Форум официального сайта Веры Камши

Сочинилось. Немножко детское и абсолютно несерьезное.
Тапками сильно не бейте  :)


Звездный кот


Где-то очень далеко,
Где виденья зыбки,
Расплескалось молоко
Из небесной крынки.
И на теплый аромат,
Обождав немножко,
С видом: я не виноват,
Заявилась кошка.
А точнее звездный кот,
Повелитель ночи,
До утра он круглый год
Делает, что хочет.
Он резвился и играл,
Не боясь возмездья,
И усами сквозь астрал
Щекотал созвездья.
Долго-долго Пряхе Дней
Собирать пропажу:
Утащил кошак у ней
Облачную пряжу.
Разбросал по всей земле
Нити троп и судеб.
Перепутались во мгле
Было, есть и будет.
И сквозь нити облаков,
Рассекая воздух,
Понеслись из тьмы веков
Золотые звезды.
Кот мурлыкнул на одну,
Оглядев просторы,
Покатил свой мяч-луну
Отдыхать за горы.
Что тут дальше объяснять,
Мир устроен мудро:
Если кот улегся спать -
Наступило утро

Если вдруг к тебе печаль
Крысою скребется,
А душа куда-то вдаль
Одичало рвется,
Знай: всем бедам вопреки
По-над небесами
Тихо бродит звездный кот,
Мягко ходит звездный кот,
Серебристо-черный кот
С хитрыми глазами.

Какая прелесть, эрэа Марриэн!  :D Чудодейственное средство от хандры!
Сразу видно кошатницу!  :-*

Мне тоже понравилось. Просто очень добрые и светлые стихи. Нежные.  Замечательные образы. :)

Lavri, passer-by, спасибо! 

Lavri, да, люблю я кошачью породу, угадали.  :)

Ничего я не угадала - собрата-кошатника чу-ую-уу!..  (http://yoursmileys.ru/msmile/pozitive/m1012.gif) (http://yoursmileys.ru/m-pozitive.php)

Марриэн! Ещё, пожалуйста. Очень хочется почитать здесь.  :)

passer-by, Рискну еще раз... :)

Полночный город был так тих,
Весна почти склонилась к лету,
А мы курили на двоих
Одну и ту же сигарету.
И безмятежная луна
Плыла над спящими домами,
И отзывалась тишина
Небесными колоколами.
И ветер древнею молвой
Нашептывал, что нет печали.
Друг другу много мы с тобой
Могли сказать…Но мы молчали.
Нам было от вина тепло,
И твердо знали мы: на свете
Есть счастье… Жаль, что все прошло
И юность, и вино, и ветер.
И каждый год – на душу груз
Но и когда не знаю: где ты,
Поверь, я помню терпкий вкус
Дрянной дешевой сигареты.

Ностальгия по юности... Хорошо!

Lavri, спасибо. Да, что-то потянуло на воспоминания.

Марриэн, спасибо.
Да, именно так.

Неловко приставать к тебе с просьбами, но всё-таки как что, так сразу...   
Рискуй дальше.  :)

passer-by, спасибо.

Постараюсь как только, так сразу  ;)

Купальское
А и пьешь вино – так допей до дна,
Ночь черным-черна да пьяным-пьяна.
В глубине  озер  бродит лунный лик,
Да лесная даль душит птичий крик.

А разжег костер – пусть сгорит дотла.
Сыпет  искрами  до бела утра.
По речной воде поплывет венок,
Сбудется судьба  в срок или не в срок?

А ступил туда, где гуляет зло -
Выберешься коль, скажешь: повезло.
Нечисть будит мхи хохотом во мгле,
Вольно ж ей бродить по живой земле!

Синие глаза – павшая роса.
Проблеском зари светлы небеса.
Колокольный звон бесов гонит прочь…

Тает, тает ночь,
Колдовская ночь.

А и жаль, что тает! Здорово, Марриэн! Спасибо!

ЗдОрово! Спасибо и далее... везде.  :)

Наваялось, когда осень была в разгаре.

Зарастает…
Вся земля прорастает лесами от края до края.
Тёрпко шепчутся сосны, царапая кронами звезды.
Оплетает вьюнок, ни тоски, ни пощады не зная,
Молодые дубы…На рябине зеленые гроздья.

И смеется…
Беззаботное солнце ликует к полудню по гарям,
Где поднялся кипрей, заслонив обожженные корни.
И что время придет собираться в шумливые стаи,
Журавли позабыли. Лишь воронов крики напомнят.

И подступит…
Прямо к горлу прихлынет водой ключевой без причины
И заставит услышать на миг в упоении диком…
Мерно дышит земля. Время исподволь лечит морщины
Мягкой порослью трав и осиновым шелестом тихим.

Но тоскует…
Плачет волк-первогодок под зябкой осенней луною,
На озерную гладь в танце медленном падают листья.
Замирают дубравы в желании сладком – покоя,
Чтобы грезить о новой мечте – пробуждении к жизни.

Миновало…
Расточилось туманным ознобом по гиблым болотам.
Потонуло без срока звенящее лето в трясинной купели.
Лишь несмело играет, гусей созывая к отлету,
Заблудившийся Пан на своей тростниковой свирели.

Марриэн, прелесть какая! :D 8)

Яртур, рада, что понравилось!

Мне тоже очень понравилось.

Spokelse, благодарю  :)

Как всегда, очень тепло и лирично! Нежно.  :)

passer-by,  :)

Марриэн, спасибо! Очень уютный кот получился.

P.S. А кошек всё равно не люблю - аллергик я.

Ага, эрэа Марриэн, вот я и до Ваших стихов добралась. Замечательные стихи. Пусть Ваш Пан играет на своей тростниковой свирели.  А мы с удовольствием послушаем. Очень тронули. Не удивляюсь, что так было приятно "графоманить" с Вами на пару. Еще раз благодарю.

prince_bundle, благодарю.

Эрэа  Yaga, спасибо за теплые слова. :) Только мой Пан редко играет. Зело ленив. ;D

Всё-таки ленивый Пан сшил для Вас замечательную шляпу! Значит может - если захочет. Пните его под ... , хватит лениться.  ;D

Какие все-таки замечательные стихи... Спасибо, эрэа Марриэн :D

Марриэн, не удержалась, прости... ::) :-[ :-*

Где твой ленивый Пан? (А точно он ленивый?)
Быть может, ты к нему не очень справедлива...
И он, обиженный на клевету,
Ушел поплакать к Звездному Коту?

Yaga! Очарована.  :D

passer-by, он увертывается  ;D

Yaga, четверостишие - прелесть!  :)

Leaf, спасибо.  :)

Небольшая вещица неопределенного жанра.

На пороге

Темнота обступает. Колышется вокруг, касается кожи мягкими кошачьими лапами. Пытается убаюкать, расслабить, усыпить. Тщетно.
Не спится. Ну, ни капельки.
[spoiler]С крыши с шумным вздохом обрушивается снег. Оконные стекла дребезжат – тонко, тоскливо.
Бессонница зимой – скверная подруга.
Ну все, хватит ворочаться, перебирая вспывающие в памяти обрывки событий, хватит маяться…
Бесшумно одеться, прокрасться по коридору в прихожую, не зажигая света, на ощупь найти куртку и сапоги – дело пяти минут.
Ступеньки крыльца чуть поскрипывают под ногами. Щелчок щеколды, и дверь отворяется, впуская порыв сырого ветра.
Ночь. Мгла на улице еще плотнее, мир вязнет в полуночи, как в зыбкой трясине. Ветер качает провода над домом, бъется в стальные ворота.
Глаза постепенно привыкают, и тьма отступает, становясь мутью влажного воздуха, тяжкой грудой туч над головой, рыхлым месивом снега под сапогами, приглушенными далью гудками авто на шоссе.
Ни огня. Даже фонари на площади сдались на милость ночи.
Скамейка под старой яблоней завалена снегом. Лучше стоять. Пальцы касаются шершавой, изъеденной червями коры. Дерево спит, нервно вздрагивая от прикосновений ветра.
Тень скользит по крыше сарая, легко спрыгивает вниз, на искалеченную пилой ветку. Крошечные кусочки коры летят на снег.
Соседский кот. Бродяжит по своим кошачьим делам.
В сарае слышится робкое шуршание, возня, словно кто-то шебуршит поленьями. Кот настороженно замирает, но тут же принимается вылизывать лапу. Тот, кто прячется в сарае – не чужой.
Дверь открывается тяжело, несмазанные петли взвизгивают, выпуская наружу…
Главное – не оборачиваться. Не спугнуть. Все равно не увидишь ничего, кроме сгустка первобытной темени, и не услышишь ничего, кроме раздраженного фырканья. А так – вот оно. Все ближе и ближе.
Запахи сена и древесной трухи щекочут ноздри.
- Сыро. Кости ломит, - хрипло говорит оно, угнездившись в развилке ветвей.
Кот потягивается, впиваясь когтями в кору, и довольно урчит. Первобытная темень надсадно кашляет.
- Береза жалуется, - невпопад сообщает оно. – Зачем березу спилили?
- Как это – жалуется? – Слова не идут с губ.
- Нешто не слышишь? – изумляется темнота. – Корни в земле маются, по стволу тоскуют. Поленья – и те скрипят-надрываются. Никакой возможности подремать нету. Чего срубили?
Странный разговор: невозможный, дикий.
- Окна загораживала.
- Люди, люди…
Кот урчит, будто кто-то почесывает его за рваным ухом. И ведь поди почесывает. Кто-то.
Тишина на миг разрывается гулом пролетающей вдали фуры и вновь смыкается киселем.
- Ты это… отцу скажи… Как на пне побеги пробьются… не троньте… не надо…
- Скажу.
Сырой ветер рвет провода. Облака убыстряют ход. Где-то по соседству взбрехивает собака.
- И чего не спится, -  вздыхает темень.
Вопрос остается без ответа. Собака лает, точно чуя сквозь сон ненавистное кошачье племя. Но вот и она умолкает.
Наступает безмолвие, сквозь которое внезапно пробивается новый незаметный ранее звук.
Капли воды срываются с крыши.
Кап. Кап. Кап.
Холод проникает сквозь куртку, призывая вернуться в дом – единственный уголок тепла, затерявшийся в стылом пространстве темной земли.
Урчание кота.
Хриплое дыхание.
Капель.
Человек, кот и существо слушают ночь.
Ночь в преддверии весны.
На самом ее пороге.[/spoiler]

Предвкушение весны... Марриэн , браво!!!

Марриэн, проза, но все пронизано поэзией! Чудесно. Рада, что твой Пан вернулся. :D

Удивительная весенняя сказка. У Вас очень легкая проза. :)
Почему-то мне жаль, что не кот здесь оказался главным героем.  Может быть, в другой раз? :)

Ах, Марриэн! Спасибо.
Вот что я здесь люблю, так это тонкий-тонюсенький очень добрый юмор. Свелеет и теплеет на душе. Спасибо. Сказка изумительная! И почему я, солидная дама, так люблю добрые сказки?! В детство впадать, вроде ещё рановато.  :D

Боже мой, Марриэн, и где были мои глаза? Как я вас раньше не заметила?
Какая вы нежная и очаровательная!
Прелесть просто. :-*

Lavri,  Yaga ,  prince_bundle ,  passer-by ,  Ингрид, спасибо!

Ну, не все же коту быть на первых ролях, есть и другие интересные личности.  :)
passer-by, та к это ж здорово! И разве любовь к чуду есть признак впадения  в детство?  :)
Ингрид, ну я не всегда белая и пушистая  ;)

Марриэн, рады слышать твой голосок всегда. :D :D Но что-то ты редко появляешься, как солнышко над туманным Альбионом...

Земля омылась росой забвенья -
Огнем небес.
И еле слышный червь сомненья
Уже исчез.

А мы стоим, и край рассвета
Еще в тени.
Вы в те же мысли - я знаю это -
Погружены.

И те же страхи вселенским змеем
Сдавили грудь.
О, как же ясно мы разумеем
Простую суть.

Коснется солнце ладонью строгой
Лица земель.
Пойдем мы давней отцов дорогой
На Идавель.

Полыни терпкой хмельное море
Без берегов.
Мы там отыщем - себе на горе -
Игру богов.

И сколько бед в незнанье черном
Родим на свет,
Не скажут глупым благие норны.
Прядильщиц нет.

Владыки мира - дрожим над бездной,
Легко ль принять?
Страшней удавки судьбы железной
Самим решать.

И не похмелье ли будет долей
В чужом пиру?
Готовы, братья, - своею волей -
Начать игру?

Прекрасные стихи, эрэа! Спасибо.  :)

Прекрасно! Спасибо, Марриэн!

Кажется к весне дело, поскольку проснулся ленивый хобит. Как всегда, как-то чисто, светло и ясно.  :)

Эрэа Марриэн, о чём это стихотворение? Я не понял. :-[
[spoiler]Почему роса названа огнём небес? Если есть боги, то почему героиня так уверена, что норны не существуют?
После судьбы железной нужно тире.
[/spoiler]

Spokelse, Lavri,  passer-by, спасибо!

passer-by , а как же, весна любого хоббита подымет с печки!

prince_bundle
[spoiler]Стихотворение – моя интерпретация скандинавского мифа о Рагнарёке, точнее о возрождении мира после Гибели богов.
Согласно Старшей Эдде во время битвы богов и чудовищ великан Сурт поджег Мировой ясень и все девять миров. Вселенная выгорела полностью, :) чтобы возродится очищенной. Отсюда метафора об огне небес. Норны не существуют, ибо скончались, находясь на ПМЖ у Иггдрасиля. ;)
Стихотворение написано от лица одного из младших богов, коих после катастрофы уцелело четверо, предположительно от лица Видара.[/spoiler]


 

[spoiler] Значит, про росу - это все-таки не кеннинг... Понятно. Может быть, стоит это как-нибудь обозначить в заглавии или эпиграфе? Меня смутило слово Идавель и местоимения ты и вы (Вы?) .
[/spoiler]

prince_bundle
[spoiler]Однозначно, не кеннинг. Идавель, или Идавёлль, - поле собраний у асов.
По поводу местоимений,  "вы" - бог обращается к остальным уцелевшим. Местоимения "ты" я не нашла  ;)
Над эпиграфом подумаю.[/spoiler]

   Чудесные стихи, эрэа Марриэн!  :D Жаль, что только сейчас заметил.

  Правда, кроме четырёх уцелевших, из обители мёртвых возвращаются Бальдр и Хед  :)

[spoiler]ИМХО, как насчет названия "Обращения Видара" или "Раздумья Видара"? Тогда сразу раскроется смысл стихотворения.
Эрэа Марриэн, у меня к Вам еще один вопрос.
Почему уцелевшие боги названы глупыми ? [/spoiler]

Марриэн, замечательные стихи! И как приятно снова услышать голос талантливого хоббита. :-*

Эстравен,  Yaga, спасибо. :)

Эстравен, да, и Бальдр, и Хед, и Хенир, бывший заложником у ванов. "Но это совсем другая история..."(с)

prince_bundle
[spoiler]
У лирического героя острый невроз приступ рефлексии. И "глупый" здесь использовано не в значении "тупой, как пень", а в смысле - неразумный, как ребенок; не привыкший самостоятельно принимать решения.   [/spoiler]

Марриэн, браво! :D Люблю скандинавскую мифологию. "Что-то слышится родное"... ::) 8)

Яртур , спасибо!  :)

Еще немного прозы. :) А то совсем тему забросила.

Осеннее обострение

С приходом осени он теряет покой.
Забываются прежде любимые занятия, валится из рук важная работа. Домашний уют становится невыносимым. Огонь печи не греет, а жжет, заставляя отдергивать пальцы. Мурлыканье кошки раздражает, будто коготками царапая по нервам. Впрочем, кошка давно знает о его беспокойстве и обходит десятой дорогой. Даже парное молоко отдает горьковатым привкусом грусти.
«Это пройдет», - говорит он себе. Но рыжие дни, пронизанные, словно стрелами, голосами птичьих стай, все тянутся и тянутся. Небо звенит хрустальной чашей под порывами ветра. Небо зовет.
И однажды он выходит из дома. Ночью.
Луна на ущербе. Подернутые серебристой коркой инея палые листья хрустят под ногами. Над дальним лесом висит огромный ковш Большой Медведицы, черпая небесную тьму.
Он идет. С каждым шагом дышать все легче. И дорога в края, где звезды спелыми яблоками смотрятся в чернильное тепло соленой воды, с каждым шагом все ближе. Но на окраине он останавливается.
Он забыл прикрыть дверь. Казалось бы, какая теперь разница? Но вдруг те, кого он оставляет за собой замерзнут? Простудятся?
И он возвращается. В который раз возвращается. Зная, что в эту осень уже не рискнет выйти на дорогу. Остается лишь вздыхать и ждать дождей.
Все пройдет. И все повторится на следующий год. И снова что-то удержит его в шаге от мечты.
Такая уж доля у домового.   

Марриэн, чудесно! Спасибо большое.  :)

Всегда радостно читать эту тему. Я уже писала, повторю ещё, здесь всё чисто, ясно и очень по-доброму. Вот и здесь, в маленьком эссе светлой Марриэн короткое, но ёмкое определение доброты. Умудриться в короткой зарисовке сказать так много – это дорогого стоит. Браво, «дорогой апельсинчик».  (http://cheesebuerger.de/images/smilie/froehlich/f050.gif)

Yaga, спасибо!  :)

passer-by , благодарю за теплые слова! [spoiler]Смотри, вот напишу страшилку какую-нибудь...  ;D [/spoiler]

Мыслю себе так: страшилка у тебя получится светлой и доброй.

(http://cheesebuerger.de/images/smilie/sportlich/g020.gif)

Страшилка, если хорошая штука нужная... в хозяйстве завсегда найдет применение!  ;D

Ах, эрэа! Какие чудесные и трогательные строчки!
Так и провоцируют на ответ:

Хоть я кошек не люблю -
Этот влез мне в душу!
Молока ему налью
(Принцип свой нарушу).
А захочет - и коньяк ;D,
Пару капель в миску...
КОТ он все же, как-никак!
Кот он, а не КИСКА!
Расскажу про Млечный Путь,
Ну, и про созвездья...
Не пытайся улизнуть!
Устрашись возмездья!
Ты усами сквозь астрал
Делал то и это...
К астроному ты попал!!!
Так что жди рассвета... ;D

Марриэн, какие красивые стихи...
и проза - такая....уж извините за сравнение- кошачья. мягкая, теплая... грустная немного. в общем, очень понравилось)спасибо)

passer-by Нет, страшилка должна быть страшная! Иначе неинтересно.  ;)

Drago63 , спасибо за чудесный ответ! Кот коньяк будет, он такой. ;D

Шелена, вам спасибо за добрые слова!
 

Какая прелесть!

Полярная Звезда , спасибо.

Еще одна миниатюрка, на этот раз со скандинавским уклоном.

Подкова

Последняя неделя адвента.
Солнце на закате красно, столбы дыма устремляются к стеклянному от стужи небу. На земле ни горсти снега.
В «Старом капрале» полным-полно народу. Скрипачи наяривают плясовую, в глиняные кружки льется пряный грог. За крайним столом шумят.
– А я говорю: видел! – кричит Йохан. – В прошлом году на кургане Лейфа. За камень зацепился, она и оторвалась.
Пастор Андерсен наставительно поднимает палец к потолку.
– Суеверие! – провозглашает он грозно. – Болезнь богопротивная…
Йохан вскакивает, проливая горячее вино.
– А вот это тоже суеверие?!
На стол с грохотом ложатся обломки подковы  Люди склоняются над ними, качают головами.
Кузнец Нильс Ольсен достает из кармана золотой.
– Продай!
Йохан довольно ухмыляется. Кругом переговариваются: крона – деньги немалые. Священник поджимает губы и отходит прочь.
Нильс Ольсен возвращается домой. Жена печет пироги, дети возят по полу деревянную лошадку. Обломки лежат в кармане. Мир и покой.
Утром Нильс идет в кузню. Раздувает огонь в горне. Задумчиво разглядывает покупку, потом зажимает ее щипцами и берется за дело.
К вечеру перекованная подкова блестит остывшей сталью.

Дорога петляет между курганами. Ночь ясная, пар вырывается изо рта и поднимается к звездному небу. Над погребальными камнями гуляет ветер.
Нильс прячет лицо в шерстяной шарф, сует руки в карманы. Но холод берет свое, проползает сквозь одежду к сердцу. 
Курган Лейфа – самый высокий. Исполинский камень нависает над Нильсом, кузнец кажется сам себе маленьким и ничтожным.
Дикий вой пронизывает полночь. Хочется упасть на землю, закрыть голову руками. Охота Вальмара Аттердага, грешного короля Дании, бесится в вышине, выискивая  жертву, чтобы увлечь за собой, в вечные странствия по просторам зимнего неба.
Нильс замечен. Черные кони обступают курган, ряженые хохочут так, что стынет кровь. Вальмар Аттердаг выезжает вперед, корона блестит на непокрытой голове, в одной руке – кубок, в другой – обнаженный меч.
– Пойдешь с нами! – приказывает он.
– С нами! С нами! – кривляются ряженые. 
Нильс достает из кармана подкову, показывает королю. Грешные души отшатываются с воплями.
– Не тебя жду, – преодолевая страхи, выдавливает кузнец.
Прямо в лицо Нильсу летит золотая монета. Он успевает отшатнуться, и металл ударяется о камень, прожигая дыру.
Вальмар Аттердаг с руганью поднимает коня на дыбы и уносится прочь.  Пьяная свита следует за господином. Нильс идет домой.

На следующую ночь он вновь стоит на кургане.
Мороз усиливается. Земля, лишенная снежного покрова, кажется, вот-вот лопнет от стужи. Нильс переминается с ноги на ногу, стягивает перчатки и дышит на окоченевшие пальцы. Он жалеет, что пришел сюда.
На камень садится ворон, щелкает клювом. Нильс замирает.
Одинокий всадник натягивает поводья. Широкополая шляпа скрывает лицо, плащ темными складками ложится на круп коня. На плече ворон, близнец первого.
– Чего ты ищешь? – спрашивает всадник.
Нильс протягивает ему подкову, не отводя взгляда. Рука не дрожит.
Невидимая вуаль пространства откинута. За спиной всадника ржут кони, блестит лес копий. Вдалеке поют рога. У ног коня сидят волки, щуря горящие глаза.
– Проси награды, – требует предводитель.
Нильс молчит. Две ночи – два чуда. И он все еще жив. Этого довольно.
Под ноги человеку летит уголек, что дороже любого золота Вальмара Аттердага
Кузнец преклоняет колени.
Всеотец, Один Одноглазый, усмехается в усы, понукая жеребца. Восемь копыт ударяют в промерзшую землю, и Асгардсрейя продолжает бесшумный полет в морозном небе над торфяными болотами Ютландии.
Завтра –  Сочельник.

Нет, не страшилка. Притча. Хорошо под неё думается-размышляется. Замечательно. (http://cheesebuerger.de/images/more/bigs/e082.gif)

Недурственно. А продолжение? Что там дальше с угольком? просто есть варианты.

Марриэн, спасибо. Казалось бы так просто, но совершенно чарующе. :)

   Здорово! ::) Всё верно - недаром и у славян, и у скандинавов кузнец говорит с богами и наделяется особой силой и благодатью.
  Эрэа Марриэн, примите благодарность от поклонника скандинавской мифологии за это маленькое чудо! :)

passer-by ,
Нет, не страшилка. Притча Страшилка еще будет, будет :)

Уленшпигель,
Недурственно. А продолжение?   Продолжения здесь не нужно. Уголек, полученный при встрече с Дикой Охотой, позже превращается в золото, также как золотые Аттердага прожигают все, к чему прикасаются (это из датского фольклора).

Yaga, спасибо :) Стараюсь.

Эстравен, благодарю.

Ну, вот она, обещанная страшилка.  :) Или не страшилка, но в любом случае нечто мрачное и темное.

                                                                  Флейта

Старик-эмигрант играет на флейте в грязном переулке, в самом сердце Ист-Энда. Он сидит, прислонившись к некрашеной стене, и выводит тягучую однообразную мелодию. Лицо у старика словно выцветший пергамент,  пальцы длинные и узловатые.
Перед стариком пляшет крыса. Одноглазая серая тварь встает на задние лапы, поводя черным носом, потом начинает раскачиваться из стороны в сторону. Иногда она до одури кружит на одном месте, пытаясь схватить собственный голый хвост.
Старику неплохо подают прохожие, идущие вечерами в «веселые дома». В потрепанном картузе звенят медяки и серебро.
Маленький беловолосый мальчик часами неотрывно следит за игрой, перегнувшись через подоконник чердачного окна. Мать его работает на фабрике, и целый день мальчик один-одинешенек.
Иногда крыса падает, обессилев. Тогда старик перестает играть.
- Du bist nichtig, die Ratte, - хрипло ругается флейтист.
Однажды промозглым зимним утром его находят на мостовой мертвым. Кровь, натекшая из проломленного виска, расползлась по булыжникам темной лужицей. Картуз с наполовину оторванным козырьком валяется поблизости. Крыса, спрятавшись в щель, смотрит на редкую толпу цепким взглядом бусинки-глаза.
- Ограбление, - говорит коронер и дает знак констеблям унести тело. Люди разбредаются. Переулок пустеет.
Беловолосый мальчик спускается с чердака. Осторожно отворяет скрипучую дверь. Оглядывается по сторонам. Никого.
Забытая всеми флейта закатилась под стену. Мальчик берет ее в руки. На пальце остается густая капля. Мальчик с интересом смотрит на кровь, потом выводит на стене имя: JACK.  И продолжает разглядывать инструмент.
На тусклом серебряном ободке флейты нацарапаны буквы.
Hameln. А.D. 1348.
Мальчик подносит флейту к губам. Несмелые звуки скрежетом гвоздя по стеклу царапают тишину.
Крыса расправляет усы и выбирается наружу. Глаз-бусинка блестит довольством. 
Тварь нашла нового хозяина.

вот не знаю как сказать но цепляет, есть такое что не передавемо просто словами. Сборничек бы таких рассказок я бы с удовольствием купил...

Полный потряс! Легенда о гамельнском крысолове в новом звучании и новой интерпретации! Здорово и браво-брависсимо. И, как всегда, ёмко и наполнено мыслями по самую макушку. (http://cheesebuerger.de/images/smilie/tiere/g014.gif) И не страшно, но очень горестно.  :)

Марриэн, да, действительно цепляет. Здорово.

Браво, эрэа! И грустно, и заставляет задуматься, и очень талантливо...

Марриэн, действительно страшный рассказ. Сильно написано! [spoiler]Не на Джека-потрошителя намек?[/spoiler]

Уленшпигель, passer-by, Яртур, Drago63, Yaga,  спасибо за отзывы!

Уленшпигель, [spoiler]мне приятно, но вы, право, преувеличиваете.[/spoiler]

Yaga ,  [spoiler] На него самого. :)[/spoiler]

Новая вещь. Пишется неторопливо, но время от времени буду выкладывать. Наверно, можно обозвать "городским" фэнтези, но действие ни разу ни в городе.

Кодовое название: Мокрида.

Шины шуршали по горячему асфальту. Дорога пустовала, лишь на дальнем повороте затормозил грузовик. Шофер возился у открытого капота. Липы по обочинам устало шелестели пропыленными листьями.
Ирэн перестала крутить педали, позволяя велосипеду катиться дальше по инерции, и смахнула со щеки прилипшую мошку. Спину под футболкой изрядно припекало, ладони, затянутые  в перчатки без пальцев, стали потными.  Пора было возвращаться домой. Время почти одиннадцать, скоро зной сделается невыносимым.
Из-за поворота вывернула легковушка и, поблескивая тонированными стеклами, понеслась по дороге. Ирэн съехала на обочину, отвернулась. Очки почти не спасали от едкой пыли, в носу защипало. Авто выдало гудок, больше для порядка, и покатило к виднеющимся вдалеке домам поселка. Грузовик зафырчал и попылил в противоположную сторону.
Девушка осталась в одиночестве. Она любила эту дорогу: ровную полосу укатанного асфальта, что соединяла поселок с райцентром. Колдобин и рытвин в меру, а машины не слишком часты, особенно сейчас: в будний день, в разгар страды.
Ирэн надвинула бежевую кепку на лоб. Перед возвращением в поселок нужно заглянуть к воронам.

[spoiler]Вороны вили гнезда на высоченных соснах, что зелеными корабельными мачтами вставали на песчаном пригорке. Каждый раз, навещая родителей, девушка старалась свернуть с основной трассы на разбитую дорогу, чтобы проведать обитателей леса.
Ирэн часто задумывалась, сколько лет большим черным птицам. Она знала, что вороны вполне способны прожить три столетия. Интересно, что же они видели за долгие годы? Быть может, нестройную толпу мужиков и парней из соседней Пашуковки, под бабий вой уходящих на фронт… Первый трактор, режущий черные пласты почвы… Дележ отнятой в лихие годы революции помещичьей земли…Согнутые спины крепостных, горбатящихся на барщине…Кто знает, что могли бы рассказать мудрые птицы, получи они дар слова. Но одно они видели точно изо дня в день, год за годом: затянутый дымкой простор и вечное колебание зреющей ржи, что медленно и неуклонно подымается над землей, становясь из нежно-зеленого ростка твердым тугим колосом. Древняя картина, куда древнее воронов.
…Переднее колесо ткнулось в горку песка. Ирэн нажала ручку тормоза, остановилась там, где лес уступал полю. Дальше дорога убегала вниз, асфальт сходил на нет.
Ирэн прислушалась к шуму сосен. Вороны молчали. Один только раз ей послышалось в соседней посадке раскатистое «Кр-р-ра». Скорее всего, птицы с недавно вставшими на крыло птенцами полетели кормиться. А может, просто не желали разговаривать из-за подступающей жары. Жалко. Девушка искренне считала гортанные крики доброй приметой.
Поле дышало тяжело. Неумолимое солнце спалило разнотравье по обочинам, и вместо привычного для июля буйного цветения глаз царапали бурые, ломкие стебли и жухлые соцветия. Редкие белые головки ромашек, уныло доживающие последние деньки, подчеркивали общее запустение. Не было слышно ни жужжания пчел, ни заполошного крика перепелов.
По желтому полотну ржи шел комбайн. Рядом с ним пристроился уже виденный Ирэн грузовик. Жатки были опущены низко: из-за длящейся которую неделю засухи рожь поднялась в полроста. Сквозь раскрытые окна кабины виднелся комбайнер – молодой парень без майки, загорелый до черноты.
Ирэн в детстве не раз лазила по пригнанным на ночную стоянку комбайнам и без труда представила, каково сидеть в душной кабине, наполненной горячим гудением мотора и пропитанной пылью и резкими запахами свежей соломы и дробленого зерна. Поневоле душный офис с осточертевшим вентилятором (на кондиционер руководство жалось) покажется земным раем.
Кожа на открытых по плечи руках начала гореть. Все. Домой, домой, пока еще есть силы крутить педали. Ирэн оттолкнулась ступней от земли, прыгая на седло, развернула руль…
Рраз! Цепь противно заскрежетала, велосипед резко повело в сторону, и он вместе с наездницей грохнулся на обочину. Ирэн больно врезалась локтем в землю, очки улетели куда-то в траву. Ну, ё-мое! Девушка поднялась и тут же поняла причину падения: в передней передаче застрял кусок ткани со кучей клепок и железным кольцом. Одно из украшений ее любимых бежевых бриджей.
Вот сколько раз она зарекалась надевать такие штаны на велопрогулки! Пожалуйста: ткань с кармана выдрана с мясом, колени в серо-зеленой пыли, на локте будет синячище. Да еще и цепь соскочила со звездочки…
Ирэн отыскала очки и попыталась поставить цепь на место, но ничего не вышло. Придется топать до поселка пешком и ждать вечера, когда с работы придет отец. Невезение. А ведь последний раз она падала с железного коня лет в двенадцать…
Так. К дому ведут два пути. Первый, тот, каким она приехала – километра два по асфальту. Второй – напрямик, по тропке через лес и лежащее за ним поле. Если уж добираться на своих двоих, то лучше в тенечке.
Девушка стащила велосипед с насыпи на песчаную дорожку, петлявшую между низкими сосенками, и решительно углубилась в лес. [/spoiler]

Марриэн, начало интригующее. :D Записываюсь в читатели твоего городского-негородского фэнтази. ;)

Еще кусочек. :) Для развития интриги  ;)

Горячее безветрие пропиталось ароматом сухой сосновой хвои. Тропинка то казалась вполне утоптанной, то почти пропадала среди зарослей дикой малины. Кое-где висели мелкие розовые ягодки. Ирэн сорвала парочку, бросила в рот. Кисло. Под ногами и колесами похрустывали шишки, в траве шуршал кто-то невидимый. Скорее всего, юркие лесные мыши. Крупного зверя здесь не водилось. Это дальше к Пашуковке, в глубоком темном овраге то и дело попадались свежие кабаньи следы, а в глухомани у плотины бродили лоси и волки. Да и вообще: самый опасный зверь – человек. Чьи это были слова, Ирэн не помнила, но согласна с ними была полностью.
Лес она пересекла быстро, вскоре за деревьями замелькала желтизна, и тропинка, окрепнув и превратившись в глубокую колею, вывела незадачливую велосипедистку на край ближнего к поселку поля.
Рожь здесь уже убрали, и перед Ирэн лежало пространство золотистой колючей стерни. На дальнем краю виднелись кипы соломы, еще не вывезенные. У крайней борозды лежали смятые стебли васильков с побелевшими, словно седыми, лепестками. Сбоку что-то зашевелилось, и Ирэн запоздало сообразила, что она не одна.
По полю топтался какой-то мужик. Он брел от борозды к борозде, нагибался к торчащим из серой земли колючим пучкам стерни, словно поглаживая, и что-то бубнил под нос. «Агроном, что ли?» - подумала девушка. И тут же усомнилась. Что делать агроному на скошенном участке? Да и вид у мужика был странноватый, какой-то потерянный. Клетчатая рубашка с закатанными рукавами старая, застиранная, джинсы неряшливо обрезаны ниже колен. А ноги вообще босые! Как он ступни в кровь не исколол! Ну да ладно, пусть себе ходит…
Ирэн вывела велосипед на сузившую тропку, наискось прорезающую поле. Она успела сделать шагов десять, когда услышала сзади стон и глухой звук удара о землю. Она повернулась.
– Блин! – с языка просились слова покрепче.
Мужик лежал на земле лицом вниз, раскидав руки и ноги в стороны. Ирэн огляделась: никого. И что прикажете делать? Интуиция подсказывала: валить, пока не вляпалась в историю. Но не бросать же его тут? Совесть сгрызет.

– Вы чего?! Вам плохо, что ли? – Ирэн склонилась над лежащим, втягивая ноздрями запахи. Нет, перегара не ощущалось. Может, приступ сердечный? Она опасливо присела рядом и попыталась перевернуть мужика на спину.
– Воды… дай, – просипел он. – Воды…
Девушка рысцой побежала к велосипеду. В пакете, прикрепленном к багажнику, среди прочего была литровая бутылка, лишь чуть початая.
– Вот.  – Она открутила крышку и протянула бутылку мужчине. Он приподнялся на локте и жадно прикипел губами к горлышку. Ирэн перевела дыхание. Кажется, помирать сию минуту он не собирался.
Мужик напоминал ей голодного воробья: тощий, с взъерошенными выгоревшими волосами цвета той же соломы, на которой лежал. Он глотал воду белыми, точно известка, губами и никак не мог остановиться. Наконец, он оторвался от горлышка, вытер рот тыльной стороной ладони и протянул бутылку девушке.
– Спасибо. – На донышке еще плескалось. – Выручила.
– Оставьте себе. – Ирэн поднялась на ноги. – С вами все в порядке? Может, врач нужен?
Мужик сел, потирая лоб пыльной ладонью.
– Неа,  – пробормотал он. – Не надо врача. Солнце меня посекло. А вода настоящая. Живая…
– С родника, – сказала Ирэн.
– Ага, – согласился мужик. – Я и говорю: настоящая. Им бы сейчас такой воды. А то бьет солнце, они и дышат уже еле-еле. И я вместе с ними.
Он обвел рукой пространство поля, посмотрел на Ирэн тоскливым, мутноватым взглядом.
– Я пойду, – сказала Ирэн. – Может, все-таки вызвать вам скорую? Или дойти помочь?
Мужик покачал головой.
– Я в теньке посижу. За мной придут скоро.
– Ну как знаете, – Ирэн подняла велосипед.
– Бывай, девка, – услышала она за спиной.
Дотянув велосипед до кип соломы, Ирэн оглянулась. На поле никого не было. Девушка пожала плечами и вытолкала велосипед на насыпь. До дома было уже рукой подать.

Интересный кусочек. Все предстало перед глазами, как живое. ;) Буду ждать продолжения. :)

Хорошо как! :D Сразу захотелось лета,  и лес, на велосипеде, в малинник...

Yaga,  Tany , спасибо!  :)

Жара доставала и в квартире. Сквозь влажную марлю, натянутую на распахнутом настежь окне, в комнату тек горячий воздух с едким привкусом дыма. Баню, что ли соседи с утра топят? Ирэн прошлепала босиком в ванную – смывать дорожную пыль. Мать, нарезавшая у стола лук, оглянулась.
– Накаталась? Далеко ездила?
– Нет. До поворота и обратно.
Долгие прогулки по лесу в одиночку мать не одобряла. Беспокоилась.  Ирэн ее понимала, но менять привычки из-за «а вдруг», не собиралась. Поэтому всегда каталась «близко», не уточняя, где оно, это «близко», располагается.
Прохладная вода обожгла царапины. Крови вроде не было, зато синяк на локте уже оформился, аж прикасаться больно.
– Ириш!
– Да, мам, чего?
– Хлеба нет? Доедешь?
– Дойду. Переоденусь только. У меня цепь заело.
Сбегав в близкий – десять минут туда-обратно – магазин, Ирэн в ожидании обеда уселась к компьютеру. Но то ли от жары, то ли еще по какой причине и без того медленная сеть подвисала до безобразия, и разнесчастное письмо никак не желало отправляться:
«Привет! Как дела? Как работа?»
Ответ приполз через полчаса.
«Привет. Все в порядке. Включили все вентиляторы. Шеф обещал кондиционер. На улице черти что, листья и трава желтые. Как отпуск?»
Зеленая лампочка модема угрожающе замигала. Ирэн принялась торопливо набирать послание.
«Как всегда. Речка, лес, велик, книжки. Кормят вкусно. Словом, дом. Вы выбирались купаться?»
Запах дыма стал сильнее. Блин, вот нафига в такую жарищу им баня?
«Сегодня поедем на карьер. На озера не успеваем. Все, я убежала в арбитраж. Вечером спишемся»
Словно почувствовав, что переписка завершена, сеть еще раз мигнула и отрубилась окончательно. И вовремя: мать позвала Ирэн за стол.

Солнце перевалило через точку зенита и с ленцой подвинулось вниз, к западу. Ирэн миновала крайние дома и остановилась на линии, где разбитый асфальт обрывался. Дальше, вниз по крутому глинистому склону вилась широкая полоса щебня – дорога к паромной переправе. Стебли полыни по краям были мертвыми – серые обломки, покрытые густым слоем пыли.
Ирэн поудобнее пристроила на плече лямку рюкзака. До реки было километра полтора, сначала вниз по щебенке, а потом – на выбор: либо по прямой, до парома, либо – одной из множества тропок, которые сеткой пронизали заросший ивняком полуостров.
Дали за рекой окутывала сизая дымка, тянувшаяся из-за горизонта широкой полосой. Облака -  не облака. Сзади отрывисто прогудели, и мотоцикл с двумя загорелыми до черноты пацанами покатил вниз на холостом – с заглушенным двигателем – ходу. Ирэн только позавидовала, глядя, как быстро он кружит по изгибам дороги.
На реку она сегодня пошла одна: мама решила, что слишком жарко, старые знакомые по школе давно разлетелись кто куда, а новые знакомства за свои короткие приезды она завести так и не успела.
Щебенка похрустывала, сандалии щедро черпали белую пыль. В ивняке лениво пересвистывались пичуги. Тишина, безлюдье. Лето.
Впрочем, не совсем безлюдье. За кустами то и дело слышался плеск и голоса, несколько раз мимо пылили машины, но навстречу никто не попался. Наконец впереди блеснула широкая синяя полоса, и в ноздри ударила свежесть воды вперемешку с резкой вонью бензина и машинного масла.
Паром стоял полупустым, с перекинутыми на пристань мостками. В железные бока лениво плескала мутная вода, а на носу толпились мальчишки, по очереди разбегаясь и сигая с борта. На берегу, развалившись на груде бревен, курил высокий скуластый парень в рыжей майке и джинсовых шортах по колено. Паромщик Вечкас по кличке Мордва. 
Ирэн бросила рюкзак на песок, расстегнула сандалии и попробовала ногой воду.
– Да теплая, теплая, – хрипловатым тенором прокомментировали сзади. – Смело лезь. Она теперь и ночью не остывает.
Ирэн оглянулась. Паромщик приставил руку к глазам и пялился на нее, попыхивая сигаретой. Подумаешь, советчик. Впрочем, вода и впрямь хороша…

Наплававшись вдоволь,  Ирэн выбралась на берег. С волос на спину текли струйки воды, но выжимать было лень, и девушка просто улеглась на полотенце, подставив солнцу спину. Вечкас по-прежнему восседал на штабеле, словно на троне, изредка покрикивая на мальчишек, чтобы не лезли на лестницу и в рубку.
Странный он тип, этот Вечкас. Появился паромщик в поселке лет пять назад, Ирэн тогда училась в универе. Сначала, как рассказывал отец, устроился на местный завод, но что-то не срослось, а вскоре чужак уже вовсю драл глотку, командуя на переправе. Жил тоже неподалеку от реки, на нижней улице, в старом доме, который давно бросили перебравшиеся в район хозяева. В поселке появлялся частенько, водку с мужиками пил, но в меру, и скоро сделался привычным, обыденным. Считай, местным.   
Словно уловив, что девушка размышляет о нем, паромщик развернулся на бревне. Точно петух на насесте.
– Э, а тебя ведь Иркой зовут, да? Ты Андрея Иваныча, старшего лесничего дочка?
Ну, Ирка, ну, дочка. И что с того?
– Да, я Ирина Шевелькова, – сухо подтвердила она. – А почему вы спрашиваете?
Вечкас вытащил сигарету изо рта.
– Да так, – хмыкнул он, щуря хитрые глаза. – Для разговора. Это ты сегодня Левку откачала?
Ирэн приподнялась на локте.
– Какого еще Левку?!
– Ну, как же Левку-полевку. Шастал, дурень, в самый полдень.
– А-а, вы про того мужика на поле. Ничего, не откачала, просто воды дала. Вы его знаете, что ли?
– Ага, – хохотнул Вечкас. – Знаю. Давно на свете живет, а все дурак дураком. Не тревожься, оклемается.
Ирэн пожала плечами. Ей-то с чего тревожиться?
Разговор прервался. Паромщик зачиркал спичками, поджигая погасшую сигарету. Ирэн опустила голову на руки, чувствуя, как солнечный жар ласково припекает плечи. Еще чуть-чуть полежать и снова в воду…
– Вон, видишь, – хриплый голос паромщика отогнал приятную дремоту. – Пелена-то какая идет. Будет дело.
Ну что там еще? Ему скучно? Или решил между делом поклеить девчонку? Ирэн села, обхватив колени руками.
Парень выпрямился на штабеле и всматривался в противоположный берег. Смуглый, с коротким ежиком светлых, выгоревших на солнцепеке волос, он чем-то напоминал коршуна, пристально следящего из поднебесья за цыпленком.
– Облака? – предположила Ирэн. Сизая пелена широкой полосой растянулась над правым берегом, но никакого предвестья грозы не было. – Может, дождь прокапает. Так оно и к лучшему.
– Это не облака, – паромщик сплюнул на песок. Лицо его сделалось серьезным и настороженным. Это дым. Горит где-то. Далеко, но сильно.
– Дым? – переспросила девушка. Кажется, в местных новостях что-то говорили про пожары в соседней области, но она только краем уха слышала. Телевизор в доме летом почти не включали, а Ирэн так и вообще отвыкла от ящика за городскую жизнь: некогда.
– Дым. Ливень бы хороший, да разве дождешься. Тут мокриды путной лет пятьдесят не было.
Чего-чего не было? Ирэн только собралась переспросить, но на дороге появился черный «козел», запорошенный пылью, а следом – два грузовика. «Козел» настойчиво прогудел, и Вечкас, спрыгнув с насеста, пошагал на паром, понукая пацанву, чтобы шибче выметались на берег.
Спустя пять минут, когда машины разместились на палубе, паром отвалил от пристани и с простуженным стуком двигателя пошел, чуть наискосок, через реку. Компания мальчишек с гвалтом и плеском ринулась в воду: качаться на волне.
Ветер нес запахи скошенного сена и речной свежести. И легкий привкус дыма был почти не ощутим в душистом аромате июльского дня.

Марриэн, замечательно! Прошлое лето встало перед глазами. Очень нравится. :)

Yaga , спасибо. :)  Ну да, точкой отсчета сюжета должно стать прошлое лето во всей сомнительной красе. 

Да, краса была весьма сомнительная. :( Но передать ее тебе удалось здорово! ;) Так что не тяни с продолжением. :)

Еще кусочек. :)  На этот раз совсем небольшой.

Вечером, разобравшись с домашними делами, Ирэн уселась почитать перед сном, но интересная  книжка, предусмотрительно прихваченная из города, сегодня почему-то совсем не затягивала. В зале работал телевизор, и голос диктора что-то сосредоточенно вещал о превратностях международных отношений. Привычно и неинтересно. На улице мычали, возвращаясь из стада, понурые коровы.
Мысли девушки почему-то постоянно возвращались к странной фразе, брошенной Вечкасом. Оговорился? Собирался сказать «мокреть»? Или в самом деле есть такое странно звучащее и неизвестно что означающее словцо? Народное мордовское, если он и вправду оттуда.
Ирэн очень не нравилось что-то не понимать.
Девушка отбросила на кровать фэнтези-роман и принялась рыться в книжном шкафу. Словарь, гордо занимающий нижнюю полку, выдал короткую строчку:«Обрядовый праздник в центральных и восточных областях Великороссии». Значит, обряды. Так, посмотрим. Пара книг по скандинавской и кельтской мифологии, уже прочитанные, новинки остались на съемной квартире в городе. Словарь символов, несколько книг сказок, и ага, вот она. Пухлая книжка забилась в самый дальний угол. Ирэн купила ее давно, еще студенткой, но руки никак не доходили прочитать подробно про «Верования и обряды славянского народа». Переиздание старого труда областного этнографа.
Перелистав желтоватые страницы, Ирэн наткнулась на название раздела «Вода» и, здраво рассудив, что, если где и искать по мокрое, то здесь, начала читать внимательнее. А вскоре и впрямь наткнулась на нужное 
«Мокрида – обряд, распространенный прежде всего в земледельческих губерниях. Проводится, как правило, в засушливые сезоны для возвращения почве плодородия и  предотвращения гибели урожая. Обряд проводится следующим образом: парни тайно сговариваются между собой, и, когда девушки собираются купаться, отправляются тайком за ними. Они, выбрав момент, бросаются на купальщиц и в одежде сталкивают в воду с криками: «Дождь-дождь, приди-напои».
Н-да… Неужели Вечкас имел в виду это? Давно в реку девок не кидали? Аж пятьдесят лет?! И ведь вроде серьезно говорил… Девушка раздраженно захлопнула книжку.
В комнату заглянул отец. Хмыкнул в усы, поглядев на беспорядок.
– Доча, а меня в отпуск отправили. Как, отметим это дело?
– А то! - отозвалась девушка
– Тогда готовься: завтра в четыре подъем.
– Так точно! – девушка приложила руку к виску. – Слушаюсь, мой маршал!
– Пойду червей накопаю…
Электронная почта выдала грустное сообщение:
«Мы злые. На карьере народу полно, вода грязная. Завтра проверка, а мы никакие. Грею воду в кастрюльке на газу»
Ирэн только собралась ответить, но модем мигнул зеленым кнопочным глазом и отрубился напрочь. Все, мол, хватит с тебя цивилизации.
Девушка вполголоса высказала все, что думает про современную технику, и от нечего делать выбралась на улицу – пройтись перед сном.
Ночь ласково опускалась на измученную жаром землю. Трещали сверчки, шелестел листвой яблонь прохладный ветерок. Одна за другой проступали на темном небе мерцающие искорки звезд.
Где-то в проулке выводили напевными голосами:
          Ой, мороз, мороз, не морозь меня.
           Не морозь меня, моего коня-я-я…

О, как! В разгар лета про мороз! ;) Наверное, не случайно?

Yaga , шаманят, не иначе. ;D

Марриэн, очень хочется узнать помогло ли "шаманство". ;D :D

Давненько меня тут не было.  :) Еще один осколок истории.

Алый шар солнца висел в седой пустоте. Завораживающее зрелище: ни неба, ни земли, только клубы белесой паутины, лишь слегка подсвеченные багряным светом. Ирэн вглядывалась в пространство, и, наконец, уловила слабый отблеск воды.
– Дымит,  – отец поправил лямку рюкзака и перебросил удочки в другую руку. – Пойдем.
Ирэн сбежала с густо заросшего полынью обрыва, откуда обычно открывался вид на реку аж до изгиба русла. Надо было поспешить, чтобы занять лучшее место на берегу.
Впрочем, обогнать любителей утреннего клева не получилось. Несколько легковушек одна за другой возникали из белой пелены и проносились мимо, и когда пешеходы выбрались на берег, то обнаружилось, что все уютные бухточки и спуски к воде уже заняты более шустрыми рыбаками.
– Ну вот, – Ирэн пнула кроссовком камешек. – Порыбачили…
– А, может, на тот берег? – отец махнул рукой на проступающие за лентой воды обрывы. – Вон туда, на косу. Там хорошо берет. Шалаш поставим, накупаемся.
– Ну, – Ирэн задумалась. Не возвращаться же домой без рыбы. Да, и на той стороне пока никого…
– А давай, – девушка подхватила спиннинги и решительно пошагала к парому.

Посудина неторопливо утюжила темную воду. Палуба была полупустой: пара авто да мотоцикл «Днепр». Мужики скучковались, пыхтя сигаретами, а Ирэн отошла вперед к борту. Над головой хлопал выцветший флаг, проснувшиеся чайки резали светлое небо. Противоположный берег медленно приближался.
– Эй, на рыбалку едешь? – раздалось сверху.
Ирэн обернулась. Вечкас высунулся из окна рубки. Ишь ты! Тельняшку натянул. Моряк с печки бряк!
– Да, на рыбалку.
– Я вот тоже сегодня собирался. Вечером с бреднем. Потом передумал.
И чего же теперь. Ждет, пока она спросит? 
– Почему передумал-то?
– А, -  парень облокотился о поручень. – Дождь в ночь будет.
– С чего ты взял? – удивилась Ирэн. – Небо чистое, и вообще по ящику говорили, что до конца месяца ни капли не упадет.
– Говорили, – ухмыльнулся Вечкас. – И я тебе говорю. Почему ящику веришь, а мне нет?
– Верю всякому зверю, – засмеялась Ирэн. – Верю ежу, а тебе погожу.
– Да ну, – Вечкас махнул рукой и скрылся в рубке. Обиделся?! Ну и пусть!

Над обрывами плескали крыльями чайки. Река в половодье безжалостно наступала здесь на берег, размывая пласты песка и глины, поэтому с воды кручи выглядели безрадостно и внушительно. А на самом деле ничего особенного: поднимешься на несколько метров от пристани и все: дальше расстилается на три стороны густо заросшая ивняком равнина, на которой кое-где синевой поблескивает гладь озер да темнеют рощицы, а чуть дальше сплошной стеной встают сосновые боры, уходящие далеко за окоем, в соседнюю область.
Дорога раздваивалась. Широкая лента убегала прямо через равнину, полоска поуже – налево, к видневшимся из-за деревьев крышам совхоза «Светлый путь». Но отец уверенно забрал вправо, и вскоре они с Ирэн шагали по узкой, но крепко протоптанной тропке над самыми обрывами.
– Ой, – Ирэн не поскользнулась – так резко тропа обрывалась россыпью комьев земли. Пришлось перепрыгнуть. Зато дальше лежала ровная полоса чистого песка, по которому цепочками разбегались птичьи следы.
– Ну вот, – заявил отец, сбрасывая рюкзак на песок. – Располагаемся. Доставай наживку. 
 
Волны лениво набегали на берег,  поплавки покачивались, не торопясь возвещать о поклевке. Жара нарастала. Ирэн забралась вглубь шалаша –они растянули на нескольких колышках кусок брезента, а с боков накидали веток. Ночи теплые, и так сойдет.
– Что читаешь? – спросил отец, отрываясь от важного дела – разведения костра в песчаной яме. Рядом стояло ведерко, в котором плавал утренний улов – три ерша и грустная плотва.
Ирэн зажала страницу пальцем и показала переплет.
– За фольклор взялась? – удивился отец. – С чего бы?
– Да, так, – пожала плечами девушка. – Интересно. Не все же про чужую нечисть читать, надо и со своей познакомиться.
– Ага, вот как пойдешь ночью в баню и как встретишь кого-нибудь мохнатого да зубастого! – рассмеялся отец.
– Ты про котяру соседского? – хмыкнула Ирэн. – Так он и и днем на кого хочешь дрожи нагонит. Вон, видишь, как руку расцарапал.
Она продемонстрировала царапины, оставшиеся после краткого, но бурного знакомства с Пушком. Отец цокнул языком.
– Я вообще-то про банника говорил. Прочитала про такого? У нас в деревне бабки из-за него боялись в третью смену идти мыться. Говорили, будто может за такую провинность с живого кожу содрать.
– Да, ладно, – усомнилась Ирэн. – Прямо так и верили?
– Ну, верили-не верили, но опасались. Ведь суеверия-то эти не просто так столько лет передаются. Какой-то смысл должен быть. Вот, гляди…
Андрей Иванович вытянул из пачки сигарету.
– Вся жизнь крестьянская по кругу двигалась от сева до урожая. А все эти байки, они вроде регулятора были, мир организовывали, чтоб все правильно шло, своим чередом. Не ругайся – домового прогневаешь, гадость всякую в реку не швыряй – водяной рассердится, не работай в полдень – полевому то не по нраву…
– Кому-кому? – переспросила Ирэн. – Про домового с водяным я знаю, а что за полевой?
– А, это из той же песни. Мол, в скачет по ржи всадник. И если встретит в неурочный час кого на меже, то захлещет насмерть плетью.
– Жуть какая!
– А ты как думала! Одно слово – нечисть! – Андрей Иванович  протянул дочери котелок. – Ну-ка, давай к озеру за водой. Сейчас уху будем варить.
– Да, ну, далеко!
– Ничего, пробежишься!
Пришлось покориться.

К вечеру сизое марево затянуло полнеба. Солнце ушло за верхушку холма на левом берегу, но жара спадала медленно, неохотно. На горизонте словно сгустилась мгла, скрыв от глаз сосняки.
– Дымит, – Андрей Иванович вздохнул. – Быстро идет.
– А сюда не дотянется? – встревожилась Ирэн.
– Не должно. Ветер в левую щеку. На Белое озеро пойдет. Жалко, там такие сосновые боры.

Ночью Ирэн привиделся странный сон. Сначала не было ничего, только колыхалась вокруг темнота. Затем появился звук. Непонятный и странно знакомый, он раздражал, словно скрежет гвоздя по стеклу, тревожил, мешал. А еще почему-то першило в горле…
Девушка закашлялась и открыла глаза. Все было спокойно, вот только запахи дыма и жженой травы сделались слишком густыми. Звук не исчез вместе с осколками сна, наоборот, стал ясно различимым и узнаваемым.
Ирэн нашарила кроссовки и осторожно выскользнула из шалаша. Под обрывом лежали ночные тени, на мокрый песок накатывали волны, и она не сразу поняла, что именно не так в спящем мире.
Слишком светло.  Слишком душно.
Ирэн торопливо зашнуровала обувь и побежала вдоль косы. Приглушенное постукивание двигателя еще доносилось, но сделалось тише. Да, так оно и есть: паром причалил к пристани. Звякнула цепь, и на берег  соскользнула высокая фигура. Вечкас! Что ему нужно на этом берегу посреди ночи? И что он тащит?
Паромщик исчез из виду, и девушка поспешно полезла по тропинке на обрыв. Из-под ног сыпались комочки глины, но, цепляясь за ветви, Ирэн взобралась на кручу.
И замерла на самом краю.

Марриэн, с возвращением! :)  Сразу на рыбалку захотелось... :D

Марриэн, давненько тебя не было. Тем более приятно получить еще один осколок истории. :D

Ох, чуть не пропустила. Да что же это за наказание! На самом интересном месте. Умру от любопытства.  :D
Но проза у тебя замечательная, не хуже стихов. Всё зримо, осязаемо, и не размазано, всё на своих местах. Ни убавить, ни добавить. Я будто побывала в своём деревенском детстве и юности.
И очень интересные народные поверья, я, к примеру, и не слышала о таких. Тихо надеюсь, что скоро прочту продолжение.
(http://cheesebuerger.de/images/more/bigs/e082.gif)

Tany,  да рыбалка - дело клевое...  ;)

Yaga,  скоро будут еще осколки.  :)

passer-by, спасибо! Насчет поверьев - все аутентичное, старинное, отсебятины нет (ну, или почти нет). 

Ну, доведем историю до финала. Почти. ;)

Горизонт пылал. Багровое зарево подсвечивало небо, и черные клубы дыма поднимались в вышину, смешиваясь с сизыми полосами облаков. Ветер словно взбесился: он то обдавал лицо жаром, то менял направление и швырял в щеки жесткую пыль. Кусты раскачивались под резкими порывами.
Ошеломленная жутким зрелищем, Ирэн на мгновение забыла о паромщике, а когда опомнилась, было уже поздно: полосатая тельняшка скрылась среди зарослей. Окликнуть?
Новый порыв ветра осыпал ее песчинками.
И словно, очнувшись от оцепенения, над крышами близкой деревни простуженно взвыла сирена.

– Давай, поторапливайся! – отец вскинул рюкзаки на плечо. Ирэн, нагнувшись, ворошила ветки.
– Книжка куда-то подевалась…
– Какая книжка?! Быстро за мной! – приказал отец.
Ирэн и сама понимала, что медлить нельзя. Ветер кружил по косе, создавая маленькие песчаные смерчи. Сирена еще гудела, но в поле то и дело слышался шум колес, и сумерки разрывали блики фар. Деревенские торопились к парому.

На пристани быстро образовалась толкотня. Двое мужиков матерно собачились: в суматохе одна легковушка влетела в бампер другой. Гомонили и охали женщины. Мордатый мужик выкрикивал с нажимом:
– Все здесь?! Все, я спрашиваю?! А ну поглядели – кого нету?
– А дом-то мой, дом-то как же? – причитала бабка в зимнем пальто, наброшенном на ситцевый халат.
– Ой, председатель, а у меня корова запертая! Ой, вернусь я!
– Куда, дура! – завопил мужик. – За детьми лучше смотри!
– А, может, обойдется? А Семеныч?
– Из района звонили. Сказали – срочная эвакуация! Сами что ли не видите, как шпарит!
Десятки глаз устремились к горизонту, но нависающий обрыв закрывал зловещую картину. Только тучи несли отблески пламени да на другом берегу светились окна. Поселок тоже не спал.
Андрей Иванович протиснулся на палубу, швырнул рюкзаки и спиннинги под борт.
– Здесь стой, – велел он дочери.
Ирэн кивнула, но, когда отец направился к Семенычу – видать, единственному представителю власти, она огляделась и пролезла к лестнице, ведущей в рубку. На железных ступеньках уже жались мальчишки, зачарованно пялясь на огненный шторм, что неуклонно стремился к реке.
– Загружаемся! – проорал председатель. – Мужики, кончай разборки, успеется. Бабы, все на борт. Эй, Вечкас, заводи! Э, паромщик, мать твою, ты где?
Ирэн вскинула глаза – рубка была пуста. Неужели не вернулся, – екнуло в груди.
– Мордва-а! Куда этот черт делся?
Ирэн спрыгнула с лестницы и, расталкивая толпу, пробежала к сходням.
– Он на берегу остался! – выпалила она в лицо Семенычу.  – Я быстро!
Кроссовки заскользили по доскам. Сзади послышались крики, но Ирэн уже взбиралась по тропке, и скоро кусты скрыли от нее и паром, и людей, и саму реку.

Проселок извивался между зарослями, и мелкие тропки, что разбегались во все стороны от наезженной дороги, скрывались в высокой траве. Будь дело обычной ночью, Ирэн бы скорее всего заблудилась, но сейчас озаренное отблесками пожара небо давало достаточно света. Однако это не слишком помогало: густой дым затоплял луговину, и сквозь него виднелись лишь призрачные силуэты деревьев.
Отбежав метров двести, Ирэн остановилась. Куда делся паромщик? Он свернул с дороги, это точно, но в каком именно месте?
Сердце тревожно выстукивало в груди. Продолжать искать? А, может… Ирэн оглянулась, но обратный путь уже затянуло дымной пеленой.
Девушка потопталась на месте, но в этот миг где-то справа от дороги послышался странный хруст и невнятная ругань.
Ирэн бросилась вперед  сквозь полынь и метелки сухого вереска.

Маленькая полянка полностью скрывалась за кустами ивняка. У дальнего ее края двигалась тощая фигура паромщика. Вечкас копал. Тяжело наваливаясь на лопату, он вырывал комья иссохшей земли и отшвыривал прочь.
– Эй, – окликнула его Ирэн. – Ты что делаешь?
Вечкас не оглянулся. С упорством сумасшедшего он продолжал долбить грунт. Тельняшка на спине потемнела от пота.
– А ну, пошли! – Ирэн начала злиться. Столько людей ждут, а этот придурок землю ковыряет!
Парень молча покачал головой. Ирэн начала злиться.
– Ты что, совсем идиот! – крикнула она.
Дым волнами клубился вокруг. В горле словно драли железной теркой. Паромщик закашлялся, но работу не прервал.
– Уже близко, - выдохнул он. – Просто нужно быстрее…
Ирэн едва разбирала его слова. Она в нерешительности отодвинулась, не зная, то ли продолжать уговоры, то ли бросить спятившего землекопа и бежать назад, к спасительной воде. Жаркий порыв ветра пронесся над поляной, и в щеку девушки ударили куски обгоревшей коры. 
А ну, его, придурка!
Вечкас развернулся резко, по-кошачьи и сцапал девушку за рукав. Ирэн дернулась, но костлявые пальцы вцепились в запястье с неожиданной силой.
– Пусти! Пусти, кому говорю!
– Помоги мне, – пробормотал парень.
– Чего?! Да пошел ты…
– Помоги, – повторил он. – Я один не успею. Все сгорит…
Что-то было в его голосе. Какая-то странная уверенность, непонятная, но настолько убедительная. И еще было твердое ощущение, что что-то может случится здесь и сейчас, под дымным небом…
Это, наверно, было безумием. Нет, это точно было безумием. Но когда паромщик отпустил ее руку, Ирэн не отпрянула, не бросилась прочь, а села на корточки и стала выбрасывать  влажную землю ладонями…

Видела прошлым летом верховые лесные пожары. :( Кошмар! Ирэн отчаянно смелая девушка. Ведь она даже не знала, что пытается спасти Вечкас...

Yaga, увы, это не смелость, а скажем так, неумение достаточно остро ощущать и оценивать опасность.
В том-то и загвоздка...

Марриэн, будем ждать обещанного финала ;)

Таки доползли до финала  ;D

Волны жара накатывали на поляну. Дышать стало совсем невмоготу. Но яма углублялась. Стенки ее сделались влажными, а затем, к немалому удивлению Ирэн, сквозь глину начала просачиваться мутная вода. Лезвие лопаты врезалось в почву все глубже.
Но что толку? – грызла сознание предательская мысль. Разве может маленький родник остановить пламя?
– Канистру, – прохрипел Вечкас, выпуская из рук лопату.
– Что?
Он махнул рукой и тяжело опустился на колени. Ирэн огляделась и только сейчас заметила под кустом железную флягу литров на десять. Она подхватила ее – внутри бултыхалась вода – и подтащила к яме.
Вечкас отвернул крышку и опрокинул горлышко над ямой. Вода толчками выливалась, наполняя впадину.
– А теперь иди, – парень встал на ноги и поднял почти опустевшую канистру.
– Что? – опешила она.
– Иди к парому, скажи, пусть заводят и меня не ждут.
Ирэн хотела что-то сказать, но Вечкас уже не смотрел на нее. Парень резко выплеснул остатки воды на четыре стороны света, а затем зашептал что-то неразборчивое.
Уйти? Но как бросить его одного?
Вечкас затянул песню, тягучую и заунывную. Ирэн попыталась вслушаться, но слова были не то что непонятными, но какими-то…старинными, что ли. Она разбирала отдельные корни, но смысл ускользал.
С неба сыпались сосновые иголки. Ирэн жалась у края поляны, не зная, как поступить.
Вечкас умолк. Разбросал руки в стороны и вскинул голову к сизому небу. Словно ждал ответа.
Облака молчали.

Время словно застыло. Все так же стлался над поляной дым, все так же гнул к земле кусты удушливый ветер, все так же темной статуей стоял над новорожденным родником паромщик. И все же время двигалось.
Черная крона одинокого дерева, что высилось над ивняками, внезапно занялась языками пламени, словно спичечная головка. Раздался противный треск, и на поляну полетели искры. Сухие былинки вспыхнули, и робкие язычки пламени побежали по траве.
Ирэн опомнилась. Перебежав через поляну, она вцепилась Вечкасу в руку и потащила за собой. Он неловко повернулся и нескладной рысцой побежал к тропинке, но тут же зацепился ногой за выступающий корень и рухнул на землю.
– Вставай, – подтолкнула Ирэн. – Ну, вставай, пожалуйста!
Вечкас кое-как поднялся на четвереньки и со стоном зажал руками щиколотку. И неизвестно, как пошли бы события дальше, но тут на поляну вывалился Андрей Иваныч.
Не говоря ни слова, он влепил дочери подзатыльник, перекинул парня через плечо и потащил к берегу. Ирэн опрометью кинулась за ними.

Урчание двигателя заглушало треск пламени. В борта била вода, на волне дрожали багровые отблески . Правый берег удалялся, и Ирэн изо всей силы старалась успокоиться и отдышаться Теперь когда все страхи остались позади, осознание опасности и досада накрыли ее с головой. Особенно досада.
Девушка поискала глазами Вечкаса. Он сидел на ступеньке лестницы, закрыв глаза, и какая-то сердобольная женщина бинтовала паромщику ступню. Ирэн поморщилась и отвернулась. Ей было чертовски стыдно: так глупо рисковать, поддавшись на бессвязные уговоры. И что на нее накатило? Ведь, кажется, взрослый человек, а ума как у пятилетней соплячки…
В небе что-то заворочалось, и над рекой раздался приглушенный звук – словно кто-то легонько встряхнул лист кровельного железа. Люди вокруг зашевелились.
– Это чего, гром, что ли? – с сомнением спросил кто-то.
– Да ладно…
Ирэн подняла взгляд к небу. В свете зарева ясно различались клочковатые облака, сбивающие в растрепанную стаю. Ветер в который раз за ночь сменил направление, он набросился на реку, взъерошив волны, и в лицо Ирэн полетели брызги пены.
А потом на палубу упала тяжелая  капля.
Первая.

Ливень накрыл паром почти у левого берега.
На пристани уже дежурил наряд милиции, «скорая» и «пазик». Люди спускались по скользким сходням в размокшую грязь и торопливо шлепали по лужам к  автобусу. Бабку в халате пришлось вести под руки. Семеныч, мокрый и злой, что-то доказывал сержанту, а тот кивал, одновременно крича в рацию.
Ирэн забилась в относительно сухую щель под рубкой. Андрей Иваныч гремел цепью, закрепляя неповоротливую тушу парома. Вечкас куда-то пропал. Струи дождя барабанили по железу над головой, стекали за ворот футболки.
В кармане ожил мобильный. Ирэн вздрогнула: на том берегу связь не работала, и она совсем забыла о телефоне. Не глядя, она подцепила пальцами крышку.
– Да… Да, мам… Все в порядке… Нет, нет, ничего не случилось… Собрались, сели на паром… Нет, не обгорели. И не надышались… Да, сейчас домой…
Щеки девушки горели. Пока она там изображала героиню, мать чуть с ума не сошла. Ну, ничего, обошлось же…
Отец, пришвартовав посудину, подошел к ее убежищу.
– Куда мы дальше? Не с ними? – кивнула Ирэн в сторону автобуса.
– Они нижними улицами поедут, прямо к больнице. Не по пути.
– Надо бы домой побыстрей, – ответила Ирэн. – Мама волнуется.
– Меня на совещание зовут в администрацию, – отец показал на сержанта, который призывно махал рукой с зажатой рацией. Вроде сегодня на моем участке два возгорания было. Пропал отпуск. Давай, пошли, тебя до дома подкину и уеду.
Ирэн послушно вскинула на плечо рюкзак и высунулась наружу. Ливень, обрадовавшись новой жертве, замолотил по ней, одежда моментально намокла и прилипла к телу. Кроссовки чавкали по грязевой трясине.
Сзади нетерпеливо прогудели. Девушка обернулась: автобус с деревенскими неловко разворачивался. Ирэн посторонилась, и в блеске очередной молнии увидела внутри «пазика» Вечкаса. Он помахал ей рукой и застучал костяшками пальцев по залитому водой стеклу, но неповоротливая машина уже двигалась от пристани.
Ирэн задумчиво посмотрела вслед автобусу. Перевела взгляд на дальний берег, туда, где с шипеньем замирал огонь, так и не дотянувшийся до деревни. А еще где-то там наполнялся дождевой водой юный родник.
– Ирка, тебя ждем! – крикнул ей отец.
Целая куча вопросов нуждалась в прояснении… Ирэн смахнула с лица дождевые капли и пошлепала к милицейскому «козлу».
Домой, быстрее. Домой.

08. 35.
Знаешь, я сегодня видела, как вызывают дождь.
08.36.
Что???
08.38.
Дождь. Вызывают. Он все еще идет.
08. 39.
Ты перегрелась.
08. 40.
Не веришь?
08. 42.
Я адвокат. Я ничему не верю, пока не увижу доказательства. Что у тебя случилось?
08. 45.
Чудо. Приезжай, разберемся вместе.
08.46.
Ловлю на слове…

Марриэн, спасибо за не городское городское фэнтази. С большим интересом прочитала. Отличная получилась вещь и очень душевная. :)

Ну вот, а пугала (и испугала таки), что будет страшилка! Как всегда, читаю и наполняюсь светом и теплотой. Беру свои слова обратно, ежели писала, что твои стихи лучше. Нет!!! Проза такая же. Охота ещё почитать твои притчи, где не только такие великолепные описания, но и действительно притчи. Не ленись, не ленись (это я так заклинаю), дорогой ленивый хоббит, если можешь, конечно. Живые у тебя герои, а подзатыльник мне особенно понравился. 
(http://s2.rimg.info/bf7d15f7458b65cca2004f85f9d5c81a.gif) 

Yaga, спасибо.  :) Хотелось поиграть с современными реалиями и старинной мифологией одновременно.

passer-by, очень приятны твои слова. :) А подзатыльник здесь совершенно необходим.

Даже не миниатюра. И не зарисовка. Просто попытка поймать настроение сегодняшней ночи.  :)

Самайновое

Ночь. Обычная осенняя. Как тысячи ночей до. Как тысячи после.
***
Ночь.
В полиции прибрежного шотландского городка раздастся звонок, и чей-то раздраженный голос скажет, что на крошечном островке в заливе горят костры у древнего мегалита и играет «дикая музыка». Голос потребует принять меры, ибо «сооружение есть памятник культурного наследия».
Полицейские поедут в порт и с пирса различат на скалистом утесе мерцание огней и напев волынки.
Однако выйти в море они не смогут – у катера сломается мотор.
Как назло.
***
Ночь.
У менеджера крупной датской фирмы, летящего в новеньком авто по скоростной магистрали, внезапно умолкнет в магнитоле развеселая песня про Хеллоуин.
Когда он выругается,  в ответ раздастся дикий хохот, крики и конское ржание. Не с земли – с неба
Он долго будет стоять на обочине, курить сигарету за сигаретой и почти уговорит себя – то были лишь крики птичьей стаи.
Просто птицы.
Правда?
***
Ночь.
В глуши мещерского леса, где деревья уже сбросили листву, от старого колодца подымется белый туман, и поползет, протягивая пальцы-нити, меж стволами. В тумане будут скользить тени, зазвучит шепот и невнятные причитания.
Но увидит белесую пелену только баба Аня, чей дом стоит на околице заброшенной деревни.
Бабе Ане девяносто два, и потому она лишь поправит занавеску на окне, снимет с печки чайник и в который раз сядет перелистывать альбом с черно-белыми фотографиями .
А туман… Что туман? Родной, привычный.
***
Ночь на исходе октября. Как тысячи ночей на земле.

Ох, соскучилась я что-то по тебе, Марриэн! Почаще бы ты являла миру свои зарисовки. О твоих стихах я уже и не говорю, могу только помечтать.  :D
А поймала таки настроение этой ночи, поймала.
" Чего-то душенька просит... то ли песню спеть, то ли бомбу
бросить". (с)
А я - тебе цветочек. (http://s.rimg.info/232f0d03112024ed38165aa0d2eee063.gif) 

passer-by , спасибо за добрые слова и за цветочек! :D
[spoiler]Хоббит ленив зело, поэтому зарисовки пишутся, когда совсем деваться от слов некуда.  ;D  [/spoiler]

Отрывок - начало одной новой вещи  :)

Эсбен прятался за камнем на вершине кургана.
Над пустошью гулял ветер. Вокруг стояла зябкая темнота, обычная для ночей поздней осени, когда дожди уже прекратились, но заморозки еще медлят, и земля лежит черная и печальная в ожидании снега. Жесткая трава гнулась и шелестела, и Эсбен чувствовал холод камня даже сквозь теплую куртку. Где-то за тучами плыла луна, изредка проглядывала в облачные прорехи и вновь скрывалась.
Самое время для задуманного. Если бы не эти двое…
Откуда они только взялись! Голоса слышались внизу у подножия древней могилы, слова рвались на ветру, и Эсбен мало что различал. Сначала говорил мужчина: его монотонный голос звучал скрипуче, словно просяще. Ни слова не разобрать. Когда он умолк, отозвалась девушка – резко и, как показалось нечаянному свидетелю, насмешливо. Мужчина перебил ее и заговорил снова.
Вот же принесло эту парочку на ночь глядя! У Эсбена болели колени – почва на вершине была твердая. Он провел ладонью по шершавой грани камня и ощутил под пальцами щербины рун – полустертые строки древнего письма. «Лейф поставил сей камень по…»
Внизу, кажется, назревала ссора. Голоса звучали раздраженно, но он по-прежнему не мог уловить сути спора. Наконец девушка крикнула – смеясь, во весь голос.
– Никогда!
Простучали легкие шаги. Эсбен услышал отдаленный звон, но что он означал, так и не понял. Спустя минуту донесся, постепенно отдаляясь, хруст камней под сапогами.
Наконец-то! Эсбен выждал, пока шаги не смолкнут окончательно, и выпрямился. Ветер все так же гнал облака, и лишь слабый отсвет в небе указывал на то место, где сейчас плыла луна. Сердце застучало чаще.
Он вскинул на плечо лопату, черенок, вырезанный из орешника, удобно лег в ладонь. Нож на поясе слева, фонарь – справа. Пора!
Эсбен обернулся лицом на запад. Он давно выучил наставление наизусть и много раз прикидывал, куда должен идти. Что ж, сейчас он проверит на деле, много ли правды в легенде…
На двенадцатом шаге спуск закончился. Эсбен остановился. Считать остальные три шага смысла не имело. За без малого четыре века, прошедшие с того дня, когда искатель приключений записал на листе кожи свои расчеты, курган должен был потерять в росте. Нельзя следовать указаниям прошлого, не учитывая изменений дня сегодняшнего.
Теперь тридцать рут на северо-запад. Эсбен очутился во впадине среди можжевельника. Продрался сквозь заросли – заранее протоптать тропинку он не решился: вдруг кого-нибудь занесет в эти места. Уж лучше потерпеть, чем привлечь лишнее внимание к поискам. Наконец кустарник остался позади. Эсбен миновал осколки разрушенной ветрами скалы и остановился.
Зажег фонарь, поднял повыше.
Посмотрел в чернильное пространство впереди.
Он знал, что должен увидеть. Бесплодную пустошь, с разбросанными там и сям валунами, с редкими промоинами луж и пятнами бурой брусничной поросли.
Он знал, что должен увидеть, но не видел.
Вокруг плыл туман, из которого явственно доносился плеск воды. Вот порыв ветра ударил в спину, высвободил из плена туч луну, отшвырнул туман, словно покрывало…
Сердце ухнуло куда-то в желудок.
Перед ним лежало болото. Широкая полоса затянутой ряской воды тянулась вдаль. В лунном свете блестели черные озерца, шуршала осока, несло тиной и гнилой травой. Он стоял у самой кромки трясины, и над ней парили размытые сгустки света.
Безумие! Надо поскорее убираться прочь!
Но если сказки оказались правдой…
Эсбен протянул вперед руку с фонарем, и огоньки задергались, заплясали, словно почуяв его присутствие. Он вымученно улыбнулся и сделал шаг навстречу… 

(http://s017.radikal.ru/i422/1111/84/a4cd99b5351ct.jpg) (http://radikal.ru/F/s017.radikal.ru/i422/1111/84/a4cd99b5351c.jpg.html)

passer-by, да, вот как-то так.  :)
Очень антуражный рисунок. 

Спасибо! Поскольку я люблю твои рассказы, то мне и очень хочется заниматься их украшательством.  :D
Жду с нетерпением продолжения.

passer-by, вот и продолжение.  :)

Черенок лопаты погрузился в жижу на половину длины, так что Эсбен с трудом выдернул его. Позади роились светляками болотные огоньки; впереди, на соседнем островке, тепло мерцало золотистое сияние. Совсем рядом, казалось, руку протяни и почуешь, как оно греет кожу. Но между двумя островками тянулась полосой топь. И Эсбен, как ни старался, не мог понять, можно ли через нее прорваться. Он снова ткнул лопатой, болото чавкнуло, едва не вырвав ее из рук, и мерзко выдохнуло, отпуская добычу.
Эсбен повесил фонарь на пояс, сжал лопату в руке, и, разбежавшись, насколько позволяла полоска твердой земли, прыгнул, оттолкнувшись от края островка.
Он не сумел приземлиться на ноги. Лопата вырвалась из рук, и Эсбен грохнулся на колени, с трудом подавив возглас боли. Кое-как поднялся и замер, настороженный.
В тишине, нарушаемой лишь сдавленным бульканьем трясины, его дыхание казалось непозволительно громким. Мягкий свет струился по островку. Эсбен поспешно поднял лопату и, держа ее наизготовку, будто алебарду, пошел навстречу сиянию.
Источник света нашелся быстро - маленькая впадина рядом с увесистым валуном. Эсбен опасливо протянул ладонь. Обещание тепла оказалось обманчивым: свет не грел, он был спокоен и равнодушен. Эсбен принялся за работу.
Земля оказалась податливой. Эсбен копал и копал,  с нетерпением вгрызаясь в почву. Он не думал ни о чем. Ладони, не привыкшие к такому труду,  ныли, по лбу стекал пот, но непреодолимая жажда  влекла все дальше. Раз – лопата вонзается в грунт, два – выворачивает кусок земли, три – швыряет его прочь, на край ямы. И снова раз…
– Ко-ко-ко…
Звук был вкрадчивым, осторожным. Эсбен, разгоряченный работой, остановился с полной лопатой.  Сразу стало зябко.
– Ко-ко-ко…
Хлопанье крыльев заставило повернуть голову.
По островку вышагивала тень. Угольно-черная, с большим висящим набок гребнем, она расправляла крылья, голенастые лапы угрожающе царапали землю. Вот тень повернулась и направилась к Эсбену. Не торопясь, вышагивая важно и неотвратимо.
Эсбен перепугался так, что ноги стали неподъемными. Земля тихо ссыпалась с лопаты обратно в яму. Горло сдавило, и только на самом краешке сознания билась мысль: «Нельзя кричать! Нельзя!»
Тень приблизилась. Черный петух размером с овцу взлетел на валун. Склонил голову на бок и посмотрел на оцепеневшего Эсбена багровым, по-дьявольски горящим глазом. Эсбен шумно втянул воздух. Петух щелкнул клювом. Эсбен осторожно опустил лопату. Петух  поднял лапу и со скрежетом провел когтями по камню. Эсбен, искоса глядя, на ночного демона, ковырнул лопатой почву. Сбоку раздалось шипение, но нападения не последовало. Эсбен нажал на лопату, невзирая на угрожающие звуки,  и отшвырнул землю прочь. Ничего. Демон словно не мог переступить за грань, добраться до наглого человека и лишь бессильно злился.
Расхрабрившись, Эсбен повернулся к петуху спиной и с прежним рвением принялся за работу. Яма становилась все глубже, и он орудовал лопатой, стоя в ней по пояс, когда…
– Дурак, ты парень, – проскрипели сзади.
Эсбен резко обернулся, сжимая черенок лопаты. На земляной насыпи, свесив в яму ноги, сидело странное существо. Сморщенный, словно старик, человечек; ростом не больше пятилетнего ребенка с длинными, до колен, руками и огромными ступнями. Уродливое лицо цвета болотной грязи, морщилось в презрительной гримасе.
– Дурак, – повторил он. – Сгинешь ведь.
Демон покинул валун, подобрался ближе к собрату. Человечек протянул ладонь, и Эсбен с омерзением увидел, что в ней шевелятся жирные черви. Петух щелкнул клювом, ловко расправляясь с угощением.
– Сгинешь, – человечек ухмыльнулся. – Черви тебя будут жрать. Сначала глаза…
Эсбена передернуло. «Да пошел ты!» – чуть не сказал он, но вовремя прикусил язык. Вернулся к лопате.
– Потом язык насквозь прогрызут, – смаковал голос. – Потом…
Эсбен работал. Назойливый скрипучий голос лез в уши, хотелось ответить, наорать, сделать так, чтобы он исчез. Но Эсбен понимал: именно этого и добивается существо. А сияние с каждой выкинутой порцией земли становилось все сильней.
Лопата со звоном ударила о твердое. Черный демон негодующе зашипел, человечек возвысил голос.
– Смотри! – завопил он. –Твой дом сейчас станет углями! 
Над холмами и впрямь подымалось багровое зарево. Потянуло дымом. Эсбен растерянно отпустил черенок, оскальзываясь, полез вон из ямы. И внезапно уловил взгляд уродца: темный, полный злорадной насмешки. Эсбен молча спрыгнул обратно, рванул лопату. Существо взвыло. Эсбен швырнул землю прямо ему в искаженное гневом лицо и зажмурился: из ямы ударил ослепительный свет. Манящий огонь золота.

(http://s007.radikal.ru/i300/1112/6c/d63d027cc0aet.jpg)

passer-by ,
Ух ты, какой демон! 
[spoiler]Твоя работа?[/spoiler]

Нет, не моя. У меня таких талантов нет. Но очень люблю рисунки.
С нетерпением жду продолжения, ленивый хоббит. Не отвлекайся на вопросы.  :)  

Ну, и окончание истории  :)

Котел подавался с трудом. Эсбен тянул за ручки снова и снова, пока черное чугунное чрево, полное золота, не вырвалось из плена земли. Монеты тихо позвякивали, и нестройные звуки казались ему лучшей музыкой в мире. Яркое сияние померкло, теперь золото лишь слегка мерцало, переливаясь в лунном свете.
Эсбен стер рукавом пот с лица и обернулся, удивленный внезапно наступившей тишиной. Демоны, охранявшие клад, исчезли. Островок лежал среди болота, мирный, словно дремлющий пес. Шелестели тростники. Неужели все закончилось?
Эсбен достал из кармана куртки заранее припасенную котомку и принялся торопливо перекладывать золото. Монеты – крупные, увесистые кругляши, – лились сквозь пальцы и со звоном падали в нутро из мешковины.
Когда пальцы не захватили ничего, кроме гладкого дна, Эсбен столкнул котел назад в яму. Увязал горловину котомки потуже и забросил за спину.
Ноша оттягивала плечи. Даже сквозь куртку и рубашку Эсбен чувствовал, как больно давят ремни. Вес у золота оказался немалый, и Эсбен впервые задумался: а сумеет ли он дотащить добычу?
Размышляя, он добрался до берега. Теперь перебраться через трясину.
Эсбен постарался взять разбег получше, но тяжесть на спине мешала. Прыжок! Черенок лопаты угрожающе затрещал от налегшей тяжести, но стерпел. Эсбен рухнул грудью на сушу. Рванулся вперед, но поздно: ноги уже погрузились в трясину по колено.

Болото чавкало, втягивая в себя жертву. Эсбен перебирал руками, точно паук, пытаясь дотянуться до искривленного ствола дерева, но тщетно. Трясина была сильнее, она увлекала его назад, прочь от спасительной тверди. Котомка на спине сковывала движения, сдавливала тело так, что больно было дышать.
Эсбен бился и рвался, но ноги не могли отыскать опоры в мерзкой жиже. Грязь уже залила голенища сапог, и сковывала мышцы холодом. Слезы страха и ярости текли по лицу попавшего в западню Эсбена, он задыхался и царапал пальцами землю в надежде зацепиться за что-нибудь крепкое.
– Дурак, – проскрипела темнота. – Говорил ведь: сгинешь.
Золото! Это оно губит, оно топит! Надо избавиться от него! Эсбен попытался стянуть ремень котомки, но тот не поддавался, врезавшись в плечо. Тогда Эсбен потянулся к поясу: нож! Перерезать ремни! Сейчас же!
Он выдернул оружие из ножен. Пальцы сжались на рукояти. Сейчас! Вывернув руку, он поднес лезвие к ремню, и тут внезапная догадка вспыхнула в голове.
Стиснув рукоять обеими руками, он вонзил нож в землю и изо всей силы рванулся. Трясина потянула назад, но Эсбен не уступал. Еще рывок. Еще. Ноги кололи ледяные иглы, но Эсбен упорно дрался с болотом.
Теперь предстоял решающий миг. Эсбен отчаянно дернулся изо всей силы, подтягиваясь к суше. Нож полностью ушел в мягкую почву, но Эсбен уже по щиколотки лежал на твердой земле. Последнее движение, и болото разочарованно всхлипнуло за спиной. Он вырвался.

Дальнейший путь превратился в смутный кошмар. Эсбен брел сквозь мрак, то и дело погружаясь в стылую воду. Где-то высоко в небе белым пятном стояла луна, звезды же окончательно растворились в тумане.
Золото висело за плечами тяжким грузом. Эсбен раздвигал руками стебли тростника, и они, казалось, норовили обрезать ладони. Грязь плотно облепила одежду. Голова стала тяжелой, глаза слипались.
Из-за кустов ивняка выплыла стайка огоньков. Они взяли Эсбена в широкое кольцо, словно пытаясь задержать. Эсбен неловко отмахнулся, но куда там! Огоньки приблизились, матовое свечение раздражало усталые глаза. Эсбен пытался отвернуться и ускорить шаг. Но что-то задержало его.
Эсбен обернулся. Куртка зацепилась за торчащую из жижи корягу. Эсбен протянул руку, и тут коряга зашевелилась.
Парень остолбенел. То, что он принял за обломки ветвей, оказалось пальцами – скрюченными и твердыми. Сухая, обтянутая обрывками кожи, рука цепко держала Эсбена за полу куртки. Эсбен отпрянул, пытаясь освободиться, и тут же болото неподалеку заколыхалось, выпуская из глубин вторую, столь же уродливую, руку.
Эсбен не стал дожидаться, когда она подберется ближе. Выхватив нож, он ударил по вцепившимся в куртку пальцам. Раздался глухой стук, и в лицо Эсбену плеснуло гнилой водой. Куртка внезапно высвободилась.
Все еще держа наготове нож, он отер лицо рукавом. Ничего. Стелется полосами туман, стоит недвижимо темная вода. Коряга торчит из болота, растопырив обрубленные сучки.
Эсбен двинулся дальше, не выпуская ножа из рук. Кольцо огоньков распалось, но сами они держались неподалеку. Он был совершенно измотан, колени тряслись от усталости. И он не слишком удивился, когда заметил бледное пятно, что неслось над землей.
Пятно приближало, разрастаясь. Эсбен понадежнее встал, готовясь защищаться от новой напасти. Клочья тумана расползались, как потревоженные змеи.
Над болотом, не касаясь копытами воды, мчался конь. Призрачно-белое тело источало свет, грива струилась на ветру. Яростные очи смотрели на непрошенного гостя, пар вырывался из ноздрей. Мгновение – и конь с диким ржанием поднялся на дыбы, метя копытами в голову Эсбена. Тот в ужасе отшатнулся, закрывая голову руками. И споткнувшись, с криком полетел в гнилую воду.

Очнулся он от бьющего прямо в глаза солнца. С трудом разлепил веки и непонимающе огляделся вокруг. Он лежал на склоне кургана, под испещренным рунами камнем. Над головой безмятежно синело небо. Одежда была покрыта толстым слоем засохшей грязи, ноги босые, из кармана куртки свешивался обрывок цепочки для часов. Безумно хотелось пить, но фляжки тоже не было. Как и котомки с золотом.
Все мучения были напрасны! А ведь он держал монеты, чувствовал, как они тяжелы и прекрасны. Слезы злости и разочарования хлынули из глаз. Эсбен поднялся, размазывая грязь по лицу, в робкой надежде обнаружить золото поблизости. Но тщетно. Ничего.
Только лопата, аккуратно воткнутая лезвием в землю.

Ура!!! Дочитала, дочитала.
Тут такие достоверные и убедительные описания событий (о самом болоте я и не говорю), что я, когда читала, начала пыхтеть и стараться вытащить ноги из болота.  ;D Спасибо, но жаль, что приходится редко здесь читать твои притчи.

Тебе цветочек. (http://cheesebuerger.de/images/more/bigs/e082.gif)

Хорошая притча! Вот заглянешь в какой-нить раздел - а там что такое новое и интересное, что прежде и не читала! Спасибо! :)

passer-by, спасибо за цветочек :) [spoiler]Я бы и рада выдавать что-нибудь почаще, но, увы, реал такой реал...[/spoiler]

Convollar , спасибо!

Только это не совсем притча. [spoiler]Это вариант начала одной детективной истории. ;)  [/spoiler]

Тогда тем более интересно.

Давай детектив! Только хорошо бы с не с очень большими антрактами.  :)

[spoiler]А я как-то сложила всё в кучку и получилась убедительная притча. [/spoiler]

Convollar, passer-by, детектив не могу представить. :P [spoiler]Проект в развитии и работе, но там дело сложное. Я его пока не выкладываю. [/spoiler]
Так что пусть этот отрывок останется самостоятельной вещью (тем более, если воспринялся как притча :)). 
А вот что-нибудь более компактное постараюсь. :)

И вот так всегда. Усядешься уютненько, примешь ... бокальчик кофейка,  оденешь очки, выпучишь глазки, а тебе в ответ: "Кина не будет! " Печаль моя не знает границ.  :'(  ;D

passer-by, [spoiler]извиняюсь за облом.  ;D  [/spoiler]

Давно я сюда не заглядывала. )))
По ссылке - та самая фольклорно-детективная история, начало которой я когда-то выкладывала, но теперь в законченном и причесанном виде.
http://zamok.pp.ua/Forum/showthread.php?t=896 (http://zamok.pp.ua/Forum/showthread.php?t=896)

Привет, о, драгоценная!  :D
Так давно тебя не было, наконец-то заявилась.
Я очень не люблю читать с экрана, а тут оторваться не могла, прочла 7 глав, пока меня от компьютера подло и злобно не изгнали.  :(
Завтра дочитаю уже с электронки. Очень интересно, увлекательно, даже нет желания пролистнуть несколько страниц (как это иногда бывает), но дело даже не в этом. У тебя невероятно  «вкусная» проза, я её читаю и просто наслаждаюсь. *Ворчливо* Спасибо, что хоть ссылку дала, чтоб почитать, а то ищи-свищи, где ты там обитаешь.
Остальное написала тебе в личку.

Я тоже с удовольствием читал, тем более, что прогнать меня от компьютера не так-то просто ;D

passer-by,.
"Мы писали, мы писали..." (с)  ;D Медленно и лениво. )))
Спасибо, надеюсь и дальше не разочаруешься.
Но я же помню про нечаянный облом. Как бы я могла не?  ;D
В личке - ответила.
Drago63, спасибо.  :)

С большим сожалением перелистнула последнюю страницу, хотелось читать ещё и ещё.
Удивительный мир: смесь волшебства и реальности, сказочный, где органично переплелись древние скандинавские легенды, вымысел автора и напряжённые события детектива. Так всё мастерски у тебя получилось, просто на диво! Загадки множатся, и напряжение не отпускает ни на минуту. Нет затянутых сцен, как это часто бывает, потому что не успеешь прочитать об одной загадке, как тут же подбрасывается ещё одна, потом ещё.
И добавлю. Буквально одним росчерком твоего пера, мгновенно рисуется образ того или иного героя, и вот они уже живые перед глазами. Даже эпизодические герои как живые. Вот наглые альвы, но чем-то напоминающие мальчишек-подростков, самоуверенных и нахальных в свои юные годы, вот «церковные барашки» - добрые и заботливые, несмотря на внешнюю грубоватость, особенно «погорелица».  :)  И даже животные –  живые и индивидуальные, о которых сказано всего-то пару слов: строптивый коняга Воробей  или любопытный кошара.
О твоём мастерстве в описании местности, природы, жанровых сценок я уже писала, но как здесь потрясающе описан тот концерт с тем скрипачом! Думаю, что ты описала что-то из классики, но я читала и слышала  любимое болеро Равеля. А белые стихи-песня шамана! Потрясающе.
Марриэн! Я в который раз посетую, что такой талант достался ленивице. Так мало! Но у меня теплится надежда, что ты продолжишь этот цикл и я ещё почитаю о Ларсе и других обитателях чудного, странного, волшебного и реального мира.
А пока только могу написать: спасибо, что дала возможность всё это прочесть.

P.S. Я читала всё с электронки и не захотела читать отзывы на том форуме. Если вдруг мой отзыв перекликнулся с другими, то я не виновата.   :) Это только моё творчество.
P.P.S. Загляни в личку. Я старалась. 

passer-by, большое спасибо за добрый отзыв.  :) Рада, что понравилось это криминально-фольклорное приключение. Просто скрипка-фортепьяно - мой "любимый размер". Написано под впечатлением от множества вещей, но на самое начало концерта - мелодии "Secret Garden".
Я тоже надеюсь. Есть еще про что рассказать, там такой богатый фольклор, что просто душа радуется.
В личке ответила.  :) 

Новое  :)

Мои мосты беспечны, как рассвет…
Я складываю камешки на пляже:
Куриный бог – как оберег от бед,
И клочья тины – словно нити пряжи,
Что тянут мойры… Камни тяжелы
Надежным весом безнадежной формы.
Так бережным касанием волны
Нептун блюдет предписанные нормы:
Быть галькой – до скончания времен.
Быть. Галькой. Быть.
Шершавой.
Теплой.
Вечно.
Ночь серебрит надменный небосклон,
Платаны высоки и безупречны…
Мои мосты... Как выстоят они,
Когда прилив решит пойти на приступ?
И разве тот, кто трусит глубины,
Введет корабль в сияющую пристань?
Ответа нет. Но в час, когда рассвет
Вновь развернет пылающее знамя,
Куриный бог – ребячий амулет -
Поймает луч и в сердце мне направит.
И выбор верен, горизонт открыт,
И сброшены сомненья, как поклажа.
И галька ярче мрамора горит.
И крепнет мост. И без изъянов пряжа.

Порадовала, Марриэн! Твои стихи такие светлые, тёплые и нежные, всегда находят отклик в моей душе. Я их очень люблю. Вот и сейчас я вспомнила детство, ещё счастливое и безоблачное, и того мальчика, который подарил мне тогда «куриного бога» - своё богатство и предмет огромного восхищения всей окружающей детворы.   :) Спасибо.

Стихи, проливающие звездный свет в сердце... От которых хочется жить. А рифмы и образы здесь - и правда как самоцветная россыпь обкатанной прибоем гальки, сверкающая в подставленных солнцу ладонях... И каждый образ - в строку. Спасибо большое, эрэа Марриэн! :)

passer-by, Красный Волк, спасибо! 

[spoiler]Извращаю осваиваю белый стих [/spoiler]

Мещера

…А те, что жили сотни зим назад,
А после – сгинули, исчезли, влившись
В котел переселения народов,
Что яростно бурлил по всей Европе
От Пиренеев до седого Камня,
Они прошли, оставив краю имя,
И в имени – болотный  привкус торфа,
Еловой тьмы распаренную горечь,
Недвижимое зеркало озер,
Где и поныне утопают звезды
В кроваво-бурой первобытной влаге…
Они ушли – взамен пришли другие,
И взрыли нетревоженные травы
Тяжелым острым ральника металлом,
И выстроили городцы, остроги,
И проложили тропы через пущи,
Под трубный голос молодого лося,
И жили, и остались здесь навеки,
Пока степное перекати-поле
И выигранная темная игра
В далекие и близкие престолы   
Не вынесли на отмели изгоев,
Которые вживили в рокот сосен
Гортанные восточные напевы,
И стук копыт, и щелканье камчи…
Порою кажется – как странно жить
В переплетении корней и судеб,   
Где светлое полуденное небо
Навек запомнило и тех, и этих,
И даже первых, незнакомых, дальних,
Что растворились, но чей голос слышен
В манящем шепоте озерной ряски,
В печальном кряканье болотной утки,
В молчанье ястреба, рисующего круг
Под вечер над мелеющей Окою…
Но я не авгур, и по птичьему полету,
Чужие тайны мне не разгадать.





 

*радостно* Ленивый хоббит взялся за пёрышко! Ура-гип-гип-ура!!!
Хорошая получилась "Мещера", глубокие, осязаемые, порой необычные, нетривиальные образы. Очень впечатляющая картина. Замечательно.
Теперь, главное, не забрасывать пёрышко на печку и не ложиться почивать с чувством выполненного долга.  :)
Ещё раз. Разрешите высказать свою радость от лицезрения проснувшегося хоббита.  :D

passer-by, спасибо.  :)
[spoiler]Не буду больше лениться. Вотъ. [/spoiler]

"...Порою кажется - как странно жить
В переплетении корней и судеб..."
Эти слова просто как звон тетивы в сердце отдаются. Замечательные стихи, эрэа Марриэн - спасибо Вам огромное! :) И страшно захотелось после них, этих Ваших стихов, "Мещерскую сторону" Паустовского еще раз перечитать. Там, конечно, вроде как и нет ничего об истории Мещерского края как таковой - но Ваши строки и музыка его прозы все-таки совершенно изумительно перекликаются...   

*Станиславский* Не верю. Но верить хочется.  ;D

А хорошо написала Красный Волк. Я как-то мучительно думала, что это мне напоминает, что-то хочу прочесть, не пойму что. Ну конечно же, Паустовский. Умница, Красный Волк.  :)

Красный Волк , спасибо на добром слове. Но, увы, я только робкий ученик.
Воробей, [spoiler]а вот не буду. Буду прилежна. Но медленна.  :) [/spoiler]
Желание перечитать Паустовского горячо поддерживаю: он удивительный писатель, музыкальный, образный, чуткий. И о Мещере лучше него никто не писал и не напишет.
   

[spoiler]Вот и ладненько.  :) Прилежна - это замечательно, а медленно - не страшно. Хоть и нетерпеливо для почитателей. Просто ты слишком требовательна к себе, как я давно поняла, отсюда медлительность, когда преодолена лень.  ;)
Удачи.[/spoiler]

[spoiler]
Спасибо. Она пригодится. [/spoiler]

Марриэн,  ;) :-*
Чудесные строки! Так и побуждающие ответить... тоже белым стихом.

Ах, звездный кот! То бишь, "ленивый хоббит"!
Сам Паустовский был бы очень рад
Такое прочитать про ту Мещеру,
Которую воспел когда-то он...
Природа-мать там все же сохранилась,
Не все успел испортить человек...
Там лоси, белки, даже кабаны,
Дремучие чащобы и болота...
(Пусть сибиряк с усмешкой бы сказал:
"Да вот у нас!...") Мещера есть Мещера.
Совсем недалеко шумит Москва,
Людской кишащий этот муравейник,
А здесь так тихо! Можно позабыть
Про суету, про вечные дела...
Пиши еще, прошу, ленивый хоббит!
(И виртуальный шлю я поцелуй,
Ты не сердись на наглого Дракона)  ;) :-*

Эр Дракон, спасибо!
Не все, но все ж старается, как может...  :(

И видели не так давно медведя,
Который шел себе куда-то по чащобе... ;D

Сердиться на Дракона - ни за что!
Мы, хоббиты, драконов уважаем....  :)

Не, правда видела медведя или пошутила?

Зайца видела, лису видела, кабаньи следы видела - медведя не видела.  :)
Люди видели, даже, кажется, в рязанские новости попадало. 
http://парк-мещерский.рф/novosti/medvedi-vodyatsya-v-naczionalnom-parke-«meshherskij».html (http://парк-мещерский.рф/novosti/medvedi-vodyatsya-v-naczionalnom-parke-«meshherskij».html)

"Казань брал, Астрахань брал..." Тьфу! ;D Лося видел, кабана видел, лису видел. Медведя тоже видел... чучело в Тавдинском музее в Зауралье.  ;D Табличка гласила, что оный бедолага был застрелен аж в начале 30-х годов местным охотником.

О заповеднике очень интересно было бы почитать с твоих слов.
[spoiler]Там ещё на картинке увидела та-аа-кой белый гриб,  что сердце дрогнуло.[/spoiler]

Вот бы к нам с Драконом и написала, в "Путешествиях", рассказала бы подробно о нём. Но только после того, как закончишь "Стража", конечно.  :)

Дракон, вот-вот, медведей лучше встречать на картинке или видео, а не вживую.  :)
passer-by, о нац парке (он все ж таки не заповедник) как-нибудь напишу. Я, увы, большей частью городской житель, но, бывает, попадаю в тамошние дебри, обычно на озера.
А моя малая родина севернее - самая граница Мещеры.
Грибы, говоришь?  :)
[spoiler](http://static.diary.ru/userdir/1/2/4/3/1243563/83080374.jpg)[/spoiler]

Да-аа-а! Земляника!!!
Это ж так интересно. Ловлю на слове, жду от тебя описаний и фотографий. Ну и про малую родину почитать и посмотреть было бы тоже весьма и весьма.  :)

Эх... земляники и грибов даже на нашем южном высоком берегу Оки - завались. Я уже 7 банок белых успел замариновать ;). А на низком северном, где Приокско-Террасный заповедник (с зубрами, если кто не знает) - вообще море грибов и ягод. Там растут, главным образом, польские грибы (они же - каштановые), брусника, черника, в меньшей степени - клюква.

passer-by , про озера, если будут выезды, постараюсь написать.  Фотографии, если карта ляжет: [spoiler]все ценные вещи, типа фотоаппарата, как правило, остаются в машине - во избежание усушки, утряски и утаски. [/spoiler]
Drago63, земляники в этом году очень много. А вот грибы мы как-то не словили: в основном подберезовики на жарку. Семь банок белых - ай, молодца!
Но! Какая земляника, когда поспела главная летняя бизнес-ягода Мещеры - черника. А значит, по всей трассе до Рязани, на каждом местном рынке, на каждом повороте будут стоять продавцы и торговать - ведрами, банками, стаканами.  Черника и лисички - кормильцы лесного жителя.

Черника - это вещь! ;)
А банок уже 12. (Глаза бы на эти дары природы не смотрели в 30-градусную жару. Их же чистить - варить нужно!)

Марриэн, ловлю на слове. Фото и необязательно. Напиши, если соберёшься,  в тему путешествий. Ждём-с.  :)

Дракон, я завидую! Я не столько люблю есть грибы, сколько их собирать. А белый гриб - это вообще король. Когда-то я, когда находила белый гриб, то сначала долго любовалась, сидела рядом, так жалко было его срезать! Ну потом уже срезала. Это же такая красота!  :)

Но мы поступали с белыми грибами по-другому. Есть старинный русский рецепт, когда свежие обработанные белые грибы заливают топлёным маслом. И тогда, зимой, открываешь баночку и берёшь свежие белые ароматные грибы для грибного супчика или для жарки в сметане. А мариновали маслята, лисички, опята.
Ох, завидую.  ;D

Не завидуй, Воробушек! ;D Я на эти чертовы грибы уже смотреть не могу!!! Жену пообещал огреть следующей полной корзиной, если снова притащит!  ;)
Марриэн , хоть текст, хоть фото, а лучше бы и того, и другого!

Не понимают люди своего счастья! ;D Тут ни дождей, ни грибов, малина замучила ;D

Tany , малина? Это та, которую истребляешь, как Геракл - гидру, а наутро созревает вдвое больше?  :) 

Есть же счастливцы, которых мучает только малина ;D
У нас кроме нее - смородина и вишня.  ;)

Она самая! ;D
О смородине молчу - два ведра уже в морозилке, третье в погребе,, остальное благородно спихнула соседям. Не мне одной страдать.  ;) Так еще же и вишни, и огурцы, и... О малине я  написала только потому, что это единственное, что сейчас есть в лесу, о садово-огородных молчу. ;)

Ленивый хоббит! С нетерпеньем жду,
Когда ты вновь расскажешь про Мещеру,
Про тихие лесные тропы те,
Про кочки на болотах и чернику...
Пиши, прошу! У нас одни дожди...
Уже осточертели преизрядно.
Как и грибы! (Глаза бы не смотрели...)
Жене сказал в сердцах: "Росли б у нас
Те трюфеля, которые, блин, стоят
По тыще евро да за полкило -
Озолотились! А твои лисички,
И белые, и прочие "дары"
Охоты тихой в бешенство приводят!"
Ну сколько ж можно?! Хоть сажай на цепь...  ;D
Уж два десятка банок в маринаде,
Пыхтит сушилка день и ночь (в жару!!!)
Грибы я жарю, пироги пеку,
Поток не иссякает!!! Хоть в Мещеру
Беги с холмов высоких над Окой ;D
Так ты пиши, не покидай нас! Ладно?  ;)

Дракон,  ;D
[spoiler]
Зато зимой тебе же будет вкусно!
Сушилка - вещь и без нее никак!
Я как та истина - все время где-то рядом.  :)

Я понемножку набираю текст
Про землянику и про летние прогулки,
Но офис жаркий отвлекает преизрядно,
А тут еще дожди, дожди, дожди...[/spoiler]

А знаешь, Гамлет, что страшней всего?
Что ты внезапно обнаружишь выход третий.
Ведь множество людей на этом свете
Без колебаний предпочтет его.
Меж гордым «быть» и «умереть, уснуть»
Лежит смирения опасный путь,
Но только черт один лукавый знает,
Ведет ли этот путь куда-нибудь.
Гертруда пьет, Офелия рожает,
Полоний обсуждает урожаи
И цены на пеньку и на треску.
Бранит норвежцев и подагру Клавдий,
А ты, мой принц, давно забыл о правде,
Сменяв ее на смутную тоску.
И дни пусты, а полнолунья слепы,
И ты гуляешь призраком нелепым.
Твоя свобода – самый тяжкий плен…
И дождь стучит по Эльсинора крыше,
Смеется череп… А несловленные мыши
Все точат зубы о проклятый гобелен!

Марриэн , как замечательно! И как страшно - путь прозябания...

Сильно, страшно, горько, великолепно - и пробирает до самого донышка души. Спасибо огромное, эрэа Марриэн!

Прекрасный стих! Но все-таки учесть
Одну всем надо истину... Не спорим,
Что надо гордым быть, гнать дальше лесть...
Но ведь не каждый может быть героем.
Увы, и обывателей полно...
(А может, не увы? Ведь это - норма).
Да, ловят рыбу, делают вино,
И вздрагивают, слыша лишь "реформа".
Да, беспокоят цены на треску,
И виды на погоду, урожаи...
Героев это приведет в тоску,
А если уж Офелия рожает!  ;)
Смиренье и полезным может быть,
А гнев беду повлечь способен вскоре...
Ведь тот, кто может в гневе лишь рубить,
Тираном станет, сделав много горя.

А знаешь, Гамлет, что страшней всего?
Что ты внезапно обнаружишь выход третий.
Ведь множество людей на этом свете
Без колебаний предпочтет его.
Марриэн, как хорошо! :-*

Хорошо. Очень. И внезапно. И находит отклик в душе

Но грустно, потому что я так привыкла к светлым солнечным стихам Марриэн, начиная с очаровавшего меня сразу и навек «Звёздного кота». :)

Вот этот самый "смирения опасный путь" меня сквикает, потому что я, будучи православной христианкой, привыкла вкладывать в такие понятия, как "смирение", "страсть" и т.д., совсем иной - христианский - смысл. Страсть в христианском понимании - это не "страсть", .е. любовь, к лошадям или охоте, а мучительная для человека зависимость, уничтожающая его свободу. А "смирение" - это милосердное и великодушное отношение к ближним, обусловленное сознанием собственного несовершенства. А в данном случае словом "смирение" обозначается трусость, как я понимаю. ???

Я, как атеистка, понимаю именно так, со своей колокольни.  :)

passer-by, но это же термин. И его значение формализовано. Смирение - сугубо христианское понятие, со строго определенным набором коннотаций (от великодушного отношения к ближнему до "Да будет воля Твоя" - когда приходится переживать какие-либо скорби). Зачем же вкладывать в него заведомо ложный смысл? - "Третий путь", если оперировать богословскими терминами, - это смиренничанье, человекоугодничество, а говоря светским языком - обыкновенная трусость.

Спасибо всем!  :)
Drago63 , никто не спорит, что не каждый может быть героем. И  жить, рожать детей, следить за ценами и  пить вино вполне естественно, но не в данном шекспировском случае. 
Такой глубокий конфликт, будучи положен под спуд, душу разъест медленно, но верно.
Яртур , ты правильно понимаешь. В данном конретном случае "смирение" имеет не христианский смысл. Здесь скорее бытовой смысл понятия."Смирись, это жизнь" (я что-то в последнее время часто слышу эти слова, употребляемые в смысле "забей на несправедливость или подлость", да еще в значении "это норма".)
Не только трусость, но и стремление приспособиться к обстоятельствам, принять за норму то, что не может быть нормой.
passer-by , жизнь разная, стихи тоже. )))

Смирение в христианстве - это отказ от собственной неповторимой индивидуальности с тем, чтобы приблизиться к Богу и как можно полнее и точнее выразить образ божества в собственной душе (нивелировав то, что эту душу отличает от других, ибо совершенный христианин не может не быть с Богом во всем заодно и обязан всей душой радоваться тому, что радует Бога, и всем разумом осознавать правильность Его замыслов).
Смирение Гамлета ("третий путь") - это отказ от тех понятий и принципов, той самой правды, которая побуждала его действовать именно так, а не иначе, и переход в состояние "как все", "как люди" (где "люди" тоже являются некой абстракцией).

Не только трусость, но и стремление приспособиться к обстоятельствам, принять за норму то, что не может быть нормой
Марриэн, обывательская позиция, понятно.
Eydis , это настолько неправильно, что остается только руками развести. Отказ от индивидуальности - это чисто буддийская, враждебная христианству установка. Почитайте Лосского или Антония Сурожского, или хотя бы К.Л.Льюиса "Просто христианство", прежде чем высказывать подобные ни на чем не основанные суждения. Христианское учение о личности не допускает никаких разночтений.
[spoiler] Дело не в том, чтобы поступать наперекор всему, что вам хочется сделать (христиане часто называют это «быть добродетельным»: чем больше я хочу это сделать, тем добродетельнее этого не делать), а в том, чтобы сказать: вот один, два пункта, в которых я нашел, что есть во мне самого подлинного. Я хочу быть самим собой самым истинным образом… Сделайте так, и когда вы это сделаете внимательно, с радостью быть и все больше становиться самим собой, то увидите, как появляется другой просвет, место сходное, родственное нескольким поразившим вас словам. Постепенно портрет расчищается, появляется одна черточка, другое красочное пятно… — и постепенно вас захватывает все Евангелие, но не так, как оккупационные войска, которые завоевывают вас насилием, а освобождающим вас действием, в результате которого вы все больше становитесь самим собой. И вы открываете, что быть самим собой значит быть по образу Того, Кто пожелал быть по нашему образу, чтобы мы были спасены и изменились. (Антоний Сурожский. О самопознании. [/spoiler]

А я о чём? Смирение - трусость - предательство. ;D С моей колокольни, светской.  :)

Ну, уж если пошел разговор про религию, то "туши свет, бросай гранату"  ;)
Марриэн, если можно, какой-нибудь другой прекрасный стих, но на более нейтральную тему. Чтобы никого не "сквикало" (Господи, на каком это языке?)  :)

Своя рубашка ближе к телу, Гамлет.
В напрасных жертвах смысла нет совсем.
А вот, когда взойдешь ты на престол,
Добра ты сможешь сделать очень много.
Но Клавдий... Нет, не выйдет ничего.
Нет третьего пути. И нет второго.

А я полный профан в этом деле и мне очень интересно. Зачем бросать гранату-то?  ???
А что касается  , то, как сказал Александр Сергеевич
... что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.
Таков поэт: как Аквилон
Что хочет, то и носит он —
Орлу подобно, он летает
И, не спросясь ни у кого,
Как Дездемона избирает
Кумир для сердца своего.
  :)

Eydis, в теологических изысканиях я, увы, не сильна, но Гамлет, отступившись, определенно предал бы свою суть.
Drago63 , да все вроде нормально. Каждый высказал свою точку зрения.
На мой взгляд, писать стоит о том, что волнует лично автора. Да и где вы видали нейтральные темы? Разве что котики? Ан нет, половина сети будет за песиков.  ;D
Colombo, 
и оттого мы читаем и смотрим на единственный путь уже который век.
Воробей, ну, лучше чем А.С.П. и не скажешь.  :)

О да! Но и у Аквилона бывают косяки, вроде описанного у К.П.П. в "Сродстве мировых сил". Впрочем, сродство мировых сил пощадило поэта. ;)

И не только. Смирение неотделимо от светлого образа Урии Хипа.

Colombo ,
Прочитала. Прелесть полная!  :)
То глубоко специфичное смирение, уводящее далеко и надолго к антиподам. )))

Немного о котах и звёздах...
То ли у Могултая, то ли на ВВ-Доске было - уже не помню, кто-то из недавно зашедших жаловался на потерю домашнего любимца. Захотелось утешить...

В сей жизни радостей немного,
Но можно верить: где-нибудь
Там, высоко, в ногах у бога
Ваш кот, торжественно и строго
Мурлыча, лижет Млечный Путь...  :)

Какая прелесть, эр FatCat :D [spoiler]Но когда же Вы заведете свою тему? ???[/spoiler]

И доколе, о FatCat, будете испытывать наше терпение?
Тему! Тему! Тему! 
(http://cheesebuerger.de/images/smilie/sportlich/g035.gif)

Quousque tandem, CrassusFelis, abutere patientia nostra?

Ну, мы требуем именно испытания нашего терпения стихами эра FatCat ;D

Я требую не это.  ;D
Тогда придётся продолжить мою мысль.
Доколе же, наконец, Катилина FatCat, ты будешь злоупотреблять нашим терпением? До каких пор твое бешенство твои стихи будет будут ускользать от нас? Где предел твоей необузданной дерзости?" (почти (с )) :D

Ну, если уж дошло до латыни...  ::) будет вам и свисток!
Только - не сразу. У меня в планах следующих двух недель - разборки на рабочем столе и перенос туда коробок с моими "железками" с подоконника. Весна скоро, жена требует место под рассаду...  :-\

[spoiler]Так ведь тема одним кликом создается ;D Ну, и немного стихов туда для затравки... А остальное мы тут быстро доделаем: обсудим, истолкуем каждый по-своему, добавим свое и останемся все при собственном мнении ;)[/spoiler]
[spoiler]Марриэнн, прошу прощения за офф-топ в твоей замечательной теме :)[/spoiler]

O tempora! O mores! Passer haec intellegit, Tany videt; hic tamen vitavit. Vitavit?

Tany , оффтоп вполне житейское дело.  :)