Часть 1

"Был у господаря нашего Матяша друг и побратим Пал Карои. Небогатого он был роду, но мужество его и верность вознесли его превыше первейших вельмож. Матяш не раз хотел пожаловать Карои за службу богатые владения, но тот отказывался. Так и шли кони Матяша и Пала рядом, пока в бою с гайифскими разбойниками Карои не был тяжело ранен. Смерть пощадила витязя, но он ослеп. Матяш просил друга принять лучшие в Алате виноградники, но Пал сказал, что по воле Создателя он одинок, и ему некому оставить богатства. Тогда господарь назначил Пала Карои пожизненным управителем Черной Алати и подарил ему замок Сакаци и все окрестные земли."

Глава 1

       Барболка Чекеи любила петь, а в этот день не петь было невозможно. Особенно на лесной дороге. Близился полдень, внизу, в долине стояла иссушающая жара, но поросшие буками склоны защищали от зноя.
       Дорога была не то, чтоб заброшенной, просто в будний день все при деле. Те, кому надо было на торги, проехали утром, остальные были, кто в поле, кто на виноградниках, а господа по жаре не ездят, вот Барболка и пела в свое удовольствие. Слышать девушку могли разве что облака да старая собака, увязавшаяся за хозяйкой то ли со скуки, то ли в надежде перехватить в Яблонях пару косточек.
       Правду сказать, отправляясь в Яблони к тетке, Барболка была зла на весь свет и на отца, пропившего ее монисто и оставшуюся после матери шаль, но долго злиться девушка не умела. Пьяненький родитель и лесная лачуга остались позади, светило солнце, цвела кошачья роза, синие стрекозы гонялись за мухами, и обида куда-то делась. Барболка сошла с дороги, нарвала травяных гвоздик, соорудила себе венок и поняла, что счастлива, несмотря на папашу и жениха. Хорошего жениха - молодого, красивого, богатого. Ферек Надь был сыном мельника, Барболка Чекеи дочкой спившегося пасечника, за которой приданого - пара черных глаз да коса в руку толщиной.
       На свой счет девушка не обольщалась, глядеть-то на нее глядели, да женихов у бесприданницы было раз, два, да и обчелся. Кто побогаче да повидней, или женат, или родители за хвост держат. Когда в Золотую Ночку** Ферек напоил голодранку молодым вином, мельничиха чуть собственным языком не подавилась, но сын уперся. Или Барболка, или никто. Мельник принял сторону сына, и Барболка надела браслет. Серебряный, с сердоликами. Дорогой браслет, красивый. Жаль, папаша его не пропил. Тогда б от нее все отстали.
       - Барболка упрямо мотнула головой и запела о веселой малиновке.

       Ну и что, что она встала на рассвете и выскочила из дома натощак? Ну и что, что ноги начинают уставать, а до Яблонь еще далеко? Ну и что, что ей не в чем идти в церковь, а Ферек носит синюю жилетку и нос у него утиный?

       Жужа остановилась и тявкнула. Чего это она? Цокот копыт за спиной. Всадники, и много, ну да чего ей бояться среди бела дня? Барболка отступила к обочине и обернулась. Так, из любопытства.
       Человек двадцать на сытых конях, в богатых доломанах. Не иначе, в замок едут. Рука Барболки метнулась вверх, приглаживая взбаламученные кудри. Зачем? Они сейчас проедут. А она пойдет дальше. К тетке и суженому.
       Конные были уже совсем близко. Впереди, конь о конь, молоденький парнишка и cедой темноусый витязь в богатом доломане. Наверное, главный. На всякий случай Барболка поклонилась. Конечно, ее не заметят, но мало ли.
       Старший осадил коня и что-то сказал молодому. Соловый свернул с дороги, какая богатая сбруя! Галуны на седле лучше, чем у Ферека на праздничной куртке. А уздечка золоченая, не иначе.
        - Это ты сейчас пела на дороге? - голос у парня ломался, как у молодого петушка, а глаза были серыми.
        - Я, гици***, - призналась Барболка, проклиная босые ноги и путающуюся в ногах облезлую Жужу.
        - Господарь хочет с тобой говорить.
        Господарь? С ней? Девушка вскинула подбородок и пошла вперед. Жужа тявкнула и потрусила за хозяйкой. Ну и пусть! Она не гица, а дочка пасечника, вот и ходит босиком.
        - Звали, гици? - выпалила Барболка, и в эти два слова ушла вся ее смелость.
        - Звал, - подтвердил приезжий, - хорошо поешь. Клянусь Создателем, хорошо поешь.
        - Благодарствую, - девушка поклонилась и подняла глаза. Господарь был в годах, но хорош собой. Таких в песнях называют старыми орлами и седыми волками. Только вот смотрел как-то странно, вроде на Барболку, а вроде и мимо. А вот спутники его, те не терялись, знай себе подмигивали да подкручивали усы. Настоящие витязи, сразу видать, только куда ястребам до орла.
        - Куда идешь, красавица? - старший по-прежнему смотрел куда-то вдаль.
        - До Яблонь, если гици дозволит, - выдохнула Барболка, понимая, что сейчас что-то случиться, - тетка у меня там.
        - Тетка, - роскошный жеребец со злыми глазами дернулся и всхрапнул, всадник с легкостью его удержал, только камни на золотой цепи сверкнули. Дорогие камни, может, даже рубины, - а живешь ты с кем?
        - С отцом, - нехотя признала Барбола, так как питейные подвиги Гашпара Чекеи превратили его в притчу во языцех, - здесь, недалече.
        - Недалече? - черная с сединой бровь дернулась кверху, - тут же лес кругом.
        - А мы и живем в лесу, чай не гици, - вздернула подбородок девушка, чувствуя, как румянец заливает щеки. Что на нее все мужики пялятся, будь хоть седые деды, хоть сопливые мальчишки, Барболка привыкла, но отрешенный взгляд завораживал и бесил.
        - Что ж, красавица, - красивые губы раздвинула улыбка, по всему видать, нечастая, - давай сговариваться. Мы тебя до Яблонь подвезем, а ты нам споешь.
        Барболка как стояла, так и обмерла. Въехать в Яблони на одном коне с проезжим витязем было ну никак нельзя.
        - Так что скажешь, красавица? - кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу, звякали удила, на щеке гици был шрам, а глаза у него были черными, - не бойся, не обидим.
        - А я и не боюсь, - соврала Барболка, пытаясь поймать ускользающий взгляд, - я ж дома.
        Ферек был статным и сильным, у него были кожаные башмаки и шапка с пером. И еще он был ревнивым, а мать его, как и положено мельничихе с нечистым зналась. Она "приблуду" и так на чем свет костерит, да и тетка озлится. Гици приехал и уехал, а ей здесь жить.
        Барболка тряхнула головой и выпалила:
        - А везите, что-то устала я. С вас - кони, с меня - песня.

        Лес сменился виноградниками, виноградники - садами и показались Яблони. Как быстро! Барболка и заметить не успела, как они доехали. Нужно было прощаться, пока ее не заметили, хотя шила в мешке не утаишь. Кто-то их наверняка видел, а вот девушка не видела никого. Только рыжую конскую голову с двумя чуткими ушами да бегущую впереди дорогу.
        На господаря Барболка решила не смотреть, зачем смотреть, если ей до смерти любоваться на Ферека? И потом, она и так все запомнила - шапку с орлиным пером, шрам на щеке, густые усы, темные глаза под сведенными бровями. Кто он? Куда едет? Неужто это сам Матяш Медвежьи Плечи? Только какие ж они медвежьи? Молчаливый господарь больше на волка смахивает. Или на орла
       Впереди, в зелени садов, замаячила церковь. Теперь точно приехали.
       - Где тебя ссадить, красавица?
       Где? Не все ли равно, жизнь ее так и так пропащая.
       - Да здесь и станьте, я сойду.
       Сойти ей не дали. Витязь в синем доломане соскочил с коня и бережно снял ее с седла. Дай ему волю, еще б и поцеловал, но Барболка умела так глянуть, что руки опускались у самых нахальных ухажеров. До сельчан девушке дела не было, все равно болтать станут и мельничихе донесут, но как бы господарь не решил, что с ней всякий закрутить может.
       - Спасибо, красавица, - улыбается? Наверное, но смотреть она не будет, - вот, возьми на сережки.
       Кошель был большим, шитым золотом и тяжелым. Страшно подумать, сколько в нем было серебра. Только бросил его не господарь, а тот юнец, что с ней заговорил у обочины. Барболка мотнула головой:
       - Вы меня везли, я вам пела. В расчете мы.
       Кошелек снова взмыл в воздух. Вместе с ним взмыла новая шаль, мониста, красная юбка, шитый шелками полушубок. Парень растерялся, но тяжелый мешочек все же ухватил, а господарь даже не пошевелился в своем седле. И смотрел он не на нее, а на церковь. Зачем ему смотреть? У него, небось, по красотке в каждом замке и все в кожаных сапожках.
       - Прощевайте, господа хорошие, - голос Барболки зазвенел, - доброй дороги вам.
       - Постой, - лицо со шрамом оставалось все таким же каменным, - скажи, как тебя зовут и который год тебе?
       - Отец с теткой Барболкой кличут, - буркнула девушка, - а лет после Золотой Ночки семнадцать будет.
       - Ну а я Пал Карои, - витязь зачем-то тронул саблю, - новый управитель Сакаци. Золота тебе не надо, так возьми мое слово. Если что, приходи. Помогу, чем смогу.
       - Благодарствую, - сердце девушки подскочило к самому горлу, а на щеках расцвели маки, - только не надо мне ничего.
       - - Не загадывай, красавица, - Пал Карои улыбнулся, но как-то невесело, - жизнь, она сегодня добрая, а завтра - нет. Счастья тебе всем сердцем желаю, а в Сакаци тебя всегда примут. Хоть с отцом, хоть с мужем, хоть одну.

       Последний всадник исчез за церковкой, и тут Барболка поняла, что стоит посреди улицы, а на не все сморят. Ну и кошки с ними! Девушка поправила волосы и пошла вперед, прямо на двух судачащих кумушек. Прятаться глупо, чем больше прячешься, тем больше болтают.
       - Барболка, - запела толстая Катока, - и где ж ты господаря подцепила?
       - На дороге, - Барболка то ли улыбнулась, то ли оскалилась, - подвез он меня от Лисьего ручья.
       - И то сказать, - встряла тетушка Маргит, - чего ножки-то бить. Ну и как он?
        - Что как? - Барболка постаралась пошире раскрыть глаза, - господарь и господарь. В Сакаци ехал.
        - И чего хотел? - ноздри Катоки раздувались, словно принюхиваясь к жареной колбасе.
       - Песен хотел, - девушке вдруг стало смешно, - ну я ему и пела всю дорогу.
       - Оно так, - глаза Маргит стали сладкими и тухлыми, как сливовая падалка, - певунья ты знатная. Только что на мельнице скажут?
       - А то их дело, - пожала плечиками Барболка, - уж и спеть добрым людям нельзя?
       - А кто говорит, что нельзя? - откуда взялась мельничиха, Барболка не поняла, - ты, дочка, пой, пока поется. Добрым людям на радость.
       Магна Надь назвала ее дочкой? Девушка не веря собственным ушам уставилась на будущую свекровь, а та разулыбалась не хуже Маргит.
       - Пойдем, дочка. Дела у нас. А вам тут счастливо оставаться.
       Барболка пошла, чувствуя, что увязает в гнилых сливах все глубже и глубже. Ее не ругали, наоборот, но от этого было еще хуже. Мельничиха затащила ее в лавку к кривому Петё и принялась выбирать сукно. Девушка стояла, не зная, что сказать. Больше всего хотелось выскочить на улицу и припуститься бегом из ставших вдруг склизкими Яблонь, но куда ей бежать? К отцу на пасеку?
       - Тебе нужно красное, - пыхтела Магна, выговаривавшая сыну за алую ленту в косе невесте, - красная юбка, шитая золотом. И сапожки тоже красные. И монисто. И эту синюю с ягодами тоже возьмем…
       - Матушка, - выдавила из себя Барболка, - не надо… Меда в этом году неизвестно, сколько будет.
       - Забудь, - бросила мельничиха, роясь в коробке с гребнями, - ты - невеста Ферека. Нельзя тебе в обносках ходить.
       - Благодарствую, - Барболка поймала на себе взгляд Пете и чуть не запустила в лавочника его же горшком, - не надо… Дорого ж.
        - Не дороже денег, - проворковала известная своей скупостью Магна, расплачиваясь со сладкомордым лавочником и подхватывая будущую невестку под локоток - До Соловьиной Ночки всего - ничего, нужно успеть тебя обрядить. А то перед господарем стыдно будет.
        Перед господарем? Барболка не поняла, произнесла она эти слова вслух или нет, но перед глазами встал худое, строгое лицо, и девушке захотелось взвыть в голос. Матери Ферека было не до невесты сына, она следила за руками Пете - упаси Создатель отмерит на палец меньше. Барболка с тоской глянула в распахнутое оконце. На дворе Жужа обнюхивалась со злющим цепным кобелем, в пыли копошились куры, на заборе, наблюдая за женами, расправлял рыжие крылья петух. Мимо распахнутых ворот проехал возчик с бочками, прошли два винодела и кузнец.
        - Помоги, дочка, - пропела мельничиха, примериваясь к узлам. Барболка послушно подхватила свалившееся на нее богатство. На невзятые деньги она б могла купить в десять раз больше. Пете суетился, открывал двери, цыкал на пса. Петух на заборе прикрыл один глаз и издевательски заорал.
        - А я, - Барболка поудобней перехватила узел, - я думала… Вы ругаться станете.
        - Вот овца дурная, - хмыкнула мельничиха, - что я, сыну своему враг? Пока у тебя всего добра было пьянычка да сучка, не хотела я тебя к Фереку пускать. А ты господаря нового прихватила. Слышала я, как он тебя в Сакаци зазывал, да не просто, а с мужем. Старая кровь за молодую дорого дает.
        - Матушка, - у Барболки который раз за день запылали щеки, - не взяла я его денег. И не возьму.
        - А и правильно, - кивнула мельничиха, - за песни тебе серебро давал, за рубашку Фереку золото выложит, а чтоб не понесла ты, от кого не надо, я тебе травку дам. Хорошая травка, на себе пробовала.
        - Матушка, - боговы охотнички, за что ей такое? - а что Ферек скажет?
        - А что ему говорить-то? - удивилась Магна, - не нами заведено, не нами и кончится. Гици любую невесту взять может, только чтоб рубашку выкупил.
        Они шли мимо харчевни, их все видели - люди, лошади, пегий мул, кот на крыше. Мать Ферека считала деньги Пала Карои, а Барболка Чекеи тащилась за ней, волоча узлы со своим приданым. Из-за угла выполз Пишта Гуци, надо думать, из кабака. Отец, наверняка, опять успел напиться, один рой он вчера уже проворонил. Проворонит и второй, а в Сакаци денег и впрямь куры не клюют. Она больше не бесприданница, все довольны, даже Жужа. Барболка остановилась и положила вожделенные тряпки прямо в сухую, горячую пыль.
        - Устала? - пропела мельничиха, - сейчас помогу.
        - Не устала, - выдохнула Барболка, понимая, что назад ходу не будет, - забирайте ваши узлы. Совсем забирайте! Не нужны они мне. И браслет ваш не нужен. И Ферек. Другую покупайте и продавайте, а я вам не кобыла и не коза.
        - Барболка, - завопила оторопевшая мельничиха, - окстись!
        Но девушка уже мчалась по заросшей мальвами и крапивой улице. Все кончено, она не станет оглядываться, возвращаться, просить прощения. И упырей этих с мельницы тоже не простит. Никогда и ни за что!


_____________________________________________________

   *      Иоганн Брамс. Венгерский танец № 8 ля минор
   **    В Алате лето начинается в Соловьиную ночь (ночь летнего солнцестояния), осень - в Золотую ночь (осеннее равноденствие), Зима - в Седую ночь (зимнее солнцестояние), весна - в Березовую ночь (весеннее равноденствие).
   ***   Гици (гица) алат. Господин, госпожа.