Форум официального сайта Веры Камши

Здравствуйте все! У меня давно появилась одна идейка. Я тут советовалась с Гатти, но она за занятостью тоже не сумела определить куда мне с этим. Одним словом, я предлагаю создать что-то типа банка интересных фактов по истории Великой войны. Это может быть короткий рассказ о земляке, родственнике, подвиге или просто история, короткий факт. Сразу оговорюсь, это не художественное творение, но на основе таких историй любой участник ЗФ может создать свой рассказ, поэму и т.п., если его это зацепит. Излишние подробности о количестве единиц и калибре оружия тоже ни к чему (для этого есть специальные темы и знатоки), но, естественно, саблями танки рубить не надо и винтовки очередями не стреляют.
Для примера и почина привожу одну из известных мне историй.
Он был пленным австрийцем, в годы Первой мировой войны попал на Украину, да так и прижился тут. А потом пришла другая война, по возрасту и национальности он не попал на фронт, остался в оккупированном селе. Однажды партизаны пустили под откос на переезде рядом с селом военный эшелон. Жители села были не при чем, но немцы выслали карателей, приехала зондеркоманда, с автоматами, зажигательной смесью, на нескольких грузовиках. И этот австриец пошел к офицеру. О чем он говорил с немцами, в чем убеждал, какие нашел слова – никто не знает, только каратели отказались от своих  намерений. Сели в автомашины и уехали, не тронув, замершее в ожидании расправы, село. После войны его репрессировали за сотрудничество с немцами, отсидел 8 лет, снова вернулся в спасенное им село, где работал агрономом и прожил до самой смерти в 1983 году. Благодарные сельчане поставили ему памятник возле комплекса погибшим землякам. Звали этого человека Франц Дюкич. Евреи за спасение одного человека присваивают почетное звание Праведник мира, а тут целое село!

Хочется поделиться, так как, по-моему, эта история что-то говорит об обеих сторонах.

Мать моей знакомой была в оккупации. В её доме остановился немецкий офицер. Он потребовал, чтобы хозяйка стирала ему бельё. Та ответила: "Нет, не буду: мой муж - красный командир, он сейчас воюет против вас, и я не буду стирать твоё бельё". Немец ответил: "Понимаю", - и больше не повторял своей просьбы.

Дело в том, что эта семья - ингерманландские финны. Муж этой женщины не был на фронте. Он был депортирован в Сибирь. Но ответить иначе, даже рискуя собой, она не могла. Не знаю, будет ли это понятно: мне понятно.

В военные годы моим родители были детьми. Мама почти никогда и ничего про войну не рассказывала.
Рассказывал отец. Рассказывал как помертвело село, когда по нему бежала зарёванная почтальонша и кричала: "Война". Как уходили на фронт старшие братья. Как в Казахстанской степи исчезли суслики и про то, как ели заячью капусту и грачиные яйца. Как женщина, родившая перед самой войной до пяти лет кормила малыша молоком, и ребёнок выжил.
Но больше всего запомнилась история с письмами.
Когда приходили обычные, треугольные письма, это была радость, их читали вслух, всем селом.
И была радость - общая для всех.
А когда приходили квадратные письма - все уже знали, что это похоронка, и тогда общим становилось горе.
А из тридцати мужчин, что ушли на фронт из отцовского села вернулись только четверо.

История несколько забавная. Федоренко Иван Владимирович, дядя моего мужа был призван на фронт 17-летним мальчишкой осенью 1943 года после освобождения Харьковщины. Воевал с такими же, как сам сельскими юнцами. После боя солдатики проверили вещи убитого немца и обнаружили лимон. Долго думали-гадали, что же это такое? Порешили, что приспособление для наведения глянца на сапоги. Дружно вынесли вердикт: "От же клятые фрицы, даже такая вещь с приятным запахом!"
А потом дядя Ваня прошел с боями всю Европу, служил после войны в Веймаре (волею судеб и мы с мужем там через 40 лет побывали), разбирал бараки Бухенвальда, даже имел большую любовь с немкой, но, конечно, отношения закончились ничем.

Село в киевской обл. Родную сестру моей бабушки Татьяну, как и всех девчонок и парней села однажды погрузили в вагоны и вывезли в Германию, как рабов. Татьяна работала на заводе разнорабочей. Почти не кормили. Но те немецкие рабочие цеха, где она работала всегда делили свои маргариновые бутерброды с рабынями. Она когда-то шёпотом рассказывала это бабушке. А когда пришли наши воины, то с ней была и такая история. Рабыни встречали наших, босые, ободраные и худющие. Один из солдат бросился к Татьяне, достал из рюкзака кирзовые сапоги и отдал ей. Так она домой и приехала в этих кирзачах.

Моя родная деревня в Заонежье в годы войны почти не пострадала, немцы туда не дошли. Один раз был налет: подожгли гидросамолет на озере и дали несколько пулеметных очередей по селу, ранили несколько коров, у нашей тоже спина была поцарапана. Тетя была тогда девчонкой, огребала картошку, когда начался обстрел, упала в борозду и долго лежала. А мама была совсем маленькой, она сказала своей бабушке о пулях: "Смотри какие красивые птички летают!". Еще она запомнила, как все сельчане побежали прятаться в картофельные ямы (у нас картошку хранят не в погребах, а в подпольях и в ямах), а она бежала со своими куклами.

Может и не совсем о войне, но о тогдашнем бытии.
Пропитание для коровы
(Из маминых рассказов о хохлацкой хитрости)

В эвакуации мы жили вначале в одном колхозе, а затем перебрались в маленький городок на Волге. Отец получил повышение: вместо бригадира-пастуха верблюдов стал директором школы. У нас была корова на две семьи: подарок от колхоза. Надо было найти ей пропитание на зиму. А отец в то время задружбанился с военкомом. Тот поведал ему об артиллерийском полигоне – там большое поле и много травы. Отец раздобыл телегу, косу, усадил маму и меня (совсем маленькую), и мы поехали на полигон. Отец косил траву, а мы с мамой быстренько складывали её на телегу. Телега стала уже довольно упитанной. И вдруг видим, что к нам бежит испуганный «вусмерть» молоденький лейтенант и орёт: «Вы что, с ума сошли? Это же полигон! Военный!! Вы как сюда попали?!! Трам-там-трарарам. Сейчас мы вас...» И тут заголосили мы с мамой на ридний мови: «Та ми ж не знали! Та у нас же  корова!! Та їй же їсти треба!!!» Лейтенант мгновенно остыл, и уже спокойно сказал: «Уезжайте быстрее. Сейчас начнутся стрельбы».
Отец знал, кого брать с собой на полигон.  :)

У меня тоже история есть. Я ее каждый год на 9 мая рассказываю. Могу и вам рассказать :)

[spoiler]Я хочу рассказать про своего деда. Звали его, как и меня, Дмитрием, что в переводе с незнаюкакого означает "сын земли". И это не совпадение, потому что меня так назвали именно в честь деда Митяя.

Человек он был веселый, и на всю деревню славился своим умением попадать в разные передряги и неприятности. У нас в семье даже присловье такое есть: "Ну что ты, как дед Митяй!". Обычно это относилось к моему отцу и еще чаще ко мне, когда мы чего-нибудь отчебучивали такого, что у окружающих глаза на лоб лезли. Ну, к примеру, когда я под электричку в четвертом классе попал (история довольно интересная, но, как говорил Бурков в "Иронии судьбы", щас не об этом).

Бабушка часто вспоминала, как деда Митяя на войну в сорок втором провожали, и за столом кто-то вместо тоста сказал такой спич: "Ну, если Митяй на войну пошел, то кому-то точно трындец придет. Хорошо, если б фрицам".

Он действительно пришел в конце концов именно фрицам, но перед этим чуть не пришел самому деду Митяю. Год повоевав (и заработав орден Славы третьей, кажется, степени), он попал сначала в окружение, потом в плен, а потом и в концлагерь. Что с его-то везением, в принципе, неудивительно было. Хорошо хоть не в Бухенвальд или Освенцим загремел. Концлагерь этот где-то в Польше был, и всяких докторов Менгеле там не числилось. По-людски, в общем, все было. Насколько это по-людски вообще может быть в концентрационном лагере.

Вот. И случилось так, что в тот год урожай был просто офигенный. По крайней мере, в Польше. По каковому случаю местный помещик пришел к лагерному начальству и попросил дать ему пару мужиков покрепче на предмет побатрачить. Начальство подумало, поскребло тыковку, и выделило крепкому польскому хозяйственнику двух славян под присмотром автоматчика. Славянами этими были мой дед и еще один москвич.

Выйдя за ворота лагеря, славяне не стали откладывать дело в долгий ящик: москвич свернул шею помещику, а дед Митяй задушил охранника ремнем от его собственного автомата. После чего еще месяца три бегали по лесам от фашистов, а потом вместе через линию фронта к своим.

Свои жутко обрадовались такому повороту дел, и посадили обоих обратно в лагерь, только уже в наш, советский. Потом, после Победы, стали разбираться, и выяснили, что да, действительно, бежали из концлагеря, труп помещика прилагается. Разбирались почти год, и потому дед Митяй пришел с войны не в сорок пятом, а в сорок шестом.

Закончилось все, в общем, более-менее хорошо, бабушка чуть с ума не сошла от счастья. В сорок седьмом (дед Митяй, в отличие от большинства русских, запрягал так же быстро, как ездил) родился мой отец, а через три года, в пятидесятом, его сестра, тетя Галя.

А в 58м, когда дед Митяй пахал колхозное поле на тракторе, его ни с того ни с сего взяло, да и жахнуло молнией. И все. Вот теперь уж действительно все закончилось.

В общем, дед Митяй всю жизнь был жутким раздолбаем, и не только прожил свои сорок с хвостиком лет так, как никто кроме него бы не умудрился, но и помер тоже, мягко говоря, не совсем обычно.
Я ни разу не видел его даже на фотогрфии, и все-таки дед Митяй - это мой любимый дед, и я своим внукам про него буду рассказывать не меньше, чем мой отец рассказывал про него мне. Очень я его люблю и очень им горжусь.[/spoiler]

PS: А когда я эту историю в первый раз рассказал, в заключение поздравив всех с праздником Победы, мне один либераст грамотный товарищ попенял, что, мол, это не праздник, а день памяти и скорби. На что я ответил, что, скажи я такое, мне мой дед, которого я никогда не видел, такого бы леща отвесил, что у меня в глазах задвоилось бы :)

:) Если позволите, расскажу о ветеранах, которых имел честь знать...

Рассказ первый.
…Двадцатилетний лейтенант Ильяс Гильмиярович Давлетгиреев, мой дедушка ( отец мамы), 22 июня 1941 года оказался в непосредственной близости от героической крепости. Сын сапожника и швеи из казахского города Петропавловска, он окончил курсантское танковое училище по специальности «связист» 1 июня 1941 года. Сохранилась фотография, которую молодой офицер отправил в тот же день старшей сестре. Он спокоен и сосредоточен, в глазах читается радость от достигнутой цели. Через несколько дней Давлетгиреева командируют  в Брест, в танковый корпус.
  С легкой грустью расставался он с друзьями по училищу – озорным, веселым Славой Куприяновым и неповоротливым, медведеподобным Степаном Дергачевым, над которым смеялся весь курс, из-за его вечной боязни уколов и зубных врачей. Троим друзьям казалось, что они расстаются ненадолго. Смеялись, шутили, планировали встретиться в первый же отпуск…Уже в конце войны Ильяс узнает, что Слава так и не добрался до своей части- немцы разбомбили поезд, на котором он ехал. А Степа 24 июня погибнет в штыковой атаке, в которую он поведет группу бойцов -окруженцев…
  Для самого Ильяса война началась внезапно, с бомбежки. Хотелось верить, что это провокация. Но иллюзии скоро рассеялись - танковый корпус, выполняя приказ командования, двинулся на помощь Брестской крепости. Практически весь корпус был перемолот танковыми армадами немцев. Давлетгиреев находился в штабном автобусе, при командире полка. Командир вытолкнул лейтенанта-связиста, пристрелил водителя и рванул в сторону вражеских войск. Давлетгиреев видел показавшиеся на горизонте цепи гитлеровской пехоты, и готовился к смерти, когда вдруг увидел мчащийся мимо советский танк. Так быстро в жизни он не бегал никогда … А потом они, впятером несколько дней пробирались к своим. Сначала на танке, а когда кончилось горючее и машину пришлось взорвать, чтобы не досталась противнику, то и пешком. Шли лесом, голодные, усталые. Им повезло – натолкнулись на отступавшую воинскую часть и с ней пробились к своим.
  Ильяс попал на Волховский фронт, под Ленинград, в часть, позднее получившую название «4-я гвардейская Апостоловско-Венская Краснознаменная дивизия». Здесь осенью его ранило в ногу. Санитарный поезд, на котором его отправили в тыл, подвергся налету  вражеской авиации. Большая часть санитарок и ходячие раненые выбежали из вагонов, надеясь спастись. А Ильяс и другие лежачие раненые видели из окон, как «рыцари люфтваффе» на бреющем полете проносятся над полем, расстреливая безоружных. Гитлеровские летчики «просто развлекались». Поезд они не тронули…
  Ранение оказалось тяжелым, на фронт он больше не попал. Возможно, опять вмешалась судьба - 2-я ударная армия, в которой он служил, попадет в окружение весной 1942-го, понесет огромные потери, а ее командующий, генерал-лейтенант Власов, сдастся в плен и перейдет на службу к фашистам, и все, кто служил во 2-й ударной, окажутся под подозрением…
  В феврале 1943-го Давлетгиреев оказался в Пятигорске, где и служил до конца войны, подготавливая молодых связистов. Здесь встретит друга - военфельдшера Жору Захаряна и Веру, свою будущую жену… До 1965 года он будет служить в Советской Армии: Дальний Восток, Киев, Средняя Азия… Во время командировки в Баку встретится с одним из Маршалов Победы - И.Х. Баграмяном, и демобилизуется в звании подполковника.
  Ильяс Гильмиярович Давлетгиреев умер в Москве 5 июня 1989 года, на 68-м году жизни, успев воспитать двух дочерей и двоих внуков…

                      Рассказ второй.
  Рубен Шахраманович Каспарян, мой дед по отцу,  к началу войны уже успел отслужить в Красной Армии. Его младший брат Ашот погиб в советско-финскую, поэтому, когда Рубена призвали на фронт 22 июня, мать удалось успокоить с трудом. Каспарян стал водителем, возил на передовую боеприпасы, часто - под обстрелом и бомбежками. В 1942-м попал в окружение в Керчи. Красноармейцам пришлось сидеть в катакомбах – в жуткой сырости, при спертом воздухе. Тогда он и застудил легкие…Рубен дошел до самого Берлина, видел Знамя Победы над Рейхстагом. Служил в Австрии и Чехословакии. Вернулся в родной Баку, женился, родились сын и дочь. Но болезнь, начавшаяся в керченских катакомбах, дала о себе знать. Он умер в 1959-м, прожив лишь 45 лет…

              Рассказ третий - о родственниках и друзьях моего дедушки.

  Рачик Григорьевич Багдасаров попал на фронт в июне 1941 года, участвовал в первой наступательной операции Красной Армии – под Ельней, был ранен в руку. Он прошел сквозь ад Сталинграда, освобождал от захватчиков Белоруссию. Под Минском Рачик Григорьевич был контужен и попал в госпиталь. На фронт больше не попал, хотя очень просился. Долгие годы отдал служению народу и стране в армии, демобилизовался подполковником в 1965 году. Рачик Григорьевич был веселым, остроумным и очень добрым человеком, прекрасным отцом, мужем, дедом. Его не стало в январе 1990 года.

  Георгий Беглиярович Захарян с 1940 года служил в Красной Армии военным фельдшером. В войну ему много раз пришлось выносить раненых с поля боя на своих плечах - в том числе, и в битве под Москвой … После войны он поселился в Иноземцево. С женой, Седой Георгиевной, они прожили вместе уже 64 года, у них пятеро детей, девять внуков, и пятнадцать правнуков. Его знали и любили соседи, не забывают друзья-ветераны, живущие в разных уголках бывшего Союза. Он ушел из жизни в январе 2010 года…

  Леонид Федорович Пунтус – полковник авиации в отставке. В годы войны он произвел десятки боевых вылетов, на его счету - более десяти сбитых самолетов противника. Дважды его сбивали над вражеской территорией, уцелел он только чудом…Маршал авиации И.И. Пстыго, его бывший начальник, в своих мемуарах о войне высоко оценивает профессиональные и личные качества полковника Пунтуса…Леониду Федоровичу уже 91 год. Он живет в Пятигорске- городе, где родился и вырос. Сын, Борис Леонидович - авиаконструктор, автор ряда книг по гражданской авиации, изданных во Франции; дочь, Наталья Леонидовна- сотрудник нашего ВУЗа.

    Летом 2009 года Юрген Шлоссер, бывший солдат вермахта, участвовавший в боях под Новороссийском ,заметил : «…Ваш народ невозможно было победить. Сейчас я это отчетливо понимаю. Жаль, что не понимал тогда…»

Эту историю мне рассказала в личном сообщении одна из наших друзей по ЗФ. Для нее это слишком личное, поэтому сама она не захотела здесь писать, но мне разрешила.
"Мой свекор был призван на фронт в начале июля 1941 года. Он только что закончил строительный институт. Попал в саперные войска. Дошел до Берлина. Был у Рейхстага. Был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красной Звезды и чуть не десятком медалей. После войны остался в армии в строительных войсках. Побывал на очень многих стройках страны. Строил нашу Волжскую ГЭС.  Тоже имел награды. И наконец осел в Тольятти. Здесь ушел на военную пенсию подполковником, но продолжал работать и сотрудничать с военными. Возглавил совет ветеранов при военкомате своего района. Человек это был кремень, ни минуты не сидел без дела. Умер он в 82 года. 2 апреля поехал на дачу один, просто посмотреть, тогда еще снег до конца не сошел. Чувствовал себя, видимо, не очень хорошо, но это его не остановило. Он никогда не давал себе поблажки. Когда шел назад на остановку (у нас там небольшой подъем), сердце не выдержало и он умер на этой горке один. Вскоре возвращался с дачи один из соседей, он нашего дедушку нашел и сообщил свекрови. Никто из семьи не ожидал такого. Мы все были в полной растерянности. Друзья его умерли. Часть, где он раньше служил, была расформирована. Из его сослуживцев удалось найти одного прапорщика, больше никого. Я обратилась в военкомат к дежурному с просьбой прислать кого-нибудь на похороны, придти знающим его. Дежурный мне откровенно нахамил. Я до сих пор, вспоминая это, реву из-за обиды за настоящего мужика, моего свекра. Они потом выплатили свекрови все положенные выплаты. Но разве в деньгах дело?
Когда умер мой отец, тоже кадровый военный, я в военкомат не обращалась. Понимаю, конечно, что мне не повезло, я нарвалась на хама. Но ни один  человек из военкомата не пришел проститься со стариком, хотя многие знали его лично.
У меня не единичный случай и далеко не самый вопиющий. Кому нужны наши старики?
С той поры прошло десять лет, но для меня это незабываемо".
Вот такая грустная, к сожалению, не такая уж редкая история. Любят у нас о стариках-ветеранах вспоминать только к праздникам да выборам.

И мой второй дедушка (по отцу) тоже дошёл до Берлина. Бабушка даже получила письмо, что скоро жди домой. А 7 мая его ранили, умер в госпитале 9 мая. А бабушка ещё с месяц бегала к поездам встречать.

Да, смерть всегда нелепа и жестока, но особенно обидно терять близких в последние дни войны.
При освобождении соседнего села первым ворвался наш танк "тридцатьчетверка", жители бросились радостно встречать освободителей, экипаж выбрался из машины, и тут раздались выстрелы. Немецкий снайпер перебил всех танкистов, его потом, конечно, обнаружили и сняли, но танкисты-освободители погибли в уже занятом селе.

Мой дед Дмитрий капитан контр-разведки СМЕРШ.

Про них много писали, рассказывали и ещё больше врали.

Дед встретил войну кадровым офицером, у нас в семье служить вообще всегда считалось единственным достойным мужчины занятием. Так получилось что отвоевав в Финскую, дед попал в Оренбургское пехотное училище где два года учил молодых офицеров. Так что мясорубку первых лет он пережил, что бы отправиться на фронт на Кавказ. Немцы рвались к Сталинграду и Бакинским нефтяным районам, в том числе и через Кавказ.
Не знал тогда мой дед, что его внуку вновь придётся повоевать в тех же примерно местах.

Дед до конца своей жизни был коммунистом и сталинистом, Родину свою любил, но войне рассказывал крайне не охотно.
В СМЕРШ перешёл после того как от их полка в живых осталось ровно три человека. Он, командир полка и полковой повар. Впрочем дед сему обстоятельству не сильно удивился, учитывая что в атаку полк шёл вооружённый даже не винтовкой на троих, а обыкновенным дубьём.
Надо сказать что в СМЕРШ тогда шли не охотно, но к тому времени уже погибло четверо братьев деда, и собственно над родом нависла угроза полного исчезновения дед согласился на предложение.
Оставили его начальником особого отдела в той самой дивизии в которой он и воевал.

Потом были жуткие бои на Перекопе при освобождении Крыма. Дед рассказывал что при наступлении немцы вели ожесточённый обстрел перешейка из крупнокалиберных орудий, оставшихся ещё со времён штурма Севастополя. Грунт сильно плыл, каждая воронка быстро заполнялась водой. За танками шли бульдозеры, когда образовывалась очередная воронка ближайший танк нырял туда, а идущий сзади бульдозер засыпал машину хороня танк с экипажем, но воронка не преграждала путь идущим следом машинам.

Из Крыма измотанную дивизию перебросили в Прибалтику где она приняла участие в форсировании Наровы, освобождении Эстонии, в Тукумсе дед ворвался с дивизионной разведкой одним из первых в город захватив архивы Гестапо, благодаря чему после войны многие каратели не смогли уйти от правосудия.
За это дед был награждён орденом Красной звезды. Что для СМЕРШевцев вообще являлось редкостью, повышали в чинах и награждали их всегда крайне не охотно. Для примера дед являясь начальником особого отдела дивизии, за всю войну с 1943 по 1945 год так и остался старшим лейтенантом. Это к слову о "подонках сделавших карьеру на стукачестве".
Закончила дивизия деда войну у  "Курляндского котла" блокируя крупную группировку немцев которая и прорваться из котла не могла, но и у наших сил её давить уже не имелось, да и вообще война заканчивалась.

Но заканчивалась не для всех. Потому что до 1953 года мой дед продолжал воевать гоняясь по лесам за борцами за свободу и независимость гордого эстонского народа бывшими карателями, бандитами и убийцами, в общем теми кого потом назовут Лесными братьями.

Что характерно, семья деда, в лице его жены, моей бабушки, и двух детей жила в доме такого вот пойманного лесного брата.

И что бы вы думали его поставили к стенке а семью изнасиловав утопили в балтийском море?
Да нет, им оставили вторую половину дома. Самого "брата" отправили на Колымский лесоповал, по возвращении с которого он получал повышенную пенсию, за "северные".

А в 1953 году деда вышибли из органов как "Сталинского кадра", впрочем очень быстро оказалось что стране вновь понадобились её "сыны" и поезд повёз деда с семейством в Кустонай, начиналась Целина... Но это уже совсем другая история ;D


P/S А на съезд ветеранов своей дивизии, к Большому театру дед всегда ездил. И что ни разу не помню что бы на этих сборах его кто назвал стукачом, палачом или шкурой.

Село в Украине, в котором я живу уже 40 лет, было под немецкой оккупацией два года. Партизан здесь не было из-за отсутствия лесов и прочих укрытий, в селе располагались обычные полевые части, возможно, поэтому отношение немцев было более человечным. Свекровь моей директора школы рассказывала , что в те годы ей было лет 15-16 и она тяжело заболела скарлатиной. Стоявший у них на постое офицер приказал отвезти девушку в областной центр (он у нас в 15 км). Родные уже оплакали дочь, но через две недели она вернулась живой и здоровой: немец просто определил ее в госпиталь. Подобных историй я слышала довольно много. Больше всего зверствовали свои, те, кто пошел в полицаи. У моей хорошей  знакомой тети Оли полицай отобрал велосипед - неимоверную ценность по тем временам. Гриша, брат тети Оли, попытался отвоевать свое добро, тогда полицай подвесил его на проводе, служившим бельевой веревкой. Матери и сестре чудом удалось спасти мальчишку. Что характерно, после войны никого из полицаев не казнили. Те, что помоложе, искупили вину на фронте и потом до самой смерти считались ветеранами ВОВ, а старшие отсидели свое в лагерях и вернулись в село. Это к вопросу о зверствах советской власти.

Любят у нас о стариках-ветеранах вспоминать только к праздникам да выборам.
:'( Как же я с Вами согласен, эрэа... :'( :'( :'(

после войны никого из полицаев не казнили. Те, что помоложе, искупили вину на фронте и потом до самой смерти считались ветеранами ВОВ, а старшие отсидели свое в лагерях и вернулись в село.
:-\ Другое обидно- сидели не только полицаи и власовцы, но, бывало, и те, кто прошел ад немецких концлагерей. В частности, участник обороны Брестской крепости Филь... Или наш сосед, Адольф Швенглер. Его отец отказался служить "исторической Родине" и был с сыном-подростком угнан в Германию, работать в Германию, в шахты. А после освобождения отец и сын попали в наш лагерь на 7 лет. Адольф выжил, а его отец- Фридрих Робертович- нет... :'( :'( :'(
:) , ни разу не помню что бы на этих сборах его кто назвал стукачом, палачом или шкурой.
:)Эр Strannik-Filin, почти та же история с дедом моего лучшего друга ( Dmitri Donskoy на Форуме). Его дед , Михаил Михайлович Макаров закончил войну в звании капитана СМЕРШ. Ранения, награды. Умер весной, к сожалению...

       Строго говоря бывших военнопленных сразу в лагеря никто не отправлял. Их сперва собирали в фильтрационные лагеря недалеко от линии фронта, где они проходили проверку на момент возможной вербовки немцами и выявления явных предателей, лагерных стукачей, капо, карателей, все кто сотрудничал с немцами. На фильтрах их как правило очень быстро выявляли наши контраразведчики и эту мразь действительно либо ставили к стенке либо отправляли в лагеря.
       Всех прошедших проверку бывших пленных отправляли на медицинскую комиссию, а затем если запасные полки, те же кто по состоянию здоровья уже не мог вернуться в войска, официально увольнялись из армии по состоянию здоровья и отправились домой.
       Так что бы там не писали перестроечные публицисты процентов 70 бывших пленных возвращались в армию и продолжали воевать.
        Хотя лично я не отрицаю ни фактов ошибок наших органов безопасности, ни факта делания карьеры любым способом ряда сотрудников контрразведки и НКВД.

История из серии забавных. Довелось мне как-то пожить пару лет в селе на Харьковщине. Местный житель, колхозный кладовщик в годы войны был мальчишкой и рассказал нам такое:
В селе у них стояли не немецкие, а румынские оккупанты. Однажды румыны зателяли рыбалку на местных прудах. Каково же было удивление собравшихся на берегу мальчишек, когда румыны забрали выловленных бреднем лягушек, а рыбу отдали детишкам. Оказывается, в румынской кухне есть что-то схожее с французской.  ;D

:) Интересно. А вот у нас в Пятигорске, к примеру, румын в период оккупации боялись больше, чем самих немцев. "Паладины Антонеску" немцами снабжались у нас из рук вон плохо, вечно были голодными и злыми...
что бы там не писали перестроечные публицисты
:) Эрэа Tany , я и не пытаюсь опираться на их работы. Просто видел нескольких людей, которые подобным образом пострадали. Я же привел пример семьи Швенглер... Так же довелось, к примеру, беседовать с А.И. Бобковым и С.Г. Минасяном, которые попали в плен- один в 1941-м, другой-  в1942-м... Попал в штрафбат Сурен Багадасаров, брат маминой тети, сбежаший из немецкого плена в сентябре 1941-го. В январе 1942-го он погиб. А про Филя писал Сергей Смирнов, в своей книге о героях Брестской крепости. Он же добился его реабилитации... :) Однако я написал об этом не для того, чтобы порассуждать о "зверствах гэбни". Просто обидно за честных граждан нашей страны...
... :'( А мамин дядя, Артем Григорьевич Месропян, на своей шкуре испытал, что такое обыкновенный фашизм. Немцы вошли в наш город 9 августа 1942-го, внезапно прорвав нашу оборону под Мин-Водами. В то утро 20-летний Артем возвращался из ателье, в котором ему сшили костюм. Он и шел в новом, черном костюме, по улице, когда его задержали немецкие мотоциклисты. Они погнали парня к захваченному продуктовому складу и заставили таскать мешки с мукой. Артем хотел снять пиджак, чтобы не запачкать- не позволили. И весело гоготали, видя, как пиджак из черного превращается в белый. Потом еще и в лужу толкнули... В январе 1943-го, после освобождения Пятигорска, Артем пошел на фронт добровольцем. Правда , не сразу. Его отец, мой прадед, был подданным Ирана ( всех подробностей, к сожалению, не запомнил, а Артем Грригорьевич умер еще в 2002-м), поначалу отказали. На фронте оказался, кажется, только в апреле 1943-го. Войну закончил, участвуя в Пражской операции...

Это столько "правда о войне", сколько ее восприятие современными детьми. Это писали мои семиклассники несколько дней назад на уроке литературы. Я в этих сочинениях ничего не меняла, они, конечно, наивны, но стоит учесть, что современным детям почти ничего никто не рассказывает о той войне, и воспитаны они на иной литературе и фильмах, а детям по 12-13 лет. [spoiler]я не переводила на русский, думаю большая часть слов и так понятна. Гарматы - пушки, беззахисна - беззащитная, перемога -победа [/spoiler]
Велика Вітчизняна війна була дуже страшною. Навіть страшно подумати. Німці вбивали всіх, хто ставав на їхньому шляху. Навіть маленька,  беззахисна, ні в чому не винна дитина, могла стати жертвою німців. Для селян іноді кращим захистом була садова лопата (так мені дідусь розповідав про один випадок). В наші часи страшно подумати про таке. Загинуло багато солдатів, які воювали за нашу волю. Кожного року ми вшановуємо їхню пам'ять біля обеліску. Так я уявляю війну.
Одуло Марина

Я уявляю Велику Вітчизняну війну страшною і похмурою. Всюди лежать тіла поранених та вбитих солдатів. Німці забирають в полон мільйони людей, навкруги чуються постріли гармат. А партизани лежать в окопах.
Навкруги ні одного привітного обличчя, кожен намагається вберегти себе та свою Батьківщину.
Люди ходять в лахмітті, замурзані, втомлені. Не можуть повноцінно відпочити та харчуватися, а над головами літають німецькі літаки.
Але потім ми перемогли і витримали страшну війну, тому що український народ сильний, мужній і відважний.
Гайдай Дар’я

Що для нас, для дітей, війна? Яку загрозу та трагедію несла вона для людей?
Війна розпочалася саме тоді, коли ніхто не очікував, о четвертій годині ранку двадцять другого червня 1941 року, а закінчилася великою перемогою 9 травня 1945 року.
Війна – це велика біда, яка сталася через прагнення до влади та чужих земель. Під час цієї «чуми» загинуло дуже багато людей: молодих і старих, винних в чомусь та безвинних. Долі всіх цих людей різні, але й чимось схожі.
Отже, війна очима дітей, таких, як я,  це одна з найважливіших подій, які відбувалися і відбуваються з нами.
Сугакова Анна

1941 року почалася війна проти фашистських загарбників.
Український народ і США почали воювати проти Гітлера. Повне ім’я його – Адольф Гітлер, він воював проти всіх. Він вкладав багато грошей в різні технології. Хоч у них було багато різних технологій, українці витримали та виграли у фашистів. Хоч це було не дуже легко зробити, було багато битв де вигравали наші. Якби виграли фашисти, я не можу уявити собі нашу планету і наших людей.
Глушаков Максим

Велика Вітчизняна війна розпочалася 1941 та тривала до 1945. я уявляю війну жорстокою, коли проливається кров багатьох людей, які захищають свою державу. Вони йдуть проти німців без страху, болі та не боячись смерті.
Наші їдуть на танках, бомблять німців, а дехто йде пішки чи на літаках летить вперед. Навкруги усе горить, димить, лежать мертві солдати.
1945 року війна закінчилася, українці перемогли жорстоких німців. Ура! Ура! Ми перемогли!
На мою думку, ми повинні не забувати про тих людей, які полягли за наше життя, які боролися проти німців.
Отакою я уявляю Велику Вітчизняну війну.
Лепетан Аліна

Війна – це дуже жорстока подія, вона погубила багатьох людей. Я уявляю війну так: стріляють гармати, летять літаки, фашисти нападають на наших. Як наші нападають на фашистів і убивають їх, а фашисти нападають на наших і вбивають їх на своєму шляху, рідних і не рідних. Як танки наїжджають на наших і давлять їх.
Моя прабабуся померла, коли на неї впала бомба біля школи. Вони боролися за нашу свободу, щоб ми були вільними.
Я вважаю, що треба поважати ветеранів і всіх людей, які боролися за нашу свободу.
Плиско Марина

Я уявляю собі Велику Вітчизняну війну як велике кровопролиття людей, які йдуть в бій, захищаючи, насамперед, честь, свободу і Батьківщину, які ладні віддати своє життя за маленький клаптик нашої рідної землі, на якій вони народилися і проживають.
Ще я уявляю, як наші солдати вбивають злих безсердечних німців. Як літаки скидають великі бомби, і німці розлітаються немов шматочки скла. Та ось з-за села видніють голови німців, вони знищують все на своєму шляху. Вони жорстоко вбивають наших героїв. Через хвилину з іншого боку виїжджають наші танки, та за якусь мить німців не стало в живих. Перемога!
Всі були раді, що ця жорстока війна скінчилась. Тільки одне нас засмучує – загиблих наших не повернеш.
Тож давайте не забувати наших героїв, які полягли за нашу рідну землю.
Баглай Анжела

Практически убило.  ;D ;D ;D Бедный Гитлер...

Эр C@esar, радуйтесь, что хоть войну уже не называют радянсько-нимецькою ;D
А я хочу рассказать одну из самых поразительных биографий, слышанных мною в последнее время. Речь пойдет о генерал- полковнике Михаиле Ивановиче Потапове, командующем в 1941 году 5-й армией Юго-Западного фронта. Это его войска прикрывали отступление наших войск в ходе Киевской стратегической оборонной операции. В сентябре 1941 года после тяжелых оборонных боев наши войска под командованием генерал-майора Потапова сумели нанести противнику контрудар, в последние часы перед пленом он дрался в рукопашную и был ранен осколком танкового снаряда. Его сочли мертвым, похоронили, присыпав трупами, т.к. в земле хоронить было некогда. Документы передали командиру противотанковой бригады Москаленко.  Когда немцы начали разбирать трупы, обнаружили полуживого Потапова. Он пролежал под трупами трое суток. Его содержали в концлагерях Хаммельбург, Гогельштейн, Вайсебург, Моозбур. Немцы мечтали найти в нем второго Власова, но генерал стойко выдержал все испытания, держался мужественно, с достоинством. Есть версия. что он дважды встречался с Гитлером.  В первый раз при их встрече Потапов сознательно искал смерти, поэтому покрыл Гитлера отборным матом и заявил, что еще увидит, как собаку поганую провезут в железной клетке в день победы перед мавзолеем. Гитлер распорядился содержать Потапова так, чтобы он дожил до победы и уего провезли в клетке, когда Гитлер примет парад своей победы в Москве. Вторично они встретились в "Вервольфе" под Винницей. Гитлер хотел, чтобы Потапов раскрыл намерения Ватутина, даже показал ему секретную карту немецкого Генштаба.  Потапов и тут не согласился на сотрудничество. Концлагерь, где находился Потапов освободили войска союзников. День Победы он встретил во Франции вместе с генералом де Голлем. Затем Сталин прислал за ним самолет, в котором его ожидала новенькая форма генерал-лейтенанта КР. После возвращения в СССР, его содержали в Голицино, требуя неправдивых свидетельств о Якове Джугашвили, с которым он сидел в одной камере, но Потапов отказался, считая Якова порядочным человеком.
В 1958-65 гг. он был заместителем командующего Одесского военного округа. Вместе с Жуковым был в Тоцких лагерях при испытаниях ядерного оружия. Умер от облучения, спровоцировавшего раковую опухоль на поврежденной во время плена руке в 1965 году. Его некролог подписали все представителяи высшего военного руководства. Кстати, женился он после войны, жена была актрисой, говорила, что он покорил ее чувством юмора, неистощимым жизнелюбием и умением красиво ухаживать.

Эреа Tany!
Вы говорите детям 12-13 лет. У них уже есть уроки истории?
Неужели никто из них не знает, что фашизм победили не только украинцы?
Я не очень помню в каком классе сын начал учить историю, но точно помню, что ВОВ им учитель давал по каким-то старым учебникам.

Эрэа Terri, как я понимаю, Вы очень далеки от школы и украинских реалий. В 5 классе дети начинают изучать историю. Пропедавтический курс. Вы видели эти "помаранчивые" учебники? Если Вы знаете 10-летних детей, которые запомнят хоть что-то из других источников кроме учебника, значит мы с Вами живем на разных планетах. В 6 классе они изучают древний мир, в 7 - средние века. Где тут ВОВ? Только в 11 классе. Единственный источник - классные часы (это если учитель захочет что-то говоить о войне в определенном ключе). А с экранов и по радио идет совершенно другая информация. Еще раз объясняю - у нас в школьных программах эта война была названа советско-немецкой. Они с СССР уже давно себя не отождествляют, а о Великой Украине слышат постоянно. А видели бы Вы вчера  "Свободу слова" сразу по двум каналам ;D :'(

В том то и дело, что видела. Сын закончил школу 3 года назад, поэтому я не помню в каком это было классе, но хорошо помню этот несчастный абзац, в котором освещались все события 2-й мировой.
И по сей день благодарна нашему Учителю истории, который потратил вопреки всем предписаниям почти месяц на ВОВ. И с этой целью снабдил детей старыми учебниками.

Мой отец в 1941 году пошел в армию добровольцем (призыву не подлежал из-за врожденного порока сердца). Для этого ему пришлось целый день провести в военкомате, разыскивая свою учетную карточку. Нашел. Оказалось, перепутали одну букву в фамилии. Воевал на Северо-Западном фронте, рассказывал о том, как передовой отряд немцев пытался ворваться в город с ходу, форсируя Волхов на надувных лодках, но эту попытку отбили. Но когда подошли основные пехотные части, наши сорвать форсирование уже не смогли.
Рассказывал отец, как каска спасла ему жизнь. В лесу, за передовой, в него попала шальная пуля, пробила каску, но голову уже пробить не смогла - удар был сильный, но, пробивая каску, пуля поменяла направление движения, ударилась об голову боком, и выпала из-под каски.
Потом отец был ранен, эвакуирован в тыл, куда в Среднюю Азию, и там был направлен на курсы младших лейтенантов. Получил под начало взвод, воевал где-то на центральном направлении, где в 1942 году летом попал в плен.
Ему относительно повезло - это был уже не 41-й, когда большинство наших пленных погибло. Из лагеря он попал на сельхозработы - там было  больше шансов выжить. После освобождения в 1945 году прошел проверку, был восстановлен в звании лейтенанта, уже после войны командовал взводом до конца 1946 года. Затем поступил в историко-архивный институт, успешно закончил его, но тут подпорченная анкета все-таки сказалась - в поступлении в аспирантуру ему отказали.
Война настигла его через много лет. Порок сердца в сочетании с тяжелым воспалением легких, которым он переболел во время войны, дали осложнения. В 1959 году - первый инсульт. Выкарабкался. В 1974 году - уже второй, с которым справится уже не удалось.
Его младший брат так же пошел на фронт добровольцем, в 1943 потерял руку под минометным обстрелом, после войны стал юристом.
Воевал и мой дед со стороны матери. Его война застала в Пушкине (Царском селе) под Ленинградом. Там стояла 24-я танковая дивизия, которой он командовал. В воскресенье, 22-го июня, как и многие командиры, он вместе с семьей отправился в парк. Как рассказывала моя мама,  и она обратила внимание, что почти сразу в парке появилась штабная машина, а командиры, гулявшие в парке, вдруг срываются с места и бегут к выходу. Затем машина подъехала к ее отцу (моему деду), он вскочил на подножку, машина рванула с места... И больше они его не видели.
Его дивизия сначала была переброшена на финскую границу, а затем обратно - на Лужский рубеж, потеряв едва не треть танков во время маршей (матчасть дивизия унаследовала от учебной бригады, где были старые изношенные в результате непрерывной эксплуатации танки БТ-2 и БТ-5). Однако дралась дивизия до начала сентября - обычно контрудары небольшими группами танков, чтобы "испортить" немцам занятые позиции, сорвать подготовку к прорыву нашей обороны  -, пока не попала в окружение. Деду удалось из окружения выйти, он получил под командование бригаду, но вскоре был включен в комиссию по изучению опыта войны (да, и такими вещами занимались в 1942 году). В конце 1942 года на Воронежском фронте он командовал танковым корпусом, который должен был участвовать в наступлении. Но на одной из железнодорожных станций в декабре 1942 эшелоны корпуса попали под жестокую бомбежку и дед погиб.

Раз сын закончил школу 3 года назад, значит в 5 классе учился не по тем учебникам, которые рекомендованы сегодняшним пятиклассникам. Впрочем, те были не лучше. Я своим 11-классникам тоже раздаю все учебники, которые еще остались в загашниках. Просто дети больше ниоткуда не получают информации. Вспомните наши школьные годы: я всегда делала уроки под радиопередачи детских радиостанций. Там обязательно половина передач была о войне, детях-героях, мы встречались со Збанацким (он у нас в школе много раз бывал), с оставшимися в живых молодогвардейцами. По телевизору постоянно шли фильмы о войне, мы читали стихи Симонова и Рождественского. А что видят они?
Впрочем, сейчас речь не об этом. С праздником нашей Великой Победы всех! Мирного неба и здоровья! :)

Есть еще людская память. И померанчевые не успели срыть хотябы вот это: [spoiler]http://www.doroga.ua/Pages/ReportDetails.aspx?ReportID=411[/spoiler]

Рыть уж больно много, да и кишка тонка и в морду можно в натуре получить  ;D

Саур-могила и Миус- фронт то, что люди в Донбассе, по-моему, просто изустно уже передают друг-другу.
Вчера мои племяшка с мужем поехали на Саур-могилу. Так машину бросили в пяти километрах...
Не все решают учебники  ;D

Не все решают учебники 
:) Cогласен. Хотя и сейчас учебники разные бывают...
:) Вчера встретился с однополчанином своего дедушки. Старшина Салимов Хамид Галилуевич, 1920 года рождения. Участник похода в Западную Украину и Белоруссиию 1939 г., с 22 июня 1941 г. на передовой, в 1942-м сражался в Крыму... После войны служил в танковом полку в Пятигорске, после демобилизации более 20 лет был директором школы в селе Этока, преподавал историю. До сих пор бывшие ученики регулярно его навещают. В свои 90 выглядит и соображает- дай Бог каждому!  :D И сын, Валерий Хамидович, в отца- кавторанг в отставке, подводник... Глядишь на таких людей и строки из Лермонтова вспоминаются...

Здоровья ему :)

Ну, и тогда уж мой рассказ о бабе Яге: http://www.diary.ru/~wild-tulip/p108177263.htm

Моя бабушка очень не любила говорить о тех временах. Практически у нее было 2 истории - про начало и конец войны. Она жила в подмосковной деревне. О начале войны по радио объявили не рано утром, в общем в тот момент она мыла пол. Она говорит, что нисколько не испугалась, подумала, мол, ну куда они на нас полезли, мы же за несколько дней их разобьем. И продолжила дальше мыть пол.
А про конец войны история такая. Когда немцы наступали, они с мамой и сестрой перебрались в Москву, бабушка стала работать на оборонном заводе, была вместе с заводом эвакуирована за Урал, потом вместе же с заводом вернулась в Москву. И в Москве до самого последнего дня войны на всякий случай дежурили на вышках ПВО, не летят ли враги бомбить. Бабушке выпало дежурить в ночь с 8 на 9 мая 1945 года. В 8 утра ее должны были сменить. Никто не пришел. Радио у нее там не было. Был телефон, по которому она собственно и должна была сообщить о тревоге. После 10 утра она начала звонить, но никто не брал трубку. Звуки с улицы до вышки не долетали, но она видела, что на улицах необычно много народу, и многие  прямо посреди улицы обнимаются  и начинают танцевать... В принципе она догадалась, что произошло, победу-то ждали, но у нее был приказ не уходить до появления сменщика. Телефон зазвонил после 6 вечера. Перед ней извинились, мол, так обрадовались, что дежурства-то сразу отменили, а про последнюю дежурную забыли. Вот такая вот история про забытого часового.

Здоровья ему
:) Cпасибо! Ему и всем ветеранам...

Ну, и тогда уж мой рассказ о бабе Яге
:) Очень трогательно. Сколько таких вот девушек погибло на фронтах Великой Отечественной... :'(

Вот такая вот история про забытого часового.
:) И еще один пример стойкости наших людей.  :D

Мой дед, Додокин Алексей Александрович, призван в конце 1941, вернулся через год. Без руки и с тяжелой контузией, от которой уже после войны начал терять слух. Вообще-то, ему как бухгалтеру леспромхоза была положена бронь, но он ей не воспользовался. Вместе с бабушкой подняли семью из десяти детей, младшая из которых моя мама - 1950 года рождения. Но драники баба до конца жизни есть не могла. Нам делала, если просили, а сама... в войну наелась.
Ее брат, Михаил, ушел на фронт, добавив себе полтора года. Погиб.
Другой брат, Алексей, кадровый, служил на Камчатке. К концу войны - старший лейтенант, командир заставы.
Брат деда, Иван, был призван в 1940, служил на границе в Белоруссии. Отступал. Ранен, контужен.  Из-за драки с офицером - штрафбат. Отслужил. Войну закончил в Чехии. А домой вернулся в 1948. Потому что долго ехал. А долго ехал, потому что провожал однополчан. К одному в гости, потом ко второму, к третьему... И везде "женились". Уезжая, обещали вернуться, "вот только до родных доберусь..." И так до самого Енисея.
Никто из них не мог смотреть фильмы про войну. Просто вставали и уходили из комнаты.

Дед мужа, Василий, служил на Сахалине. В 1941 отправлен на фронт. Больше семья его не видела. Остались жена, мать и четверо детей: три сына и дочь. Сыновей звали Станислав, Альберт и ... Адольф (мой свекор). Когда в 1947 бабушка привела детей крестить, священник так удивился, что даже Светлану перекрестил в Зинаиду. Свекор очень любит подкалывать нашего местного священника: почему вы ко мне обращаетесь Адольф Васильевич, ведь мое церковное имя - Павел? :P
Свекровь родилась в 1939. Украина. Оккупация. Как-то принесла домой разборсанные по улице немецкие листовки. Разноцветные, яркие бумажки. Мать, ни слова не говоря, взялась за хворостину... 

Из несемейного. Два еврейских мальчика, 1932 и 1930 годов рождения. В июне сорок первого уходили пешком от немцев. Один из Западной Белоруссии, другой из-под Херсона. Ныне профессор, доктора наук. Первый - философских, второй - физико-математических.

Хочу рассказать о "забытой" речной флотилии. Пинская военная флотилия была создана в июне 1940 года из кораблей и частей расформированной Днепровской военной флотилии. В нее входили дивизион мониторов ( в основном, это были бывшие польские мониторы типа краковских), дивизион бронекатеров, отряд глиссеров, 46-я отдельная авиаэскадрилья, 6-я отдельная рота морской пехоты, 109-й зенитный артиллерийский дивизион, флотский полуэкипаж, учебный отряд кораблей, позже появился отряд канонерских лодок. Флотилия действовала на стыке Западного и Юго-Западного фронтов на реках Пине, Десне, Днепре, Берзине и Припяти. Она способствовала длительному удержанию переправ и созданию обороны на левом берегу, в обороне Киева. При оставлении Киева уцелевшие мониторы и катера были взорваны экипажами, а личный состав продолжал сражаться в составе окруженной группировки, где в основном и погиб. Всего к своим войскам вышло не более 100 человек. В октябре 1941 года флотилия была расформирована и о ней надолго забыли. Почему  о ней вспоминаю я? Просто, один из мониторов "Смоленск" был затоплен в той местности, где я живу, а Товарищество ветеранов разведки ВМФ не оставляет надежды поднять и отремонтировать героический корабль.

Моя мама с семьей пережили ВОВ, бомбежки, голод и оккупацию в моем родном городе Абинске (тогда станице Абинской), расположенном в предгорьях Кавказа через перевал от  Новороссийска.
Эта особенность местонахождения станицы сделала судьбу ее жителей особо тяжелой. Фронт почти год проходил совсем рядом - семь месяцев оккупации и бесконечные обстрелы-бомбежки (то немцы станицу бомбили, то наши) - так что пришлось моим родным и землякам хлебнуть горя по полной.

Бабушка, мама и ее старшая сестра Тося часто рассказывали мне в детстве о войне вместо сказок. На этих рассказах я и выросла.
Тетя Тоня во время войны вела дневник. Ее уже нет, а дневник остался, сохранив  живую память о тех событиях, почти по дням. Читать его без слез невозможно. Ужасно жалко 14-15 летнюю девчонку, попавшую в тот бурлящий котел, в который тогда превратился наш маленький город.

А моя мама с некоторых пор стала писать о тех страшных событиях в нашу местную газету. Ведь люди, которые помнили и знали, как это было, уходят. Ей хочется, чтобы новые поколения абинчан тоже знали историю своего города из уст очевидца. Таких статей о войне накопилось довольно много.

Наконец-то я добралась до семейного архива. Буду сканировать понемножку эти статьи,  и выкладывать здесь ее правду о Великой Отечественной Войне

Первая статья записана корреспондентом местной газеты еще в марте 1995 года к 50-летию Победы.


Во время беседы с этой замечательной женщиной, не скрою, на глаза невольно наворачивались слезы. Возможно, потому, что и сама Анна Мироновна Холодова, директор Абинской вечерней школы № 37, сквозь слезы рассказывала о своей нелегкой судьбе, сама себе задавая вопрос, остающийся пока без ответа: ну почему сегодня люди, имея практически все необходимое для жизни, не ценят и не берегут самого главного — мирного неба над головой...

— Мои воспоминания о военном детстве, думаю, будут интересны  юным абинчанам и людям среднего возраста, так как когда-то очень любила слушать мои рассказы о войне дочка, а сейчас —маленькая внучка.

Я коренная абинчанка. Когда началась война, мне было 4 года. То, что пришла беда, я осознала когда однажды в августе отец пришел с работы хмурый, необычно серьезный, и сказал, что получил повестку. Я очень любила отца, и мое маленькое сецдце сжалось от страха, предчувствуя разлуку с ним, ВОЗМОЖНО, навсегда... Чтоб никто не увидел моих слез, я спряталась в подвал, и там уж горько расплакалась, так, что родители меня еле-еле успокоили.
Мой отец Мирон Алексеевич Пустыльников был грамотным человеком, работал механиком на мельнице. Однажды он сказал моей старшей сестре, что скоро будет такая война, что от Европы останется один пепел, уцелеет только Сибирь... Как видите, он во многом оказался прав.
Когда отец уходил на фронт, мы с сестрой стояли, тесно прижавшись друг к другу, боясь даже приласкать в последний раз отца, чтобы не расплакаться. Папа оставил на прощанье деньги, наказав маме купить мне на память куклу, и, погладив меня по голове, сказал: «Ей больше всего достанется...»
После этого от отца мы получили лишь три короткие открыточки. Последняя, из Одессы, была датирована 6 ноября 1941 года. Больше от него не было никаких вестей, и только после войны нам удалось получить ответ на запрос: стандартная фраза: «пропал без вести...» За Одессу шли страшные бои, многие наши части отступали на катерах. Возможно, отец просто утонул в море, так как со слов мамы, не умел плавать.

Помню страшные бомбежки. По 60 самолетов одновременно бомбили станицу Абинскую. Это был такой ужас, такой кошмар, что невозможно описать. Рев моторов, свист бомб, взрывы, от которых вздрагивала земля вместе с нами…

Мама, сестра, я и наши соседи прятались от бомб в погребе. Дети обычно забирались под старый кожух, под ним было не так страшно.  Чем ближе раздавался взрыв, тем больше старались мы натянуть на себя этот «спасительный» кожух. Однажды, после одной из бомбежек сестра не выдержала и ушла в горы в ст. Шапсугскую, забрав меня с собой. Там мы переночевали под каким-то домом, и голодные пошли, обратно домой. По дороге нас застал дождь, и я, крохотная девчушка, до такой степени выбилась из сил, что просто не могла передвигать ноги с налипшей на башмаки грязью. Сестра тогда побила меня, а потом все жизнь об этом жалела. А я, кстати, не обижалась, так как все понимала.

Когда в августе 1942 года в Абинскую вошли немцы, начались страшные испытания. Есть и без того было нечего, а оккупанты в первый же день переловили н перерезали всех наших оставшихся кур. Каждый день в хате раздавался стук в дверь—это приходи ли немцы. Один раз, роясь у нас в письменном столе, фашист обнаружил вырезку карикатуры на Гитлера (еще до окупации сестра вырезала для  стенгазеты) и пришел в ярость. Сестра выставила меня вперед, сказав, что это дите маленькое так  игралось. Немец долго ругался на своем языке и крутил у меня перед носом пистолетом, но потом, по-видимому, просто пожалел...

Фашисты наносили свои визиты в основном в поисках пищи. Был голод. Нас всех спасло только то, что при отступлении наши взорвали и подожгли мельницу . Все, кто успел, набрали там по мешку горелой пшеницы, она и служила основной едой.
Наша семья жила в то время на месте нынешнего ЗАГСа, а мельница была там, где сейчас райпище-комбинат. Тот мешок горелой пшеницы мы спрятали в печке соседнего разрушенного дома, и по ночам мама украдкой ходила к тайнику и приносила нам миску зерен на каждый день.
Иногда во время бомбежек убивало лошадей. Тогда люди набрасывались на погибшее животное и отрезали от него куски мяса — кто успеет... Чтобы выжить, нужно было хоть что-то есть.

Немцы гоняли население рыть противотанковые рвы, с детьми разрешалось оставаться только одному взрослому.  Обычно мама оставалась со мной, а сестра уходила на работы.  В это время  всегда начинался обстрел нашей артиллерии с гор, и я от страха пряталась за печку. Но однажды я осталась дома с сестрой, а окопы рыть пошла мама. Свиста снаряда мы даже не услышали – он неожиданно разорвался у нас во дворе, - прямо под окнами. Огонь, дым, страшная вонь разрыва (этот отвратительный запах войны я не могу забыть до сих пор)... Осколки изрешетили всю стену. Сестра стала искать меня в этом черном дыму, нашла, взяла на руки и увидела на  моем лбу кровавое пятно. Испугалась, не ранена ли я. Она сняла косынку и вытерла кровь. Лоб был абсолютно цел. Тут мы поняли, что ранена она, а не я...
Кровь лилась из-под ключицы. Сестра в испуге (видимо, от стресса она в первый момент боли не почувствовала) выскочила на крыльцо и стала звать людей. Но вокруг были только развалины, и помочь было некому. Мимо шел румынский солдат. Он отвел сестренку в военный госпиталь, и там немецкий хирург сделал ей операцию: извлек осколок, зашил рану, и отвел сестру обратно домой. Этот хируг несколько раз заходил потом к нам домой проведать раненую. Он мог немного говорить на украинском языке (выучил его, приняв за русский), и рассказывал нам, что врачи против войны, так как она несет увечья и смерть.

После ранения сестре требовалось хорошее питание. Немцы, случайно, не поймали нашу последнюю курицу, и мама сварила ее. Но тут же явились два румына и хотели забрать супник. Мама выхватила его и поставила на кровать за спину сестренки, закрыв своим телом. Тогда румыны сняли винтовки н начали щелкать затворами. Сестра не выдержала, поднялась, придерживая рукой повязку, бледная, худая, слабая... Она открыла дверь и громко кричала на румын, что они звери, сволочи, что они Бога не боятся. Те потоптались и нерешительно вышли. Курица была отбита, а наша мама чуть жизнь за нее  не отдала...
О случившемся мы рассказали немцу-хирургу. Он повесил на нашей двери табличку с надписью «тиф», и к нам после этого перестали    заходить.
Неподалеку от нашего дома находилась комендатура. Помню, как оттуда вывели красивую молодую девушку и повели  расстреливать вниз к реке, как она кричала и плакала, хваталась за забор... этого кошмара я, наверное, тоже никогда забыть не смогу.

В марте 1943 года начались бои за Абинскую. При первой атаке взять станицу не удалось, немцы упорно сопротивлялись, но затем неожиданно оставили позиции и отступили.    На том месте, где находится сейчас городской парк, было немецкое кладбище. Перед уходом немцы повыдергивали со всех могил деревянные кресты и сожгли их. Видимо, не хотели, чтоб их могилы были осквернены.
Рано утром 23 марта в Абинскую вошли наши войска. Постучалась соседка, и сказала, что наши заходят... Мы выбежали из дома и стали смотреть, как они переправляются через речку. Моросил мелкий дождь. За считанные часы наши войска заполнили всю станицу, и, видимо, это было их ошибкой, так как немцы ночью совершили налет, и погибло много наших бойцов.

Есть нам по-прежнему было нечего. Когда солдаты садились кушать, мама выталкивала меня в их комнату, но мне было стыдно выпрашивать и я сразу пряталась под стол, чтобы они даже не подумали обо мне такого. Голод продолжался и после войны. За отца мы получали 180 рублей пенсии, а баночка кукурузы стоила 50... Хлеб давали по карточкам. Сестра работала, и свой паек — 350 граммов делила на троих, С нетерпением все ждали момента, когда созреет пшеница, и как только появились первые молодые колоски, срывали их и ели.

Керосина тоже негде было достать. Однажды сосед принес немного бензина для коптилки, а мама нечаянно опрокинула лампу на себя. Я бегала вокруг и кричала: «Мамочка, ты горишь!», а помочь толком ничем не могла — была еще маленькая. Мама тогда получила сильные ожоги.

В 1945-м  году я пошла в первый класс. Сначала училась в 38-й школе. Мебели не было, поэтому все уроки приходилось стоять за столом. Учебников катастрофически не хватало, не говоря уже о тетрадях и ручках. В школу я ходила в галошах, и частенько они сваливались с ног, так как были на несколько размеров больше. Бывали случаи, когда я, да и другие дети, падали в обморок от голода прямо на уроках. Но на следующий день снова шли в школу - настолько велика была тяга к знаниям. Поэтому я не понимаю сегодняшнюю молодежь: как можно не хотеть учиться, когда для этого есть все необходимое?

Пятеро выпускников из нашего класса, в том числе и я, стали учителями. И знаете, я ничуть об этом не жалею и сегодня. Видимо, испытания, выпавшие на мою долю в детстве и юности закалили характер, и я не привыкла падать духом, хныкать и жаловаться на судьбу. Этому же учила и своих детей, и школьников. Пусть сегодняшний мой рассказ послужит еще одним доказательством того, что человек способен пережить и вынести многое.
Мы победили, мы - сильная нация. Поэтому я считаю, что и сейчас мы должны преодолеть все трудности и добиться того, чтобы наша Родина стала счастливой и процветающей...

Остальные статьи моя мама писала сама, как умеет, так что не судите строго.  :)

В некоторых статьях есть повторы описания событий, но часто с разными подробностями, поэтому все-равно интересно.


Певец Эдуард Хиль, который в детстве испытал все ужасы войны, в телепередаче "Незвездное детство" сказал: "Я думаю, что Бог сохранил мне жизнь, чтобы я мог рассказывать о том страшном времени". Он вспоминает, как в детском доме, где он жил во время войны, началась эпидемия малярии...
И я вспомнила, как мы все переболели этой болезнью. С утра начинался сильный озноб, такой, что зуб на зуб не попадал, на меня набрасывали все одеяла, какие были, но согреться было невозможно. После озноба бросало в сильный жар, температура иногда повышалась до 42°. Я этого особенно боялась, так как теряла сознание - куда-то летела вниз, перед глазами мелькали огоньки, глаза быстро моргали, и я всегда просила маму укутать меня мокрой простыней. Это иногда спасало от обморока. Странность этой болезни заключалась в том, что она появлялась со строгой периодичностью - через день, как бы давая передышку измученному телу. Мы глотали таблетки хинина и были желтыми, как лимон, но и они не помогали. Говорят, что малярия бросит "трепать", если съесть то, что тебе очень хочется. В то голодное время мне многого хотелось, но больше всего - красных квашеных помидоров. Мама с трудом где-то достала два помидора, которые я с жадностью съела, и малярия сразу же отступила.
Я осталась живой, наверно, тоже для того, чтобы рассказывать о войне и призывать к миру. "Стяжи мир вокруг себя, и тысячи спасутся", писал святой Сергей Радонежский. Хранить мир нужно не только в государстве, но и в каждой семье. Ведь скандалы в семье - это тоже как бы маленькие войны, которые калечат души людей.


****************************************************************


На Кубани воевал женский полк бомбардировщиц. Их немцы называли ночными ведьмами. Каждую ночь они прилетали бомбить станицу Абинскую. Я представляю, как нелегко им было это делать. Ведь они знали, что на земле не только немцы, но и свои люди, и бомбили они очень осторожно. Самолет долго кружил, выбирая цель. Он то удалялся, то приближался, мотор нудно гудел, а мы сидели в подвале, дрожали от страха и холода и молили Бога, чтобы скорее сбросили бомбы и улетели. Иногда, чтобы выбрать правильно цель, они сбрасывали осветительную бомбу, становилось светло, как днем, и было еще страшнее. Когда мы приходили домой, бабушка, которая ничего не боялась, спала в теплой постели, и мы невольно давали себе обещание больше не прятаться. Но наступала ночь, и снова страх нас гнал в холодный подвал. Обидно было погибать от нашей бомбы, тем более что моя сестра уже была ранена осколком снаряда. Днем наша артиллерия била с гор, когда немцы выгоняли население рыть противотанковые рвы. Такова судьба людей, находящихся в оккупации.


****************************************************************
Дополню от себя, кое-что про мою невозмутимую прабабушку.
Родные рассказывали, что старушка никогда не пряталась от обстрелов и бомбежек. Не боялась… но и нарочно смерти не искала.
Во время артобстрела она обычно пристраивалась в коридорчике перед входной дверью. Говорила, что если снаряд упадет на улице, она убежит в дом. А если попадет в дом, она успеет из него выскочить. ;D

****************************************************************


Чем больше времени проходит после окончания войны, тем яснее представляешь всю трагедию нашего поколения - детей войны. И мне сейчас особенно больно вспоминать ту четырехлетнюю девочку, которой я была, когда началась война. Тогда мне пришлось испытать все ужасы войны. Бесконечные бомбежки, ежедневные артобстрелы, тяжелое ранение сестры и оккупация, когда каждый день в дом приходили немцы, шарили повсюду. Голод и бессонные ночи в холодном подвале. И еще мне пришлось испытать самое страшное, что может быть, - видеть, как горит мать.

Когда наши освободили станицу Абинскую, бомбежки продолжа лись, был голод, а еще не было ни электричества, ни керосина. Сосед шофер принес нам немного бензина. Мама налила его в бутылочку, сделала фитилек, и получился каганец. Была зима 1943 года. Вечером похолодало, и мы с мамой залезли на печку. Между нами стоял каганец на кувшине. Мама вязала, а я листала журнал «Крокодил». Потом я спрыгнула с печки, а мама решила придвинуть к себе каганец, бутылочка с бензином опрокинулась на нее. Одежда мгновенно вспыхнула, и мама стала быстро срывать ее с себя. А я не знала, что делать, и только кричала: «Ой, мамочка, ты горишь!». Наконец, когда огонь уже гудел у головы, ей удалось сбросить остатки одежды. Руки у нее сильно обгорели. Я побежала за своей сестрой Тоней. Нашла ее у подруги Зои Руденко. Мы забежали к Полине Ильиничне Богдановой, работавшей тогда в больнице. Она пошла с нами. Увидев мамины руки в сплошных волдырях, посоветовала помыть их раствором марганца. Всю ночь мы сидели у постели нашей мамы и охлаждали ожог - обмахивали журналами.
Раны заживали мучительно долго, маме нужны были витамины. Моя сестра каждый день покупала баночку кислицы, мама съедала ее с большим аппетитом. Долго еще она была беспомощной, как ребенок. Мы ухаживали за ней, радуясь, что она постепенно выздоравливает.

Кто пережил военное детство, будет помнить его вечно. Но все, что пришлось вынести нашему поколению, не прошло бесследно. Трудности закалили нас и сделали сильными.

Эрэа Holiday, прочитала рассказы Вашей мамы и статью. Обязательно выкладывайте еще. Очень хорошо, что тема не ограничилась акцией к Дню Победы. Большое спасибо Вам и Вашей маме.  :)

Хорошо, когда хоть что-то остаётся в памяти от наших родных.
Мой отец ( сам погибший молодым) успел мне рассказать про деда, погибшего на фронте в 1942 и никогда не видевшего моего отца в этом же году родившегося.
Ещё мальчишкой он встретил в их городе инвалида войны, потерявшего на фронте обе ноги. Это был друг его отца, ушедший с ним на войну. В их окоп попал немецкий снаряд изувечивший этого человека (Ноги ампутировали в немецком госпитале) и убивший моего деда.

Вот и вся история, к которой уже некому и нечего добавить.
Я в базе "Мемориала" дед до сих пор "без вести пропавший".

"...Он был пленным австрийцем, в годы Первой мировой войны попал на Украину, да так и прижился тут. А потом пришла другая война, по возрасту и национальности он не попал на фронт, остался в оккупированном селе. Однажды партизаны пустили под откос на переезде рядом с селом военный эшелон. Жители села были не при чем, но немцы выслали карателей, приехала зондеркоманда, с автоматами, зажигательной смесью, на нескольких грузовиках. И этот австриец пошел к офицеру. О чем он говорил с немцами, в чем убеждал, какие нашел слова – никто не знает, только каратели отказались от своих  намерений. Сели в автомашины и уехали, не тронув, замершее в ожидании расправы, село. После войны его репрессировали за сотрудничество с немцами, отсидел 8 лет, снова вернулся в спасенное им село, где работал агрономом и прожил до самой смерти в 1983 году. Благодарные сельчане поставили ему памятник возле комплекса погибшим землякам. Звали этого человека Франц Дюкич."
Спасибо, что рассказали о моем прадеде. И хоть он умер незадолго до моего рождения, он всегда со мной.

Создавая эту тему, даже не думала, что может быть такое: отклик потомка одного из героев моих сообщений! Просто хотелось, чтобы о них знали и помнили. Спасибо Интернету и ЗФ за это чудо.

[spoiler]А я вообще обратил внимание, что на форуме часто пересекаешься с людьми по принципу тесен мир, с кем то вообще на одной трамвайной остановке выходил.[/spoiler]

И от меня чуть -чуть.
Был мой дед по материнской линии связистом, кабло тянул. вот сел он как то на, э брчку, чтоли, и со своим взводом поъехал кабель тянуть. а тут месер, открыл огонь все из взвода разбежались, а он сплюнул, матюкнулся и поехал дальше в отличае от трусов остался жив.

Хотелось бы тоже рассказать об одном эпизоде, который случился с моим дедом, царство ему небесное!
Служил он в СМЕРШЕ на Карельском фронте. Но, в отличие от многих других коллег, штаны в блиндаже не просиживал, доносы не строчил, а был вместе с батальоном: и на отдыхе и в бою.
Однажды, согласно планам комполка батальон должен был выбить финнов из населенного пункта. Одна из рот должна была обойти пункт и выйти к нему почти из тыла, что должно было обеспечить успех. Но,... Проводник завел роту в засаду, и она попала в окружение. Сдаваться никто не собирался, а в плен финны как-то неохотно наших брали. Одним словом, мясорубка.
Деду и нескольким бойцам удалось прорвать кольцо и, забрав раненых, они стали выбираться к своим. В один из моментов нужно было пересечь большое пространство, чтобы уйти в лес, через который можно было дойти до своих. Когда прошли почти половину появились финские лыжники...Дед был легко ранен, но тащил раненого, отстреливаясь. Стало понятно, что с ранеными им не уйти, но про то, чтобы бросать своих...
Одним словом, решили отстреливаться до последнего патрона. Дед говорил:"Представь наше отчаяние. До леса метров 300-400, а добраться не можем. А своих не бросаем, что ты! Так и отстреливались... Осталось человек 5 или 6. Финны уже совсем близко подошли. Мы приготовили гранаты. Последняя для себя.
А потом случилось, что на войне случается крайне редко - чудо! Издалека услышали гул танковых движков, наших движков! На шум боя выдвинулась рота легких танков с десантом. Они-то всех и подобрали".
Дед к этому моменту уже был тяжело ранен в руку (раздроблен локтевой сустав) и в ногу. Но живой! В отличие от тех, кто так и остался лежать в болотах Карелии.
Вечная им память! Давайте не будем забывать о Великой Войне сами и расскажем всю правду детям и внукам!!!       

Давайте не будем забывать о Великой Войне сами и расскажем всю правду детям и внукам!!! 
:D Да, Димыч! И никак иначе! А твоему деду - еще раз светлая Память! Как и всем, кто пал за нас...

Не моя, но, безусловно, правда:
Николай Захарович Александров родился в 1922 году. В 1942 году окончил танковое училище и был направлен в 4-й механизированный корпус, после боевых действий под Сталинградом переименованный в 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. В его составе прошел боевой путь от Сталинграда до Балтики. Участвовал в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой на Курской дуге, освобождал  Украину, Белоруссию, Прибалтику, принимал участие в окружении и ликвидации Курляндской группировки. В составе 1-го Дальневосточного фронта воевал против империалистической Японии.
В августе 1944 года танковая рота лейтенанта Александрова в составе девяти танков и сорока автоматчиков на броне освободила концентрационный лагерь Саласпилс. В лагере содержались девочки от 8 до 15 лет - русские, украинки, белоруски, но большинство - еврейки. Маленькие узницы растерзали трех женщин-надзирательниц. Солдаты по воспоминаниям Николая Захаровича не мешали. Охрана лагеря – около сотни была полностью уничтожена танкистами.
У девочек отбирали кровь для раненых гитлеровских солдат. Брали в неограниченном количестве, и многие дети умирали. Трупы сбрасывали в ров рядом с бараками.
Н. З. Александров награжден двумя орденами Отечественной Войны, двумя орденами Красной Звезды, медалями.
В 2005 году, в год 60-летия Великой Победы, от еврейской общины России Николаю Захаровичу была вручена награда Израиля - орден "Звезда Царя Давида". В удостоверении значится "В память о спасении человечества от фашизма 1945 -- 2005 г." Одна из трех на всю Российскую Федерацию.
Ныне гвардии полковник в отставке Николай Захарович Александров - активный участник общественной деятельности Краснодарского комитета ветеранов войны и военной службы.
***
Михаил Дмитриевич Шибанов родился в 1923 году. В 1942 году окончил томское артиллерийское училище и ушел на фронт. Закончил Великую Отечественную войну капитаном, командиром батареи, прослужил в рядах Советской Армии 29 лет, ныне - полковник в отставке. Награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны I степени, медалью «За выдающийся вклад в развитие Кубани» III и II степени, освободитель и почетный гражданин города Орехова и села Малые Токмачки Запорожской области Украины
Более 17 лет - член Российского и председатель Краснодарского краевого комитета ветеранов войны и военной службы, член редколлегии Краевой Книги памяти, автор замечательного двухтомника «Слово о боевых друзьях», о проживающих на Кубани ветеранах 5-го донского кавалерийского корпуса, многочисленных публикаций в периодической печати.
Более 25 лет шефствует над средней общеобразовательной школой № 80 г. Краснодара. По его инициативе в школе создан музей боевой славы 5-го гвардейского донского казачьего кавалерийского краснознаменного Будапештского корпуса, в средней школе станицы Елизаветинской  организован музей славы  4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, многим кубанским школам присвоены имена героев Великой Отечественной войны, учившихся и работавших в них. Из года в год организовывает и проводит сотни патриотических и просветительских мероприятий среди школьников и студентов, рабочей молодежи.
Человек и сейчас способный приехать полторы тысячи километров в автомобиле, провести несколько больших мероприятий, встречаться с людьми и заслужить их искреннюю благодарность за общение. Человек острого ума, безупречной памяти, огромного трудолюбия и беззаветной преданности делу.


К чему я все это рассказываю?
К тому, что на 1 января 2009 года в Краснодарском  крае проживали 29 625 инвалидов и участников Великой Отечественной войны.
На 1 января 2010 года – 25 297.
На 1 января текущего 2011 года  –  21 691.
Вот так вот…

У нас вчера на митинге у обелиска было только два ветерана, еще троих поздравляли по домам, но мы еще помним, и пытаемся передать память детям. Надо, чтобы помнили, иначе повторение неизбежно.

Эти воспоминания написал полтора года назад Евгений Павлович Захаров, мой дядя. Выкладываю с его разрешения.

         Война... "Кому память, кому слава, кому темная вода,
         — ни приметы, ни следа".

     Я был призван в армию семнадцати лет в январе 1943 года, успев к тому времени поучиться недолго в Свердловском горном институте, и был направлен в Челябинское военное авиатехническое училище АДД. АДД - авиация дальнего действия - это было такое соединение, или, точнее, структура в составе Военно-воздушных сил, которое подчинялось напрямую Ставке, а фактически - лично Верховному Главнокомандующему, и выполняло задания оперативного и стратегического характера, действуя почти исключительно в ночных условиях. Наше училище выпускало авиамехаников для обслуживания самолетов ИЛ-4 (дальний бомбардировщик) и ЛИ-2 (многоцелевой: бомбардировка, десантные операции, переброска за линию фронта людей и грузов).
     В марте 1944 года мы, двенадцать выпускников, прибыли в город Нежин, на Украине, в расположение действующей 54-й дивизии АДД, в составе которой формировался новый полк ЛИ-2. Наша служба началась при достаточно драматических обстоятельствах. К нашему прибытию вся материальная часть полка состояла из двух стареньких машин, изъятых у "родственников". На одной из них мы в составе большой группы должны были лететь на перегоночный аэродром в город Конотоп для приемки новой техники. Но почти сразу после взлета задымил левый двигатель, и летчику (а за штурвалом был сам командир полка, Герой Советского Союза) пришлось сажать горящую машину "на брюхо", прямо на вспаханное поле. К счастью, горевший мотор оторвался при ударе самолета о грунт, а остатки возгорания удалось ликвидировать, забросав рыхлой землей. Благополучным исходом мы были обязаны (не считая мастерство пилота, конечно) еще и замечательным качествам конструкции ЛИ-2, унаследованным от прототипа, американского DC-3, он же "Дуглас", и обеспечивавшим повышенную живучесть самолета в подобных ситуациях. Кстати, уже после войны, мне довелось лишний раз убедиться в непревзойденных достоинствах нашего самолета, когда, в обстоятельствах, подобных описанным выше, мы приземлились, а точнее, приводнились, в Охотском море, в трех километрах от берега, с последующим "купанием" в холодной (октябрьской!) воде. Последствия были, правда, более тяжкие, но мне опять повезло. Впрочем, это уже другая история.
     Итак, после укомплектования полк приступил к интенсивным, фактически круглосуточным тренировкам и в июне перебазировался на полевой аэродром в районе города Новоград-Волынский, а вскоре началась и настоящая работа. Первый боевой вылет был совершен на бомбардировку узловой железнодорожной станции Лунинец. По мере накопления боевого опыта полк стал получать более сложные задачи, такие как десантирование в глубоком тылу противника, переброска людей и снаряжения в партизанские районы с посадкой в тяжелых и непредсказуемых условиях, требующих от экипажа не только мужества, но и высочайшего профессионального мастерства.
     Поначалу новая техника (и прежде всего двигатели) служила фактически безотказно, и каких-то сверхусилий для поддержания постоянной боеготовности не требовалось, но с течением времени начались проблемы. Стали сказываться неизбежные болезни производства в военное время - низкое качество конструкционных материалов,  несоблюдение технологии. Объем ремонтных работ возрос, и чтобы не допустить простоя боевых машин, технарям приходилось иногда не спать сутками.
     К этому времени, осенью 1944 года, мы базировались уже на Львовщине, в районе города Рава Русская; места были неспокойные, "бандеровские". После того, как произошло несколько нападений на автомашины приданного нашему полку БАО (батальон аэродромного обслуживания), нам пришлось, кроме своей основной работы, нести еще и караульную службу в так называемых "секретах" (окопчики с телефонной связью, отрытые на подходах к аэродрому). Обстановка нормализовалась только после развертывания в районе подразделений войск НКВД.
     В конце 1944 года наша дивизия выполняла задачу по переброске частей только что сформированного 1-го Чехословацкого корпуса с вооружением (вплоть до противотанковых орудий - "сорокапяток") на плацдарм, созданный в ходе словацкого национального восстания. Не все полеты закончились удачно, несколько экипажей, как выяснилось впоследствии, были дезинформированы в воздухе, и машины приземлились на оборудованных немцами ложных аэродромах - результат успешных действий немецких разведывательных, радиодиверсионных и других спецслужб.
     Война шла к концу, наша авиация имела превосходство в воздухе, тем не менее, полк нес ощутимые потери. (Всего за неполный год боевых действий с заданий не вернулись десять самолетов с экипажами - ровно треть летного состава; из шестидесяти человек смогли выйти к своим только двое). Если убыль материальной части восполнялась своевременно, то с формированием новых экипажей возникли проблемы. В связи с этим в январе 1945 года в дивизии была организована подготовка бортмехаников из собственного наземного техсостава. Обучение и отработка действий в воздухе проходили главным образом в ходе тренировочных аэродромных ("взлет - посадка") полетов, которые проводили во всех частях практически постоянно наряду с боевой работой. В конце февраля я был аттестован в должности авиационного бортмеханика и получил назначение в новый экипаж.
     Первый для меня боевой вылет (пока еще в присутствии инженера-наставника) оставил немного внешних впечатлений, хотя нервное напряжение не отпускало вплоть до приземления на "родном" аэродроме. Полет был на выброску небольшой группы парашютистов где-то над Карпатами; все прошло, как теперь говорится, штатно. Следующий вылет - на бомбардировку железнодорожных эшелонов и других объектов в городе Зволен, Словакия - прошел для меня, можно сказать, уже спокойно.
     Последней стоянкой нашего полка был аэродром вблизи города Кросно, расположенного в предгорьях Карпат на самом юге Польши. Здесь мы снова оказались в непростой обстановке.
     Необходимое пояснение. К описываемому периоду (февраль1945 года) стало окончательно ясно, что связанные с польским эмигрантским (лондонским) правительством подпольные политические организации на территории Польши потеряли всякую возможность утвердить свое влияние, не говоря уже о захвате власти в стране. (Последней отчаянной попыткой явилось печальной памяти Варшавское восстание 1944 года). После того, как советские войска в январе 1945 года вступили в Варшаву, правительство Миколайчика официально распустило подчиненные ему вооруженные формирования в Польше, так называемую Армию Крайову. Однако наиболее радикальные и непримиримые элементы, объединившись в террористическую организацию "Вольность и неподлеглость" (ВИН), развернули свою деятельность в различных районах страны, прежде всего на юге, в горно-лесистой местности. Действовали виновцы точно так же, как бандеровцы в Западной Украине или "лесные братья" в Прибалтике; это, в общем, всем известно хотя бы по фильму "Никто не хотел умирать".
     Внешне отношение к нам со стороны местного населения было вроде бы лояльным, тем не менее, согласно приказу командования, нам строго запрещался самовольный выход за пределы расположения части, и устанавливался порядок передвижения по служебным делам (то есть, на аэродром и обратно): либо нашим собственным автотранспортом, либо в составе группы, имея при себе личное оружие.
     Последний свой боевой вылет наша дивизия совершила 2-го мая (уже после падения Берлина) на ликвидацию крупной группировки противника, заблокированной в городе Бреслау (теперешний Вроцлав) и отказавшейся сдаться.
     О капитуляции Германии нам стало известно уже восьмого мая. У многих поляков дома имелись радиоприемники, а дальше сработал "солдатский телеграф". Вечером началась пальба в небеса из всех видов оружия, кроме артиллерии, конечно. На другой день состоялось торжественное построение личного состава, командир дивизии генерал-майор В. А. Щелкин зачитал приказ Верховного Главнокомандующего, а вечером был концерт фронтовой бригады артистов...    ну и другие мероприятия.
     Великая Отечественная война закончилась. Впереди нас ждал перелет через всю страну на Дальний Восток и новая война - с Японией.

Думаю, сегодня уместно будет рассказать это.
Он родился в 1920 году в селе на украинском Полесье. Обычное детство деревенского мальчишки: многодетная семья, работа, учеба в семилетке. Перед войной был призван в армию, попал на пограничную заставу в Закарпатье. Вместе с другими принял неравный бой в первые часы войны, два дня бойцы отбивались от врага, потом получили приказ отступать. Отступали с боями. Лето 1941 было жарким, вдоль пыльных дорог стояли вызревшие хлеба, алели мелкие маки. Кучка израненных бойцов брела на восток, а сзади приближались немецкие танки. У небольшого села Задубровка 5 июля 1941 года пограничники приняли свой последний бой, прикрывая отход остальных.  Когда закончились патроны, он отправил напарника с пулеметом в тыл, а сам выпрямился во весь рост. Танк остановился, из открывшегося  люка последовал приказ сдаваться. Припадая на раненую ногу, он ступил несколько шагов вперед и швырнул последние две гранаты…
Свидетелями того неравного боя стали местные мальчишки, они достали из простреленного кармана гимнастерки солдатскую книжку, вечером крестьяне похоронили погибших. После войны один из мальчиков стал скульптором, приехал на родину солдата, по памяти  (фотографий не сохранилось), создал бюст героя.
Он награжден посмертно орденом Отечественной войны ІІ степени. Приказом председателя КГБ  СССР  от 27 мая 1964 года за совершенные подвиги при защите государственной границы СССР зачислен навечно в списки 4-й  заставы имени Н.П. Щербины рядовой Николай Павлович Щербина. По традиции, ребята из нашего села до сих пор служат на заставе имени свого земляка.

Бредихин Олег Васильевич
Родился 30 октября 1925 года.

Воевал на Северном Кавказе в составе 4-й гвардейской бригады 10-го и 11-го гвардейского корпусов, на фронте – командир отделения разведки.
Участвовал в боевых действия на Северном Кавказе с 1942 по 1943 год: у городов Орджоникидзе и Горячий Ключ, станице Крымской и на «Голубой линии».
С 30.08.1943 г. по 20.08.1944 г. освобождал Запорожскую область, города Николаев и Одесу, Молдавию.
В сентябре 1944 года после третьего ранения был направлен в военное училище (г. Орджоникидзе). По окончании училища, с 1945 по июнь 1947 года командовал учебным взводом в училище.
Уволился в 1947 году в звании гвардии лейтенанта.
***
Ныне председатель краевой общественной комиссии по работе среди молодежи и военно-патриотическому воспитанию Краснодарского краевого совета ветеранов, активный участник поисковой работы.
Награжден: две медали «За отвагу», медаль «За боевые заслуги», медаль «За оборону Кавказа» и юбилейные медали, присвоено звание «Заслуженный активист ветеранского движения Кубани»
***
Выкладываю с его согласия так, как было записано с его слов.
***
Как для меня началась война.
Это было воскресенье, и мы с двумя друзьями как раз закончили 9 класс. Рано утром собрались во дворе и обсуждали, что дальше учиться не будем, а пойдем в летное училище, туда брали с 9 классами. В пехотное с 7-ю.
А когда после разговора пошел домой, то из окна по дороге услышал радиообращение Молотова о том, что война началась. Войну мы, мальчишки, встретили с радостью, все были заряжены нашими фильмами, книгами, о том, что быстро могучим ударом на чужой территории разобьем врага.
Отец моего друга тогда сказал: «Неправильно вы рассуждаете. Не так это просто. Может случиться, что германец и сюда, до Грозного, дойдет». Эти слова я вспомнил, когда мы рыли противотанковые рвы и строили баррикады на улицах Грозного в 1942 году.
Тогда все были на учете, порядок был хороший – все при деле. Помню, как в первые дни войны мои оба дяди ушли по мобилизации, а по городу расклеили объявления, что военком такой-то выдавал подложные освобождения от мобилизации, врач такой-то липовые справки о болезни. И обоим - расстрел! Разговор тогда был короткий.
Нашу школу забрали под госпиталь, и нужно было ездить на другой конец города. Мы много прогуливали, можно сказать, вовсе не учились. Однажды пришел участковый: «Прогуливаешь? Нечего без дела болтаться».
И я пошел на завод, где по местной технологии делали бутылки с КС (зажигательной смесью) и в водочных ящиках везли на фронт. Рыли противотанковые рвы, строили баррикады. Это уже в 1942-м. Грозный готовили к уличным боям.

В августе 1942 у нас начали переформирование и пополнение 4-й гвардейской стрелковой бригады, свое звание она получила на Калининском фронте, там же стал Героем Советского Союза мой будущий командир, гвардии  лейтенант Иван Востриков.
Героем Советского Союза был и командир бригады полковник Дунаев. В городе Николаеве есть улица имени Героя Советского Союза полковника Дунаева.
На первом построении пришел командир и спросил, кто хочет служить в разведке. Вышло нас трое грозненцев. И поехали в горное селение, где почти 2 месяца, до октября учились. Заучивали знаки различия всех немецких войск и служб, типы и маркировку всей техники, обращение со всем стрелковым оружием, естественно физ.подготовка, рукопашный бой, топография, ориентирование. Попал в развед.взвод бригады где и прослужил всю войну, сколько ее мне досталось.
Потери у нас были маленькие, это пехоте выбора нет: беги в атаку, куда указали, а мы тропки сами выбирали. Редко когда одного ранят, один-два не вернутся. Правда вот, в Молдавии в 1944 году взвод добыл лошадей и стал конным. И в одном из выходов пропал весь взвод, так концов и не нашли. Такие вот бывали потери. (О.В.Бредихин тогда был уже в военном училище).
Мы занимали оборону на подступах к Орджоникидзе. Вообще вся атака на город была авантюрой. Ущелье в 30 км, весь клин шириной 10 километров, их сначала остановили, а затем 10 бригада полковника Бушева и 62-я морская бригада ударили под основание клина и все. И командир 13-й немецкой танковой дивизии там остался и вся техника и знамя этой дивизии мы захватили. Они видимо рассчитывали, что нажмут, и мы побежим. А мы и им толком убежать не дали.
После боев у Орджоникидзе нас эшелонами перевезли в Поти, а оттуда кораблями в декабре 1942 года под Туапсе. Затем через хребет мы вышли к Горячему Ключу, оттуда на Краснодар. Освобождали аул Шенджий, аул Старый Бжегокай. На подступах к аулу Шенджий мы задержались на полсуток, пока уничтожили две укрепленных огневых точки на высотах, там и сейчас еще видны следы немецких окопов.
А сейчас я вижу Бжегокай каждый день из окна своей квартиры.

Потом уже пришли под Крымск.
На «Голубой Линии» бои были очень тяжелые. Немцы сдали Крымскую, но намертво вцепились в высоты западнее: 114.1, 68,8, 195,5, 71,0, 121,4. Эти высоты имели очень важное тактическое значение. Вокруг равнина, а с них обзор на 40 км. Крымская как на ладони и дальше. Первой высоту 121,4 взяла 55 гвардейская стрелковая дивизия 26 мая, но была выбита, 27-го - 32 гвардейская дивизия и снова выбили, несколько раз высота переходила из рук в руки и только 30 мая, немцы перестали активно контратаковать. Бои были очень тяжелые. Я как разведчик был «маяком» и видел, как ночью дивизия выходит на передовую сплошным потоком несколько часов, пока все пройдут, а через несколько дней выходит на переформирование за 15-20минут. Почему эта сопка называется «сопка Героев»? Вот в книге воспоминаний генерала Провалова «В огне передовых линий» сказано, что «Сопка Героев» - это высота 114,1, а это соседняя. Потому, что когда он услышал, что в Крымском районе появился мемориал, был верен, что именно там. Там он видел самые страшные бои. А такие же бои шли за все высоты, за все узлы «Голубой Линии». Почему именно здесь? Когда в 1960-х стало развиваться ветеранское движение, еще не было территориальных советов, а были объединения однополчан. И мы, ветераны воевавших на «Голубой Линии» частей и соединений собирались здесь, западнее Крымской. А на высоте 114,1 был военный объект, и пройти туда было нельзя и учитель с Украины, ветеран 10-й бригады привез сюда своих учеников. Потом встретился с председателями колхозов, они загорелись идеей и так появился первый памятник. Но каждая высота на «Голубой Линии» это Сопка Героев.

А вот звание Героя Советского Союза за бои на этой высоте получил только один человек, начальник штаба батальона 32 гвардейской стрелковой дивизии Иван Трофимович Юркин, старший лейтенант. Он на высоте отбивал, контратаки немцев, заменил выбывшего командира пулеметной роты, хотя был и не обязан, грамотно расставил пулеметы, умело руководил бойцами, сам ложился за пулемет, лично уничтожил несколько десятков фашистов. Был тяжело ранен 30 мая при последних больших контратаках немцев на высоту и умер 2 июня в станице Холмской, там он и похоронен. В селе Экономическом по инициативе краевого совета ветеранов  школе № 31 присвоено имя Ивана Трофимовича, создан музей, посвященный его подвигу.
Эта сопка памятник не только воинам, но всему нашему народу. Вот помню в феврале-марте 1943 года не хватало техники, она вязла в бездорожье, жители станиц и хуторов «челноками» по нескольку километров на руках носили снаряды, патроны, продукты. И проводниками служили и вообще помогали, чем могли. Это было общее дело, общий огромный и тяжелый труд.

Вот с офицерами отношения были ровными дружескими, можно сказать. Разница в возрасте то у нас была лет 5. Нам по 17-19, им по 22. Боевые задачи ставили простым языком. У полковника Дунаева, Героя Советского Союза, командира бригады, был вестовой – сержант Швец. Сержант и полковник, а они были близкими друзьями, сколько верст и боев прошли вместе, плечом к плечу. И так было у большинства.
Однако, дисциплина была очень жесткая. Был случай, перед атакой нач.штаба батальона напился. И комбат его лично застрелил при всех. Уж не помню, было ли расследование и какое, но командир части в боевой обстановке такое право имел.
Но люди жили. Воевали, работали, думали о будущем. Когда в сентябре 1944 года уже в Молдавии после третьего ранения мне предложили идти в военное училище, многие отговаривали: «Война скоро кончится, а ты на 25 лет под погоны», мне же тогда 19 лет было. Однако пошел. А взвод вскоре в полном составе пропал без вести на конном развед.выходе. Я потом встречал однополчан, расспрашивал. И особиста нашего и разведотдельцев. Так никто и не узнал, куда делись ребята.
Идти или не идти в училище решил такой простой факт: училище было в Орджоникидзе, а я же сам из Грозного! Там и ста верст до дому не будет. И я поехал. Это было как бы не первое в то время училище с полным двухгодичным курсом обучения. Правда через несколько месяцев меня вызвали на собеседование к руководству училища и опросили: топография, ориентирование на местности, устав, матчасть оружия и снаряжения. А я два года с лишком в разведвзводе – карту читаю свободно, оружие стрелковое  знаю все, какое только ни ходило на фронте, и немецкое, и румынское, и итальянское, и ленд-лиз, и наше само собой. Меня по итогам собеседования и перевели сразу на второй курс. Как выпустился из училища, война уже закончилась, остался командиром учебного взвода, а в 1947 в звании гвардии лейтенанта демобилизовался, пошел на завод, потом закончил Грозненский нефтяной институт. Работал в нем же преподавателем до 1990 года, стал кандидатом технических наук.
***
Главное – на войне мы все от генерала до рядового делали одно большое общее дело. Болели за него, не знали дела более важного. Во всяком случае, большинство. Все: здоровье, удобство, жизнь – были менее важными. Сейчас, в современной России, это большая проблема. Мы теряем чувство локтя, теряем понимание того, что для нас было простым и очевидным: только вместе, только общим трудом в поле на заводе в бою мы можем добиться успеха. Сейчас главная задача ветеранов войны и труда передать это понимание молодым. Известная форма работы – уроки мужества. Но нужно правильно их вести. Не говорить общих фраз, а приводить конкретные примеры. Говорить о конкретных людях, живущих рядом. Вот не так давно пригласили меня провести урок мужества в медицинском училище. А там 90% – девчата. Долго думал: что же им рассказать? И рассказал об Оле Лукиной, снайпере нашей бригады. Рассказал подробно и об ее военной жизни и о послевоенной. И на 9 мая Оля получила больше 30 открыток с Днем Победы! Думаете, ей не было приятно? Это важно – говорить живыми словами о живых людях, не только о больших сражениях, мы же не справочники пишем. Важно передавать эту эстафету ветеранам локальных войн, чтобы уже они учили ребят и девчат, что такое Родина, что такое приказ, что такое долг.
Вот недавно Президент учредил звание «Герой труда России». Это правильное решение. Нужно возрождать уважение к труду, вернуть понятие рабочей чести, трудовой доблести. Это еще один шаг по сохранению всего, что было хорошего, лучшего в нашей истории.
У нас сегодня есть большой долг перед войной. На территории края погибли более 170 тысяч бойцов и командиров. Среди них есть не опознанные, не похороненные достойно. Но у нас ведется большая поисковая работа. Каждый год ребята поднимают тела, перезахоранивают их с воинскими почестями, в достойном месте, там, где могут прийти люди и поклониться подвигу. И это нужно не только мертвым, это еще больше нужно живым. Можно сказать, что это тоже уроки мужества. Зимой в классах – аудиторные занятия, летом: в поле, в горах – практические.
Это непрерывный спецкурс патриотизма.
Эта работа дает больший эффект, чем фильмы и книги. Уж точно больший, чем многие современные фильмы. Это прямая кровная связь с историй нашей земли, прямая связь поколений и нельзя допустить чтобы она прервалась или ослабела.

Мои истории - совсем короткие.

Старший брат отца, Михаил, был призван в Красную Армию в 1939-м. Служил на Дальнем востоке, кажется - в Приморской армии. И только подошёл срок демобилизации - началась Великая Отечественная... Всю войну он провёл там, в войне с Японией их части не участвовали, единственные его воспоминания - о том, как сдавали американцам остатки "ленд-лизовской" техники, грузовики "Студебеккер". Американцы дотошно проверяли всю комплектацию сдаваемых машин, вплоть до инструмента и сапёрных лопат, а затем загоняли их на морскую баржу, пригнанную из Штатов, где был установлен мощный гидравлический пресс, и - плющили... Можно было предположить, что они хотели увезти к себе мелталлолом, но, если не ошибаюсь, они и баржу эту потом затопили где-то в Охотском море, выйдя из наших территориальных вод. :-\

Второй брат отца, Василий, когда осенью 41-го немцы подошли к Кашире - их родному городу - ушёл в ополчение. Никаких вестей от него больше не поступало. По слухам, их эшелон был разбомблен немецкой авиацией, даже не дойдя до фронта...

Младший брат матери, Владимир, был призван в армию зимой 41-го, из марийского села на Волге, куда их эвакуировали из Москвы в октябре, поэтому и в документах, которые мне удалось найти в базе данных "Мемориала", это село значится, как место его рождения. Служил где-то на Юго-Западном фронте, хотя родным писал, что - в охране какого-то завода, видимо, не хотел беспокоить... Умер в госпитале в мае 1943-го, в результате сквозного осколочного ранения голени, от сепсиса, как сказано в той справке, которую мне удалось отыскать.
Из 10 человек, указанных в этой справке, 8 умерли именно по причине сепсиса. Если бы были антибиотики...
Мама, находившаяся тогда уже в Самарканде, куда был эвакуирован их ВУЗ, утверждает, что приблизительно в то время видела его во сне, и он якобы говорил ей о своей смерти. Верить или нет - не знаю, возможно, это - "ложная память"...

Эх, а у меня оба деда не воевали...
Московский дед был преподавателем технического вуза, бронь у него была. И в гражданскую и Великую Отечественную советская власть берегла техническое образование (как мой дед учился в 19-м году - особая история).
Бабушка работала в Торговой палате (и не машинисткой, а целым референтом :)). В войну всю документация по ленд-лизу шла через ее отдел. Работа была чисто техническая, решения по ленд-лизу принимались гораздо выше, но в конечном счете поставки (среди прочего) зависели от быстрой и аккуратной работы бабушки и ее товарищей.
Латвийский дед в предвоенную зиму оказался мудрее всех своих соседей. Он СЛУШАЛ беженцев из Польши. Что меня потрясает с семи лет, то что в Латвии этих беженцев не слушали, а только говорили: "Да у нас немцы в 18-м стояли, не страшно было". А мой дед слушал, и поэтому 23 июня посадил семью на телегу, прихватил серебряные стаканчики (кто-то их смог купить ;-v), машинку "Зингер" и отправился на Восток. Самым страшным было перебраться через мост в Горьком.
В Козьмодемьянске бабушка и тетя научились шить местные праздничные платья (с многочисленными оборками) и шили их за продукты. Все маленькие дети выжили, хоть и болели малярией.
Деда на передовую уже не отправили. Во-первых, 48 лет, во-вторых, из Прибалтики, в-третьих, лавочник ("Фашизм - идеология мелких лавочников"). Отправили в трудармию, в Карелии, когда деда через два года комиссовали, и он добрался до Козьмодемьянска, тетя его не узнала, подумала - просто нищий, так тяжело было в этой трудармии, так он там постарел.
Слышала я в детстве легенды, что в районе нынешней площади Гагарина ловили немецких разведчиков.
А у соседа нашего еще до войны астигматизм обнаружили, так он при нас хвастался, как шикарно в войну спекуляцией зарабатывал!

Мои оба прадеда воевали, оба вернулись живыми.
Один, дед Василий прошёл всю войну, вернулся с контузией, дожил до 70 лет, стал терять память, ушёл однажды зимой из дому искать бабушку, которая пошла в соседний магазин. Мороз был жуткий, дед заблудился, бродил по соседним улицам, потом некоторые соседи рассказывали, что видели его, он спрашивал не видел ли кто Тасю (бабушку). Жаль никому не пришло в голову проводить его домой или приютить погреться (видно, не догадывались, что у него проблемы с памятью). Когда бабушка вернулась, деда разыскивали с милицией, нашли под утро в лесочке неподалёку. Он сидел под деревом, спрятав руки подмышки. Ещё живого отвезли деда Васю в больницу, ампутировали там ему руки, но он не выжил.
Я это к чему - всю жизнь дед Вася был очень сильным и выносливым, никогда не болел. Корчевал в одиночку огромные пни (придумал какую-то приспособу), пилил зимой лёд на озере и развозил на санях по соседним домам для ледников, плотничал, столярничал. Вырастил с бабушкой 4 детей, дожил до правнука. Зимой катался на лыжах, нас катал на финках, С ранней весны, почти как растаивал лёд на озере и до октября, вставал в 6 утра и шагал  1,5 километра пешком купаться на озеро, потом шёл на работу. Летом играл в городки с соседями и дачниками, сам  же площадку и разметил, биты выстрогал.
Однажды, года за два до смерти деда, я заметила, что у него резко поседели волосы и помутнели глаза, он стал молчаливым, потом понемногу перестал узнавать  внуков, детей, здоровался, отвечал, улыбался, после нашего ухода спрашивал у бабушки, кто это был.
Врачи сказали, что сдвинулся осколок в голове, который не решились удалять в госпитале, после ранения. Сердце же у деда было очень сильное и почти здоровое.
Вот так война догнала дедушку. 
Каждый год деду присылали поздравления с Днём Победы, бабушка хранила их все в шкафу с медалями и фотографиями. Но дедушка не любил говорить про войну, только бабушка потом понемногу нам что-то пересказывала из его давних воспоминаний.

В школе было два старика-учителя, участники войны. Они там НИКОГДА про войну не рассказывали. Один с улыбкой как-то сказал: "Город Секешфехервар было легче взять, чем назвать". Другой нам рассказал, как в 1948 в восточной Германии на него хотели свалить исчезновение горючего из подземной цистерны (обошлось).

Обеим бабушкам моей матери повезло сказочно: у одной двое детей ушли на фронт, у другой трое, и все вернулись живыми и невредимыми. А ещё больше, наверное, повезло моему деду по отцу: сначала его в последний момент не отпустили в московское ополчение, потом точно так же в последний момент запретили проверять разработки в боевом вылете, из которого самолёт не вернулся.

Бабушка Тася  с двумя детьми (10-летним сыном и моей 2-летней мамой) оказалась в батраках в Литве. Их немцы угнали из Новгородской области из под Луги. Туда немцы дошли быстро, деда Васю ещё не успели призвать в армию, как однажды поздно вечером один из соседей застучал в окно и велел деду (тогда ещё 30-летнему Ваське) срочно- срочно собираться и убегать с другими мужиками в лес - оказалось, что немцы уже совсем рядом. Все взрослые мужчины ушли в лес, потом обходными путями добрались в город и попали на фронт.
А бабушка батрачила на литовских фермеров (теперь нам говорят, что мы оккупанты) до освобождения Прибалтики. Про деда ничего не знала. Бездетная семья хозяев предлагала отдать им в дочки мою маму.
Маму однажды при взрыве бомбы засыпало землёй так, что еле откопали, хорошо братик успел увидеть и рассказать взрослым. Наверное она была контужена, потому что всю жизнь её мучают головные боли.
Во время возвращения на Родину после освобождения мама чуть не потерялась. Добирались на попутках, маму посадили в кузов машины, бабушка пошла решать какой-то вопрос, машина в это время тронулась. Оказалось, что она едет совсем в другом направлении. Хорошо, на маме была какая-то приметная панамка, одна из женщин-попутчиц бабушки заметила в кузове маму. По телефону сообщили про девочку в такой-то машине, её сняли с рейса, в ближайшем посёлке. Со слезами, с нервами, мама с бабушкой и братом нашлись.
Но очень страшное воспоминание у бабушки Таси было, как немцы их, угнанных, согнали всей огромной толпой, отстригли волосы (как бабушка плакала, жалея свою толстенную и длинную косу), приказали раздеться и поливали из шлангов каким-то вонючим раствором. Она рассказывала, что этот запах никак не может забыть.
Когда она с детьми добралась домой, оказалось, что от мужа уже были известия. После войны  родилось ещё двое детей :)
У деда было четверо братьев. Вернулись ВСЕ! Один без руки, у другого через несколько лет отказали ноги, я ещё успела застать как он ползал на коленках, косил траву для коровки. Третий всю жизнь кашлял. Четвёртый прожил поле войны пять лет.
Из бабушкиных братьев вернулись трое, один погиб, один пропал без вести.

А у меня оба деда погибли.
Один был зам начальника погранзаставы в Коломые (западная Украина). Там тогда проходила граница. контуженый попал в плен. 4 побега. Попал к партизанам. В 42-м был убит, когда отряд отступал, группа их прикрывала. И его узнал один из местных и сдал. Вот все жены пограничников после освобождения Коломыи туда и вернулись. Так и бабушка моя туда опять попала и всю оставшуюся жизнь там и прожила. Она была директором детского дома и вместе с ним и провела всю войну в эвакуации в Казахстане. Вернулись когда фронт отошел километров на 20. Страшные вещи о бендеровцах потом иногда рассказывала. Коломыя же была самым "центром" этого безобразия.
А вот брат мужа был всю войну в смерше. И умудрился пройти без единого ранения. Бывает же такое. :) Вот он, как раз, не рассказывал практически ничего. Иногда, очень редко, если водочки перебирал, пару фраз говорил. Страшненькие это были фразы, если честно. Я каждую до сих пор помню.
А второго моего деда оставили в Минском подполье. А его разгромили сразу, как только немцы Минск взяли. "Добрые" люди помогли...
А вот его брат прошел всю войну и вернулся домой без легкого и весь пораненный. И прогнозировали ему жизни пару лет. Так вот, когда я была у него на 70-летии, он все еще курил Беломор и тетушка (зав.магазина) жаловалась, что он ее продавщиц "всех перепортил" ;D
Так что, в качестве дедов у меня были их братья...

Папин отец был военным моряком, служил и воевал на Балтике.  Рассказывал мало, но до самой смерти носил чёрный китель (без погон, как гражданскую одежду).
У деда Павла было стопроцентное зрение, поэтому он однажды во время вахты рассмотрел в тумане вражеский корабль, который скрытно подбирался. Врага разбили. деда наградили именными часами на цепочке ( мы с сестрой их заиграли до полусмерти, пока были дурами набитыми несмышлёными девицами. В оставшемся виде храню до сих пор.
Однажды корабль, на котором воевал дед разбомбили, дед долго держался на воде и удерживал раненого командира. Водичка в Балтийском море ооочень холодная. К счастью, обоих спасли. За это  одна из медалей у дедушки Павлуши.
На гражданку он вернулся через год после Победы, не остался служить дольше, потому что ещё в 44м погибла его жена, моя бабушка Оля, папа остался 7-летним сиротой.
До войны семья папы жила в Ленинграде (он по примеру деда обычно говорил В Питере), в сентябре 41 года папу с матерь, бабушкой, маминой сестрой и её двумя маленькими детьми эвакуировали на баржах по Ладоге в Кобону (на другой берег Ладоги, тогда ещё свободный). В пути их атаковали самолёты немцев, одну баржу разбомбили, бабушка Оля несколько людей помогла спасти из воды, большинство погибло. В эвакуации голод был чуть-чуть меньше, чем в Ленинграде, но мой папа до последнего своего дня не оставлял ни кусочка еды на тарелке, ни крошек на столе. Когда мы по младенческой глупости не доедали корочки хлеба, он нас ласково уговаривал ничего не оставлять, говорил, что лучше меньше отрезать или положить в тарелку, чем пищу выбрасывать. Голодали в Ленинграде и после войны, до 47 года, потом немного легче стало.
Папа осиротел потому,  что его мать работала в конторе в Кавголово, возила на телеге грузы, а лошадь однажды понесла, бабушку скинуло с телеги, она ударилась головой о камень и умерла. А буквально за несколько дней до этого они наконец-то смогли разыскать друг друга, от деда пришло письмо. В кармашке кителя дед всю жизнь хранил маленькую фотокарточку своей Олюшки.
После войны помогал сестре жены растить её детей, и ещё двоих племянников.
Когда ещё была жива папина бабушка, она рассказала моей маме, что после смерти матери, мой папа не плакал, а замолчал на несколько месяцев. По ночам она укладывала его с собой, и он во сне очень громко стонал. Нам он о матери почти не рассказывал, но однажды я случайно застала, как он выпил и плакал, причитая:"Мамочка, мамочка моя..." Ему было за шестьдесят...
Сама сижу реву...

Ой, город с непроизносимым названием Секешфехервар! Ведь у меня тоже был знакомый ветеран, который брал этот венгерский город. :) Повод Павел Петрович. В 1940 г. закончил 10 классов средней школи №13 в г. Чернигове. Работал диспетчером «Союззаготтранс», был призван на военную  службу. Служил на Дальнем Востоке в учебном подразделении, которое готовило  лейтенантов запаса. В г. Комсомольске-на-Амуре прошел за 6 месяцев двухлетний курс военного училища. Был командиром взвода управления 115 запасного стрелкового полка. В 1943 г., после выпуска курсов «Выстрел», был назначен командиром минометной батареи 53 армии 2-го Украинского фронта. Принимал участие в освобождении Украины, Молдавии, Венгрии, Румынии. Был дважды ранен. Служил в 4-й Гвардейской армии в полку РГК. После тяжелого ранения в декабре 1944  во время освобождения Венгрии ему  ампутировали ногу.  Вернулся в родное село, организовал библиотеку. Закончил заочно Нежинский техникум культпросветработников. Работал заведующим  сельской библиотекой, затем  - школьной. Был одним из самых уважаемых и авторитетных жителей села.
Награды:
  орден Отечественной войны І степени
  орден Красной Звезды
  медаль «За отвагу»
  медаль «»За взятие Будапешта»
  медаль «Ветеран труда»
  орден Богдана Хмельницкого
 
Умер в 2008.
Из воспоминаний ветерана:
  "...Наша батарея вела бои с фашистами возле города Секерфешервар, в 50 км на запад от Будапешта.
  Под Секерфешерваром силы были неравными. Наша батарея держала оборону против немецких танков и вооруженных до зубов гитлеровских пехотинцев. Бой длился больше двух часов. Казалось, настал конец света. Полегло очень много воинов с обеих сторон. Но свое подкрепление мы все же таки дождались, и немцы вынуждены были отступить.  Разрывная пуля из фашистского пулемета достала меня под конец боя. "