Караван был небольшим, чтобы не сказать убогим –  крытая повозка да дюжина всадников. Для приличной охоты мало до невозможности, но Карлос собирался набрать загонщиков в каком-то Туторе де ла Серроха. Заехать в городок  присоветовал прицепившийся к  столичным гостям пожилой дворянин, только откуда в таком захолустье хорошие загонщики? Наверняка, какие-нибудь увальни на мулах…

- Надо было взять собак в Ригаско, - проворчал Хайме, разглядывая жесткие от выгоревшей травы предгорья, - бьюсь об заклад, в этой Туторе нам подсунут каких-нибудь дворняг! И аркебузы у нас не охотничьи, и…

- Помолчи! - огрызнулся Карлос, еще вчера укушенный дурной мухой. - А еще лучше, подумай. На кого бы мы походили, заявившись в обитель с гончими и кабаньими мечами? Да еще накануне праздника!

- Собак можно было сразу в «Песню», - заупрямился Хайме, - и загонщиков туда же.

- А то у Инес с Гьомар глаз и ушей нет? - муж Инес приподнялся в стременах, обозревая расплавленный горизонт. - Сейчас мы взяли да поехали. То ли в Сургос, к Хенилье, то ли к границе. Ну, погоняли мимоходом кабанов, местные дворяне подбили… А заикнись я об охоте, сидеть бы мне в монастырском приюте до конца празднований, да и тебе тоже.

- Почему? – не понял Хайме, полагавший сиденье в четырех стенах дурной тратой времени, - нас же все равно внутрь не пустили бы.

- Женишься - узнаешь, - отрезал герцог и замолчал. Когда Карлос подобным образом обрывал разговор, самым разумным было убраться подальше, что Хайме и сделал, придержав Пикаро. Ссора в планы молодого человека не входила никоим образом, тем более Карлос согласился взять родича в полк. Хайме готовился к разговору всю дорогу от Ригаско до Муэны, а он занял пару минут. Родич сперва ругнулся от неожиданности, потом рассмеялся и, наконец, согласился. Надо полагать, вспомнил, как сам в юности удрал на войну под чужим именем. Конечно, наследника де Ригаско скоро опознали, но Карлос успел прослыть храбрецом и счастливчиком. Товарищи простили ему даже титул, а у Хайме де Реваля особых титулов нет. Дворянин и дворянин, не первый и не последний. То есть пока не первый...

Молодой человек верил в свою звезду и не сомневался, что быть ему новым Адалидом¹, но для начала следовало попасть в армию и на войну. С первым решилось на удивление просто, но войны не предвиделось. Жаль, но ничего не поделаешь! Хайме пару раз щипнул то место, на котором предстояло появиться усам, и присоединился к повозке, вернее, к ехавшим рядом с ней офицерам и местному сеньору. Имя муэнца, как назло, вылетело из головы, но именно он приветливо улыбнулся и заставил солового шагнуть в сторону, освобождая место еще для одного всадника.

- Вы ведь впервые в наших краях, не так ли? – на правах старшего осведомился муэнец.

- Да, сударь, - подбоченился Хайме, - но, надеюсь, не в последний. Когда дойдут руки до Бутора, Муэны не миновать.

- Вижу, вы жаждете крови? – подмигнул Себастьян Доблехо. - Со временем это пройдет. Годам, эдак, к шестидесяти.

- К пятидесяти, - Мануэль Альфорка не мог не спорить, - в любом случае, у Хайме до успокоения прорва времени.

- О да, - Доблехо развернулся к муэнцу. - Дон Луис, да будет вам известно, что сей юнец вступает в наш полк.

- От всей души поздравляю! – Дон Луис был сама сердечность, и юноша едва не кинулся к нему на шею. - Насколько я понял, вы родственник герцога?

- Я - брат Инес! - выпалил Хайме прежде чем сообразил, что провинциал вряд ли знает сестру.

- Хайме - шурин нашего полковника, - уточнил Альфорка. - Надеюсь, ты знаешь, что с тебя обед персон на двадцать?

- Разумеется, - будущий полководец небрежно пожал плечами, - «Повелитель обжор» подойдет?

- И давно ты там был последний раз? – вкрадчиво осведомился Себастьян.

Хайме предпочел не расслышать. Тщательно поправив шейный платок, он повернулся к муэнцу:

- Сеньор, а Вам доводилось воевать?

- А что было делать, дон Хайме? - худое лицо стало грустным. - Нельзя же сидеть дома, когда по соседству умирают, но война - это не праздник. Далеко не праздник. Из Муэнского ополчения вернулась едва ли треть. Хаммериане не боятся умирать, они боятся мало убить.

- Сеньор Лихана, - подкрутил усы Альфорка, - не пугайте нашего героя. Тем паче, лоассцам теперь не до нас.

- Но молодой Бутор стал королем, - дон Луис казался удивленным, - его единоверцы просто не позволят Лоассу соблюдать договор, подписанный покойным Филиппом.

- Через полгода белолобым² конец, - отмахнулся Доблехо, - если не раньше. Сколько в Лоассе хаммериан и сколько добрых мундиалитов?

- Еретики упорны и злы, - поморщился муэнец, - и они не боятся умирать. Мы стояли против полка из Виорна, а в этой провинции хаммериане особенно сильны. Я до сих пор не понимаю, как мы выдержали, и не верю, что остался жив. Они бьют, даже умирая… Нет, сеньоры, Бутор не отдаст корону, а его безумная мать и маршал Танти не успокоятся, пока не навяжут свою ересь всем, до кого смогут дотянуться. Вспомните Кровавую свадьбу! Гостей-хаммериан было две тысячи, хозяев-мундиалитов – десять, и где они теперь ? В раю. Вместе с королем и королевой-матерью…

- Я слишком долго воевал с Филиппом Дорифо, чтобы его оплакивать, - Альфорка хлопнул себя по щеке и с отвращеньем поднес глазам испачканную перчатку, - но в мир с Луи не верю, хоть режьте! Дьявол бы побрал этих мух заодно с пылью. Далеко еще?
- Нет, - Лихана как-то умудрялся отличать один холм от другого, - сейчас будет Липкая горка. Тутор де ла Серроха за ней.

2

Это был не город, даже не городок, а городишко, раскаленный, как преисподняя, с узкими улочками, глухими стенами и вездесущей пылью. Впрочем, будь Тутор райским садом, Карлоса и тогда бы передернуло от отвращения, уж такой день выдался. Герцог угрюмо вытер вспотевший лоб, сам не понимая, зачем ему понадобились кабаны, которых еще надо найти. Прошлое не догнать, а вот настоящее убить можно. Не следовало оставлять Иньиту в праздник одну. И неважно, что мужчинам вход в обитель заказан, они бы увиделись во время Крестного хода, а потом Инес изменчива, как апрельское солнышко. С нее станется все бросить и помчаться к мужу, а его нет… А если малышка узнает, что он развлекается? Проклятье!

- Мой сеньор, - плотный чернобровый мужчина с цепью алькальда на достойных молотобойца плечах заступил дорогу, улыбаясь улыбкой блаженного. За спиной здоровяка топтался похожий на овцу чиновник с чернильницей на поясе и два умудренных жизнью альгвазила с надраенными алебардами, - Мой герцог, Тутор де ла Серроха счастлив приветствовать Вас в своих стенах! Получив письмо синьора Лиханы, я незамедлительно… я тотчас же… я тут же начал искать…

- Благодарю, - перебил Карлос, с трудом сдерживая непонятную злобу. Языческие владыки в подобных случаях удалялись в священные рощи, но у Карлоса де Ригаско под рукой не было ни только рощи, но и приличного дерева. И не будет, пока они не доберутся до Альконьи с ее ущельями и ручьями.

- Я счастлив служить столь высокому гостю, - единым духом выпалил алькальд. И как только он их поймал? Наверняка с утра караулил.

- Сеньор Овехуна, - подал голос подъехавший Лихана, - герцогу де Ригаско, как я и писал, нужны загонщики и проводники. Не позже, чем к вечеру. Не волнуйтесь, сударь. Это опытные люди, они в сезон охоты всегда помогают заезжим сеньорам, а сейчас не у дел.

- Им заплатят, - внес свою лепту Карлос, разглядывая сжатую глухими стенами улочку и вываливших языки собак, не способных не то, что лаять - двигаться.

- Загонщики будут счастливы! – воздел руки горе алькальд, - но… Господи! Нас посетил сам герцог де Ригаско! Боюсь, наше жалкое гостеприимство…

- Не бойтесь! - цыкнул упомянутый герцог, нащупывая в кармане влажный комочек. Все, что осталось от вчерашнего цветка. - Надеюсь, здесь есть таверна?

- «Королевские алмазы», - подсказал Лихана, - через месяц в ней будет не продохнуть, но сейчас для охоты слишком жарко.

- Вижу, - буркнул Карлос. Говорить не хотелось, есть и охотиться тоже, но возвращаться ни с чем глупо, а к вечеру все наладится. Нужно только набрать загонщиков и выехать в горы, где прохлада и тень. В горах можно послать всех к дьяволу, отбиться от кавалькады, разыскать какой-нибудь ручей, сесть на камень и смотреть, как струится вода, ни о чем не думая, не вспоминая, не сожалея.

- Мясо хозяин жарит неплохо, - заверил Лихана. - Я же, с Вашего разрешения, наведаюсь домой, посмотрю, чем смогу помочь. В нашей глуши только и забав, что охота, так что я собрал сносный арсенал. Конечно, вы привыкли к лучшему…

- Мы привыкли ко всякому, - усмехнулся де Ригаско, - но я предпочел бы выбрать себе рогатину по руке. После обеда, который вы с нами разделите, как и нашу небольшую экспедицию. Сеньор, я настаиваю.

- Настаиваете? – переспросил Лихана. Он был приятно удивлен. Провинциалу всегда в радость пристать к столичной, но не слишком заносчивой компании. И новости послушаешь, и от местной скуки избавишься.

- Я весьма назойливый гость, - слегка развел руками Карлос, - и намерен не только выпросить у вас подходящую снасть, но и завладеть вашим временем. Мы, как вы понимаете, не собирались охотиться и плохо знаем местность.

- Мой сеньор, - алькальд разве что не обнимал герцогского коня, и Карлос на всякий случай намотал на руку поводья, - мой сеньор, по счастливому стечению обстоятельств в городе находятся трое из де Гуальдо. Старейшая фамилия… Лучше их Альконью не знает никто.

- Так пригласите их от моего имени, - распорядился Карлос и, спохватившись, полез за кошельком, - загонщики должны быть к вечеру.

3

Овехуна суетился и заискивал. Он вечно суетился, заискивал и просил, эдакая бычья туша с заячьим сердцем, хотя зайцы умеют сражаться. Когда нет выхода.

- Хорошо! – поморщился отец, - мы пойдем и поговорим с этим герцогом.

- Пойдем, - повторил дядя Орасио, берясь за любимую шляпу, - и поговорим.

- Я буду счастлив представить вас герцогу де Ригаско, - завел свою песню Овехуна, - подумать только, родич Его Величества и в наших краях!.. Такая неслыханная честь, мы должны сделать все возможное…

Теперь столичные птицы возомнят, что де Гуальдо по первому их слову на четвереньки встанут, но не пускать же в Альконью без присмотра кого попало. И чего их принесло раньше времени, сидели бы лучше в столице. Леон поморщился и сделал знак «рогов», словно отвращая дурной глаз. Отец поднял бровь, но промолчал - завтрашняя охота ему не нравилась.

Пахло дымом и мясом, за забором надсадно завопил осел. Зной в городе казался нестерпимым, даже странно, что в десятке милья можно свободно дышать. Странные люди: полгода добровольно жарятся, полгода леденеют под пыльными ветрами. Это страшней любых призраков, но Овехуна и иже с ним шарахаются от непонятного и терпят невыносимое. И будут терпеть, глотать пыль, целовать чужие сапоги…

- Де Ригаско очень влиятельны, - продолжал распинаться дурак с цепью, - очень… Нужно, чтоб они остались довольны!

- Сколько их? - перешел к делу дядя. - Какое у них оружие, свора, на что они похожи?

- Сам герцог – знаменитый воин и родич Его Величества, - с видимым наслаждением объяснил Овехуна. - С ним – родственник, блестящий молодой человек, двое офицеров и пятеро слуг. Камердинер сеньора – бывалый человек. Он не ниже вас, дон Хулио, и весь в шрамах.

- И все? – удивился отец, - Они что, кабанам свидание назначили?

- Собаки будут, - на ходу замахав руками, алькальд обрел сходство с рехнувшейся от жары мельницей, - и загонщики, и оружие. Сеньор Лихана откроет свой арсенал.

- Уже легче, - хмыкнул дядя. - Значит, старина Луис с ними?

- Сеньор Лихана любит охоту, - с подобием достоинства изрек Овехуна, - ради нее он готов перевернуть мир.

О пристрастии дона Луиса в Альконье знали все. Как и о том, что старик кого попало к себе не тащит. Надо полагать, этот Ригаско, хоть и королевский родич, не скотина. Леон глянул на поношенную отцовскую куртку, поднес к глазам собственный обшлаг, тоже довольно потертый. Конечно, не в перьях и кружевах счастье, но казаться бедней, чем ты есть, неприятно, только кто же знал, что придется иметь дело со столичным грандом.

- Добро пожаловать! - лицо трактирщика лучилось счастьем, - вас ждут! Вас очень ждут…

- Мой сеньор! - возгласил алькальд, пожирая взглядом кого-то сидящего за уставленным снедью столом, - разрешите представить вам господ де Гуальдо!

- Я рад, - высокий дворянин с рассеченной шрамом бровью вышел из-за стола, плечом отодвинув услужливого Овехуну. - Я – полковник Карлос де Ригаско. Этот паршивец – мой шурин Хайме, рядом с ним мои друзья - Мануэль Альфорка и Себастьян Доблехо. Сеньора Лихану вы, надо полагать, знаете. Надеюсь, вы не откажитесь от трапезы?

- Не откажемся, - с ходу принял решение отец. - Мое имя Хулио-Рамон. Мой брат Мартин-Орасио, мой младший сын Леон-Диего. Говорят, вы собрались на охоту?

- Да, - улыбнулся герцог, - надо же себя чем-то занять, пока супруга молится, а охота всяко достойней вина и карт.

- Кабаны и олени с этим вряд ли согласятся, - ввернул горбоносый офицер, кажется, его звали Себастьяном, - но мы спрашивать у них не станем.

- Не станем, - дядя взялся за кружку, значит, чужаки ему понравились. Война делает людьми всех, даже королевских родичей, жаль, де Гуальдо никогда не покидают Альконью.

- Сеньор Лихана любезно обещал поделиться с нами оружием, - де Ригаско благодарно кивнул дону Луису, - не каждый может похвастаться рогатинами из Миттельрайха!

- Они к Вашим услугам, - Лихана отбросил свою обычную церемонность, словно плащ. - Жаль, наши мастера предпочитают ковать клинки иного рода.

- Лично я предпочитаю кабаньи мечи, - сообщил круглолицый офицер, - или аркебузы. У вас есть аркебуза, сеньор Лихана?

- Пять, - дон Луис был горд и счастлив, как всегда, когда говорил о своих сокровищах. - Кабаньи мечи тоже найдутся. Доньидская сталь.

- Нам повезло, что мы встретили вас, - де Ригаско приподнял кружку с вином, - и нам повезло еще раз, что к нам присоединились господа де Гуальдо. Чужакам редко улыбается удача.

- Альконья своевольна, - подтвердил дядя, от души хлебнув прошлогоднего красного, - За удачу! Лесорубы говорят, Вальпа-Сердо истоптана вдоль и поперек. Матки и поросята… Но мы подымем и секача.

- Жаль, - герцог ловко отхватил кусок мяса. Кинжал у него был роскошный, впору королю, - Вальпа-Сердо слишком близко от обители, а моей супруге знать о нашем предприятии необязательно. Рио-де-Онсас ближе.

- Нет, - отец стукнул кружкой об стол, словно кулаком. Выплеснувшееся вино попало на кинжал. Будь оно кровью, де Ригаско следовало бы три дня не выезжать за ворота, но это не кровь.

- Рио-де-Онсас не годится для охоты, - пояснил дядя, разглядывая красную лужицу.

- Почему? – не понял родич герцога. Пока старшие говорили, он пил, и он был здесь чужаком.

- Загонщики не пойдут, - нахмурился Лихана, - сколько б вы им не предлагали. Проливать кровь у реки могут лишь дикие твари.

- Почему? - повторил за шурином де Ригаско.

- Об этом следовало спросить наших предков. Они считали, что тревожить Альконью не к добру. Так ли это, никто не проверял, по крайней мере, на моей памяти, а я здесь родился и здесь умру.

- Лет через тридцать, - ввернул дядюшка, - но на ближнем берегу свет клином не сошелся. За рекой нам не помешают ни духи, ни монахи. Правда, дичи там маловато, не разгуляешься, и повозки придется оставить. Приличная дорога кончается сразу за Тутором, дальше, до самой реки поросшие лесом холмы.

- За Рио-де-Онсас есть пара мест, где могут быть кабаны, - дон Луис не отказался бы от охоты даже в Судный день, - это не так уж и далеко.