разведен и почти что прожарен овен,
Лучше выпьем вина, мы напиться успеем крови,
Причаститься успеем и тягот, и бед, и мук,
Добровольно себе не желая пути иного.
Но пока разомлевшее время смирило норов,
Неказистые яства найдутся на скромный вкус.
Ночь бессонницей звезд опрокинутый свод расшила,
Не получен расчет, не раздался крик петушиный,
Предстоящая боль только мнится еще виску.
Не написана весть, имена не полощут всуе,
И иные картины фантазия влет рисует,
Как мы будем, со внуками нянчась, потом дряхлеть.
И пока все равны, и никто еще не обижен,
И пока я не верю, что смерть с каждым часом ближе,
Вы разлейте вино и на всех разделите хлеб.

15.07.15


В этом мире закрытых дверей и разверстых бездн,
Где промозглая осень сочится из летних окон,
Где звучит заклинанием фраза: мне скучно, бес.
Я никак не могу разобраться, кто я тебе,
Только в горечи слова предчувствую привкус рока.

В этом мире, где время бездарно идет на счет,
Где от тех, кто был жив, остается лишь профиль в скайпе,
Где любой смертный грех изначально уже прощен,
Я не знаю, способна ли дать что-нибудь еще,
Если вместо надежды опять предлагаю скальпель.

В этом мире заполненных храмов, ненужных вер,
Где за знание стала наградой печать апатий,
Вновь берется в избытке и редко дается сверх.
Лишь холодным дождем проскользнет по стеклу рассвет,
И все силы уйдут на попытку к утру не спятить.

Затеряются звезды, что крошки на свежем льне
Посветлевшего неба, и солнце отпустит вожжи.
С каждым выдохом жарче и будто в глазах темней.
Я никак не могу разобраться, зачем ты мне,
Только мне без тебя очень сумрачно и тревожно.

30.08.15


Птицы к югу тянутся колонистами
Вдаль по белу свету нести печаль.
На закате небо такое низкое,
Что лежит всей тяжестью на плечах.
И порой мерещится - переломится
И уже не выдержит мой хребет.
По квартире нервно брожу паломницей,
Тщась опять уйти от тебя к тебе.
В настоящем снова все к черту послано,
В суматохе сказочных волокит:
Караваи сгрызть бы и сбить бы посохи,
Износить железные башмаки.
И казалось вроде бы, что ж такого-то?
Ведь сюжет известен из века в век.
Только долг удержит мечту оковами,
Он страшней придуманных злобных ведьм.
И душа тоскует бескрылой пленницей,
Что уже не сбудется - не успеть.
У тебя там море лениво пенится,
У меня шумит под окном проспект.
И, мешая в кучу слова, события,
Оставляю снова надежде люфт,
Я хочу мучительно разлюбить тебя,
Но пока никак вот не разлюблю.
Солнце в окнах дома дробится искрами,
Красит вечер кровью иных морей.
Клятва: "Буду помнить", - звучит неискренне,
Лишь бы все закончилось поскорей.

На закате небо такое низкое,
Что невольно хочется умереть.

01.09.15


У нее в этой жизни вечно все черт-те как:
Постоянно проблемы, уйма ненужных дел.
Бьется птицей в силках, в условностях - как в тисках,
И стучится в висках предчувствие: быть беде.
Просто песня ему на память - никчемный дар,
То, что явью не стало, словом не искупить.
Снова сухо во рту, она говорит: "Вода", -
И в округе теперь на мили песок да пыль.
Усмехнется едва: что дела ей до того?
Все исправится после, плавно пойдет на лад.
Заблудившись в ночи, она говорит: "Огонь",
Только там, где мечталось пламя, опять зола.
Споры с богом, как состязание в мастерстве:
Попытаться построить что-то, а не сломать.
И она произносит тихо: "Да будет свет",
Но неспешно с небес на землю нисходит тьма.
Искривляется время, пробуя на слабо,
Проверяет упорно: узы еще крепки?
Закрывая глаза, она говорит: "Любовь"...
Но под пальцами лишь осколки и черепки.
Из надежд и гордыни вышла дурная смесь,
И у вечности с каждым разом сильней нажим.
В час когда меркнут звезды, гаснет упрямый смех,
Слепо смотрят ей вслед оконные витражи.
Она делает шаг вперед, призывает: "Смерть",
Но в ладонях открытым сердцем трепещет жизнь.

07.09.15

Какие простые строки... но сколько же они вмещают!

"...Но в ладонях открытым сердцем трепещет жизнь..." Спасибо Вам снова просто огромное, эрэа Markiz. За тепло Вашего сердца, настежь распахнутого нам, читателям. И за стихи, от которых всегда так отчаянно хочется жить, любить, надеяться - и верить в то, что нет ночи без звезд...

Спасибо. Огромное.
Последнее стихотворение особенно запоминается своими "несоответствиями" - или противопоставлениями?
[spoiler]Как ни смешно, долго тупил над первой строчкой. Черти как - кто?
На "Грамоте.ру" варианты выражений "черт-те что" ("черт-те как") обсуждаются аж на двух страницах. И каждый считает, что правильно - это как он привык. Пожалуй, мое мнение будет лишним. Но раньше было так:

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА

РУССКАЯ ГРАММАТИКА

§ 1702.
...
К числу междометий со специализированными семантическими функциями относятся: ай-ай-ай, ба, боже сохрани, бог с тобой, браво, бррр, вона (прост.), вот те крест, вот те христос, вот тебе на, вот тебе раз, вот так так, гм, господь с тобой, да ну, дьявол, ей, ей-богу, ей-же-ей, ей право (устар.), еще чего, и-и-и (и-и полно), как бы не так, как же, на-поди, на тебе (нате), ну да (ну да, как же), ну и ну, ну уж, однако, ой-ли, ох, поди ж ты, подумаешь, помилуйте, скажите (скажите на милость), слава богу, то-то (вот то-то, то-то и оно-то), тю, тьфу, увы, ф-фе, фи, фрр, фу, ха, х-хе, хи, хо, ужо (прост.), упаси бог, ура, черт, черт-те что, что за черт, черта с два, чтоб тебя, сейчас (в произношении - щас), эва, эк, эка, эх, эхма.
[/spoiler]

Радостно снова окунуться в мир поэзии. Спасибо.

[spoiler]Colombo, а я сразу прочла:"Чёрти што..." и не увидела никаких проблем. :)[/spoiler]

Я хочу мучительно разлюбить тебя,
Но пока никак вот не разлюблю
Как знакомо... Спасибо.

А хорошо!

Очень хорошо, и я ещё хочу. Здесь такое наслаждение для души, сердца и ума! Каждый день отслеживаю, дабы не пропустить очередную радость, но увы. Но я всё равно жду.  :)

А лениво мне ;)

А жаль :(

Очень жаль :(.

Не желая до времени делать выбор,
Солнце прячется, хвост поджав.
Он как истинный римлянин чисто выбрит
И пока что еще поджар.
Даже если не выпало места в Риме,
Толку сетовать на судьбу?
С каждым часом картина ясней и зримей:
В древнем городе зреет бунт.
Только снова ему не хватает такта,
Чтобы тонко вести игру,
И, хотя постепенно все выше ставки,
По-военному прям и груб.
Ведь противник, что может понять окольно,
Обязательно так поймет...
Здесь по-прежнему правят свои законы -
По закону философ мертв.
И для местных лишь храм - настоящий символ,
Слово Рима - чудная дурь.
Он готов бы ответить на силу силой,
Только знает, что не дадут.
Пахнут сумерки вечностью и цикутой.
Под размеренный сердца стук
Он опять засыпает почти под утро,
Видя звезды в разрывах туч.

Снова снится ему, как трясутся горы и нисходит небесный гнев, и как корчится в муках проклятый город, обреченный сгореть в огне. Но пока что спокойна юдоль земная, угасающий вечер тих. Город спит до поры и еще не знает:
Очень скоро придет Тит.


Сука

Жизнь ведь по правде - смешная штука: вроде весна и внезапно осень. Ты обозвал на прощанье сукой, двери захлопнув почти под носом. Ключ повернулся два раза, щелкнув. Ну, испытай на любимой шкуре - это и есть состоянье шока? Просто сидишь и лениво куришь... Выдал сегодня небесный офис, что накопилось по сумме выплат.
Я в третий раз заказала кофе, черный, без сахара, как привыкла. В горле сейчас неприятно сухо, как после долгой и трудной речи. Надо же, именно я - и сука. Но хорошо хоть не что порезче. И не понять почему, ей-Богу, стал безучастным вчерашний идол. Странно: мне тоже бывает больно и нестерпимо, до слез, обидно. Тянет все время сползти на ругань, мол, объяснил бы, чего же ради? Я никогда не кусала руку, ту, что тянулась, порой, погладить. Сердце тогда от восторга пело, ночь не казалась такой кромешной... Я даже в свары встревала первой, чтобы тебе доставалось меньше. Я... Да неважно теперь, неважно. Вновь безысходность затянет в омут. Как ни старайся, уже не свяжешь, если разорвано по живому. Поздно, пожалуй, судьбу аукать. Кофе, вон, выцеди и don't worry.
Да, я была превосходной сукой, лучшей в твоей растреклятой своре.


Полковнику

Закат занесен над крышами огненно-красным мечом,
Вот-вот обесшпилит ратушу, рухнув на спины кровель.
Полковник, проклятый город полтысячи лет обречен,
И этот тягучий вечер фактически обескровлен.
Но вы улыбаетесь, словно чертов языческий сфинкс,
И в ваших чеканных фразах все время полно аллюзий.
Плевать, что чужие домыслы стали идеями фикс,
Реальность и бредни в мире завязаны в странный узел.
Великий поход на север... Безлюдие, пыль и жара,
И воздух пропах навечно привязчивой мерзкой гарью.
Охота пойти напиться, но нечего даже пожрать.
Полковник, и люди ропщут, что будто мы им солгали.
На практике у теорий найдется с лихвой закавык,
Похожие результаты не выйдут ни в коем разе.
Проблема, увы, серьезней: на пару таких вот, как вы
Приходятся миллионы бездарных двуногих мразей.
Мне в замыслы провиденья уже надоело вникать.
По выбранным наказаниям разве поймешь провинность?
Полковник, давайте выпьем отборнейшего коньяка,
Пускай вы мертвы,
а я - жив.
Но это ведь поправимо.


Капитуляция

Мы с тобой постоянно ведем затяжные бои,
Огрызаясь уколами в частых ответных вылазках.
Только глубже, за ребрами больше уже не болит,
И все кажется, кто-то мне начисто сердце вырезал.
В отношениях нами играючи пройден был пик,
И теперь они виснут на шее рутинным жерновом.
Здесь однажды ты вынудил силой меня отступить,
Здесь я все же сумела пробиться из окружения.
То, что было водой, стало вдруг неподвижнее льда,
Алый шелковый парус болтается тряпкой ситцевой.
Утекают недели, мы маркером на календарь,
Как на карту наносим подробную диспозицию:
Дни рожденья детей, суматоху несбывшихся дат,
Все невзятые отпуски, долгие ночи... Сколько их?
Но совсем бесполезно надеяться, бредить и ждать...
И звенит тишина, осыпаясь на пол осколками.
Все. Хоть что-то исправить мы больше с тобой не вольны,
Как ни бейся, но снова к взаимным нападкам скатимся.
Мы уже не способны любить без ненужной войны,
Даже если едва привыкаем жить после капельниц.
Чуть зажившие шрамы опять нестерпимо болят,
Злое слово "развод" как взведенным затвором клацает.
Я боюсь, неожиданно встретив твой пристальный взгляд,
Обнаружить тягучую горечь капитуляции.

Горько, тревожаще, бередяще - и до чего же сильно... Строки полосуют просто наотмашь - и при этом обжигают до самого дна души. Спасибо огромное, эрэа Markiz! :)

Мы с тобой постоянно ведем затяжные бои,
Огрызаясь уколами в частых ответных вылазках.
Только глубже, за ребрами больше уже не болит,
И все кажется, кто-то мне начисто сердце вырезал
Обжигает, да.

Вот и награда за долгое ожидание! :D
Великолепно о городе, побивающем камнями своих пророков...

Да, я была превосходной сукой, лучшей в твоей растреклятой своре.

И это он поймет непременно, только поздно. ;-v

Очень много боли. И такой горькой и безмерной любви!
«Я даже в свары встревала первой, чтобы тебе доставалось меньше».
Совершенно и потрясающе.
И, как всегда, стихи здесь звучат, как музыка. Спасибо.

Спасибо Вам и Вашей лени!

Все запоминается, хоть и по-разному.

Интересно, что и другая сторона оценивает ставки как пугающе высокие.

CAIAPHAS
Fools, you have no perception!
The stake we are gambling are frighteningly high!
We must crush him completely,
So like John before him, this Jesus must die.
For the sake of the nation, this Jesus must die.

А читая о другом герое того же стихотворения, диву даешься: прославился милосердием, называл день прошедшим зря, если в нем не удавалось сделать доброго дела. Ну да, современники ожидали, что получится из него второй Нерон, только времени ему на это отпущено не было.

Лирика беспощадная. А вот понять, о каком полковнике речь, меня не хватило. Разве что это книжный поход на север... и не город, а град... ::)

ага, град)

Лунная полночь судьбы на время свяжет,
Разом нарушив равенство строгих тождеств.
То, что случится, будет совсем неважно,
Вы мне никто, и я вам чужая тоже.
Музыка в зале, снова меняясь, стихнет.
Звездная пыль на стеклах едва искрится.
Я приглашаю - танец всего лишь прихоть,
Странная прихоть дамы "уже за тридцать".
Где-то с июня будто зависла в коме,
Краски мутнее, звуки немного глуше.
Не становитесь ближе, мой незнакомец,
Близость, порой, до крови стирает души.
В строчке "любовь" отныне поставлен прочерк,
Вряд ли его исправят в небесном плане...
Я рассказать могу об огне пророчеств.
Вижу, что вам известно, как жалит пламя.
Как это страшно: словом едва касаться,
Чувствуя жар, что кровью бежит по венам.
Так же в Пергаме прежде жилось Кассандре:
Болью хранить под сердцем, чему не верят.
Все, что должно до срока держаться в тайне,
После, с рассветом, с неба сметет уборщик.
Это лишь танец, только случайный танец,
Он никогда не сбудется чем-то большим.

Механизм

Растекаясь по стеклам слепых витрин, пустоглазые тени сползают вниз. Мне теперь все равно: у меня внутри ровно тикает слаженный механизм: сочетание секторов и пружин безопасное даже вполне на вид. Ты настроил его и мне в грудь вложил, а потом приказал: "Ну, давай, живи".
Не получится больше свернуть с пути, где текущее время - лишь строчки цифр. Я могу улыбаться, могу шутить, и хватает завода на полный цикл под упрямое щелканье шестерней, что подогнаны точно, ложатся в стык. Мне казалось: не выйдет любить сильней, а сейчас безразлично, с кем рядом ты. Знаешь, то, что исчезло, не сохранить, хватка прошлого с каждым щелчком слабей.
Ты вручил мне отлаженный механизм,
а ненужное сердце забрал себе.


Не отпускай

А в глазах твоих серого моря гладь,
А в моих - отражение низких туч.
Над землей нависает слепая мгла,
Ветер в клочья рвет пыльную духоту,
И в дыхании волн спрятан странный ритм.
Растеряв что-то главное в мелочах,
Мы давно научились не говорить,
А теперь разучиться хотим молчать.
И как будто загнали в висок иглу
Раскаленных почти добела минут.
Эта пропасть уходит годами вглубь -
Только вряд ли решимся перешагнуть.
Чередуя привычки и адреса,
Доверяясь ведущему нас дождю,
Мы случайно сменяли наш райский сад
На бескрайнюю пустошь безлюдных дюн.
Солнце сгинет до срока в морской воде,
Возвращаясь крупицами янтаря.
Мы теряли друг друга по капле в день,
А теперь больше нечего нам терять.
К горизонту уходит песчаный шельф,
С помертвевшего моря снимая скальп.
Но покуда былое звучит в душе,
Ты держи меня крепче,
Не отпускай.


Занимай

Занимай меня, Господи, занимай, вовлекай в беспорядочный свой процесс...

Без него постепенно схожу с ума, без него постоянно теряю цель. То теряю сознание, то ключи, а теперь не могу подобрать слова. Говори со мной, Господи, не молчи. Говори, ведь я слышу, ведь я жива, и под сердцем покуда звенит струна, до предела натянута, но поет. Я ведь помню, что было тогда у нас, с тем кто вдруг попытался забрать твое. Говори или, может быть, повинись, пригласи незнакомкой на строгий вальс. Я давно не смотрела с балкона вниз, потому что так кружится голова, и растрепанный город восходит над, а луна привыкает у ног висеть. Без него я в квартире теперь одна, без тебя я останусь одна совсем в глубине этой призрачной темноты и густой настоявшейся тишины. Безнадежно взываю к тебе, но ты замолкаешь, и рвется внезапно нить - я коверкаю фразы, почти нема, задыхаясь от боли, слагаю муть. Занимай меня, Господи, занимай...
Или лучше обратно верни ему.


Клинок

Мне без цели истинной - жизнь пуста, по обманкам тыкаться, как слепой.
Я клинок.
Упрямая злая сталь.
Отголосок славы иных эпох.
О таких вот зубы ломала ржа, от таких - у трусов в глазах черно. Мне знаком и смертный тягучий жар, и прозрачный холод воды речной, и почти свободный хмельной полёт. Но я помню вечность в дурном чаду, где тяжёлый молот корежил плоть, но с ударом каждым ковался дух.

Был закат медлителен и кровав, и лучи сплетались, как сотни змей.
Старый мастер долго меня ковал для того, чья воля сильней моей.

На пути в избытке хватает ям, и любая страсть - оголенный нерв. Пусть найдется кто-то острей меня, но найдется вряд ли меня верней.
Мне по праву лучших присуща спесь, и ничто не в силах смирить разбег, но зато я сладко умею петь о грядущей славе моих побед. Как бывает нуден постылый быт, как зовут невзятые рубежи... Что свобода слишком скучна без битв, и лишь только в битве бывает жизнь.

Смысла нет высчитывать и гадать. Если что-то хочешь, лишь взять сумей.
Я решила, что покорюсь, когда чья-то воля выйдет сильней моей.

На разбитых лютнях ветра бренчат, и трава похожа на гладкий шелк...
Он пришел от моря в недобрый час, он по взгляду сразу меня нашел. И одна порода, один закон, по ладони сделана рукоять. Я ещё не знала таких, как он, да и он не ведал таких, как я. Только слишком поздно теперь скорбеть, что дороги часто ведут в обрыв: я не стала главной в его судьбе, он ушел однажды, меня забыв.

В небе птицы кружатся высоко, над оврагом лапы пластает ель...
На клинке навечно остался скол от того, чья воля сильней моей.
На душе навечно остался скол от того, чья воля сильней моей.

Здесь всегда такая  прекрасная лирика! Горько, тяжко, но почему-то светло, нет удушающей ненависти, в которую якобы перерождается любовь.  «Близость, порой, до крови стирает души» – простые слова, которые безошибочно точно выдали образ иной любви, но не ненависти.
И в «Не отпускай» всё та же любовь, и сожаление, и надежда.
Читаю и перечитываю, и не могу оторваться от этой стихотворной музыки. Спасибо.

Спасибо.

По-настоящему обжигающие стихи. В которых столько силы - и столько света... А "Клинок" пробрал просто до самой глубины сердца. Спасибо огромное, эрэа Markiz!

Невероятные стихи. Вообще-то мне даже как-то неловко выражаться восторженно - но что поделать. Как говорил один герой Шварца, если я вижу, что девушка милая, что стихи великолепны, то так прямо и говорю об этом.
Нет, в самом деле, отточенное мастерство построения, очень необычные рифмы, удивительные метафоры - всё это даже не замечается при первом прочтении, настолько хватают за сердце сами стихи. Не как изысканные конструкции, а прямым всплеском сильнейших эмоций. Из первых двух даже не могу сказать, которое зацепило больше, хотя казалось бы, стихи-то вроде чисто женские. Впрочем, душевные переживания - они не делятся по гендерному признаку.
Спасибо, и пусть под сердцем Вашим звенит струна.

Проникновенно и прекрасно. Markiz, спасибо!