Официальный сайт Веры Камши
Официальный сайт Веры Камши
Сказки Старой Руси Вторая древнейшая Книги, читатели, критика Иллюстрации к книгам и не только Клуб Форум Конкурс на сайте
     
 

Глава 2

Замок Савиньяк

Ракана (б.Оллария)

400 год к.С. 5 день Весенних Скал

1

- Так что вы говорите, они делают? - графиня Савиньяк  рассеянно открыла шкатулку с оленями на крышке и углубилась в созерцание фамильных гарнитуров. Увы, лежащих в полном беспорядке.

- Стоят в приемной, - с удовольствием доложил дворецкий и по собственному почину добавил, - уже час.

- А сколько сейчас времени, - Арлетта  близоруко сощурилась, - пять  есть?

- Только что пробило.

- А я и не заметила… - соврала  госпожа графиня, разглядывая  обрамленный  алмазами рубин, - пусть постоят  еще полчаса,  я как  раз завершу туалет и… Раймон, граф Валмон пообедал?

- Почти, сударыня.

- Я ошиблась. Мне понадобится около часа.  Мятежники подождут, пока  графиня Савиньяк выбирает колье...

- Это не совсем мятежники, дражайшая Арлетта, - Валмон появился, лишь стоило его помянуть, подтвердив в который раз свою репутацию закатной твари. - Это те, кого старший из ваших старших сыновей назвал бы людьми дальновидными.

- А младший из старших и младший из… младшего назвал бы трусами, - Арлетта наклонила голову над сверкающим клубком, не желая смотреть, как здоровенные носильщики втаскивают кресло с человеком,  в которого она когда-то была слегка влюблена. Разумеется, до встречи с Арно. Графиня изловчилась и потащила наружу нитку сапфиров, стараясь не слышать скрипов и топота. Ей самой, окажись она в положении безногой колоды, чужой взгляд был бы неприятен. И Бертраму  неприятен, как бы тот ни хорохорился.

Облюбованное ожерелье заупрямилось, намертво сцепившись с порванной золотой цепью.  Сейчас Бертрам  примется ворчать, что  драгоценности надо хранить  в особых футлярах.  Жозина с Карой  тоже учили подругу  беречь вещи, а  верный Раймон  уже лет тридцать пять пытается  привести  украшения  графини Савиньяк в порядок… И только Арно не мучил ее коробочками и футлярчиками. Он просто дарил жене рубины и янтарь. Когда бывал дома…

- Попробуйте  изумруды, - раздалось за спиной, -  сегодня они  уместны.

- Среди разумных трусов имеется некто, кого  я не смогу  послать к кошкам, не укрепив предварительно целомудрия? – оживилась Арлетта, выкапывая из-под кэналлийских подвесок  торское ожерелье.

- Не думаю, - огромная голова валмонского затворника  слегка качнулась – на волосок вправо и тут же на полволоска влево, - Ваш дом  осчастливили даже не отцы семейств, но деды и, кажется,  два прадеда.

- Тогда зачем изумруды? – графиня вызволила, наконец, гордость торских ювелиров, и,  возвращая былое,  по-девичьи легко опустилась перед гостем  на ковер.  – Бертрам, вас не затруднит застегнуть  и объяснить? Душить меня не надо -  я ничего вам не завещала, а  Гектору - тем более. Как он, кстати?

- Выехал в Ардору на воды,  - толстые, куда  свиным колбаскам, пальцы ловко справились с миниатюрной застежкой. - Мне грустно об этом говорить, но лекарь подозревает камень в почке…

- Изумруд? – предположила с детства обожавшая братца Арлетта, - Теперь я поняла. Мне следует надеть такие же камни в память о страданиях Гектора?

- Сдаюсь, прекрасная эрэа, как назвал бы вас  никчемный  сюзерен проклятого мною сына,  - будь Валмон здоров, он бы сейчас отступил назад и застыл в изысканном поклоне. - Я отказываюсь от намерения вынудить вас перейти к делу первой, ибо  держать  прадедов на ногах  более часа неразумно. Они будут слушать не вас, но свои подагры и ревматизмы, нам же следует заставить их думать о более приятном. Например, о том, чем оплатить прекрасные порывы  внуков и нелепость сыновей.

- Давайте о делах, - с готовностью согласилась графиня, возвращаясь к зеркалу. - Вы  уже знаете, что в Фельпе больше нет Дуксии?

- Знаю, - колыхнул всеми своими подбородками Валмон, -  недовольные  больше не сетуют на Дуксию за неимением таковой, Франческа Скварца  обрела покой и умиротворение,  а адмирал Джильди – герцогскую корону. Что думает  об этом ваш младший старший сын?

- Старший младший, - поправила Арлетта. – Эмиль считает, что дуксы – зло,  а военные – добро. Особенно, кавалеристы, но он согласен и на моряков.  Они, кстати, и заняли Дуксию. Это было так мило… Во время последнего сортэо, если я  не путаю название,  из коробки с номерами выпрыгнули пауканы. Дуксы закричали, и не удивительно. Я бы на их месте упала в обморок. Если бы  была в корсете, но дуксы, видимо,  корсетов не носят…

При Бертраме можно не шутить, при нем даже можно плакать, да что там плакать, рыдать в четыре ручья, как она рыдала, узнав про Арно… Только теперь Валмон  болен, на нем висят уцелевшие графства, если не что-то бОльшее, а с Эмилем, в конце концов, обошлось. Это Марсель вовсю целуется с гадюками. Чушь, что женщина должна искать поддержки у мужчин; поддерживать надо того, кому тяжелее.

- Пауканы скакали по всему залу, - графиня с отвращением  передернула плечами, - дуксы тоже. Тогда капитан охраны попросил господ не волноваться и  на время ловли монстров  перейти  в комнату для переговоров. Дуксы перешли, и там их ждала вдова адмирала Скварца. Очень рассерженная. Надо сказать, что в комнате  для переговоров нет окон и только одна дверь, ведущая в зал с пауканами...

Арлетта провела по щекам заячьей лапкой и пригладила брови.  Бертрам ждал продолжения.  Эмиль вряд ли догадался ему  написать, вот матери он пишет… Лионель тоже пишет. Не столько  дражайшей родительнице, сколько сестре экстрерриора  и влиятельной в Приморской Эпинэ особе, ну а Арно не до сантиментов. Если б не Жермон, она бы о младшем не знала ничего...

- Вы знаете, что моего старшего младшего сына пытались убить во сне? Такая глупость!

- Возмутительно, -  огромная лапища коснулась набалдашника трости, с которой Бертрам не расставался никогда, -  фельпцев извиняет лишь невежество.  Откуда дуксам знать, что Савиньяка можно убить только в бою.

- Савиньяка еще может  убить друг,  -  Арлетта провела рукой по лицу, словно снимая паутину, - а это были всего лишь наемники. Скорее всего, гайифские. Старшего  Эмиль  спросонья убил, второй знал не  так уж и много. Эмиль  хотел  пристрелить мерзавца, но этот мальчик… Его подобрал Росио, а теперь  взял  мой сын… Этот мальчик напомнил об убитом адмирале,  и о том, что наш убийца может что-то об этом знать. Эмиль отослал негодяя  вдове.  Лионель поступил бы так же...

- Несомненно, - изрек  Валмон,  словно печать приложил, -  разные побуждения часто приводят к одинаковым поступкам. Взять хотя бы  «Историю Агарийской армии»… Этот выдающийся труд  был написан сорок восемь лет назад тогдашним агарийским послом в Паоне и там же издан.  Гайифский император презентовал его дружественному  агарийскому королю. Вчера я последовал его примеру.

- У  мужа такой книги не было, - Арно вообще считал агарийскую армию недоразумением. Юг, - говорил он, - разучился воевать лет сто назад. Тогда она в военном ничтожестве гайифцев и агарийцев  не сомневалась. Это было нетрудно: графиня Савиньяк  жила в великой стране и ни за что не отвечала.

- «История Агарийской армии», да будет вам известно, делится на три части. - Бертрам не смотрел на Арлетту, как десятью минутами раньше она не глядела на его носильщиков. -  Первая часть  повествует о победах Золотой Анаксии и золотой же империи, ведь среди солдат и офицеров могли затесаться  предки будущих агарийцев. Во второй части повествуется о подвигах уэртского  корпуса, пришедшего на помощь Гайифе в начале Двадцатилетней войны, зато третья  повествует о пути уже агарийской армии, сражавшейся с алатскими и талигойскими ордами. Эта часть наиболее занимательна. Там в каждой главе подробно расписывается сражение у какого-нибудь оврага или деревушки. Описание прерывается на самом возвышенном месте, после чего следует напечатанное  мелким шрифтом примечание под названием «Причины неудач». И так все восемнадцать глав…

Увы, позапрошлым летом в гариканской королевской библиотеке  случился пожар. Я не уверен, что книга   уцелела,  и посылаю Алексису нашедшийся у меня экземпляр.

- Я, кажется, понимаю, зачем, - Арлетта с нежностью посмотрела на своего гостя. - Я хочу знать, права ли я, но  вы слишком вежливы, чтобы сказать правду, если я ошибусь...

- Это вы слишком вежливы, - парировал Валмон, - выслушивая по старой дружбе мою болтовню.  Я послал «Историю Агарийской армии»  Его Величеству  с наилучшими пожеланиями и одним-единственным вопросом. Желает ли он вписать в изданный в Гайифе том очередную главу с очередной причиной неудач или же считает книгу законченной... Но как же вы правы,  надев эти изумруды!

- Разумеется, - подтвердила  графиня  Савиньяк, - ведь эти камни напоминают о Бергмарк,  о том, что по крови я – Рафиано, и о нашей состоятельности. Отношение бергеров к мятежникам общеизвестно, но с  Рафиано  всегда  можно договориться, хотя  за нанесенный ущерб мы берем  очень дорого…

- Вы забыли главное, - ухмыльнулся  Валмон,  -  изумруды  удивительно подходят к вашей коже и зеленому бархату. Вы собирались их надеть и без моего совета, не так ли?

- А вот этого, - с достоинством произнесла графиня, - вы никогда  не узнаете. Бертрам, я ценю ревматизмы наших гостей. Сейчас нам подадут шадди с печеньем, вы прочитаете письма Эмиля, и мы спустимся…

2

«Мой дорогой друг! Мы  ведь друзья, не правда ли, причем я ваш друг дважды. Не думайте, будто я  не понимаю, чем Вы рискуете, спасая дорогого  нам обоим человека, так располагайте  мною и моим именем, как Вам  угодно.

Выслушав рассказ старого  Габайру, я словно бы воочию вижу Вас с   кудряшками  и пряжками, склонившимся  перед скоропалительно переодевшимся молодым человеком. Я понимаю, что последний вознамерился  жениться на деньгах моего отца и чужой реликвии, и  очень надеюсь, что, ловя  радугу в небе, он споткнется о ведро. Посылаю вам  четыре длинных незапечатанных   письма. Надеюсь, они достаточно глупы, чтобы  очаровать «жениха»,  ведь я  перенесла в них кое-что из  дневника моей сестры. Я не знаю, что  Вы задумали, но у меня нет сомнения в том, что Ваш план увенчается успехом. Вы умны, смелы и преданны,  я же  могу лишь молиться за тех, кто мне дорог,  что  и делаю, хотя предпочла бы разговору с небесами нечто более действенное.

Прошу Вас передать герцогу Алва, что я останусь его преданным другом, с кем бы он в будущем не связал свою судьбу. Мое сердце и моя дружба, в отличие  от моей руки и моего разума, принадлежат лишь мне.  Отец это знает. Он доверяет мне почти так же, как Габайру, а Вам почти так же, как мне, но Вами он еще и восхищается.

Берегите себя. Это не вежливость, это  искренняя просьба. Я боюсь за Вас не меньше, если не больше, чем за герцога Алва, ведь Вы - обычный человек, хоть и «весьма дальновидный и своеобразно мыслящий» (угадайте, кто дал Вам столь лестную характеристику). Посылаю вам точные копии своей личной печати  и большой печати отца. О первом он осведомлен, о втором – нет.

Любящая Вас Е.»

- «Любящая…» И это принцесса! Еще никогда еще виконт  Валме, а ныне граф Ченизу не был столь близок к тому, чтобы прослезиться. Елена Урготская была удивительной девушкой,  а Альдо Ракан – удивительной дрянью, но дрянь эта по-прежнему восседала  во дворце и, в отличие от несчастного Надора,  проваливаться не спешила. Марсель скомкал письмо и, не перечитывая,  отправил  в огонь под сонные вздохи Котика и писки присланной Капуль-Гизайлем морискиллы. Печати перекочевали в тайники, устроенные Габайру  в ручках кресел, а предназначенные жениху письма водворились в пошлейшей из найденных Марселем шкатулок. Перечитывать избранные места из дневника принцессы Юлии не тянуло: Валме верил своей принцессе на слово, но долг есть долг. Полномочный посол Ургота развернул первое из посланий и присвистнул:

«С тех пор, как наш бывший посол привез портрет  Вашего Величества, Ваш образ неотступно преследует меня. Я вижу вашу светлоглазую фигуру, прожигающую взором окно с государственной  думой на обрамленном львиной гривой челе.  Стройный, хрупкий и непередаваемо одинокий, вы смотрите в темнеющую ночь. Вам дозволено все, но как же вы страдаете, скрывая страдания под маской  полночного холода…"

Марселю скрыть страдания не удалось. От хохота виконта морискилла замолчала, а Котик вскочил и неуверенно, чуть ли не  по щенячьи,  тявкнул.

- Все хорошо, - попытался успокоить  пса Марсель, и вдруг представил  прожженное гривастое окно, омраченное  государственными думами, - это прос… то… прос… О, Леворукий и все кош… окошки его!..

Котик чихнул и принялся вдохновенно чесаться, стуча лапой по наборному паркету. В камине мирно горел огонь, на лаковом столике омерзительно блестела розовая шкатулка. Смех иссяк, осталось дело, которое можно было начинать хоть сейчас. Запечатать нелепое письмо, влезть в достойный грез принцессы  Юлии  туалет и отправиться испрашивать аудиенцию. Габайру  вне досягаемости, подарки от  Фомы прибыли и их урготское происхождение не оспорит никто, а Ракану только свистни…

Вот именно – только свистни! Марсель, следуя дурному примеру,  поскреб голову и перебрался к обрамленному не гривой, но занавесками окну, за которым бесновался дождь со снегом. Стало холодно. Не от клубящейся  за стеклами жути -  от задуманного. В том, что из  негодных яиц он приготовит отменную яичницу, виконт не сомневался, но до оказии из Урготеллы великий замысел казался чем-то далеким, теперь же все зависело только от Марселя. Ну и немного от Марианны, но в красавице Валме не сомневался. Баронесса сделает все, что он ей скажет, и не из страха или за деньги, а потому, что хочет того же, что и Елена. Ох уж эти женщины, хлебом не корми, дай поосвобождать какого-нибудь маршала…

- Врррр, - сказал Котик и постучал хвостом по полу.

- Правду говоришь, - кивнул Валме, -  я ничем не лучше моих дам. Даже хуже, а на улице  - помесь болота с Килеаном. И все равно,  гулять мы  пойдем. Леденящие душу  заговоры лучше всего плести в леденящую тело погоду. Надо бы написать об этом папеньке.

3

Стариков было жаль, особенно деда графини Пуэн, некогда приветствовавшего молоденькую новобрачную от имени дворянства Старой Эпинэ. Арлетта едва удержалась от того, чтобы протянуть престарелому барону руки и спросить о здоровье, но Бертрам  уронил трость и благой порыв был задушен. Смотреть в лица тем, кого знаешь с юности, трудней, чем выбирать уже выбранные драгоценности, но она не только Савиньяк. Она Рафиано, а  Рафиано никогда не провалит переговоры! Арлетта поджала губы не хуже покойной Алисы и проследовала к одинокому, похожему на трон креслу,  каковое и заняла. Рядом носильщики опустили  Валмона. Графиня выждала, пока камердинер укутает ноги графа седоземельскими мехами, после чего как могла равнодушно оглядела собравшихся.

- Вы хотели меня видеть, господа? Я в вашем распоряжении, - хорошо, что она близорука, а лица собравшихся с кресла кажутся просто пятнами,  -  К сожалению, ваш визит стал для меня неожиданностью и я не могу принять вас должным образом.

- Увы, - скорбно пророкотал Бертрам, - разрушение  Сэ и необходимость спасать свою жизнь пагубно сказались на здоровье графини. Я уполномочен  братом госпожи Савиньяк проводить ее  на воды Рафиано, где она сможет отдохнуть от ужасов войны и пройти курс лечения.

- Мы отбываем утром, - слабо шевельнула рукой Арлетта,  - так что я  не могу предложить вам ночлег, но придорожные гостиницы в Савиньяке по-прежнему неплохи. В них есть даже кэналлийское, хоть выбор и не богат…

- Вы ошибаетесь, - оживился Валмон, - выбор кэналлийского в Приморской Эпинэ на глазах становится  богаче. Трактирщики узнают новости первыми, а кэналлийцы не станут  пить чужие вина даже из вежливости, которой сейчас  от них ожидать  не стоит…

- Кэналлийцы? Вы говорите, кэналлийцы?! - не выдержал высокий сутуловатый старик. Его Арлетта не помнила, но все равно почувствовала себя волчицей в овчарне. Причем сговорившейся с псами.

- Да, - холодно произнесли старательно подведенные губы, - насколько мне известно, войска Кэналлоа и отряды ополчения пройдут через Савиньяк  на Олларию в середине месяца Весенних Ветров. Надеюсь, рэй Эчеверрия правильно поймет мое отсутствие. Наш дом всегда был дружен с домом Алва, а в Кэналлоа умеют помнить не только зло. Не сомневаюсь, что замок, в котором мы находимся,  не постигнет участь Сэ.

Первым на колени опустился дед Жозефины Пуэн, за ним – граф О, остальные отстали настолько, насколько мешали больные колени и спины. Одиннадцать человек, младший из которых годился ей если не в отцы, то в очень старшие братья…  Арлетта опустила глаза, не желая видеть чужое  унижение.

Третий камень в  браслете казался чуть светлей соседей, а на серебре виднелась маленькая царапина. Графиня Савиньяк не помнила, откуда она взялась, она вообще ее не помнила. Браслеты вместе с колье привез Арно, но прислал их маркграф Бергмарк. Бергеры имеют обыкновение  благодарить  женщин, дарящих друзьям сыновей, а она родила близнецов…

Арлетта разглядывала изумруды, а гости стояли на коленях и молчали. Кошки б разодрали Колиньяров с их родичами и приславшего живоглотов  Сильвестра, хотя какой с покойного  спрос? Что посеяно мертвыми, пожинают живые, а что взойдет из сегодняшних зерен? Кэналлийцы Эчеверии не страшней драгун Райнштайнера, но ее дело не успокаивать, а молчать. Остальное сделают Бертрам и страх.

За спиной мерно стучали  часы,  скреблись в окна ветви акации,  время от времени поскрипывали пол.

Она всегда  любила Сэ  больше грозного Савиньяка.  Три подруги в один год стали хозяйками трех замков и женами трех друзей. Как это умиляло местное дворянство, но  мир обеезумел. Сэ сожгли в ночь смерти Жозины. Если б не барон из Бергмарк, графиня Савиньяк  угодила бы в лапы вассалов Эпинэ,  и  что потом? Встала бы она  на колени перед мятежниками? Из-за ковров и картин – нет, а, спасая свою жизнь или, что еще страшней, жизни близких?  Как просто быть гордой издалека, когда все позади,  а дети  на той войне, от которой избавит только победа.

- Господа, - голос Валмона звучал хрипло и прерывисто, - вам проще, чем мне. Вы можете  встать на колени, а я не способен и на это. Мой бывший сын и бывший наследник приятельствует с агарисским самозванцем, а я могу лишь проклинать судьбу и помогать северным армиям. Конечно, никакое золото не искупит позора, покрывшего дом Валмонов…

- У вас не один сын, дорогой Бертрам! – вспомнила о деле  Арлетта, - а вашу помощь переоценить трудно. Лионель…Один из моих сыновей пишет, что купленные вами пушки выше всяких похвал.

Последнее письмо  добиралось до Савиньяка без малого три месяца и  говорило  совсем о другом, но Бертрам просил упомянуть о пушках,  и она упомянула.

- Графиня Савиньяк, - произнес дрожащий высокий голос, - графиня Савиньяк! Мы…

- Мы умоляем вас, - подхватил  О, - мы  привезли письмо… Его подписало семьдесят два семейства… Мы просим переслать его графу Савиньяк!

- Во имя Создателя, будьте милосердны!

- Ваши дети вас послушают! Они всегда были почтительными сыновьями…

- Нас вынудили. То, что творили Колиньяры…

- Наши дети защищали свою свободу и свою честь…

- Перешлите письмо! Промедление смерти подробно!

- Графиня, вы же из знаменитой семьи. Вы – звезда Эпинэ, неужели вы хотите, чтобы сюда пришли эти… эти полушады?!

- Мой сын не хотел участвовать в мятеже!  Его вынудили… Эпинэ вынудил! Нельзя одинаково карать зачинщиков и тех, кого угрозами…

- Что с вами, барон?! В  начале зимы вы гордились выходками вашего сына!..

- У вас нет совести, Клод! И никогда не было…

- Будьте нашей заступницей! Арлетта… Я вас помню еще невестой, вы всегда были так добры!

Она  была не добра, а лишь  вежлива. Добрым был Арно, за что и поплатился. 

- Графиня, ответьте же!

- Скажите хоть слово!.. Одно только слово. Во имя Создателя!

Быстрый взгляд поверх склоненных голов и  едва заметный кивок Бертрама. Все идет, как задумано, а графиня Савиньяк выдержит.   Графиня Савиньяк возмущена и обижена. Ей до безумия жаль сгоревшего дворца, особенно шпалер с оленями и алатского хрусталя… Или буковых панелей и портьер?  Неважно!  В мятежных графствах никто и никогда не узнает, что ходатаи ломились в открытые двери. Перемирие будет  выстрадано, только тогда его не нарушат. Если б только Арно захватил тогда к мятежникам Валмона, но муж  слишком хорошо думал о тех, с кем пил вино и болтал о дамах и охоте.

- Я тоже помню, - отрезала Арлетта, и вдруг поняла, что не лжет. – Я очень хорошо помню, что моего мужа убил мятежник, к которому он проявил снисхождение. В том числе и потому, что сестра Карла Борна была моей лучшей подругой. Как и герцогиня Эпинэ!  И еще я помню, как горел Сэ, и не только Сэ … Вы не раскаиваетесь, господа, вы боитесь. Адуанов  Дьегаррона, которые уже успели вас потревожить, моих сыновей, а теперь еще и кэналлийцев.  Только поздно вспоминать о добре и Создателе, когда руки в крови, а за спиной - пепелища. Колиньяр был мерзким губернатором, но он не вешал, не поджигал  и не резал спящих. И потом…

Ярость стихла так же стремительно, как и вскипела, потому что  Сэц-Ариж заплакал. Он не пытался умолять, никого не обвинял и ничего не просил. Даже слез не утирал. Сэ жгли его сын и внуки, это Арлетта знала. Потом молодые  ушли в Олларию с уцелевшим сыном Жозины, а старый барон остался.

- Герцог Колиньяр и его сообщники взяты регентом Талига герцогом Ноймаринен под стражу, - бесстрастно объявил Валмон. - Как мне сообщил экстерриор Рафиано, сейчас  Колиньяр и Манрик содержатся в Бергмарк. После войны их ждет суд, но, как совершенно справедливо напомнила графиня Савиньяк, ошибки и преступления бывшего губернатора не оправдывают преступлений против Талига. Если б ни мое личное несчастье, я бы тоже так полагал,  но мой бывший сын не оставил мне  выбора!

Арлетта, дорогая, я не могу встать перед вами  на колени, но я вас умоляю  о милосердии. Нет такой вины, которую невозможно  искупить.

Сколько в том, что творят они с Бертрамом, лжи, а сколько - правды? Сразу и не поймешь, но войны в Эпинэ не случится! С провинции хватит  Колиньяров и мятежа.

- Вы правы, Бертрам, - громко сказала графиня Савиньяк и обернулась ко все еще коленопреклоненным старикам, - встаньте, господа. Я перешлю ваше письмо  регенту Талига герцогу Ноймаринен и засвидетельствую, что  дворянство Внутренней Эпинэ  верно законной власти и предлагает свою помощь в борьбе с агарисским самозванцем и внешними врагами. Какую именно помощь вы способны  оказать, мы обсудим после обеда. К сожалению, короткого и не слишком обильного.

- Увы, - подтвердил Валмон, - нынешние времена не располагают к длительным застольям, но я на всякий случай привез с собой сыры, колбасы  и приправы, которые несколько выправят положение.

 
 
Iacaa
 
Официальный сайт Веры Камши © 2002-2012