Миниатюры

После восьми дней болезни герцог Ричард Окделл впервые встал на ноги и немедленно собрался с визитом к государю. Долг верноподданного требовал во что бы то ни стало показать, что никакая болезнь не способна сломить истинного Окделла и лишить анакса самого верного и преданного слуги.
Взобравшись на Караса и выехав за ворота, Дик страдальчески поморщилcя при виде предательски выделявшегося пятна свежей краски – похоже, какой-то негодяй опять проявил остроумие – и двинулся по улицам. .Охрана следовала за ним на небольшом расстоянии, ничуть, впрочем, не мешая размышлениям господина, и Дикон порадовался выучке и дисциплине своих людей – не чета распущенным южанам Иноходца. В это утро герцога Окделла радовало все – и Солнце, и безлюдные улицы – никто не мешал и не оскорблял глаз своим видом – и предвкушение от встречи с обожаемым государем. В конце концов, каждый может заболеть, но только истинно сильный человек не позволит себе валяться в постели дольше необходимого. Точно так же, как только истинный воин и человек Чести мог, несмотря на подступающую болезнь, так твердо держался в тот памятный вечер, когда Окделл перепил Марселя Валме и заставил того выболтать пару секретов. Особенно приятно было думать о том, что сам Марсель, пока Ричард годами сражался и проливал кровь, изрядно поднаторел в выпивке и был признанным собутыльником Ворона.
- Пусть знает, на что способны мы, солдаты, - подумал Дик.
Как раз в это время он поднял глаза, обратив внимание на окружающую действительность, и немного смутился, увидев хорошо знакомый памятник Лорио-Строителю. Сегодня памятник указывал куда-то на юг, а может, на юго-восток. Похоже, нынче спасение ожидалось или от Гайифы, или от Эмиля Савиньяка…
- Переделал бы уж его во флюгер, - неожиданно для себя раздраженно подумал Окделл о государе и сам испугался крамольной мысли. Так или иначе, но настроение было изрядно подпорчено, и всю дорогу до дворца Ричард размышлял о несовершенстве мира, в котором Окделлы сражаются и проливают кровь, а прочие отсиживаются за их спинами, лакают кэналлийское, предвещают победу, завиваются и всячески предаются изнеженности нравов.
- Когда мы победим, все будет иначе, – подумал герцог, подъезжая к дворцу.
Сегодня у дворца было на удивление тихо и пустынно. Оставив своих людей во дворе, Ричард приказал проводить себя к государю и был озадачен тем, с каким удивлением посмотрел на него гимнет-теньент. Дальше – больше. В коридорах, переходах и залах по пути не было никого – один раз Дикону показалось, что кто-то впереди, заслышав шаги, шмыгнул в комнатушку, но он не был в этом верен. Герцог удивился еще больше…
Окончательно он осознал, что во дворце происходит что-то не то, оказавшись перед кабинетом Альдо. У дверей, правда, стояли, как положено двое гимнетов, но вид у них был, прямо скажем, неприличный – у левого гимнета под правым глазом красовался огромный свежий (не более одного-двух дней) синяк, а у правого, видимо, для симметрии, такой же синяк был под левым глазом.
- Его величество Вас примет – объявил гимнет-теньент и с удивительной поспешностью удалился.
Недоумевающий Дикон открыл дверь в кабинет и чуть не подскочил на месте, почувствовав в кабинете какое-то неожиданно быстрое движение – казалось, кто-то шмыгнул под стол. Окделл закрыл за собой дверь и оглянулся – пусто… Он сглотнул, озирнулся и заглянул под стол. Там сидела, согнувшись, странная фигура в сиреневом камзоле и черном, закрытом шлеме с опущенным забралом.
- Окделл, ты? – фигура облегченно вздохнула и выбралась из-под стола. По неповторимым белым штанам Дикон опознал государя…
- Ваше величество, что происходит? – пролепетал Дик.
- Что, что! – передразнил его Альдо, поднимая забрало, оказавшееся изрядно помятым. Под забралом обнаружилось изрядно украшенное синяками лицо. – Не что, а кто. Иноходец. Ходит и дерется…
- Как, дерется? – Дик окончательно растерялся.
- А вот так. На следующий день после того, как ты свалился, появился во дворце, встретил Карлиона, «Ты – подлец!», заявил и его по лицу – хрясь! Потом еще кого-то – хрясь! И еще, и еще…
- И что?..
- И ничего… - горько сказал Альдо. – Я к нему только сунулся, а он… Он… и меня хрясь… Четыре раза…
- И вы ему это спустили? – Окделл не знал, что и думать о великодушии монарха.
- Какое там... Я, признаюсь, вышел из себя и приказал его тут же вздернуть. В назидание. А он только расхохотался каким-то демоническим смехом – ничего, дескать, не получится, меня, мол, какой-то там Абсолют хранит… Что за Абсолют, кто таков, откуда взялся, и где Иноходец при него прослышал – не ведаю, только вначале пять веревок оборвались, а на шестой раз виселица развалилась, четверых зашибла… Я им, дуракам – в Багерлее, мол, его, голову отрубить и мне доставить, а без головы и обедать не сяду…
- И что? – занервничал Дик.
- И ничего – еще более горько произнес анакс. – Сижу, жду… День прошел, вечер прошел… Уж полночь близится, а головы все нет… Есть, опять же хочется – с утра маковой росинки во рту не было – анакс же должен держать свое слово… Я сам в Багерлее поехал – а там эти олухи только что последний топор в Ракане извели… То топорища ломаются, то лезвие крошится… Поверишь ли, в городе с того дня ни одного топора нет – подвоз у нас, сам понимаешь…
- И что теперь? – ошалело спросил Дик.
- Так и живу… Иноходец на ночь отправляется в Багерлее, пьет там шадди с настойкой болиголова – говорит, так вкус пикантнее, на ночь выпивает отвар сонного камня для спокойного сна, а утром просыпается – и в город. И всех моих придворных по лицам бьет. А под вечер… - Альдо всхлипнул – под вечер ко мне приходит… Видишь, что со шлемом сделал! А лицо вообще все в синяках… Позавчера зуб выбил… Сижу во дворце один, никто ко мне не ходит… Смотри, ты у него тоже получишь…
- А я что… - испугался Дик… - Я ничего… Я… Я еще образумлюсь… - он поразмыслил и добавил – Наверное…
- Ты образумишься? – эта новость так удивила Альдо, что он отвлекся от своих переживаний. – Хм… А я в тебя верил… Ну, давай, давай, образумливайся… Только – очень язвительным тоном добавил анакс – пока образумишься, зубов восемь потеряешь… А то и шестнадцать.
- Да как он смел поднять руку на носителя священной крови! – возмутился Дик.
- Это я у него тоже спрашивал, - вздохнул Альдо. – Ты, говорю, понимаешь, на кого руку поднял? Мы – Сыны Богов! А он в ответ… Словом, совсем другими сынами меня и моих приближенных обозвал… А насчет Ракана, говорит, Ракана не здесь ищем… И стишок повторяет, дурацкий, дескать, где цветут каштаны, там ищи Ракана…
Тут у дверей кабинета послышались шаги.
- Он… - обреченно всхлипнул Альдо, захлопнул забрало и привычно полез под стол.
- Это ты, Дикон? – Робер посмотрел на Окделла иронически-сочувственно. – Ну что же, кто не спрятался - я не виноват. Присяги приносил, кольцом баловался, из Доры бегал, живешь, где не надо, голосуешь как попало – значит, мой пациент… А Альдо где? Под столом, как обычно? Альдо, выходи! Не надоело под столом сидеть?
Герцог Эпине принялся привычным движением засучивать рукава.
- Робер, погоди! – несмотря на всю нелепость ситуации, слова нашлись сами собой. – Так же нельзя… Мы же вместе… Носители божественной крови… Нам надо держаться друг друга… А ты что делаешь? Дерешься… Потомка богов оскорбил… Ап-Салют какой-то придумал… Что за Салют? Откуда ты его взял?
- Абсолют, Дикон, это такая штука… - серьезно ответил Робер… - Тебе не понять… И мне не понять… Обычный человек этого не поймет – может, только сьентифики разберутся… Когда-нибудь… Словом, есть он – и все. А что он такое, откуда и почему – никому знать не дано. А насчет божественной крови – это ты ошибаешься. Не знаешь ты всего, Ричард…
- Чего я не знаю? Я все знаю! Альдо Ракан – потомок создателей и по божественному праву владыка Кэртианы! – гордо выкрикнул Дик.
Робер вздохнул, как терпеливый взрослый, вынужденный объяснять очевидные вещи неискушенному ребенку.
- Не Ракан наш Альдо, оказывается. Совсем не Ракан...
- Как, не Ракан? – оторопел Дик. – Почему?
- Вот уж не знаю, почему, но совсем не Ракан.
- А кто же он?
- Придд, - лаконично ответил Робер.
- Как Придд? – оторопел Дикон. – К-к-какой Придд?
- Обыкновенный Придд. Как все. Все Придды – и он Придд. Как и мы с тобой…
- С ума сошел? – вслух предположил Дикон, но в глазах Робера не было и следа безумия.
- Нет, не сошел. Просто узнал правду. Спасибо добрым людям – помогли разобраться. Вот ты Альдо понимаешь?
- Понимаю! – гордо ответил Дик.
- А никто другой не понимает. Значит, вы оба – Придды. И я – Придд… Нас обманывали, Дикон. Или сами ошибались…
- И Ворон тоже Придд? – поинтересовался Окделл, оказавшийся Приддом.
- Ворон? – задумчиво переспросил Робер, который тоже был Приддом. Несокрушимая уверенность, присущая ему с первых минут странного разговора, впервые дала трещину. – Ну… Ворон, пожалуй, не Придд… Ты его понимаешь? Нет. И я не понимаю. Значит – не Придд… Я же говорю – все запуталось… Спасибо, свет не без добрых людей, помогли разобраться. Впрочем, мы заболтались, а у меня еще дела. Альдо, вылезай! И шлем сними – антикварная вещь все-таки…
Альдо Придд вылез из-под стола и обреченно завозился с застежками ремня.

- Это все Айрис… - злобным тоном заявил Ричард Придд, глядя на дверь, захлопнувшуюся за Робером Приддом и украдкой выплевывая на ладонь два выбитых зуба. – Кошка закатная… Пока Иноходец с ней не познакомился, он таким не был… Он был таким тихим… таким мирным… Ласковым...
Ричард тихонько всхлипнул.
- Седьмые штаны! – не слушая Дика, сокрушенно высказался о своем Альдо Придд, рассматривая бело-золотое великолепие, непоправимо испорченное кровью. – Что делать? Портные уже не хотят шить в долг… Может, начать носить фиолетовые с серебром?
- Обидно же! – убежденно заявил Дик.
- Без штанов ходить еще обиднее. И холодно! – не менее убежденно возразил анакс. - И как древние ходили? Ветер, комары, пыль…
- Они ничего не понимали! – брякнул Дикон и сам испугался.
- Ты много понимаешь! – обиделся за древних Альдо. – Вот что теперь делать? Так и будем страдать?
- А я знаю, что делать! – Дикон обрадовался простой и красивой мысли, неожиданно пришедшей ему в голову. – Надо спрятаться. В Ноху. Эр… Ну, словом, Ворон – он добрый! И Приддов любит! Он нас защитит!!!
- Ворон? – Альдо удивленно посмотрел на Дика, подумал и решительно заявил. – А что, это мысль! Хорошая мысль! Не гадюка же он какая-то, в самом деле! Поехали в Ноху! К Ворону!
Он замешкался и пригорюнился:
- Только вот где штаны взять? К Ворону без штанов ехать как-то неудобно… Не так поймут.

К Алве добирались с приключениями.
Проблему штанов, правда, решили быстро – Альдо решительно разоблачил ближайшего гимнета. Тот остался нести караул без штанов, но, впрочем, и без эмоций по этому поводу.
- Как древний воин! – порадовался за него Дик.
Приключения начались в Нохе. Кардинал с интересом рассматривал государя и его приближенного, впрочем, не задавая вопросов. То ли был хорошо воспитан, то ли вопросы не требовались… Допускать Альдо к Рокэ он не спешил, настойчиво домогаясь объяснений причины королевского визита.
- Узника хорошо стерегут, убежать, как я Вам говорил, он не может, но, скажу Вам прямо, настроен к Вам он не слишком благожелательно, - повторял Левий, поглаживая кошку. Та сидела на кардинальском плече и неприязненно рассматривала гостей. – К чему Вашему величеству тратить на него Ваше драгоценное время?
- Поймите, то, чего я хочу, никак не нанесет ущерба узнику и кому бы то ни было, и будет направлено лишь на всеобщее благо! – упрашивал его Альдо. Кардинал только скептически покачивал головой.
В конце концов, кардинал сдался и, видимо в знак доверия, отправил в качестве провожатого не пару своих воинов, а только тщедушного агнца – секретаря.
Дикон рано обрадовался. Когда дверь перед посетителями отворилась, Альдо издал сдавленный звук и рухнул на руки Дику, от неожиданности чуть не уронившему государя. В небольшой уютной комнатке сидели двое – Алва и Робер…
- Чему обязан? - Ленивый баритон эра вызвал у Ричарда Окделла (тьфу! Придда, конечно же Придда! Надо привыкать!) щемящие воспоминания… - Ричард, благоволите успокоить вашего… сюзерена…
Дик принялся утешать Альдо, и тот – сильный человек, что ни говори – наконец, справился с собой и, пугливо поглядывая на Робера, заговорил:
- Мы тут… Придды… пришли… по государственному делу…
- Придды? Опять Придды… Слишком много вас… - неожиданно мягко сказал Алва. - Говорите, по государственному делу? – с легким интересом переспросил он. – Интересно…
- Но… Я бы хотел наедине… - замялся Альдо.
- А Ваш Первый маршал к государственным делам не имеет отношения? Любопытно…
- Глаза бы мои его не видели! – прорвало Альдо. - Он не Иноходец, а гадюка какая-то! Дерется!
- С кем дерется? – явно заинтересовался Алва.
- Со мной! Бьет! Меня побил. Вон, Дикона побил. А Дикон – Придд молодой, начинающий, его пожалеть надо!
- И сильно бьет? – сочувственно поинтересовался Рокэ.
- Да! И сильно, и больно! Только на Вас вся надежда! Объясните ему!
- Это правда? – строго спросил Алва Робера. – И зачем Вы это делаете?
- Обычай у меня такой, - твердо ответил Робер.
- Откуда обычай?
- Добрые люди подсказали.
- Пора бы отвыкать, - наставительно заметил Алва. – Впрочем, Вам виднее. Добрые люди зря не подскажут... Ну что же, Робер, не смею Вас больше задерживать… Жду к вечеру… А Вы, господа, побудьте пока у меня и не бойтесь – со мной Вас никто не тронет. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и располагайтесь. Не туда! – там будуар королевы! Дик, опять подглядываете?
Альдо поспешно захлопнул открытую было дверь, за которой потрясенный Дик успел заметить дыбу, жаровню и разбросанные в художественном беспорядке плети, клещи и кэналлийские сапоги.
Гости, волнуясь, проследовали в соседнюю комнату и, потрясенные, замерли у входа. В достаточно просторном помещении, обильно украшенные шишками и синяками, располагались на кроватях и в креслах все члены Совета. В полном составе…

За окном творилось что-то мерзкое. То ли дождь, то ли снег сыпал из низких рваных туч, несущихся над самой землей. Гадко подвывал ветер.
- Занес меня Леворукий в эту Олларию… А в Агарисе сейчас тепло, приятно… - подумал Альдо Ракан, с тоской глядя в окно.
Дурное настроение анакса можно было извинить – он плохо спал ночь. Волновался. Да и кто бы не волновался перед первой в жизни встречей с Повелителем Ветра?
- Зато просидел бы всю жизнь в этой дыре и никогда бы не встретился с Рокэ, - утешил себя анакс и кликнул слуг умываться.
Быстро умывшись и наскоро прожевав завтрак, Альдо принялся готовиться к встрече. Приказав подать себе одежду для выхода, он замер в раздумьях. Для начала его смутили белые, шитые золотом штаны. Самому Альдо они безумно нравились, но сейчас он вдруг задумался – Первый маршал Талига слыл большим эстетом.
- А ну как не оценит? – волновался анакс. – Сочтет разфуфыренным провинциалом? Посмеется? Всерьез не воспримет? Нет, белые штаны нельзя…
Подумав, он начал влезать в роскошный костюм, розовый с золотом, но остановился, пораженный внезапной мыслью:
- Нет, лучше не надо. Бестактно. Возгордился, скажет, выскочкой сочтет…
Отвергнутый костюм отправился к белым штанам, а Альдо остановился на чем-то бесформенном, цвета, вежливо именуемого коричным…
- Нет, и это не подойдет, – уже почти закончив облачаться, осознал он. – Неуважительно. Не к кому попало еду – к самому Рокэ Алве! Сочтет за пренебрежение… Разоблачившись, он замер в раздумьях, и в это время в дверь постучали.
- Ну кто там еще? – нетерпеливо крикнул Альдо. Дверь нерешительно приоткрылась и перед анаксом предстал Повелитель Скал.
- Ну, что тебе нужно, паршивец? – выкрикнул Альдо – нервное напряжение анакса требовало выхода. – Зачем приперся? Видеть тебя не хочу!
- Я… я… - залепетал насмерть перепуганный Дик, пытаясь понять, какие кошки укусили обожаемого государя.
- Что «ты»… - передразнил его Альдо. – Опять отравил кого-то? Или предал? Или очередную клятву нарушил? Вот из-за таких, как ты, нас и не любят. Я еду к твоему эру просить прощения за все твои художества. Он ведь тебя кормил, поил, лечил, учил, одевал, обувал, защищал. А ты его как отблагодарил,? Уйди, противный!
Глаза Дикона стремительно набухли слезами. Несчастный Повелитель явственно всхлипнул и исчез.
- Зря я так, - с раскаяньем подумал Альдо. – Мальчишка же совсем, молодой, неопытный. Жизни не знает. Детства не было, библиотеку вывезли отец погиб, мать ругается, сестра дерется. Вот и попался в сети Штанцлера…
- Войди, противный! – крикнул анакс. Дикон немедленно появился вновь.
- Ладно, ладно, не реви, - успокаивающе произнес Альдо. – Все еще не так страшно… Знаешь что… Отправляйся-ка ты к Придду.
- К этой каракатице? – возмутился было Дик.
- Еще раз услышу такое – совсем рассержусь, - посулил Альдо. - Герцог Валентин-Отто Придд – никакая не каракатица, а весьма разумный и достойный молодой человек. Я ему сейчас напишу письмо и попрошу тебя приютить. А ты поживешь у него в доме и будешь во всем ему подражать. И учиться. Понял? И пока не станешь таким, как герцог Придд, чтобы ко мне не приходил.
Покончив с Окделлом, анакс вновь приступил к облачению. Теперь и костюм выбрался легко, и настроение заметно улучшилось.
- А мальчишка успокоится, - подумал он про Окделла. – Еще и какое-нибудь пророчество к случаю подберет. Мол, Повелители должны стать единым целым. Вот пусть и станет подобен Придду – это куда достойнее, чем кому иному. А там, глядишь, и до Алвы доберется…
Помечтав о несбыточном, Альдо начал вспоминать, все ли он сделал как нужно.
- Что там Высшие Силы подсказали? Письмо Мэллит написал, - вспоминал он по пунктам. – Мол, прости милая, я тебя недостоин, а вот Робер Эпине тебя любит и ждет. Про розы упомянул. Счастья пожелал. Что еще? Штанцлера в Занху отправил. Налоги снизил. Ноймаринену обоз с ядрами и порохом послал…
Все же ощущение чего-то несделанного не проходило. Вздохнув, Альдо понял, что без обращения к Высшим Силам не обойтись.
Анакс запер дверь и осторожно достал из тайника священный артефакт, позволяющий Избранным познать волю Высших Сил. Со священным трепетом Альдо коснулся матовой поверхности предмета, созданного в незапамятной древности теми, кто был превыше людей. Руки сами собой пробежали по странной, узорчатой поверхности святыни и свершили Зов Высших Сил. Перед трепещущим в ожидании чуда анаксом как обычно, само собой возникло Слово древнего, божественного языка, недоступного людям:

Покой анакса озарился божественным зеленым сиянием…

Ну что же… Самое главное я, оказывается, сделал, - через 120 минут удовлетворенно вздохнул Альдо, прекращая общение с Высшими Силами. – А Силы, оказывается, тоже разные… Некоторые и вовсе застрелиться советуют… А ведь грех… Ладно, стреляться еще подожду… А пока доделаю мелочи.
Альдо отпер дверь и приказал дежурному гимнет-капитану:
- Распорядитесь немедленно послать гонца к госпоже Оллар и от моего имени пригласить, именно, пригласить ее к супругу в Багерлее. Да полюбезнее. И по дороге приподнесите ей букет гиацинтов. И второго гонца – к коменданту Багерлее, пусть срочно приготовит камеру для госпожи Оллар. Между камерами герцога Алвы и Фердинанда Оллара. И того же качества.
Покончив и с этим делом, анакс, наконец, направился в Багерлее.
Изрядно промерзнув в карете, волнующийся Альдо оказался перед дверью камеры. Комендант вошел первым и доложил дрожащим голосом:
- К Вам его Величество Альдо Первый Ракан. Прикажете просить?
- Ну зачем он так? – занервничал Альдо. – Невежливо… Мог бы и помягче. Мол, принять просит. Не откажите…
- Ракан? – донесся из-за двери ленивый баритон, и у Альдо забилось сердце. – Ну, пригласите вашего Ракана. Раканам, как и дамам, отказывать неприлично…
Альдо набрал полную грудь воздуха и вошел…

В просторной прихожей тюремной камеры Рокэ Алвы было уютно и тепло. С наслаждением избавившись от верхней одежды, принятой расторопным слугой кэналлийского вида (а ведь маршал и не подозревал, сколько труда потребовалось, чтобы найти в пределах Кольца Эрнани кэналлийцев и пригласить их послужить соберано!) Альдо прошел во внутренние покои.
Там было еще теплее. Покои были убраны кэналлийскими коврами, купленными анаксом за большие деньги. На стенах висели странные языческие инструменты (видимо, музыкальные), шпаги, рапиры, цвайхандеры, эспадоны и еще что-то. На столе стояли бутылки с кэналлийским. Словом, Альдо остро позавидовал герцогу.
- Умеют же некоторые устраиваться! – подумал он. – Им все само в руки идет. А у меня во дворце – голо, пусто, неуютно.
- Располагайтесь, – вежливо пригласил его узник. – Вино, шадди, ликеры? Касера, наконец?
Маршал привстал с дивана, на котором полулежал до этого, держа в руках какую-то книгу.
- Не надо, не надо, - испугался Альдо. - Не утруждайтесь... Я и сам могу...
Устроившись поудобнее, Альдо начал дозволенные речи.
- Герцог! – патетическим тоном произнес анакс. – То, что я Вам расскажу, касается благополучия и, скажу больше, судьбы всего нашего мира, и должно остаться глубочайшей тайной. Поэтому я попрошу Вас приказать оставить нас одних.
- Оставить нас наедине друг с другом? – переспросил Алва светским тоном. – Если мы останемся одни, каждому из нас будет затруднительно общаться с собеседником. Впрочем, в таком случае и собеседника у каждого из нас не останется…
Пока сбитый с толку Альдо собирался с мыслями, Алва сделал легкое движение рукой, и слуги немедленно вышли в другое помещение.
- Продолжайте, не стесняйтесь, - поощрил анакса Алва и налил себе стакан вина. - Я хочу открыть Вам, герцог, одну важнейшую тайну: то, чему нас учили – неправда! – понизил голос Альдо.
- Ну, надо же! – огорчился за анакса Алва. – И Вам не повезло с учителями? Увы, но уровень современного образования оставляет желать лучшего. Впрочем, Вы не расстраивайтесь – при должном старании и прилежании для Вас ничего пока не потеряно. Меня, например, считают неплохим фехтовальщиком, хотя если бы Вы знали, кто меня учил фехтованию в Лаик, Вы бы очень удивились.
Беседа начала заходить куда-то не туда. Альдо помялся, налил вина себе, залпом выпил и решил продолжить под благожелательным взглядом Рокэ.
- Я имел в виду историю…
- И это тоже, - вздохнул Алва. – Преподавание истории – это вообще бич Кэртианы. Хотя с этой бедой Вам, скорее, следовало бы обратиться не ко мне. Если пожелаете, у меня дома есть настоящие специалисты, так что я мог бы снабдить Вас рекомендательными письмами.
- Вы имеете в виду, в Кэналлоа? – робко спросил Альдо.
- В Кэналлоа, или на Марикьяре. Могу также порекомендовать маркграфство…
- Спасибо, но лучше не сейчас, - вывернулся Альдо. - Я хотел поговорить о другом…
- О землеописании? – предположил Алва. – или о поэтике?
- Не совсем… Об истории, но не о той, что преподают, а о той, что случилась на самом деле.
- Ну что за чушь я несу? – мелькнула в голове Альдо мысль. Судя по выражению лица Рокэ, его эта же мысль посетила чуть раньше.
- Вот когда эти две истории начнут совпадать, тогда беспокоиться будет незачем, - наставительно произнес Алва. – Я имею в виду, конечно, Вашу озабоченность уровнем собственного образования.
Альдо вздохнул. Алва тоже вздохнул, сочувственно глядя на анакса.
- Я беспокоюсь не о своем образовании, а о судьбе Кэртианы! – наконец выдохнул Альдо.
- Вы – благородный человек, - уважительно заметил Алва. – Людям, знаете ли, больше свойственно заботиться о себе, а Вы, осознавая собственное несовершенство, заботитесь при этом о совершенствовании человечества на своем примере.
Это было уже слишком. Поняв, что разговор принял абсолютно непредвиденный оборот, Альдо прекратил дозволенные речи, извинился перед герцогом, пообещал вернуться через некоторое время и пулей вылетел из камеры собираться с мыслями, открыв по дороге массивную дверь собственным лбом…

За дверью анакса ожидала очередная неприятность. Пока он стоял в коридоре , потирал разбитый лоб и пытался собраться с мыслями для продолжения разговора с Алвой, явился гонец из дворца. Оказалось, в отсутствие анакса во дворец явился кардинал. Зная вкусы Левия и подчиняясь приказу Альдо, кардинала угостили шадди. Тот отхлебнул глоток и объявил питье шадди из чайных чашек, равно как и его кипячение, а также добавление в напиток лимона, сахара и меда ересью и демонопочитанием.
- Не голубь, а гадюка какая-то, - чуть было не рыкнул Альдо, но, наученный общением с Высшими Силами, от оглашения своих зоологических комментариев воздержался. Вместо этого он поразмыслил над очередным политическим кризисом. Занятие было непривычным, но оказалось увлекательным.
Через некоторое время на его лице показалась злорадная усмешка.
- Отправляйтесь во дворец и передайте – пусть срочно направят посыльного к Левию и передадут следующее: Альдо Первый Ракан глубоко огорчен и даже потрясен тем печальным обстоятельством, что в его дворце взошли семена ереси, оскорбляющие Создателя. Коль скоро кардинал Талигойский и Бергмарский призван насаждать веру истинную и истреблять веру ложную, Альдо Первый немедленно направит к нему весь персонал дворцовой кухни, дабы кардинал укрепил поваров в служении Создателю и наставил их в подлинно эсператистском приготовлении шадди. Запомнили? И пока они не научатся варить шадди, пусть кардинал не оставляет своих богоугодных трудов.
- Как я голубка-то нашего? – самодовольно подумал анакс. – Этих дубиноголовых учить – не проповеди читать!

Позлорадствовав над участью кардинала, который будет обучать дворцовых поваров, разбитых посменно, приготовлению шадди, и не будет в это время так утомлять государя, Альдо вернулся к самому главному. Поразмыслив и сделав несколько глубоких вдохов, он решительно, но без излишней развязности постучался в дверь.
Слуга Ворона, открывший дверь, встретил анакса без излишнего восторга.
- Все ходят и ходят. Как к себе во дворец, - негромко, но явственно буркнул он. – И в тюрьме от них покоя нет…
Проигнорировав ворчание кэналлийца, Альдо прошел в личные покои узника. Тот вновь отложил книгу, оказавшуюся 35-м томом собрания сочинений Дидериха, и вежливо, однако без особенного радушия поприветствовал анакса.
- Опять Вы? Ну, садитесь, раз уж пришли. Вина? Ликеров? Шадди не предлагаю – не думаю, что он Вас сейчас обрадует.
-Нужно что-то делать со звукоизоляцией в хваленой Багерлее, – отметил для себя Альдо, помялся и начал:
- Я хочу обратиться к Вам, герцог, с несколько необычной просьбой – мне нужно сообщить Вам чрезвычайно важную тайну, но, пока я буду ее излагать, я хочу попросить Вас помолчать.
- Хорошо, - вежливо согласился Рокэ. – Хочу только заметить, что для этого Вам не стоило себя утруждать личным присутствием. Я вполне мог помолчать и в Ваше отсутствие, чем, собственно, без Вас и занимался.
Глядя на Альдо, начавшего багроветь, Рокэ улыбнулся.
- Так я Вас слушаю…

На этом месте открывается Великая Тайна Альдо Ракана, доступная лишь Избранным и Посвященным.
Тем, кто относится к числу Избранных и Посвященных, рекомендуется закрыть спойлер, поскольку его содержание им уже известно. Тем же, кто, подобно мне, не относится к числу Избранных и посвященных, также рекомендуется закрыть спойлер, поскольку в настоящее время его содержание является секретным для всех (в том числе, и для меня).

Когда Альдо закончил дозволенные речи, наступило молчание. Анакс поднял глаза на Рокэ, думая, что тот потрясен услышанным. Увы, оказалось, что Рокэ с тоской и вожделением рассматривает отложенного Дидериха.
- Это все? – наконец нарушил молчание Алва. – И где Вы такого набрались? Небось, от Высших сил? Так Вы там и не про такое услышите…
- А Вы откуда про них знаете? – задохнулся Альдо.
- Странно было бы… - неопределенно улыбнулся Рокэ. – Так все же, да или нет?
- Ну, не совсем… - неопределенно ответил анакс.
- Странно, - задумался Алва. – Кто еще мог Вам это, хм… все… рассказать? Других таких рассказчиков я не знаю.
Обескураженный неожиданно слабым эффектом своего рассказа, Альдо сидел тихо, как мышка Создателя перед кошкой Леворукого.
- Так, - решительно заявил Рокэ. – Эту дурь нужно из Вашей головы выбить, а то мало ли что с ней, с головой то есть, может случиться. А если Вы ее еще кому-то рассказали...
- Окделлу, - смущенно признался Альдо.
- Окделлу? Ну, это не страшно, - утешил его Алва. – Это существо останется блаженным, что ему ни расскажи… Больше никому?
- Только Вам…
- Ну, уже легче. А теперь послушайте меня, - внушительно велел Алва и наклонился к самому уху анакса.

Здесь раскрывается Великая Тайна Того, Что Было На Самом Деле. В соответствии с требованиями безопасности рекомендуется немедленно закрыть этот спойлер.

Когда Рокэ Алва закончил, ошарашенный Альдо долго сидел, хлопая глазами, а затем залепетал:
- Как же это! Что же это! А что теперь?
- Вот и думайте сами, что теперь, - велел Алва.
Альдо еще несколько минут приходил в себя, а затем подскочил и кинулся вон, по пути вновь открыв многострадальную дверь не менее многострадальным лбом.

Через полчаса пред очи Алвы предстал комендант Багерлее, вновь оторвав герцога от Дидериха.
- Ва… ва… вашество! – лепетал он, покрываясь пятнами.
- Что случилось, сударь? – любезно поинтересовался узник? – Бунт? Пожар? Возвращение Создателя?
- Хуже... Вам просили передать… - комендант сунул герцогу свернутую бумагу, - это Ваш экземпляр. Остальные уже направлены для оглашения и опубликования.
Рокэ пробежал бумагу глазами:
«Мы, Альдо Первый (фамилия автора была благоразумно опущена, равно как и титул), движимые желанием всеобщего блага и спасения Кэртианы, уведомляем наш народ, что единственным законным государем, анаксом, императором и королем Анаксии, Империи и королевств Талигойи и Талига признаем Ринальди Первого Ракана. Обязанность нахождения упомянутого законного государя и возведения его на престол мы возлагаем на регента Анаксии, Империи и обоих королевств Рокэ, известного народу под фамилией Алва, каковому поручается исполнять все обязанности анакса, императора и короля до вступления на престол государя Ринальдо Первого.
Дано в столице Анаксии, Империи и королевств Кабитэле, именуемой также Олларией и Раканой».
- Вот паршивец,– с чувством произнес регент.
- Это еще не все… - продолжил комендант, робко глядя на Алву. – Бывший… ну, словом, Альдо… ну, Вы понимаете? Он после Вас направился к бывшему… ну… Вы понимаете?
- Не понимаю, – лениво произнес Алва, с любопытством разглядывая мямлящего коменданта.
- Я хотел сказать… Я хотел… словом, к Фердинанду Оллару…
- И что же? – быстро, с беспокойством спросил Алва.
- И вот… - комендант протянул герцогу еще одну бумагу. – Ее тоже… уже оглашают…
Алва углубился в чтение.
«Мы, Фердинанд Оллар, милостью Создателя король Талига, движимые желанием всеобщего блага и спасения Кэртианы, перед лицом испытаний, грозящих нашему народу и миру объявляем, что единственным законным государем, анаксом, императором и королем Талига мы признаем Ринальди Первого Ракана, в связи с чем отрекаемся в его пользу и в пользу его преемников от престола Талига за себя и всех наших потомков. Нахождение упомянутого законного государя и возведение его на престол мы возлагаем на наиболее достойного этой высокой миссии регента королевства Рокэ, известного народу под фамилией Алва, каковому поручается исполнять все обязанности короля до вступления законного государя на престол. Мы освобождаем упомянутого Рокэ, герцога Алва, регента королевства от всех клятв, принесенных нам, и заклинаем его и впредь служить королевству так же верно и честно, как он служил нам доселе.»
Бровь регента всего на свете выгнулась луком.
- Вот и разговаривай с такими… - пробормотал он, похоже, впервые в жизни растерявшись.
- И еще… - замялся комендант. – Его… хм… господин Фердинанд Оллар просил Вас в частном порядке уступить ему Ваш дом – он Вам пока все равно не понадобится…
- Если там что-то осталось, – буркнул Алва. – А этот… паршивец меня тоже о чем-то просил?
- Нет, Ваше Высочество! – гаркнул понятливый комендант. – Альдо Ракан вскочил на коня и покинул Багерлее так резво, словно за ним Леворукий мчался.
- Куда направился, он не говорил?
- Как же. Не просто говорил, а кричал.
- Что именно кричал?
- В Гальтары! В Гальтары!
- Какой любознательный молодой человек! – туманно прокомментировал регент.

Полутемный кабинет освещался только пламенем камина. В кресле у камина сидел черноволосый синеглазый человек и смотрел на пламя сквозь бокал с вином. Напротив него за столом сидел в расслабленной позе белокурый красавец.
- Лионель, - хмыкнул черноволосый, - ты неисправим. И исправляться не желаешь. Бери пример с брата – и он уже перешел на «Кровь», и только ты хлещешь «Слезы».
- Судьба у маршалов такая, - хмыкнул в ответ собеседник. – Ваше дело – военное, кровавое, а мы – люди гражданские, мирные, слезливые, если хочешь.
Черноволосый расхохотался.
- А в Кадане ты тоже «Кровь» пил? – поинтересовался он.
- Ответить Лионель не успел – в дверь кабинета постучали, и на пороге возник молодой человек с замкнутым, непроницаемым выражением лица. Он ледяными глазами осмотрел присутствующих и обратился к черноволосому:
- Ваше Высочество, разрешите?
- Что у Вас, герцог? – отставив бокал, обратился тот к вошедшему.
- Очередное послание из Гальтар, - с чуть заметной иронией отозвался юноша. – Уже по городу ходит. Извольте ознакомиться.
Черноволосый скривился, как от зубной боли, и протянул руку.
- Садитесь, герцог, не стойте, как укор совести. «Слезы», или «Кровь»?
- Благодарю, Ваше Высочество, - вежливо ответил юноша, передавая увесистый свиток. - Если Вы не возражаете, «Змеиную».
- Змеиную... – с трудно передаваемым выражением повторил черноволосый, чуть слышно хмыкнул и развернул свиток.
- Послушайте! – иронично произнес он, цитируя прочитанное. – «И как едина пирамида, но ее четыре грани, не будучи одним и тем же, все же составляют ее и, не будучи тождественными, тем не менее нераздельны и неслиянны, так и Четверо»… Наш Альдо неподражаем. Герцог, Вы это уже прочитали?
- По долгу службы, - отозвался юноша, - я, как цивильный комендант столицы отвечаю за порядок в городе. А прочтение подобных документов людьми непривычными может повлечь за собой беспорядок, так что, разумеется, я вынужден был предварительно ознакомиться.
- Вы полагаете, что этот, хм, трактат может вызвать беспорядки?
- Это слишком сильно сказано, Ваше Высочество, - равнодушно ответил юный комендант. – Скорее, у людей с недостаточно развитым разумом либо излишне развитым воображением он вызовет признаки помутнения рассудка, как и у его автора, а избыток людей с помутившимся рассудком никак не является порядком.
- Убил бы этого Альдо! – еле слышно пробормотал себе под нос черноволосый. – Такого юношу испортил. Мало мне одного подобного…
Вслух же он произнес:
- Ричард, Вы так и не выпили бокал.
- Если Вы прикажете пересказать Вам этот опус, я обязательно выпью. На трезвую голову это сделать будет затруднительно, - все так же вежливо ответил Ричард. Лионель захохотал.
В дверь снова постучали.
- Вечер встреч, - хмыкнул черноволосый. – Войдите!
В дверях возник еще один юноша, ровесник Ричарда, с таким же холодным и непроницаемым лицом. Впрочем, друг на друга они посмотрели достаточно тепло и приязненно.
- А что нам скажет военный комендант? – поинтересовался черноволосый. – Что случилось, герцог?
- Монсеньор регент, патруль доложил, что под одним из каштанов было замечено движение. Источник движения не выяснен.
- И что? – регент стремительно вскочил на ноги.
- Я немедленно объявил тревогу и направил в это район дополнительные силы для проверки любого подозрительного движения.
- Ричард, поехали, - регент стремительно направился к дверям. – Герцог Придд, указывайте дорогу – это может быть он!
- Кто он? – не понял Ричард.
- Ринальди, - бросил регент через плечо, стремительно сбегая во двор вместе со спутниками. – Он обычно водится под каштанами и может быть опознан только по косвенным признакам!

Небольшую комнату освещали лишь трепещущие огоньки четырех свечей. На массивном столе в уютном молчании расположились две кошки, рассматривавшие и обнюхивающие кипу пергаментов.
Внезапно одна из кошек подняла голову и начала пристально рассматривать пол, по которому невозмутимо пробежала крыса, вернее, крыс. Не смущаясь присутствием кошек, крыс ловко запрыгнул на стол и устроился рядом с кошками.
- Прекрасно выглядишь, Клемент, - хмыкнула одна из кошек.
- Язва ты, Альбина, - раздраженно отозвался крыс. – Побегала бы сама в моей шкуре, я бы на тебя посмотрел.
С этими словами Клемент принялся деловито стягивать с себя маскарадный костюм. Кошки деликатно отвернулись, а когда повернулись обратно, на столе вместо крыса сидел роскошный, пушистый серо-дымчатый кот. У его лап лежала сброшенная крысиная шкурка.
- Этот как всегда опаздывает? – осведомилась вторая кошка.
- Я бы сказала, Гудрун, он как всегда пунктуален, - поправила ее Альбина.
Издалека донесся бой часов. С последним ударом в двери вошел крупный кот плебейской расцветки.
- Все в сборе? – лениво промурлыкал он, потянулся и одним прыжком взлетел на столешницу. – Начнем, пожалуй. У нас один вопрос – требуется ли в сегодняшней непростой ситуации наше вмешательство, или люди еще смогут справиться сами.

Жил-был на свете маленький мальчик. Мать любила его без памяти, а братики - еще больше. Подрос мальчик, закончил школу, обзавелся друзьями и к окончанию школы подарили ему красивую шляпу. Уехал мальчик из дому и с тех пор всюду ходил в шляпе. Соседи так про него и говорили:
-Вот Красивая Шляпа идет!
Как-то раз приехал к ним в гости еще один мальчик. Испекли тут пирожок и сказали мальчику:
- Сходи-ка, мальчик, погуляйте вдвоем по лесу. Сядьте на пенек, съешьте пирожок…
Собрался мальчик и пошел гулять по лесу. Идет он с приятелем, а навстречу – Серый Волк.
Куда идешь, мальчик? - спрашивает волк.
- Не скажу тебе, Серый Волк! – отвечает мальчик. – Ты доброго дядю съел, штаны его на елку повесил, а сам на бедного теленка сказал – не узнаешь ты, куда я иду!
- Не ел я доброго дядю, - говорит Серый волк. – Это на меня напраслину возводят. Я ходил к бабушке, носил ей пирожок и горшочек масла и проведывал, здорова ли она.
- Я тебе не верю, Серый Волк, - ответил мальчик, - Не ходил ты к бабушке, а хотел нас всех съесть. И вообще, волчью вашу я давно породу знаю. А посему обычай мой – с волками иначе не делать мировой…
И тут мальчик задумался, потому что слова забыл. А Волк ему подсказывает:
- Как шляпу съев, само собой…
Рассердился мальчик и говорит:
- Ишь, чего захотел – чтобы я сам съел свою Красивую Шляпу! Сам ее ешь!
- Не буду я есть твою шляпу, - не согласился Волк. – Я лучше бедного теленка съем. Попозже. А пока я пойду к бабушке.
- Не дам я тебе бедного теленка есть, - еще сильнее рассердился мальчик. – Он хороший.
Задумался мальчик и говорит:
- Хорошо! Если ты не съешь ни меня, ни бабушку, тогда я, так уж и быть, съем свою шляпу.
Собрался Красивая Шляпа и пошел к бабушке. И Волк пошел, вернее, побежал что было духу по самой короткой дороге, по оврагам, кочкам и буеракам. А мальчик шел, не торопясь, по пути останавливаясь, рвал цветы и собирал в букеты. Дошел он наконец до домика бабушки и постучался:
Тук-тук!
- Кто там? - спрашивает Волк. А голос у него грубый, хриплый.
Мальчик испугался было, но потом подумал, что бабушка охрипла от простуды, и ответил:
- Это я, Красивая Шляпа. Принес вам пирожок и горшочек масла!
- Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется, - ответили из-за двери.
Мальчик дернул за веревочку - дверь и открылась. Вошел он в домик, а там сидит Серый Волк рядом с бабушкой, кормит ее пирожками и маслом и говорит:
- Положи-ка, мальчик, пирожок на стол, горшочек на полку поставь – они не нужны. Я бабушку уже покормил.
Расстроился мальчик и говорит:
- Ладно, поверю тебе, что ты не всегда бабушек ешь, а иногда и кормишь, но все-таки, почему у тебя такие большие зубы?
- Чтобы есть бедных телят, - отвечает Волк. – Если таких телят вовремя не съесть, они всю нашу экосистему нарушат. Сначала травку съедят, а потом тех, кто их кормит.
- Не верю я тебе, волк! – рассердился мальчик. По счастью, мимо избушки шли лесорубы. Зашли они в избушку и говорят:
- Вы еще не слышали про наше горе? Бедный теленок всю травку съел и начал есть тех, кто его кормит. Вот, послали нас его ловить.
Удивился мальчик, но делать нечего. Не успела красивая шляпа и охнуть, как мальчик набросился на нее, проглотил и сказал:
- Правильно ты говорил, Волк. Вижу, что надо съесть этого теленка.
- Вот и хорошо, - одобрил Волк. – Теперь тебя никто не будет звать Красивая Шляпа, а будут тебя звать Умная Голова. Всегда хорошо, когда видят не шляпу, а голову. А я пойду по своим делам.
И ушел Серый Волк есть бедного теленка, а мальчика с тех пор все звали Умная Голова – за то, что он понимал, кого надо есть, а кого не надо.

- Если господин Придд к концу года примет личное участие в сражении и при этом останется подданным Талига, я съем свою шляпу и извинюсь.
Арно поразмыслил и добавил:
- А если не останется ее съест тот, кому достанется это сокровище, и порукой тому - моя кровь!
– Полагаю второе не лишним, – улыбнулся одними губами Придд.

Альдо, в очередной раз переодевшись, собирался отходить ко сну, когда в дверь спальни поскреблись. В покоях анакса появился начальник секретной службы анакса, такой засекреченный, что о нем никто не знал. Он был хмур и недоволен.
- Считаю своим долгом сообщить Вам, что получена неприятная новость. Виконт Арно Сэ поклялся кровью в том, что если герцог Валентин Придд перестанет служить узурпатору, тот, на чью сторону он перейдет, съест шляпу виконта. А сам виконт Сэ не менял шляпы уже второй год.
- И что из этого? - не понял Альдо.
- Клятвы эория кровью обычно сбываются, - буркнул начальник секретной службы. - Если к концу года Ваше Величество окажется победителем, герцог Придд неминуемо перейдет на Вашу сторону, и тогда...
Альдо побледнел...
Ночь была сплошным кошмаром. Проворочавшись без сна до утра, анакс так и нашел выхода из той нелепой ловушки, в которую ее загнали Древние Силы и длинный язык виконта Сэ. Он был обречен на победу, но эта победа грозила обернуться худшим из кошмаров. Оставалось одно - бежать из Раканы куда глаза глядят и радоваться, что он не успел обрести Меч Раканов... Только это спасало анакса от шляпы виконта Сэ...
Забылся Альдо только под утро. Пробуждение его было ужасным: кто-то настойчиво растолкал его, и первым, что он увидел, продрав глаза, был юный Повелитель Скал. Дуралей сиял как начищенный и держал в руке Меч Раканов...
- Это конец, - понял Альдо. - Выхода нет, остается лишь красиво уйти... Например, верхом на Моро, как в балладе...

Начальник секретной службы Кесарии Дриксен с мрачным видом вошел к кесарю.
- Ваше Величество, я должен сообщить Вам крайне неприятное известие. Один из потомков Четверых поклялся кровью, что если нынешний герцог Придд в течение года покинет службу Талига, тот, кому он станет служить, съест шляпу этого самого потомка. По агентурной информации шляпу не меняли уже полтора года. Герцог Придд, увы, находится на границе с кесарией и, насколько нам известно, не симпатизирует нынешним властям противника, виновным в гибели его семьи.
Кесарь Готфрид помолчал, усваивая информацию. Затем он представил себе, как вражеский герцог перебегает к войскам Бруно... ощутил воочию вкус старой шляпы во рту... побагровел, закатил глаза и рухнул без сознания.
- Скорее, сюда! У кесаря удар! - закричал начальник секретной службы...

Начальник тайной службы Гаунау с печальным лицом подошел к своему государю.
- Ваше Величество, я должен сообщить Вам крайне неприятное известие. Один из потомков Четверых поклялся кровью, что если нынешний герцог Придд в течение года покинет службу Талига, тот, кому он станет служить, съест шляпу этого самого потомка. По агентурной информации шляпу не меняли уже полтора года. Герцог Придд, увы, находится на границе с Дриксен и, насколько можно судить, может перейти на службу или к ним, или к нам.
Король Хайнрих помолчал, подумал, а потом рыкнул:
- Надо заканчивать эту войну. Перемирие до конца года, под любым предлогом и любой ценой! Где сейчас талигойская армия, Вам известно, или нет?!

К нар-шаду Зегины приблизился начальник секретной службы...

Впервые в жизни утром накануне Нового года теньент Сэ проснулся в мрачном настроении. И немудрено - каждый год в этот день юношу ожидал праздник, радость, друзья, родные, пирушка, наконец... А в это Новый год теньента ожидала шляпа...
- Дернул же Леворукий за язык... - в четырехсотый раз за последние восемь месяцев буркнул теньент и принялся одеваться.
- Вашбродь, подарки прибыли. Новогодние! - сунулся в дверь молоденький солдатик, между прочими делами исполнявший службу ординарца. - Много!
- Что за подарки? - буркнул виконт, заканчивая туалет.
- Не могу знать! Без Вас открывать не решился!
Арно вышел из комнатки в общий зал домика, в котором квартировал. Зальчик был завален коробками.
- И что тут? - поинтересовался Арно, открывая первую, на которой каллиграфическим писарским почерком было написано поздравление от офицеров соседнего полка. Открыв коробку, виконт замер. Она была наполнена красивыми разноцветными леденцами в форме офицерской шляпы.
Оторопевший виконт принялся открывать другие коробки . От офицеров конного полка... Еще одного конного. Мушкетерского... Опять мушкетерского... и даже бергеры постарались... И генерал Райнштайнер... И везде - шляпы, шляпы, шляпы... Бисквитные, песочные, сахарные, леденцовые...
Несчастный виконт сел на пол, и тут в двери опять появился ординарец:
- Подарочки от братцев! - объявил он. - От маршала Лионеля и маршала Эмиля. Вот! Почта доставила.
С надеждой Арно распаковал подарки... Шляпы... Вишневый эпинейский пирог и безе...
Пока теньент Сэ горестно рассматривал доставленное изобилие, в дверь деликатно постучали. Незнакомый солдат внес огромную подарочную коробку.
- Подарок от полковника Придда! - торжественно объявил он. Почти не сомневаясь в результате, виконт распаковал коробку, и несколько секунд молча любовался на огромный торт в форме шляпы.
- Зар-р-раза... - с чувством произнес Арно.

Этот короткохвостый - кошмар моих дней и ужас моих ночей, - доверительно сообщил Алва, спрыгивая с коня, - я питал надежду, что навсегда избавился от этого, гм, животного и всего с ним связанного, но надежда - глупейшее из дарованных нам чувств.
В завитой голове виконта Валме что-то мелькнуло, и Марсель, еще раз взглянув на понуро стоявшую запыленную лошадь, поинтересовался:
- Не тот ли это короткохвостый, которого вы потребовали у покойного Килеана?
- Тот, - лаконично ответил герцог, - хотел бы я знать, что ему от меня понадобилось?
Если конь и имел какие-то претензии к Первому маршалу Талига, то высказывать их не спешил...

Узнав, что его хотят вернуть домой, Баловник решил сменить хозяина. Ему приглянулся молодой и перспективный соученик его владельца, и он подбил Дика сыграть с Эстебаном.
Комбинация задумана была неплохо, но провалилась из-за Первого маршала. Пришлось возвращаться в Надор, где было скучно и плохо кормили...
В отчаянии Баловник уговорил Айрис бежать из дому. Он надеялся, что теперь его оставят в столице - но не тут-то было. Выяснилось, что, оставшись без надзора, его хозяин проштрафился, и бедняге в доме Первого маршала места не нашлось...
В очередной раз вернувшись в Надор, Баловник долго думал, пока не осознал, что иного выхода у него нет, и придется взывать к Высшим Силам...

- Что это? - он с сомнением рассматривал тарелку, содержимое которой своим видом весьма отдаленно ассоциировалось с чем-то съедобным.
- Это - герой, - любезно пояснили ему.
Лицо вопрошающего вытянулось еще сильнее, постепенно приобретая цвет молодого салата.
- Какой герой? - выдавил он, глядя в тарелку со все большим подозрением.
- Положительный, - столь же любезно пояснили ему и, подумав, добавили, - Очень положительный. Мы бы даже сказали, самый положительный, который только бывает на свете.
- Как, положительный? - теперь цвет лица из салатового стал огуречным, а голос заметно сел.
- Обыкновенно. Положительный. Да вы ешьте, он вкусный!
- Я не буду есть героя! Он же положительный! - взбунтовался наш чрезмерно любознательный.
- Конечно, положительный, - успокоили его. - Раз мы его Вам в тарелку положили - стало быть, положительный. Да Вы ешьте, не переживайте! Он не возражает и не противится. Он же положительный!

Проснувшись заполночь, Валентин несколько минут лежал, бездумно вглядываясь в темноту и прислушиваясь к тишине старого дома.
- Пора, - решился он, наконец, и злорадно улыбнулся. - Сегодня я ему покажу… Вооружившись хитро изогнутым куском проволоки, он поковырялся в замке, пока тот не поддался, и, стараясь перемещаться бесшумно, вышел в коридор.
Двигаясь ощупью, Валентин неслышно продвигался вперед, и был уже близок к цели, как внезапно его рука, выставленная вперед, наткнулась на что-то мягкое.
- Кто здесь есть? – раздался шепот.
- Та, та, кто? – послышался второй.
- Катершванцы, - понял Валентин, и на душе стало спокойнее.
- Это я, Васспард! – отозвался он. – Вы что делаете?
- Мы хотели ему показать… - доверчиво отозвался один Катершванц.
- Та, та, мы очень хотеть… - подтвердил второй.
- Давайте показывать вместе! – обрадовался Валентин.
- Та, та, давайте! – подхватил кто-то из близнецов.
Дальше отправились втроем – впереди Катершванцы, за ними Валентин.
При выходе в зал внезапно послышался глухой стук и невнятное ругательство по-бергерски. Оказалось, Норберт налетел лбом на кого-то…
- Кто здесь? – испуганно спросил Валентин.
- Васспард, вы? – послышался голос отца Германа.
- Я… - растерянно ответил Валентин.
- И что вы тут делаете?
- Я… - Валентин попытался подобрать какое-то правдоподобное объяснение тому, что трое унаров делают ночью в коридорах, но второй Катершванц простодушно брякнул: - Мы хотеть ему показать!
- Трогательное единодушие… - заметил отец Герман. – И мы с унаром Куньо тоже…
- Давайте показывать вместе! – вновь обрадовался Валентин.
Процессия из пяти человек направилась дальше, по пути пополнившись Арно Сэ…
Когда шестеро прибыли на место, они поняли, что опоздали. В лунном свете обомлевшие герои увидели, что у стены стоит и трудолюбиво занимается живописью Первый маршал Талига герцог Рокэ Алва…

В этот день – День Выбора – он проснулся рано, и долго лежал, размышляя…
Много лет прошло с тех пор, когда он впервые многими трудами и кровью заслужил Право Выбора, но он еще ни разу не решался им воспользоваться. Другие, равные ему, а потом и его подчиненные, ровесники и более молодые без колебаний и сомнений делали свой Выбор, а он не мог… Собирался, решался, но когда доходило до дела, до самого Выбора, какая-то непреодолимая сила препятствовала сделать последний шаг.
Многие судачили о том, что он еще ни разу не выбирал. Кто-то – с недоумением, а иные – и посмеиваясь… Он знал об этом. Знал, но ничего не делал, чтобы пресечь кривотолки. Он был выше этого – внешне – но в глубине души сознавал, что теперь, когда четвертый десяток лет подходит к концу, дальше так продолжаться не может… Сегодня он дал себе слово – что бы ни случилось, но он сделает свой Выбор, наперекор всему и на глазах у всех…
Время тянулось мучительно долго. Близился полдень, и все повторялось. Вновь один за другим его товарищи, соратники, друзья и недруги совершали Выбор, а он не мог… Не решался… Жизнь продолжалась, кто-то что-то говорил, люди приходили, уходили, суетились, а ему казалось, что сотни глаз устремлены на него в ожидании, когда он, наконец, изменит своим странностям и, как все, сделает Выбор. Ни на кого не глядя, он внешне невозмутимо смотрел перед собой, и никто не мог догадаться, какая буря чувств бушует под этой ледяной маской…
Неожиданно в ритуал, освященный веками, непрошеной гостьей пробралась пауза, и в это миг он, наконец, принял решение. Оглядев собравшихся, он остановил взгляд на Ожидающем Выбора, собрал волю в кулак подобно пловцу, бросающемуся со скалы в море, подавил волнение и словно со стороны услышал свой ленивый баритон:
- Герцог Ричард Окделл! Я, Рокэ, герцог Алва, Первый маршал Талига, принимаю Вашу службу!

Далеко заполночь вдрызг пьяный Рокэ сидел на полу кабинета и, заливаясь слезами пил... Пол был залит слезами Первого маршала, в которых плавали пустые бутылки.
Слуги соберано столпились у дверей кабинета и подслушивали, пытаясь понять, что случилось с их хозяином. Однако им удавалось разобрать немногое.
- Неверная! - периодически доносились из-за запертой двери жалобные возгласы. – Я ли тебя... Как родную... И дыба с жаровней... И сапоги кэналлийские... И сапоги простые, горнострелковые… (Всхлип) И Штанцлер... А ты... За что?!
Раздалось продолжительное бульканье.
- Хуан!!! - закричал соберано. Тот стремительно ворвался в кабинет.
- Где воюют? - заплетающимся языком спросил Рокэ.
- Не могу знать! - четко отрапортовал Хуан.
- Болван! - отреагировал Алва и уронил голову на грудь. Хуан потоптался в нерешительности и собрался было покинуть кабинет, как вдруг маршал вновь подал признаки жизни.
- Пусть воюют! - заявил он. - Распор-р-рядись! Я ни мминуты тут не останусь, в этом гнез-з-де с ырраз... ырза... азыргами и Катаринами...
Хуан растерялся было, но взял себя в руки.
- Кому с кем прикажете? - деловито спросил он.
- Пусть воюют! Кто хочет с кем хочет! - твердо ответил Рокэ и присосался к очередной бутылке. - Какая разница? Мне Катари изменяет, у меня нервный срыв, понимаешь, а ты... ты... Жестокие вы, бессердечные... Никто меня не понимает...
Маршал опять всхлипнул.
- На севере Вы уже воевали, на востоке воевали, на западе воевать не с кем - Вы там живете... - начал размышлять вслух Хуан.
- Умница! - возопил Рокэ. - Дай я тебя поцелую! На юге! Подбери там кого-то и пусть воюют! А я поеду, развлекусь...
Хуан помчался исполнять приказ. Алва несколько минут смотрел ему вслед, а потом пробормотал:
- А братьев ее я все же убью... Пусть знает, неверная!

В современных условиях, когда талигойский народ успешно осуществляет задачи государственного строительства, все более нетерпимым становится пьянство. Пьянство причиняет вред здоровью Наших добрых подданных, нередко ведет к разрушению семьи, пагубно отражается на воспитании детей. Под воздействием алкоголя Наши подданные утрачивают чувство ответственности перед государем и Создателем, нарушают законы и оскорбляют общественную нравственность. Пьянство наносит ущерб государству, приводит к нарушениям закона и убыткам для казны и частных лиц.
Наши добрые подданные справедливо повергают к Нашим стопам просьбы о проведении более эффективных мер по искоренению пьянства, создания нетерпимого отношения к любым его проявлениям, решительного пресечения потребления алкогольных напитков, дальнейшему укреплению в нашей державе общественного порядка и нравственности.
Посему, снисходя к нуждам и просьбам своего народа,
Всемилостивейше повелеваем:
1. Распитие спиртных напитков в публичных местах, кроме мест, отведенных для сего занятия управой благочиния, а также появление в публичных местах в пьяном виде, оскорбляющем достоинство Наших подданных и общественную нравственность, карать штрафом в размере от двадцати до тридцати таллов.
Те же действия, совершенные повторно в течение года, карать штрафом в размере от пятидесяти до ста таллов. Для лиц неблагородного происхождения к сему присовокуплять выставление у позорного столба от восхода до заката Солнца с вывешиванием на груди наказуемого таблицы с надписью «Пьянству - бой!»
Если же подданный, дважды наказанный за пьянство в течение года, дерзнет предаться этому занятию и в третий раз, то на лицо благородного происхождения налагать наказание в виде штрафа от трехсот до пятисот таллов и удаление от двора Нашего на срок до одного года, а лицо неблагородного происхождения наказывать тридцатью ударами розги по обнаженным мягким частям с равномерным штрафом.
2. Распитие спиртных напитков на королевской службе или пребывание на службе в нетрезвом состоянии карать штрафом в размере месячного жалованья. А если лицо, пьянствовать на службе дерзнувшее, служит не из жалования, то штраф на него налагать соразмерный жалованию равных ему по положению лиц.
3. Подданные Наши, на Нашей службе находящиеся, дерзнувшие распивать спиртные напитки с подчиненными или о пьянстве подчиненных не донесшие, караются штрафом в размере двухмесячного жалования.
4. Лицо, дерзнувшее совершить повторно в течение года проступки, предусмотренные статьями 2 и 3, карать штрафом в размере годового жалования.
5. Родители или иные лица, виновные в доведении несовершеннолетнего до состояния опьянения, караются штрафом в размере до ста таллов. Для лиц неблагородного происхождения к сему присовокупляются наказания телесные в виде тридцати ударов розги по обнаженным мягким частям с равномерным штрафом.
6. Доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения лицом, в служебной зависимости которого находился несовершеннолетний, например, оруженосца его эром, карается штрафом в размере от двухсот до пятисот таллов.
7. Прогул, то есть, неявка на королевскую службу или по приглашению к королевскому двору, по причине нетрезвого состояния, карается штрафом в размере годового жалования.
8. А если какому-то из Наших добрых подданных и этого мало будет - Мы Нашей королевской волей у такого подданного Гостильскую долину конфискуем, виноградники в ней вырубим и зельем заморским, кукурузой именуемым, всю долину засадим.
Вы меня поняли, Рокэ?

- Нет, только не это! – трагическое восклицание маршала внезапно прервало речь Марселя.
Виконт обернулся, посмотрел на собеседника, и к своему бескрайнему изумлению увидев, что маршал заломил руки и с бездонным ужасом в синих глазах смотрит на уродливого короткохвостого жеребца, мирно стоящего посреди двора.
- А я ведь думал, что навсегда избавился от этого животного! – в голосе маршала послышалось рыдание.
Потрясенный Марсель оцепенел, глядя на то, как Рокэ Алва, о чьей невозмутимости ходили легенды, шатаясь, неверными шагами приближался к двери собственного дома. Маршал заглянул вовнутрь…
- Не-е-ет!!! – от крика маршала содрогнулись стены, и кэналлийские слуги бросились на помощь к своему хозяину, без чувств рухнувшему на пол. Виконт несколько секунд пребывал в растерянности, потом приблизился к вздрагивающему телу Рокэ, мельком отметив, что в приемной чинно сидит высокая светловолосая девица, на взгляд Марселя, не слишком привлекательная. Впрочем, Валме было не до девицы – перед ним развертывались куда более захватывающие события…
Через несколько минут заботы слуг возымели результат – Первый маршал открыл глаза и обвел присутствующих невидящим взглядом. Потом в его глазах наконец блеснуло понимание, он поднялся на ноги и, продолжая шататься, побрел к Моро. Вскочив в седло, он слабым голосом простонал: «Все, кто меня любит – за мной!» и опрометью унесся со двора…

Рокэ Алву перехватили только к вечеру. Он мчался по дороге в Варасту, повторяя слабым голосом только два слова: «В Фельп… В Фельп…». Потребовалась целая ночь, чтобы утешить и успокоить смертельно перепуганного страдальца и объяснить, что эта дорога в Фельп не ведет. Только утром, осознав истину, Рокэ повернул на юг и помчался так, словно за ним гнались Леворукий и все его кошки, а может, еще быстрее…
В Фельп кавалькада примчалась со скоростью, заставившей позеленеть от зависти всех королевских курьеров…

Одним из примеров того, каким прискорбным образом метод наших размышлений влияет на результат оных, является широко известный вопрос о том, что суть являют собой действия Рокэ Алвы в городе Фельпе - предательство, либо нечто иное, доселе неведомое.
Разительно то, что дискутанты, кем бы они не были, будучи людьми честными и мудрыми, а также не чуждыми науке и знанию, не применили научного подхода к разрешению этого вопроса, что и явилось причиной того, что мы имеем то, что имеем, и отнюдь не имеем того, что хотели бы иметь.
Итак, чего требует истинно научный метод? Истинно научный метод требует восхождения от простого к сложному, пренебрежения несущественными факторами и величинами низшего порядка малости, с тем чтобы строить модель явления, учитывающую лишь самые характерные его особенности, и только потом, после анализа модели, вводить пренебреженные величины, приближаясь таким образом к Истине.
Участники же дискуссии сразу же начали анализировать ситуацию, в которой участвует достаточно сложный объект в виде осажденного бордонами Фельпа и предельно сложный субъект в виде герцога Алвы. Это - ненаучный подход.
Научный подход требует первичной модели, в которой отброшены второстепенные признаки и выделены самые главные. Так, применительно к объекту, в такой модели следует вместо осажденного города Фельпа использовать нечто менее сложное, но имеющее некоторые существенные характерные признаки. Например, физический вакуум. То же должно быть применено к субъекту, то есть, вместо герцога Алвы в первичной модели следует использовать нечто, не имеющее несущественных признаков, мотивов, которые не всем интересны, а также второстепенных обстоятельств. Это нечто должно обладать только важнейшими признаками, к числу которых следует отнести скорость, способность к активным действиям и общению к себе подобными. В связи с этим мне кажется перспективным при таком моделировании использовать коня, а чтобы несущественные признаки не отвлекали от получения результатов, коня следует считать имеющим простейшую геометрическую форму.
Итак, мы построим первичную модель ситуации и сможем вместо сложной дискуссии на тему «Являлись ли предательством действия Рокэ Алвы в Фельпе» получить ответ на куда более простой вопрос «Являлись ли предательством действия сферического коня в вакууме».
После этого методами последовательного усложнения модели можно будет получить ответы на следующие вопросы:
- Являлись ли предательством действия лемура в атмосфере;
- Являлись ли предательством действия Дика Окделла на гравитирующей плоскости;
- Являлись ли предательством действия шимпанзе на гравитирующей сфере.
И только после этого мы сможем, наконец, строго научно прийти к интересующему нас явлению и получить ответ на вопрос, являлись ли предательством действия Рокэ Алвы в Фельпе.

- Иди сюда, мой маленький! Иди, мой хороший! Не бойся, это не больно...
Некто, видимый со спины, поколебавшись, выбрал из множества находившихся в клетке крыс самую крупную и осторожно извлек ее рукой, облаченной в армированную перчатку.
Перенеся крысу на пол, он поставил ее перед надувной куклой, изображавшей молодого русоволосого человека с правильными чертами лица и начал намазывать правую кисть куклы густым мясным бульоном.
- Ну вот, моя прелесть, видишь? Это вкусно. Куси его, куси!
Несколько дней спустя
- Иди сюда, мой маленький! Иди, мой хороший! Не бойся, это не больно...
Знакомый нам некто вновь извлек крысу из клетки. Зверек начал оживленно барахтаться в руках экспериментатора.
- Нет, милый, пока ты останешься без обеда. У нас сейчас другие планы.
С этими словами некто перенес крысу на лабораторный стол, зафиксировал зверька, подвинул к себе пробирку с надписью "Противоядие" и аккуратно раскрыл крысе рот.
- Так... и так... и еще так... - натирая зубы крысы противоядием, мурлыкал неизвестный. - Готово. А теперь так...
С этими словами он достал другую пробирку с надписью «Яд» и начал натирать зубы вновь.
- Ну вот и готово... Вначале пациент получит яд, потом - противоядие, и все будет очень, очень хорошо...
С этими словами неизвестный освободил крысу и, держа ее в руках, направился к странному сооружению, больше всего напоминающему обыкновенный дверной проем, установленный посреди комнаты. Перед проемом было установлено нечто, более всего напоминающее обыкновенную клавиатуру, украшенную бронзовой табличкой «Нуль-переход гиперспространственный портальный типа НПГПП-А1N1».
Неизвестный набрал свободной рукой на пульте слова «Лаик, норка №7» и шагнул в проем. Через несколько секунд он вернулся. Крысы с ним уже не было...
Еще несколько дней спустя
- Иди сюда, мой маленький! Иди, мой хороший! Не бойся, это не больно...
С этими словами все тот же некто извлек из шкафа восковую куклу, выполненную в виде невысокого и стройного черноволосого красавца с синими глазами. Уложив куклу на кушетку, он пододвинул к ней столик на колесиках, украшенный каким-то немыслимо сложным прибором со множеством клавишей, циферблатов, ручек, верньеров, кремальер и экранчиков. Поглядывая на несколько экранчиков сразу, неизвестный принялся втыкать в голову куклы стальные иглы, соединенные проводами с прибором...
И еще несколько дней спустя
Первый маршал Талига со скукой привычно рассматривал ряды унаров, выстроившихся внизу на площади. Он томился, вспоминая, сколько дел его ждет в то время, как он вынужден попусту терять время на пустопорожней церемонии, на которой он, собственно, был не нужен, как, собственно, и она была ему абсолютно не нужна. Рассеянным взглядом он вновь обвел молодых людей и невольно остановился на русоволосом юноше, баюкавшем правую руку.
- Очередной Окделл... - мрачно подумал Рокэ Алва и вдруг его словно что-то подтолкнуло. С изумлением и испугом он, словно со стороны услышал собственные слова:
- Ричард, герцог Окделл! Я, Рокэ, герцог Алва, Первый маршал Талига, принимаю вашу службу!
- Я же этого не хотел! - потрясенно подумал Первый маршал. - Что же это?
А в знакомой нам лаборатории незнакомый нам некто хихикнул и довольно потер руки:
- Получилось! - радостно воскликнул он. - Ну, а теперь осталось подумать, зачем мне это было нужно.
Он вскочил со стола, и на лацкане его халата затрепыхался бейдж с надписью «Институт экспериментальной истории. Д-р З.О. Абсолют».

И когда почил Повелитель Скал, его душа отправилась в Рассветные Сады...
- Куда? - с каком-то нехорошей интонацией поинтересовались при входе. - Ричард Окделл? Наслышаны, наслышаны... Ну, и что вы у нас собираетесь делать?
Этот простой вопрос ввел Дикона в затруднение.
- Ну... Что всегда... - промямлил он, досадуя, что не удосужился заранее узнать, чем надлежит заниматься порядочной душе в столь славном месте.
- Вот именно... что всегда, - многозначительно процедили ему. - Такими делами занимаются не тут!
Двери захлопнулись. Дикон вздохнул и нерешительно поплелся в сторону Заката, мужественно подавляя рыдание.
- Ричард Окделл? - поинтересовались в Закате. - Наслышаны, наслышаны... Вам тут не место - все, что Вы сделали, было сделано не со зла, а по причине особенностей разума и воображения.
- А куда мне? - растерянно пролепетал Дик.
- А вот сюда! - ему указали на скромное здание между Рассветом и Закатом. На здании была неразборчивая вывеска, украшенная странным рисунком, а над ней была прибита великолепная золотая шпора с левой ноги.
Дикон вздохнул, нерешительно потянул дверь, вошел и оцепенел... На него уставились десятки глаз. Нехорошо уставились, с нездоровым интересом и даже с радостью. Примерно так большое семейство кобр рассматривает невинную, случайно заблудшую в их гнездо мышку...
- Ричард Окделл? - выдохнули обитатели здания. - Наслышаны, наслышаны!!!

Дверь таверны чуть слышно скрипнула, и в зал вошли самые гнусные злодеи Кэртианы.
Первым проскользнул незнакомый черноволосый худощавый и невысокий бледный человек в темных очках, скрывающих его синие глаза от постороннего взора. Под мышкой он держал карту, исчерченную стрелками, со всех сторон направленными на странный паукообразный холм, а в руке - учебник по минному делу.
Вслед за ним вошел изящный кавалер с прямыми волосами, стянутыми на затылке на кэналлийский манер. Карманы кавалера были набиты колодами карт и проигранными женщинами.
Последней следовала немолодая, но все еще очень красивая эреа, из-за корсажа которой предательски выглядывала охапка драгоценностей, на каждой из которых виднелся вензель «Алиса Д.».
Троица, поминутно озираясь, заняла самый дальний столик в темном углу Таверны. - Мы собрались здесь для того, чтобы совершить самое гнусное, мерзкое и неслыханное злодейство в истории Кэртианы и истребить в ней раз и навсегда самое светлое, чистое, доброе и благородное начало! - зловещим шепотом обратился к подельникам первый мужчина и крикнул вслух:
- Официант! Подайте нам «Девичьи слезы», «Вдовьи слезы» и «Людскую кровь»! И тащите на закуску трепанга!!!